Важное разъяснение в связи с распространенной позицией "сталинофобии".

1. Сталин и сталинизм должны были быть подвергнуты международному суду по обвинениям в преступлениях перед человечностью и массовый геноцид. То, что этот суд не был проведен в XX веке, является яркой иллюстрацией пресловутой RealPolitik, двойных стандартов и т.п. Такой суд еще может быть организован, и никто не мешает это сделать при наличии достаточной воли, общественного авторитета и организаторских ресурсов. Но надо понимать, что фактически Сталин уже давно перешел в разряд "исторических субъектов".

2. Невозможно, а потому не стоит и пытаться подменить процесс естественного формирования исторических мифов административными политико-правовыми мерами. Бороться с мифами можно и нужно лишь в открытых научных и общественных дискуссиях. Ни при каких обстоятельствах недопустимо накладывать табу на общественные дискуссии по актуальным вопросам, какими бы болезненными и оскорбительными они ни казались отдельным людям и группам. Это относится и геноциду армян, и к холокосту, и к голодомору, и к сталинизму, и др. Свобода мнений и дискуссий - это безусловный и важнейший приоритет.

3. Попытки табуирования тем, названий, символов и т.п. - это проявление иррационального, природного начала, противоречащее человеческому в человеке. Свободный и ответственный человек не может позволять себе фобий в отношении звезд, свастики, слов Сталин, Сталинград, фашизм, либерализм, педофилия и т.п. Отказ от спокойного и содержательного обсуждения, подмена его произнесением мантр - признак слабости и неуправляемых фобий. Неумение управлять фобиями делает человека агрессивно-послушным, подверженным внешнему манипулированию.

Оригинал

Бутырский суд Москвы продлил Борису Стомахну срок содержания под стражей до 10 апреля. Накануне судебного заседания мне позвонил Виктор Бородин, адвокат Стомахина, и сообщил, что его подзащитный просит меня быть в суде, поскольку хочет заявить ходатайство о моем участии в деле наряду с адвокатом.

Судебное заседание было назначено 1 февраля на 12 часов, однако конвой привез Стомахина из тюрьмы только к трем, заседание началось около 4 часов.

Зал - крохотная комнатка с железной клеткой и всего одной скамейкой для публики. Судья Грымова начала с того, что выпроводила за дверь всех, включая маму Бориса, оставив только следователя, прокурора и адвоката и объявив, что заседание будет проходить в закрытом режиме. При этом ни на статью закона не сослалась, ни постановления отдельного об этом не вынесла.

Недовольный таким поведением судьи, Борис Стомахин отказался вставать, отвечая на установочные вопросы. Его ходатайство об участии меня в качестве защитника было отклонено сразу же. Следователь Абоев огласил ходатайство о продлении срока содержания под стражей на 2 месяца, поскольку необходимо «завершить осмотр объектов, изъятых в ходе проведения обыска, получить заключение компьютерно-технической экспертизы, назначить и провести автороведческую экспертизу, после чего предъявить обвинение Стомахину». Адвокат зачитал заявление, поданное Борисом, затем изложил свои доводы: Борис Стомахин является единственным сыном престарелой мамы-инвалида, других родственников у нее нет. Он обвиняется в нетяжком преступлении, зарегистрирован и поживает в Москве, скрываться не намерен, и потому нет необходимости держать его во время следствия под стражей.

На оглашение решения судья Грымова также отказалась допустить. Свое решение оставить Стомахина под стражей она мотивировала тем, что он «обвиняется в совершении двух умышленных преступлений, направленных против общественной безопасности, основ конституционного строя и безопасности государства…», а также «ранее судим за совершение однородных преступлений по ч. 2 ст. 280, ч. 1 ст. 282 УК РФ, что дает достаточные основания полагать, что, находясь на свободе, он может продолжить заниматься преступной деятельностью».

Борис Стомахин обвиняется сейчас по ч.1 ст. 282 и ст. 205.2 (публичное оправдание терроризма). Конкретно ему вменяются три текста: «Не допустить нового Холокоста», «Untermenschen» и «Памяти шахидов». Если при первой судимости Стомахину вменяли тексты, распространяемые в малотиражном бюллетене «Радикальная политика», то на этот раз - тексты, размещенные исключительно в интернете, на сайте «Сопротивление». Статистика показывает минимальную посещаемость сайта. Сейчас, после ареста Бориса, интерес к текстам, возможно, увеличится.

Борис Стомахин отказывается принимать участие в следствии и подписывать протоколы, руководствуясь ст.51 Конституции.

Выглядит Борис устало, говорит о тяжелой обстановке в камере, о том, что в его маленькую камеру на 4-5 человек подсадили недавно какого-то крупного вора, последний грабеж которого затронул интересы какого-то министра. У этого уголовника «патриотичсекие» взгляды, он создает в камере невыносимую психологическую атмосферу и, как я поняла, пытается организовать травлю Бориса. Стомахин не исключает, что такую публику ему подбирают в соседи специально, ради давления.

Стомахин очень просит поддержки, писем, периодики. В библиотеке читать нечего, отрыв от информации полный.

Какими бы ни были тексты, вменяемые Стомахину, держать человека в тюрьме второй раз исключительно за отталкивающий стиль и дурную риторику есть признак крайне немилосердного и злого общества.

Стомахин с матерью в коридоре суда

Еще весной 2012 года в СИЗО Надежда неоднократно жаловалась на головные боли. В условиях колонии головные боли у нее усилились. В декабре по моему запросу было проведено судебно-медицинское исследование в Санкт-Петербурге. Судмедэксперт пришел к выводу, что причины головных болей могут быть разными, в том числе и крайне серьезными, и без надлежащей диагностики ни поставить диагноз, ни назначить лечение невозможно. Он указал, что в рамках диагностики необходимо в условиях исправительного учреждения провести ряд медицинских манипуляций: "осмотр врачами - неврологом, офтальмологом, кардиологом, клинические и биохимические лабораторные исследования, а также инструментальные исследования - рентгенография, компьютерная томография или магнитно-резонансная томография, доплерография, электроэнцефалография, при необходимости - ангиография сосудов головного мозга".

На основании этого заключения в конце декабря мною было подано заявление на имя начальника ИК-14 Мордовии Александра Кулагина с просьбой провести соответствующее медицинское обследование Надежды Толоконниковой. 24 января по результатам рассмотрения моего заявления руководство колонии №14 направило Надежду для проведения медосвидетельствования в тюремную больницу, где она в настоящее время и находится. Персонал тюремной больницы запросил дополнительные медицинские документы по месту жительства и учебы Надежды в Москве, которые им в ближайшее время будут предоставлены. Какие бы то ни было выводы о диагнозе и качестве обследования и лечения Надежды Толоконниковой можно будет делать лишь по возвращении ее в ИК-14.

Ситуация с состоянием здоровья Надежды находится у меня на контроле. Все необходимые действия для обеспечения ее качественной медицинской помощью предпринимаются. В случае нарушения ее прав со стороны уголовно-исполнительной системы будет соответствующая юридическая реакция, о которой обязательно сообщу. 29 декабря мы с Надеждой в колонии обсуждали ее состояние здоровья и согласовали все действия и шаги. Тогда же администрация учреждения была поставлена мной в известность о намерениях. На данный момент претензий к администрации учреждения в связи с оказанием медпомощи у нас нет.

На площади Маяковского у входа в метро есть скромная мемориальная доска. И всякий раз, когда она попадается мне на глаза, я испытываю чувство неловкости, стыда, морального дискомфорта. Надпись гласит: "6 ноября 1941 года на станции метро "Маяковская" состоялось торжественное заседание Московского совета депутатов трудящихся с партийными и общественными организациями города Москвы, посвященное XXIV годовщине Великой Октябрьской социалистической революции. Заседание явилось историческим событием, продемонстрировавшим всему миру непоколебимую уверенность в победе советского народа в Великой Отечественной войне".

Я очень хорошо помню этот день. Мне было 14 лет. Мы все приникли к репродукторам - я думаю, не только жители нашей страны, но и люди по всему миру. Мы жадно вслушивались, ловили каждое слово, каждое дыхание человека, который произносил доклад на этом заседании. Об этом человеке в надписи на мемориальной доске нет ни слова. Это был Сталин. От каждого его слова зависела наша жизнь, наша судьба. И когда он сказал, что разгром немцев неминуем, это вселяло надежду, веру в нашу победу. И это переживание я не могу сравнить ни с каким другим. И поэтому отсутствие упоминания Сталина на этой доске остается для меня исторической и этической фальшью.

Если бы Сталинград тогда, после XXII съезда, не переименовали в Волгоград (уж лучше бы в Царицын) - так бы оно и осталось и не было бы этой проблемы. Ведь есть в Париже площадь Сталинград. И не переименовываем же мы повесть Виктора Платоновича Некрасова "В окопах Сталинграда".

Но сегодня мы видим фальшь и ложь стократно худшую. Конечно, это никакое не восстановление исторической правды. Это грязное политиканство на крови воевавших и погибших под Сталинградом, на крови тех, кто был расстрелян, замучен и погиб в сталинских лагерях. Это тухлая отрыжка сталинщины - заранее обреченная гнусная попытка реставрировать и упрочить всю ложь и мерзость, которая связана для нас с именем Сталина, - через 60 лет после его разоблачения.

Вот такие противоречивые чувства возникают у меня в связи с новостью о решении Волгоградской гордумы.

Хочу подчеркнуть: история остается историей. Ведь один из сталинских принципов (он приписал это историку Покровскому, хотя тот ничего подобного не утверждал, это был символ веры самого Сталина) - "история есть политика, опрокинутая в прошлое". Спекуляции на историческом прошлом - одна из самых мерзостных черт нашей сегодняшней действительности. И ведь сейчас никто не приставляет пистолет к виску, не заставляет интерпретировать исторические события в нужном ключе. Но находятся охотники использовать элементы исторической правды в своих грязных политиканских спекуляциях.

31 января в Нижнем Новгороде на площади Свободы проходила традиционная акция Стратегии-31. Было заметно, что полиция крайне не настроена связываться с массовыми задержаниями, из-за чего их и не произошло. Хотя поводов было более чем достаточно - проводился митинг, с плакатами и выступлениями. Уведомление не подавали.

В разгар Cтратегии, 31 июля 2011 года, задерживали и сажали на 5 суток за Конституцию в руках и цифры "31" на майке. И можно было списать на праздник отсутствие задержанных 31 декабря, но после сегодняшней акции это уже система. Полиция не способна уже обеспечить выполнение ЦУ сверху. Это усталость железа. И вот шальная мысль: может, и ЦУ уже не доходят? А ведь легко, во всяком случае, в одном шаге.

Здесь и неудачная попытка арестов через неоплаченные штрафы. Все трое, на кого сегодня были составлены протоколы, на свободе, включая задержанного ранее учителя Илью Мясковского (скандальная история). Трифонов хотел арестов и все руками опера Филимонова и подруги Крохиной из ФССП для этого делал, но вот обломался.

Поживем - увидим, к чему это все, но пока есть поводы утверждать, что ветры дуют в правильном направлении и мы двигаемся куда надо. Сегодня любая протестная традиция, любое планомерное наступление, может добиться многого, важно спокойно продолжать движение. Государство непоследовательно, съезжает с катушек, принимает законы, которые ментам невозможно контролировать. Да и государство лишь кажимость, и при столкновении с реальной общностью, которую не в состоянии перемолоть, дает сбои и идет вразнос. В результате вся система начинает сыпаться, и можно демонстративно нарушать самые разные запреты. Ну штрафы увеличили, ну стали паковать нас пачками, но получили только головную боль, пропорциональную степени давления. Может, ну его? И вот начался обратный ход маятника.

А главное, если вдруг начнется жесткий крепеж, все посыпется еще быстрее, резьба на винтиках уже стерлась. И те же эшники вместо проведения обысков и фабрикации уголовок, как всего-то несколько лет назад, спускают пар в твиттерах и бьют стекла. Каждая последующая инициатива будет опускать репрессивный аппарат все ниже. И это тоже симптом. Туда и дорога.

Вчера мы похоронили Валерия Абрамкина. Он умер в возрасте 66 лет. В храме Андреевского монастыря его отпевал священник Александр Троицкий, который познакомился с Валерием, будучи учеником 2-й математической школы. Слеты КСП и «Воскресения», которые организовывал Валерий Федорович, привлекали большое количество молодежи. Он притягивал к себе людей. На «Воскресениях» собирались сотни студентов, старшеклассников, выступали юные поэты и барды. Конечно, от такой деятельности Валерия Абрамкина КГБ был не в восторге.

Сначала молодежные слеты «Воскресения», потом самиздатский сборник с таким же названием, потом «Поиски». Способность Валерия Абрамкина притягивать людей и организовывать их определила судьбу и место этого журнала: профессиональные авторы, важнейшая для того времени публицистика, активное хождение журнала в самиздате, тиражирование в «тамиздате». За это Валерий Абрамкин получил приговор: три года лагерей общего режима. В лагерях не исправился, за что получил еще три года, уже строгого режима, по той же статье 190-1 (распространение клеветы, порочащей советский строй).

Оставшуюся часть жизни Валерий Абрамкин посвятил заключенным и тюремной реформе, о чем знают все. Но еще об одной малоизвестной страничке биографии Валерия Федоровича хочется мне упомянуть. Когда в конце 1985 года он вернулся из лагерей после 6 лет заключения, в Москве его, как было тогда заведено, не прописали и он поселился в тверской глухомани, где устроился работать в школе для умственно отсталых детей. Несколько лет спустя он и его друзья создали в этой деревне негосударственный реабилитационный центр для сирот и инвалидов.

В отпевании Валерия Абрамкина участвовали четыре священника, один из них - Николай Пачуашвили, митрополит Ахалкалакский и Кумурдойский. В своем коротком слове он сказал, что хоть Валерий и нуждается, как все ушедшие, в молитвах об упокоении души, но именно таких людей церковь со временем причисляет к лику святых.

Отец Александр в конце отпевания сказал о своем старшем друге:
«Он отдавал свою душу, свое сердце, свою любовь великому множеству людей... С тех пор как Валерий сам прошел через узилище, он прежде всего обращался к важной для нашей страны и для нашего общества теме - теме заключенных. И вся его последующая жизнь была посвящена попыткам что-то изменить в этой трагической стороне нашей жизни: в отправлении правосудия и так называемой исправительной системе. Валера очень переживал, когда ему что-то не удавалось сделать, а, естественно, не все удавалось сделать, но все-таки мы должны, прощаясь с ним, от всего этого множества людей, которым он смог помочь в своей жизни, выразить глубочайшую благодарность».

Валерий Абрамкин был очень добрым человеком. Никогда не осуждал тех, кто давал на него показания ради смягчения собственной участи, и даже наоборот – всячески оправдывал их и сохранял с ними теплую дружбу. Никогда не говорил со злобой и ненавистью о своих тюремщиках. Более жестко настроенные друзья и коллеги осуждали его за «соглашательство», за участие во всевозможных советах, где приходилось разговаривать с людьми, наделенными большой властью и пользующимися отвратительной репутацией.

Восемь с половиной лет назад мне пришлось редактировать стенограмму заседания инициативной группы «Общее действие» в Сахаровском центре, посвященном ситуации вокруг правозащитного движения. Там было много людей, присутствовал приехавший из Америки Юрий Орлов, основатель Московской Хельсинкской группы, и, конечно же, на этом заседании остро вставали подобные вопросы. Расшифровывая на аудиозаписи выступление Абрамкина, я не все сумела понять, и тогда Валерий прислал мне свой текст в авторской редакции. Вот самое важное из него:

"...Я отсидел шесть лет при коммунистах за журнал, который назывался «Поиски взаимопонимания». К взаимопониманию мы призывали всех, даже Брежнева (именно ему отсылала свои документы и МХГ). Здесь шесть лет назад была дискуссия, посвященная 20-летию «Поисков». Меня спросили, насколько далеко распространяется «взаимопонимание», стали бы мы публиковать тексты фашистов, например. Я тогда сказал: естественно, стали бы. Конечно, сохраняя за собой право на редакционный комментарий. Если мы отказываемся говорить и понимать людей, нам непонятных, значит, нет другого выхода – надо стрелять, взрывать, откусывать головы тем, кто нам непонятен или не приятен. Мне кажется, наш журнал был в духе (в душевном порыве) демократического движения. Его иногда называют правозащитным. Я себя в правозащитниках никогда не числил (и не числю) в надежде, что принадлежу к некоему «правильному» (это на тюремном языке) сообществу, в котором и Андрей Дмитриевич, и Юрий Орлов, и Сергей Адамович, и доктор Гааз, и Серафим Саровский (вместе с житийным «медведем»), и доктор Януш Корчак... Оборву список, поскольку понятно, о чем идет речь. Здесь неоднократно звучала идея: не ссориться с теми, кто сидит с властью на одном поле. Вроде бы даже защищать их предлагают, как животных из Красной книги. Спасибо, я понимаю, что имели в виду и меня. По этому поводу хотел бы напомнить слова из предания о докторе Гаазе: становиться на колени перед власть имущими не стыдно. Не стыдно, если ты просишь не за себя, а за человека бедствующего, униженного, страдающего. За себя же просить (выгадывать, «презентоваться» и т.п.) стыдно и стоя на ногах или на постаменте собственного тщеславия".

Что-то знаменательное я увидела в том, что гроб Валерия стоял в храме под иконой Серафима Саровского и большим изображением креста, а вокруг стояли люди - и верующие, и неверующие, правозащитники титульные и гонимые, поэты признанные и непризнанные, солидные государственные мужи и простые бывшие заключенные, и даже плечом к плечу стояли люди, которые ни в каком другом месте не встали бы рядом.

Валерий и при жизни умел объединять и примирять. Это был настоящий миротворец.

Вчера Комитет 6 мая (к которому я имею честь принадлежать) совместно с РПР-ПАРНАС представил первые результаты и дальнейшие планы общественного раследования событий 6 мая на Болотной. Одновременно с этим на "Дожде" РосУзник рассказывал о своих успехах на этом поприще. Есть и другие инициативы. Я уже услышал разговоры о "конкуренции", о том, что растерявшиеся свидетели не знают, "куда бежать и кому доверять".

Ну, доверять у нас никому не принято, это давно известно. А выбрать, кому "отдаться", человек уж как-нибудь сам сумеет. Ведь те же самые люди разобрались как-то на Болотной, знали, кого от кого надо защищать. И никакие идейные разногласия или партийные интересы не помешали.

Я думаю, причина такой активности не в стремлении "выпятиться". Просто пришло время. В мае прошлого года общество получило изрядную оплеуху. Кто расcчитывал на быструю победу над властью, понял, что это не так просто. Принципиальные последователи мирного протеста обнаружили, что их миролюбие не особо останавливает омоновские когорты. И все одинаково получили по башке дубинкой. И сажать начали самых разных. В обществе сработал традиционный механизм защиты: срочно дать простое объяснение, найти виновных. Ими для разных людей стали организаторы, драчуны-радикалы, провокаторы. Все это надо было переварить. Потому первые попытки общественных слушаний и поиска свидетелей, готовых открыто рассказывать о своем участии в событиях, оказались почти безрезультатными. На первых слушаниях выступали всего четверо участников событий.

Сегодня наконец заработали разные группы. И это хорошо, потому что каждый находит свои пути к выяснению истины. Ставятся разные конечные задачи. РосУзник прежде всего помогает адвокатам в поисках свидетелей для суда (причем не только по конкретным эпизодам с участием обвиняемых, но и по событиям в целом - ведь над всеми висит обвинение в пресловутых массовых беспорядках). Проект ПАРНАСа и Комитета 6 мая предполагает собственное исследование и итоговый доклад, составленный тремя группами - правоведов, правозащитников и "уважаемых членов общества". Есть еще и отдельная группа молодых правозащитников, которые готовят материалы для международных экспертов, и другие инициативы. Чем их будет больше, тем лучше, чтобы привлекать внимание к этому политическому процессу. Нам лишь стоит наладить взаимодействие и помощь, как это сделали самые разные люди на Болотной.

Похоже, и участники событий начинают принимать решение. РосУзник говорит о сотне человек, готовых хоть завтра выступать в суде. Рабочая группа Комитета 6 мая обработала уже более 200 опросных анкет, размещенных на сайте. Наши анкеты отличаются тем, что человек может сам выбирать уровень своей открытости - от полной анонимности до согласия выступать в суде. Обрабатывающая анкеты рабочая группа не имеет доступа к именам отвечающих, для экспертов все анкеты анонимны. Самое интересное, что 80% ответивших готовы давать официальные показания. От нескольких знакомых, заполнявших опросник, я услышал одинаковую историю: "Начиная отвечать, я поставил статус "анонимно", но после того как подробно ответил на все вопросы, вернулся к началу и согласился свидетельствовать в суде. Нельзя прятаться!"

Конечно, Комитет 6 мая также свяжет с адвокатами тех, кто готов свидетельствовать в суде. Надо предложить адвокатам и наш сводный анализ всех анкет. А показания встречаются крайне интересные. Я боялся, что люди будут более ангажированы, что прошедшее время и бурные эмоции заставят их описывать не то, что было, а то, что хотелось бы видеть. Но большинство свидетельств весьма точны и аккуратны. Мне все чаще кажется, что люди в массе своей гораздо умнее, чем принято считать.

Интересно предстает пресловутая тема "провокаторов". Честно говоря, я относил все разговоры о них к разряду конспирологических. Но из показаний встает несколько иная картина. Вполне вменяемые люди (в числе которых, кстати, и члены Комитета 6 мая) рассказывают одинаково о парнях в черном, бросавших камни (особенно на первой стадии конфликта) и затем спокойно выходивших сквозь полицейское оцепление. На самом деле по опыту я знаю: провокаторы есть на любом массовом мероприятии. И не они определяют его ход. Но и эта деталь нуждается в тщательном расследовании.

Вскрываются и другие интересные обстоятельства. На брифинге журналистка спросила, не боимся ли мы, что наши результаты будут такими же обвинительными, как и у официального следствия, - только в противоположную сторону. Я не боюсь этого. Во-первых, стоит компенсировать однобокость правоохранительной машины, которая уже нашла все соринки в чужом глазу. Для справедливой оценки событий надо указать ей на ее собственные. А во-вторых, я опять же надеюсь на совесть и здравый смысл тех, кто занимается этим делом. Я знаю, что в Комитете собрались люди честные и искренние, остается преодолеть свои предубеждения и штампы сознания. Но это задача для всего общества на сегодня. Трудно, но что делать?

Конечно, 200 или 300 человек, готовых открыто говорить о своем присутствии на Болотной, - не 10 000. Но это очень много. Достаточно, чтобы подать пример другим. Но есть и другая трудность. Ни у кого нет опыта подобных расследований. Наше общество вообще не склонно брать на себя функции государства, а напротив - старается передоверить ему побольше собственных прав и обязанностей. Лишь в последние пару лет мы обнаружили, что можем сами тушить пожары, спасать затопленных или помогать детям. Теперь нам предстоит разобраться в нюансах законов и следственных действий. Так называемые профессионалы не особо стремятся этим заниматься. Что делают сотрудники Следственного комитета - понятно. Но особых усилий в стремлении к истине со стороны негосударственных юристов, правоведов и прочих специалистов я тоже пока не заметил. Например, мы пытались найти профессиональных психологов, способных и имеющих право провести психологическую экспертизу действий людей в тех стрессовых обстоятельствах. Готовых взяться за эту работу в приложении к Болотному делу так и не нашлось! Значит, надо продолжать искать. Убеждать. Учиться самим. Другого не остается.

Дорогие друзья!

Извиняюсь за неожиданное приостановление голодовки (до рассмотрения вопроса меры пресечения надзорной инстанцией). Для меня и самого это было неожиданно)). Еще утром в пятницу решения я не принял. Просто одновременно сошлось несколько причин, главная из которых - объективная невозможность решения вопроса в срок нескольких недель. В четверг я получил кассационное определение, изучил УПК по надзорному обжалованию, подсчитал дни на обжалование, прием жалобы и назначение даты заседания и получил 1-2 месяца((. До этого вопрос все равно решать некому. И голодать против в это время - все равно что голодать против зимы. Сколько ни голодай, а раньше 1 марта она не поступит.

Конечно, сыграли большую роль и обращения В. П. Лукина, лидеров РПР-ПАРНАС и всех вас! В пятницу я получил очень выдержанное (!) обращение, подписанное 300 подписями. И кроме того, еще много личных обращений. Спасибо всем большое за участие и тревогу за меня! Извините, что так вас напряг.

Кроме того, практически одновременно появилась и еще пара причин… Так что по совокупности преступлений, как говорится…

Т. к. теперь процесс выхода из голодовки займет довольно продолжительное время, прошу вас не передавать мне никаких продуктов. Все, что надо, у меня есть, и хватит надолго. То есть ни через неделю, ни через месяц мне ничего не надо, спасибо. Устраивать склад продуктов, которые будут портиться, никому не надо. А я заявление напишу для страховочки, чтобы продукты на мое имя не принимались))).

Краткие выводы из первых томов уголовного дела. 1) Все опрошенные полицейские утверждают, что митингующие их били, но ни один из них спецсредств (дубинок) не применял! 2) Полицейских, по их показаниям, прямо-таки закидали кусками асфальта, в том числе и в зоне прорыва, где проводились задержания, но всего обнаружено и изъято на площади было 8 кусков в области самого узкого места (горлышка). 3) Единственное место извлечения (добычи) кусков асфальта имеет размер ≈1×1 м². Рядом с ним (на фото) лежат неразбросанные куски. Ремонт этого места по смете составил 28 млн 228 тыс. 227,25 рублей! Это ущерб! Какой бред!!! 4) Полицейский Крыжский: «В 15:40-15:50 поступила команда готовиться к задержанию». 5) Для задержания и конвоирования создано 35 групп по 10 человек (25 автобусов и 10 КАМАЗов). Норма на группу - 10-15 чел. задержанных!

27.01.2013

Близкие Таисии Осиповой беспокоятся о ее здоровье, поэтому и реагируют на вести из колонии с некоторым перехлестом. Это по-человечески понятно. Но доступ к лекарствам на зоне затруднен всем заключенным. В медсанчасть зэки ходят строем, там же под наблюдением и употребляют лекарства. Таковы правила. А правила нарушать могут только те, у кого больше прав. Несколько лет назад в тверском изоляторе от диабетической комы погиб подследственный Михаил Залетин - у него по требованию следователя изъяли и глюкометр, и шприц-ручки. Кстати, следователь Солдатов ушел из прокуратуры и, говорят, так переживал случившееся, что переквалифицировался в адвокаты(!)

Понимая, что и с Таисией может случиться нечто подобное, 28 января тверские мемориальцы выехали в Вышний Волочок, в ту самую женскую колонию №5. И первое, что выяснили, - у Таисии действительно требовали сдать глюкометр в санчасть. И это было, ничего не поделаешь, правомерное с точки зрения тюремных правил требование. Потому как диагноз «диабет» у Таисии медицинскими документами подтвержден не был. Но спустя какое-то время глюкометр ей вернули, что подтвердила сама Осипова в объяснительной записке. А что касается диагноза, то 29 января Осипову должны были освидетельствовать на предмет диабета в Вышневолоцкой районной больнице. Такие узкие специалисты, как эндокринологи, в медсанчасти колоний не водятся, напряженка с кадрами и в гражданских больницах Тверской области. Медики предпочитают работать в Москве.

Надо сказать, к нашему визиту и.о. начальника колонии полковник Смирнова и замначальника подполковник Зайцев отнеслись спокойно, на все интересующие нас вопросы ответили. Когда мы изъявили желание поговорить с начальником медсанчасти – его пригласили. И он, вполне интеллигентного вида человек, отвечать на вопросы тоже не отказался. Хотя что он мог сообщить по поводу правил, чего мы не знали раньше? Только то, что Тверская область, как и Петербург и Ленобласть, стала полигоном для пилотного проекта, по которому медсанчасти выводятся из подчинения администрации изоляторов и колоний: это должно ослабить давление на заключенного средствами медицины. Из подчинения, может, и выведут, только санчасти все равно останутся на территории этих учреждений.

Никаких претензий к осужденной Осиповой руководители колонии и медсанчасти не высказали. Да и какие претензии, когда она под вышневолоцким надзором всего два неполных месяца, 15 дней из которых провела на «карантине». У нас была возможность поговорить с Таисией по телефону. Но какой разговор под контролем? И вряд ли сами офицеры, ее охраняющие, были с нами откровенны - такая служба. Но мы узнали то, на что и не рассчитывали. И поняли: проблема Таисии Осиповой не медицинского характера. И слава богу!

Есть кое-что и посложнее - сама жизнь за колючкой. В «пятерке» нет локальных зон, как в мужских колониях, и заключенные свободно перемещаются по всей территории, но барьеры воздвигаются и там. Как для администрации, так и для товарок Таисия Осипова не политическая заключенная. И это надо понимать здесь, на воле. К тому же Таисия получила срок по «нехорошей» статье, а это у солагерниц заведомо вызывает настороженность. И когда Таисия станет выбирать «семью», чтобы в неволе чувствовать дружественное плечо, это неизбежно будут «одностатейницы». Вот она, проблема. Очень хотелось бы ошибиться, но таковы особенности зоны. И надо помнить, что откровенничать нельзя не только в следственном изоляторе, но и в колонии.

На отношения там влияет и такой личностный фактор, как работоспособность. В «пятерке» нет безработицы, но швейное производство - это конвейер, когда от твоей сноровки и умения зависит другой человек, а то и вся бригада. К слову, первую смену там поднимают в 5 утра! А от успехов в работе зависит и тюремная репутация. На зоне плевать, кем ты был на воле, главное какой ты тут, с людями. А теперь внимание! Таисия Осипова может подавать прошение на смягчение условий содержания, что означает выход на поселение. Она-то может, но администрация колонии вправе выдать характеристику, а то и ходатайство для суда только через полгода пребывания заключенного в колонии. И это тоже по правилам.

Но даже если у Таисии все пройдет без осложнений, без взысканий и замечаний, трудности останутся. Поселенцы отбывают срок в поселке Лыкошино Бологовского района, и условиям содержания там хуже, чем в колонии. Одна тверская депутатша, осужденная за взятку, выйдя на поселение, вынуждена была купить в Лыкошине дом, а то в женском общежитии да в условиях полусвободы много разного случается. Когда это еще будет, скажет кто-то. Будет, надеемся, будет! И готовиться надо заранее. Потому как возможность выйти условно-досрочно у Таисии Осиповой появится только в марте 2016 года.

Неужели это месть за цветы, какими Таисия когда-то отхлестала смоленского губернатора? А что еще думать, когда сам обвинитель просил для Таисии четыре года лишения свободы, а суд припаял в два раза больше. И сколько бы получила она, мать малолетнего ребенка, за свое мнимое или реальное деяние, если бы не состояла в рядах протестной организации? И почему власть с таким остервенением преследует членов «Другой России»? В память о нацболовском детстве этой организации с дикими ксенофобскими лозунгами? Но ведь не за слова, пусть и дикие, власть, которая у нас сама вся в фобиях как репьях, устраивает охоту, как на волков? Не за слова. За дела.

Может, поэтому все больше тех, кто считает сподвижников Эдуарда Лимонова искренними и бескорыстными ребятами: мол, нет в тех рядах ни плейбоев, ни плейгерл, ни медийного гламура, чем страдают иные оппозиционные силы. Гламуром путинские амбразуры, редуты и доты не возьмешь - это факт. А другороссы берут и крыши, и решетки Дома правительства, и приемную президента. Кто-то скажет: игрушечные забавы. Но в тюрьмы-то они идут по-настоящему. И знаменитая Стратегия-31, сколько ни отрицай, самая внятная, справедливая и бесспорная акция. И пока самая неостановимая. Вот и власть по-звериному чувствует что всерьез, а что так, игрушки. Трудно сказать, все ли члены «Другой России» искренни и бескорыстны. Но что в судьбах многих из них прослеживается некая жертвенность – бесспорно. И трагедия с Александром Долматовым это подтвердила.

О кризисе протеста в последнее время не говорит, кажется, только ленивый. И рецептов выхода из него тоже предлагается немало. Но основаны они, как правило, на чем угодно, кроме вразумительного анализа. Попробуем таковым заняться.
Кризис, с которым протестное движение столкнулось в последние месяцы, носит системный характер, а отнюдь не является следствием каких-то стратегических, а тем более тактических ошибок. Ведь даже если бы ни одной из этих ошибок допущено не было, результат вряд ли был бы принципиально иным. Да, 100-200 тысяч это не предел. Но до миллиона мы по-любому явно не дотягиваем. Столько людей, готовых лично участвовать в протесте, на сегодня в России просто нет. А ведь это менее 1% населения. Так что ничего удивительного, что люди, считающие себя российской властью, думают, что могут с этим не считаться. Что эти 100-200 тысяч реально выражают интересы абсолютного большинства, очевидно для нас, но не для них и, к сожалению, для этого самого большинства тоже.
Системный кризис невозможно преодолеть, оставаясь в рамках старой парадигмы, просто применив некий новый прием. Выход из него всегда предполагает переосмысление самой концепции. В стране что-то принципиально изменилось за это время. А мы пытаемся действовать по-старому. Что же изменилось? Полагаю, что изменился, причем кардинальным образом, политический спектр России. Из каких партий он состоял прежде? Рассматривать как партии те 55 (или около того) тусовок, что теперь зарегистрированы минюстом, мне представляется недостойным даже обсуждения. И те 4 головы кремлевского дракона, что заседают в Думе, тоже. Реальных политических сил в России было три: либералы, националисты и левые. Плюс обширное движение гражданских активистов, ни с одной из этих сил или партий себя не ассоциирующих. В последние годы главным трендом оппозиции было объединение. Внутри этих партий, все-таки будем называть их так, было множество фракций (организаций, движений и пр.), но объединение шло именно по этим трем направлениям. Внесистемные либералы предпочитали иметь дело с системными, чем с внесистемными левыми. А уж в националистах видели едва ли не большую опасность, чем в путинском режиме. Истекший год поставил нас всех перед необходимостью активного и конструктивного сотрудничества. Участвовать в массовых митингах можно было только либо всем вместе, либо не участвовать совсем. Что неизбежно привело бы к маргинализации тех, кто выбрал этот путь. Это сотрудничество выявило неожиданную для многих вещь – противоречия между фракциями и даже отдельными лидерами оказались гораздо более существенными, чем между партиями. Политические цели на ближайшую перспективу у многих либералов оказались гораздо ближе к таким же целям некоторых (не всех, разумеется) левых и националистов, чем, опять же некоторых, своих коллег по движению.
Вот это и поставило все протестное движение в принципиально новые условия. Фактически деление на эти три, вернее четыре партии (или, как иногда говорят, курии) потеряло смысл. С особой очевидностью это проявилось в работе КС оппозиции, который выбирался, исходя из старого политического расклада, а работать вынужден в новых условиях. В чем же эти новые условия заключаются? Раньше мы все в основном были озабочены днем завтрашним – какой мы хотели бы видеть послепутинскую Россию. Для одних приоритетом здесь представлялась свобода, для других социальные гарантии, для третьих национальные интересы. Как конкретно к этому «светлому будущему» перейти всерьез мало кто задумывался. Теперь же, когда скорое падение режима стало очевидным даже для насельников Кремля и Лубянки, вопрос «что делать» (не когда-нибудь, а сейчас) явно вышел на первый план по сравнению с вопросом «чего мы в принципе хотим». Поэтому теперь, прежде чем объединяться для решения вопросов о будущем устройстве России, оппозиции предстоит как следует размежеваться для решения этого острейшего вопроса сегодняшнего дня.
Какие же партии (опять же условно назовем их так) могут быть сформированы на этой базе. По моим наблюдениям их три. Если так, то каждый легко определится, к какой из них отнести себя. Если же этого окажется недостаточно, список можно будет дополнить.
Прежде всего это «Партия Другого Парня». Сюда я бы отнес всех, кто собирается не менять власть, а на нее влиять. Как правило, в существующем режиме их не устраивает лично Путин и те негативные явления, которые расцвели в период его правления. Невозможность сделать из убыточного хозяйства прибыльное, ничего в нем не меняя, очевидна и здесь. Но если ваша цель – снижение уровня коррупции, улучшение инвестиционного климата и создание социальных лифтов, то вполне достаточно заменить Путина кого-то другого, кто выполнит его обязанности лучше, а остальное не трогать. В протестном движении этих людей удерживает не столько желание изменить политическую систему, сколько занять в ней более высокое положение. Если бы не полная невозможность сделать это при Путине, идеи левых о пересмотре итогов приватизации и либералов о необходимости люстраций давно бы вытолкнули их из протестной среды.
Во-вторых, это «Партия Великой Империи». Это те, кто не представляет себе Россию иначе, как Мировой Державой от Балтийского моря до Охотского – никак не меньше. Какова будет судьба проживающих на этой территории людей, их волнует в меньшей степени. Главная ценность для них – государство, великое, могучее, всесильное Государство. Все, что так или иначе умаляет его всесилие и могущество, воспринимается не иначе, как предательство и угроза национальным интересам. Государство, с их точки зрения, это то, чему мы все призваны служить, а не институт для защиты и согласования наших интересов. Для таких людей Путин плох не потому, что он слишком путин, а потому, что он недостаточно путин. Они согласны с тем, что политическую систему России надо менять, а не реформировать. Но менять ее они собираются на более жесткую, более авторитарную, более централизованную.
Наконец, партию, которая, на мой взгляд, могла бы стать реальной основой мирной антикриминальной революции, я бы назвал «Партия Невозврата». Поскольку цель ее не просто демонтаж криминального режима и передача власти народу, но создание системы, исключающей (или, по крайней мере, существенно осложняющей) узурпацию власти кем бы то ни было в будущем. Сразу оговорюсь – передача власти народу вовсе не означает «каждой кухарке». Не означает оно и решения всех вопросов референдумом. Ведь за решение, принятое всеми, не отвечает никто. А означает это принципиальное изменение самого понятия власти. Власть должна стать не хозяином всего и вся, а наемным управляющим, лишь исполняющим определенные обязанности, возложенные на нее народом.
Очень надеюсь, что это размежевание в ближайшее время состоится. Поскольку до сих пор в сторонники этих условных партий состоят в разных партиях нынешних: либералы, националисты, левые. Очень надеюсь и на то, что «Партия Невозврата» покажет остальным в этом пример. В частности, это могли бы сделать ее представители в КСе оппозиции, собравшись в «зале для игры в мяч» и призвав своих сторонников к ним присоединяться.

ТО ЖЕ В ЖЖ

Сейчас все чаще запускается сбор подписей под петициями. Для этого используются специализированные сайты: Avaaz.org, Change.org, Democrator.ru – наверное, я еще их не все перечислил.

Каждая петиция имеет адресатов – одного или нескольких. Вообще говоря, адресат петиции – тот, кого о чем-то просят; при этом неявно предполагается, что адресат имеет полномочия выполнить то, о чем его просят. Этот последний пункт все чаще вызывает смущение у потенциальных «подписантов», потому что не хочется ни о чем просить у тех, кого мы не считаем законно занимающими те или иные должности.

Один вариант – обратиться с петицией к «посреднику», к которому наши сомнения не относятся, и уже через его голову – к не уважаемым нами властям. Так составлена, в частности, петиция об одном из узников 6 мая. Хотя Кривов три дня назад вышел из своей более чем 40-дневной голодовки, эта петиция, по-моему, остается вполне актуальной, потому что его так и не выпустили из тюрьмы, вопреки законам и здравому смыслу.

Другой вариант - обращение или воззвание, не имеющее других адресатов кроме самих подписавших. Недавний пример – замечательная декларация «Образовательное и научное сообщество против Минобразования», составленная проф. С.Ю. Неклюдовым, кстати, пока еще открытая для дальнейшего сбора подписей.

Еще один свежий пример, показывающий расширение области использования методов сбора подписей в Интернете, – петиция патриарху, под которой тоже пока продолжается сбор подписей. Верующие православные обращаются к первоиерарху своей церкви с петицией, размещенной в Интернете; поистине, Интернет – один для всех, и для овец, и для козлищ...

Теперь, наконец, о тексте, предлагаемом здесь для обсуждения, а затем и подписания. Он относится, как мне кажется, к новому жанру в Интернете – жанру публичных предупреждений, рекомендаций, советов. Адресаты явно указаны, но мы их ни о чем не просим и ничего от них не требуем. Мы предупреждаем их о возможных последствиях совершаемых или планируемых ими действий; рекомендуем им другой образ поведения; советуем им избегать весьма, с нашей точки зрения, вероятных для них опасностей, в крайнем случае – застраховаться от соответствующих рисков. Если, конечно, страховые компании возьмутся за такой вид страховки; и при этом страхующимся надо будет еще разузнать, перестрахован ли их страховщик у Ллойда, или он полное фуфло и сбежит при массовом возникновении страховых случаев...

Кстати, в США до сих пор практикуется страхование права на владение землей «от индейца» – для тех, кто перекупил землю, которой когда-то владел индеец или индейская община, или вообще участок рядом с индейской резервацией. Законы на этот счет чрезвычайно сложные и запутанные, а в самом начале был, разумеется, акт «изъятия по упрощенному порядку» этой земли у индейцев. Вот люди и страхуются. В нашей стране индейцы – это все мы; а наше нынешнее начальство и кормящиеся с его руки «бизнесмены» - это пришлые завоеватели...

Идея предлагаемого «Настоятельного предупреждения» – не моя; я только обработал ее литературно. В течение ближайшей пары дней пишите в комментариях свои отзывы и предложения, может быть в соответствии с ними что-то изменим в тексте (хотя гарантии не могу дать – могут быть противоречия между советчиками, на всех угодить невозможно, а организовать широкое демократическое обсуждение – это отдельное трудное дело, требующее к тому же отдельного времени).

По прошествии двух-трех дней «Настоятельное предупреждение» будет размещено на сайте www.democrator.ru для сбора подписей. Вы найдете его там, введя слова «Настоятельное предупреждение» в поисковую строку этого сайта (не забудьте кавычки). Если согласны с ним – подпишите и распространите в своем кругу (по электронной почте, через социальные сети). В особенности будут ценны подписи людей, имеющих жилье или участок на территории «Новой Москвы» (а также Большого Сочи).

Если же кто предпочитает более традиционную форму – подпишитесь под прекрасно составленной петицией «Упрощенное изъятие земель на территории Новой Москвы» на том же Демократоре. Собственно, одно другого не исключает: мы просим, а если не слушают – выносим предупреждение...

http://www.democrator.ru/problem/10283

Членам Государственной думы, Совета Федерации, Московской городской думы, министрам, сотрудникам министерств и ведомств, нотариусам, судьям по гражданским делам,
а также риэлторским и девелоперским компаниям и их клиентам, покупающим или перепродающим земли на территории «Новой Москвы»:

Государственная дума собирается принять закон об «упрощенном порядке изъятия земельных участков» у их собственников на территории Новой Москвы для целей строительства «объектов федерального значения».

Одни из нас, нижеподписавшихся – собственники дачных земельных участков или местные жители, владельцы малоэтажного индивидуального жилья, не по своей воле оказавшиеся в пределах указанной территории. В наши дома и сады мы вложили кусочек нашей души и много лет нашей жизни; мы привязаны к своим родным местам, нам не всё равно где жить или куда поехать на выходные. И вот теперь наша земля, наша законная собственность будет «изыматься в упрощенном порядке»...

Другие из нас, нижеподписавшихся – родственники и друзья владельцев этих жилых домов и дачных участков, или сочувствующие им, или, наконец, просто честные граждане России. Нас много, честных граждан России; нас в России НАМНОГО больше, чем жуликов и воров.

Мы прекрасно понимаем, что значит этот «упрощенный порядок изъятия» наших нескольких соток с нашим домиком: заберут и заплатят по «кадастровой стоимости», то есть во много раз меньше, чем нынешняя рыночная стоимость земли, и этой, и вокруг. Или дадут «равноценный» кусок болота или невозделанного глинистого пустыря около брошенного завода.

Мы также знаем, что значительная часть территории «Новой Москвы» принадлежит крупнейшим землевладельцам, сколотившим свои латифундии за последние 10-15 лет. Мы уверены, что к этим «новым помещикам» никакое принудительное изъятие не применят – наоборот, чиновники будут выкупать у них землю по вздутым ценам и получать свои «откаты». А изъятием наших жалких нескольких соток они будут компенсировать создаваемые ими убытки бюджету; да еще и нажиться сумеют, отдав изъятую землю под строительство не министерства, а торгово-развлекательного центра, с большим барышом себе в карман...

Мы видим, как это происходит на территориях вокруг Сочи, где земельные участки местных жителей «упрощенно изымаются», а их дома сносятся. МЫ НЕ ХОТИМ ДЛЯ СЕБЯ ТАКОЙ СУДЬБЫ.

Мы знаем, что писать ходатайства и петиции, обжаловать административные решения в судах – при этой власти бесполезно. Поэтому мы не просим, и даже не требуем,

МЫ ПРЕДУПРЕЖДАЕМ И СОВЕТУЕМ:

Рано или поздно сегодняшняя власть сменится на более демократичную и справедливую. И тогда ВСЕ акты по «упрощенному изъятию» земли и домов будут пересмотрены, и прежние владельцы получат справедливую компенсацию, как за утерянное имущество, так и за моральный ущерб. «Упрощенный порядок изъятия» будет признан неконституционным и поэтому юридически ничтожным с самого начала; поэтому реституция и компенсация будет применяться безусловным образом и без срока давности.

Средства на такую компенсацию будут взяты НЕ ИЗ БЮДЖЕТА. Они будут взысканы с частных лиц и коммерческих компаний: с тех из нынешних депутатов Госдумы и Мосгордумы, а также членов Совета Федерации, кто проголосует за «упрощенный порядок изъятия»; с тех министров, министерских и муниципальных чиновников, кто будет «претворять его в жизнь»; а также с тех риэлторов и девелоперов, кто будет участвовать в операциях с изъятой землей и недвижимостью. Новые и следующие владельцы изъятого имущества тоже рискуют материально пострадать, так как при его реституции они вряд ли смогут получить всё, что истратили при покупке.

Все эти люди или их наследники станут ответчиками по обязательствам, возникшим вследствие причинения вреда сегодняшним собственникам изымаемых домов и земельных участков. Причем даже в случае, если иск не будет предъявлен самим потерпевшим, он будет тем не менее предъявлен специальным реституционным органом.

Категории потерпевших и ответчиков будут определены не только по «Новой Москве», но также и по Большому Сочи и для других аналогичных случаев «упрощенного изъятия», т.е. узаконенного беспредела.

Поэтому сегодня мы НЕ РЕКОМЕНДУЕМ Думе принимать этот откровенно антиконституционный и потенциально грабительский закон. А если он всё же будет принят, то мы НЕ РЕКОМЕНДУЕМ чиновникам назначать к «упрощенному изъятию» наши дома и земельные участки; мы НЕ РЕКОМЕНДУЕМ риэлторам участвовать в этих принудительных сделках, нотариусам – заверять их, девелоперам – строить на изъятых землях, а инвесторам и просто частным лицам – приобретать что-либо из «упрощенно изъятого».

ВСЕХ ЭТИХ ЛЮДЕЙ МЫ СЕГОДНЯ ПРЕДУПРЕЖДАЕМ: БУДЬТЕ БЛАГОРАЗУМНЫ, НЕ РАССЧИТЫВАЙТЕ НА ОКОНЧАТЕЛЬНОСТЬ СОВЕРШАЕМЫХ СДЕЛОК; В НЕДАЛЕКОМ БУДУЩЕМ МНОГИЕ ИЗ НИХ МОГУТ БЫТЬ АННУЛИРОВАНЫ С БОЛЬШИМИ ПОТЕРЯМИ ДЛЯ ВАС.

К 65-летию убийства Махатмы Ганди

Пожалуй, я не видел более странного музея, чем музей Ганди в Дели. С одной стороны, чистый, аккуратный, утилитарный: краны с питьевой водой в коридоре, стерильные туалеты, хорошо пригнанные аккуратные двери. С другой - нищенская экспозиция в духе провинциального краеведения.

В настоящих индийских закусочных вода тоже ставится на стол бесплатно:



Библиотека, архив занимают большую часть здания. А в паре залов экспозиции - плохонькие фотографии, письма, авторучка, прялка. Все. Самое невероятное - в центре зала: под стеклом и софитами - груда изношенного, застиранного личного белья, несколько пар покоробленных, сбитых сандалий, потрепанное байковое одеяльце в клетку. Сразу представил себе какого-нибудь "апостола", тайком вытаскивающего дырявые трусы учителя из мусорной кучи. Вряд ли Ганди сам торжественно подносил их в дар кому-либо. Что это, зачем? Еще более непривычно выглядит рубаха со следами крови и дыркой от пули - в ней он вышел на свою последнюю прогулку.




Только начав читать тексты самого Махатмы, понял: музей все же создает точнейший образ. Воздержание, гигиена, практичность. И еще - искания духа, сомнения, фанатизм. Передать это можно лишь языком искусства. Но если последователи смотрели на мир так же, как он, то к чему тогда пустопорожнее изобретение какого-то художественного образа?

Нельзя сказать, что Ганди совсем нечувствителен к прекрасному. Напротив, священные тексты он видит не как свод правил, а как высокую литературу. Его мышление чувственно и интуитивно - но лишь касаясь человеческих характеров, слов или поступков. Пока не нашел у него ни единой мысли, а тем более восторга от созерцания красоты мира. Той яркой, неудержимой красоты, которой кипит вся индийская жизнь.

"Храм богато декорирован", но главное - "антисанитария внутри". И все. Зато теме питания, того самого белья и туалетов - огромное внимание. Это похоже на манию. На самом же деле для него все материальное призвано лишь поддерживать в человеке жизнеспособность, не мешая свободному развитию духа. Смятение, страстный поиск, вера - все там, внутри. Снаружи - прагматизм и чисто вымытый ночной горшок.

Когда постепенно начинаешь видеть этот сложный и тернистый путь духовного движения личности, как-то неинтересно становится рассуждать о том, какой еще национальный лидер смог бы оставить потомкам лишь штопаную простыню и рваные сандалии. Не в этом дело. Или в этом тоже?

Поднимаешь трубку и слышишь голос Учителя, будто позвонил ему:



И все же в музее нашлось место искусству: в небольшом отдельном уголке - картины художников в память о нем.




И три самые удивительные фотографии музея: Рабиндранат Тагор и Ганди в молодости и зрелости:


Я не жалею, что первым делом, приехав в Дели, отправился в этот музей. Но все же стоит почитать тексты самого Ганди.

"Средство от трусости не в физической силе, но в бесстрашии перед опасностью. Пока родители среднего класса испытывают робость сами, они продолжают передавать ее своим детям, стремясь сохранять тех в вате, лишая любых возможных рисков. Они должны решиться оставить своих детей в одиночестве, пусть они идут на риск и даже время от времени погибают на этом пути. Каждый несет в своем сердце свой крик ужаса и должен преодолеть его сам. Ведь до сих пор самый мускулистый зулус съеживается перед английским пареньком. Каждый народ, каждая деревня и каждый человек должны найти собственный выход из своего страха, сковавшего сердца броней бесчувственности".
Газета Young India, 29.05.1924

"Для того чтобы созерцать всеобщий и вездесущий дух истины, надо уметь любить такие ничтожнейшие создания, как мы сами. И человек, стремящийся к этому, не может позволить себе устраниться от какой бы то ни было сферы жизни. Вот почему моя преданность истине привела меня в сферу политики".

"Иногда осознанное поражение на самом деле является победой. На своем опыте я знаю, что наблюдая человеческое несовершенство, ты можешь не чувствовать своего поражения. Так, отказываясь от кампании гражданского неповиновения в 1922 году, я был полон надежд на победу в будущем, и сегодня я продолжаю жить с той же надеждой. Это не просто эмоциональная вещь. Даже не видя признаков рассвета, я не должен терять веру. Все должно прийти в свое время."

"Чтобы стать способным к проведению на практике гражданского неповиновения, человек должен, прежде всего, пройти школу добровольного и почтительного повиновения законам страны. Ибо в большинстве случаев мы повинуемся законам только из боязни наказания за их нарушение".
Из книги "Моя жизнь"

"Солдат, который льстит себе надеждой, что избегает насилия, стреляя в воздух, вовсе не исповедует ненасилие. По моим представлениям такой человек должен считаться трусом и лжецом. Трусом - потому что пошел в армию, чтобы избежать наказания за уклонение от службы, а обманщиком - потому, что назвав себя солдатом, он не оправдывает ожидания общества и не стреляет, как обещал. Такие вещи дискредитируют саму идею ведения войны против войны. Войны сопротивления должны быть как жена Цезаря - вне подозрений. Их сила заключается в абсолютной приверженности к морали и принципам".
Газета Young India, 31.12.1931

От бурных и вулканических законотворческих инициатив и свершений Государственной думы в наши дни нельзя отвлекаться ни на минуту - обязательно пропустишь что-нибудь важное, что-нибудь такое, что не может не подхлестнуть уставшее воображение.

Вот, например, такая новость:

"В России предлагается установить новый день воинской славы - День взятия Парижа. Его планируется отмечать 31 марта".

А что? Отличная мысль, по-моему.

К празднику неплохо было бы изготовить красочный плакат с поясным портретом сами знаете кого на фоне Триумфальной арки и с цитатой - тоже сами знаете из кого: "Он взял Париж, он основал лицей". А? Какое, между прочим, мерцание смыслов! То-то же.

И праздник взятия Парижа - хорошо. И праздник в честь отмщения неразумным хазарам - совсем неплохо. И славный День щита на вратах Цареграда был бы вполне уместен. Во всяком случае, в деле дальнейшего развития и укрепления двухсторонних российско-турецких связей явно бы не помешал. Отчего бы до кучи не отпраздновать сразу несколько годовщин не менее славных событий - доблестных и героических подавлений польских восстаний. Ну, а более к нам по времени, но не менее славные страницы воинской славы? А про Венгрию забыли, что ли? А про танки в Праге? Праздновать не перепраздновать.

Вот только что тихонечко-незаметненько отметили годовщину окончания Ленинградской блокады. Это, конечно, не праздник. Тут особо не разгуляешься. Бицепсами не поиграешь. Кирпич на голове не разобьешь. Да и вообще - человеческие страдания, человеческая жертвенность, человеческая выдержка, человеческая трагедия - с этим не к ним. Ничто человеческое им не нужно.

А вот всяческие проявления державного мачизма и "взятие" чего-нибудь, особенно того, что плохо лежит, - это в самый раз. Тут и тень венского доктора незачем тревожить. Все понятно и просто, как устройство деревянного молотка.

18 декабря прошлого года я участвовала в заседании рабочей группы по музейной деятельности Общественного совета при Министерстве культуры, на котором обсуждались две концепции развития музея-заповедника «Кижи». Первую представлял от своего имени неведомый мне до той поры господин Романов (о ней не было сказано ни одного доброго слова), другую продемонстрировала дирекция музея (она произвела весьма благоприятное впечатление).

Пересказывать, как все происходило, не стану. Всякий может отыскать на сайте Минкультуры и посмотреть двухчасовое потрясающее видео: сначала презентации двух концепций и ответы на вопросы, потом резюмирующие выступления членов рабочей группы. Самое важное, пожалуй, чего не почувствуешь при просмотре видеозаписи, - это эмоциональная атмосфера в зале. Вот об этом расскажу.

Гнев и ярость – эти два чувства преобладали. Сидели вокруг меня человек двадцать - все люди не просто интеллигентные, а очень профессиональные, знающие свое тонкое дело, привыкшие повседневно решать сложные задачи и чувствовать ответственность. Они много чего в жизни повидали; удивить их обычной демонстрацией обычного невежества трудно. Но здесь случай был необычный.

Как с каждым словом горе-докладчика почти физически сгущался в зале воздух! Как чуть слышно звенели от напряжения их голоса, когда они, медленно подбирая слова, задавали свои вопросы. Как нарочито вежливо их обращение со злосчастным господином Романовым, и как он, понимая, что загнан в угол, не может скрыть страха и все-таки отчаянно отбивается. В его страхе – мера гнева и ярости, наполнявших зал.

В том, что нас собрали для того, чтобы на полном серьезе обсудить абсолютно непрофессиональную, наглую, откровенно коммерческую затею, чувствовалось нечто более опасное, чем атака на отдельно взятый музей-заповедник. Но когда это закончилось, мне показалось, что морок рассеялся. Выйдя в фойе, я принялась звонить туда, где люди, которых я уважаю, в волнении ждали исхода московского заседания. «Всё, - говорила я. – Разнесли в пух и прах. В порошок. В хлам. В мелкие дребезги. Не беспокойтесь, эта концепция уничтожена. Кижам она больше не страшна».

Мне представлялось тогда, что министерство не сможет проигнорировать мнение рабочей группы собственного общественного совета. Но здравый смысл – не всегда хороший советчик.

Это происходило, повторюсь, 18 декабря – через неделю после памятного расширенного заседания Ученого совета Государственного Института искусствознания, на котором сотрудники этого и других научно-исследовательских институтов Минкультуры сошлись в открытом противостоянии с министром, и за месяц с небольшим до назначения директором Кижей человека, имя которого связывается с той самой концепцией. И сегодня я легко представляю себе атмосферу, царящую в Карелии. Это атмосфера двухдневного внеочередного заседания Комитета по образованию, культуре и делам молодежи республиканского Заксобрания, это атмосфера офиса музея-заповедника в момент прибытия туда новоназначенного директора Нелидова. Это настроение частных разговоров, статей в газетах и интернет-журналах, записей в блогах и телесюжетов.

Знаете, что это такое? Это новый дух отечественного культурного сообщества. Кто сказал, что искусствоведы, музейщики, библиотекари, реставраторы и прочие малооплачиваемые очкарики это обязательно забитые, трусливые и безвольные существа, с которыми энергичный менеджер без комплексов может делать что угодно? Да, они годами терпели притеснения и унижения, касавшиеся их лично. И дальше, наверное, терпели бы, ибо смирение – покров беззащитных. Но смирение и слабость – не одно и то же. Есть, как выяснилось, нечто, мгновенно превращающее тихих людей в бойцов. Оскорбления, нанесенного культуре, они не прощают.

Я думаю, это значит, что они победят.

Фрагмент выступления Ивана Романова на заседании рабочей группы по музейной деятельности Общественного совета по культуре при Минкульте 18 декабря 2012 г.

Президенту РФ
Путину В.В.
от гр-ки Антон Стеллы Сергеевны,
25.08.1971 г.р
уроженки респ. Молдова,
проживающей: Московская область, г. Лобня
ул. Чайковского, д.___, кв.___.

Здравствуйте, Владимир Владимирович. Вам пишет мама Луцкевича Дениса Александровича, 11.04.1992 г.р. Мой сын в числе других «узников Болотной площади» был задержан 09.06.2012 года по подозрению в участии в массовых беспорядках на Болотной площади.

20.12.2012 в ходе выступления перед журналистами Вы сказали, что не считаете необходимым держать под арестом тех, кто был арестован по «Болотному делу», но за объективное расследование и ответственность за оказание сопротивления и причинение телесных повреждений сотрудникам правоохранительных органов. Хочу сказать несколько слов, характеризующих сына.

Он вырос в семье, где бабушка по линии отца учительница, и воспитывался в атмосфере уважения к старшим и справедливости. 9 классов он закончил в Молдове, а 10-й и 11-й классы учился в Украине, на родине отца, у которого мать педагог. В 2009 году в 17-тилетнем возрасте он приехал ко мне в Московскую область, чтобы получить гражданство, а затем поступить учиться и быть рядом со мной. Получив гражданство в конце 2009 года, Денис решил идти служить в Российскую армию. В 2010 году был призван в бригаду морской пехоты Балтийского флота. За успешную службу в числе лучших гвардейцев в знаменной группе участвовал в параде на Красной площади 9 мая 2011 года, к которому готовился в комендантском полку в Лефортово. Накануне парада, 8 мая, принимал участие в возложении венков к могиле Неизвестного солдата в Александровском саду. Как он мне сказал, проходя мимо трибун с высшими лицами государства, испытывал гордость за Россию и решил идти дальше работать в ФСО, куда ему предложили, в числе других гвардейцев. Он вернулся из армии летом 2011 года в звании младшего сержанта и подал документы в данную структуру, одновременно поступив учиться на заочное отделение Московского гуманитарного института, и там же устроился на работу.

В день 6 мая он был на работе в институте рядом с ул. Якиманка и вместе с другими студентами пошел на митинг с тем, чтобы в случае непредвиденных ситуаций помочь студенткам выйти благополучно с митинга. Одет в шорты, сандалии и рубашку, что также говорит о том, что он не имел умысла на противоправные действия, которые не совершал, о чем он мне неоднократно впоследствии говорил. В тот день к нему подошли сзади сотрудники полиции и стали избивать дубинками по спине, голове и ногам. Сын укрыл голову руками и не отвечал на действия полицейских, о чем имеется видеозапись.

На следствии на него оказывали давление, чтобы он признался и взял на себя вину, что он применял силу в отношении полицейских, ему давали деньги за участие в митинге и он знаком с организаторами митинга. Но ничего такого и близко нет и не было, о чем свидетельствуют изъятые при обыске телефон, ноутбук, фотоаппарат. За семь месяцев нахождения под арестом с ним проведено всего лишь несколько следственных действий и отклонены все ходатайства адвоката об их дальнейшем проведении. Элементарной очной ставки с «потерпевшим» Троериным проведено не было. Следователь сказал, что для него достаточно показаний потерпевшего и свидетелей. Когда сыну объявили о предъявлении обвинения, он был обескуражен, так как понял, что его засуживают и не стараются провести объективное расследование.

На продлении адвокат Динзе Д.В. привел много доказательств невиновности Дениса, исследования, проведенные квалифицированными специалистами, экспертами, характеристики от участковых из разных мест, где сын жил, из гимназий, школ, из армии, из института, с работы и от соседей - все отличные, ни в каких политических партиях и движениях не состоял, а также интервью «потерпевшего» Троерина в журнале Esquire, где он говорит, что ничего не помнит. Я читала первые и последующие показания Троерина, и я без юридического образования понимаю, насколько они разнятся, тем более что он уже потом дал интервью, где говорит, что ничего не помнит. Я понимаю так, что если следствие обвиняет в чем-то человека, то они должны доказать его вину. Но следствие на все ходатайства адвоката ответило, что не считает целесообразным удовлетворять. Почему? Потому что следователи собирают «доказательства», которые им выгодны.

Я только прошу честно и объективно провести расследование. Есть доказательства невиновности моего сына (видеоматериал, показания свидетелей, исследование экспертов).

Год назад Денис с оружием в руках защищал границы России, учился, работал, занимался спортом, не пил, не курил, честный, справедливый, отзывчивый, ответственный молодой человек, который может принести пользу стране и обществу. А сейчас он сидит под следствием, и его обвиняют в том, чего он не совершал. И в 20 лет он видит, насколько несправедлива судебная система, и как после того как его зверски избили омоновцы, нарушая закон и права человека, скажите, пожалуйста, как дальше жить?

Владимир Владимирович, у Вас тоже есть дети, Вы должны меня понять. Прошу Вас вмешаться в данную ситуацию и повлиять на «преданность» сотрудников полиции, которые, пытаясь угодить ВЫШЕСТОЯЩИМ НАЧАЛЬНИКАМ, при этом сами становясь преступниками, провоцирующими людей на массовые беспорядки, избивая их, а затем получив квартиры (Троерин), давая ложные показания, участвуют, как в 1937 году, в обвинении невиновных людей, тем самым еще больше вызывая негативное отношение общества к власти.

Антон С.С.

26.12.2012 г.

Вчера на улицы египетских городов вышли сотни тысяч противников исламобольшевизма. Это огромной важности событие. Обычно считается, что победа политического ислама в результате протестов автоматически означает скатывание страны к тоталитаризму. Противники революционной диктатуры Мурси - это настоящие демократы, защищающие завоевания Февральской революции 2011 года. Точно так же, только в куда меньшем масштабе, 95 лет назад, в январе 1918 года, сторонники демократического социализма в России ("правые" эсеры и меньшевики) выступили в защиту Учредительного собрания и демократических и республиканских завоеваний Февральской революции.

Когда два года назад коррумпированные вестернизированные арабские режимы стали падать, как костяшки домино, симпатии половины мира были на стороне протестующих. Сегодня сторонники демократического крыла египетской революции отчаянно борются с ее тоталитарным перерождением. Но они не видят сочувствия в окружающем мире, хотя они не только представляют самое благородное течение в "арабской весне", но и разрушают стереотип об обреченности исламских стран на дилемму - секулярный коррумпированный авторитаризм или исламская революция тоталитарного типа.

Около Госдумы на этой неделе погромщики избивали мирных протестующих из ЛБГТ-сообщества. Как всегда при охотнорядском погроме, полиция застенчиво отводила глаза. Гомофобский закон вновь фактически объявляет вне закона чувства по меньшей мере 7 миллионов "дорогих россиян", что сопоставимо с численностью основных этнических или религиозных меньшинств, не говоря уже о числе сторонников полноценной демократии. Однако никакого протеста в связи с приемом еще одного фашистского закона внутри России не слышно. Только из-за рубежа. Но запрещать любовь не менее преступно, чем запрещать издавать газеты, создавать партии или ходить на демонстрации. И не говорите, что закон разрешает "таиться".

"Таиться" можно евреям - любуйтесь своими голограммами в музее толерантности к холокосту, но не забывайте поддерживать претензии государства на ваши религиозные святыни. "Таиться" можно мусульманам - сидите по своим дворницким, а если вы хотите отметить Новый год (христианский Новый год) на улицах - вы превращаете столицу в "Москвабад".

Право "таиться" - это и есть фашизм, психологический террор, загоняющий людей в ловушку собственных болей и тотальной лжи. А физическое уничтожение - это уже нацизм. Впрочем, сейчас он у нас дисперсный - через рассеянный террор среды.

Отдельно. Глубоко скорблю о смерти Валерия Абрамкина, больше всех остальных сделавшего для того, чтобы в современной России обращали внимание на бесправие и страдания заключенных. Вечная ему память.

После того как 24 января я опубликовал письмо Таисии, в котором она сообщает, что в колонии ей не выдают лекарства, переданные с воли, а в тамошней медчасти сложно получить даже таблетку от головной боли, последовала сначала официальная реакция ФСИН из серии «все хорошо, прекрасная маркиза».

А потом была и неофициальная. Таисию лишили последнего и самого важного из лекарств, которое ей все-таки еще выдавали регулярно. Прямо в день публикации письма ей перестали выдавать таблетки по снижению сахара в крови «Глюкофаж». Таисия получала их по рецепту, выписанному еще врачами Смоленского СИЗО. Кроме того, в этот же день у Таисии забрали глюкометр - аппарат для самостоятельного измерения уровня сахара в крови. Неожиданно оказалось, что такой аппарат иметь при себе ей запрещено.

Контроль уровня сахара и принятие препарата, снижающего этот уровень, для Таисии жизненно важны. Высокий уровень сахара в крови очень опасен для человека - организм разрушается. Кроме того, возможна сахарная кома со смертельным исходом. Более двух лет она пила «Глюкофаж» с согласия тюремных врачей, в том числе и в колонии Вышнего Волочка. И только после публикации в СМИ информации о положении с медицинским обслуживанием в этой женской колонии медработники «обиделись» и запретили выдавать Таисии эти таблетки. Напомню, что начальник медчасти Тверского СИЗО, где Таисия провела некоторое время, когда ехала по этапу, после взятия у нее анализов сказал, что ей недостаточно таблеток и надо переходить на инсулин.

Начальник медчасти колонии, к которому она попала на прием 25 января, в беседе с ней не скрывал, что лишение таблеток - это его инициатива и месть Таисии за ее жалобы в письме. Приведу цитаты: «Я бьюсь в закрытые двери. Лекарства не высылай - их не примут… чтобы получить таблетку от головной боли, нужно посетить врача, а врач только по записи… Да и по записи к врачу не попасть… Хамят все. Мы для этих чудо-врачей не люди…»

В колонии Таисии прямо сказали, что жаловаться нехорошо, теперь ей не светит УДО и вообще у нее будут сложности.

Все эти факты я узнал из телефонного разговора с Таисией. Она позвонила мне из женской исправительной колонии №5, расположенной в городе Вышний Волочек Тверской области, вечером 25 января.

Евгений Алексеевич умирает, но не сдается. "Родина или смерть" – на этой пронзительной ноте депутат Федоров завершает беседу с журналистом, в ходе которой отстаивает свое право на альтернативное мышление в рядах "Единой России". Не убоявшись анонимного источника в Кремле, который пригрозил ему исключением из партии за диссидентство, он по-прежнему утверждает, что Россией правит Госдеп, Путин при нем играет роль дедушки Калинина при Сталине, хотя иногда брыкается и уходит в партизаны, а речи президента подвергаются жесточайшей цензуре на ТВ.

"Послушайте, ну Путина на всех каналах показывают же", – изумляется интервьюер. Однако Федоров непреклонен: "Показывают совещания, но не системные вещи, приоритеты... Когда он говорит о суверенитете, его не пускают".

Собственно, это давняя история. Про депутата Федорова мы узнали еще в июле прошлого года, когда он внес в Думу законопроект об "иностранных агентах" в СМИ и тот же (или другой?) анонимный источник в Кремле реагировал на это событие с неожиданной афористичностью. "Полная лажа, – высказывался тогда взбешенный инкогнито. – Если мы сойдем с ума, вы узнаете об этом первыми". Однако слова своего не сдержал, так что диагностикой до сих пор приходится заниматься самостоятельно. Или звать на помощь Евгения Федорова.

Дело в том, что речи указанного депутата – это не только злая, пусть и не осознанная пародия на законотворчество и иные продукты жизнедеятельности Кремля. Это еще и логическое завершение начальственных идей, связанных с общей установкой на заморозки. Это суверенная демократия в ее идеальном развитии. Это госпропаганда, начищенная до глянца: ведь если агенты Госдепа повсюду, то как не предположить, что они давно уже десантировались и в Думу, и в министерства, и в тот главный кабинет, где трудится Михаил Иваныч?

Речи депутата Федорова драгоценны, ибо в них отражается эпоха.

Это не тоталитарный строй, поскольку кто бы рискнул при живом Сталине или Гитлере говорить, что страной управляет Мировая Закулиса. Это не застойные времена, поскольку бытовавший в них народный депутат был существом скучным и безгласным. Это именно Россия начала ХХI века с ее небывалым режимом, который отдельные политологи обозначают словосочетанием "православный чекизм", но и такая чеканная формулировка не представляется безупречной. Поскольку в ней, в эпохе, понамешано столько всего, включая кошмары тоталитаризма, маразм стагнации, рыночную экономику имени Деда Хасана и безудержную свободу слова, что прямо теряешься, пытаясь подыскать точный диагноз.

Может быть, разгадка века – в этих саморазоблачительных речах. В том, что любая властная загогулина, мерзкая и страшная на вид, тут же смягчается какой-нибудь безответственной вольнолюбивой болтовней. Суд над Pussy Riot тошнотворен, но является музыкальный продюсер, православный, как он сообщает, человек, и вслух силится понять, кто это сказал такую "фигню", что надо подставлять вторую щеку, – и жестокий судебный цирк оборачивается балаганом. Закон об иностранных агентах леденит душу, но Федоров начинает искать их в редакциях, а Луговой докапывается до "закона Познера", и страх вытесняется смехом. Михаил Иваныч изо всех сил закручивает гайки, вот уже и губернаторские выборы снова собираются отменять, и узники Болотной готовятся к показательным судам, и с Вашингтоном холодная война вместо перезагрузки, а депутат Федоров все равно безутешен. Россия, говорит, американская колония, на всех этажах власти расселись ставленники Госдепа, и за свою правду он готов принять казнь. Это, знаете, как-то примиряет независимого эксперта с действительностью.

Все же его вряд ли убьют. Хотя источники в Кремле, которых он дискредитирует почище любых пиндосов, раздражены до крайности, и погнать его из "Единой России" могут вполне. Беда, однако, в том, что самодискредитацией в этой партии занимается подавляющее большинство ее членов, просто не все так говорливы и колоритны, как Федоров с его конспирологическими озарениями. А многие, чего греха таить, готовы и дальше жить в американской колонии и голосовать, как велит Госдеп под управлением единоросовского начальства. Потомки, изучая эпоху, их не похвалят. Потомки возблагодарят Федорова, человека отважного и мятежного, который раскроет им глаза на беспримерное наше время.

Публикую записку Таисии, полученную из женской исправительной колонии №5, которая находится в Вышнем Волочке.

Сразу оговорюсь, что на данный момент у Таисии нет претензий к руководству самой колонии, но работники медицинской части этого учреждения, видимо, относятся к крайне распространенной в российских тюрьмах и лагерях породе «тюремных медработников», которые всеми фибрами души ненавидят своих пациентов. Вот что пишет Таисия: «Я бьюсь в закрытые двери. Лекарства не высылай - их не примут... чтобы получить таблетку от головной боли, нужно посетить врача, а врач только по записи... Да и по записи к врачу не попасть... Хамят все. Мы для этих чудо-врачей не люди…»

Таисии постоянно требуются лекарства. Все необходимые были ей переданы, когда она только приехала в колонию. Еще на свидании 30 декабря она сказала мне, что врачи не отдали ей лекарства, в том числе обезболивающие. Тогда мы решили, что это может быть связано с праздниками и отсутствием ответственных лиц, принимающих решения. Но оказалось, что все сложнее. Даже витамины, которые я ей передал, Таисии не выдают под предлогом, что на них «нужен рецепт». Никакого полноценного медобследования ей также не назначают.

Еще к записке. Таисии нужен адвокат, который смог бы посещать ее в колонии и продолжил бы заниматься ее делом. Из "РосУзника" мне не подтвердили обещания помощи Таисии.
Кто может помочь - свяжитесь со мной:
[email protected]
+79857710443

P.S. Таисии отказано в отсрочке отбывания наказания в связи с уходом за ребенком, что предусмотрено статьей 82 УК РФ, по формальным основаниям - отсутствие копии приговора, которую ей так и не выслали из Смоленского областного суда на момент подачи заявления.

Министерство юстиции, рассмотрев заявление организации "Щит и меч" о включении в реестр иностранных агентов, приняло решение отказать. В официальном ответе министерства указано, что "искоренение фактов нарушения прав человека на территории Чувашской Республики... соответствует общим принципам охраны и защиты прав человека и гражданина в Российской Федерации, закрепленным в Конституции Российской Федерации и реализованным во всех отраслях российского законодательства".

Такое решение Минюста многими было воспринято как победа. Я не понимаю этого восторга и оптимизма. Что, кто-то ожидал, что Минюст ответит, например, "вы занимаетесь правозащитой, и это является политической деятельностью"?

Ответ "Щиту и мечу" в моем понимании означает только одно: это решение по конкретному заявлению конкретной организации. Его можно рассматривать как охранную грамоту, но только для этой конкретной организации и до той поры, пока ее деятельность на сто процентов совпадает с тем, что было написано в заявлении на включение в реестр. Во всех остальных случаях никто не мешает Минюсту проверить и прийти к другому выводу. Вот, например, если организация проведет пикет и другие последовательные законные действия, добиваясь прозрачности правоохранительных ведомств и публикации детальных бюджетов на правоохранительную деятельность на регулярной основе в общедоступных СМИ, я совершенно не уверена, что решение Минюста будет тем же.

И еще одно: это решение дает Минюсту отличные возможности отвечать на все публичные заявления о том, что данный закон антиконституционен, будет применяться произвольно и т.п. И отвечать как раз теми же фразами, что сейчас восторженно цитируют. Правда, эти возможности будут только до той поры, пока не появится первая организация в реестре или первое требование по результатам проверки подать заявление в реестр - и дальше уже либо регистрация, либо судебное оспаривание.

И это решение уж точно не гарант безопасности ни для одной другой организации.