1. "Жемчужный прапорщик" - очевидная бесчеловечная мразь с садистскими наклонностями, заслуживающая самого сурового наказания.

2. При нынешнем режиме рассчитывать на справедливое судебное разбирательство наивно. Сами надежды на это и призывы полностью довериться "суду" - вредны и лишь способствуют легитимизации неправового режима.

3. Самосуд и любые формы неправового и невынужденного насилия - зло, мало уступающее злу системному. Необходимо удерживаться от подобных проявлений насколько возможно всем, кто не желает ввергнуть Россию в гражданскую войну.

4. Лучшим вариантом разрешения подобных конфликтов является формирование и отправление гражданского правосудия - важнейшего института альтернативной гражданской легитимности. Но это должен быть настоящий суд - орган, которому граждане доверяют разрешать конфликты и споры. В условиях отсутствия системы директивного (силового) исполнения решений гражданского суда основной формой становится добровольное исполнение его решений. А высшей мерой гражданского правосудия - тотальная гражданская обструкция.

5. На примере дела "жемчужного прапорщика" можно и нужно создать яркий образец гражданского правосудия. В случае если бы он отказался добровольно исполнить ожидаемое решение гражданского суда (например, принести публичные извинения и выплатить материальную компенсацию пострадавшим от его жестокости и уйти в отставку из правоохранительных органов), он должен быть подвергнут полной гражданской обструкции: стать абсолютно нерукопожатным, стать одним из претендентов на люстрацию, стать персона нон-грата для всех форм человеческих отношений, включая деловые, профессиональные, международные, бытовые и т.п. Он должен стать публичным изгоем. И, поверьте, в силах даже немногочисленного, но организованного гражданского общества сделать жизнь такого человека невыносимой. Причем пользуясь вполне легальными методами.

См. также ранее опубликованные материалы по теме:
Построим Новую страну!
Что делать? или Есть ли у нас Гражданский План?
Есть ли у нас стратегия, товарищи оппозиционеры?

Сегодня днем прошла очередная встреча представителей партий "Другая Россия", "Родина: Здравый смысл" и "РОТ-Фронт". Участвовали Эдуард Лимонов, Сергей Удальцов, Михаил Делягин, Анатолий Баранов и я.

На встрече обсудили координацию совместных действий, а также возможное название будущего политического союза. Наилучшим названием нам кажется лаконичное "Оппозиция".

К идее Гражданского конституционного форума отношусь "никак". Даже если кому-то удастся объединиться, толк будет нулевой. Я вообще не верю, что у России будет когда-нибудь нормальное и честное правительство. История таких примеров не знает.

На мой взгляд, любое объединение добровольцев в какую-то одну партию или структуру ничем хорошим не кончится. У каждой такой группы есть свои неформальные лидеры. В случае объединения им придется как-то выбрать одного лидера и подчиняться ему - или попытаться создать некий совет лидеров. Закончится это все руганью, больше ничем. Есть, конечно, люди, которые очень хотят хоть какой-нибудь власти и будут пробиваться к ней через движения добровольцев. Но вообще перспектив у всего этого я не вижу.

Опять же, добровольцы – это от слов «добрая воля». Человеку по какому-то велению сердца вдруг захотелось сделать что-то для леса, для пенсионерок или для больных детей. Но это не значит, что он завтра наденет на голову синее ведро и пойдет переворачивать милицейские автомобили. У добровольцев тоже свои течения и предпочтения. Ну, это все равно как попытаться объединить готов, эмо, стритрейсеров и нудистов в одно движение. Утопия.

Только сегодня узнала об идее Гражданского конституционного форума 12 декабря. Считаю, что объединение различных активных групп - это правильно. В Иркутске фактически уже давно происходит объединение разных гражданских инициатив. И я думаю, чем больше это будет происходить, тем лучше. И считаю очень важным участие в этих инициативах правозащитников.

У нас создана коалиция за Байкал, в которую вошло много экологических организаций – от региональных до всероссийских. В коалицию входят: Гринпис, Всемирный фонд дикой природы, организации, выступающие в защиту Утриша, экологическая вахта Северного Кавказа, иркутские региональные организации и многие другие. Мы планируем объединиться с защитниками Химкинского леса, потому что природа у нас на всех одна и только вместе мы сможем добиться какого-то результата.

Происходит у нас и более широкое объединение – не только на уровне экологических организаций. Когда мы выходим на митинги в защиту Байкала, нас поддерживают разные группы. Например, у нас есть организация-партнер «Народный контроль», которая занимается защитой жилищно-коммунальных прав, защитой людей, выступающих против точечной застройки. С нами и автомобилисты, мы дружим с ними еще с тех пор, когда была большая кампания по поводу трубы у Байкала. Тогда уже автомобилисты активно участвовали, готовили автопробег в защиту Байкала, но Путин вдруг произнес те слова о переносе трубы, и пробег отменили. Мы, в свою очередь, стараемся принимать участие в мероприятиях партнеров по мере сил, помогаем по возможности.

Я считаю, что нам в Иркутске удается объединяться – самым разным гражданским группам. В таких объединениях иногда сложно договариваться об общих правилах, но это возможно и необходимо делать. Только массовые акции и действия могут что-то изменить. Поэтому нужно искать общие позиции, их можно всегда найти, если хотеть.

Иначе невозможно – надо действовать вместе.

Дмитрий Медведев в очередной раз рассказал о сокращении штатов чиновников. При нем два года назад "аппарат" уже сокращали, и тоже на 20%. А всего о его сокращении за последние десять лет объявляли минимум четырежды. И получается такая картина: в 1999 году в федеральных органах власти работало 485 тысяч человек, к 1 октября 2008 года – 846 тысяч, на сегодняшний день - 889 тысяч. Медведев выглядит комично, когда с традиционно насупленным видом вещает об окончательном и решительном сокращении госуправленцев.

Главное, народу это почему-то нравится. Хотя с головой выдает некомпетентность власти, ее примитивный настрой на простые лозунги. Еще в советское время Анатолий Аграновский заметил: "Аппарат не бывает велик или мал. Он должен быть целесообразен". Однако реформировать по критериям целесообразности – это один уровень компетенции, рубить сплеча – другой. Спроси Медведева - на кой черт они всегда норовят оттяпать непременно пятую часть чиновной братии? Не ответит. Ну, так повелось. Еще с 1928 года начали сокращать бюрократию на 20 процентов.

Показушный идиотизм советских вождей усвоен на генетическом уровне и современными верховными менеджерами. Чтобы судить о целесообразности аппарата, надо очень во многом понимать. Это микрохирургия. А зачем забивать голову заумью, когда народу и тяп-ляп нравится. Даже больше, чем расчеты и выкладки.

В свое время, в начале очередного витка военной реформы, начальник Генштаба Николай Макаров подписал директиву "О недопущении разглашения сведений о реформировании Вооруженных сил РФ". Военные понимают, что публичное манипулирование цифрами приведет в конце концов к саморазоблачению кудесников реформ. Хотя у них цифры хоть как-то мотивируются: на столько-то солдат столько-то офицеров, на одну ракетную установку такой-то расчет и пр. А в гражданской реформе кадров вообще ничего – одно на все времена число 20.

Так, может, и Кремлю пора засекретить свои манипуляции с чиновничьим аппаратом? Впрочем, о чем это я. "Сокращение аппарата" - замусоленная карта в колоде предвыборного агитпропа. Все кампании по борьбе приурочены именно к выборам. Из того же рукава борьба с коррупцией, строительство дорог, повышение пенсий и выборочное избиение особо одиозных чиновников. Ясно одно: крапивного семени после очередной избирательной кампании в стране прибудет.

В Российской империи цензура была, хотя, судя по историческим результатам, недостаточная. И, что уж там, иной раз хочется записаться в горячие приверженцы сего института. Например, когда под видом произведений искусства в музее Сахарова выставляют бездарные пакости в духе незабвенного Минея Губельмана, более известного как Емельян Ярославский. Когда такое происходит, очень хочется, чтобы запрет на оскорбление чувств верующих существовал и чтобы кто-нибудь за это отвечал. Но... Датские карикатуристы до сих пор рискуют поплатиться жизнью за свои рисунки. Вольному воля, а мои симпатии здесь никак не на стороне оскорбленных верующих. Ну ни в малой степени.

Ссылка

Навеянное

- А что, если мы попросим этих англичан продать нам бутылку портвейна? - предложил Блезуа.
- Продать? - изумился Мушкетон, в котором пробудились его старые мародерские инстинкты. - Видно сейчас, что ты еще мальчишка и не знаешь как следует жизни. Зачем покупать, когда можно взять и так?
- Взять так, - отвечал Блезуа, - то есть присвоить себе добро ближнего своего? Ведь это запрещено, кажется.
- Где это запрещено?
- В заповедях божьих или церковных, уж не знаю наверное, а только помню, что сказано: "Не желай дома ближнего твоего, не желай жены ближнего твоего".
- Ты совсем еще ребенок, Блезуа, - покровительственным тоном заметил Мушкетон. - Совсем ребенок, повторяю еще раз. Скажи-ка, где в Писании сказано, что англичанин твой ближний?
- Этого действительно не сказано; по крайней мере, я что-то не помню, - отвечал Блезуа.
- Если бы ты, вроде меня или Гримо, десяток лет провел на войне, мой дорогой Блезуа, ты научился бы делать различие между домом ближнего и домом врага. Я полагаю, что англичанин есть враг, а портвейн принадлежит англичанину, и, следовательно, он принадлежит нам, так как мы французы. Разве ты не знаешь правила: все, что ты взял у неприятеля, - твое?

Александр Дюма. "Двадцать лет спустя"

Заявление в поддержку критики учебника Вдовина-Барсенкова я подписала потому, что учебник этот не просто искажает истину, но своей ксенофобской направленностью нарушает действующие пока еще Конституцию и Уголовный кодекс, запрещающие пропаганду ненависти и разжигание межнациональной розни. Мы знаем историю и можем себе представить, к каким результатам приводят "учебники" такого рода. Да и не только учебники - любой вид пропаганды, будь то журнал, историософская книга, газета. НО учебник предназначен для того, чтобы не просто что-то пропагандировать, но УЧИТЬ, что опаснее в сотни раз.

Скандал вокруг этого, с позволения сказать, учебника вполне объясним: не секрет, что у нас достаточно людей (гражданами я их называть не берусь), которые сочувствуют расистам, являются приверженцами сталинизма и постсталинизма, а преступления этих режимов до сих пор не осуждены у нас должным образом, на государственном уровне. У нас не было Нюрнбергского процесса по преступлениям Сталина и его приспешников. В Германии он был, и там выпустить подобный учебник было бы просто невозможно.

Я считаю, что надо запретить нарушать закон и Конституцию, а значит, и выпускать в свет подобного рода сочинения. Что касается возражений по поводу нарушения в этом случае свободы слова, то свобода слова Конституцией как раз защищена, хотя на деле ее часто де-факто нарушают, вводя кое-где цензуру. Но уж если мы боремся за соблюдение закона, то и в вопросе пропаганды нацистских взглядов не должны отстаивать его нарушение.

Что касается только что появившихся глупейших и хамских нападок на наше заявление в газете "Русский обозреватель", то оно говорит само за себя: дураков у нас еще больше, чем плохих дорог, только у нас дураки почему-то еще и злобные. Но это уже их беда - Бог обидел.

Писать учебники истории, конечно, нужно. Не в том смысле, что там должны быть дискуссии с такого рода фальшивками (а это фальшивка, основанная на лжи). Писать учебники должны высокопрофессиональные историки, умеющие говорить правду, излагая ее доступным, грамотным русским языком.

Как сказал однажды Каверин, ссылаясь на Стивенсона, "книга должна быть написана с добрым намерением". Тот же, кто сеет ложь и ненависть или славит преступника и убийцу, называя его "эффективным менеджером", не может быть допущен ни к написанию, ни к изданию книг, тем более учебников.

Заявление политсовета московского отделения ОДД "Солидарность" от 19.09.2010 г.

Об отношении и позиции Московской «Солидарности» по вопросу предвыборного коалиционного договора ряда политиков и журналистов продемократических взглядов

16 сентября группой политиков было подписано соглашение о создании политической коалиции «За Россию без коррупции и произвола». От «Солидарности» данное соглашение с одобрения Бюро Политсовета Движения подписал Борис Немцов. В связи с созданием данной коалиции Московское городское отделение «Солидарности» считает нужным заявить следующее:

1. Мы приветствуем переговоры демократических сил по вопросам совместных действий.

2. Вопрос об участии «Солидарности» в создании новой партии должен быть решен на Съезде Движения.

3. До решения Съезда по данному вопросу Московское отделение «Солидарности» не считает возможным принимать участие в деятельности коалиции.

4. Мы осуждаем тот факт, что подписание соглашения представителем «Солидарности» в вопросе о создании новой партии не основано на принципах внутренней демократии, легальности и легитимности и прошло без широкого предварительного обсуждения во всех региональных отделениях Движения и на Съезде.

5. Мы призываем наших коллег из других региональных отделений начать предварительное обсуждение вопроса об участии в коалиции на собраниях и конференциях по выдвижению кандидатов на Съезд.

В последнее время в сети появилось несколько материалов, в которых на примере афа-сообщества говорится о значительном преимуществе политических субкультур перед политическими партиями. Как пример политической партии приводится запрещенная ныне НБП. Именно по этой причине я, как член исполкома партии «Другая Россия», и решил написать этот небольшой пост.

Все непосредственные аргументы уже приведены ЖЖ-юзерами eksray и pamupe_cc. Я поговорю о другом. Вот ничего не имею против субкультур. Многие нацболы вышли именно из числа неформалов. Чего уж там, хорошо я отношусь к неформальным субкультурам, вообще-то говоря.

Но нельзя подменять одно другим. Политическую организацию, цель которой – борьба за власть (и затем осуществление этой власти в рамках программы и идеологии своей организации). И неформальную, пусть и политизированную субкультуру, цель которой – времяпровождение субкультурщиков (в рамках данного времяпровождения проходит социализация молодых парней и девушек, которая часто приводит их непосредственно в политику).

Завтра пройдет пикет против гомофобного мэра Москвы Ю. Лужкова. В связи с тем, что мы считаем, что мэр Лужков стоит за похищением Николая Алексеева, лидера правозащитного движения Gayrussia, мы обращаемся к правозащитному и гражданскому сообществу Москвы с просьбой поддержать нашу акцию протеста. Бандитская московская власть, терпя поражение в правовом поле, решила перевести битву в более привычную для себя среду, пытаясь разобраться с известным гей-активистом "по понятиям". Сегодня с этим столкнулся Николай Алексеев, завтра столкнется любой гражданин.

Мы выступаем не только против преступной гомофобной политики Лужкова, но и против всех злоупотреблений и преступлений, допущенных им на занимаемом посту. Мы уверены, что лозунг "Лужкова в отставку!" уже неактуален; мы выходим с лозунгом "Лужкова на нары!".

Мы выходим с лозунгом "Лужков - гомик" не для того, чтобы прибавить акции остроты и юмора, мы хотим заставить Лужкова на себе испытать последствия решений своих карманных судов. Мы призываем жителей Бутово выйти с лозунгом "Лужков жлоб" - эпитет, которым он наградил граждан, отстаивающих свои права.

От коррупции, жадности и неограниченной власти московского градоначальника намучились и настрадались многие, и поэтому мы призываем выйти 21 сентября к памятнику Юрию Долгорукому всех, кто так или иначе пострадал от его действий.
"ЛУЖКОВ - ГОМИК!"
"РАВНЫЕ ПРАВА ДЛЯ ВСЕХ!"
"ЛУЖКОВА НА НАРЫ!"
"ТРЕБУЕМ РАССЛЕДОВАНИЯ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ ПОХИЩЕНИЯ НИКОЛАЯ АЛЕКСЕЕВА! ВИНОВНЫХ- К ОТВЕТУ!"
"ПРЕВРАТИМ 21 СЕНТЯБРЯ В РОССИЙСКИЙ СТОУНВОЛЛ!"

На современной войне есть такой термин – friendly fire («дружественный огонь»). Это когда артиллерия из-за недолета или перелета палит по позициям своих. Или когда бомбардировщики по ошибке сбрасывают бомбы на уже отвоеванную союзниками высоту, как это бывало между британцами и американцами в Ираке. Для нас же более привычный термин - "огонь по своим". И хоть огонь этот считается «дружественным», он все же остается огнем. И жжет, не разбирая, где свои, а где чужие.

С фестивалем неигрового кино «Россия» меня связывают долгие годы и множество приятных воспоминаний. Он возник в Екатеринбурге на излете 80-х, в разгар перестройки, и сразу стал главной смотровой площадкой российского документального кино. Остается таковой и доныне – более представительного и авторитетного кинофорума в нашей стране нет. Мои фильмы не раз участвовали в его программах – и в конкурсе, и в информационных показах. Я принимал участие в его работе и как член жюри основного конкурса. Знаю и дружу с его организаторами и устроителями. Ценю их усилия, результатом которых являются переполненные зрителями залы всех фестивальных показов, что остается абсолютно уникальным и делает Екатеринбург своеобразной столицей нашей кинодокументалистики.

Вот что написано на главной странице фестивального сайта

Фестиваль «Россия» проводится ежегодно с 1988 года и является самым представительным форумом документального кино на территории постсоветского пространства... Фестиваль не имеет тематической направленности. Главный критерий отбора фильмов – художественный уровень.

В общем, когда весной этого года был закончен монтаж моего фильма «Любите меня, пожалуйста», первые диски я отнес в наш Союз кинематографистов - московским отборщикам этого фестиваля. Пока шло лето, фильм жил своей судьбой – был показан на фестивалях в Киеве(специальное событие) и в Петербурге, в международном конкурсе «Послания к человеку». Фильм получил множество откликов в прессе и в Интернете, что легко можно проверить, набрав его название в любом поисковике. Он приглашен на ряд зарубежных фестивалей – в Польшу, Чехию, США, Германию. Ближайший показ состоится в октябре в официальной программе фестиваля в Лейпциге – одного из самых представительных зарубежных киносмотров. Причем устроители попросили у меня разрешение на трехкратный показ и уже номинировали его на престижную премию имени Фридриха Эберта.

К чему я все это? К тому, что, к сожалению, художественный уровень моего фильма не дотянул, увы, до высокой планки, заданной в этом году московскими отборщиками фестиваля «Россия». Ни в основной конкурс, ни во внеконкурсную программу, ни вообще ни для какого показа фильм этот не взяли.

Должен честно признаться: узнав о таком решении отборочной комиссии, я испытал вполне ощутимое «дежавю». Ровно тоже самое было ровно четыре года назад, когда ровно те же люди забраковали и отвергли мой низкохудожественный фильм «Александр Аскольдов. Судьба комиссара». Я тогда обратился через их голову к президенту и директору фестиваля Георгию Негашеву, который своей властью поставил фильм в конкурсную программу. В результате жюри под председательством Александра Митты присудило моему фильму Гран-При фестиваля. Тем самым этот фильм был признан лучшим неигровым фильмом 2006 года. Нравится это кому-то или нет, но так случилось.

Что же произошло в этом году, спросите вы. Могу только поделиться своими догадками. В фильме идет речь о судьбе Насти Бабуровой, журналистке «Новой газеты», расстрелянной 19 января 2009 года вместе с адвокатом Станиславом Маркеловым. Они были убиты русскими нацистами, суд над которыми начнется этой осенью. В фильме использованы видео- и фотоматериалы с неонацистских сайтов. Кроме того, в фильме звучат нелицеприятные высказывания родителей Насти Бабуровой по адресу нынешних руководителей России. В фильме показаны без всяких прикрас жестокие разгоны властью антифашистских митингов зимой нынешнего года. Наконец, в фильме прямо говорится о том, что рост неонацизма в России точно совпадает с приходом к власти сил, правящих нами последнее десятилетие.

Ничего особенно нового, возможно, не сказано. Фильм направления далеко не «артхауcного», скорее это политическая публицистика. Признаюсь, меня не удивил отказ российских телеканалов показать этот фильм, я этого и ожидал.

Меня поразило решение моих коллег и друзей не показывать его в рамках Открытого фестиваля «Россия».

Знаете, за 25 лет работы в документальном кино я был и сценаристом, и редактором, и режиссером, и даже продюсером разного рода фильмов. Я сталкивался с тупой и часто логически необъяснимой советской цензурой. Я сталкивался с диктатом заказчиков, вкладывающих свои деньги в кино для продвижения собственных интересов. Я сталкивался с требованиями теленачальников, у которых на ночной тумбочке последние сводки рейтингов вместо Библии.

Но я никогда не осуждал их. Я понимал, хоть и не разделял, их мотивы. А поступал по-разному – иногда шел на компромиссы, иногда уходил с проекта. Последний раз я громко хлопнул дверью в программе «Острова», когда ее руководитель, в прошлом яростный «перестройщик» Виталий Трояновский лично вырезал из моего фильма о Льве Копелеве большой и важный эпизод, заменив его нейтральным материалом, озвученным его собственными комментариями. Это был для меня новый опыт. То, что было недопустимым даже в драконовские советские времена, стало нормой в путинские. Позже я выяснил, что теленачальство и не думало требовать от него никаких купюр. Начальство на нашем ТВ всегда «главный европеец». Рабская инициатива поработать ножницами возгоняется из азиатского подобострастия снизу – не дай бог чем-нибудь не угодить бессмертной «княгине Марье Алексевне». Сработало чутье на «дух нового времени». Надобно теперь его постоянно улавливать. И держать нос по ветру. И – тренировать, тренировать, тренировать нюх.

Думаю, что этим же нюхом продиктовано и нынешнее решение отборочной комиссии. Я прекрасно знаю этих людей, как и они меня. Могу вас твердо заверить, что никакое начальство ничего им не приказывало. Начальству вообще нет никакого дела до каких бы то ни было показов – кроме тех, которыми они самолично рулят на главных телеканалах. Стало быть, никаких официальных мотивов отказа у наших друзей-отборщиков, помимо «маловысокохудожественности» отбираемых произведений, просто нет и быть не может. Приходится на этом помириться. И утешаться тем, что и НТВ ведь тоже закрывали не по цензурным соображениям, а из-за спора хозяйствующих субъектов.

Вообще, на мой взгляд, фестиваль «Россия» в последние годы утрачивает свою исторически сложившуюся репутацию бескомпромиссного и политически острого форума, каким он помнится в былые годы. Выскажу предположение, что с определенного времени он стал заложником московских членов своей отборочной комиссии с их столично отточенным нюхом. Подтверждения тому нахожу в письмах из Екатеринбурга, где устроители фестиваля выразили мне свое сожаление по поводу такого политкорректного решения отборщиков.

Читая это обращение, кто-то, возможно, решит, что мною движет «типа обида» или уязвленное самолюбие. Вы знаете, честно скажу – нет. Хотите знать почему?

Леонид Радзиховский после недавнего оправдания полковника Квачкова предсказал России два наиболее вероятных сценария развития: первый — свободные выборы с гарантированной победой радикальных националистов, второй — победа тех же националистов в результате революции, после долгого стагнационного гниения, начало которого мы наблюдаем с приходом к власти Путина с компанией. Комментируя Радзиховского, Дмитрий Быков во многом с ним соглашается:

Россия прошла все соблазны кроме коричневого, и он вполне актуален. Других идей, способных увлечь массу, сегодня попросту нет, а критический потенциал копится и сегодня-завтра сдетонирует, заставляя покупаться — в который раз! — на простейшую разводку: благословим власть, ибо она штыками своими охраняет нас от худшего (читай: от народа). Нельзя не видеть, что одной-то рукой она ограждает, но другой натравливает; что народный бунт, от которого она нас якобы бережет, ею же инспирируется. Сохранение такой конфигурации власти (якобы «охраняющей штыками») гарантированно приведет к взрыву зверства, что мы один раз уже видели.

Именно об этом я думал, работая над фильмом о двух светлых людях, пули для которых были отлиты в нынешнем нацистском подполье. И о других, числом почти сто, которых убили неонацисты только в прошлом году. И о следующих, которым эти пули пока еще только отливают.

Впрочем, эти темы оказались малоинтересны Открытому фестивалю «Россия». Для фильма о масштабах русского неонацизма он оказался закрытым.

И последнее. В эти дни отмечается 80-летие большого мыслителя и философа Мераба Мамардашвили. Помню, он говорил нам, студентам:

Усилие не есть намерение его сделать. Поступок не есть намерение его совершить. Намерение чести не есть честь.

В последние годы я стал замечать, что многим моим друзьям-знакомым становится все трудней различать эту зыбкую границу. Иные перестают имитировать даже сами намерения. И по «высоким эстетическим соображениям», а на самом деле из банальной личной трусости открывают дружественный огонь дружественной цензуры.

Мы, представители российских неправительственных организаций, занимающихся вопросами противодействия коррупции и защитой прав человека, хотим выразить большое удовлетворение тем, что наши предложения и обращения наших коллег к корпорации Microsoft были наконец-то услышаны. Мы искренне приветствуем заявление Вице-Президента и Генерального консультанта Microsoft Брэда Смита, размещенное 13 сентября 2010 года на официальном блоге компании. Microsoft сделал достойные выводы из сложившегося положения, когда представители корпорации в российских регионах оказались вовлечены в ситуации, связанные с политически мотивированными уголовными преследованиями в отношении общественных организаций и средств массовой информации. Адекватные и своевременные меры, объявленные в заявлении г-на Брэда Смита, помогут восстановить репутацию Microsoft и разрядить возмущение действиями ряда представителей компании, которое имело место среди неправительственных организаций и журналистов в России.

Со своей стороны, мы готовы разрабатывать предложения и помогать в реализации новой политики Microsoft в России. Для нас важно, чтобы предложенная компанией новая автоматическая лицензия для НПО и некоторых видов СМИ стала реальностью. С помощью данной лицензии изъятие техники правоохранительными органами под предлогом защиты интересов Microsoft должно стать невозможным. Мы приветствуем тот факт, что руководство компании публично заявило о принципиальной невозможности участия представителей корпорации в подобных «силовых» действиях на территории России.

Мы полностью поддерживаем и предложение помощи в виде бесплатных правовых консультаций для тех НПО и малых СМИ, которые продолжают оставаться под уголовным преследованием, а также в случаях повторения таких ситуаций с другими организациями в будущем. Мы открыты для любых дальнейших переговоров в отношении реализации новой стратегии корпорации, а также по организации совместных просветительских мероприятий в связи с новой политикой Microsoft, равно как и противодействием программному пиратству в нашей стране. Возможно, стоит обсудить создание постоянной консультативной площадки крупных правообладателей, в первую очередь Microsoft, и ведущих неправительственных организаций и масс-медиа для совместных действий по продвижению международных стандартов прав человека и противодействия пиратству в России.

Выражаем надежду, что руководство корпорации также рассмотрит возможность применения данных закономерных изменений в стратегии работы Microsoft с НПО и малыми СМИ на территории других государств – членов Содружества независимых государств (СНГ) в связи с не менее уязвимым положением гражданского общества в этих странах.

Оперативные и адекватные действия руководства американской корпорации могут стать примером для подражания для других крупных правообладателей, которые также работают с частными юристами в регионах и чья продукция пользуется успехом на территории России — компаний Adobe, Corel и других. Как демонстрирует пример корпорации Microsoft, необходимая и законная борьба с распространением пиратской программной продукции не должна сопровождаться нарушением прав на свободу ассоциаций и свободу слова.

С благодарностью и надеждой на дальнейшее сотрудничество,

Центр антикоррупционных исследований и инициатив «Трансперенси Интернешнл — Р»

Международное Молодежное Правозащитное Движение

Московская Хельсинкская Группа

Центр развития демократии и прав человека

Комитет «Гражданское содействие»

Институт прав человека

Самарская региональная общественная организация "В защиту прав избирателей "ГОЛОС"

Краснодарская краевая общественная организация «ЭТнИКА»

Конфликт вокруг ксенофобского учебника истории России Вдовина-Барсенкова становится все более интересным. При всем своем отношении к общественной палатке я полностью поддерживаю Николая Сванидзе, назвавшего эту книгу экстремистской. А также, естественно, Зою Светову и Анатолия Голубовского, инициировавших ее обсуждение.

Продукция Вдовина-Барсенкова омерзительна не тем, что содержится в приводимых обычно цитатах, а тем, что авторы ими ограничиваются. Не тем, что в ней есть, а тем, чего нет. А нет в ней открытого и ясного изложения своей позиции. Весь текст пропитан советской академической трусостью, столь характерной для совков-черносотенцев и совков-нацистов. Им очень хотелось оставаться в истеблишменте, но и не пакостить они не могли

Эта книга не может быть учебником, прежде всего потому, что приучает к двоемыслию, возрождает не эзопов язык, а языковое двойничество, разрушает сознание молодых людей, развращает их своей трусостью.

И потому совершенно бессмысленны вопли тех, кто нападает на Сванидзе. Мол, это же наука, господа. Нельзя административно. В науке нельзя. А применительно к Лысенко, Петрику и Вдовину с Барсенковым - нужно.

Но на днях, кроме дежурных и очевидно заказных текстов, в блогосфере появилась новое обвинение. Продукцией двух профессоров заинтересовались власти Чечни, подумывающие о судебном преследовании авторов, попытавшихся если не оправдать, то обосновать сталинские депортации народов. И теперь действия Сванидзе и тех, кто его поддерживает, называются «стучать головорезам».

В этой чеченофобии не было бы ничего удивительного, если б она не исходила от журналиста, позиционирующего себя как рупор демократической оппозиции – «Демократического выбора». Попытка возразить была воспринята в духе «Молодой гвардии «Единой России» и «Наших» - визг и оскорбления.

И вот такое совпадение – через тот же блог накануне была анонсирована нелепая акция несуществующего комитета «Москвичи за честные выборы» под эгидой лидеров «Демвыбора». Нелепость ее в том, что это митинг за возвращение выборности мэра Москвы, то есть одного из субъектов федерации. По существу, это требование пересмотреть специально для москвичей федеральное законодательство. А для всей России оставить все как есть. Пусть назначают.

Организаторы ссылаются на калининградские акции, но калининградцы требовали вернуть выборы для всей страны, а не только для себя. «Демвыбор» же заявляет о себе как об исключительно московской политической организации, да еще зачем-то придумывает несуществующий комитет. Был такой, но последние упоминания о его деятельности относятся к 2004 году.

И, разумеется, реакция на критику та же, молодогвардейская – оппоненты продались Лужкову.

Что-то происходит в новой демоппозиции странное и непонятное. На вооружение берется чеченофобия, планируемые политические акции абсурдны, а попытки дискуссии вызывают реакцию в стиле кремлевского агитпропа.

18 сентября мы опять вышли к российскому консульству в Киеве.
Первая акция солидарности с химкинскими заложниками прошла 2 августа, тогда мы пытались передать в посольство стекло, взамен разбитых, на стекле было написано небольшое обращение к российским властям. На этот раз решили обойтись без обращений и символических подарков, все равно их у нас не принимают.



Со второго августа в России произошло много всего: массовые аресты на антифашистских концертах, избиения и пытки, в ходе которых у людей пытались выбить хоть какие-то показания против Леши и Максима, покушения на известных антифа-активистов. Прослушка телефонов и слежка за друзьями и близкими арестованных. Процитированный нами на баннере лозунг, с которым демонстранты шли к химкинской мэрии, оказался пророческим.
А вот саму вырубку леса, с которой все и начиналось, остановили, власти пришлось переиграть уже принятое решение. Зародившаяся в Химках "Стратегия 28" показала свою эффективность.
И это чрезвычайно испугало власть имущих. Тот факт, что множество организованных молодых людей, готовых рисковать своей жизнью и свободой за идею, не преследуя личной выгоды, не имея лидеров и покровителей, способны выйти на улицу и в самой радикальной форме потребовать справедливости - ввергает в ужас тех, кто привык все мерить категориями выгоды, целесообразности, денег, власти.

Немного фотографий с пикета:


Общий план.


Группа участников акции показывала, что именно происходит сегодня в России.


Получилось весьма реалистично.

На сегодняшнем пикете к нам подходил любопытствовавший милиционер и долго пытался понять, "кто у вас главный" и "кто вас организовывает". Не верил, когда отвечали, что главного, нет и пытался задавать этот вопрос всем присутствовавшим, вдруг кто-то да проговорится. Те же вопросы задают и нашим друзьям в России, только их при этом избивают, душат и травят слезоточивым газом.
Оказывается, существует сила, которую нельзя купить, которую невозможно запугать или обезглавить. Можно только лишь перебить нас до последнего человека. Но и на этот случай у многих из нас заготовлены запасные варианты.

Ахмед Закаев арестован в Варшаве по дороге в прокуратуру, куда шел, чтобы разобраться в претензиях, предъявленными ему ее представителями. Славная традиция предпочтения допроса арестанта беседе со свободным человеком и в Польше, как видим, не иссякла. Арестован по требованию Москвы, обвиняющей его во множестве преступлений. Хотя самый авторитетный советчик по чеченским делам, которому, говорят, Москва якобы доверила независимо править Чечней - Рамзан Кадыров - публично заявлял, что никаких преступлений Закаев не совершал и может спокойно ехать на родину. Да и Москва вела переговоры именно с Закаевым. Когда-то генерал Казанцев, недавно - Дукваха Абдурахманов, председатель кадыровского парламента, на совместной пресс-конференции после переговоров (кстати, и о созыве всемирного конгресса чеченцев) четко сказавший, что прибыл в Лондон, конечно, с благословения руководства России.

К руководству России новых претензий, однако, нет. Оно никогда не связывало себя теми или иными своими поступками и заявлениями. Но всегда держалось основных своих принципов в обхождении с союзниками и противниками, с другими государствами и собственными гражданами, и прежде всего требовало безоговорочной капитуляции, давая понять, что несогласных рано или поздно будут, говоря хорошим русским языком, мочить в сортире! Даже напоказ пойдя на попятный в Катынском деле, оно не предъявило полный список ни погубленных, ни конкретно виновных. Президент и правительство России ведут себя откровенно, а если кто их не понимает и живет фантомами, пусть пеняет на себя, а не болтает потом о русском коварстве.

Другое дело президент и правительство Польши. Господин Туск объяснял, что ордер на арест, выдаваемый Интерполом по требованию любого его участника, и в частности России, для Польши, как участника, обязателен. А дальше все будет по закону, как суд решит, рассмотрев российские обвинения.

Видимо, господин Туск запамятовал, что Польша состоит в Европейском Союзе, и уже в двух его странах, в Дании и Великобритании, суды отклонили российские требования об экстрадиции, а ничего нового Закаев в России совершить не мог, поскольку там уже не бывал. Мало того, в Британии он официально получил убежище. Выходит, что право убежища в одной из стран Евросоюза других его членов ни к чему не обязывает. И это после Лиссабона, обратившего Европейский Союз чуть ли не в единое государство!

Премьер Туск и президент Коморовский хотят по-соседски дружить с Россией. Дело хорошее. С Польшей соседствует ныне лишь отрезанная от России Калининградская область, но и мы дружбе с Польшей будем рады, и поляки знают, что Россия – это не только власти. Но дружба не задается там, где друзья неравноправны. Россию никто на колени не ставил, она встала сама, не сумев оттеснить номенклатуру, губившую ее хозяйство, но ее нужда встать с колен понятна, хотя вместо того чтобы встать, она лишь, крепко выражаясь где-нибудь в Мюнхене, грозит другим. Польша долго стояла на коленях перед Россией, сама выпрямилась, и даже в кризис выстояла, но согласившись с тем, что дружить с Россией можно только в прежней позе, она постепенно получит все прежнее. Лиха беда начало.

Парадокс в том, что премьер Туск и президент Коморовский выступают как либералы и демократы, но к тем, кто еще и сегодня в том положении, в котором Польша была вчера, относятся как самодовольные реакционеры. Не ухватили, что это скажется на их внутренней политике. А даже консервативный президент Качинский не забывал, что Польша не одна на свете, что в одиночку не устоять.

Запретить конгресс чеченцев господин Туск, слава богу, еще не рискнул. Но встревожился прибытием их здравого лидера, желающего мира с Россией, лишь бы та отказалась от условий безоговорочной капитуляции, что не только Чечне, но всему Северному Кавказу, уже погруженному российской политикой в военные действия, позволило бы вздохнуть и наладить нормальные отношения с северным соседом. А вдруг Закаев сорвет безоговорочную капитуляцию? Сидел бы лучше в Лондоне. А не то посидит в Варшаве, пока идет конгресс. Авось России на сей раз его еще не выдадут.

Но уже происшедшее - не частное происшествие. Польша Комаровского и Туска признала, что демократия ей нужна лишь для себя, а спасение утопающих - дело рук самих утопающих. Она капитулирует на особых условиях, то есть отступается от тех, кто тоже хочет независимости и демократии, надеясь зато сохранить их для себя и сама решать свои внутренние дела. Так сказать, финляндизируется. Уверяет, что так приближается к Евросоюзу, а на деле возрождает Варшавский договор.

Официальные заявления СКП по поводу расследования дела о смерти Сергея Магнитского противоречат друг другу и выглядят обескураживающе.

Напомню, что почти год назад после вмешательства президента Дмитрия Медведева СКП был вынужден возбудить по факту гибели Магнитского в СИЗО уголовное дело. Сделано это было весьма неохотно, а потому уж очень «коряво». Уголовное дело было открыто в связи с предполагаемой халатностью работников СИЗО. В таком виде оно было нежизнеспособно, что было очевидно каждому, кто хоть немного был знаком с обстоятельствами дела. Не может быть никакой халатности там, где был ясный и твердый умысел.

Магнитский умер не по «недосмотру», а наоборот, потому что за ним слишком пристально присматривали. Ему совершенно сознательно ухудшали условия содержания, чтобы принудить к даче «нужных» показаний. С этой же целью, когда он заболел, ему стали отказывать в предоставлении адекватного лечения. В общем, этого никто особенно и не скрывал. Решения принимали следователи и оперативники, исполнителями были тюремщики, в том числе в белых халатах.

С самого первого дня расследование напоминало дурной фарс. Это было подобие спектакля, в котором следователь ходит по комнате, где на полу лежит труп с простреленной головой, но он его не замечает, а тщательно осматривает печку на предмет утечки угарного газа, которым, не дай Бог, убитый мог отравиться.

Этому спектаклю положила конец Людмила Алексеева, которая уже в марте 2010 года, не дожидаясь окончания фарса, назвала вещи своими именами: убийц – убийцами, мошенников – мошенниками. Алексеева направила в СКП заявление о возбуждении уголовного дела не столько против исполнительных врачей, сколько против отдававших им приказы следователей. Она, сославшись на результаты работы Московской общественной наблюдательной комиссии, убедительно доказала, что Магнитский был сознательно умерщвлен заинтересованными в его гибели сотрудниками МВД, которые создали для него пыточные условия содержания в СИЗО.

На это заявление ответ по закону должен был быть дан в течение 3 дней. Ответ очень простой – да, основания начать расследование есть, или нет, расследовать здесь нечего. Это пока должно было быть решение о начале расследования, а не само расследование, которое, конечно, может тянуться бог весть сколько. Но это простое решение оказалось СКП не по зубам. Более того, оно ввело всю нашу следственную систему в ступорозное состояние.

Сначала заявление Алексеевой послали так далеко, как только было возможно. Оно оказалось у следователя Следственного отдела по Тверскому району г. Москвы с фамилией Трикуля. Дело это он обернул лихо. Вместо трех дней вышло три месяца, но ведь качественная работа требует много времени...

Следователь отдела СКП Трикуль, получив заявление Людмилы Алексеевой, отправил его на рецензию нескольким авторитетным экспертам, а именно: Олегу Сильченко, Артему Кузнецову и двум его подчиненным, непосредственно задействованным в организации ареста Магнитского. Отзывы были что ни на есть достойные – все вышеуказанные лица вину свою отрицали. Их доводы показались Трикулю столь убедительными, что он в возбуждении дела тут же отказал, сочтя, что расследовать совершенно нечего.

Не успела пресса объявить об отказе в возбуждении уголовного дела по заявлению Людмилы Алексеевой и общество разразиться негодованием, как последовало опровержение, и пресс-служба СКП заявила, что решением руководства это постановление Трикуля отменено.

На этот раз простодушным сотрудникам низового звена доверять не стали, а дело поручили одному из лучших следователей Сергею Голкину в центральном аппарате СКП. Но что может сделать даже самый лучший следователь, если задача поставлена не найти, а закопать поглубже, чтобы никто не отрыл?

У матерого следователя на раздумья ушли те же три месяца, что и у опростоволосившегося Трикуля, но итог оказался тем же - 7 сентября 2010 года глава СКП Бастрыкин заявил в отношении смерти Магнитского, что «учитывая выводы судебно-медицинских экспертов и специалистов Российского кардиологического научно-производственного комплекса минздравсоцразвития о причинах его смерти, нет оснований считать, что она связана с действиями должностных лиц, осуществлявших его уголовное преследование».

Это заявление вызывает очень много вопросов.

Во-первых, как такой вывод можно сделать именно на основании судебно-медицинской экспертизы? В конечном счете все люди умирают от остановки сердца - с этим не поспоришь. Весь вопрос в том, что эту остановку сердца вызвало. Магнитского не лечили, и он вследствие этого умер. Если бы его лечили и содержали в нормальных условиях (хотя бы в таких, как до июля 2009 года, когда его перевели в Бутырку и стали «прессовать»), он был бы жив. Какое отношение имеют выводы судебно-медицинской экспертизы к решению вопроса о том, что Магнитского незаконно арестовали, отказывали в предоставлении лечения, прописанного, между прочим, тюремным врачом, и создавали пыточные условия содержания?

Во-вторых, на экспертизу были направлены результаты вскрытия, проведенного тюремным паталогоанатомом сразу после смерти Магнитского. То есть это была вторичная экспертиза по документам и в рамках вопросов, заданных следователем. Напомню, в повторной независимой экспертизе прокуратура родным Сергея отказала. Что может вообще дать эта псевдоэкспертиза? Она обречена повторить выводы тех, кто делал вскрытие: в этих случаях, что у эксперта «на входе», то у него будет и «на выходе».

В-третьих, и это самое главное, а что собственно стало с заявлением Людмилы Алексеевой? До сих пор внятного ответа на ее заявление нет.

Итак, мы видим, как спланированно заходит в тупик направленное туда умелой рукой дело о халатности. Как и следует ожидать, СКП не находит никакой небрежности в действиях медиков. Это естественно, они ведь бездействовали. В то время как действовали правоохранительные органы. Но именно об этом и писала Алексеева, подавая свое заявление о возбуждении уголовного дела против сотрудников МВД в связи с незаконным арестом, пытками и умышленным убийством Магнитского. СКП продолжает по этому поводу хранить молчание, проверяет – забыла общественность о заявлении Алексеевой или нет. По реакции общества на заявление Бастрыкина - оказывается, не забыла.

Тут же делается шаг назад, и уже 16 сентября 2010 года СКП спешит успокоить тех, у кого оказалась хорошая память абсурдным по своему смыслу заявлением: хотя установлено, что никакой вины врачей и следователей нет, но дело о халатности будет продолжаться и продолжаться.

И снова ни слова о заявлении Алексеевой, год клонится к финалу, а матерые следователи все никак не могут принять решения – открывать или не открывать дело против следователей.

На самом деле все решения давно приняты. Конечно, никто ничего не хочет открывать. Цель у этого следствия одна – дело прикрыть. Но в условиях повышенного общественного мнения и непрекращающейся волны разоблачений сделать это непросто. Вот и вынуждено СКП забрасывать пробные шары, делая взаимоисключающие заявления: то объявит об окончании следствия, то сдаст назад и успокоит общественное мнение.

Расчет на самом деле прост. Это расчет на то, что все рано или поздно начнет забываться, другие трагедии вытеснят из памяти людей гибель Сергея, и тогда можно будет, наконец, свернуть это дело. Это напрасный расчет. Мы не смогли предотвратить смерть Сергея, но мы не дадим умереть этому делу. Никто не будет забыт, и ничто не будет забыто!

1. Объединение - это слово со знаком "плюс". Разнообразный скептицизм по поводу смысла объединения и критика с позиций разборчивости - это, если угодно, второй уровень. На первом уровне спрашивают, почему же вы даже объединиться не можете. Так что по факту объединение - это шаг вперед. Длину шага пока не обсуждаем.

2. Ясно, что мнений по поводу разницы в качествах и достоинствах объединяющихся может быть много. Публичная полемика на эту тему чревата развалом и шагом назад (см. п.1). Внутренняя полемика на эту тему должна исходить из общности интересов.

3. Общность интересов "демкоалиции" - относительное сходство политических взглядов и примерно одинаковые обстоятельства в преддверии предвыборного цикла. Существенно, что все подписанты "коалиционного соглашения" без колебаний идентифицируют себя как "политики", поэтому осознают острую необходимость занять какую-то позицию по отношению к "выборам". (Особняком стоит вопрос о тех, кто политиком себя не считает, - но это тема для отдельного разговора.)

4. В современных российских условиях для оппозиции участие в "выборах" практически невозможно, но этот тезис неочевиден для большинства граждан, порой даже весьма искушенных (например, многих журналистов). Полный отказ от следования процедурам "легальной политики" воспринимается как "несерьезность намерений" - в то же время попытка следовать этим процедурам требует значительных усилий и ресурсов. План, заявленный "демкоалицией", состоит по сути в том, чтобы вскладчину предпринять эту попытку и сделать ее заведомую бессмысленность очевидной для максимально возможного количества людей.

5. Помимо чисто технического смысла (п.4) создание коалиции имеет целью оказание мобилизующего эффекта, разброс прогнозов которого настолько велик, что всерьез рассуждать об этом невозможно. По-моему, следует сосредоточиться на техническом смысле коалиции и не пытаться надувать эту оболочку PR-средствами. 6. Если исходить из того, что коалиция имеет прежде всего технический смысл, то каждая из организаций, вошедших в коалицию, должна сохранять и развивать собственную идентичность. Впрочем, как минимум Касьянов и Немцов об этом уже заявили со всей определенностью.

Дискуссия в ЖЖ

Митинги за освобождение арестованных российских антифашистов пройдут в 16 городах девяти разных стран.

Сегодня, 17 сентября 2010 года, начинаются международные дни действий за освобождение химкинских заложников Алексея Гаскарова и Максима Солопова, арестованных через сутки после демонстрации в Химках 28 июля с.г.

Экологические и социальные активисты в России и странах Западной и Восточной Европы проведут митинги, пикеты, уличные выставки, концерты, перформансы и иные акции как минимум в 16 городах девяти разных стран. События эти намечены перед российскими представительствами, а также в иных публичных местах с одной целью - добиться скорейшего освобождения из-под стражи Алексея Гаскарова и Максима Солопова, на которых российские правоохранительные органы стараются повесить всю вину за провороненную милицией не согласованную с властями демонстрацию анархистов и антифа в защиту Химкинского леса 28 июля.

17 сентября митингующие будут требовать освобождения Гаскарова и Солопова перед российскими посольствами в Копенгагене (с 10 до 12 часов) и в Стокгольме (с 15 до 16.30).

18 сентября эстафету подхватывают немецкие города Бохум и Дюссельдорф, а также древняя польская столица Краков.

19 сентября, в воскресенье, акции за освобождение химкинских заложников пройдут в Иркутске, Москве, Париже, Петербурге, Петрозаводске и Тюмени.

20 сентября в семь вечера снова выступает Париж, а через полчаса начинается митинг в Гамбурге.

Даты акций солидарности, намеченных в Афинах, Будапеште, Мехико и Уфе, пока уточняются.

Уличные протесты, а также отправка факсов в российские инстанции проводятся по призыву Кампании за освобождение химкинских заложников и сайта khimkibattle.org.

Вчера в Сети появились видеоролики, в которых мастера культуры выражают поддержку требованиям скорейшего освобождения арестованных. Так, директор московского книжного магазина "Фаланстер", известного широким выбором интеллектуальной литературы, назвал арест Алексея Гаскарова и Максима Солопова глупостью, если не преступлением, а вокалистка электроклэш-группы "Барто" Мария Любичева, констатируя, что властям наплевать на мнение граждан, все-таки полагает, что есть случаи, когда надо проявлять свою гражданскую позицию, и митинги - подходящая форма для этого.

О намерении принять участие в московском митинге за освобождение Гаскарова и Солопова заявил сайту вокалист панк-группы "Тараканы!" Дмитрий "Сид" Спирин; на питерский митинг собираются пойти такие известные музыканты, как Михаил Борзыкин, Евгений Федоров и Вадим Курылев.

Начало акции в Петербурге намечено на 13 часов 19 сентября в саду Чернышевского. В Москве митинг согласован с 16 до 18 часов возле памятника Грибоедову у метро "Чистые пруды" - также в это воскресенье, 19 сентября.

Напомним, что 28 июля 2010 года перед зданием администрации в подмосковном городе Химки больше 200 молодых антифашистов и анархистов провели спонтанную демонстрацию в защиту Химкинского леса, который в те дни вырубали для нужд большого бизнеса. Акция, в ходе которой было разбито несколько окон, получила широкий общественный резонанс. А власти ответили репрессиями. На следующий день после акции были арестованы два известных общественных активиста - Алексей Гаскаров и Максим Солопов. Им грозит до семи лет тюрьмы за хулиганство, хотя нет доказательств их причастности к незаконным действиям. Таким образом, Солопов и Гаскаров стали еще новыми жертвами химкинских властей и крупного бизнеса - заказчиков зверского избиения главного редактора "Химкинской правды" Михаила Бекетова и верстальщика другой оппозиционной газеты Сергея Протазанова, нападений нанятых футбольных хулиганов на защитников Химкинского леса, арестов и бесконечного давления на Евгению Чирикову и других активистов... Продолжается милицейская охота и на участников антифашистского движения, как имевших, так и не имевших никакого отношения к химкинскому инциденту. При облавах в разных городах страны были задержаны и допрошены более 400 человек; известно минимум о трех случаях фиксации побоев после общения молодых людей с милицией и подачи ими жалоб в Генеральную прокуратуру.

То, что написала Латынина о Сутягине – и в августе, и сегодня, – это какая-то работа, которую она должна выполнить, некая миссия. Почему-то она решила, что Сутягин – это такой оборотень от науки, она его даже ученым никогда не называет, называет аналитиком. Но это ее дело, и в общем-то суть не в этом.

Чаще всего, говоря об этом деле, ссылаются на материалы первого судебного процесса по делу Игоря Сутягина. Это материалы Калужского областного суда и, самое главное, определение Калужского областного суда. Других материалов нет.

Приговор по делу Сутягина имеет гриф "секретно" вопреки всем законам. Кстати, приговор Данилова имеет такой же гриф. То есть начиная с этих процессов суды стали по требованию ФСБ ставить гриф секретности на приговоры, хотя закон гласит, что приговор является открытым документом. Они дают открытый документ, но только с резолютивной частью, где есть некая преамбула, в которой как-то вскользь сказано, о чем вообще идет речь.

Главный минус определения Калужского областного суда состоит в том, что на основании его содержания резюме может быть только одно – оправдать Сутягина в связи с отсутствием доказательств вины. Но судья Гусев, который вел это дело, не написал этого, а написал другое: «В связи с тем, что серьезно нарушены права Сутягина, отправить дело на дополнительное расследование, а Сутягина оставить под стражей». Я считаю, что он все-таки совершил подвиг, потому что примерно 30 страниц его текста говорят о том, что никакого обоснованного обвинения и никаких доказательств вины Сутягина не существует.

Сутягин работал с Alternative Futures - ну и что? Кто не работает сегодня с иностранными партнерами? Да все работают. Утверждение Латыниной о том, что «Институт США и Канады – серая зона», - это вообще глупость, потому что Институт США и Канады создавался как организация, которая будет работать в области исследования российско-американских отношений на основе открытых материалов. И хотя этот институт всегда опекался большой армией гебешников, тем не менее он работал всегда с открытыми материалами.

Сутягин - ученый очень хорошего уровня, у него великолепная память. Я занимаюсь наукой три десятка лет с лишним, я знаю, как это делается чисто методологически. Так вот что я вам скажу: откройте книгу Сутягина «Стратегическое ядерное вооружение России», и вы увидите, что по каждой декларации, по каждому разделу там много страниц ссылок на источник – откуда взята информация, где и когда указанные сведения публиковались.

Весь первый процесс ни гебешники, ни кто-либо другой ничего не смогли сделать. А во втором процессе в состав присяжных были внедрены сотрудники спецслужб. Для чего? Если Сутягин шпион, положите на стол доказательства, и весь разговор закончится, и вся общественность замолчит. Но никто за эти десять лет на стол не положил доказательств вины Сутягина.

В Калужском областном суде выступал эксперт, сотрудник ФСБ. Его задача состояла в том, чтобы посмотреть на материалы дела и сказать, является ли Alternative Futures какой-то структурой каких-то спецслужб. Вот что почти буквально он ответил: «На основании имеющихся материалов можно предположить, что Alternative Futures является подразделением американской военной разведки». Ключевое слово здесь «можно предположить». 15 лет за предположения? Это разве доказательства? Это же смешно!

Почему все так уцепились за эту фирму? Да потому что, если она является подразделением американской военной разведки (а американская военная разведка не занимается агентурными делами), тогда можно Сутягину что-то вменять. Но никто же не доказал, что это подразделение хоть какой-нибудь разведки. Но даже и кроме этого нужно обязательно привести какие-то доказательства вины. Ни одного доказательства не было приведено.

А то, что сделала Марина Комарова – судья во втором процессе, в Московском городском суде, – так это просто ни в какие ворота, ни в какие рамки. Там суда вообще не было – сплошная абсурдная ситуация. Не было никаких доказательств того, что Сутягин занимался шпионской деятельностью. Все дело было построено на том, что рассказал гебешникам сам Сутягин. А он просто рассказал о том, чем он занимался на протяжении нескольких лет, ничего не скрывал, не считал нужным скрывать. А как они интерпретируют сказанное? Могу привести пример. Это не беседа Сутягина, это другая беседа.

- Скажите, вы встречались с Н.?
- Да, я встречался с Н., мы ходили с ним в ресторан.

В протоколе пишут: «Да, я встречался с агентом такой-то разведки Н. и ходил с ним в ресторан». Против лома нет приема, понимаете? У них в руках карандаш и бумага, и пишут они все что хотят.

Все рассуждения Латыниной о том, что Игорь преподавал офицерам и мог у них выяснить какие-то секретные сведения, - это все глупости. Когда она говорит, что он был фанатом атомоходов, – это тоже глупости. Если бы он был фанатом атомоходов, любил бы эти подводные лодки, ему нужно было бы написать записочку в военкомат: «Хочу служить на подводных лодках, я физик». И через год, пройдя подготовку в Обнинском центре, он бы носил погоны и служил на лодках.

Что касается наличия неких «секретных сведений», о которых пишет Подрабинек, то здесь есть два аспекта.

Часть первая. Судья Калужского областного суда пишет (цитирую по памяти): «В обвинительном заключении некоторые эпизоды отнесены экспертами к категории секретных, однако другие эксперты, рассматривающие те же эпизоды, говорят, что они не являются секретными и сведения по ним могут быть получены из открытых источников». Так каким образом установлена секретность сведений? Секретно или несекретно? Не бывает так – то ли секретно, то ли нет. В деле есть заключения и о том, что сведения секретны, и о том, что несекретны. Разные эксперты по-разному их оценивали. Но не это главное. Главное, что источниками информации, о которой шел спор, были опубликованные открытые материалы. Вот о чем речь.

Часть вторая. Если что-то опубликовано в открытой печати, то уже не имеет никакого значения, секретно оно или не секретно.

Вот, к примеру, я в данный момент не имею допуска к закрытым материалам, но когда-то имел. Есть закон о государственной тайне, есть указ президента о том, что может быть засекречено, и есть еще ведомственные акты. В каждом ведомстве есть перечень сведений, составляющих государственную тайну, и этот перечень является секретным. Когда я имел допуск, мне выдавали этот перечень, я его читал и расписывался. И вот тогда я нес ответственность за разглашение того, что в этом перечне имеется.

Сутягин не имел допуска к закрытой информации, нигде не мог подписать документ, что несет ответственность за разглашение. А самое главное – он не знал содержательно, что же туда входит, что является секретным, а что не является, и он не обязан этого знать. Он ориентировался на открытые материалы, брал информацию из различных военных изданий, начиная от газет «Красная звезда», «Авиация» и так далее. Это уже было опубликовано!

Сутягин цитировал того, кто опубликовал материал. Почему же человек, опубликовавший статью, если она содержит секретные сведения, не сидел рядом с Сутягиным? Нельзя судить за цитирование открытых материалов, даже если они совершенно секретные, какой бы секретностью они ни обладали. Нельзя, потому что это уже открытый материал. Кто его опубликовал, почему опубликовал, сознательно или несознательно, по ошибке – надо разбираться. Но Сутягин опирался только на открытые материалы, это можно сказать совершенно твердо. Потому что он не имел допуска и доступа к закрытым материалам.

Вот некто Аверкиев еще десять лет назад сказал, что, хоть и много дали Сутягину, но все равно нельзя было публиковать такие сведения. Что значит нельзя публиковать? Откуда это абсолютно совковое суждение? Нельзя же так! Особенно если человек считает себя гражданским активистом и правозащитником. Есть же какие-то пределы этого маразма.

Подводя итог, хочу сказать, что Латынина совершенно негодными средствами взялась за Сутягина. То, что подключился Подрабинек, меня очень сильно огорчает, очень сильно. И печально, что журналисты никак не могут остановиться и продолжают всю эту историю.

Игорь должен сесть и написать все сам, ведь он носитель материала. Это должна быть книга, ее автор – обвиняемый, отсидевший десять лет по сфабрикованному делу человек. Он знает все, а самое главное – он специалист в своей области. Он должен написать подробнейшим образом, рассказать в деталях, как им получалась информация и как следователи писали свои бумаги.

Ведь дело сфабрикованное, а это является уголовным преступлением! В первом процессе было 106 пунктов обвинения. 101 потом сняли. Это что такое? На каком основании? Ведь они же хотели его посадить за 106 пунктов, притащили это в суд. Слава богу, попался судья Гусев, который 101 пункт снял. А если бы сидела Комарова? Она бы проштамповала все 106 пунктов, и будьте здоровы – 20 лет.

Есть еще одна маленькая деталь. Прокурор в первом процессе, при 106 пунктах просил для Сутягина 14 лет. Потом, когда 101 пункт убрали, прокурор на втором процессе просил для Сутягина больше – 17 лет. А наш замечательный суд дал 15 лет – то есть больше, чем просил за 106 пунктов калужский прокурор. Занятная арифметика.

Психологически я понимаю то, что Игорь замолчал. Он вырвался из этой клетки, он обалдевший совершенно. Но тем не менее, когда на него наезжают, почему бы не ответить? При том, что, насколько я понимаю, импульс для этих наездов обычно исходит из вполне определенной точки Москвы.

15 сентября в Горбачев-фонде была основана новая общественная инициатива – форум «Гражданский диалог». За последние 10 лет таких объединений было создано уже немало – «Всероссийский гражданский конгресс», «Другая Россия» и т.п. Все они если не развалились, то во всяком случае не дали серьезного качественного усиления ни гражданского общества, ни оппозиции.

Пока политические, гражданские организации и группы гораздо более успешно сотрудничают и объединяются ситуативно, не обременяя себя попытками добиться организационного единства.

СМИ отреагировали на общественное начинание вяло, а многие не отреагировали вовсе, несмотря на то что фигура М.С. Горбачева, выступившего инициатором, привлекает внимание по определению. Это неудивительно – слишком много таких объединений уже создавалось, еще несколько создается параллельно буквально в эти же дни.

Причины, толкающие сегодня на создание новых сущностей, понятны. В стране стал заметен некоторый рост общественной активности. В этом году гражданское общество несколько раз заставляло государство услышать или хотя бы прислушаться к своим требованиям (Химкинский лес, скандал с портретами Сталина в Москве). Многим хочется закрепить успех, усилить результат, а кому-то и «оседлать волну», «возглавить и повести»…

Я уверен, что предпосылки для того, чтобы объединиться и сразу начать действовать, отсутствуют – нет ни лидеров (хотя многие считают себя таковыми), ни готовности поступаться амбициями ради общего дела, ни сплоченности, ни общих среднесрочных целей (общие слова - свобода, демократия - тут не в счет).

Однако при всем скептическом отношении к такого рода начинаниям мне импонирует слово «диалог», вынесенное в название нового форума. Вопрос только один - диалог кого с кем и о чем?

Если присмотреться к успешным гражданским «кейсам» последнего времени, то во всех случаях мы имеем дело с формированием сильного общественного мнения (или, другими словами, с возникновением резонанса в обществе и СМИ) вокруг актуальных проблем. Стратегия-31 стала общественной темой после того, как о свободе собираться «мирно и без оружия» заговорили за пределами правозащитной и оппозиционной тусовки (например, в журнале «Сноб»). На приостановку вырубки Химкинского леса безусловно повлиял концерт на Пушкинской площади и поддержка Юрия Шевчука со стороны Боно. То есть чтобы общественный протест обрел силу, к нему должны присоединиться представители разных социальных, общественных групп, активисты разных идеологических направлений и даже разных стран.

Однако для возникновения подобного взаимодействия нужен диалог. Представляется, что в содействии такому диалогу организованные усилия как раз могут быть успешны.

Наше общество все еще атомизировано и раздроблено. Мне кажется, что многие пытаются перескакивать фазу диалога и немедленно создать «гражданский фронт». Такая поспешность обречена на провал. «Гражданские фронты» конца 1980-х возникали на почве, удобренной многолетним самиздатско-кухонным обсуждением. Сегодня нам доступны более технологичные методы общественного диалога (есть конференц-залы, СМИ, Интернет). Но перескакивать эту фазу нельзя - как бы ни был неприятен нынешний общественно-политический климат, как бы ни был близок очередной «электоральный цикл».

Поэтому если задачей «Гражданского диалога» станет создание такого диалогового (пардон за тавтологию) пространства – не только экспертного, а именно гражданского, – у него есть будущее.