Юрий Александрович Шиханович был математиком, и вот эта строгая и придирчивая математическая логика пронизывала всю его личность, весь его характер. Он до мозга костей был математик. Придирчивый, предельно точный, он слыл занудой, и это занудство было чрезвычайно полезно в работе.

Мне довелось еще до его первого ареста быть с ним соредактором в одном или двух выпусках "Хроники текущих событий". И это была хорошая и поучительная работа. Он вылизывал каждое слово до оттенка, до точного значения. В тех текстах, которые он пропускал через себя, никогда не оставалось и тени сомнения. Даже когда некие детали не приводились в самом сообщении "Хроники", текст был построен так, чтобы для тех, кто знает эти детали, ничто не противоречило этим опущенным по разным причинам моментам. Причиной иногда мог быть объем, но часто было сложнее: нельзя было кого-то подвести, нельзя было бросить внимательному и враждебному читателю никакого намека на то, что могло интересовать КГБ.

Тексты, которые Юра создавал или редактировал, всегда были пронизаны некоторым своеобразным юмором - может, немного тяжеловесным, но иногда очень точным. Могу привести пример. "Хроника" в свое время откликнулась на визит Никсона в Москву. Этот визит был поводом для ряда гэбэшных мероприятий. Все дома, которые находились по маршруту его проезда в Москве, были закрыты: проникнуть туда можно было, только предъявив паспорт с пропиской. В учреждениях - институтах, лабораториях - дежурили сотрудники в штатском, которые отгоняли сотрудников от окон, выходящих на улицы.

Кое-кого просто вывезли из Москвы, убрали из города на время визита президента. Их развезли по изоляторам, разнообразным тюремным учреждениям в Москве и в Подмосковье, и посадили. Кто-то даже объявлял голодовку, протестуя против незаконного лишения свободы. Ну, а когда кончился срок и людей стали выпускать, они, конечно, потребовали справку об освобождении. "А вас никто не арестовывал", - отвечали каждому. "А где ж я был?" - "А неизвестно, где вы были". - "Так я же на работу не ходил! Что же я скажу на работе?" - "Вы ходили на работу". И человек, приходя к себе на службу, выяснял, что по табельному учету он на работе был. Вот такая интересная операция.

Так при чем тут Шиханович: он придумал для заметки об этом в "Хронике" такое название - "Книксон", обыграв имя президента.

Повторюсь, он был предельно аккуратен. Ему были свойственны добросовестность и умение предусмотреть любую мелочь, которая могла бы породить недоразумение или неточное понимание. Он был одним из тех, кто придал "Хронике" ее окончательный стиль. Это был стиль не пропагандистского, а, если хотите, научного издания - очень строгий. Он до конца возился с текстом, выдвигая все новые и новые сомнения, возможности толкований, до тех пор пока никаких возможностей неоднозначного понимания не оставалось и никак невозможно было обвинить издание в тенденциозности.

Мы (редакторы моей поры - а я до 1974 года работал в этом качестве) считали, что "Хроника" не должна содержать никакого патетического возмущения и дешевого разоблачительства. Потому что сюжеты, о которых мы пишем, говорят сами за себя. Они вызывают, не могут не вызвать в порядочном человеке совершенно очевидные реакции - удивление, негодование, насмешку. И не надо никаких литературных красот и эмоциональной насыщенности, напыщенности, чтобы подчеркнуть безобразие, творившееся тогда у нас в СССР. Шиханович был одним из создателей этого стиля, и вообще его вклад в "Хронику текущих событий" трудно переоценить.

У нас было не только сотрудничество по "Хронике", но и дружеские встречи. Юрий был человеком общительным и по-своему веселым. Может быть, не очень проницательный наблюдатель никогда не назвал бы его веселым, но на самом деле это было так. Он любил дружеские разговоры, застолья...

Мне хотелось бы подчеркнуть еще одну черту его характера, в которой он, как и во всех главных своих чертах, доходил до края и высшего проявления. Это заботливость. Могу подтвердить это личным примером. Он приставал ко мне последние несколько месяцев подряд, зная, что я недослышу, и предлагал всяческое содействие в том, чтобы удачно приобрести хороший слуховой аппарат. У него возник в этом деле какой-то опыт, связи, а я так и не воспользовался этим предложением. Не воспользовался по соображениям денежным: мне надо было с глазами решать вопрос, прежде чем с ушами. Но он приставал регулярно, предлагая свою помощь. И так было всегда, когда он видел, что кто-то нуждается в помощи. В любую проблему такого характера, подчас мелкую, он вцеплялся с бульдожьей хваткой, никогда не забывал о ней и придумывал разные варианты решения этой проблемы. И не только в отношении друзей.

И никогда он не терпел ситуаций, когда в чем-то могло возникнуть недоразумение, неверное понимание, добросовестное заблуждение. Он всегда стремился развеять все сомнения.