Меня поражает вялая реакция общественности на подвиг Петра Андреевича Павленского. Ведь ему, как принято говорить в бесконечных ментовских телесериалах, «корячится» пуссирайотовская статья УК - 213, ч.1. п. 2 - хулиганство по мотивам групповой вражды.

С юридической точки зрения его судьба на первый взгляд даже благополучней, чем у Алехиной, Толоконниковой и Самуцевич, ведь социальный ущерб от его действий куда меньше. Pussy Riot реально совершили кощунство (хотя на тот момент оно еще не было криминализировано), огорчили, пусть и не оскорбив, верующих. Павленский не покушался ни на что сакральное, если не считать, конечно, прикосновения обнаженных мужских ягодиц и тестикул к священным камням вблизи традиционного места казней, Лобного места и маршрута проезда царственных лимузинов.

В июне 2011 года Пленум Верховного суда РФ специальным постановлением определил, что критика органов власти, должностных лиц и правоохранителей не может рассматриваться как разжигание вражды и ненависти к социальной группе.

Что касается элементов эксгибиционизма и жестокости, которые якобы должны были потрясти находящихся на Красной площади детей, женщин и бесполых патриотов, то даже мировой суд не усмотрел в действиях Павленского нарушения общественного порядка.

С точки зрения права акция мирного протеста в принципе не может трактоваться как хулиганство, потому что хулиганство - это циничное неуважение к обществу. Мирная ненасильственная акция протеста в защиту публичных интересов общества не может считаться неуважением к нему.

Акции Павленского - это бархатный вариант публичного самосожжения. В духе распространенного зэковского «проштыривания». Ибо российские заключенные, верные толстовским традициям общественной самозащиты, столкнувшись с несправедливостью, режут себя сами. В остальных странах мира в таких ситуациях чаще перепадает тюремщиками и их лизоблюдам.

Акция Павленского - это протест не столько против власти, сколько против присмиревшего общества. Когда в январе 1969 года 20-летний чешский студент Ян Палах сжег себя в центре Праги, это было протестом против молчания страны перед лицом готовящегося устранения от власти реформаторов во главе с Александром Дубчеком. Народ, свой моральной стойкостью отразивший в августе-сентябре 1968 года напор сотен тысяч оккупантов, оказался бессилен перед лицом аппаратных интриг. А десятки тысяч бывших ярых сторонников «Пражской весны» вместо организации «альтернативного государства», как это сделала польская «Солидарность» в 1980-81 годах, торопливо пересекали еще открытую австрийскую границу. Следом сожгли себя еще семеро. Но последняя попытка догорбачевской перестройки захлебнулась. Вместо гигантских демонстраций клокочущего протеста - только череда все более малочисленных похорон горстки героев.

Многие либералы отшатнулись от Павленского, что-то невнятно бормоча о ненормальности и натурализме подобных акций. Философ Григорий Померанц вспоминал, как в конце шестидесятых многие интеллигенты, искренние сторонники десталинизации и реформ, отстранились от диссидентов, когда те открыто стали делать то, за что грозил нешуточный лагерный срок. Эти прогрессисты шарахнулись от добровольно избранного мученичества. Сами они на такое решиться не могли, но разумом понимали, что иного пути противостояния нарастающей реакции и ресталинизации не существует. Презрение к собственной слабости обернулось агрессией в отношении героев. Померанц писал, что они выбрали путь Галилея (внешне отрекшегося от учения), а не путь пошедшего на костер Джордано Бруно.

Померанц вспоминал слова персонажа Рабле, готового отстаивать истину «до костра исключительно». На костер инквизиции он ни за какую истину не пошел бы. И сейчас мальчишки и девчонки бросаются на ОМОН, а солидным дяденькам и тетенькам остается лишь выпрашивать для них амнистию.

Фашистский либерализм не следует путать с либеральным фашизмом, каким был испанский режим Франко в последние годы жизни генералиссимуса или режим Пиночета в Чили. Это достижение целей, приемлемых в демократическом обществе (защита собственности и порядка, борьба с терроризмом, оргпреступностью, наркоторговлей, незаконной миграцией и т.п.), средствами, для демократического общества неприемлемыми, - такими как систематические пытки подозреваемых, произвольное лишение свободы, фальсификация уголовных обвинений, использование в политике военизированных формирований типа «эскадронов смерти» и т.д.

Юлия Латынина не скрывает глубокого удовлетворения обвинением гринписовцев и экипажа ледокола Arctic Sunrise в пиратстве. Между тем она знает, что статья 227 ч.3 УК предусматривает как минимум 10 лет лишения свободы. И знает, что обвиняемые не виновны ни в одном из действий, предусмотренных этой статьей: они не пытались захватить платформу «Приразломная», они не нарушали государственный суверенитет РФ, они были безоружны, они не хотели ни применять насилие, ни брать заложников, ни выводить из строя имущество.

Но нелюбовь г-жи Латыниной к экологическим активистам, особенно к организации Greenpeace, пересилила почтение к праву. Она не любит тех, кто покушается на технологический прогресс и на деятельность крупных корпорацией. Что ж, имеет право. Но приветствовать откровенную фабрикацию уголовного дела для острастки защитников окружающей среды? Собственно, чем тогда Латынина отличается от тех сторонников Путина, которые с наивной откровенностью утверждают, что Ходорковского надо было обвинить в краже добытой им нефти, поскольку он бросил вызов Путину (самое в их глазах страшное преступление)?

48 лет назад были арестованы писатели Синявский и Даниэль. Они «просто» печатались за границей. Но советская власть решила, что и такой способ обойти цензуру – подрыв государства. И расценила публикации как уголовное преступление. КГБ так спасал социалистический строй, который без цензуры существовать не мог. Арестовывая Ходорковского и Лебедева, путинские следователи спасали путинизм, который не мог стабилизироваться без демонстративного запугивания бизнеса. А отправляя за решетку экоузников, путинизм, как ему кажется, гарантирует свободу рук своей главной опоре – сырьевым монополиям.

Обычно, рассказывая о примерах «ментовского беспредела», Латынина возмущается такими его разновидностями, как подбрасывание наркотиков или иных улик. Но ведь опер, который подбрасывает наркотики, уверен, что главное – обезвредить наркоторговца или другого уголовника, который мешает честным людям жить, а то, что он так хитёр, что не оставляет следствию улик, так на каждую хитрость криминала есть двойная хитрость мента… В этом смысле менталитет Латыниной ничем не отличается от менталитета «мента-беспредельщика».

Полемика леводемократического историка Александра Скобова с праволиберальным журналистом Сергеем Пархоменко о событиях двадцатилетней давности выводит на очень важные вопросы. Мне хочется в нее вклиниться - с позиции, если так можно выразиться, праводемократической. Вот мои тезисы.

Революция – это всегда разрыв легальности и создание новой легитимности. Во время революции говорить о конституционности смешно, потому что революция и направлена на ликвидацию системы, освященной действующей конституцией. Тут формальная западня для юриста–зануды, ибо трудно найти фиксированные временные точки, когда конституционность уже можно нарушать, а когда уже нельзя. .

Самый жесткий тезис Александра Скобова – о том, что "расстрел парламента" должен так же глодать либеральную совесть, как "тридцать проклятый" - совесть левых. Интеллигенции вообще-то полезно пострадать угрызениями совести. Пусть страдает. Над нами тяготеет клиповое сознание. У всех перед глазами картинка обстрела Белого дома из четырех танков. При этом обстреле никто не пострадал..Но картинка стала символом "либерального кровопускания". Больше всего жертв было при обстреле толпы, осадившей Останкино в ночь на 4 октября. Но этой картинки CNN не давало, поэтому она и не стала символом.

Теперь главное – если бы российские ультраправые (только в России антибуржуазных сторонников феодальной реакции и реставрации империи могут именовать "левыми"), по недоразумению именуемые "левыми патриотами", не были апологетами сталинского террора, то "партии Ельцина" трудно было бы найти такую общественную поддержку в борьбе со своими оппонентами.

В октябре 1993-го явился призрак тоталитарного переворота, аналогичного перевороту Ленина-Троцкого за 76 лет до того. Государство имело право - моральное и историческое право не пустить апологетов сталинского террора к власти любым путем, точно так же, как западногерманское государство имело право и даже обязанность не пустить к власти апологетов гитлеровского террора. Мало того, прояви оно слабость перед реваншистами, Западная Германия была бы немедленно реоккупирована союзниками. Для меня сторонник сталинского большого террора и сторонник гитлеровского уничтожения евреев, цыган и геев морально равны и одинаково не имеют права на участие в политике. Любой ценой.

Думаю, мало кто в современном мире стал бы горевать, если бы в марте 1933 года рейхсвер разогнал нацистов и штурмовиков и вернул к власти хотя бы фон Шлейхера. И пусть это нарушило бы Веймарскую конституцию и волю германского избирателя, о чем и сейчас возмущенно писали бы некоторые публицисты в Германии (в границах 1937 года).

К событиям осени 1993 года нельзя подходить с традиционной меркой легитимности мирного времени. Во время революции легальность всегда "плавающая". . Октябрь-93 был контрреволюцией по отношению к Августу-91, точно так же, как Октябрь 17-го по отношению к Февралю. Но победи тогда Хасбулатов, он назвал был свой Октябрь победоносным завершением Августа – победой над ельцинской реакцией.

Гламурная рассказ о том, как 19-22 августа 1991 года Ельцин и демократы защищали советскую конституцию и законную власть президента Горбачева, имеет такую же педагогическую ценность, как рассказ детсадовцу о нахождении детей в капусте. 20 августа 91 года в России началась антикоммунистическая антиимперская революция. С советской точки зрения ГКЧП был так же легитимен, как свержение Хрущева в октябре 1964-го. Страной правят ЦК КПСС и КГБ. Генсек может чудить, объявляя себя на американский манер президентом, но это не оспаривает право Политбюро ЦК и ГБ его смещать. Поэтому августовская революция была борьбой с КПСС и "советской нахлобучкой" над Российской Федерацией.

Поэтому в октябре 1993 года целью обитателей Белого дома была не "защита конституции", а свержение либералов, разрешивших союзным республикам "распуститься" и пустившим приватизацию в обход контроля традиционной номенклатуры. Неудавшееся революция, как известно, именуется мятежом. Поэтому ГКЧП – путчисты, Хасбулатов, Руцкой и Макашов – мятежники, а Ельцин – революционер. Поэтому Ленин – революционер, а генерал Корнилов – мятежник. Играть словами бессмысленно.

20 лет назад во имя "защиты Белого дома" объединились самые наивные идеалисты и самые чудовищные реакционеры.

Спор был о выборе двух режимов личной власти - либо Ельцин (и Коржаков), либо Хасбулатов с Руцким (и Макашов). Рассуждения о гипотетическом расцвете парламентаризма под эгидой Хасбулатова напоминают о перспективах расцвета нравственности под эгидой Мизулиной.

Еще раз о легитимности. Установление нового конституционного порядка было принято всеми политическими силами России. Все оппоненты Ельцина – "левые патриоты", "правые патриоты", "левые демократы", "правые демократы" - признали законность выборов 12 декабря 1993 года (ибо в них участвовали) и их результатов.

Кровавый конфликт 93-го года был запрограммирован в декабре 91-го. Руководство Верховного совета, в ноябре 91-го санкционировавшее резкие либеральные реформы в чрезвычайном режиме, уже в январе 92-го демагогически выступило против них. Потом на их сторону перешел председатель тогдашнего Конституционного суда Зорькин. С формальной точки зрения, Съезд, фактически наделенный правами учредительного собрания, мог в любой момент не только свергнуть правительство, но и лишить Ельцина любых значимых полномочий. Что и намечалось на ноябрь 93-го. А потом Борису Николаевичу пришлось бы досиживать в нынешнем статусе Саакашвили, бессильно наблюдая как бросают в тюрьму его сподвижников и хоронят его реформы. Ельцин с таким был не согласен и подготовил свой вариант конституции. Это вариант поддержал весь истеблишмент кроме "партии советских Советов". В результате у Ельцина на руках был проект конституции – при полной невозможности его принять. Роспуск парламента и конституционный референдум - это был единственный выход. Верховный совет этого не хотел. Обойти его, соблюдая процедуры, было невозможно. Такой красивый вариант, как "замораживание" Съезда и выборы Учредительного собрания (предложенный Ельциным в марте 1993 года) был заблокирован Зорькиным. Машина была запущена.

И смертельная схватка между сторонниками и противниками либеральных реформ, и стремление послереволюционного государства найти отдушину в "победоносной войне" были запрограммированы. Можно было поменять месяцы гражданских конфронтаций и географию "восстановления конституционного порядка" ("целостности российского народа"). И еще фамилию диктатора.

Западные политики и историки по сей день терзаются Мюнхенским компромиссом 1938 года. Он горит как пощечина на лице Запада. Полностью победила точка зрения Черчилля: Вторую мировую войну стоило начать на год раньше. Именно нежелание повторять «умиротворение агрессора» толкнуло Америку на войну в Корее и в Индокитае. Именно на Черчилля ссылался Буш-младший, начиная вторую иракскую войну. Но шок от Мюнхена начал проявляться почти немедленно: уже через полгода, 1 апреля 1939 года, Великобритания и Франция дали гарантии – от Гитлера - Польше и Румынии.

Фактически сегодня Обама оказался в роли Чемберлена – заложника своей компромиссной политики. Миротворец Обама - живой символ отказа Америки от «бело-протестантского» высокомерного эгоизма - не может смириться с тем, что в Сирии травят детей зарином. Он помнит опыт Косово. События 1999-2000 годов показали, что энергичными действиями Америка могла остановить югославскую бойню и добиться устранения Милошевича в любой момент начиная с 1992 года. 7 лет войны всех против всех, сотни тысяч жертв, сотни тысяч беженцев – вот цена за самоустранение США от тягот мировой политики. События в Ливии показали, что дозированное вмешательство Запада позволяет в течение полугода прекратить гражданскую войну.

Другая позиция у тех, кого в России можно назвать «фашистскими либералами»: пусть баасистский (в принципе, классический фашистский) режим и «исламофашисты» (как назвал Буш-младший «исламистских экстремистов») изничтожают друг друга до бесконечности.

Но каждый день такой бойни уничтожает престиж Америки в мире. Сунниты (80%) все равно победят алавитов. Зона войны может расползтись на Ливан и Ирак. Западное вмешательство – единственная возможность прекратить гражданскую войну – по-ливийски, по-косовски. С тем чтобы на штыках интервентов к власти пришла умеренная сила. И затем в рамках нового плана Маршалла Сирия была восстановлена как стабильное, мирное государство.

На все ссылки на пример Ирака я отвечу: представляете, что было бы с Ираком, если бы американской интервенции в 2003 не было и режим Саддама Хусейна зашатался только в период «арабской весны»? Выступления были бы потоплены в крови (как в Ливии и Сирии), началась бы гражданская и религиозная война (как в Ливии и Сирии). Но не было бы ни усилий США по предотвращению войны суннитов с курдами и шиитами, ни огромной помощи на восстановление страны. Просто вечная война всех со всеми. И не надо повторять глупости об "обмане" с оружием массового уничтожения. Его запасы были уничтожены или вывезены в Сирию, а лаборатории демонтированы в последние недели перед неизбежным ударом Америки.

Позиция Обамы – оттянутый удар – это отчаянная попытка заставить Россию и Китай перестать поддерживать Башара Асада и обеспечить мирный уход Асада через механизм мирной конференции. Но такая мирная конференция станет триумфом Обамы и США. Путин никогда не допустит этого. В его картине мира западная интервенция в Сирии ему выгодна – цены на углеводороды, отвлечение внимание мира от российских расправ с оппозицией, увлекательная возможность бесконечной ловли рыбок в мутной воде…

Сталин мог бы остановить Гитлера – заявив в апреле-мае 1939 о своих гарантиях Польше и Румынии. Но Сталину не нужен был триумф британской внешней политики, оставляющий его на обочине мировой политики, ему была нужна война на истощение между Западом и Германией, ставящая его в центр мировой политики. И его желание исполнилось.

Подобные расчеты видны и сегодня. Поэтому Обама должен по-пацански «ответить за базар» и решительно смести баасистский режим. Если Москва искренне хочет мира, она могла бы посоветовать Асаду экстренно передать химические запасы международным полицейским силам и уйти в отставку, согласовав участие в переходном правительстве умеренных баасистов. Это, по крайней мере, избавит алавитов от резни в недалеком будущем.

Наконец период страусиной политики пришел к концу. Это я по поводу взрывоопасной темы "Навальный и евреи", точнее, о широкой поддержке узкими еврейскими интеллектуальными массами одного из кандидатов на пост мэра Москвы. Заместитель главреда "МК" Айдер Муждабаев всенародно призвал оные массы лишить Навального огня и воды за его расистские взгляды. Этому предшествовала следующая скандальная история: якобы Навальный, приглашенный на юбилей The New Times, поднял шуточный тост "за Холокост". История попала в The Jerusalem Post. В ответ на это Евгения Альбац, обращаясь "к читающим Тору", призвала не верить "мерзким слухам". Когда левитка заявляет такое, апеллируя к Торе, это очень серьезно.

Спор о поддержке Навального – это обращение к двум различным еврейским традициям, и этим он столь драматичен.

В Талмуде сформулирован четкий принцип: закон страны проживания евреев должен чтиться как еврейский закон. В расширительном толковании этот принцип уже лет двести понимается как нравственный императив для евреев - поддерживать освободительную борьбу и чаяния приютивших их народов. С этой точки зрения еврей обязан поддержать движение за демократизацию России, одним из признанных лидеров которого бесспорно является Навальный.

Однако у евреев существует религиозный запрет на мигрантофобию. В обобщенном виде он формулируется так: "Пришельца в стране своей не обижай, ибо кому как не тебе знать душу пришельца".

Развитие европейского гуманизма превратило еврейских интеллектуалов в носителей антиксенофобских настроений. Религиозное требование к евреям быть "народом священников" трансформировалось в моральный императив быть носителями освободительных идей – либеральных, радикальных, сверхрадикальных… Дина Рубина называет это "проклятый ген социальной справедливости". Кстати, в иврите справедливость, милосердие и праведность – синонимы.

И вот сейчас российских евреев накрыл "разрыв шаблона" - самое мощное выступление против деспотии путинизма означает поддержку самой вульгарной ксенофобии. Происходит столкновение двух моральных требований – помощь народу в освобождении и защита гонимых меньшинств. В этом смысле нравственный выбор 30-х и 80-х годов был куда проще – Гитлер, идя походом на коммунизм, "евреев с собой не брал"; демократические движения несли в себе диссидентский космополитизм. Отвратительность сегодняшнему соблазну придает то, что нынешние охотнорядцы готовы принять евреев – чтобы вместе "гонять черных". Словом, мы оказались перед жуткой дилеммой, которую великий антисемитский писатель Достоевский сформулировал бы приблизительно так: сколько слез таджикских дворников можно положить в фундамент победы над Собяниным.

130 лет назад Эрнст Ренан писал: "Нация - это ежедневный референдум". Очевидно, что когда нация складывается как открытая гражданская общность европейского типа (а Ренан имел в виду именно это - на примере родной Франции, в которой уже за 90 лет до этого Гейне отметил "патриотизм, расширяющий сердца"), то психологическая граница нации проходит не по языку или общей традиции, а по различению "свой-чужой". "Свой", даже приехавший издали, - это репатриант, а "чужак" - мигрант, даже если он житель соседнего региона.

Массовые "рыночные зачистки" последних дней отлично показали не только то, что столичные власти и столичные обыватели в равной мере страдают мигрантофобией, кавказофобией, "южнофобией", но и то, что в их сознании не только Южный, но и Северный Кавказ – это чужие земли.

Разве можно себе представить такие сообщения СМИ:
Полиция Нью-Йорка в ходе проверок выявила более тысячи жителей Техаса, Калифорнии и Луизианы, незаконно находящихся в городе.
Или:
После столкновения полицейских с группой баварцев, власти Берлина задержали более тысячи незаконных мигрантов из Баварии, Пфальца и Вюртемберга. Бургомистр заявил, что к уголовной ответственности будут привлечены владельцы квартир и гостиниц, незаконно селившие их.

Это смешно, потому что все понимают границы американской и немецкой нации. Но официальные, полуофициальные и неофициальные заявления по поводу "матвеевских событий" ясно указывают: началось массированное наступление на "немосквичей-неславян" Интересно - когда ровно 14 лет назад дагестанцы с оружием в руках встали на пути басаевского "джихада" , могли они себе представить, что в столице спасаемой ими федерации их будут считать "мигрантами"?

То, что происходит сегодня в Москве, обычно называется "коллективным наказанием". В декабре 2004 года вся страна вздрогнула, узнав, как ОМОН "зачищал" небольшой башкортостанский город Благовещенск. Предлогом для расправ тогда было столкновение милицейского патруля с подвыпившей кампанией. Милиционерам перепало, и в Уфе решили сделать так, чтобы было неповадно впредь.

Один мой собеседник сказал: так немцы жгли деревни, ближайшие к месту партизанской диверсии.

Мы все убедились: в обществе уже почти сложился консенсус по поводу того, что Кавказ - это если не заграница, то некая вассальная имперская территория, а средневековый (= фашистский) принцип коллективного наказания воспринимается как нечто естественное, если он не применяется к "своим". Так спокойно приняло большинство немцев Хрустальную ночь 9 ноября 1938 года и все последующие антисемитские репрессии - ведь по официальной версии это была месть евреям за германского дипломата, убитого в Париже еврейским беженцем. Просто в Третьем рейхе евреи не считались частью германской нации и воспринимались как некие внутренние иностранцы (сейчас бы сказали - мигранты).

Мне уже приходилось говорить, что ярко выраженный "антимигрантский", "антиюжный" акцент мэрской избирательной кампании, совершенно непропорциональный на фоне остальных проблем мегаполиса, перечеркнет все попытки формирования в России внеэтнической гражданской нации американского типа. Потом разразились события в Пугачеве. А сейчас эксперты спорят, "разжигает" ли статья с пламенным призывом к пугачевцам жечь чеченские дома вместе с обитателями.

Но самое важное - не эти признаки фашизоидности избавленного от либерализма российского общества и не молчание церкви, а то, что инициатива коллективного наказания исходит от власти. Только-только в партии власти наступило некоторое просветление в мозгах, и, убедившись в масштабах ксенофобной компоненты и этнического русского национализма в новом протестном движении, оппозицию стали атаковать с позиций "буржуазного космополитизма" и консолидации гражданской нации. В сторону движения навальнинцев обильно полетели антишовинистические пропагандистские бомбы. Но тут дагестанцы побили полицейских. И весь, необычайно выгодный с точки зрения политической стратегии, "интернационалистский" камуфляж был властью мгновенно сброшен.

Не надо забывать, что Петровка, 38 находится не в муниципальном, а в федеральном, более того, в президентском подчинении. Поэтому все нынешние облавы могут происходить только если не с прямой санкции Старой площади, то при ее молчаливом согласии. За этим, очень опасным с точки зрения сохранения Кавказа маневром очевидно стоят столь же весомые соображения, что и за чудесным снятием оков с Навального: главное сегодня - сохранить Москву.

Если предвыборные соображения толкают Кремль на столь рискованный путь, если власти на деле начали выполнять "антимиграционную" программу своих оппонентов, это говорит по меньшей мере о трех неоспоримых вещах.

Власти очень боятся разыгрывания оппозицией русской националистической и антимиграционной карты и позволили себя втянуть в соревнование в ксенофобии.

Универсалистская, общегражданская риторика партии власти совершенно не отражает ее истинную позицию.

В России практически нет влиятельной политической и интеллектуальной группы, выступающей за внеэтнический характер российской гражданской нации, что делает существование федерации в исторической перспективе, мягко говоря, проблематичным.

Разумеется, правы те, кто считает, что Ульяна Скойбеда совершила отвратительный поступок, что прикрывающий ее Сунгоркин ведет себя постыдно, а "Комсомольская правда" заслуживает бойкота.

Но я убежден, что ее короткая заметка принесла демократической оппозиции значительно больше пользы, чем ущерба. В ней в самом сжатом виде излагается вся антисемитская нацистская доктрина. Суть ее – либерализм есть порождение мирового еврейства. Целью же еврейства с помощью либерализма (как носителя критического сознания) является подорвать у арийских народов желание вернуться в романтическое псевдосредневековье. Поскольку "еврейский дух" разрушает традиционализм, то для защиты традиционных устоев требуется его воздействие пресечь.

Можно предположить, что подобный теоретический антисемитизм является криптоидеологией некоего крыла путинизма. К сведению радзиховских всех мастей, которые регулярно пугают нас тем, что крах путинизма приведет к власти сталинистов-антисемитов: сталинисты-антисемиты пронизывают именно нынешнюю систему и с каждым днем укрепляют в ней свои позиции. И чем дольше путинизм сохраняется, тем больше их влияние на политику и идеологию.

Видимо, криптоидеологи путинизма так же, как советские идеологи сусловской школы, убеждены, что Россия – это идеологическая, идеократическая конструкция, а не нация-государство. Только роль центрального мифа теперь играет Великая Отечественная война, выигранная Сталиным. С этой точки зрения приравнивание сталинского и гитлеровского режима лишает российскую государственность этического смысла, а осуждение сталинской политики обессмысливает общее целеполагание государства, поскольку центральный миф предполагает оправдание массовых репрессий тем, что они были фундаментом Победы. Именно поэтому Скойбеда обвиняет критически мыслящих либералов-западников (метафизических евреев) в том, что, подвергая сталинский миф деконструкции, они "вырывают у народа почву из-под ног". Путинисты все время нас пугают, что критический анализ истории Второй мировой войны и представление сталинизма как чудовищной по жестокости деспотии уничтожит Россию.

Таким образом, благодаря Ульяне Скойбеде мы узнали, что она приобщена к доктрине антисемитизма нацистского толка, что эта доктрина распространена среди партии власти и что партия власти искренне считает, что российская государственность и русское национальное самосознания держатся лишь на лживой сталинистской мифологизации Второй мировой войны и никаким иным образом нынешние власть имущие объединять страну не могут.

Разве эти разоблачения не стоят благодарности?

Совет при президенте России по развитию гражданского общества и правам человека принял рекомендации по результатам специального заседания на тему "Проверки НКО: затраченные ресурсы и полученные результаты". Кроме констатации незаконности прокурорских проверок тут есть и мощный конструктив, Цитирую:

С учетом изложенных выше обстоятельств Совет считает необходимым:
1. Представить на рассмотрение Президента Российской Федерации В.В. Путина предложения по внесению изменений в Федеральный закон от 12.01.1996 г. № 7-ФЗ «О некоммерческих организациях», предусматривающие замену юридически неопределенного и противоречивого понятия «некоммерческая организация, осуществляющая функции иностранного агента», на легко определяемое понятие «некоммерческая организация, финансируемая из иностранных источников». Предлагаемое понятие должно охватывать все НКО, получающие денежные средства и иное имущество из-за рубежа, вне зависимости от того, какой деятельностью они занимаются, и не допускать исключений. Для таких организаций вполне логичны повышенные нормы публичной отчетности, чтобы общественность имела возможность контролировать расходование каждого доллара, евро или юаня…

Проще говоря, все дискриминационные нововведения, включая усложнение отчетности и обязанность НКО маркировать свои обращения и релизы, предлагается сохранить. Только вместо "иностранный агент" надо будет писать "иностранный наймит".

Это как если бы юденрат Варшавского гетто обратился к рейхсфюреру СС с нижайшей просьбой: поскольку ношение евреями желтой звезды вызывает по отношению к ним резкие антисемитские проявления, нельзя ли разрешить евреям (и приравненным к ним лицам) ношение шестиконечной звезды любого другого цвета.

Путин, его министр внутренних дел и его министр «юстиции» демонстративно взяли под защиту фигурантов списка Магнитского. Это оглушительная пощечина США. Она была бы невозможна, если бы Белый Дом так показательно не отмежевался от Конгресса, принявшего «Акт о справедливости и верховенстве закона памяти Сергея Магнитского» (название этого закона заслуживает того, чтобы его именовали полностью). Дескать, депутаты на меня давят, но мы, мудрые дипломаты, из-за этих демагогов «перезагрузку» не закроем, и пусть они, демагоги, этими 15-20 фамилиями в списке подавятся.

Генпрокурор осудил попытки вмешательства гражданского общества в правосудие - то есть защиту жертв заказного правосудия, в том числе и со стороны федотовского совета. Параллельно с угрозой министра полиции «разобраться с заказчиками информационных атак» это означает, что отныне планка разрешенного высказывания недовольства серьезно понизилась. То, что ранее считали извинительной «наивностью» - вот не разобрались люди, что органам лучше известно, кто и в чем виновен, - отныне будет трактоваться как открыто враждебная вылазка.

Во «взбесившийся принтер» внесли закон, запрещающий любое позитивное упоминание гомосексуализма. Даже если такой вопиюще антиконституционный закон и отложат в долгий ящик, то по крайней мере заставят приличных людей публично заявить себя сторонниками «этого самого» и соответствующим образом подадут эту тему. Одновременно Францию - в наказание за легализацию однополых браков - пригрозили приравнять к США в запрете на усыновление из России. Таким образом, гомофобию предложили сделать государственной идеологией Российской Федерации и обозначить отечественное отчуждение от «голубой Европы». Это мстительный ответ на радужные флаги вдоль путинского кортежа в Нидерландах. И одновременно это оглушительная пощечина Западной Европе, не решающейся даже на такое робкое осуждение людоедской политики Кремля, на которую пошли американцы.

Небольшой исторический пример. 74 года назад, в шоке после нацистского захвата остатков Чехословакии, Англия и Франция дали гарантии Польше. Дальше началась игра Сталина и с бывшей Антантой, и с Третьим Рейхом - кто даст больше, - завершившаяся сталинско-гитлеровским пактом и Второй мировой войной. Но Париж, Лондон и Варшава могли повести себя в апреле 1939 года совсем по-иному. Французские войска могли начать наступление на Саар, британский флот - начать блокаду Германии, авиация - бомбардировки Рура, а маневренная польская армия - начать освободительный поход на Прагу. Это предотвратило бы Вторую мировую войну. Во-первых, Сталин бы убедился, что западные демократии не намерены объединяться с Гитлером против него. И у СССР был шанс стать невоюющим участником антигитлеровской коалиции. Во-вторых, изоляция Рейха в условиях войны на два фронта показала бы умеренным элементам обреченность гитлеровского авантюризма, лет на пять приблизив генеральский заговор. В-третьих, дозированный характер начавшейся войны давал возможность быстро выйти на перемирие - до того как возникла бы необратимость, которую создал, в частности, раздел Польши.

Путинизм объявил Западу идеологическую войну. И в ее начале он, подобно Гитлеру, старательно бьет в самые слабые звенья, энергично пользуется нерешительностью и разрозненностью своих - нет, не врагов - мишеней. Адекватным ответом США было бы осознать факт такой войны и дать стремительный и жесткий ответ. Это может быть или расширение списка Магнитского в десять раз, или добавление в него четырех фамилий: Бастрыкин, Чайка, Матвиенко, Нарышкин. Репрессивная политика и репрессивное законодательство. Это со стороны США. А Евросоюз мог бы, поняв уже, что подвергается шантажу и унижению, принять свой вариант Акта Магнитского. И отказаться от приемов главы России. А само государство - попросить из G8. Пора научиться отвечать на пощечины.

В связи с бостонской и белгородской трагедиями в России вовсю разгулялась тема свободного распространения оружия. Собственно, есть четыре вопроса, которые нам регулярно подбрасывает правоконсервативный дискурс: изгнание мусульман-гастарбайтеров, сопряженное с переводом республик Северного Кавказа в ранг изолированных бантустанов; "легалайз короткоствола"; отмена национальных республик в РФ и ограничение на избирательные права для бедняков и иждивенцев. На сих четырех китах правоконсервативный дискурс и стоит.

Это правда, что военная демократия и феодальные вольности базировались на праве иметь оружие. Муниципалитеты могли создавать вооруженные ополчения – милиции, а феодалы – частные армии. Но свободные общинники никогда не мечтали, например, о тайне голосования. И расплатой за их нерадивость или неудачливость часто была смерть А необоснованное применение оружия влекло за собой вендетту. То есть тут право уравновешивались ответственностью.

Все доводы о том, что вооружение народа – гарантия от диктатуры, – это блеф. Первый же делом диктатор издаёт декрет о немедленной сдаче оружия (с соответствующей санкцией за неисполнение). Такой же блеф насчет гарантии против уличной преступности. Шпаненка или бешеную собаку остановит и травмат, но представьте, что гопнику кроме бумажника и часов фраера будет доставаться и «чистый ствол». Неглупые американцы, поголовно вооруженные 60 лет назад, решили, что проще носить кошелек с 50 долларами для налетчика, чем рисковать перестрелками на ночных улицах.

Я представляю себе события 6 мая на Болотной в условиях распространения легального огнестрельного оружия.: тогда демонстрантов выкосили бы из автоматов под предлогом самозащиты. И я представляю, какая пальба велась бы по белгородскому убийце – кто-то бежит, кто-то стреляет (естественно, мимо), кто-то принимает стреляющих по террористу за его сообщников… Тут не шестеро убитых будет. Или во что выливалась бы каждая драка молодежи у ночного клуба – особенно при разном национальном характере двух компаний. А потом какое давление будет на суд, чтобы он признал одну сторону «законно обороняющейся», а другую – «превысившей пределы необходимой обороны».

В станице, терроризировавшейся Цапками, наверняка в каждом доме было (или могло быть) ружье. Край казачий, нравы простые – а тут рэкет, грабеж и дочерей насилуют. Сговорились - и что кучка гангстеров, хоть бы и с автоматами, против сотни мужиков с ружьями… Но это не Голливуд. Надо понимать, в какой социум вольются сотни тысяч единиц оружия.

И ведь понимают. И честно, хотя и не публично, произносится: да, идиоты, алкаши и наркоманы перебьют друг друга. И страна очистится естественным путем. В том числе от любителей «подрезать» чужую машину или парковаться не на месте. А носители оружия получают статус джентльменов. Так сказать, обратный путь возрождения аристократии – сословие «вооруженных собственников». Так и вижу как по улицам, заваленными за ночь перебившими друг друга пьяницами и хулиганами, ходят гордые пистолетоносцы.

Вот тут мы подошли к основной цели "легалайза короткоствола" – «проредить быдло» его же руками. Словом "геноцид" бросаются направо и налево. Но есть и термин «стратоцид» - массовое истребление социальных групп, например, сталинская коллективизация или большевистские гонения на церковь,. За желанием вооружить до зубов «чистую публику», разрешить ей почти неограниченное применение оружия на поражение при угрозе не только личности, но и собственности, а также дать широкую возможность тем, кто выясняет сейчас отношения с помощью травматических пистолетов, кухонных ножей, кирпичей и бутылочных горлышек, делать это из боевого оружия, часто стоит неосознанное желание «антикрасного реванша». Стремление создать условия, чтобы как можно быстрее – за десяток лет – резко снизилось число социальных дезадаптантов. Не дожидаясь, пока нехватка лекарств, преступность и алкогольные и наркотические суициды медленно, но неуклонно сделают свое дело.

Сейчас идут жаркие споры о том, какое значение имеет национальность братьев Царнаевых, что важнее в их идентичности. Если побудительным фактором для теракта была идеология - то, что называется «политический ислам» или «революционный исламизм», - то главное – это их религия.

Именно для террористов, принадлежащих к революционному исламизму, характерен такой террор – одновременно «знаковый» и «слепой». Жертвами теракта стали - и должны были стать - участники и зрители «языческого» спортивного мероприятия и при этом простые люди,. Это месть «простым людям Запада» за их поддержку правительств, которые политический ислам считает своим врагом.

«Слепой» террор против простых людей характерен именно для религиозно мотивированных террористов, а также для ультраправых и неофашистов, как это было в Италии с 1969 года (группа «Новый порядок») или в Чили в 1973-м (взрывы организовывали противники Альенде). Для либерального и национально-демократического терроризма (итальянские карбонарии; баски, Ирландская республиканская армия), а также для терроризма левацкого (от анархистов и эсеров конца XIX - начала XX века до немецкой "Фракции красной армии" и итальянских "Красных бригад" более характерны атаки на учреждения - символы власти, на должностных лиц и силовые структуры. При политическом терроризме религия (как правило, католицизм или православные и иудейские корни) не имеет никакого значения. Тут важнее этническая принадлежность или политические взгляды.

Именно по этим признакам проходит раздел между «правым» и «левым». Левые террористы – наследники персонализма и традиции народопоклонничества Просвещения – борются с верхами за «свои» низы. Правые и религиозные террористы – наследники реакционного романтизма – борются с другой конфессиональной или культурной средой или мстят простому народу за «предательство».

Что касается национальности «бостонских братьев», то они американцы с чеченскими корнями. Попытки привязать их радикализм к страданиям чеченского народа я считаю несостоятельными. Америка – страна мигрантов, и ехали туда обычно не от хорошей жизни, а от нищеты и бесправия. У ирландцев, поляков и евреев в XIX и начале XX веков было не меньше, чем у чеченцев, оснований утверждать, что они вырвались из земного ада. Итальянцы, особенно сицилийцы, сто лет назад, пуэрториканцы 50-х, мексиканцы в более поздние времена бежали от нищеты и криминальных разборок. Но почти никто из них не стал террористом.

Царнаевы бежали в гостеприимную для них Америку из «земли войны», были натурализованы, стали избирателями. Другое дело, что цивилизационно они принадлежат к России, как и все чеченцы. Но если за терактом стоит политический ислам, то они ударили по Америке - средоточию Запада «крестоносцев». Точно так же гремели взрывы в Москве – это были удары против «русизма». Собственно, чеченские этнические корни тут вообще не так важны по сравнению с политико-религиозными. Исполнители терактов 11 сентября были представителями «нового среднего класса» из Саудовской Аравии. Но версия об особой склонности к терроризму среди потомков аравийских бедуинов не звучит никогда.

PS. Лакмусовой бумажкой для проверки на адекватность понимания национального вопроса для меня задачка: к какой нации принадлежал Марк Шагал. Правильный ответ – он был белорусом (историческая страна, где он формировался как личность - Белоруссия) еврейского происхождения. Называть его русским это всё, что называть англичанином ирландца только потому, что Ирландия была частью Великобританского королевства. Но, поскольку, Шагал, без сомнения принадлежал к русской цивилизации, его можно называть «россиянином» - жителем страны Россия. Точно так же, как Царнаевых. Точно так же точно, как этнические ирландцы Бернард Шоу и Оскар Уальд – британцы.

Дух преклонения перед книжностью сыграл с Путиным злую шутку. Выступая в Еврейском центре (а евреи, как известно, народ Книги), он призвал создать единый – единственно верный – курс истории, "написанный хорошим русским языком". Последнее было необходимо уточнить, ибо место, избранное для провозглашения возврата к "Краткому курсу", создавало почву для некоторых разночтений.

Сверхзадача курса - доказать учащимся, что "судьба России создавалась единением разных народов, традиций и культур". Поставив эту цель перед академиками отделения истории РАН, глава государства сам не понял, какой ящик Пандоры он широко распахнул.

Вот его исторический предшественник на президентском посту Дмитрий Медведев четыре года назад размахнулся аж на целую комиссию по борьбе с фальсификациями истории. И что же: Сванидзе находит грязную инсинуацию там, где для Нарочницкой бьет хрустальный родник истины. И наоборот. Образовалась чистая аннигиляция смыслов – как в небе над Челябинском, когда, казалось, летит 10 тысяч тонн, а на дне озера оказывается жалкая пригоршня щебня.

А теперь без иронии. Сегодня Российская Федерация – это Российская империя на последних стадиях развала. Поняв это, Кремль озаботился "духовными скрепами". Но ни власть, объявляющая пляску в разноцветных балаклавах экстремизмом, ни оппозиция, спешно принимающая программу ДПНИ, таковых скреп найти не могут.

Когда империя явно идет к распаду, то, как это было в СССР в конце 70-х, главным вопросом, хоть как-то затрагивающим людей (кроме пустых полок в магазинах), является вопрос национальный. Отказавшись вести людей вперед, по пути демократических реформ, и обернувшись к преклонению перед традицией, отечественный истеблишмент очень быстро открыл для себя, что истории народов России – это истории их борьбы между собой, а также с Русской империей.
Сакрализация средневековой истории (в России вся досоветская история была пронизана средневековьем) закономерно привела к сакрализации старых дрязг и конфликтов.

Покойный Григорий Померанц в начале карабахского кризиса весной 1988 года писал, что перестройка только дала возможность "оттаять крикам армян", замороженным Сталиным и его преемниками. Для снятия старой вражды нужно "провести более длинную линию". Но никакой "длинной линии" ни Кремль, ни оппозиция системная, ни оппозиция внесистемная предложить не могут.

Вот, например, французские и немецкие, немецкие и польские историки десятилетиями трудятся над созданием общего курса истории, примиряющего народы. Хорошо тут то, что наличие широко известных конфликтов не позволяет лгать.

Ведь получившийся в результате путинских указаний учебник, описывающий, в частности, политику либерального кумира Александра II Освободителя на Кавказе, над будет внести в дагестанскую, чеченскую и адыгскую школу. И составителям единого учебника нужно будет постараться, чтобы в итоге его чтения не полыхнуло новое "восстание Шамиля". Как описать в таком едином общероссийском учебнике понятие махаджирства – страшной этнической чистки в отношении около миллиона представителей адыгско-черкесских народов в 60-е годы XIX века на территории Российской империи (включая массовое выселение абхазов)? Как назвать завоевание Иваном IV Казанского и Астраханского царств – когда для одних это рождение их империи, для других – утрата исторической субъектности?

Сложность и в том, что одно дело учебник, другое – его подача учителем. В начале 70-х, когда я был в возрасте Гарри Поттера, поступившего в Хогвартс, официально господствовал "пролетарский интернационализм" ("за столом никто у нас не Лившиц"). Но наш преподаватель истории, милейшая Наталья Геннадиевна, решила дополнительно легитимировать Советский Союз с, так сказать, внеклассовой точки зрения и с чувством произносила "Первый и Второй Рим погибли, Москва же есть Третий Рим, а четвертому не бывать". Как мальчик начитанный, хоть и не знающий еще слова "карма", я спросил у нее, не следует ли опасаться, что "Римы" по своей природе, предрасположены к гибели. Учительница от прямого ответа уклонилась, но последующие 20 лет советской истории подтвердили мои опасения.

Поскольку Россия по своей византийской сути есть мессианская империя, то автомодель ее культуры исключает восприятие державы как возможного носителя исторического зла.

Французы знают, какой страшной ценой (альбигойская резня) они присоединили Лангедок, англичане – кровавую историю присоединения Ирландии и Шотландии, завоевания Индии, "освоения" Китая. Немцы знают о крестовых походах на земли пруссов и поморских славян, о резне намибийских племен. Киплинговская мифология "бремени белых" появилась только через многие десятилетия после создания глобальных колониальных империй, строительство которых обосновывалось очень просто: "кто смел, тот два съел" и "кто первый встал, того и валенки".

Однако возрожденный культ "святой Руси" исключает признание имперского гнета и колониальных жестокостей. Нетрудно создать националистический курс истории, воспевающий имперское начало, авторитаризм и "особый путь". Но высочайшей волей велено учитывать вклад всех народов (а не только гостеприимных хозяев центра толерантности). Поэтому при создании "интернационалистского" - по замыслу Путина - учебника его авторы буквально обречены отойти от фальшивой картинки добровольного вхождения народов в состав России и их "гармонического процветания под эгидой Белого царя".

Поэтому путинское техзадание историкам либо выродится в бесконечное бюрократическое согласование текстов, академическую "кормушку", подобную неоднократным попыткам составить "самую правильную" историю Великой Отечественной войны; либо приведет к появлению относительно честной истории Российской империи, которая поневоле эту самую империю "десакрализирует".

Вчера на улицы египетских городов вышли сотни тысяч противников исламобольшевизма. Это огромной важности событие. Обычно считается, что победа политического ислама в результате протестов автоматически означает скатывание страны к тоталитаризму. Противники революционной диктатуры Мурси - это настоящие демократы, защищающие завоевания Февральской революции 2011 года. Точно так же, только в куда меньшем масштабе, 95 лет назад, в январе 1918 года, сторонники демократического социализма в России ("правые" эсеры и меньшевики) выступили в защиту Учредительного собрания и демократических и республиканских завоеваний Февральской революции.

Когда два года назад коррумпированные вестернизированные арабские режимы стали падать, как костяшки домино, симпатии половины мира были на стороне протестующих. Сегодня сторонники демократического крыла египетской революции отчаянно борются с ее тоталитарным перерождением. Но они не видят сочувствия в окружающем мире, хотя они не только представляют самое благородное течение в "арабской весне", но и разрушают стереотип об обреченности исламских стран на дилемму - секулярный коррумпированный авторитаризм или исламская революция тоталитарного типа.

Около Госдумы на этой неделе погромщики избивали мирных протестующих из ЛБГТ-сообщества. Как всегда при охотнорядском погроме, полиция застенчиво отводила глаза. Гомофобский закон вновь фактически объявляет вне закона чувства по меньшей мере 7 миллионов "дорогих россиян", что сопоставимо с численностью основных этнических или религиозных меньшинств, не говоря уже о числе сторонников полноценной демократии. Однако никакого протеста в связи с приемом еще одного фашистского закона внутри России не слышно. Только из-за рубежа. Но запрещать любовь не менее преступно, чем запрещать издавать газеты, создавать партии или ходить на демонстрации. И не говорите, что закон разрешает "таиться".

"Таиться" можно евреям - любуйтесь своими голограммами в музее толерантности к холокосту, но не забывайте поддерживать претензии государства на ваши религиозные святыни. "Таиться" можно мусульманам - сидите по своим дворницким, а если вы хотите отметить Новый год (христианский Новый год) на улицах - вы превращаете столицу в "Москвабад".

Право "таиться" - это и есть фашизм, психологический террор, загоняющий людей в ловушку собственных болей и тотальной лжи. А физическое уничтожение - это уже нацизм. Впрочем, сейчас он у нас дисперсный - через рассеянный террор среды.

Отдельно. Глубоко скорблю о смерти Валерия Абрамкина, больше всех остальных сделавшего для того, чтобы в современной России обращали внимание на бесправие и страдания заключенных. Вечная ему память.

Взрослый мужчина значительно тяжелее и сильнее средней собаки. При необходимости он может ее убить или изувечить голыми руками, отделавшись несколькими укусами. Негорожане это знают, и одиночные собаки их опасаются. Горожане в себе не уверены и собак боятся.

Исключения надо делать для так называемых «боевых пород» типа питбуля или бультерьера. Этих собак, часто от рождения кротчайшие по натуре, специальной дрессировкой «сводят с ума», и они бросаются на противника, не думая ни о чем.

Власти панически - как обычный человек питбуля - боятся толпы. Но они не боятся людского стада.

6 мая 2012 года на Болотной Кремль увидел «питбулей» - и в столице еще два дня всех били и хватали. Но «обычный» уровень жестокости расправ с демонстрантами (во время «Маршей несогласных» или «Стратегии-31») превышен не был.

Потом пошли «Оккупаи»: юная столичная поросль увлеченно предавалась на сквериках «прямой демократии» и иным развивающим играм. «Абайцев» немного погоняли с лужайки на лужайку, а потом разогнали по домам.

Оправившись от испуга, власти начали серьезные репрессии, с арестами и раскрытием «заговоров».

4 октября 1993 года несколько тысяч демонстрантов-«питбулей», что называется, играючи прошли многотысячные оцепления милиции, ОМОНа и внутренних войск. Ни одного посаженного за «массовые беспорядки».

В мае 2010 кузбасcцы крепко взгрели ОМОН, разогнавший несанкционированный пикет родственников засыпанных в шахте. Ни одного уголовного дела по массовым беспорядкам.

«Лимоновцы» как нож масло проходили через порядки согнанных на Триумфальную бороться с «оранжевой» угрозой «нашистов»-барабанщиков. Это сочли «нарушением правил проведения публичного мероприятия».

Мне трудно представить, что бы сделали матери больных детей (и понукаемые ими отцы) с ОМОНом, вздумай питерские власти помешать 10-тысячному пикету в защиту 31-й больницы. Увидев такой взрыв негодования, те самые власть имущие, про которых все политологи как один уже год твердят, что протесты только делают их упрямее, сразу врубили «заднюю».

Иногда они отступают. Как здоровый поддатый детина перед лицом отважного песика. Они бы отступили и по Химкинскому лесу, если бы эта проблема волновала химчан хоть столько же, сколько в январе 2005 отмена льготного проезда для пенсионеров, а рядовой столичный автовладелец тайно не мечтал о превращении в хайвеи всех подмосковных лесов, разумеется, кроме того, около которого стоит его дача.

Это не значит, что надо нападать и бить. Просто в глазах протестующих должна быть не вековая тоска собачьего народа, а лютая решимость. Моральная сила важней физической.

Эдуард Лимонов, окончательно ставший «Потупчик для демократов», как орлица над орленком бьется за то, чтобы никто не ходил на «Марш против подлецов», называя его «проамериканским». Разумеется, этот «Марш 13-13» не проамериканский. Но столь же очевидно, что его многие его будущие участники считают США куда более свободной и справедливой страной, чем нынешняя Российская Федерация. Очень многие, и не только те, кто выйдет в воскресенье на улицу, поддерживают «Закон о верховенстве закона и восстановлении справедливости в память Сергея Магнитского». Только считают, что список «лишенцев» должен быть раз в сто, а то и в тысячу раз длиннее госдеповского. Собственно, от осознания этого и бесится отечественная политическая «элита».

Интереснее понять причины иступленного антиамериканизма, пламенным адептом которого сейчас стал гражданин Савенко.

Я убежден, что сегодня на планете Земля нет существует более свободного, терпимого и демократического большого государства, чем Соединенные Штаты. Я убежден, что,если и справедливы обвинения американской цивилизации в том, что она размывает локальные культуры, то сегодня не существует локальных ценностей более высоких, чем те ценности, которые несет американская цивилизация. Даже соглашаясь со справедливостью упреков американскому обществу в лицемерии, эгоизме, прагматизме и индивидуализме, я обращаю внимание на то, что и всем иным обществам свойственны те же черты. Только они либо объявляются «нетипичными», либо их существование старательно табуируется.

Суть в том, что если согласиться с антропологическим единством человечества, то объективно неизбежно возникнет единая цивилизация, которая завершит процесс консолидации цивилизаций, начавшееся с объединения племён, государств, локальных и региональных цивилизаций. Соответственно, одна из региональных цивилизаций должна послужить матрицей для всемирной. Приблизительно также, как Римская – для Европейской, Китайская – для Восточно-Азиатской, Индийская – для Южно-Азиатской, а Персидская – для Арабской. Восемнадцатый век показал, что такой матрицей может быть только Европейская цивилизация. Дальше начался спор между европейскими культурами, конкурирующими за право стать доминантой. Сперва боролись Англия и Франция. Затем к схватке присоединились Германия и Россия. На последнем этапе включились США, которые и вышли в победители – вскоре после принятия Акта о гражданских правах в 1964 году, снявшего тему государственного расизма.

Забавно, что безнадежно проигравшая в цивилизационном соревновании Америке уже лет сто назад Франция постепенно стала главным западным генератором антиамериканизма. И Лимонов в нашем случае выступает как агент вполне интернациональной радикалистской субкультуры французской цивилизации, со всеми ее антибуржуазными, антилиберальными, антиамериканскими и даже антиевропейскими обертонами.
Поэтому «Марш 13-13» - он действительно для тех, кто поддерживает Акт Магнитского и в глубине души убеждён, что Конгресс США куда больше похож на парламент, чем Госдума.

Сейчас в оппозиционной среде начался новый раунд дискуссии о судьбе тех, кого презрительно называют «сислибами» (системными либералами). Радикалы предлагают им покой и волю (за рубежами «возрожденного Арканара») - за искупительное содействие в низвержение путинизма. Одновременно ставится вопрос о том, почему, видя воочию разложение режима, элитарная фронда не нанесет ему «удар милосердия». Загадочная пассивность фронды сравнивается с овечьей покорностью сталинской номенклатуры, 10 лет обреченно ждавшей 1937 года.

Главным фактором этого - по воспоминаниям современников и по публицистике будущих жертв - было следующее соображение. Массы ненавидят партию большевиков, массам не нужно то, что сегодня назвали бы авторитарной модернизацией, а тогда - строительством социализма. Если бы противники сталинского авторитаризма решились выйти из тесных рамок схоластических идеологических дискуссий и внутрипартийного аппаратного маневрирования, а обратились к массам за открытой политической поддержкой, то они победили бы. Но эта победа снесла бы ВКП(б). И через несколько итераций, которые можно было называть социал-демократией, в Россию пришел бы фашизм или полуфашизм восточноевропейской модификации. В результате проиграли все - даже сдавшиеся Сталину оппозиционеры были им методично перебиты, а вторжение гитлеровцев освободило пружину массовой ненависти к коммунистам и евреям.

Любой открытый раскол, любое значимое выступление элитарной фронды, действительно напуганной тем, что Кремль избрал радикально антимодернизационную стратегию, делегитимизирует путинизм точно так же, как выступления противников Горбачева справа и слева делегитимизировали четверть века назад перестройку.

Но для понимания драмы сислибов (точно так же, как драмы бухаринцев 84 года назад) очень важно осознать их объективную и субъективную роль в истории. Будем исходить из презумпции честности. Начиная с петровских реформ, Россия (вся Россия) рассматривалась элитой как внутренняя колония - источник ресурсов для некоей высшей цели. С того же момента Россия - «проектное государство»: страна, существующая для реализации Проекта (Европейского, Имперского, Коммунистического, Либерального, Державного). В этой связи появляется «единственный европеец» - слой самоотверженных реализаторов проекта, по-модному - «прогрессоров». Для них основное население (точнее, все, кроме них) - экзотические туземцы, в отношении которых они «несут бремя белых», словами Редьярда Киплинга: «на службу к полудетям. А может быть, к чертям».

Надо понимать драму этих «колонизаторов»: император решил стать вождем туземцев, но бунт против императора приведет туземцев в столицу. «Прогрессоры-колонизаторы» действительно боятся, что произойдет со страной, если они послушаются оппозиционных блогеров и отвалят с чадами и домочадцами из страны. Они-то понимают, что митинговые фигляры продержатся у власти еще меньше Керенского, куда меньше Бухарина и Рыкова, решись те поднять успешное антисталинское движение.

Все понимают, что «партия жуликов, воров и детоубийц» - вовсе не КПСС. Советский коммунизм мог перейти от сталиноцентризма к партиецентризму, идее реформ, оттепели. Китайский коммунизм перешел от маоизма и аскезы культурной революции к дэнсяопиновским реформам. Но не может быть путинизма без Путина. Выступление элит против Путина ликвидирует всю систему «вертикали». Анекдотический Шойгу - это лишь пара мгновений, вырванных у беспощадной истории. Поэтому надо забыть о верхушечных переворотах, которые чудесным образом расчистят министерские кресла для оппозиции. Уход Путина также похоронит всю созданную им номенклатуру и заботливо выращенный им сервильный политический класс, как уход Асада-младшего стремглав похоронит всю алавитскую элиту, уже 40 лет правящую Сирией. Поэтому Путин будет сопротивляться не менее упорно.

Разумеется, «внутренняя деколонизация» России - исторически неизбежный закономерный объективный процесс. Известно также, что то, что с позиции логики выглядит как неразрешимый тупик, всегда разрешается жизнью. Часто не самым приятным образом, но неизбежно. Из этого следует срочная необходимость подготовки к этому. Мудрые колонизаторы старательно выращивали «туземные элиты», давая отпрыскам шейхов и раджей блестящее европейское образование, а другим - местное, но техническое. Строго говоря, кадры из независимого бизнеса и того, что у нас называют «гражданским обществом», могут частично заместить путинскую бюрократию после ее распада и/или люстрации. Но очень важно, чтобы оппозиция, рассматривающая себя как локомотив революции (ее в манифестах называют «антикриминальной»), формулировала не политические программы, дорожные карты и конституционные проекты, а нравственно-проективный идеал. Xnj,s Люди, в том числе чиновники, офицеры, судьи, прокуроры, инженеры, бизнесмены, менеджеры понимали, в какое будущее их зовут.

В конце концов, в тех странах, где деколонизация прошла успешно, в том числе в ЮАР, это произошло потому, что многие специалисты остались, получив гарантии и личной безопасности, и сохранения социального статуса, и относительно либерального климата в условиях независимости. 20 лет назад демократы раскололи коммунистическую элиту, перетащив ее часть на свою сторону, по сути обещав им номенклатурный статус. Не надо думать, как «перекупить» путинцев, а надо думать о том, как убедить массу честных профессионалов, что не повторится оргия коррупции и что дело настоящего прогресса не будет предано.

С таким всеобъединяющим надфракционным подъемом, с каким нижняя палата приняла закон Антимагнитского, объявляют войны. Принятый чудовищный, фашистский по сути, поскольку предусматривает прямую дискриминацию и вводит принцип заложничества и коллективной ответственности, закон одобрила и вполне разнородная Общественная палата. Этот закон стал водоразделом в отношениях между нынешним режимом и Западом, а также между всем политическим классом и гражданским обществом. Антимагнитский закон действительно объявляет войну Западу. Но поскольку нынешняя Россия не может убивать американских, канадских и других детей (янки даже не позволили Буту продать противоракетные комплексы колумбийским террористам), то по крайней мере никто ей не помешает убивать все больше своих сирот - на страх врагам. И в законе твердо сказано: чем больше стран поддержат Акт о восстановлении справедливости в память Сергея Магнитского, тем больше граждан этих стран мы подвергнем дискриминации, а главное - тем больше мы загубим своих сирот.

Федеральный закон 86614-6 ведь построен по совершенно изуверскому методу - заложниками становятся российские дети. При этом сироты фактически объявлены собственностью государства. Юлия Латынина, как обычно, ядовито-остроумно назвала этот закон «Законом царя Ирода». Кстати, легенда о массовом детоубийстве последнего иерусалимского царя не так далека от истины - на потомков последней легитимной еврейской династии Хасмонеев он объявил настоящую охоту. Но новый закон еще страшней - он напоминает детские жертвоприношения карфагенской знати. Но пунические (и иные филистимлянские) элиты жгли в медных быках своих детей, здесь же в жертву Молоху приносятся маленькие рабы. Предлагаю называть сей преступный закон «Законом Молоха».

«Закон Молоха» так же объявляет войну всем цивилизованным государствам, как случившееся ровно 90 лет назад решение о создании СССР объявляло войну всеми буржуазному миру, ибо открыто призывало к включению всех народов в большевистское государство.

Попробуем разобраться, что стало таким травмирующим для путинизма фактором, что он решился окончательно отпросить все рамки приличия и вернуться к наиболее пещерным методам времен холодной войны. Первая мировая война сдетонировала от нападения Австро-Венгрии на Сербию. Требование об участии двух штатских следователей в расследовании убийства эрцгерцога с супругой в Сараево слишком сильно травмировало Сербию (и стоящую за ее спиной Россию), ибо делало намек (правильный, как выяснилось) на причастность к теракту и королевского двора, и Генерального штаба, не говоря уже о решающей роли военной разведки. Вторая мировая война началась якобы из-за нежелания Польши предоставить Третьему рейху экстерриториальный коридор до самоуправляющегося Данцига. В этом коридоре не было нужды - Данциг прилегал к территории тогда германской Восточной Пруссии. Связь с ним для Берлина была ровно такой же, как и с Кенигсбергом. Но Гитлеру нужно было подчеркнуть условность владения Польшей полоской балтийского побережья. В Варшаве это поняли и отказали Германии. И именно понимание того, что его маневр разгадан, толкнуло нацистов к решению вместе со Сталиным уничтожить Польшу.

Акт во имя справедливости в память Сергея Магнитского оказался невыносим для путинского режима не потому, что в нем есть ограничения для скольких-то следователей, тюремщиков, судей и прокуроров невысокого ранга, но потому, что он признает сам путинизм переплетением полиции и юстиции в один мафиозный клубок, фабрикой заказных судебных процессов и политических убийств. Короче, он признает нынешний режим преступным не в политическом, а в обычном, криминальном смысле. От этого ослепляющая ярость властей, одним рывком «сбросивших со стола всю посуду» четвертьвекового сближения с Западом.

«Закон Молоха» показал, что главное разделение у нас проходит между теми, кто считает, что человек принадлежит государству, и их оппонентами. Те, кто искреннее полагают россиян государственными крепостными, могут находиться у власти, а могут - в оппозиции. Но это тоталитарная оппозиция. И церковь - тоталитарная. Не потому, что она состоит из обожателей Сталина, которым возражают немногие, считающие, что с Гитлером было бы лучше, а потому, что она - за считанными исключениями - тоже поддержала «Закон Молоха». В эти страшные дни, на фоне клоунады о конце света, выяснилось, что задачей гражданского общества является не просто оппонирование недемократическому режиму, но оппонирование всему слою тоталитаризма.

Известен тот позорящий меня факт, что я выступаю за уголовное преследование за расизм ("проблема-282"), то есть за призывы к репрессиям или дискриминации по принципу принадлежности к нации, этнической группе, религии или церкви, расе, классу. Я исхожу из того, что этого требует Международный пакт о гражданских и политических правах, который в части 2 Статьи 20 устанавливает: «Всякое выступление в пользу национальной, расовой или религиозной ненависти, представляющее собой подстрекательство к дискриминации, вражде или насилию, должно быть запрещено законом».

За этим принципом осознание жуткого опыта первой половины XX столетия с его геноцидом армян, евреев и цыган, расказачиванием, Голодомором, волнами этнических и «классовых» чисток, исступленной религиозной враждой.

Представители всех четырех фракций нижней палаты Госдумы, в том числе двух оппозиционных», приняли закон, вводящий дискриминацию американцев. Американцам (это не этническая, но гражданская нация) запрещается усыновление сирот в России и руководство общественными организациями, получение от американцев благотворительной помощи за общественную деятельность карается. Если бы в националистическом порыве «парламент» запретил это всё всем иностранцам, это можно было бы расценить как дань шовинизму и ксенофобии. Но селективное распространение дискриминации только на американцев - это чистой пробы расизм.

Такой расизм в российском законодательстве подпадает под признаки экстремизма. Я отлично понимаю, что с точки зрения современного международного права «экстремизм» - это вооруженная борьба в политических целях либо призывы к таковой. Но отечественная трактовка экстремизма куда шире. Как говорил, перефразируя известное евангельское изречение, булгаковский Воланд, «каждому воздастся по вере». Поэтому будем считать Госдуму экстремистской организацией. А для внешнего мира она - расистская. И 17 приличных депутатов, голосовавших против расистского закона, это не те 10 праведников, ради которых можно было помиловать Содом и Гоморру.

Разберем варианты на 15 декабря - так, как это бы сделал историк будущего.

Часть первая. «Торжество государственной мудрости»

1. В Кремле торжествует государственная мудрость величайшей, рузвельтовской силы: во имя «свойственной российской цивилизации веками гуманности» (как было справедливо отмечено в послании президента): внезапно согласовывается шествие по Мясницкой до Лубянки. Торжествующий вопль оппозиции. Полная победа умеренного крыла в Координационном совете. Приходит 5 тысяч. (Организаторы говорят – до 20, полиция – свыше 2). Идут красиво – «интеллихенция» (см. х/ф «Чапаев»).

Торжественные похороны «белоленточного движения»: открытки, оркестр. Оркестр ведет себя как джаз-банд в х/ф «Веселые ребята» - когда не утвержденная репертуарной комиссией репетиция маскируется под музсопровождение похорон. Умеренные ликуют и строят планы на теплое время года – когда, кроме еще более красивых открыток (обязательно креативный конкурс) и еще более классного оркестра, можно запустить короткоюбочных барабанщиц [+16] - как на первых «Русских маршах». Но больше никто не выйдет – с либералами, открытками и музоном. Даже с флейтистками в мокрых футболках [+18].

2. В Кремле берет верх разумный, дальновидный подход (хотя бы на уровне «Папы» Ельцина). Никто не мешает собираться на Лубянке – 15 в 15. Полиции – до роты (прикрывает подступы к пустому по случаю выходных Кремлю). Через полтора часа генерал Мороз и Русский Бог зачищают пространство, распавшееся на три десятка гайд-парков, где обсуждают «дорожную карту революции». Затем публика победнее идет в метро, те, кто посолиднее, идут греться в кафе. Дальнейший сценарий: начинается тот вариант Стратегии-31, который был бы, если бы у Медведева и Лужкова в 2009 году было больше государственной мудрости – на пустынной Триумфальной площади две сотни «сторонников Эдуарда Лимонова» беспрепятственно скандируют: «Да, смерть!».

Часть вторая. «Безумство храбрых».

1. На Лубянку приходит очень мало – до тысячи. Им: а) дают потусоваться в сквере у Соловецкого камня: тут же почти у всех спичмейкеров торжественная констатация давно желаемой кончины протестного движения; б) устраивают месилово в духе 31 мая 2010 года на Триумфальной: сотни задержаны, десятки – от 5 до 15 суток по ст.19.3 КоАП. Либералы сконфужены, умеренные – политические трупы. Жуткий показательный процесс по «делу 6 мая» (к нему добавляют «дело 15 декабря»). Конец беспартийного протеста. Через год – резкий рост «русских маршей». Сперва власть ликует: какой кайф - быть щитом перед натиском «русского фашизма» (можно надевать бонапартовские сапоги Ельцина 1993-96). Затем власть понимает, что кроме полиции, перепуганных статусных евреев и северокавказской номенклатуры у неё нет опоры. Надвигается национально-социалистическая революция.

2.На Лубянку приходит среднее число – до 5 тысяч. Власть начинает разгон и задержания, аресты лидеров. Повторение 6 мая, но в 10-кратном размере. Разговоры про «слитый протест» смолкают. На смену «романтическому» периоду «Пятой Русской революции» приходит «героический». Вновь, как и год назад, наступает «эпоха Навального». Того из лидеров, кого бросят за решетку, считай назначили следующим президентом (или премьером с особыми полномочиями). Снисходительное презрение к оппозиции у Потупчик и Радзиховского сменяется ужасом. Латынина – может быть – впервые признает свою решительную неправоту.

3. На Лубянку и в ее окрестности приходит очень много. Полиция и войска корректно прикрывают Кремль. Россия начинает еще одну после 1987 года попытку мирной и плавной политической реформации.

Среди диссидентов коммунистических стран действовал четкий нравственный принцип: если, не выдержав давления, человек отказывался от общественной активности и уходил в философские искания, «нравственное самосовершенствование», частную жизнь (так элегантно называли домашний алкоголизм) - это было понятно и извинительно. Понятно и извинительно было и если избегать лагеря приходилось ценой покаянных самообличений, публичного валяния в грязи - на страницах «Литгазеты» и даже на телеэкране, в перерыве футбольного матча.

Однако недопустимым считалось при «раскаяниях» обличать других, называя их не просто «сбившимися с пути», «обманутыми», но «врагами» и «орудиями враждебных сил». Такой поступок вычеркивал из круга приличных людей.

Я понимаю причины раздражения Лимонова - год назад у него выхватили знамя протеста, который он любовно взлелеял и идейно вдохновил (обрушить на голову наивных либералов их же ностальгический лозунг «Соблюдайте вашу Конституцию» в форме Стратегии-31 - это признак политической гениальности). И с этих пор он окончательно превратился в «Марата» - политического пророка, нещадно бичующего других общественных лидеров, осыпающего их нескончаемыми обвинениями в трусости, нерешительности, предательстве и измене. Подобный «Марат» - необходимая социальная функция для любой уважающей себя революции. Двадцать лет назад в этой роли, например, побывала Валерия Новодворская.

Но тут Эдуард Вениаминович совершил поступок, еще раз для меня подтвердивший мою правоту (в мае 2011 года я призвал к бойкоту всех его общественных начинаний - тогда речь шла о его поддержке палача Сребреницы, генерал-полковника Ратко Младича). Как обычно, яростно обрушиваясь на либералов, 10 декабря 2011 года «сливших протест», Лимонов (возможно, в запале) проговорился о том, что именно он хотел получить год назад на площади Революции. Говоря о событиях 6 мая на Болотной площади, он с удовлетворением отметил: «В тот день события вышли из-под их (по выражению Лимонова, трусливых и коварных "лидеров", испугавшихся протеста) контроля». Но как Эдуард Вениаминович характеризует сами понравившиеся ему события 6 мая? Полностью солидаризуясь с позицией правоохранительных органов и выступая против позиции известных юристов и правозащитников, Лимонов называет их «БЕСПОРЯДКАМИ».

Пусть знают «узники 6 мая» (в том числе и, как принято говорить, «сторонники Эдуарда Лимонова»), их родные и друзья - Лимонов полностью поддержал гособвинение.

Пусть знают те, кто мудро не поверил Лимонову год назад (а также те, кого до сих пор мучают искренние сомнения - не надо ли было тогда попробовать «обострить»), - 10 декабря 2011 года он жаждал «болотных событий». Правда, тогда перепуганная власть могла и сорваться в кровопролитие. И, возможно, в подкрепление правоты карателей мы услышали бы от несостоявшегося вождя новой русской революции - «были беспорядки»…

Демвыборец Владимир Милов обрушился на членов КС оппозиции, не выступивших против облегчения натурализации мигрантов, и призвал остановить «приток таджиков». Прочитав это, я и огорчился, и порадовался. Огорчился от того, что жадный поиск электората толкает на такое даже либералов: вот во что популизм превратил остаток СПС – партии, основанной Гайдаром и Немцовым. А порадовался тому, сколько достойных людей выступили против мигрантофобской резолюции (их неполный список мстительный Милов не поленился привести).

В иудаизме есть обширный перечень мицвот (мн. ч.) – положений-повелений. Одна из них звучит так: Пришельца не притесняй и не угнетай его, ибо вы сами были пришельцами в земле Египетской. (Исх. 22:21). В связи с важностью ее смысл разъясняется еще дважды: Пришельца не обижай: вы знаете душу пришельца, потому что сами были пришельцами в земле Египетской.(Исх. 23:9) и Когда поселится пришлец в земле вашей, не притесняйте его: пришелец, поселившийся у вас, да будет для вас то же, что туземец ваш; люби его, как себя; ибо и вы были пришельцами в земле Египетской. Я Господь, Б-г ваш. (Лев. 19:33-34). Требование равноправия и благожелательности к пришельцам рассматривается как одна из важнейших заповедей.

Эта мицва обязательна для потомков тех, кто вышел вместе с пророком Моисеем из Египта. Я даже полагаю, что переход в другую религию или вообще погружение в атеизм, не освобождает потомков беглецов от фараона от требования ее исполнять.

Поэтому я обращаюсь к российским евреям, идентифицирующим себя с либерализмом как с политической философией и искренне считающим свой родиной Россию: мигрантофобия для вас грех. Тяжкий моральный проступок. А Б-г не фраер – он все видит.

Молодежка партии власти дала восторженный репортаж о хулиганских выходках у офисов правозащитных организаций. Правда, «героические» исполнители, яко тати в ночи прокравшиеся к столичным памятникам культурного наследия, чтобы забрызгать их стены белыми корявыми следами своей ненависти, как и настоящие террористы, не рискнули взять на себя ответственность. Эти клеймящие надписи напоминают печально знакомые миру сцены – исписанные и изрисованные гитлеровскими штурмовиками дома и магазины в так называемые «Дни еврейского бойкота». Что же, многие давно говорили о закономерной тенденции к фашизации правящего режима.

Но молодой шпане, которая считает доблестью красться к офисам ненавистных им правозащитникам, стоит напомнить финал тех, кто развлекался подобным образом 80 лет назад: когда штурмовики вообразили, что они реально могут влиять на политику, Гитлер отправил их в концлагеря, перестреляв главарей. Потом, через 10 лет, волны тотальных мобилизаций загнали их на бесчисленные фронты рейха. Ещё через 10 лет, тем, из них кому очень повезло, довелось строить московские высотки.

Ну а правозащитники действуют открыто. Открыто заявили на весь мир, что итоги думских и президентских выборов нелегитимны и в нашей стране последовательно ликвидирована демократия. Открыто направили в Комитет ООН против пыток альтернативный доклад о пытках в современной России.

В Координационном совете оппозиции началась публичная дискуссия - и не только по тактике, но и по стратегии дальнейших действий. Точнее, спор о тактике (о дате и лозунгах) декабрьской манифестации вскрыл глубокие стратегические расхождения. Впрочем, в широком общественном движении именно так все и происходит.

Ксения Собчак в полемике с Андреем Пионтковским с внезапной откровенностью раскрыла подоплеку - желание «умеренных» отказаться от того, что уже 6 лет назад было обозначено «радикалами» как «мирный демонтаж режим». Дабы не отпугивать тех представителей «среднего класса», чьи лица «не искажены гримасой ненависти». И состав, и вектор споров в Координационном совете оппозиции необычайно напоминают ситуацию в любом первом представительском органе, избранном на революционной волне. Так было во французской Конституанте 1789-91 годов, русских Думах 1906-07 годов... Поэтому начавшаяся полемика естественна и органична. Избежать ее было нельзя. Даже горячность участников оправданна, ибо слишком высоки ставки – каким будет характер внесистемной оппозиции, а следовательно, и ее судьба.

Борьба общественных движений с режимом (не будем пока произносить страшного слова на букву "р") сродни военным кампаниям - в них так же важно угадать момент перехода к обороне или к наступлению, понять, есть ли шанс добиться разгрома противника или лучше вовремя остановиться, удовлетворившись победой по очкам. Ошибка тут очень часто синоним поражения. И никакие примеры тут не могут быть ориентиром: неудача может быть следствием как неверного выбора момента для атаки, так и несвоевременного отказа от натиска. А многомудрые историки задним числом будут говорить о роковой слепоте полководца или лидера движения.

Вот поэтому и нужна стратегам и народным вожакам (демагогам) гениальность – то есть тончайшее понимание всей ситуации, быстрый расчет с учетом всех факторов. Там, где нет очевидного лидера с интуицией и волей вождя, помощь может оказать демократия – на скрытом, подсознательном уровне вовлеченные в процесс понимают ситуацию и глубоко, и масштабно. Поэтому в ситуации четкого выбора они будут исходить из своего понимания, и тогда слово скажет «гений нации».

Теперь о сути конфликта с выбором 8 или 9 декабря, «Народного импичмента» или «Юрьева дня». Но сначала надо сказать, что широкое присутствие в руководстве оппозиции литераторов и артистов абсолютно естественно. Любое протестное или национальное движение с неизбежностью сперва приводит на свои вершины философов, историков, литераторов, режиссеров – тех, кто вдохновляет и точно формулирует те идеи, за которыми идут или вскорости пойдут миллионы. Уже затем их потеснят «пламенные борцы» - герои подполья или баррикад, командиры повстанческих армий, и литераторам придется ограничиться шлифовкой идеологии. Борцов сменят гении аппаратной игры и жрецы победившей идеологии. А завершится цикл «чиновниками от баррикад» - оппортунистами и шестеренками новой машины власти. Внутри эта тенденция к рутинизации может приостанавливать свой ход всплесками «романтически-фундаменталистских» движений, пытающихся вернуть систему к давно пройденным героическим фазам. Но это потом.

Поскольку выборы в КС прошли через 10 месяцев после начала движения, когда уже начался явный сдвиг к следующим его фазам, то в руководстве протеста оказались приблизительно в равных долях представлены и «литераторы», и «реввожди», и «чиновники баррикад». И среди «литераторов» также отсутствует монохромность.

Как я понимаю, начался долгожданный спор о том, является ли начавшееся в прошлом декабре протестное движение первым этапом антикоррупционной революции, как это было провозглашено в принятом на митинге 12 июня «Манифесте Свободной России», или это лишь ее генеральная репетиция и протестное движение должно рассматривать себя не как революционеров, а как армию диссидентов, начавшую многолетнюю изнурительную осаду режима.

В первом случае, даже признавая поражение революции, нельзя опускать ранее поднятые знамена. Если лозунги устранения нелегитимной власти, люстрации ныне правящей номенклатуры (пункт 7 требований «Манифеста») и коренной демократизации провозглашены, они – такова логика революции – не должны не только смягчаться, но, напротив, наращиваться. Такова была позиция российских и других демократов 1989-1992 годов. От требований многопартийности – к суду над КПСС. От суверенитета республик – к национальной независимости. От легализации рыночных отношений – к «народной приватизации». Другое дело, что тактически революционная оппозиция может временно откладывать требования немедленного исполнения своих лозунгов, соглашаться на компромиссы, входить в состав круглых столов… Например, польская «Солидарность» согласилась на промежуточное переходное правительство, на легитимацию статуса Ярузельского, пришедшего путем военного переворота. Но от своих конечных лозунгов, в том числе от требования ликвидировать «коммуну» и создать католическую буржуазную республику, Лех Валенса вовсе не отказался.

Но если автор этих строк неправ, и генеральной репетицией Пятой Русской революции было не оппозиционное движение «несогласных» 2007-2010 годов, а декабрьско-майские события, то надо осторожно свернуть флаги и изобразить, что целью движения является не устранение режима узурпаторов, но лишь создание условий для его демократического реформирования в течение многих лет. Например, Первая Русская революция, которую из-за ее поражения (на самом деле счет был ничейным) современники называли «Освободительным движением», прошла свой зенит в ноябре 1905 года. В дальнейшем можно было использовать легализацию многопартийности и хоть куцего, но парламентаризма как плацдарм для дальнейшего продвижения к демократии и реформам. С этой точки зрения, и восстание на Пресне, и волны терактов, и Выборгское обращение, отправившее за решетку цвет российского либерализма, - все это уже было агонией и пустым мучительством.

Спор о декабрьской манифестации может разрешить Навальный, бросив на весы меч своей славы кумира протестного движения. Тем самым он, как истинный вождь, определит и судьбу оппозиции, и свою собственную судьбу на долгое время.

Но честнее было бы провести опрос среди тех, кто избирал Координационный совет оппозиции: хотят ли они «импичмента» власти или ее отказа от наиболее откровенных форм «крепостничества». Тем самым надо дать им возможность честно самоопределиться, кем они себя считают: участниками движения за демонтаж режима или участниками движения за демократизацию системы. Пусть всё решит коллективный гений нации.

Ведь ужасный садизм гнать в наступление бойцов, которые стремятся только удержать оборону, отстреливаясь из траншей. А чересчур горячие головы могут записаться в разведку.