Почему-то с детства не любил ментов. И ведь родители никогда не пугали чем-то типа "Будешь себя плохо вести - милиционера позовем!" - никогда такого не было. А вот не любил - и всё тут. И Дядя Степа милиционер не вдохновлял вовсе. Почему-то эта детская нелюбовь вспоминается неотступно каждый вторник, среду и четверг - в дни заседаний по Болотному делу.

Сейчас у нас на процессе - "период терпил": мы допрашиваем одного за другим "потерпевших" полицейских. Почти все врут. Врут нагло, хамски и чувствуя свою безнаказанность. Врут словами и внезапно поражающими их слабые организмы обширной и глубокой амнезией, топографическим кретинизмом, дальтонизмом, слуховыми галлюцинациями и потерей голоса. И столь же внезапно проявляющимися способностями видеть сквозь непрозрачные материальные тела и за углом, находиться в разных местах одновременно, ускорять и замедлять течение времени...

Бог уж с ними, что у них в головах ("Бунтовали и лозунги выкрикивали!" - "Бунтовали? А именно?" - "Ну, флагами размахивали..." - "А лозунги какие?" - "Антиправительственные!" - "Ну, например?" - "Это наш город!"), но и с нервной системой у них какой-то швах: болевой порог не просто понижен, а (наряду с совестью) просто отсутствует. "Пальчик бо-бо!" - самое типовое. Ну, говоря юридическим языком, "испытал боль". От попавшего куска асфальта (правда, судмедэкспертиза утверждает, что реально зафиксированное повреждение пальца в принципе не могло возникнуть от попадания камня, а является следствием скручивающих усилий - в носу ковырял, что ли?), от того, что ударили в корпус (правда, как удается установить на допросе, все же ладонями, а не кулаками, толкнули, а не ударили, и не в корпус, а в руки), что за бронежилет потянули (тут узнать ничего не удалось, потому как кроме самого терпилы этого никто не заметил).

Стоят перед нами зажравшиеся, наглые тридцатилетние мужики и страдают пальцами!

И, наверное, единственное, что можно было бы испытать в их отношении, - это чувство брезгливости. Только вот оборачиваешься, видишь ребят за стеклом - и брезгливость обращается ненавистью. Волчьей, тягучей, холодной. И оттого неистребимой.

Этим подонкам не просто наплевать на чужие жизни - они еще и удовольствие многие получают: поди, Герасим был их любимым литературным героем - а тут вот такие Муму в стакане! Топи их!

И если вдруг - а ведь случается такое! - появляется среди полицейских такой, что просто не согласен быть куском дерьма, который старается не врать и которому стыдно как-то, что за его плевую ссадину (да еще неизвестно как случившуюся) люди за стеклом сидят уже год и неизвестно, сколько еще будут сидеть, - так вот, когда появляется такой - все мы готовы чуть ли не стоя ему аплодировать. Хотя, собственно говоря, он просто не топит ребят, да и сам посмешищем быть не хочет - не велика вообще-то заслуга! Да в стране слепых, и одноглазый - король.

Я не знаю, сколько еще таких терпил выставит обвинение. Сколько полных провалов прокурорши готовы продемонстрировать в зале суда. Их ведь тоже ничто не стесняет: ни то, что их свидетелей и потерпевших раз за разом размазывают по асфальту нудными, бесконечными, но в итоге все обнажающими допросами. Им по фигу этот стриптиз - они все еще уверены в том, что и так сойдет.

Не сойдет. И каждое следующее явление в этом параде терпил - капля, точащая камень. Они уверены, что камень большой и прочный. Но капли все равно сильнее - об этом они забыли. Или не знают: плохо в школе учились.

И с каждым днем я все больше убеждаюсь, что неспроста я с детства не любил ментов.