Когда в штате Вашингтон разрешили однополые браки и в Сиэтле в первый день поженились 138 пар, перед зданием мэрии стояла женщина с плакатом "Поздравляю, и простите, что так долго".

Вот примерно это - единственное, что хотелось бы сказать. Одна беда - в этой стране ничего такого сказать нельзя. Внезапно оказалось, что в этой стране нельзя даже говорить о гомосексуальности - не дай боже скажешь что-нибудь.

Я вообще против многого.

Я, в частности, против того, что какие-то даже неизвестные мне люди считают, будто моего ребенка надо ковровым методом защищать от неопределенной и неопределимой пропаганды. Я делаю вывод, что эти люди думают, будто мы с ребенком не в состоянии сами внятно обсудить те вопросы, от существования которых они пытаются его защитить. Вот я против. Нами с ребенком прикрываться, пожалуйста, не надо. Мы вменяемые люди и сами разберемся, о чем и как говорить. Я вообще против того, что некая область воспитания и просвещения внезапно отнимается у тех, кто ребенка по-честному любит, и передается тем, кто решает собственные шкурные задачи, а про ребенка вообще не в курсе.

Я против того, что какие-то неизвестные люди вмешиваются в личную жизнь других взрослых людей, происходящую по взаимному согласию сторон, и эту жизнь в лучшем случае усложняют, а в худшем - делают невыносимой.

Я также против того, что вопросы любви и личного счастья передаются в ведение не пойми кого, а разговоры о любви и личном счастье вдруг оказываются под запретом.

И я категорически, абсолютно против ситуации, которая требует, чтобы я все это была вынуждена говорить. Это самоочевидные вещи, их не нужно объяснять - они понятны и так, и человек, который их произносит, выглядит идиотом, как любой, кому приходится говорить самоочевидное. Эта обстановка, в которой надо говорить то, что и так понятно любому обладателю хотя бы половины мозга, - вот я очень против такой обстановки.

Да, я против гомофобии. Я также против клинических депрессий, циклотимии и бредовых состояний. Я понимаю, что государственная гомофобия в этой стране расчетлива и сознательна, но у нее все симптомы фобии - значит, как к таковой к ней и надо относиться. Фобии - состояния рассудка, которые вызывают острое сочувствие к носителю, но вообще-то, пожалуй, должны побуждать его к каким-то хотя бы попыткам работы над собой. Есть методы, психотерапия - первое, что приходит в голову. Я к тому, что было бы неплохо, если б жизнь общества не диктовалась болезненными состояниями ума представителей власти. Нам всем есть с чем в себе бороться - навязывать нам чужие фобии мне представляется несколько избыточным.

В рамках реализации кампании против преследований за мысли и слова сделали методичку по простейшим способам удаленной поддержки узников и оперативной связи с ними.

На страничке "Связь и поддержка" приведены реквизиты и рекомендации по отправке писем и передач в учреждения ФСИН.

Самое тяжелое в заключении - ощущение брошенности. Соответственно, самое приятное - получать весточки с воли. Если для вас понятие свободы что-нибудь значит, потратьте несколько минут и несколько десятков рублей - напишите письмо узнику совести Борису Стомахину.



Или хотя бы подпишите обращение "Прекратить преследования за мысли и слова!", если еще не сделали этого.

Или внесите посильное пожертвование в Фонд гражданской самозащиты или напрямую его маме.

Ну или хотя бы сделайте перепост - поделитесь этой информацией на любой социальной платформе в интернете.

Пятого февраля я отправил первое письмо главному узнику совести современной России Борису Стомахину, воспользовавшись сервисом автоматической почты УФСИН. Уже через пару дней мне прилетело уведомление о том, что оно доставлено и вручено адресату. А сегодня, то есть спустя всего три дня, я читаю ответ Бориса. И не могу сдержать эмоций...

"Привет, Виктор! Огромной радостью было для меня получить твое письмо, да еще и через электронную почту, так что большое спасибо! Картинки, правда, вошли не очень четко, разобрать там весь текст не получается, ну да ладно, это дело поправимое.

Также хочу еще раз выразить благодарность за все твои усилия в мою защиту, за это обращение, за подписи под ним, вообще за всё! Тем паче, что до моего первого ареста мы не были ведь вообще знакомы. То, что в мою защиту вступают такие люди, как ты, даже в местных мрачных условиях наполняет мою душу гордостью: стало быть, не совсем зря и попусту я прожил свою жизнь...

Письма мои по умолчанию можно публиковать, если есть желание; если будут какие-то исключения, я буду оговаривать это особо. Насчет улучшения ситуации тут, внутри, о чем ты спрашиваешь, - нет, на это едва ли можно повлиять извне, надо смотреть по конкретной ситуации; да и вряд ли что-то всерьез можно здесь назвать "улучшением ситуации" - тут куда ни кинь, везде клин...

Но главная проблема, конечно, не эта, а предстоящий срок, минимум 7 лет, если не навешают еще статей и частей... Я прекрасно понимаю, что сидеть за свои убеждения, за правду, за критику властей - это для России норма, судьба, неизбежная участь всех русских диссидентов за последние 200 лет минимум, но и зная все это - черт побери, кто бы только знал, как мне не хочется опять в лагерь!.. Пока что, на мой взгляд, все повторяется, что было со мной тем сроком, но только в более жесткой и мучительной форме. А тогда, я хорошо помню, главные страдания были не физические, а моральные, душевные - как будто, пардон, засунули меня в выгребную яму, в канализационный отстойник, причем без всякого спецкостюма, прямо так, - заставили там прожить 5 лет. И сейчас будет все то же самое, только еще хуже, и меня тошнит при одной мысли об этом...

Я не претендую, конечно, на лавры Pussy Riot и желаю им скорейшего освобождения - но пока что это единственный живой и наглядный пример, как международная общественная кампания спасла этих девушек, по крайней мере, от ямы более глубокой и мрачной, от большего срока. К тебе, конечно, я не стану еще раз обращаться по этому поводу - ты и так делаешь в мою защиту все что можешь, и я не знаю, кто на сегодняшний день сделал больше, но, м.б., найдутся еще люди, которые меня не знают, как не были мы когда-то знакомы с тобой, и общими усилиями все-таки удастся сделать хоть что-то... Хватаюсь, как утопающий, за соломинку, хотя все понимаю - и обстоятельства места и времени, и все прочее, что здесь было всегда и есть сейчас... Больше всего боюсь, что на этот раз мать меня уже не дождется...

Большинство новостей, упомянутых тобой, я уже слышал, но все равно спасибо большое, и в следующий раз пиши еще, что там делается, на воле. Немцов, конечно, приятно удивил, я уж на нем крест давно поставил, если честно. А так вообще, по-моему, все законы, принимаемые в последние годы, можно так или иначе назвать "законами подлецов". И не только тех подлецов, которые их непосредственно принимают, и тех, которые вслух или молча поддерживают и своим моральным давлением снизу обеспечивают движение именно в эту сторону, в которую мы с 2000 г. прем на всех парах. А этих подлецов - большинство населения страны...

В России все глухо и мрачно, но м.б., у тебя есть международные контакты, люди в Европе, в Штатах, которым небезразлично столь вопиющее политическое дело? * недели назад, я слышал, была анонимная акция в Берлине у росс. посольства, его уклеили портретами - вот, считай, первая ласточка. Своих друзей я попросил, чьи адреса помню, но помню я не всех, к сожалению.

Огромный привет всем друзьям, напиши это от меня в рассылку! Только и живу вашими письмами, знайте это все, кто меня знал на воле, кто считал и считает меня своим другом! Я каждый будний день с утра жду ваших писем, считаю, сколько их должно быть, - а их здесь носят так редко, ты не представляешь... Аню Каретникову я тоже, когда она заходила недавно, просил всем передать, что прошу писать мне, не забывать, - и она написала, спасибо ей!..

А на фотографии, держат плакаты с моим портретом, - один это Строганов. Привет ему и благодарность; а вот кто второй, я не узнал. Это Стратегия-31 31.12.2012. Подпись разобрал с трудом, но по гостинице "Пекин" на заднем плане сразу можно понять.

Да, вот так задумаешься, не очень легкая вам всем, моим друзьям, выпала доля: поддерживать в человеке, 2-й раз сидящем в тюрьме исключительно за слова и убеждения, уверенность в том, что вся жизнь прошла не зря, не совсем бессмысленно и что впереди еще может быть хоть какой-то просвет. Тяжело, но, м.б., вы все же постараетесь, родные мои? Духовно еще хоть как-то держусь на плаву только этой вашей поддержкой...

Ну ладно, на этом пока заканчиваю. Очень жду ответа!!! Еще раз спасибо тебе огромное, от всей души, за письмо и за все, что ты делаешь для меня...

С наилучшими пожеланиями, твой Борис Стомахин, политзаключенный.

7.2.2013
СИЗО "Медведково", Москва".

Сбор подписей под требованием прекратить преследования за мысли и слова

Бутырский суд Москвы продлил Борису Стомахну срок содержания под стражей до 10 апреля. Накануне судебного заседания мне позвонил Виктор Бородин, адвокат Стомахина, и сообщил, что его подзащитный просит меня быть в суде, поскольку хочет заявить ходатайство о моем участии в деле наряду с адвокатом.

Судебное заседание было назначено 1 февраля на 12 часов, однако конвой привез Стомахина из тюрьмы только к трем, заседание началось около 4 часов.

Зал - крохотная комнатка с железной клеткой и всего одной скамейкой для публики. Судья Грымова начала с того, что выпроводила за дверь всех, включая маму Бориса, оставив только следователя, прокурора и адвоката и объявив, что заседание будет проходить в закрытом режиме. При этом ни на статью закона не сослалась, ни постановления отдельного об этом не вынесла.

Недовольный таким поведением судьи, Борис Стомахин отказался вставать, отвечая на установочные вопросы. Его ходатайство об участии меня в качестве защитника было отклонено сразу же. Следователь Абоев огласил ходатайство о продлении срока содержания под стражей на 2 месяца, поскольку необходимо «завершить осмотр объектов, изъятых в ходе проведения обыска, получить заключение компьютерно-технической экспертизы, назначить и провести автороведческую экспертизу, после чего предъявить обвинение Стомахину». Адвокат зачитал заявление, поданное Борисом, затем изложил свои доводы: Борис Стомахин является единственным сыном престарелой мамы-инвалида, других родственников у нее нет. Он обвиняется в нетяжком преступлении, зарегистрирован и поживает в Москве, скрываться не намерен, и потому нет необходимости держать его во время следствия под стражей.

На оглашение решения судья Грымова также отказалась допустить. Свое решение оставить Стомахина под стражей она мотивировала тем, что он «обвиняется в совершении двух умышленных преступлений, направленных против общественной безопасности, основ конституционного строя и безопасности государства…», а также «ранее судим за совершение однородных преступлений по ч. 2 ст. 280, ч. 1 ст. 282 УК РФ, что дает достаточные основания полагать, что, находясь на свободе, он может продолжить заниматься преступной деятельностью».

Борис Стомахин обвиняется сейчас по ч.1 ст. 282 и ст. 205.2 (публичное оправдание терроризма). Конкретно ему вменяются три текста: «Не допустить нового Холокоста», «Untermenschen» и «Памяти шахидов». Если при первой судимости Стомахину вменяли тексты, распространяемые в малотиражном бюллетене «Радикальная политика», то на этот раз - тексты, размещенные исключительно в интернете, на сайте «Сопротивление». Статистика показывает минимальную посещаемость сайта. Сейчас, после ареста Бориса, интерес к текстам, возможно, увеличится.

Борис Стомахин отказывается принимать участие в следствии и подписывать протоколы, руководствуясь ст.51 Конституции.

Выглядит Борис устало, говорит о тяжелой обстановке в камере, о том, что в его маленькую камеру на 4-5 человек подсадили недавно какого-то крупного вора, последний грабеж которого затронул интересы какого-то министра. У этого уголовника «патриотичсекие» взгляды, он создает в камере невыносимую психологическую атмосферу и, как я поняла, пытается организовать травлю Бориса. Стомахин не исключает, что такую публику ему подбирают в соседи специально, ради давления.

Стомахин очень просит поддержки, писем, периодики. В библиотеке читать нечего, отрыв от информации полный.

Какими бы ни были тексты, вменяемые Стомахину, держать человека в тюрьме второй раз исключительно за отталкивающий стиль и дурную риторику есть признак крайне немилосердного и злого общества.

Стомахин с матерью в коридоре суда

20 ноября в Москве задержан известный публицист, политзаключенный Борис Стомахин. У него был проведен обыск, затем его увезли на допрос, а на следующий день он был арестован. В начале декабря срок предварительного заключения был продлен до 10 февраля.

По данным правозащитников, новое уголовное дело было возбуждено еще в июле по статьям 205.2 (публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма в СМИ) и 282 (возбуждение ненависти либо вражды) УК РФ.

В 2006 году Стомахин был приговорен к пяти годам лишения свободы по ч. 2 ст. 280 (публичные призывы к экстремистской деятельности) и ч.1 ст. 282 за публикации в газете "Радикальная политика". Он полностью отбыл лагерный срок и был освобожден в марте 2011 года.

Новый раунд уголовного преследования Бориса Стомахина полностью укладывается в общий тренд резкой эскалации политических репрессий со стороны действующего в России авторитарного режима в отношении его оппонентов. Но это дело является знаковым, поскольку максимально заостряет общую проблему - жесткого уголовного преследования за мысли и слова, посягающего на базовые принципы гражданских прав и свобод. Дело Стомахина очевидно призвано стать показательным, поскольку явно направлено на усиление раскола в среде гражданской оппозиции, на запугивание гражданских активистов.

Да, Борис Стомахин - человек с радикальными убеждениями, и его высказывания многие считают абсолютно неприемлемыми. Но он публицист, а не боевик! Борис даже не политик в общеупотребительном смысле, то есть не "человек, имеющий какую-либо власть над людьми или рвущийся к власти". Вменяемые ему в вину "призывы" являются исключительно выражением его личных представлений, и нет ни одного свидетельства того, чтобы кто-либо воспринимал их как сигналы к действию. При этом многочисленные примеры прямых призывов к насилию со стороны агрессивных влиятельных политиков России, находящие непосредственных сторонников и исполнителей, остаются абсолютно безнаказанными, что лишний раз подтверждает избирательность и политическую ангажированность правоохранительной системы в РФ.

От нас всех - сторонников свободы, права и справедливости - сейчас требуется максимальная консолидация и решительность в отстаивании гражданских прав и свобод. Это тот последний рубеж, за который общество не имеет права отступать, если не хочет допустить окончательного установления в России репрессивного режима в духе "православного Ирана". Отстаивание этого рубежа должно иметь высший приоритет над любыми идеологическими, партийными, корпоративными и личными разногласиями. В противном случае в России вновь реализуется "закон Нимеллера" - некому будет возвысить голос, когда придут за вами...

Учитывая изложенное, осознавая важность срочных и решительных мер гражданской солидарности, мы, нижеподписавшиеся, выражаем решительный протест против преследования за мыслепреступления и требуем немедленно освободить Бориса Стомахина и других политзаключенных!

Известный правозащитник Станислав Дмитриевский готовится к поездке в суд по гражданскому делу "в качестве заинтересованного лица", а реально - по обвинению в написании и редактировании КНИГИ (в общем-то, все остальное - от лукавого, точку надо было ставить уже здесь) "Международный трибунал для Чечни", в которой предположительно гнездится страшный вирус - "экстремизм".

Повестку в суд Дмитриевский получил 29 ноября, причем дело почему-то инициировано по иску прокурора города Дзержинска Нижегородской области. Как именно прокурору сего уездного града на глаза попалась книга, остается только гадать.

Двухтомная монография "Международный трибунал для Чечни" под редакцией Станислава Дмитриевского, в создании которой принимали участие множество экспертов и специалистов, в том числе Оксана Челышева и Анна Степановна Политковская, вышла в свет 2009 году. В книге собраны материалы о преступлениях, "совершенных сторонами конфликта", дана их беспристрастная оценка с точки зрения международного уголовного права.

Монография была представлена в Москве и размещена на сайте «Новой газеты».

Видео Станислава Власова:

А я пишу эту статью в обстоятельствах весьма странных и романтичных, сидя в офисе Станислава Дмитриевского в качестве охраны, ночью, ожидая очередного нападения... экстремистов. Идея, что на офис могут напасть, является, увы, не плодом моего больного воображения. Рассмотрим только небольшой временной промежуток, цепочку событий за последний год - и причина опасений станет ясной.

2 марта в офисе Дмитриевского окно разбили кирпичом, а дверь залили оранжевой краской. Предположительно это было одно из первых в 2012 году деяний группы неизвестных экстремистов, которые преследуют Дмитриевского в связи с его политическими взглядами и родом деятельности, разжигая всяческую рознь.

22 марта, примерно в 18:00, сотрудники полиции и пожарной службы пришли в офис Дмитриевского, где должно было пройти собрание оргкомитета митинга «За честные выборы!», и попросили собравшихся покинуть помещение. Полицейские сослались на анонимное сообщение о том, что в здании может быть заложена бомба. Вероятно, ложный вызов был также сделан неизвестными экстремистами, что можно предположить, рассматривая это деяние в контексте остальных происшествий.

Бомба не нашлась, зато 24 марта около 23:30 фасад дома, в котором находится офис, был облит соляркой, бутылками с зажигательной смесью были побиты стекла двух окон. Скрывшиеся экстремисты на этот раз явно пытались разжечь рознь в прямом смысле.

Все последующее время возле офиса околачивались странные и явно склонные к мелкому хулиганству и экстремистским выходкам личности. Например, в мое дежурство в двери офиса как бы сам собой влетел кусок газона, спертый непосредственно из цветничка соседнего здания - прокуратуры...

1 ноября четверо молодых людей в масках, кувалдой, ломом и кирпичами разбили окна, оранжевой краской испачкали стены. Надо отметить, что стекла к тому моменту стояли уже чуть ли не бронированные, а кувалда была брошена с такой силой, что мало того что пробила стекло, она на крыльях экстремизма влетела внутрь офиса!

В ночь на 4 ноября в квартире Дмитриевского неизвестные экстремисты вырвали обе камеры слежения, разбили стекло на кухне и замазали цементом скважину замка входной двери. Дома в это время находились жена и ребенок Станислава...

Увы, злобные экстремисты, преследующие правозащитника за его взгляды, не пойманы и не посажены до сих пор. Отчаявшиеся выявить преступников правоохранители впали в паранойю. Чрезмерные усилия по поимке банды экстремистов затуманили их разум, и они видят теперь "экстремизм" в самых неожиданных местах. Только этим можно объяснить невероятный с точки зрения элементарной логики вызов в суд по поводу признания экстремистским ОПИСАНИЯ И ПРАВОВОЙ ОЦЕНКИ преступлений, совершенных во время чеченского конфликта.

Заседание суда пройдет в городе Дзержинск в городском дзержинском суде 6 декабря в 14 часов в 32-м кабинете.

В связи с тем, что, не дожидаясь вступления в псевдозаконную силу постановления псевдосудьи Марины Мусимович о признании экстремистским видеоклипа с панк-молебном группы Pussy Riot «Богородица, Путина прогони!», мерзавцы уже начали блокировать доступ к некоторым адресам воспроизведения клипа, предлагаю всем желающим сохранить файл с видеоклипом у себя, скачав его здесь. Файл по этой ссылке размещен мною лично. Где я сам его скачал - не скажу. Имя файла мной изменено. В случае блокирования доступа к файлу или его удаления с файлообменника любой человек, имеющий этот файл у себя, может разместить его на другом файлообменнике или на том же самом под другим именем.

Разумеется, полностью перекрыть доступ к просмотру клипа властям не удастся. До сих пор в интернете полно адресов, по которым можно и просмотреть, и скачать даже скандальный трейлер фильма «Невинность мусульман», к которому власти отнеслись куда серьезнее. Но я считаю, что сопротивление цензуре, неповиновение запретительным решениям взбесившейся власти должно носить демонстративный характер. И максимально массовый.

Поэтому я призываю всех, кому небезразличны право и свобода, в качестве публичной акции ненасильственного сопротивления заполнить интернет ссылками на адреса, по которым можно скачать запрещенный клип. Чтобы это выглядело примерно так, как если бы на каждом фонарном столбе, на каждом заборе было наклеено запрещенное изображение или запрещенный текст.

Разумеется, для этого нужно быть готовым в случае чего стать фигурантом нового уголовного дела о распространении экстремистских материалов. Но, как это ни банально звучит, за свободу нужно воевать. Против тирании нужно воевать. Дело Pussy Riot должно оставаться в поле внимания российской и международной общественности, служить постоянным источником новой головной боли для путинской клики. Оно должно «работать» на дискредитацию и подрыв нынешней власти РФ.

Обязуюсь повторить операцию после того, как решение псевдосудьи Мусимович вступит в псевдозаконную силу. Это будет моя личная акция солидарности с девушками из Pussy Riot, беззаконно брошенными в тюрьму псевдосудьей Сыровой. И еще раз о моем личном отношении к этим девушкам. Какие бы скандалы сейчас вокруг них ни происходили, они - воины, бросившие вызов Силам Зла. Силы Зла сегодня - это не только путинская клика, но и «православные» мракобесы, ведущие войну против народа России, стремящиеся его поработить, загнать в средневековье. Вторжение в «жизненное пространство» РПЦ было рейдом по тылам противника в этой войне. В любой войне мирное население вынуждено терпеть известные неудобства. И если какие-то православные верующие, не являющиеся агрессивными мракобесами, испытали неудобства от панк-молебна, им можно только выразить сожаление. Силы Сопротивления не могут гарантировать «мирному населению РПЦ», что доставляющие им неудобства рейды по тылам не будут повторяться (разумеется, речь не идет об актах насилия или вандализма).

Под политической сатирой мы подразумеваем высказывания без ограничений внутренних и внешних. Официально никаких внешних запретов не существует. Есть внутреннее атмосферное ограничение, которое звучит так: "А оно мне надо? Пошутить, чтобы что?" Чтобы тебя внесли в черные списки и ты в 50 лет стучался в двери и просился на телевидение? Чтобы с тобой не разговаривали те, кто финансировал фильмы, которые ты производил? Чтобы построить 200 человек из своей компании и сказать: "Извините, вы все уволены из-за того, что я «смелого» дал в эфире. Взял и рубанул правду-матку!"?
Надо быть чем-то конкретно недовольным, чтобы появилась жажда высказывания. Я не очень политически грамотный человек, я и на выборы хожу через пень-колоду, но никакого насилия со стороны власти, президента, государства я не испытываю. У меня нет претензий к власти и нет поводов ходить на митинги.

Александр Цекало, юморист

Мольер скромно сообщал, что он находился в пределах сатиры честной и дозволенной, когда сочинял эту пьесу.
Надо опасаться, что Мольер мало кого убедил своим предисловием, и в Париже нашлись люди, которые заметили, что сатира действительно, как известно всякому грамотному, бывает честная, но навряд ли найдется в мире хоть один человек, который бы предъявил властям образец сатиры дозволенной.
Впрочем, предоставим Мольеру защищаться как он умеет.

Михаил Булгаков. "Жизнь господина де Мольера"

Король (с официальной бодростью и лихостью. Громко.) Здравствуй, шут!
Шут (так же). Здравствуйте, ваше величество!
Король (опускаясь в кресло). Развесели меня. Да поскорее. (Капризно и жалобно.) Мне пора одеваться, а я все гневаюсь да гневаюсь. Ну! Начинай!
Шут (солидно). Вот, ваше величество, очень смешная история. Один купец...
Король (придирчиво). Как фамилия?
Шут. Петерсен. Один купец, по фамилии Петерсен, вышел из лавки, да как споткнется - и ляп носом об мостовую!
Король. Ха-ха-ха!
Шут. А тут шел маляр с краской, споткнулся об купца и облил краской проходившую мимо старушку.
Король. Правда? Ха-ха-ха!
Шут. А старушка испугалась и наступила собаке на хвост.
Король. Ха-ха-ха! Фу ты, боже мой! Ах-ах-ах! (Вытирая слезы.) На хвост?
Шут. На хвост, ваше величество. А собака укусила толстяка.
Король. Ох-ох-ох! Ха-ха-ха! Ой, довольно!..
Шут. А толстяк...
Король. Довольно, довольно! Не могу больше, лопну. Ступай, я развеселился... Ха-ха-ха! Ну и шут у меня! Старушку за хвост! Ха-ха-ха! Что мне нравится в нем - это чистый юмор. Безо всяких там намеков, шпилек... Купец толстяка укусил! Ха-ха-ха!

Евгений Шварц. "Голый король"

Пять с половиной лет назад я сделала набросок защитной речи в суде - на случай если Мосгорсуд допустит меня в качестве защитника наряду с адвокатами на кассационном процессе по делу Бориса Стомахина. Однако суд не удовлетворил тогда ходатайства Стомахина о допуске меня в качестве защитника, несмотря на доводы адвоката о том, что участие человека с филологическим образованием наряду с юристами в этом процессе важно, поскольку Стомахину вменяются в вину тексты – и ничего кроме текстов.

Речь моя тогда осталась не прочитанной. Сегодня же, в связи со вторым арестом Бориса Стомахина, я отыскала ее – и хочу привести ниже. Поскольку она, к сожалению, нисколько не утратила своей актуальности.

Читателя же я хочу попросить задуматься: допустимо ли вообще сажать человека в тюрьму за слово, каким бы неудобным, неуютным, неудобочитаемым это слово ни было?

Допустимо ли, в частности, существование 282-й статьи в Уголовном кодексе? Эта пресловутая статья стала уже язвой нашего общества. Сколько людей приговорено сегодня по ней, над сколькими нависла угроза ареста – но время отчетливо показывает, что чем больше сажают за «разжигание ненависти», тем больше ненависти и злобы генерируется в обществе.

Я знаю доводы в защиту этой несчастной статьи, среди которых часто звучит: а как же справиться без нее с проблемой неонацизма? Но с помощью арестов – можно ли с ней справиться? (Не говоря уж о том, что практика применения этой статьи нацелена у нас преимущественно не на разжигание ненависти в отношении нации либо расы, а на разжигание ее в отношении разнообразных «социальных групп», таких, как «власть», «армия», «полиция», «ФСБ» и так далее.)

Что видим мы в деле Стомахина? На одном полюсе – глубоко несчастный человек, травмированный и одинокий, фактически инвалид, единственный сын пожилой сердечницы, у которой никого кроме него нет. На другом – злобные тексты в интернете, подписанные его именем, которые невозможно читать – до того отвратительны. Но сам факт нового ареста больного, искалеченного человека – не отвратителен ли?

Предположим, что тексты, подписанные именем Стомахина, кому-то мешают жить. Но пребывание Бориса Стомахина за решеткой, сам факт мученичества за эти вгоняющие в депрессию тексты – разве мешать не будет?

За радикальную публицистику, за слово сажают сейчас людей с самыми разными, порой диаметрально противоположными взглядами, которым почти невозможно объединиться в нашем разрозненном и расколотом обществе. Дискуссии насчет правомерности существования «вербальных» статей в УК могут быть бесконечны, а вот отчетливое требование исключить из них наказание в виде лишения свободы могло бы стать объединяющим.

Нормальное, человечное общество оказывает таким людям, как Борис Стомахин, психологическую помощь, стремится помочь, проявляет сострадание. Злое же отвечает ненавистью на ненависть, толкает в революционеры и арестанты.

Пожар нельзя затушить керосином. Так же и ненависть нельзя укротить лишением свободы. От того, насколько мы будем человечны, непосредственно зависит, в какой атмосфере мы будем жить, в каком обществе предстоит существовать нашим детям и внукам.

Набросок защитной речи к кассационному заседанию Мосгорсуда по делу Бориса Стомахина 23.05.2007 года

Уважаемый суд!

Мы имеем дело с необычным процессом и с необычным приговором. Борис Стомахин приговорен к большому сроку заключения исключительно за слово, за публицистику.

Многие люди вне зависимости от своих взглядов, убеждений, отношения к тому, что писал и говорил Борис Стомахин, восприняли этот приговор как чудовищную жестокость и как тревожный симптом. Четыре номера малотиражного бюллетеня «Радикальная политика», несколько статей из них, несколько плакатов – вот все, что стало основанием для приговора к пяти годам заключения в исключительно тяжелых условиях нашей сегодняшней тюремно-лагерной системы.

Я считаю, что приговор, вынесенный Борису Стомахину Бутырским судом города Москвы 20 ноября 2006 года, является несправедливым, необоснованным и подлежащим отмене.

Бутырский суд поставил Борису Стомахину в вину то, что он (дословно) «совершал свои действия, не разделяя общепринятые взгляды относительно принципов создания, деятельности и направлений развития Российской Федерации», а также «имея намерение лично противостоять... общепризнанным нормам гуманности, плюрализма, свободы...» Однако, ставя в вину Стомахину такое намерение, но не доказывая его, суд явно не учел, что и ему нужно следовать общепризнанным нормам гуманности, плюрализма и свободы.

Борис Стомахин родился и вырос в советскую эпоху. Он учился в школе, где учебный процесс был построен на советской идеологии и пропитан коммунистической пропагандой. А пафос советской идеологии насквозь был пронизан ненавистью к врагу, а также романтикой и героикой партизанщины и борьбы за национальное освобождение.

Публицистическая статья, вмененная в вину Борису Стомахину, – «Чеченский синдром навыворот» - является типичным образцом романтико-революционного произведения. В этом стиле писали прозаики и поэты Владимир Маяковский, Эдуард Багрицкий, Николай Островский и многие другие.

«Может быть, руки, сегодня держащие поминальную свечу, завтра будут сжимать автомат — в это пока не очень верится, но дай нам бог дожить до такого счастья! А пока, кроме набата слов, у нас нет другого оружия и другого языка...»

Заметьте, ни одна нация, раса или социальная группа здесь вообще не названы. Никакого призыва здесь не содержится, есть лишь предположение – «может быть». А то, что «сжимать автомат» здесь названо счастьем, тоже не имеет никакого отношения к каким-либо призывам. Тем более что в данном тексте «сжимать автомат» - это не более чем метафора.

Если допустить возможность уголовного преследования за такие тексты, как тексты Бориса Стомахина, то на скамью подсудимых рядом с ним можно было бы посадить несметное количество писателей, поэтов, публицистов, литераторов, художников и композиторов.

Примеров текстов, аналогичных текстам Бориса Стомахина, но гораздо более шокирующих, резких и неприемлемых с точки зрения общепринятых норм морали, можно привести множество. Вот один:

Пусть
горят над королевством
бунтов зарева!
Пусть
Столицы ваши
Будут выжжены дотла!
Пусть из наследников
и наследниц варево
варится в коронах-котлах!

Или:

Теперь
Не промахнемся мимо.
Мы знаем кого – мети!
Ноги знают, чьими
Трупами
Им идти.

В мы –
Не Корнеля с каким-то Расином –
Отца, -
Предложи на старье меняться, -
Мы
И его
Обольем керосином
И в улицы пустим –
для иллюминаций.

В этих жутких, шокирующих строках Владимира Маяковского ни одна прокуратура не увидела состава преступления. Никто это «пусть» не принял за призыв, и никому в голову не пришло за этот текст Маяковского посадить – ни при императоре Николае, ни при Сталине.

Героями советской идеологии и пропаганды были Павка Корчагин, без жалости рубивший своих врагов, в том числе и невооруженных, герои-молодогвардейцы, поджигавшие дома культуры вместе со зрителями, взрывавшими железные дороги, совершавшими прочие акты, которые в сегодня несомненно были бы расценены как акты международного терроризма. Независимо от того, нравится или не нравится нам роман Фадеева «Молодая гвардия», кому-нибудь пришло в голову за это произведение автора посадить? Нет. Это произведение, утверждающее героику терроризма как такового, партизанщины как таковой, и по сей день рекомендуется к изучению в школах и вузах.

Так почему же должен сидеть Борис Стомахин?

Глубокая трагедия Бориса Стомахина состоит в том, что он оказался чужим среди своих и не своим среди чужих. Начиная свою общественную деятельность с митингов чисто коммунистического толка, работая в Левом информационном центре, как показал на суде свидетель Якуничкин, Борис Стомахин в полной мере воспринял весь пафос революционного сопротивления и революционной романтики. Однако он разочаровался в коммунизме и коммунистах, и его потянуло к правозащитникам – то есть к людям, которым этот пафос глубоко чужд. Крохотный тираж злополучного бюллетеня попадал в руки людям, которые выбрасывали эти бюллетени, а при внимательном прочтении приходили в негодование. Отвергнутым всеми одиночкой был Борис Стомахин в нашем обществе. Можно было с ним спорить. Можно было его тексты критиковать в самых резких и решительных формах. Но сажать в тюрьму? Содержать его в течение целого года в душных и тесных камерах вместе с убийцами, грабителями и насильниками, мошенниками и наркоманами – за что? За выражение мнения, которое, видите ли, шокирует нас? Это, на мой взгляд, и есть абсолютное попрание конституционных принципов Российской Федерации, таких как плюрализм мнений и свобода слова.

Свобода слова вовсе не предполагает свободу исключительно приятного, ласкового слова. Свобода слова обязывает общество терпеть самые разнообразные мнения, в том числе и крайние, в том числе и резкие, и вызывающие. Нельзя поставить правильный диагноз больному, купируя его боль. Нельзя вынести трезвую оценку состоянию общества, затыкая рот кому бы то ни было. А без трезвой оценки невозможно и понять, как исцелить общество. Тем более когда речь идет о глубоко и тяжело больном обществе.

Борису Стомахину поставлено в вину пафосное освещение вооруженного конфликта в Чечне. Между тем то, что военные преступления в Чечне совершаются, является несомненным и общепризнанным фактом. Судебные процессы над Будановым, Ульманом, Лапиным наглядно продемонстрировали обстоятельства особо тяжких преступлений против мирного населения Чеченской Республики командным составом российских вооруженных сил. Огромное количество зафиксированных военных преступлений остается до сих пор не расследованным. И к этому нельзя проявлять равнодушие. Как нельзя, невозможно проявлять равнодушие к войне в Чечне – этой неисцелимой язве нашего общества. Но если равнодушным остается общество – оно в ответ на свое равнодушие получает то неравнодушие, которое выражено в текстах Бориса Стомахина. Не в тюрьму сажать надо такого человека. Такого человека нужно выслушать, возразить ему в том, в чем он не прав, принять к сведению то, в чем он прав, и не проявлять, если мы действительно граждане своей страны, хладнокровного равнодушия к язвам и болезням нашего общества. Не будет этого равнодушия – и, уверяю вас, тексты Бориса Стомахина примут более приемлемые для нашего изнеженного обывательского слуха формы.

Я считаю, что Борис Стомахин должен быть немедленно выпущен из-под стражи. Иного решения в принципе не может быть, если нам хоть сколько-нибудь дорого наше будущее. Общество наше захлестнуто лавиной жестокости, в наше время попраны принципы милосердия и гуманности. Не остановить, но продолжить эту лавину жестокости – это верный путь в никуда, в бездну. Какой будет страна через десять, через двадцать лет, если сегодня суд будет попирать как законность, так и человечность? Ведь в ней жить нашим детям и нашим внукам. Что оставим мы им? Наше хладнокровное равнодушие к чужому горю, к несправедливости? Номенклатурную совесть, которая не заменяет, а убивает совесть живую, человеческую? Но ведь они же, дети, и станут тогда жертвами той жестокости и того равнодушия, которую не сумели остановить взрослые, которую остановить можно только милосердием и человеколюбием.

На слово можно отвечать только словом. Ни следствие, ни суд не привели ни одного факта, чтобы хоть кто-нибудь пострадал от слова, от статей Бориса Стомахина.

Если же суд вопреки всем доводам защиты сочтет невозможным вынести решение об оправдании, то дело необходимо отправить на рассмотрение новым составом районного суда. Но в любом случае то наказание, которое Стомахин он уже понес, находясь более года в условиях следственного изолятора, во много раз превосходит тяжесть содеянного им, даже если он и виновен. Так считает и депутат Госдумы Виктор Черепков, который ходатайствует об освобождении Бориса Стомахина и дает за него поручительство, так считают и другие поручители, правозащитники и общественные деятели, ходатайства которых имеются в деле.

Вне зависимости от того, оправдает ли суд Бориса Стомахина, или сочтет его виновным, или отправит дело на дополнительное расследование, – в любом случае единственным справедливым, законным, верным и человечным решением суда может быть только немедленное освобождение Бориса Стомахина из-под стражи.

(По поводу доклада о ситуации с правами человека в США, подготовленного МИД РФ)

Главная идея в том, что американцы продолжают неправомерно позиционировать себя как абсолютный авторитет и непререкаемый лидер в сфере демократии и прав человека. Они занимаются менторством, пытаются учить другие страны, как им строить у себя демократию и обеспечивать права человека...

Да, рейтинг России [в индексе свободы прессы] действительно ниже. Но давайте откровенно спросим себя: сколько лет идет Россия по пути демократического развития, а сколько США? Несопоставимо с точки зрения времени. И потом у нас в плане свободы прессы трудно сказать, что ситуация совсем уж плохая. Есть, например, "Коммерсант" - образец свободной прессы. Вы совершенно свободно пишете вещи и выражаете мнения, которые порой, мягко говоря, являются критическими по отношению к руководству страны. И никто вам не запрещает этого делать - у вас одна из самых читаемых и уважаемых газет и у нас, и в мире. Иными словами: никакой цензуры у нас нет. Она запрещена конституцией. И гонений нет. Зачастую у нас в некоторых изданиях пишутся такие вещи о властях, которые американцы бы никогда в жизни не напечатали. За это их там просто засудили бы...

Мы пока не видим в этом [в составлении докладов о ситуации с правами человека в Узбекистане и Таджикистане] целесообразности. Мы активно работаем с правительствами этих стран, у нас тесные партнерские отношения... И у нас есть с ними договоренность, что если возникают проблемы, то они будут решаться максимально оперативно и в благожелательном ключе, путем задействования двусторонних каналов, не выводя это без надобности на публичный уровень. Но главное: Таджикистан никогда не претендовал на роль форпоста демократии… Таджикистан никогда не критиковал другие страны и не поучал их, как им строить демократию.

Ссылка