Отношение к событиям двадцатилетней давности продолжает разделять наше общество. Более того, оно продолжает разделять лагерь, традиционно называемый «демократическим» и «либеральным». Преобладавшую до сих пор в этом лагере позицию выразил Бенедикт Сарнов в форме критики подачи событий осени 93-го года Дмитрием Быковым в написанной им биографии Булата Окуджавы.

Единственное, в чем Сарнову невозможно возразить, - это в том, что «в основе "правительственного кризиса, разрешившегося расстрелом Белого дома" лежало не противостояние между президентом Ельциным и вице-президентом Руцким, а куда более серьезное и глубокое противостояние между президентом и Верховным советом». А вот дальше начинается игра в названия, подменяющие анализ и аргументы.

Прежде всего Бенедикт Сарнов отказывает Верховному совету в праве называться парламентом. На каком основании? Парламентом в европейской политической традиции называется выборный представительный орган, наделенный правом издавать законы и принимать бюджет. Последовательное осуществление принципов парламентаризма предполагает также контроль парламента над исполнительной властью, реализуемый через право отправлять в отставку правительство. Съезд народных депутатов РСФСР и его составная часть – избираемый им и замещавший его между сессиями Верховный совет – обладали всеми этими признаками. И отказ называть его парламентом основан лишь на оценочном суждении о его деятельности как об исключительно вредной.

Бенедикт Сарнов называет сопротивление Верховного совета и его защитников указу Ельцина о досрочном прекращении полномочий депутатов (то есть о роспуске парламента) путчем и попыткой государственного переворота. Между тем действовавшая Конституция не давала президенту права досрочного роспуска парламента. Как не дает этого права президенту и Конституция такой президентской республики, как США.

Любопытно, что депутаты Съезда и Верховного совета почему-то (интересно, почему?) загодя подозревали Ельцина в намерении выйти за пределы его конституционных полномочий. И решили подстраховаться. Дополнили Конституцию специальной статьей, гласившей, что в случае попытки роспуска парламента президент автоматически утрачивает полномочия. Таким образом, с момента подписания указа №1400 Ельцин перестал быть законным президентом и превратился в государственного преступника. И все его дальнейшие действия – это узурпация, захват власти, государственный переворот. Не Верховный совет, а Ельцин поднял вооруженный мятеж против законной власти. Действия же Верховного совета и его защитников, направленные на воспрепятствование перевороту, напротив, были конституционны и законны. Все действия. В том числе и силовые. Даже таких неприятных персонажей, как Альберт Макашов. Да, да, Ельцин тогда не был конституционен, а Макашов был. Те, кто отказывается признавать действия Макашова конституционными, исходят из того, что его действия не могут быть конституционными по определению. Просто потому, что он Макашов.

Вообще-то я не фанатик безусловного соблюдения любых законов при любом режиме. Я признаю, что в истории бывают такие тупики, выход из которых невозможен без «перерыва в праве». Я полностью оправдываю насильственное свержение таких режимов, как, например, диктатура Сомосы в Никарагуа. Я посчитал бы исторически оправданным насильственное свержение путинского режима, хотя и для меня мирная революция предпочтительнее. Но давайте разберемся, почему и во имя чего конституционный строй России был насильственно свергнут Ельциным осенью 1993 года.

В истории бывали случаи, когда прогрессивные силы концентрировались вокруг исполнительной власти, а реакционные окапывались в законодательной. Бенедикт Сарнов пишет, что главной целью депутатов было «восстановление во всей его красе насквозь прогнившего и только что рухнувшего советского режима». Между прочим, это были те самые депутаты, которые избрали Ельцина своим председателем, ввели специально для него пост президента, сыграли самую активную роль в разгроме ГКЧП и приняли все главные законы, необходимые для рыночных реформ. Никаких принципиально новых законодательных актов, ускоряющих рыночные реформы, после этого не появилось.

На самом деле в подоплеке борьбы исполнительной и законодательной властей была сама эта борьба исполнительной и законодательной властей. Вернее, борьба бюрократии и представительного органа. Представительный орган пытался взять под контроль бюрократию, она же стремилась освободиться от какого бы то ни было контроля.

Вся политическая борьба в России начала XX века была завязана на вопрос о допуске представителей «общества» (то есть. людей, не принадлежащих к чиновничье-бюрократической касте) к участию в управлении. Когда под давлением революции 1905 года самодержавный режим вынужден был согласиться на создание Думы, главным требованием либеральной оппозиции стало требование «ответственного министерства», то есть такого правительства, которое формируется с согласия парламентского большинства и может быть этим большинством смещено. Но российская бюрократия тут встала стеной, а взять этот последний рубеж на пути к европейской парламентской форме правления у первой русской революции чуть-чуть не хватило напора.

На бумаге СССР был самой парламентской республикой в мире. Выборный представительный орган – Верховный Совет - имел право принять к рассмотрению и решить любой вопрос, в том числе и кадровый, касающийся состава правительства. Естественно, в условиях тотального господства единственной легальной партии это было фикцией. «Советский парламент» был декоративным собранием тщательно подобранных партноменклатурой статистов.

В условиях перестройки вмороженная в тоталитарную ледяную глыбу парламентская структура начала оттаивать, а это грозило чиновникам перспективой оказаться под реальным контролем общества. Это и был самый страшный сон советской номенклатуры. Осознав опасность, она принялась срочно встраивать в Конституцию всевозможные фильтры и блокираторы (введение неуклюжей двухъярусной системы представительных органов, треть неизбираемых союзных депутатов и т.д.), но до конца испортить ее не успела. После Августа 91-го она оказалась один на один с обществом при достаточно открытой и демократичной системе высших государственных органов.

Единственная вещь на свете, которой боится российская бюрократия, - это потеря рычагов административной власти. Пока эти рычаги в ее руках, она всегда исхитрится и обойдет как законодательные, так и бюджетные права парламента. Съезд народных депутатов РСФСР имел конституционное право отправлять министров в отставку. Это значит, что действовавшая Конституция все еще сохраняла возможность установления общественного контроля над чиновничеством. Общество еще не научилось эффективно пользоваться этой возможностью. Но рано или поздно научилось бы.

Ельцин стал предпринимать шаги по выводу правительства из под контроля парламента сразу после Августа 1991 года. Но полностью и надежно избавиться от «парламентской зависимости» без радикального пересмотра Конституции было нельзя. Вот тогда-то окружение Ельцина и заговорило об устарелости советской Конституции и о нехватке в ней «разделения властей», трактуемого как независимость исполнительной власти от законодательной.

Между тем шансов на согласие самого Съезда народных депутатов с существенным перераспределением полномочий в пользу исполнительной власти не было. «Парламентаристский» пафос перестройки еще не был забыт, а «издержки рыночных реформ» заставили перейти в оппозицию многих депутатов, первоначально их поддержавших. Ельцинское правительство спасало лишь то, что процесс формирования партий еще только начинался. Депутатский корпус был очень слабо структурирован, а потому пока неспособен выдвинуть собственную правительственную команду парламентского большинства и настоять на ее назначении. Это и породило патовую ситуацию, затянувшуюся более чем на год.

Но в перспективе маячило все же «парламентское министерство». Что и подтолкнуло в конце концов Ельцина к «выходу за рамки правового конституционного поля».

Этот «выход за рамки» вовсе не был продиктован какой-либо чрезвычайной ситуацией. Вялотекущая пикировка «ветвей власти» вполне могла дотянуться до очередных выборов. Кроме того, у Ельцина оставалась возможность урегулировать конфликт с парламентом путем формирования правительства, пользующегося доверием депутатского большинства. Опрокинул ситуацию хрупкого равновесия именно указ №1400.

Сопротивляясь антиконституционному перевороту, Верховный совет был «в своем праве». Но формально-юридическое оправдание еще не означает политического. Воспользоваться формальным правом еще надо суметь. Действия Верховного совета были непродуманны, хаотичны. Многие депутаты оказались морально весьма неустойчивы, и их элементарно перекупили. Еще менее симпатична значительная часть примкнувших к защитникам парламента. Среди них были люди достаточно страшные, действительно мечтавшие о восстановлении тоталитарного режима.

Мы не можем знать, сумели ли бы сравнительно умеренные руководители парламента удержать контроль над ситуацией в случае своей победы - или сами были бы быстро сметены поднявшейся мутной волной жажды реванша и мести. Но сама эта волна была спровоцирована антиконституционными действиями президента. Именно его действия, попиравшие закон и право, превратили вполне маргинальных Баркашова и Макашова в реальную политическую силу, в реальную угрозу.

Я не хочу произносить патетических речей о нарушенной присяге на верность Конституции. На мой взгляд, Ельцин совершил более страшное предательство. Он надругался над самой идеей законности, конституционности, правового государства, в которую Россия только-только начала верить. На которой основывалось все перестроечное демократическое движение. Под знаменем которой победили в Августе. Ельцин предал тех людей, которые надеялись, что теперь-то в России для власти появилось слово «нельзя», появился какой-то барьер на грубую силу и кровь.

Все последующее насилие, произвол, нарушения прав человека – последствия переворота 93-го года. Широкое лицом российское начальство восприняло переворот однозначно: теперь снова все можно. Другое его последствие – психологически надломленное общество, с которым опять можно было делать что угодно. И наконец, почти самодержавная Конституция, превратившая представительные органы в бессильный придаток исполнительной власти и окончательно развязавшая руки правящей верхушке.

Как бюрократия воспользовалась полученной свободой, известно. Именно на период после 93-го года приходится пик вакханалии расхапывания госсобственности чиновниками и близкими к ним лицами. Конечно, было бы преувеличением считать депутатов хасбулатовского Съезда и Верховного совета истинными представителями «простого народа». Скорее они представляли различные группы интересов, конкурировавшие за получение своей доли в разворачивающейся приватизации. Но если бы эта конкуренция существовала и дальше, столь наглый захват богатств страны околокремлевским кланом был бы невозможен. Бюрократия вынуждена была бы действовать с большей оглядкой и на конкурентов, и на закон, и на общество в целом. Приватизация прошла бы более демократично. Глядишь, и «простой народ» получил бы чуть больше.

На том, что нынешняя авторитарная политическая система рождена осенью 93-года, сегодня сходятся столь разные люди, как Олег Кашин и Антон Носик.

Неоценимую помощь Ельцину тогда оказали так называемые «молодые реформаторы». Понимая, что их вариант «рыночных реформ» может быть навязан стране лишь обманом либо силой, они сделали ставку на бюрократию, а не на общество. Бюрократия закономерно ответила им взаимностью. Даже при недостатке западного экономического образования классовое чутье верно подсказало ей, какие личные перспективы открывает «приватизация по Чубайсу».

Внесли свою лепту в трагическую развязку и представители творческой интеллигенции. Поэты и художники не обязаны разбираться в юридических тонкостях и политических хитросплетениях. Недостаток политического профессионализма компенсируется у них обостренной способностью сердцем чувствовать, где правда, а где ложь. Остается лишь сожалеть, что у многих замечательных людей родовая травма унизительной жизни под властью советской партноменклатуры и панический страх перед возвращением той жизни притупили эту способность.

Икона ультраправых Евгения Хасис аккуратненько встала на сторону лагерной администрации в конфликте между Толоконниковой и ФСИН.

Очень показательное интервью взял у нее ее "правозащитник" (а для людей с хорошей памятью – защитник и друг убийц, с шампанским отмечавший убийство Маркелова) Алексей Барановский.

Логика "проблемы у нас есть, но давайте решать их аккуратно и по-тихому" свойственна двум категориям зеков: блатным на черных зонах (у них там есть преференции за которые есть смысл держаться) и козлам, сотрудничающим с администрацией, – на красных. Зона, в которой сидит Толоконникова, не просто красная (все женские зоны красные по определению), она на общем фоне отличается чудовищным режимом и беспределом администрации. Простые зечки лишены каких-либо благ, за которые им следовало бы цепляться. То есть расшатывание режима потенциально может навредить лишь тем, кто открыто или тайно работает на администрацию и получает от нее послабления.

Собственно говоря, позиция Хасис – это типичная попытка поиграть в Realpoltik, основанную на компромиссах и полумерах. Вспоминаю, как несколько месяцев назад ее конформистский текст с упоением репостили у себя как правые, так и некоторые не особо чистоплотные красные консерваторы. Тогда она призывала заниматься "реальными проблемами" и быть ближе к народу. Когда же Толоконникова занимается более чем реальной проблемой (что может быть реальнее чем пытки и унижения в тюрьмах?), ее призывают быть потише и поаккуратнее.

Вообще это типично для ультраправых, столкнувшихся с отпором системы. Они очень быстро подстраиваются под нее. Многие правые "узники совести" в России с подачи центра "Э" прямо из тюрьмы промышляют писанием доносов на антифашистов и правозащитников. Просто у нацистов очень развит культ силы, уважение с ней. Если сильного врага заведомо нельзя победить, то подчиниться ему для них правильно и естественно. Если "система" смогла победить патриота, то самым логичным решением для патриота будет попробовать слиться с этой системой, стать частью большей силы, потому что быть слабым стыдно.

Левый подход заведомо другой. "Коммунисты – мертвецы в отпуске", они привыкли бороться с превосходящим врагом, хорошо осознавая свою уязвимость и безнадежность собственного дела. Левому не стыдно "быть слабым", стыдно предать свои ценности и прекратить борьбу.

Надя с Машей (считают они себя левыми или нет - неважно) задают сейчас планку для всех нас.

Вот здесь можно подписать петицию в поддержку требований, которые Толоконникова выдвинула, уходя на голодовку.

Прошедший день в суде вроде как ничем от предыдущих не отличался особо. Опять один свидетель-полицейский и один омоновец-терпила. Со ставшим уже стандартным набором вранья.

Но собственно этой неотличимостью он и показателен. Потому что, как говорил Фрэнсис Скотт Фитцджеральд, "одна красивая девушка - это одна красивая девушка, две красивых девушки - две красивых девушки, а три красивых девушки - статистки". Так и здесь: которая уже по счету пара "свидетель+терпила" - статисты, общее место, но общее место, отражающее общую тенденцию, направление потока.

Сегодня в меню были свидетель Доценко С.А., полицейский ОБ ВАО г.Москвы, и терпила Ягупин Р.Н., боец ОМОНа ЦСН. Оба ничего не знают, не помнят, не слышали, на местности не ориентируются... кроме того эпизода, который следствию интересен. Правда, и тут не без перлов и не без вранья. Вот Доценко: "Задерживали самых агрессивных. Задержал двух человек МЕЖДУ ЦЕПОЧКОЙ И БОЛЬШИМ КАМЕННЫМ МОСТОМ где-то между 20 и 21 часом (?!). Один из них - Белоусов - размахивал руками, выкрикивал "Вместе мы сила!", зазывал толпу из-за оцепления, при задержании добровольно не пошел, постарался уйти в толпу, чем оказал сопротивление, заломили руки..." Ну, во-первых, никого между цепочкой и Большим Каменным мостом (вольно или невольно участвовавших в прорыве) не осталось на площади уже минут через 20 после прорыва, то есть к 18:20 (кого повязали, кого выдавили); во-вторых, Ярослав Белоусов вообще не попал в прорыв; в-третьих, его задерживали вовсе не в 20:00-21:00, а примерно в 19:38; в-четвертых, в момент задержания Ярослав никак не мог размахивать руками, так как его выдергивали за ноги из "сцепки" - живой стены людей, стоявших сцепившись руками; в-пятых, понятное дело, никого он "из-за оцепления" не зазывал, поскольку не был в прорыве, в-шестых... Список можно продолжать до бесконечности - все вранье. И даже то, что задерживали "самых агрессивных", как выяснилось в ходе допроса, тоже враньем оказалось, поскольку Ярослав Белоусов, по специфической классификации бойца Доценко, попадал в категорию "просто агрессивных", так как "просто кричал", а "самые агрессивные" еще и "предметами кидались".

Или вот терпила Ягупин: ему в "джетту" попали два куска асфальта, да по рукам в защите два раза флагштоком попали. Боли он не почувствовал, за мед.помощью не обращался, медосвидетельствования не проходил, даже синяков не было... Но потерпевшим себя по-прежнему считает. И тоже врет: что металлическими ограждениями давили на полицию, что таким образом к Кремлю прорывались, что даже "заходя в толпу" ПР-73 (резиновую дубинку) не применял (а если кто и применял, то он лично видеть не видел)... Да, и конечно - "антиправительственные лозунги" кричали: "Мы здесь власть!"

Но это все уже до скуки привычно. А вот что стало все отчетливее проявляться, так это "одноразовость" полицейских. Спрашиваю Ягупина: "А после эпизода с заграждениями вы долго были еще на Болотной?" (Напомню, этот эпизод произошел в 18:25-18:30.) - "Примерно до 21-22 часов". - "И что делали?" - "Ничего. В цепочке стояли, пока люди не разошлись". - "То есть совсем ничего?" - "Ничего. В цепочке". И с Доценко та же история: задержал двоих - и свободен, больше ничего не делал.

Такая вот "одноразовость" - точнехонько под свидетельства обвинения. И ничего больше. И ведь все так! Все до единого!

Но вот я сам был на Болотной набережной с самого начала до самого конца. И как-то тогда, полтора года назад, я не сомневался, что на нас нападают озверевшие бандиты, просто одетые в форму полиции. Но мало ли что мне могло с перепугу какого померещиться!

Только вот уже три с лишним месяца идет суд. И с каждым днем я все больше убеждаюсь, что все омоновцы там присутствовали минут по десять-пятнадцать (так, забежали, задержали, куском асфальта получили - и отбой!), никого не били и вообще вели себя предельно предупредительно.

А кто ж бил-то нас? Вот и выходит, что и вправду бандиты какие-то неопознанные, только замаскировавшиеся под полицейских. И одно лишь как-то беспокоит: откуда их столько сразу, да еще в одинаковой форме, взялось? И куда потом делись, растворились - будто и не было вовсе...

Сегодня на процессе по Михаилу Косенко был бурный день. И что-то произошло. Пока еще непонятно, что. Силы остались лишь на то, чтобы собрать собственные твиты из зала суда.

Сперва по непонятной причине полтора часа ждали начала. Появившись, Михаил сообщил сестре, что по-прежнему не получает привычных лекарств. Первым дал показания свидетель защиты, мемориалец Ян Рачинский:

Долго стояли по неизвестной причине на мосту. Потом полиция начала теснить людей. Иногда это было опасно - в толпе было много пожилых и женщин. Выполнял функции наблюдателя. Полиция начинала атаковать первой, некоторые оказывали сопротивление. Призывов к противоправным действиям не слышал. ("Как профессионал, знаю, что такое противоправное, а что нет"). Видел минимум 4 эпизода, когда применялись дубинки, 2 из них - точно необоснованно. Сам получил вскользь по руке дубинкой, когда увещевал полицию не устраивать "Ходынки". Смысла действий полиции часто не было вообще. Предупреждений и требований я не слышал. Видел около 15 пострадавших демонстрантов, 7-8 человек были в крови. Видел очень эмоциональную реакцию людей, не понимавших смысл действий полиции. Было некоторое количество людей, заслуживающих задержания, но именно их не задерживали. В то же время ни одно из виденных задержаний не имело реальных оснований.

Видел в упор эпизод избиения омоновца Казьмина (эпизод Косенко). Рачинскому по просьбе адвокатов показывают скриншоты видео из дела. Узнает себя. Рядом с ним - Косенко.

Судья: "А другие фото у вас есть?". Непонятно: она ведь в прошлый раз сама отказалась приобщить принесенное оператором видео и раскадровку!

Рачинский: "Косенко там не запомнил (узнал его позже, из прессы). Но гарантирую, что люди, стоявшие рядом со мной в первом ряду толпы, участия в избиении не принимали". Судья, прокурор, свидетель и адвокаты сгрудились вокруг листов со снимками. Судья впервые за долгое время проявляет интерес к содержанию документов, переспрашивает свидетеля. Предлагают показать свидетелю и "обвинительное" видео. Судья: "У меня нет технической возможности". Адвокат Мирошниченко торжествующе достает из портфеля ноутбук с дисководом. Смотрят.

Рачинский: "Сперва Казьмин был близко, но его не били. Потом его повалили и били, но он уже был далеко от Косенко и меня".

Михаил задает вопросы. Совершали демонстранты какие-то асоциальные действия во время шествия? "Нет, праздничное настроение, шли с детьми".

Рачинский: "Причина происшедшего - в непрофессиональных действиях полиции, все дальнейшее было лишь следствием".

Адвокат Ржанов: ходатайство (повторное) о приобщении уже отвергнутого в прошлый раз видео и раскадровок, снятых свидетелем Беделизовым. Судья внимательно смотрит предложенные картинки. Прокурор возражает. И неожиданное решение: ПРИОБЩИТЬ!

На скриншотах этого видео, снятого с чуть иного ракурса, чем представленное следствием, эпизод становится гораздо понятнее:



Свидетель Александр Подрабинек. Был в качестве журналиста французского радио, с бейджем прессы. "Люди требовали пропустить их на всю территорию Болотной. После разрыва цепи все успокоилось, но скоро полиция стала теснить и задерживать, было непонятно почему. Меня спасал бейдж. Некоторые сотрудники полиции пострадали. Но это было уже позднее. И несопоставимо по масштабам с пострадавшими демонстрантами. Я врач по образованию и сам оказывал помощь пострадавшим. Разгон и избиения продолжались до вечера в прилегающих районах. Лозунгов "На Кремль" не было - сам вел аудиозапись для радио. Полиция задерживала, завидев лишь неодобрение в глазах. Пробивались к задерживаемым буквально по головам других людей. Демонстранты стали сопротивляться незаконным действиям полиции, и я считаю это естественным гражданским проявлением!"

Судья: "Зачем полиция вклинивалась в толпу, если брали без оснований?" Подрабинек: "Они просто имитировали осмысленную деятельность".
Судья: "От кого же защищались демонстранты?"
Подрабинек: "От полиции, которая там бесчинствовала, конечно!"

Свидетель Олег Орлов. Сопредседатель "Мемориала", один из создателей правозащитного центра "Мемориал", член Экспертного совета по правам человека при Уполномоченном (Лукине).

"Я видел, как полицейские били ногами упавших. Полковник, с которым я пытался разговаривать в поисках разрешения конфликта, ударил пожилого человека на глазах подчиненных, тот упал головой об асфальт. Меня полковник тоже слушать не стал. Я не понимаю, почему полиция не отвела свои цепи на 50 метров, тогда все бы закончилось и разрешилось в один момент. Эта возможность оставалась у полиции постоянно, но они ей не воспользовались. Я не видел, как хватали людей, кидавших камни, зато хватали других людей. Видел развороченный асфальт на углу. Скорее всего он был разбит до событий, ибо руками это сделать невозможно. Затем увидел эпизод Косенко - Казьмина".

Орлов стоял позади Рачинского (они вместе наблюдали), среди толпы на набережной. Казьмина били парни, подскочившие с противоположной стороны. Один из них - качок в маске (Лузянин). Орлову показывают следственные кадры и новые - только что приобщенные. Узнает себя, Рачинского, "качка" и Косенко. Следил за ситуацией, поскольку драка началась в непосредственной близости от его коллеги Яна, опасался за него. Ни Рачинский, ни стоявшие рядом с ним в толпе люди (ближайшим на кадрах видим Косенко) не принимали участия в нападении на полицейского. Казьмин пытался кого-то задержать, они завалились на Рачинского и стоявшего рядом с ним (Косенко). Затем выскочил Лузянин и повалил на землю Казьмина. Это было уже в нескольких метрах от стоящих. Там подбежавшие с противоположной стороны парни и нанесли ему несколько ударов, в том числе ногами.

Орлов обращает внимание судьи: Косенко и Рачинский синхронно выставляют вперед руки, защищаясь от возможного падения на них дерущихся с полицейским людей. Участники процесса надолго склоняются над листами с фото, спорят и комментируют их. Судья заинтересованно переспрашивает. Про Михаила забыли, он пока беседует с сестрой.

Прокурор пытается доказать Орлову, что Косенко мог правой рукой что-то сделать, пока Казьмин был рядом (еще до падения и избиения). Орлов, как заправский эксперт, резонно разъясняет поведение и движения людей на кадрах.

Я впервые вижу, как Михаил Косенко радостно улыбается, глядя на происходящее. Он совершенно преобразился. Затем с уважением в голосе задает вопросы Орлову.

Судья: На последних кадрах Косенко выходит из поля зрения камеры. Вы видели, что он делал в это время?
Орлов: Я обращал внимание только на активные действия.

На 2 октября 2013 года назначено заседание Президиума Верховного суда РФ по вопросу об отмене приговора Алексею Пичугину по его первому уголовному делу. Высшая судебная инстанция России будет решать, служит ли основанием для этого постановление Страсбургского суда.

Согласно ему, экс-сотрудник "ЮКОСа" был лишен права на справедливое правосудие (закрепленного ст. 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод). И "наиболее уместным видом возмещения было бы в принципе проведение нового судебного разбирательства либо возобновление производства".

Судья Мосгорсуда Наталья Олихвер без законных на то оснований проводила слушания дела за закрытыми дверями. Главному свидетелю обвинения – серийному убийце и насильнику Игорю Коровникову – она безосновательно разрешила не отвечать на некоторые вопросы защиты Пичугина. Председательствующая пыталась скрыть от присяжных, что представляет собой Коровников.

Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) вынес решение еще 23 октября 2012 года. Однако вступило в силу оно только 18 марта этого года – после того как Страсбург признал неприемлемой жалобу на него российской стороны.

Ознакомиться с полным текстом постановления ЕСПЧ на английском языке можно здесь, а на русском – здесь.

В свою очередь, блистательное (на мой взгляд) расследование истории с исчезновением супругов Гориных, которое российский суд признал организованным Пичугиным убийством (без трупов, без исполнителей!), провел журналист Валерий Ширяев. Его труд под названием "Суд мести" можно прочитать здесь.

Также эпизод с Гориными рассматривается в моей книге "Алексей Пичугин – пути и перепутья (биографический очерк)", которая недавно тоже была опубликована в интернете.

Приговором Натальи Олихвер Пичугин получил 20 лет колонии строгого режима. Назначенный впоследствии (по итогам второго уголовного дела) пожизненный срок поглотил 20-летнее наказание. Но защита несправедливо осужденного надеется, что, если при повторном рассмотрении будет изменен приговор по первому делу, то это приведет к изменениям и во втором деле.

Адвокаты Алексея свою работу в Страсбурге выполнили. Постановление ЕСПЧ по жалобе "Пичугин против России", как считают некоторые юристы, на сегодняшний день является одним из лучших решений Страсбурга по делам, связанным с "ЮКОСом".

Слово за Президиумом Верховного суда.

Приговор Пичугину вынесла Наталья Олихвер. Но все судьи, провозглашая приговоры, делают это "именем Российской Федерации". Теперь от Президиума зависит, станет ли и в будущем имя России связываться с установленными Страсбургом фактами нарушения закона в деле Пичугина. Или же эти нарушения будут фактами служебной биографии госпожи Олиихвер, а Российская Федерация обеспечит Пичугину справедливый и беспристрастный пересмотр уголовного дела, к чему обязывает Конституция.

Впрочем, слово не только за Президиумом, но и за обществом.

Пичугина судили трижды, вынося все более и более суровые приговоры. Его, по свидетельству бывшего политзаключенного, "ученого-шпиона" Игоря Сутягина, допрашивали с применением психотропных средств. Ему вновь и вновь предоставляли шанс дать показания против руководства "ЮКОСа" и таким образом избегнуть страшной участи. И опять шантажировали пожизненным заключением в случае отказа.

Свою вину Алексей всегда полностью отрицал.

И все это происходило в звенящих пустотой залах Мосгорсуда. Рутина судебного процесса не привлекала ни журналистов, ни общественников, а Пичугин никогда не принадлежал к главным ньюсмейкерам в рамках процессов по "делу "ЮКОСа".
За десять с лишним лет, в течение которых Алексей удерживается за решеткой, освободились некоторые прежние политические заключенные. Появились новые. Pussy Riot. Таисия Осипова. Поражающий массовостью, абсурдностью и жестокостью "болотный" процесс.

А Пичугин все это время продолжает сидеть.

Сочувствовать молодым, эрудированным и красивым матерям, наверное, легче, чем "кагэбешнику", которые, как известно, "бывшими не бывают".

И все-таки обязательно приходите в Верховный суд на слушания дела Пичугина. Ведь Алексей сидит за всех нас. Благодаря ему слова "честь" и "совесть" еще не стали архаизмами на территории Российской Федерации, чье имя, вынося неправосудные приговоры, так бесстыдно и безжалостно топчут люди в мантиях, прикрывающих погоны.

От нас тоже зависит, будет пересмотр дела Пичугина настоящим или же он станет повторением старого шоу на "бис".

А еще приходите потому, что нам всем надо знать, как в действительности устроена наша страна и что в ней происходит.

Заседание Президиума Верховного суда РФ открыто для публики, при себе нужно иметь паспорт.

Адрес: Москва, ул. Поварская, д. 15 (ст. метро "Арбатская" Арбатско-Покровской или Филевской линии). Третий подъезд, зал №.2063. Необходимо получить пропуск в бюро пропусков.

Начало – в 9 ч. 30 мин. 2 октября.

На суде по Болотной право хода, наконец, перешло к защите. Пока на выделенном из общего "малом процессе" Михаила Косенко. До сих пор мы слышали только доводы обвинения - под сотню томов, переписанные под копирку показания десятков омоновцев. Но защита тоже готовилась. У нее есть и свидетели, и видеозаписи, и документы. Теперь можно увидеть, как суд принимает эти аргументы.

Перед началом Михаил успевает сказать сестре, что ему три дня не давали лекарств.

Эксперт "от Сербского"

Сначала заслушали Инну Ушакову, одного из трех экспертов Института им. Сербского, проводивших официальное освидетельствование Михаила. Именно их заключение неожиданно изменило диагноз Косенко на гораздо более тяжкий, "общественно опасный". Именно по причине его "опасности" Мише даже не сообщили о смерти матери. Эксперта вызвали по требованию защиты. В качестве специалиста комментировал Юрий Савенко, врач с 50-летним стажем, член Всемирной психиатрической ассоциации, президент Независимой психиатрической ассоциации России. Тот самый Савенко, что написал уже заключение на результаты экспертизы "от Сербского".

По его совету адвокаты задавали вопросы г-же Ушаковой. Выглядело так: "Специалисты утверждают, что лекарства, которые 10 лет успешно поддерживали Михаила, никогда не применяют при данном вами диагнозе. Как вы объясните это?" - "А я считаю, что применяют". Дальше - в том же духе. Выяснилось, что экспертиза проводилась амбулаторно: сперва с Михаилом поговорил один врач, а потом в течение получаса комиссия из трех человек утвердила новый диагноз. При этом признаков агрессии у Михаила не наблюдалось. Какие еще материалы исследовались комиссией? Медицинские документы из клиники и ПНД (ставящие совсем иной диагноз). А еще... материалы следствия! То есть недоказанное обвинение в насилии? - переспрашивают адвокаты. Да, экспертиза учла и это...

Когда перешли к обсуждению конкретных медицинских данных, Михаил сам попросил закрыть заседание и мы покинули зал. Известно лишь, что адвокаты, поддержанные Савенко, снова ходатайствовали о повторной экспертизе. Судья в который раз отказала.

Леонид Броневой

Зрители с некоторым боем вернулись в зал с началом допроса Леонида Беделизова, более известного в сети как "Леонид Броневой". В тот день он не имел какого-то журналистского задания и пришел на Болотную "чтобы выразить гражданскую позицию и рассказывать о происходящем". Леонид принес исходник снятого им видео с тем самым эпизодом Косенко и потерпевшего омоновца Казьмина. Еще и распечатанную раскадровку сюжета принес. Рассказал, чем, как и в каком месте снимал. Видео это давно лежит на его персональном сайте и на Youtube. Но судья Москаленко сочла, что эти материалы "получены непроцессуальными методами". То есть их должен был приобщать следователь, а если нет - то и суда нет.

Пришлось Леониду пересказывать видео устно: Косенко стоял в ряду людей, в 3-4 метрах от происходившей перед ними драки. Накачанный силач (Максим Лузянин) завалил полицейского на землю, еще двое нанесли ему несколько ударов, последний - ногой в голову. Эти люди неизвестны следствию. Прокурор встревожился и потребовал показать Леониду кадры с видео из дела. Якобы там картина иная. "А где ходатайство?" - возмутились адвокаты. "Это не ходатайство об осмотре, а просто вопрос с использованием фотографий", - парировал прокурор. Леонид твердо стоял на своем: ваши кадры сделаны до основного конфликта, дерущиеся перемещались, то приближаясь, то удаляясь от Михаила, но он участия в драке не принимал. Кадры видео Леонида Беделизова. Красным помечен Косенко. Казьмин лежит на земле, его пытается защитить свидетель Литвинов. Другой "свидетель", Пузиков, на переднем плане пытается вырвать у демонстранта флаг. Весь эпизод он стоит к происходящему спиной.

Леонид рассказал и о событиях в целом. "Прорыва не было, людям просто было некуда деться, сзади подпирали". "Полицейская цепочка создала дополнительную давку, сделав полтора-два шага вперед, вместо того чтобы хоть чуть отступить". "Слышал призывы не поддаваться на провокации, потому что митинг разрешенный". "Лозунги были - призывающие к конституционному соблюдению прав граждан". "Уйти с площади можно было только вплавь - прыгнув через парапет в канал". "Слышал крики в адрес полицейских: "Что вы делаете? Прекратите! Вы нарушаете закон!". "Дубинками полиция пользовалась с момента разрыва цепи до самого конца разгона митинга". "Полицейские выхватывали всех, кто кричал лозунги или был с флагами и плакатами".

Прокурор: "Чем вы можете подтвердить наличие потерпевших демонстрантов, если нет документально зарегистрированных?" "Видел своими глазами, - отвечал свидетель. - Видел удары, синяки на телах, слышал, как люди кричали от боли. Меня самого ударили по спине".

"Ваша честь, вы не хотите хоть глянуть на фото и видео - для объективности?" - спросили адвокаты напоследок. Ее честь не хотела.

Ольга Трусевич

Давнишний сотрудник "Мемориала", наблюдатель и эксперт. Описала хаотическую давку и, как следствие, небольшой разрыв цепи. Непрекращающееся насилие полиции в ответ. Людей гнали в очень опасное место у реки - там был откос и деревья с низкими острыми ветвями на уровне глаз. "Было сильное недовольство, что не дали митинг провести. Пройти из колонны на место было нельзя, я сама там застряла". Металлические заграждения демонстранты принесли, чтобы защититься от избиений и необоснованных задержаний. Много нарушений при задержаниях: не объясняли причин, жетонов не было, избивали. Она сама оказывала помощь избитым демонстрантам.

Камни бросали, откуда брали - не видела, бросали сзади. Многие кричали, чтоб не бросали, и пытались остановить бросавших. К полиции некоторые "применяли удерживающие действия". Затем Ольгу задержали, когда просто стояла и наблюдала события. Захватили сзади, понесли, уронили на асфальт. Было больно. В ОВД оказалась вместе с Михаилом, провела там ночь. Людей уводили по одному и заставляли фотографироваться и "катать пальцы". Еще в автозаке с ней оказался парень, которого ударили головой о стенку автобуса. Ему было очень плохо, и его увезли в больницу.

Прокурор нашелся, что спросить: Слышали ли крики "фашисты"? Нет. "А антиправительственные лозунги?" "Что это значит?" - возмутилась Ольга. "Я слышала: долой полицейское государство! Это - антиправительственно?"

Косенко Ольга заметила на площади только потому, что он стоял рядом с ее коллегой из "Мемориала", таким же наблюдателем, Яном Рачинским. Но больше не обращала на него внимания. Потому что в этой острой ситуации подмечала только тех, кто хорошо знаком или же совершал какие-то активные действия. Значит, Михаил их не совершал?

Ликуйте, оскорбленные! Радуйтесь, гонимые! Веселитесь, твердые в вере отцов ваших! Враг посрамлен, а вера ваша просияла в чистоте и непоколебимости. Как скала вера ваша. Как камень, о который разбивается всякое дерзкое слово, и всякая слеза, и всякий стон. Вы жизнь свою готовы положить за веру свою, и чужой жизни не пожалеть. Не дать греховной жалости подточить вашу твердыню, но стоять до конца: покуда не погибнет враг ваш, не истощит сердце свое плачем, не изнурит тело свое непосильным трудом, не смирится перед палачом своим, день и ночь радеющим о душе его. Поношения во благо врагу вашему, и голод лишь украшает его, а жажда его да в духовную жажду обратится! Молитва ваша да не ослабеет о палачах, господином и отцом возвеличите имена их, и благословите насильников меч, поражающий неверного. Стон и плач невольниц утешит слух ваш, ибо страданием искупают они грех свой.

Не слушайте лукавых, что будут смущать слух ваш рассказами о непотребствах и жестоковыйности начальников ваших. Стойте в вере в чистоту и незапятнанность учителей ваших. Плеть их во благо вам, ибо слаб человек и не очиститься ему по греховности своей. Женщине не доверяйте, ибо демоны в душе ее, и ежечасным трудом, в презрении и нечистоте спасет она душу свою. Не доверяйте ей детей ваших, но воспитывайте их в отдалении и чистоте.

Не преклоняйте ухо свое к молитве дерзких, закрывайте глаза на бесчинства свободных, сердце ваше да не откроется ни правде, ни любви, ибо истина ваша в насилии и зле просияет, и пребудет она с вами во веки веков. Аминь.

В Бутырском суде Москвы начался новый процесс над Борисом Стомахиным. Первый был уже 7 лет назад в том же Бутырском суде. Стомахину тогда вменялось в вину авторство трех остро экспрессивных статей, за которые его отправили тогда в лагеря на 5 лет.

Сейчас Борису Стомахину снова вменяется несколько текстов, которые затерялись бы, никем не замеченные, в интернете, если бы не репрессивная активность властей.

Отношение к самому факту ареста Бориса Стомахина в обществе разное. Одни, заглянув в его творчество, нервно вскрикивают: убить за такое мало! Это люди с мышлением тоталитарного склада.

Другие, с нормальным, человечным складом, недоумевают, как можно второй раз сажать человека, травмированного и больного, исключительно за слова, за какие-то публикации на малопосещаемых страницах в интернете, которые ровным счетом никому не мешают. Ну, не умеет человек не писать. Таким уж уродился. И не умеет писать иначе. На людоедской идеологии когда-то был воспитан. Бьет власть тем же слогом, что она же ему когда-то навязала. Неужели обществу трудно чьи-то слова, пусть отчаянные и очень злые, потерпеть?

Обреченность человека, не умеющего выражать свои эмоции иначе, на вечную тюрьму - это все-таки приговор в первую очередь самому обществу.

Ну да, при Сталине Стомахина давно бы убили. Если бы так же писал против Сталина. Но далеко ли мы уйдем от сталинского безумия, если будем соразмерять настоящее с теми мерками?

Есть два подхода к защите заключенного под стражу человека: гуманитарный и правовой. Арест Бориса Стомахина не выдерживает критики ни в том, ни в другом аспекте. Даже действующие законы, репрессивные и антиконституционные, в деле Стомахина попраны.

Михаил Трепашкин, адвокат Бориса Стомахина, при первом беглом ознакомлении с его делом выявил грубейшие процессуальные нарушения: уже много месяцев Борис Стомахин сидит противозаконно - вот первый диагноз адвоката.

Самая тяжкая из статей, на основании которой Бориса Стомахина так долго без приговора держат под стражей, - это ст. 205.2 (оправдание терроризма). Ее вменяют Борису Стомахину через ч.1 ст. 30 УК - приготовление к преступлению, поскольку оправдания терроризма через СМИ Стомахин не совершил.

А ст. 30 ясно гласит, что приготовление к тяжкому и особо тяжкому преступлению образует самостоятельный состав преступления и наказание за него, в соответствии со ст. 66 УК, не может превышать половины максимального срока наказания, предусмотренного за само преступление.

Соответственно, если ст. 205.2 предусматривает до 7 лет лишения свободы, то приготовление к ней не может наказываться более чем 3,5 годами. Деяние же, за которое предусматривается наказание не выше 5 лет лишения свободы, относится в соответствии с действующим уголовным правом к преступлениям средней тяжести, за которое человек не может находиться под стражей на стадии предварительного расследования более 6 месяцев.

Все это, как я поняла со слов Михаила Трепашкина, он изложил 12 сентября на предварительном слушании, заявив о недопустимости продления Стомахину срока содержания под стражей в соответствии с действующим законодательством.

В суде возникла коллизия. Судья открывает ст. 205.2 кодекса и говорит: "Она же тяжкая". Трепашкин объясняет, что приготовление - это совсем иной состав и в данном случае он не может считаться тяжким. Стомахин находился под стражей незаконно.

Выслушав доводы адвоката, судья, как известно, продлил Борису Стомахину срок содержания под стражей еще на полгода. "По этому факту уже можно подавать жалобу в Страсбург", - сказал после заседания Михаил Трепашкин.

Он также пояснил, что незаконно и само применение к Стомахину ч. 2 ст. 205.2 через ст. 30. У Стомахина нашли около 50 экземпляров какого-то текста и сделали вывод: он готовился распространить это в средствах массовой информации. Но это - предположение, доказательств нет. Обвинение не конкретизировано: где он хотел разместить, в каком журнале или газете? Должны быть хоть какие-то свидетельства. Ничего нет. Статью 205.2 применили по надуманным основаниям без каких-либо доказательств, просто подтянули, чтобы держать человека под стражей. Все остальные статьи, вменяемые Стомахину, - менее тяжкие. Однако нельзя за одно и то же деяние давать несколько статей. А Стомахину все три статьи вменяются за одно и то же. Не говоря уж о том, что его второй раз сажают за одно и то же деяние. Все это строжайше запрещено и международным правом, и Конституцией России.

Ни в коей мере не правомерно применение к Стомахину и ст. 282, которая предусматривает наличие потерпевшего. В деле Стомахина потерпевших нет.

Сам же Борис Стомахин попросил адвоката обратить внимание на нарушение ст. 10 Европейской конвенции по правам человека: нарушение права на свободу слова налицо. Эксперты трактуют тексты так, как выгодно следствию. Стомахин же просто высказывал свое мнение, никого ни к чему не призывая.

"Омоновец на водном транспорте" (так называется служба) Иван Круглов, судя по кадрам 6 мая, показался нам сперва безобидным перепуганным мальчиком. Он действительно сильно испугался, когда Лузянин "с неизвестными" завалили его на асфальт и слегка попинали. Его вопли в знаменитом ролике "Граней" облетели интернет. Он так и пишет в показаниях: "Решил, что меня сейчас убьют".

Впрочем, никакого физического урона он не понес. Люди оказались гораздо спокойнее, чем это мерещится до сих пор большинству приходящих в суд полицейских. Они всерьез рассуждают о повстанцах, стремящихся "на Кремль" и нападавших на несчастных стражей порядка. Им успешно привили этот страх перед простыми людьми.

Мы посмеивались: бедный хомяк! Но за свидетельской кафедрой Иван оказался не так уж прост. Обиженное выражение сменилось на глуповато-восторженную маску. Поедая преданными глазами судью Никишину, он старательно оттарабанивал выученную сказку: кидались, прорывались, остального не помню, не знаю, не видел, не обязан. Однажды проговорился, что получил приказ "на рассеяние толпы". Но на вопрос, как это делалось, исправился: "Мы подходили к гражданам и культурно им объясняли, что не надо хулиганить".

Так он и запомнится - "ребят, погодите, погодите, ааа!". Да еще фразой "Демонстранты нарушали ОХРАНУ общественного порядка". Плохо выучил, видать. Зато скандирование "Предатели России!" запомнил хорошо. Сперва я думал: задело за живое парня, человеческое чувство, обнадеживает! Но потом понял: именно этот лозунг отчетливее других слышен в ролике "Граней", который ему сто раз прокрутили следователи, чтоб получше запомнил, как рассказывать об инциденте. И ничего своего. Розовощекий пупс-винтик.

Такие вот обиды. Такие свидетели.

Членам комитета по иностранным делам, подкомитета по правам человека и комитета по развитию Европейского парламента

18 сентября 2013 года

Уважаемые депутаты Европейского парламента!

В октябре нынешнего года исполняется 10 лет с момента ареста Михаила Ходорковского, самого известного российского политзаключенного. Его «вина» в глазах Кремля заключалась в усилиях по поддержке гражданского общества и в критике государственной коррупции. Его десятилетнее заключение стало символом несправедливости и репрессий в России Владимира Путина.

Ходорковский, признанный «Международной Амнистией» узником совести, продолжает активно выступать в поддержку демократических перемен. Как отметила покойная Елена Боннэр, председатель Фонда Сахарова и вдова Андрея Сахарова, «так сложилась история… что освобождение Ходорковского и Лебедева, а значит, и всех юкосовцев, - это и освобождение страны».

Мы были рады узнать, что Михаил Ходорковский выдвинут депутатами Европейского парламента на соискание премии «За свободу мысли» имени Сахарова за 2013 год. Это выдвижение посылает важный сигнал о солидарности - не только с Ходорковским и другими политзаключенными, но и со всеми россиянами, выступающими за демократической будущее нашей страны. Мы выражаем надежду, что 30 сентября на совместном заседании ваших комитетов Михаил Ходорковский будет включен в шорт-лист кандидатов на соискание премии имени Сахарова.

Владимир Буковский
писатель, бывший политзаключенный, соучредитель движения «Солидарность»

Борис Вишневский
заместитель руководителя фракции «ЯБЛОКО» в Законодательном собрании Санкт-Петербурга

Гарри Каспаров
председатель Объединенного гражданского фронта, 13-й чемпион мира по шахматам

Борис Немцов
сопредседатель Республиканской партии России - Партии народной свободы, депутат Ярославской областной думы

Владимир Рыжков
сопредседатель Республиканской партии России - Партии народной свободы, депутат Государственной думы РФ 1-4 созывов

Сергей Аксенов весьма доказательно демонстрирует , что Навальный – даже не националист, а просто беспринципный политический авантюрист, не имеющий никаких идей и никакой внятной идеологии.

Ему отвечают: «А пофигу. Зачем ему идеи? Главное что он за все хорошее: чтобы выборы были честными, СМИ свободными и т.д. Пусть побудет пока тараном, а там, когда мы с его помощью сокрушим этот режим, все само собой наладится».

Публично эту идею проповедует некогда проницательный и саркастический Виктор Шендерович, походя кроя нехорошими словами те 92% москвичей, которые либо на выборы не пришли, либо за Навального не проголосовали.

Попробуем, однако же, разобраться в мотивах этих москвичей.

Можно ли их соблазнить тем, что наконец окончится застой, что все сдвинется, покатится и помчится… неважно куда, главное покатится и помчится? Очень сомневаюсь. Они уже пережили веселые времена и их повторения разумно не хотят. Их интересует именно вопрос: в какую сторону все сдвинется и покатится и что им-то самим перепадет от движения? И не накроет ли их обломками стабильности с головой? Совершенно законный интерес для большинства, согласитесь.

Относительно честные выборы москвичи уже имели. И телевидение, на котором каждую неделю тот же Шендерович на всю страну выставлял власти предержащие, от президента начиная, в максимально смешном и непотребном виде, тоже имели. Вы не поверите, но хозявевами своей судьбы и своей страны эти люди себя тогда не чувствовали. Помнится, в золотые времена была серия «Кукол», в которой политтехнолог-мордодел, поработав со всеми претендентами на честных выборах, в конце концов вешается от отвращения и отчаяния. Так и хочется спросить: Виктор Анатольевич! Вы серьезно обижены на «молчаливое большинство»: зачем оно ничего не предпринимает, чтобы смотреть на обновленном НТВ римейк этой серии?

Это – с точки зрения обывателя. С точки зрения активиста и просто информированного и политизированного гражданина, все еще проще. Тени «Альфа-групп», 200 бизнесменов-камикадзе, которые в путинской России осмелились открыто поддержать кагбе главного врага власти, Собянин, принуждающий мундепов от «Едра» подписываться за Навального, чудесное избавление вождя всея оппозиции из узилища… Затем – его категорическое выступление против несанкционированных акций, вместо анонсированных массовых протестов 951 курьер с жалобой в суд а-ля Зюганофф… И все это на фоне рассуждений Володина о политической конкуренции без сменяемости власти... На это обычно возражают, что «политика – это искусство возможного» и что «идет игра». Игра-то безусловно идет, и игра весьма мутная, но кто играет, с кем, по каким правилам, с какой наконец целью? И обыватель, и радикальный активист одинаково могут сказать: «Это не наша игра. Ребята, разбирайтесь как-нибудь сами, а мы быть кордебалетом на подтанцовке у политических авантюристов и расколотых элит не намерены».

Навальный до некоторой степени выложил карты на стол, когда расхвалил первый срок Путина. Ну кто бы сомневался, что группа, с которой связан Навальный, к которой по праву происхождения принадлежат лидеры ПАРНАСа и «семейные» олигархи - видит, собственно, свою историческую миссию в возвращении страны к откорректированным 90-м. Но мы-то, собственно, не хотим первого путинского срока точно так же как третьего. Мы, вообще-то, за Россию без Путина.

Однако фатальная трагедия наших дней состоит в том, что фанаты первого срока Путина и второго срока Медведева – это вообще единственная серьезная оппозиционная группа, политическая в полном смысле этого слова, с программой, средствами, ресурсами и пр. За их пределами – пустота, какие-то маргинальные тусовки то под красным, то под черным, то под имперским флагом, плюс огромный мумифицированный труп коммунистической партии. Две трети жителей Москвы, не явившихся на выборы, показали, что они не видят никого, кто мог бы представлять и защищать их интересы. Нет веры. Нет идей. Нет политических сил. Выжженная пустыня. И на ней креативные политические авантюристы исполняют замысловатые па в соперничестве-партнерстве с изворовавшимися чиновниками...

Кто может оценить вклад "узников Болотной" в оглушительный результат Навального на выборах? Это, конечно, не те несколько десятков голосов, которые дали политзаключенные, голосуя у себя в СИЗО. Это те сотни тысяч голосов москвичей, которые, голосуя за Навального, голосовали против репрессивного политического режима, организовавшего полицейскую провокацию на Болотной площади 6 мая 2012 года.

Напомню, что основным лозунгом многочисленных митингов 2011-2012 годов было «Освободить политзаключенных!». После 6 мая их стало на несколько десятков больше.

Сейчас этот лозунг вновь должен стать актуальным. Прежде всего мы должны требовать освобождения пока еще не осужденных фигурантов "Болотного дела" - и прекращения этого дела.

На процессе уже более трех месяцев идет представление доказательств обвинения. Присутствуя на суде в качестве защитника, уверенно говорю: никаких нормальных доказательств обвинение так и не представило. Каждый просмотр документальных съемок (даже с учетом монтажа), каждый допрос омоновца наглядно демонстрирует надуманность обвинения. Мы все лишний раз убедились в том, что массовых беспорядков не было и подсудимые невиновны - не только в массовых беспорядках, но и даже в насилии в отношении полицейских.

Выборы активизировали московское общество. Я призываю Алексея Навального и его штаб использовать все их мобилизационные ресурсы, подключиться к подготовке массовых акций в защиту "узников Болотной". Ближайшая акция скорее всего будет назначена на 6 октября.

Отказ в российской визе швейцарскому режиссеру Мило Рау по сути является примером идеологической цензуры. Такая «визовая политика», основанная на политических или идеологических мотивах, проводится с начала 2000-х годов. В число «отказников» попадали католические священники, протестантские пасторы, журналисты и общественные деятели.

Действия российских властей идут вразрез с международными обязательствами в гуманитарной области и сфере прав человека, в частности противоречат Хельсинкским соглашениям 1975 года, которые прямо обязывают содействовать интеллектуальным и культурным контактам между народами.

Препятствуя осуществлению проекта Мило Рау, российские власти фактически выступают против идеи диалога. В рамках проекта «Московские процессы» Мило Рау создавал пространство, в котором носители диаметрально противоположных взглядов на религию, культуру и искусство имели возможность спорить и отстаивать свои убеждения в условиях равноправного состязания, а не силового конфликта.

По всей видимости, те, кто принимал политическое решение об отказе в визе Мило Рау, общественному диалогу предпочитают конфликт, которым они надеются управлять в своих интересах.

Бабченко мне друг, но истина дороже:)

Только вчера, мудро выдержав паузу, Аркадий Бабченко подвел итоги московских выборов. Он зафиксировал три основных итога:

- рождение «нового», «яркого» политика-националиста Алексея Навального

- легализация антиконституционной и недемократической процедуры «выборов» в целом и муниципального фильтра в частности

- протест - даже тот, который был: в загоне и со шмоном на рамках - окончательно стал системным

Со вторым и третьим пунктами согласен полностью, поэтому о них промолчу. А вот по пункту первому, где Аркадий пишет о Навальном как националисте и пугает и попрекает им либералов, выскажусь.

По моему глубокому убеждению, Навальный националистом не является. Как не является либералом, левым или еще каким-то. Он вообще никем политически ни является, не имеет ясной определенной, пусть даже и широкой, политической позиции. Он – беспринципный карьерист от политики.

Вот известные всем факты.

Свою политическую карьеру Навальный начал в лево-либеральном «Яблоке», однако затем стал бегать на Русский марш. Он упорно ходил к зигаметам, желая, очевидно, снискать популярность у националистической массы. И снискал - в итоге даже пошел на разрыв с «Яблоком» по этому поводу.

При этом своего конкурента в среде националистов – Тесака – Навальный со временем посадил на долгих три года, накатав на него заяву в прокуратуру, совместно с либералкой Машей Гайдар. Зиги кидать, конечно, предосудительно, но писать заяву тем более.

Поучиться в Йеле по программе подготовки лидеров ему посоветовала та же Мария Гайдар, а протекцию – рекомендации – сделали господа Гуриев, Каспаров и Альбац, которые уж никак не националисты.

Стажировка в региональной власти также прошла под покровительством либерала – Белых. Во всяком случае, все считают его таковым.

Однако это не помешало Навальному стать сопредседателем движения «Народ», которое позиционировало себя как НАЦИОНАЛ-демократическое.

Еще одним «демократическим» движением стало «ДА!» - Демократическая альтернатива. Деньги на ее деятельность Навальный с Гайдар запросто так брали и у российских и американских властей одновременно - через Общественную палату и фонд NED соответственно.

Ну, и последняя история, когда Навальный выдвинув свою кандидатуру на выборы столичного мэра от либеральнейшей и вроде бы оппозиционной РПР-ПАРНАС, взял подписи «жуликов и воров» - муниципальных депутатов от «Единой России».

Что это как не химически чистый случай политического карьеризма?

Господин пользуется любым ресурсом: и либералов и националистов, и власти и оппозиции, и России и США, и даже прокуратуры. Ласковый телок двух маток сосет. Больше, чем двух.

То, что ему это выгодно лично, я понимаю. Но какой будет страна в случае прихода к власти такого персонажа? Вы понимаете? Я – нет.

Внезапно и безвременно ушел из жизни Иван Юриевич Смирнов - эколог, гражданский активист, журналист, просто очень хороший человек. На 47-м году жизни неожиданно отказало сердце.

Друзья и родные простились с ним несколько дней назад. Помянули в офисе «Зеленой России». Вспомнили его доброту, искренность, отзывчивость, смелость, уникальный интеллект, светлый ум и чистое сердце. Посмотрели фотографии: Иван с плакатом в защиту Химкинского леса, у микрофона на экологическом митинге, 6 мая на Болотной среди сидельцев на Малом Каменном мосту, в экологическом лагере…

«Ни одна просьба к нему о помощи не оставалась без ответа... Он был во многом незаменим… Исключительная эрудиция, удивительное чувство юмора...» - вспоминали о нем друзья.

Иван Смирнов родился в 1966 году в Москве. Окончил Тимирязевскую академию. В 1998-м защитил диссертацию на сельскохозяйственную тему. Долгое время работал в селекционно-технологическом институте садоводства и питомниководства (ВСТИСП), позже - секретарем центра охраны дикой природы. Последние два года работал в журнале «Эффективная фармакотерапия», на досуге занимался переводами с английского. Человек разносторонних интересов, тонкий эрудит, исключительный специалист в своей области, профессиональный эколог – он составил и опубликовал два года назад книгу «Химкинский лес: неоконченная история борьбы», в приложении которой – фотографии митингов, пикетов, жестких задержаний, а также уникальных природных объектов Химкинского леса. В отличие от множества научных сотрудников и специалистов Иван Юрьевич не считал допустимым высокомерно игнорировать гражданские акции и ненасильственную борьбу. И в отличие от множества гражданских активистов не считал правильным бросать работу по специальности. Иван Смирнов был хорошим стилистом, писал легко и просто, с долей юмора. Он – автор книг на очень разные темы: «А чем Россия не Нигерия?» - полемика с «Почему Россия не Америка» Паршева, и... о фольклоре народов крайнего северо-востока Азии о птицах.

Осенью 1999 года Иван Смирнов познакомился с Виктором Алексеевичем Попковым, чтобы взять интервью для малотиражной газеты «Яблоко России». Однако встреча переросла в доброе знакомство, и годы спустя Иван Юрьевич выложил в Сеть подробности одной продолжительной беседы с Виктором Попковым.

«Пророков нет в Отечестве своем, - написал он во вступлении. - Мы это накрепко усвоили и утешаем себя тем, «что и в других отечествах негусто». Хотя это в целом верно, но многие из других отечеств живут сравнительно благоустроенно и зажиточно. У нас материальное положение основной массы народа отчаянное. А что касается духовности, которой мы так привыкли утирать нос чужеземцам, то в этом отношении мы удивительно напоминаем гусей из басни Крылова. Всё ссылаемся на предков! А в сегодняшней России что духовности, что высокой культуры – хоть шаром покати. Не пора ли научиться преодолевать укоренившиеся вредные обычаи и выслушивать слово правды хотя бы от тех пророков, которых уже убили?..»

Теперь вот и Ивана Смирнова убили. Да, это так. Здоровому человеку, который никогда не жаловался на сердце, не от чего без видимой причины внезапно умирать. Но Иван Юрьевич очень глубоко переживал происходящее вокруг: грубый беспредел власти по отношению к людям, к природе, политические репрессии, внесудебные расправы. Переживал и равнодушие людей, часто не подавая вида, пряча за мягкой улыбкой грустные мысли и душевную боль.
Вот и не выдержало сердце...

Смотрю его последние сообщения в почтовой рассылке: призыв подписать требование о расследовании кровавых расправ над экологами в Химках, обеспокоенность тем, что люди, которые фигурировали в делах о громких покушениях (на Михаила Бекетова и Константина Фетисова), после перерыва снова возвращаются на свои посты в администрацию Химок, призыв подписать и распространить, где только можно, требование прекратить судебные пытки узников 6 мая, обеспокоенность бедой Сиверского леса, расправами над его защитниками. Иван Юрьевич делился тревогами в связи с преследованием экологов и правозащитников по закону об иностранных агентах, распространял заявление "Гринпис России" по поводу признания экологических организаций «иностранными агентами», информацию о защитниках Хопра, о возвращении карательной психиатрии и так далее, и так далее.

21 сентября 2013 года Ивану Юрьевичу Смирнову исполнилось бы 47 лет.

Защита прав заключенных – занятие невеселое. Тут редкость даже нейтральная рутина, не то что радостные события. Избиения, пытки, попытки суицида, иногда массовые, - вот проблемы, с которыми постоянно сталкиваются те, кто пытается защищать находящихся в наших тюрьмах и лагерях .

Одну из самых тяжелых историй я описывала в блоге на «Гранях» около трех лет назад. Это была история Александра Семихвостова, который, находясь в колонии, неделю не ел, потому что не мог дойти до столовой.

Воспитанник специнтерната, он попал в колонию в 1999 году инвалидом по зрению, а в заключении в результате избиений стал лежачим инвалидом – в 2003 году получил травму позвоночника, после чего у него отказали ноги и нарушились функции тазовых органов (недержание). Еще через некоторое время Александр заболел туберкулезом, гепатитом С, у него появились сердечная аритмия, хронический гастрит, колит, эпилепсия с частыми припадками. Он полностью ослеп на левый глаз и приобрел астигматизм правого.

При всем этом наборе заболеваний медицинские работники сочли возможным снять с Семихвостова третью группу инвалидности и признали его полностью трудоспособным, хотя передвигаться Александр мог только на самодельной инвалидной коляске.

В 2010 году дошло до того, что лишенный инвалидности «здоровый» человек неделю голодал, потому что территория исправительной колонии не оборудована пандусами и инвалиды-колясочники не имеют возможности преодолевать пороги и посещать столовую. Какое-то время Александр решал проблему самостоятельно: еду ему приносили другие осужденные, с которыми он расплачивался сигаретами. Когда закончились сигареты – закончился для Семихвостова и доступ к еде. Администрация колонии помочь отказалась.

Тогда силами фонда «В защиту прав заключенных» удалось помочь Семихвостову – после экстренных обращений во ФСИН РФ начальник медицинского отдела УФСИН по Республике Мордовия Александр Парышев пообещал, что будет выделен отдельный сотрудник, обязанный доставлять пищу Семихвостову. После решения этой острой проблемы фонд занялся установлением инвалидности Александра, и в декабре 2011 года Александр получил первую группу.

В этом году Семихвостов освободился и позвонил мне. Рассказал, что в колонии познакомился с чеченцем по имени Муса, с которым очень подружился. Освобождаясь, Муса пообещал, что пришлет Александру из дома хорошую инвалидную коляску, а после освобождения будет рад принять его в своем доме. «Он говорил, что у него большая семья, которая примет меня как родного, да и подлечит, поставит на ноги», - рассказывал Семихвостов. Муса выполнил свое обещание и, как только добрался до дома, отправил Александру новую инвалидную коляску.

14 января 2013 года Александр освободился, в Чечню его отправлять отказались и конвоировали по месту последней регистрации – в Петербург. В холодный январский день поезд прибыл в город, где Александра никто не ждал, да и сами конвоиры не знали, куда дальше везти бывшего заключенного. Когда они вытаскивали его из вагона, то уронили вместе с инвалидной коляской, спровоцировав эпилептический приступ. Семихвостова госпитализировали, конвоиры уехали.

Придя в себя, Александр попытался связаться с Мусой и узнал, что тот попал в аварию и находится в коме. Через месяц Муса умер. Александр продолжал оставаться в больнице – идти ему было некуда, социального жилья в городе не предусмотрено даже для инвалидов первой группы. Со второго этажа больницы он спуститься не мог ни на прогулку, ни в магазин, поэтому просто лежал и мечтал, что будет делать после выписки: получит регистрацию, пройдет курсы обучения для инвалидов, устроится на работу, создаст семью.

Через полгода Александру, все еще находящемуся в больнице, позвонил человек, который представился Ибрагимом. Он рассказал, что был другом Мусы и что теперь, выполняя волю друга, он приедет за Александром и заберет его в Чечню.

Ибрагим приехал, но выполнить обещания не смог: власти категорически отказались выпускать Семихвостова из города. Согласно приговору суда ему назначено дополнительное наказание в виде запрета выезжать с места жительства без согласия специализированного государственного органа.

Ибрагим уехал в Чечню, а через некоторое время вернулся с 92-летним массажистом по имени Ака (в переводе с чеченского - уважаемый). Три недели массажа позвоночника – и Александр встал на ноги. Через 10 лет лежачего образа жизни Александр стал снова ходить. Пока он пользуется костылями, но есть надежда, что и от них со временем можно будет отказаться.

Находясь в больнице, Александр познакомился с женщиной, которая стала ухаживать за ним, помогать в нехитром больничном хозяйстве. После того как Александр начал ходить, он сделал ей предложение. И она согласилась!

Борис Стомахин - настоящий русский юродивый, блаженный от слова благо, сумевший доиграть пьесу жизни до состояния мощного культурного образа, не уступающего своему мифически-историческому прототипу Василию. Только Борис советует велеть не зарезать маленьких детей, а... взять их в заложники, как это делали Путин с Басаевым. И чередование имен царей и блаженных лишь усиливает эти глубокие и мрачные ассоциации. Если бы Борис был верующим, из его уст парафраз "Нельзя молиться за народ-ирод: богородица не велит!" звучал бы вполне органично и на пределе драматизма, но его опередили коллеги по блаженству Pussy Riot, опростив месседж...

Радикальность мыслей и текстов Бориса Стомахина у большинства вызывает отторжение и страх. Особенно при первом, неподготовленном восприятии. Впрочем, и при втором и последующих тоже... Естественная реакция на непонятное и страшное - назвать это ненормальным. Признать Стомахина сумасшедшим пытались не раз и его враги, и его друзья. Первые - в расчете быстрее и проще уничтожить его - и духовно, и физически. Вторые - в тщетных и абсурдных надеждах спасти от уголовного преследования. Стомахина можно было бы назвать современным Чаадаевым, но он, сравнявшись по силе начального интеллектуально-нравственного импульса личного противостояния системе, заметно обошел того по твердости духа и последовательности в отстаивании убеждений. И, да, Стомахина, в отличие от Чаадаева, не признают сумасшедшим ни врачи, ни властители.

Он не сумасшедший, но конечно, он человек не от мира сего. Человек, остро чувствующий коренную и системную несправедливость окружающего мира и не способный мириться с этой несправедливостью, даже под угрозой невыносимых лишений, даже при прямой угрозе жизни.

Как всякий юродивый он эпатирует публику. Но его эпатаж - стократ чище и ярче привычных, видимых форм, вроде рубищ или наготы. Его нагота - духовная, этическая. Это нагая Правда. И, как всякая настоящая правда о жестоком мире, правда Стомахина - страшна своей беспощадной жестокостью, отсутствием полутонов и недомолвок.

Борис Блаженный находится в острейшем конфликте со всеми игроками российского театра абсурда: и с царями, и с палачами, и с бессмысленно-беспощадным агрессивно-безмолвствующим народом...

Развитие и уточнение следуют...

Источник - Корб.РФ
Рисунок автора.

P.S. 12 сентября начался "суд" по очередному "делу Стомахина", обвиняемого по трем статьям УК РФ, в результате которого ему грозит реальный срок на 7-10 лет по тем же самым основаниям, за которые он уже отсидел пять лет в пыточных условиях российских лагерей.

При изменении экологической ниши виду, ранее ее занимавшему, приходится менять поведенческие программы или исчезнуть. Конструкция политического устройства РАН не претерпела особых изменений после распада СССР. Но очень сильно изменилось российское общество. С одной стороны, нравы внутри Академии одичали заметно меньше, чем вовне. С другой стороны, академическое сообщество в основной массе своей не умеет общаться с окружающим миром на понятном ему языке. Поэтому и получается, что в нынешнем виде РАН российскому обществу как-то не особо и нужна: люди не знакомы ни с ролью фундаментальной науки, ни с вкладом академических институтов в ее развитие. Ну, а без политической поддержки со стороны общества всякие Ковальчуки с Петриками раздербанят собственность РАН в мгновение ока.

В российском обществе назрел запрос на демократизацию. Беспрецедентная избирательная кампания Навального на «выборах» мэра Москвы тому иллюстрация. Такая же демократизация нужна и Российской академии наук. Проблема в том, что феодальная элита Академии (директора институтов, академики, президиум РАН) не имеет внутренних каналов коммуникации с собственным пролетариатом. Между рядовыми научными сотрудниками и системой управления/распределения ресурсов категорически недостает обратных связей.

Прошедшая в последнюю неделю августа общеакадемическая конференция строилась вокруг игры в доброго царя: мол, надо поклониться Путину и пожаловаться на некомпетентных бояр (Голодец, Ливанов). Ну, а пролетарское собрание рядовых научных сотрудников в переполненном зале выражало дружное одобрение любимому академическому начальству в его непростых переговорах с членами дачного кооператива «Озеро» (Ковальчук, Путин) о судьбе РАН. Эта тупиковая стратегия ведет к заведомому поражению. Так делать точно не надо. Потому что у шулеров всегда крапленые колоды. Президиуму РАН не выиграть в лохотрон у шпаны из питерской подворотни.

Нужно действовать по-другому. Российским ученым необходимо договориться с российским же обществом напрямую. Минуя как академиков, так и чиновников из Минобрнауки вкупе с депутатами ГД. На практике это означает создание в каждом НИИ, желающем выжить, инициативной группы научных сотрудников и объединение этих групп в сетевую безлидерную коалицию. Безусловно, нужно быть готовыми устроить общую забастовку сотрудников РАН по всей стране, когда прядут уплотнять жилплощадь первого же академического учреждения.

Сейчас в России законы если и имеют какой-нибудь смысл, то очень недолго. Например, стремительно продавленный через все инстанции закон «Об образовании» вызывал много аргументированной критики. Но поначалу чиновники не хотели вообще ничего в нем менять, поэтому на комитете по образованию ГД тогдашний зампред комитета Бурматов уверенно отклонял поправки не только от подавляющего большинства общественных организаций, но и от лояльных Кремлю профсоюзов (ФНПР). В то же время московские власти подзаконными актами замораживали финансирование школ на полтора года (то есть фактически откладывали вступление закона в силу). Но уже прошлой весной при обсуждении реформы системы научных степеней министр образования и науки Ливанов в ответ на прямой вопрос признавался, что закон придется менять. Так что сам по себе любой будущий закон о «реформе» РАН не имеет особого значения, что бы в нем ни было написано.

Основная угроза для науки в России в другом. Если российское общество в принципе согласится с правом «эффективных менеджеров» реформировать РАН, а само академическое сообщество не сумеет отбиться, то от науки в России в скором времени вообще ничего не останется. И тут не имеют значения ни фамилии чиновников и депутатов, ни даже фамилии тех, кому в итоге достанется академическая собственность. По версии Найшуля (изобретателя ваучера), 20 лет назад проекты реформы складывались в стопочку и применялись в порядке очередности поступления. Сейчас у российских чиновников другие нравы – у них в моде диссертации, скомпилированные на коленке из абзацев чужих научных публикаций за деньги другими жуликами, организовавшими соответствующие конторы. Гельфанд когда-то рассказывал мне, что находил «Антиплагиатом» целые абзацы из собственных прожектов реформ, цельно содранные в государевы инициативы (приказы Минобрнауки и законопроекты). Уверен, что столь же легко там можно найти отдельные абзацы, скопированные у «реформаторов из ВШЭ» и любых других институциональных теоретиков в образовании и науке.

Никакие сложные общественные организмы, в частности, лаборатории, научные школы, НИИ и Академия в целом, не переживут таких бюрократических преобразований, то есть форма может остаться, но суть исчезнет быстро. Значит, ученым придется в политическом пространстве отстоять свои права, общаясь с российским обществом напрямую. Ну, а начать надо с того, чтобы мнение рядовых учёных стало учитываться при принятии решений в РАН.

Теперь поговорим о выстраивании делегирования. Естественно, каждая маленькая лаборатория будет везде избирать руководство и лояльных ему людей, так как по-настоящему тайное голосование не проведешь. Это просто исправить: все научные сотрудники Академии по всей стране должны избирать своих депутатов в нижнюю палату напрямую. Сейчас РАН управляется только Президиумом, а нужно, чтобы полномочия были распределены между верхней палатой (академиками) и нижней палатой (депутаты от всех научных сотрудников).

Именно такая двухпалатная система управления помогла бы, во-первых, снять политическое напряжение внутри Академии, наладив диалог между феодальной элитой и пролетариатом. Во-вторых, такой двухпалатный академический парламент смог бы более уверенно и вразумительно общаться с российским обществом от имени всего научного сообщества, а не только от имени академической знати.

В Псков ехала в душном плацкартном вагоне, всю ночь слушая душные разговоры соседей о том, как было хорошо при советах, хоть ничего не было, но все можно было достать, если постараться, как республики отделились в надежде, что их возьмет к себе Америка, а она им дулю показала; узнала, что слово «демократия» в переводе с латинского (?) означает «разрушение», что москвичи наконец заговорили (неужели о протестах?), а раньше спросишь дорогу, все молчат (вот о чем!), что зря их семья уехала из Узбекистана, потому что там народ отличный, а здесь плохой. Жалобы, ворчание, тоска по бесплатной похлебке. Пронзило то, как спящий вагон напоминал лагерный барак с нарами и, словно заключенный, стала торопить время: скорее, скорее, в Псков, к отцу Павлу, на свежий воздух.

На могилу отца Павла Адельгейма пришла рано утром за день до сороковин, когда кладбище было еще пустым. Увидела его сияющий теплый взгляд с креста, и прорвались все слезы, что сдерживала в себе, и казалось мне, что реву я у него на груди, а он меня еще и утешает. Стоять не могу, сижу на корточках и плачу.

Вдруг слышу голос:
- Анна?
- Елена.
- Жена Ивана?
- Нет, я не родственница.
  - Отец Павел говорил, что мы все родственники. 

Поднимаю заплаканные глаза от могилы и вижу странную женщину с большими глубокими глазами, будто почерневшими от горя. Она кланяется мне и уходит.

Много цветов, свечи и венки: от псковской думы, общества "Мемориал", сотрудников СИЗО 1 и какого-то предприятия. Ни одного от церкви.

Перебираю цветы в банках и вижу нападавшие листья. Надо бы подмести. В храме Жен Мироносиц, где отец Павел служил более двадцати лет, «за ящиком» дама совсем не церковного вида. Она занята: выгоняет маленькую девочку, забежавшую на перемене из православной регентской школы (которую открывал отец Павел, а отнимал у прихода митрополит Евсевий). Знакомая картина. В бытность мою в воскресной школе дети жаловались, что уборщица выгоняла их матом из храма.

- Здравствуйте. А "не мешайте детям приходить ко Мне"?
- Не бегать же здесь! - возмутилась продавщица.
- Веник дайте, пожалуйста, на могиле отца Павла подмету. 
- Нечего там подметать. Я утром шла, все было чисто. Нет у нас веника. 
- А книги отца Павла есть?
- Нет. У матушки спросите. 
- Все с вами ясно. 

Я вернулась к могиле. Навстречу шел высокий серьезный мужчина, будто выточенный болью.

- Вы Волкова?
- Да. 
- Яковлев. Поедем к матушке Вере. 

И мы поехали в дом отца Павла, где в дверях меня обняла его дочь Маша со словами "Лена! Я вас узнала! Вы до вечера останетесь?"

За большим столом, тем самым, где произошла трагедия, сидели матушка Вера, сын Иван, Наталья Горбаневская (у нее был творческий вечер в Пскове) и Лев Шлосберг. Матушка меня обняла, и от нее шло такое тепло! Всех за этим столом окружала простая свободная любовь, речь текла свободно, каждый хотел что-то сказать очень важное, и казалось, что все мы давно знали друг друга и долгие годы ждали этой встречи. Все хотели как-то облегчить боль матушки Веры, поддержать ее. У них там Христос. Это другой мир и необыкновенные люди. Живут в этом доме ВЕРА и МАРИЯ. Живут в большом горе, а свет от них такой, что все свои беды забываешь и радуешься в слезах.

Я не могла оторвать глаз от Маши. Она неотмирная, пришелица от Бога, посланная отцу Павлу как поддержка, утешение. Как Божий человек. Она обнимет, и душа поет; она укоряет «Вы же обещали до вечера!», и чувствуешь себя такой виноватой, будто от ангела уходишь. А она бежит до калитки и кричит вслед: «Приходите!». Милая Маша! Да я бы палатку разбила во дворе дома и спала бы в обнимку с вашими ласковыми собаками, белой и черной, Белкой и Аргоном (который явно пришел к отцу Павлу из фильмов Тарковского, точно оттуда).

На сороковой день 13 сентября с раннего утра в дом отца Павла шли люди. В восемь на месте убийства началась заупокойная служба, которую затем Виктор Яковлев назовет литургией «на крови». Волновались, будут ли певчие. Конечно, были. Рядом со мной пел молитвенный бас. Не просто пел, а молился. С ним сначала пели две женщины, а потом вдруг я сама запела (и никто не сказал "Женщина, вы слышите, что поете?"), и люди стали петь один за другим. Получилось как в ранней церкви, где пели все.

Только коробило слух поминание имен гонителей – Евсевия и Кирилла, да еще в качестве господина, отца и владыки. Без них бы в таком месте. Без них.

Затем была панихида у могилы отца Павла на Мироносицком кладбище, которая началась в 11:00. Повторяя привычные слова молитв за упокой души, я вдруг поняла, что лгу сама себе, потому что душа молится не об отце Павле, а ему самому как святому. Как можно молиться о нем? Он бы о нас помолился. Священномучениче Павле, моли Бога о нас...

Убили святого, а в его церкви не нашлось ни храма, ни большого зала, ни трапезной, куда бы могли прийти его прихожане и люди, приехавшие из разных городов. У каждого из которых своя история отношений с отцом Павлом, своя благодарность, своя боль, которой они хотят поделиться с другими. Одна женщина рассказала мне, как батюшка спас ее в советское время от тюрьмы, когда ее хотели посадить за оскорбление партийного чинуши. Отец Павел пришел тогда на судебное заседание в рясе и выступил в ее защиту. Другая представилась как бывшая коммунистка: «Мы с мужем в партии были, потом в храм пришли. Все как положено(!). Я только отцу Павлу и верила, со всеми проблемами к нему шла. Как мы теперь без него? Другого такого нет»

Разные люди, разные встречи. Небольшая псковская галерея, где была развернута замечательная фотовыставка памяти отца Павла и куда люди пришли после панихиды, смогла вместить немногих.

Прозвучала тема, которую развивают со дня убийства: что мы должны радоваться, что отец Павел, подобно Христу, принял насильственную смерть, что он сам считал смерть в постели «буржуазной», что скорбим мы по нему лишь по своей греховной немощи, а были подуховнее – радовались бы.

Я с этим не согласилась. В Нагорной проповеди Христос говорит о ТЕХ, КТО ГОНИМ: «Блаженны (то есть счастливы. - Е.В.) изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное. Блаженны вы, когда будут поносить ВАС и гнать и всячески неправедно злословить за Меня. Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах: так гнали и пророков, бывших прежде вас». И всякий, кто даже немного постоял за правду и вызвал тем самым гнев, преследование, поношение или даже насилие, знает, сколь радостно стоять за правду, какое счастье посылается Богом за любое противостояние лжи, несправедливости и ненависти. Тем более эту радость знал такой великан, как отец Павел, вставший один против бюрократического церковного катка с текстом Евангелия и решениями церковных соборов в руках. Противопоставив жестокой власти лишь слово и любовь, к Богу и человеку. И радость его правды, веры и любви мы все чувствовали. Он светился этой тихой мягкой радостью.

Гонимый может чувствовать радость стояния в правде. Но можно ли радоваться, глядя на то, как преследуют твоего близкого человека, любого человека, а тем более – святого человека? Как издеваются над ним? Разрушают дело его жизни? Изгоняют из храма? Отрывают от больных детей, доверившихся ему? Святого называют сатанистом? Организуют одно за другим покушения на его жизнь и в конце концов убивают! А ты, если достаточно духовный, должен стоять в стороне и радоваться? А у креста Иоанн и Марии радовались? Или плакали?

Мы довели страну и церковь до того, что сажают и убивают лучших из нас, и должны этому радоваться? Нет, может быть только боль и скорбь. И чувство вины перед отцом Павлом. У него были тысячи почитателей и духовных чад по всей стране, огромный библиотечный зал в центре Москвы каждый год слушал его доклады. Если бы все приехали в Писковичи, когда отца Павла выгоняли оттуда, мы бы отстояли и приход, и приют для больных детей. Но мы не приехали. Как не приехали в Псков, когда его снимали с должности настоятеля храма Жен Мироносоц и отнимали школу. А потому его слова «В церкви я никому не нужен» - это укор и нам. Он ведь часто был одиноким воином в диком поле «архиерейского беспредела» (его выражение). Единственный, кстати, из служащих иереев еще в марте 2012 года поднял голос в защиту Pussy Riot, услышав в панк-молебне глас народа и Божье провидение, а преследование девушек сравнив с гонениями на Христа. Не просто заступился из милосердия, как представляли в СМИ, а увидел в них защитников той самой ПРАВДЫ. Чем тогда вдохновил меня на Pussy Riot School.

Боль и скорбь вырастают из любви. Пусть будет больше этой скорбной деятельной любви, которую я видела в глазах верного помощника отца Павла, председателя приходского совета (1989-2010) Виктора Яковлева, который написал пронзительные статьи о батюшке, и его жены Нины, тех, кто собрался в доме и пришел на кладбище. Виктор Яковлев и Лев Шлосберг (депутат псковской думы и главный редактор «Псковской губернии»), Елена Ширяева, Алексей Семенов и многие другие посвятили отцу Павла потрясающий номер газеты и публикации к сороковому дню.

У деятельной скорби-любви впереди много дел. Бог одарил отца Павла многими дарами, которые начинаются с первой буквы его имени: пастырь, проповедник, подвижник, праведник, поэт, пророк, правовед, правозащитник, и... патриарх. Да. От нас ушел Патриарх Павел. Патриарх в настоящем библейском (не бюрократическом) смысле этого слова, каким был Авраам, ходивший перед Богом. Убит человек, которому было дано Божье откровение, которого Бог позвал на служение, открыл ему то, какой должна быть церковь, и дал мощь и мужество для защиты Божьего идеала. Только человек, которому был дан дар церковного предстоятеля, мог написать: «У меня была концепция Прихода как космоса, бытие которого сочетает триединое служение Богу: молитву, просвещение и милосердие. Молитву, по преимуществу, созидал круг суточных, седмичных и годовых богослужений. Просвещение осуществлялось в храме средствами икон, хора и проповеди. Внехрамовое общение продолжалось в форме «Библейских чтений». Просвещение в школе регентов – посредством обучения и воспитания школьников. Задачу милосердия выполнял приют для сирот-инвалидов. Служение Богу выполняли эти три направления приходской жизни… Такая концепция местной церкви, как мне казалось, выражает замысел Божий».

Хочу верить, что когда-нибудь этот замысел осуществится, а в Пскове появится Богословский институт имени Павла Адельгейма, где будет разрабатываться концепция обновленной церкви. И город прославится своим праведником. Псковским Патриархом Павлом.

"Он не Робеспьер, он не любит выступать и не умеет даже выступать, наверное, публично и на трибунах". Так отозвался Владимир Путин о Сергее Собянине, поздравляя только что избранного московского мэра со вступлением в должность. Кажется, не все сразу уловили истинный смысл этой фразы. Ведь всякому образованному человеку (а президент России, разумеется, относится к их числу) известно, что среди деятелей Французской революции Робеспьер выделялся вовсе не ораторским даром - куда ему тут было до Мирабо или Дантона! Нет, он вошел в историю не как Красноречивый, а как... правильно - Неподкупный. Так что сказать про человека "он не Робеспьер" значит не что иное, как намекнуть на то, что он не чужд коррупции. Что называется, нашел время и место...

Видимо, Владимир Владимирович тут же спохватился и добавил: "Но он действительно очень добросовестный, очень порядочный, честный и талантливый человек". Однако главное уже было сказано.