На современной войне есть такой термин – friendly fire («дружественный огонь»). Это когда артиллерия из-за недолета или перелета палит по позициям своих. Или когда бомбардировщики по ошибке сбрасывают бомбы на уже отвоеванную союзниками высоту, как это бывало между британцами и американцами в Ираке. Для нас же более привычный термин - "огонь по своим". И хоть огонь этот считается «дружественным», он все же остается огнем. И жжет, не разбирая, где свои, а где чужие.

С фестивалем неигрового кино «Россия» меня связывают долгие годы и множество приятных воспоминаний. Он возник в Екатеринбурге на излете 80-х, в разгар перестройки, и сразу стал главной смотровой площадкой российского документального кино. Остается таковой и доныне – более представительного и авторитетного кинофорума в нашей стране нет. Мои фильмы не раз участвовали в его программах – и в конкурсе, и в информационных показах. Я принимал участие в его работе и как член жюри основного конкурса. Знаю и дружу с его организаторами и устроителями. Ценю их усилия, результатом которых являются переполненные зрителями залы всех фестивальных показов, что остается абсолютно уникальным и делает Екатеринбург своеобразной столицей нашей кинодокументалистики.

Вот что написано на главной странице фестивального сайта

Фестиваль «Россия» проводится ежегодно с 1988 года и является самым представительным форумом документального кино на территории постсоветского пространства... Фестиваль не имеет тематической направленности. Главный критерий отбора фильмов – художественный уровень.

В общем, когда весной этого года был закончен монтаж моего фильма «Любите меня, пожалуйста», первые диски я отнес в наш Союз кинематографистов - московским отборщикам этого фестиваля. Пока шло лето, фильм жил своей судьбой – был показан на фестивалях в Киеве(специальное событие) и в Петербурге, в международном конкурсе «Послания к человеку». Фильм получил множество откликов в прессе и в Интернете, что легко можно проверить, набрав его название в любом поисковике. Он приглашен на ряд зарубежных фестивалей – в Польшу, Чехию, США, Германию. Ближайший показ состоится в октябре в официальной программе фестиваля в Лейпциге – одного из самых представительных зарубежных киносмотров. Причем устроители попросили у меня разрешение на трехкратный показ и уже номинировали его на престижную премию имени Фридриха Эберта.

К чему я все это? К тому, что, к сожалению, художественный уровень моего фильма не дотянул, увы, до высокой планки, заданной в этом году московскими отборщиками фестиваля «Россия». Ни в основной конкурс, ни во внеконкурсную программу, ни вообще ни для какого показа фильм этот не взяли.

Должен честно признаться: узнав о таком решении отборочной комиссии, я испытал вполне ощутимое «дежавю». Ровно тоже самое было ровно четыре года назад, когда ровно те же люди забраковали и отвергли мой низкохудожественный фильм «Александр Аскольдов. Судьба комиссара». Я тогда обратился через их голову к президенту и директору фестиваля Георгию Негашеву, который своей властью поставил фильм в конкурсную программу. В результате жюри под председательством Александра Митты присудило моему фильму Гран-При фестиваля. Тем самым этот фильм был признан лучшим неигровым фильмом 2006 года. Нравится это кому-то или нет, но так случилось.

Что же произошло в этом году, спросите вы. Могу только поделиться своими догадками. В фильме идет речь о судьбе Насти Бабуровой, журналистке «Новой газеты», расстрелянной 19 января 2009 года вместе с адвокатом Станиславом Маркеловым. Они были убиты русскими нацистами, суд над которыми начнется этой осенью. В фильме использованы видео- и фотоматериалы с неонацистских сайтов. Кроме того, в фильме звучат нелицеприятные высказывания родителей Насти Бабуровой по адресу нынешних руководителей России. В фильме показаны без всяких прикрас жестокие разгоны властью антифашистских митингов зимой нынешнего года. Наконец, в фильме прямо говорится о том, что рост неонацизма в России точно совпадает с приходом к власти сил, правящих нами последнее десятилетие.

Ничего особенно нового, возможно, не сказано. Фильм направления далеко не «артхауcного», скорее это политическая публицистика. Признаюсь, меня не удивил отказ российских телеканалов показать этот фильм, я этого и ожидал.

Меня поразило решение моих коллег и друзей не показывать его в рамках Открытого фестиваля «Россия».

Знаете, за 25 лет работы в документальном кино я был и сценаристом, и редактором, и режиссером, и даже продюсером разного рода фильмов. Я сталкивался с тупой и часто логически необъяснимой советской цензурой. Я сталкивался с диктатом заказчиков, вкладывающих свои деньги в кино для продвижения собственных интересов. Я сталкивался с требованиями теленачальников, у которых на ночной тумбочке последние сводки рейтингов вместо Библии.

Но я никогда не осуждал их. Я понимал, хоть и не разделял, их мотивы. А поступал по-разному – иногда шел на компромиссы, иногда уходил с проекта. Последний раз я громко хлопнул дверью в программе «Острова», когда ее руководитель, в прошлом яростный «перестройщик» Виталий Трояновский лично вырезал из моего фильма о Льве Копелеве большой и важный эпизод, заменив его нейтральным материалом, озвученным его собственными комментариями. Это был для меня новый опыт. То, что было недопустимым даже в драконовские советские времена, стало нормой в путинские. Позже я выяснил, что теленачальство и не думало требовать от него никаких купюр. Начальство на нашем ТВ всегда «главный европеец». Рабская инициатива поработать ножницами возгоняется из азиатского подобострастия снизу – не дай бог чем-нибудь не угодить бессмертной «княгине Марье Алексевне». Сработало чутье на «дух нового времени». Надобно теперь его постоянно улавливать. И держать нос по ветру. И – тренировать, тренировать, тренировать нюх.

Думаю, что этим же нюхом продиктовано и нынешнее решение отборочной комиссии. Я прекрасно знаю этих людей, как и они меня. Могу вас твердо заверить, что никакое начальство ничего им не приказывало. Начальству вообще нет никакого дела до каких бы то ни было показов – кроме тех, которыми они самолично рулят на главных телеканалах. Стало быть, никаких официальных мотивов отказа у наших друзей-отборщиков, помимо «маловысокохудожественности» отбираемых произведений, просто нет и быть не может. Приходится на этом помириться. И утешаться тем, что и НТВ ведь тоже закрывали не по цензурным соображениям, а из-за спора хозяйствующих субъектов.

Вообще, на мой взгляд, фестиваль «Россия» в последние годы утрачивает свою исторически сложившуюся репутацию бескомпромиссного и политически острого форума, каким он помнится в былые годы. Выскажу предположение, что с определенного времени он стал заложником московских членов своей отборочной комиссии с их столично отточенным нюхом. Подтверждения тому нахожу в письмах из Екатеринбурга, где устроители фестиваля выразили мне свое сожаление по поводу такого политкорректного решения отборщиков.

Читая это обращение, кто-то, возможно, решит, что мною движет «типа обида» или уязвленное самолюбие. Вы знаете, честно скажу – нет. Хотите знать почему?

Леонид Радзиховский после недавнего оправдания полковника Квачкова предсказал России два наиболее вероятных сценария развития: первый — свободные выборы с гарантированной победой радикальных националистов, второй — победа тех же националистов в результате революции, после долгого стагнационного гниения, начало которого мы наблюдаем с приходом к власти Путина с компанией. Комментируя Радзиховского, Дмитрий Быков во многом с ним соглашается:

Россия прошла все соблазны кроме коричневого, и он вполне актуален. Других идей, способных увлечь массу, сегодня попросту нет, а критический потенциал копится и сегодня-завтра сдетонирует, заставляя покупаться — в который раз! — на простейшую разводку: благословим власть, ибо она штыками своими охраняет нас от худшего (читай: от народа). Нельзя не видеть, что одной-то рукой она ограждает, но другой натравливает; что народный бунт, от которого она нас якобы бережет, ею же инспирируется. Сохранение такой конфигурации власти (якобы «охраняющей штыками») гарантированно приведет к взрыву зверства, что мы один раз уже видели.

Именно об этом я думал, работая над фильмом о двух светлых людях, пули для которых были отлиты в нынешнем нацистском подполье. И о других, числом почти сто, которых убили неонацисты только в прошлом году. И о следующих, которым эти пули пока еще только отливают.

Впрочем, эти темы оказались малоинтересны Открытому фестивалю «Россия». Для фильма о масштабах русского неонацизма он оказался закрытым.

И последнее. В эти дни отмечается 80-летие большого мыслителя и философа Мераба Мамардашвили. Помню, он говорил нам, студентам:

Усилие не есть намерение его сделать. Поступок не есть намерение его совершить. Намерение чести не есть честь.

В последние годы я стал замечать, что многим моим друзьям-знакомым становится все трудней различать эту зыбкую границу. Иные перестают имитировать даже сами намерения. И по «высоким эстетическим соображениям», а на самом деле из банальной личной трусости открывают дружественный огонь дружественной цензуры.