Виктория Ломаско, Антон Николаев. Запретное искусство. С-Пб, Бумкнига, 2011, 156 с.

22 ноября в книжном магазине «Гилея» на Тверском бульваре состоится презентация нашей книги (по ссылке можно скачать пдф) «Запретное искусство», выпущенной петербургским издательством «Бумкнига». Начало в 19.00.

Книга сделана в жанре графического судебного репортажа и рассказывает об уголовном процессе над организаторами выставки «Запретное искусство-2006» Андреем Ерофеевым и Юрием Самодуровым. Процесс был инициирован ультраконсервативным движением «Народный собор».

Фрагмент из тогда еще готовившейся книги (глава «Свидетели защиты наносят ответный удар») был номинирован на премию Кандинского в 2010 году.

Книга получила хорошие отзывы прессы. Так, журнал «Роллинг Стоун» дал ей оценку 4,5 балла из 5.

В презентации будут участвовать российско-израильский социолог д-р Алек Эпштейн и медиа-активист Олег Васильев, авторы книги «Полиция мыслей» о художественной цензуре в современной России. Будет обсуждаться давление на художественное сообщество со стороны государства, в том числе недавнее заключение под стражу медиа-художника Дмитрия Путенихина (Матвея Крылова), которое авторы считают незаконным.

Об авторах:
Виктория Ломаско - московская художница, работающая в жанре социального и документального комикса. Она известна комиксами о судах над Михаилом Бекетовым, Сергей Мохнаткиным, Михаилом Ходорковским в соавторстве с Антоном Николаевым. На четвертой Московской биеннале Ломаско представила проект, рассказывающий о том, как она учила рисовать воспитанников Можайской детской колонии.
Антон Николаев - куратор выставок современного искусства, художник, журналист, социальный активист. Основатель арт-группы "Бомбилы", автор/соавтор нескольких книг графики, нескольких десятков короткометражных видеофильмов.

Председателю Законодательного Собрания Санкт-Петербурга
Тюльпанову Вадиму Альбертовичу

Губернатору Санкт-Петербурга
Полтавченко Георгию Сергеевичу

Уполномоченному по правам человека в Российской Федерации
Лукину Владимиру Петровичу

Уполномоченному по правам человека в Санкт-Петербурге
Козыреву Алексею Сергеевичу

Уважаемые господа,

16 ноября Законодательное Собрание Санкт-Петербурга приняло в первом чтении Закон о внесении изменений в Закон Санкт-Петербурга "Об административных правонарушениях в Санкт-Петербурге". Данный закон предполагает введение административной ответственности в форме штрафа за «публичные действия, направленные на пропаганду мужеложства, лесбиянства, бисексуализма, трансгендерности среди несовершеннолетних» - ст. 7.1.

Обращаем ваше внимание на то, что в случае принятия данный закон будет противоречить целому ряду международных документов по правам человека, ратифицированных Российской Федерацией, а также обязательствам Российской Федерации перед международным сообществом.

Так, в докладе «Дискриминация по признакам сексуальной ориентации и гендерной идентичности в Европе», опубликованном Комиссаром по правам человека в 2011 году, попытки принятия законов о запрете «пропаганды гомосексуализма» отмечены как явное несоответствие положениям Конвенции о защите прав человека и основных свобод, а государствам рекомендовано «уважать действительное право на свободу выражения мнений путем обеспечения возможности получать и передавать информацию по вопросам, касающимся сексуальной ориентации и гендерной идентичности в любой форме выражения, включая прессу, публикации, устные или письменные заявления, искусство или иные СМИ. Необходимо отменить любые дискриминационные положения, переносящие в разряд противозаконных распространение фактической информации о сексуальной ориентации и гендерной идентичности». [Выделено нами.] (Discrimination on grounds of sexual orientation and gender identity in Europe. Council of Europe. June, 2011. P. 13, 76).

(Читать целиком)

Это копеечные штрафы (введенные новым законом за пропаганду гомосексуализма. - Ред.). Мы скоро вымрем с такой "борьбой". Что такое для педофила 3000 рублей, когда они поддерживаются мировыми сообществами? Только уголовная ответственность. В том числе и в отношении СМИ, которые на первых полосах газет пишут "гей, славяне", а внутри газеты про гей-парад.

...В Германии давно поняли, что идет вымирание нации. А у нас в день города по всему Петербургу висит лицо Петра Первого и яркая радуга. Какая радуга, когда это мировой символ геев? А у нас по всему городу то детский сад "Радуга", аптека "Радуга". Все радуемся. Скоро дорадуемся так, что вымрем.

Ссылка

Что ждет фотографа Илью Варламова, который неудачно выразился в Твиттере об Аллахе Рамзана Кадырова? Оскорблены религиозные чуйства! Не знаю, какая уж она там "вся мусульманская", но по крайней мере влюбленная в своего "главу" чеченская общественность негодует и пишет письма "Прокурору/Начальнику". Прозрачно намекает, что если с известным блогером не поступят "по Закону", это приведет "к насилию".

Я буддист и солидарен со всеми религиозными (и нерелигиозными) чувствами. И в то же время мои чувства в смятении. Мне по-настоящему страшно за "Одуванчика".

Я не знаю, насколько он оппозиционер. Наверно, не очень большой, если Василий Якеменко его на премию "Прорыв" представлял. Да, у него есть блог на "Эхе Москвы". Да, за свободу фотографировать в общественных местах борется. Да, на митинги несогласных ходит, и честно снимает все на фотокамеру, и от полицейских не раз получал. Но, если верить Википедии, этот "молодой российский миллионер" принял предложение войти в журналистский пул Путина и даже называется его "личным блогером". Малоприятно, даже в порядке "эксперимента", как оправдывается Илья.

И все-таки даже его достала циничность Володиного другана, позволившего себе употребить священное имя всуе, объясняя, откуда деньги берет на строительство в Чечне. Наши с вами, налогоплательщиков, деньги. Именно так я объясняю себе мат Варламова в адрес Аллаха. Даже в приватном Твиттере у него не хватило смелости прямым текстом послать самого Рамзана - но и так все понятно.

А еще мне хочется ответить инициатору "антиисламофобской" кампании Берсану Заитову с ЖЖ-СМИ VAINAH'S VERAS, упрекнувшего Илью в том, что он молчал, когда на "его налоги" федералы бомбили Чечню. В 94-м Илье было 10 лет, в 2000-м - 16. Налогов Варламов тогда еще не платил. Время пролетело быстро. Растут поколения, которые не вспомнят о "гордом свободолюбивом народе" - народе Шамиля, Джохара и Аслана.

Теперь его представляет Рамзан. К сожалению, это факт. И лучше бы поклонникам Рамзана не ссылаться на времена Джохара и Аслана. А то сразу видна разница. Даже таким не-оппозиционерам, как Илья.

«Господи, зачем я журналист?» - написала на страничке в Фейсбуке Ксения Ларина. Это было в тот день, когда мы с ней и другими коллегами находились на фестивале в Болдине и, слушая и исполняя Пушкина со знаменитой веранды, вдруг узнали о выдвижении В.В. Путина в президенты.

Этот вопрос я сама повторяю уже давно, но никогда раньше так часто и с такой, наверное, обреченностью. Сейчас уже мало сказать, что профессия измельчала или умирает. Нет, все выглядит гораздо страшнее и жальче. Помните последнюю серию «Гарри Поттера» и отвратительное, скользкое, скорчившееся на земле существо, оставшееся от Волан-де-Морта? Выпотрошенный, опустошенный, обессиленный, вызывающий и гадливость и подобие жалости одновременно.

Недавно я по просьбе одной довольно известной компании записывала шуточный выпуск новостей к ее юбилею. Надо было провести небольшой опрос на улице: спросить у прохожих, за кого они будут голосовать, чтобы потом подклеить другие вопросы. Никакой, конечно, политики, все было более чем невинно, для внутреннего пользования. Так вот, девочки, которые пошли на улицу с камерой, вернулись в шоке. Люди буквально убегали от них, прячась по кустам в самом прямом смысле слова. Те же, кого удавалось поймать перепуганными насмерть, начинали твердить: «Я скажу все что надо, все что надо...» Или с ужасом спрашивали: «Мне за это ничего не будет?»

А я помню, как, начиная работать корреспондентом 11 лет назад, выходила снимать опросы – на улице очередь выстраивалась, все хотели высказаться.

СМИ уже давно пора расшифровать по-другому: Страх Массовой Информации. Боятся журналистов – но не потому, что они говорят правду, а потому что просто противно, как от тараканов. Потому что могут переврать, подставить, представиться не той телекомпанией, вклеить слова совсем в другую передачу и т.д. Боятся сами журналисты. Причем страх этот уже так врос в них, что они его не чувствуют. «Кожа, в которой я живу».

Я, например, больше чем уверена, что Прилепина не пустили в эфир не по звонку сверху (могу, конечно, ошибаться), а просто из соображений «как бы чего не вышло». Страх включается раньше разума. Мне трудно представить, что бы я чувствовала, окажись я на месте ведущей, которую вот так заставили заменить гостя. Просто даже дико это вообразить, умерла со стыда, наверное, в лучшем случае. Но очень многим кажется дикостью как раз моя рефлексия.

Именно поэтому искренность в нашей профессии, особенно на телевидении, воспринимается в последнее время как признак либо легкого сумасшествия, либо удачно замаскированной конъюнктурности. История, которая произошла со мной недавно и к которой я подбираюсь, собственно, и побудила меня все это написать.

Примерно месяц назад мне позвонили с телеканала «Культура». Пригласили в новое утреннее шоу (оно стартовало 26 сентября). «Ведение одиночное или в паре?» - спросила я. «Бог с вами, какие пары, мы одного-то найти не можем. На рынке катастрофическая ситуация, приличных ведущих нет вообще, полгода ищем». Меня этот пассаж повеселил. Я сразу вспомнила нескольких «приличных» ведущих, которые уже давно обретаются только на радио или ведут ток-шоу в Интернете, но на центральные каналы их почему-то не зовут...

Ладно. Прихожу на «Культуру», беседуем в кабинете. «Вы знаете, - признается мне теленачальник, - ваша фамилия вообще-то возникла сразу, но потом мы ее отмели. Мы нашли ваше выступление на "Гранях"».

Тут надо сделать лирическое отступление и сообщить о том, что для проекта "Грани-ТВ" я записывала, как и многие другие журналисты и не только, небольшой монолог на свободную тему. Это было еще четыре года назад, перед предыдущими выборами. В этом ролике, который действительно оказался всюду растиражирован, я всего-то и говорю, что журналисту надо иметь свое мнение и не бояться его отстаивать. Не призываю к свержению строя, не обзываюсь на президента или премьера. Нет, только говорю: «Не бейте себя по рукам!»

«Вы понимаете, - продолжает мой собеседник, - для них тут это важно. Как вас в прямой эфир ставить, если вы можете в любой момент что угодно сказать?» За этим следует убийственное признание: «Но мы так уже долго ищем, что, наверное, согласны и на это».

Конечно, через две недели мне позвонили и очень вежливо сообщили, что моя кандидатура все-таки не утверждена. Но только по гендерному признаку! Взяли одних мужчин. На этих мужчин с женскими именами и фамилиями вы можете полюбоваться теперь в эфире канала «Культура».

Чуть не забыла главное. Когда зашел разговор о "Гранях", мой собеседник произнес коронную фразу: «Жаль, это нельзя стереть!»

Они там думают, что такие вещи пишутся в бреду или для пресловутого пиара, а потом память легко чистится. Но я и сейчас готова повторить свой монолог слово в слово.

В субботу в своей программе на "Эхе Москвы" Юлия Латынина в который уж раз вдалбливала нам всем в головы неразумные наши свою заклятую правду о том, что взрывали наши дома исламские террористы, что все, кто подозревает в этом чекистов (я, например), - сплошь маргиналы, идиоты, одним словом – «демшиза». Но к этому я уже привык и не обратил бы внимания, если бы не новый поворот в ее выступлении. Вот как завершила Ю. Л. свою передачу:

"Еще раз повторяю: как ничего не известно? Все известно! От мельчайших подробностей взрыва в Буйнакске до рассказа о том, кто у кого брал пошивочную машинку, чтобы зашивать мешки с сахаром...
...Я хочу закончить тем, что террористическая война против России продолжается... И, возможно, Россия была не права, что она не реагировала. Но суть в том, что она не реагировала, пока экстремисты не взорвали дома в Москве... И сторонники теории заговоров могут считать, что всякое дерьмо сгодится, лишь бы замазать им Путина, и чем гуще, тем лучше. У меня за Путина душа не болит. Но Путин – не Россия. Путин уйдет, а Россия останется. Это нашу Россию взрывают. Взрывают нас. А потом говорят, что мы взорвали себя сами. И когда Литвиненко с Фельштинским едут на встречу с Гочияевым, который скрывается в Панкиси, это называется двумя фразами – измена Родине и сотрудничество с международным терроризмом... И повторять за исламистами по глупости или из маргинального тщеславия – это значит быть полезными идиотами. А нарочно лгать о том, что подставили невинного бизнесмена Гочияева, о том, что мы до сих пор ничего не знаем о взрывах, это значит быть союзником террористов. Это значит деланье джихада руками противников Путина. Я думаю, что достойным противникам Путина есть чем заняться, кроме как джихадом против России".

Вон оно как! Она нас из идиотов и шизы перевела в ранг врагов Родины! И уже мы не просто «полезные идиоты». Мы уже враги! Мы уже Родине изменяем! Мы уже, считай, пятая колонна! Кто бы сомневался!

Как же быть-то? Язык засунуть себе куда-нибудь? Хорошо, засунем. Заткнемся. Жила бы Родина! Если Родина скажет «надо!» (устами Латыниной, наверно) - заткнемся. А как же? Враг ведь (исламисты-джихадисты-морганисты-ваххабисты-вейсманисты–сионисты) у ворот! Конечно, заткнуться! В самом деле – если солдат видит, что старшина тушенку из полевого котла приворовывает и мыло недовешивает, в каптерке у себя «малину» оборудовал, то он в боевых условиях не может ведь скандал устраивать. Какая тушенка, какое мыло! Враг у ворот! Тут всем до смерти четыре шага! Да по законам военного времени не грех и шлепнуть смутьяна! Ишь, мыло пересчитать требует, падла! Поэтому, конечно, охотно затыкаюсь.

Но как же быть с «рязанскими учениями»? Да знаю я, знаю, что Латынина уже давно всем объяснила, что то чекисты решили показательно раскрыть попытку теракта и спалились таким образом. Но чтой-то не верится мне. Ну не верится, и все тут. Неубедительно, да простит меня г-жа Латынина. Так, значит, я враг? И если я эти вопросы задаю, то помогаю тем самым «Аль-Каиде»? И вспоминая про гексоген, установленный газоанализатором взрывотехника Ткаченко, или про мешки с этим самым гексогеном и надписью «сахар» на них на складе в Рязани, что нашел солдат Пиняев (кстати, где он, сердешный, и где его командир?), я тем самым лью воду на мельницу международного терроризма?

Да, наверно, надо бы заткнуться. Права, наверно, Латынина. И нечего тут орать, что король голый.

Ну хорошо, хорошо, заткнемся, ладно. Черт, а как же быть с запиской Селезневу о взрыве в Волгодонске за три дня до взрыва?

Какая записка? Против Родины продолжается война. Халифат наступает! И каждая сволочь, что про записку спрашивает, работает на «Аль-Каиду»! Но мы все же позволим себе усомниться. Ну хоть разок, а? Приходите, враги Родины, побеседовать к нам в четверг в Сахаровский центр. Ну, может быть, не проскочат исламисты на этот раз.

Как выяснилось, по факту вывешивания 5 июля с.г. баннера, изображенного на фотографии, возбуждено и расследуется уголовное дело.

Описание событий, связанных с вывешиванием баннера, в ЖЖ у Евгения Фельдмана, который был задержан при фотосъемке акции. Фото - его авторства.

Сегодня Евгений был вызыван в ОВД по району "Хамовники" и допрошен в качестве свидетеля.

Дело возбуждено по п.б ч.1 ст.213 УК РФ (хулиганство).

Хулиганство, то есть грубое нарушение общественного порядка, выражающее явное неуважение к обществу, совершенное... б) по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы, - наказывается обязательными работами на срок от ста восьмидесяти до двухсот сорока часов, либо исправительными работами на срок от одного года до двух лет, либо лишением свободы на срок до пяти лет.

Сам плакат кажется мне неуместным и бессмысленно эпатирующим, но оснований для возбуждения уголовного дела, на мой взгляд, нет никаких.

Очевидно, что вывешивание такого плаката никак не выражает неуважения к обществу, скорее, наоборот, гипертрофированное уважение. Да и грубость нарушения общественного порядка сомнительна. Нарушение порядка есть, а грубое - с чего?

Ну и насчет мотивов тоже большие сомнения. Если только сами неустановленные авторы не заявят, что руководствовались мотивами политической и идеологической вражды, никак иначе установить этого нельзя. Текст растяжки, хоть и дурацкий, является не призывом, а прогнозом. Верным или неверным - вопрос десятый, да и ответить на него, пока фигурант жив, невозможно.

Так что лучше бы ОВД "Хамовники" не позориться и закрыть это дело. Это тем более актуально в связи с тем, что единственным подозреваемым на данный момент может быть только сотрудник того же ОВД г-н Кыналы, изъявший такую (или эту же?) растяжку у Дениса Юдина еще 16 июня.

В кинотеатр «Синема» на Каинской (около автовокзала) я, будучи студентом, ходил несколько лет — по пятницам, субботам и воскресеньям там шло «кино для продвинутых». Дешевые билеты, вычурный репертуар — циклы фильмов великих режиссеров, тематические подборки, сопровождаемые комментариями кинокритиков-эрудитов Андрея Малова или Алексея Кожемякина, миниатюрный «теплый ламповый» зал - мечта хипстера доторрентовой эпохи, в общем.

Думаю, что большая часть тех, кто это читает, бывала там, и совершенно не стоит продолжать описывать это легендарное место.

Собственно, к теме — «Синему» закрывают. Из документов Департамента имущества и земельных отношений Новосибирской области, подготовленных руководителем этого департамента Романом Шилохвостовым, следует, что этот вопрос уже практически решён, составлен даже план ликвидации, который собираются утверждать через неделю, 15 сентября. Эти документы у меня, я выкладываю самую интересную их часть. Это, как и в случае с Якеменкой, важнейшие документы эпохи. Эпохи Апокалипсиса, который пришел не природной катастрофой, а катастрофой культурной, пришел давно, ничего будто бы и не изменив. Тот трэшачок, рядом с которым мы не просто живем, этот трэшачок управляет головами тех, кто пытается управлять всеми нами.

Вот шапка: датирована вчерашним днем, подписана упомянутым выше Шилохвостовым. Закрытие «Синемы» называется «мероприятием по повышению эффективности использования госимущества», не иначе. План мероприятий утвержден губернатором Юрченко в прошедшее воскресенье. Интересно, читал ли губернатор упомянутые на этом листе сказочные приложения? (Все картинки кликабельные, нажимайте для более удобного чтения.)

Юрий Александрович Шиханович был математиком, и вот эта строгая и придирчивая математическая логика пронизывала всю его личность, весь его характер. Он до мозга костей был математик. Придирчивый, предельно точный, он слыл занудой, и это занудство было чрезвычайно полезно в работе.

Мне довелось еще до его первого ареста быть с ним соредактором в одном или двух выпусках "Хроники текущих событий". И это была хорошая и поучительная работа. Он вылизывал каждое слово до оттенка, до точного значения. В тех текстах, которые он пропускал через себя, никогда не оставалось и тени сомнения. Даже когда некие детали не приводились в самом сообщении "Хроники", текст был построен так, чтобы для тех, кто знает эти детали, ничто не противоречило этим опущенным по разным причинам моментам. Причиной иногда мог быть объем, но часто было сложнее: нельзя было кого-то подвести, нельзя было бросить внимательному и враждебному читателю никакого намека на то, что могло интересовать КГБ.

Тексты, которые Юра создавал или редактировал, всегда были пронизаны некоторым своеобразным юмором - может, немного тяжеловесным, но иногда очень точным. Могу привести пример. "Хроника" в свое время откликнулась на визит Никсона в Москву. Этот визит был поводом для ряда гэбэшных мероприятий. Все дома, которые находились по маршруту его проезда в Москве, были закрыты: проникнуть туда можно было, только предъявив паспорт с пропиской. В учреждениях - институтах, лабораториях - дежурили сотрудники в штатском, которые отгоняли сотрудников от окон, выходящих на улицы.

Кое-кого просто вывезли из Москвы, убрали из города на время визита президента. Их развезли по изоляторам, разнообразным тюремным учреждениям в Москве и в Подмосковье, и посадили. Кто-то даже объявлял голодовку, протестуя против незаконного лишения свободы. Ну, а когда кончился срок и людей стали выпускать, они, конечно, потребовали справку об освобождении. "А вас никто не арестовывал", - отвечали каждому. "А где ж я был?" - "А неизвестно, где вы были". - "Так я же на работу не ходил! Что же я скажу на работе?" - "Вы ходили на работу". И человек, приходя к себе на службу, выяснял, что по табельному учету он на работе был. Вот такая интересная операция.

Так при чем тут Шиханович: он придумал для заметки об этом в "Хронике" такое название - "Книксон", обыграв имя президента.

Повторюсь, он был предельно аккуратен. Ему были свойственны добросовестность и умение предусмотреть любую мелочь, которая могла бы породить недоразумение или неточное понимание. Он был одним из тех, кто придал "Хронике" ее окончательный стиль. Это был стиль не пропагандистского, а, если хотите, научного издания - очень строгий. Он до конца возился с текстом, выдвигая все новые и новые сомнения, возможности толкований, до тех пор пока никаких возможностей неоднозначного понимания не оставалось и никак невозможно было обвинить издание в тенденциозности.

Мы (редакторы моей поры - а я до 1974 года работал в этом качестве) считали, что "Хроника" не должна содержать никакого патетического возмущения и дешевого разоблачительства. Потому что сюжеты, о которых мы пишем, говорят сами за себя. Они вызывают, не могут не вызвать в порядочном человеке совершенно очевидные реакции - удивление, негодование, насмешку. И не надо никаких литературных красот и эмоциональной насыщенности, напыщенности, чтобы подчеркнуть безобразие, творившееся тогда у нас в СССР. Шиханович был одним из создателей этого стиля, и вообще его вклад в "Хронику текущих событий" трудно переоценить.

У нас было не только сотрудничество по "Хронике", но и дружеские встречи. Юрий был человеком общительным и по-своему веселым. Может быть, не очень проницательный наблюдатель никогда не назвал бы его веселым, но на самом деле это было так. Он любил дружеские разговоры, застолья...

Мне хотелось бы подчеркнуть еще одну черту его характера, в которой он, как и во всех главных своих чертах, доходил до края и высшего проявления. Это заботливость. Могу подтвердить это личным примером. Он приставал ко мне последние несколько месяцев подряд, зная, что я недослышу, и предлагал всяческое содействие в том, чтобы удачно приобрести хороший слуховой аппарат. У него возник в этом деле какой-то опыт, связи, а я так и не воспользовался этим предложением. Не воспользовался по соображениям денежным: мне надо было с глазами решать вопрос, прежде чем с ушами. Но он приставал регулярно, предлагая свою помощь. И так было всегда, когда он видел, что кто-то нуждается в помощи. В любую проблему такого характера, подчас мелкую, он вцеплялся с бульдожьей хваткой, никогда не забывал о ней и придумывал разные варианты решения этой проблемы. И не только в отношении друзей.

И никогда он не терпел ситуаций, когда в чем-то могло возникнуть недоразумение, неверное понимание, добросовестное заблуждение. Он всегда стремился развеять все сомнения.

В Ленинском районном суде города Томска идет примечательный судебный процесс. На скамье подсудимых книга "Бхагавадгита" как она есть". Дело возбуждено по иску прокурора города Томска Виктора Федотова, который просит признать книгу экстремистской.

На самом деле, я полагаю, прокурора беспокоит не столько "Бхагавадгита", сколько местные кришнаиты, к которым — ну надо же как-нибудь придраться. Им уже снесли дома в поселке Кандинка (восемь семей с детьми остались без крова), теперь вот ищут, как видно, повод кого-нибудь посадить за распространение «экстремизма».

Снос домов прокурор экстремизмом, конечно же, не считает, а вот книгу — очень хочет считать. "Бхагавадгита" стоит первой в «списке Бродского», где поэт перечислил книги, которые должен прочитать каждый. Но с такими прокурорами, как Федотов, скоро и Бродский окажется «экстремистом».

Прежде чем бороться с экстремизмом, нужно все же определить, что же это такое. «В разных странах и в разные времена было дано много разных юридических и научных определений понятию «экстремизм». Единого определения на сегодняшний день не существует», — говорит Википедия. Именно этим, надо полагать, руководствовались судьи Конституционного суда РФ в 1993 году, когда в одном из ельцинских указов замаячил злополучный термин. Суд постановил тогда «признать не имеющим юридического значения содержащееся в данном пункте Указа понятие «экстремистские элементы», поскольку оно не имеет определенного юридического содержания, что может при применении Указа привести к нарушению конституционных прав граждан» (постановление КС РФ от 12.02.93 №3-П).

Однако с приходом к власти выходцев из КГБ всевозможные статьи и постановления об ответственности за «экстремизм» так и полезли в уголовное законодательство. А что, собственно, еще нужно репрессивной системе, как не термин, который можно трактовать сколь угодно широко, чтобы использовать для политических репрессий — как некогда антисоветскую агитацию и пропаганду? При этом авторы всевозможных «антиэкстремистских» заказов не стесняются того, что оперируют в юридической практике с не юридическим термином.

Лет пять назад в одном районном суде Москвы судили за «призывы к экстремизму» Бориса Стомахина. Вызвали эксперта, а тот на вопрос адвоката о том, что же такое экстремизм, не смог дать ответа. Не в его, мол, это компетенции. Однако же на основании экспертизы этого «специалиста» человека приговорили к 5 годам заключения, которые он отбыл полностью.

Между тем закон един для всех — почему же за куда более растиражированные призывы к экстремизму их авторы не несут понесли ответственности? «Мочить в сортире» — разве это не призыв к экстремизму? А он, между прочим, не только был распространен несоизмеримо шире, но и последствия имел необратимые — реальную человеческую кровь, массовую гибель ни в чем не повинных людей.

Но экстремизм — это все-таки прежде всего действие. В Шанхайской конвенции 2001 года, подписанной и ратифицированной Россией, в определении экстремизма упомянуто и «насильственное посягательство на общественную безопасность». Последние 10-12 лет в нашей стране экстремизм так и кипит. Взрывы жилых домов осенью 1999-го. Ракетный обстрел рынка в Грозном, превративший забитое людьми пространство в кровавое месиво. Удары с воздуха по бегущим от начавшихся в Грозном военных действий. Интенсивные бомбардировки города и многолюдных чеченских сел. Я уж не говорю о кровавой зачистке в Алдах и подобных ей карательных акциях, об уведенных силовиками из дома и затем исчезнувших людях, о массовом применении жесточайших пыток... Этот кровавый конвейер поставил под угрозу безопасность всего населения России, расплодив уверенных в своей безнаказанности лиц в погонах, привыкших удовлетворять потребность в жестокости, не считаясь с законом.

А разве не экстремизм убийство Зелимхана Яндарбиева в Катаре, радиоактивное отравление Александра Литвиненко в Лондоне? А отравление газом заложников на Дубровке, которых убили, вместо того чтобы спасти, пальба по школе с детьми-заложниками в Беслане — разве все это не экстремизм?

Можно вспомнить и бойню в Благовещенске, и повсеместное применение пыток в органах дознания. Дичайшим экстремизмом является массовая преступность сотрудников милиции-полиции, направленная против граждан, которых они обязаны защищать.

Так что же удивляться тому, что экстремизм разросся в стране? Что в юных головах, вдохновленных экстремизмом властей, не вызревают иные представления о методах борьбы со злом кроме экстремистских? Разве не экстремизм сотрудников милиции породил явление приморских партизан?

Сейчас вдруг хватились: ох, сколько же экстремизма вокруг, и почему же это мы вальс не танцуем... Однако г-ну Нургалиеву надо бы знать, что бороться с экстремизмом экстремистскими же методами — это все равно что отчерпывать воду, хлещущую из крана. 7,5 тысяч сайтов он назвал экстремистскими — но на каком основании? По заключениям экспертов? Если нет, то не экстремизм ли это, когда высокое должностное лицо без веских юридических оснований делает такие заявления? Ведь подобные высказывания, произнесенные с высокой трибуны, могут спровоцировать нездоровые настроения в силовых структурах, привести в конечном итоге к массовым нарушениям прав человека. А разве это само по себе не экстремизм?

Однако же и заключения экспертов, и решения судов по подобным делам, как правило, более чем сомнительны, в лучшем случае анекдотичны. Является ли текст экстремистским или нет — это еще вопрос, а само явление заказной экспертизы текста куда больше смахивает на экстремизм. Потому что такими методами можно засудить за что угодно, даже за некоторые тексты Пушкина или Лермонтова.

На мой взгляд, лучшим средством борьбы с экстремизмом было бы сегодня резкое сокращение численности силовых структур и упразднение центров «Э». На содержание всей этой гвардии уходят огромные деньги — куда полезнее их было бы потратить на подготовку педагогов, ученых, врачей, художников, музыкантов — исполнителей того же вальса... Высшее образование неплохо бы сделать доступным каждому человеку - вот и станет меньше экстремизма.

А вот что действительно мог бы сделать г-н Нургалиев, так это объявить борьбу с экстремизмом в своем собственном ведомстве. Разобраться с сотрудниками полиции, которые совершают уголовные преступления. Разобраться с тем, почему при проведении гражданских акций по 31-м числам и в защиту Таисии Осиповой у Соловецкого камня сотрудниками силовых структур применялись жестокие методы разгона. Людям при задержании наносили увечья, применяли садистские приемы — а ведь все это тоже экстремизм.

Вот с этого и начать бы господину Нургалиеву борьбу с экстремизмом - с привлечения к уголовной ответственности сотрудников силовых структур. Разобраться, кто отдает такие приказы, не побояться об этом заявить на высоком уровне. Да и понять, наконец, что с экстремизмом нельзя бороться репрессивными методами - он от этого только усиливается.

Неплохо бы начальникам силовых ведомств, вместо того чтобы следить, что читает и чем дышит молодежь, поинтересоваться кругом чтения своих сотрудников, позаботиться об их этическом, эстетическом и нравственном воспитании.

Впрочем, какой навар будет от этого силовому ведомству? Полицейские станут вежливыми, экстремизма резко поубавится — а с кем же тогда сражаться? С обычной преступностью бороться не так выгодно, а вот с экстремизмом — прибыли много, тут средства из бюджета можно качать. Куда проще древнюю "Бхагавадгиту" отдать под суд: и галочка о проделанной работе будет стоять, и экстремизм никуда не денется — будет чему противостоять.