Дорогие друзья!

Я с огромной благодарностью вспоминаю и думаю о всех вас, подписавшихся за мое освобождение, здесь, в тюремной камере №525. Я ваш должник до конца дней...

Увы, добиться освобождения политзаключенного в этой стране, при этом режиме, в наше время - задача нечеловечески сложная, почти нереальная. Я хочу обратиться поэтому ко всем вам, особенно к тем, кто живет вне России. Хотя прогрессивному, цивилизованному человеку и в России интернет позволяет сейчас иметь широкие связи со свободным миром - и поэтому я обращаюсь ко всем с огромной просьбой.

Времени остается все меньше, и я прошу вас до начала "суда" и уже во время него делать все возможное, приложить максимум усилий, дабы предать огласке мое дело, прежде всего в Европе, Америке, всюду, где люди, имеющие совесть, еще составляют большинство и могут влиять на власть. Попытаться заинтересовать этим совершенно вопиющим, скандальным политическим делом - посадкой инвалида на 10 лет в тюрьму, причем уже во второй раз, исключительно за его мысли, слова и взгляды - западную прессу, обратиться к западным политикам, правозащитникам, к депутатам парламентов, ко всем публичным фигурам свободного мира с просьбой оказать давление на Москву, решительно потребовать моего освобождения. Придать самую максимальную медийность и публичность этому делу.

Их сила в умолчании. Наша - в гласности. Впрочем, эту старую истину вы все давно знаете, и не мне вас учить. Предстоящий "суд" надо мной сам по себе достаточный информационный повод, чтобы начать звонить во все колокола. Пробить эту стену молчания, воздвигнутую в России, - вот единственное, что могло бы помочь...

Освобождения добиться, конечно, не удастся. Но большая, мощная, громкая общественная кампания в защиту, если бы она вдруг возникла за оставшееся до "приговора" время, - могла бы помочь по крайней мере снизить срок. Может быть ОНИ, испугавшись неожиданной скандальной огласки и возникшего в мире шума, хотя бы дадут срок поменьше, как это случилось в прошлом году с "Pussy Riot". Хотя бы 7 лет, а не 10 - для сидящего в лагере человека, поверьте, это очень существенная разница...

Увы, сейчас по трём политическим статьям - 205.2, 280 и 282 - мне грозит даже "путем частичного сложения" до 10 с половиной лет. С моим "рецидивом" по 280-й статье, непогашенной первой судимостью, с моим полным непризнанием вины, категорическим отказом каяться и просить прощения, - мне столько и дадут, ни на какое снисхождение рассчитывать не приходится. Честно говоря, по причинам чисто физическим, медицинским, да и материальным - у меня нет надежды пережить 10 лет лагерей и выйти на путинскую "волю" живым.

Если, конечно, все промолчат...

Вы моя последняя надежда. Ваши усилия могут помочь не только сократить мой срок, но и спасти жизнь.

Спасибо вам всем, друзья, еще раз - за прошлое и за будущее...

Ваш Борис Стомахин, политзаключенный.

12.5.2013, СИЗО "Медведково", Москва

Вице-спикер Госдумы Сергей Железняк настаивает на... введении уголовной ответственности... речь идет в том числе и про публикации в интернете, где там недовольны парадом... Как это прописать в законе?

Согласен абсолютно с позицией Железняка. Просто абсолютно... Про парад можно говорить плохо в том плане, что он плохо организован... Вот критиковать это - пожалуйста, можно... что да, не надо такие огромные деньги тратить на парад: вот, французы отказались от празднования, может быть, и нам стоит, - пожалуйста. Но говорить о том, что проводить парад нет повода, вот этого говорить нельзя... А как сформулировать... Вы дайте юристам задание, мы напишем. Мы напишем, не проблема.

Михаи́л Барще́вский, полномочный представитель правительства в высших судебных инстанциях, доктор юридических наук,

Моментальников

Эчеленца, прикажите!
Аппетит наш невелик.
Лишь зад-да-да-да-данье нам дадите -
всё исполним в тот же миг.

Владимир Маяковский. "Баня"

Бутырский районный суд 14 мая в очередной раз продлил срок содержания под стражей Борису Стомахину, на этот раз до 10 июля 2013 года.

Борис Стомахина привели в зал суда пристегнутым наручником к руке конвоира. Второй рукой Борис опирался на трость, без которой он не может обходиться из-за травмы ноги, полученной еще при первом аресте в марте 2006 года.

При входе в зал судьи Борис Стомахин не встал, свои установочные данные подтвердил судье нехотя. Следователь Абоев заявил ходатайство о продлении срока содержания под стражей в связи с тем, что ему нужно составить обвинительное заключение, ознакомить с делом обвиняемого, направить дело прокурору и так далее.

Еще 24 апреля, следователь предъявил Стомахину дополнительные обвинения, переквалифицировав ч.1 205 статьи («оправдание терроризма») на более тяжкую ч.2 (то же с использованием СМИ). Это уже отнесено к разряду тяжких преступлений и дает право суду продлевать предварительное заключение более чем на полгода.

Адвокат Бородин заявил суду о недопустимости такой квалификации, поскольку нельзя рассматривать в качестве СМИ блог в Живом Журнале, где и был размещен вменяемый Стомахину текст. Он также заметил, что за гораздо более тяжелые преступления людей держат под подпиской или под домашним арестом. Стомахину же вообще никакое уголовное деяние не вменяется, только тексты. Бородин попросил также учесть состояние здоровья матери Бориса Стомахина, которая из-за сердечного приступа даже не смогла явиться в суд.

Помощница Бутырского межрайонного прокурора Н. Тимошенко возразила против изменения меры пресечения Борису Стомахну, не приведя ни единого аргумента.

В ходатайстве Стомахина о моем участии в процессе качестве защитника наряду с адвокатом судья Галиуллин на этот раз отказал.

Сразу же после заседания Борис Стомахин был доставлен в следственный комитет, где следователь Абоев предъявил ему новое обвинение, а также ознакомил его с постановлением о назначении новой амбулаторной психиатрической судебной экспертизы и новой психолого-лингвистической экспертизы.

Теперь Борис Стомахин обвиняется по ч. 1 ст.105.2, ч.1 ст.280, ч.1 ст.282, ч.1 ст.30 ч.2 ст.205 УК РФ. Предъявленное ему обвинение на 5 страницах сопровождается однообразным рефреном: «...в неустановленное следствием время в неустановленном месте от неустановленного источника... получил доступ к администрированию сайта... стал пользователем социальной сети «livejournal»... получал от неустановленного следствием источника и производил самостоятельно тексты...» и так далее. Кроме публикаций в Живом Журнале и на почти не посещаемом сайте «Сопротивление» Стомахину вменяется создание одного выпуска газеты «Радикальная политика».

Борис Стомахин говорит, что не надеется на срок менее 10 лет, и пребывает в угнетенном душевном состоянии, граничащем с депрессией. От участия в следствии и суде отказывается, ссылаясь на ст.51 Конституции РФ.

Иллюстрация удалена редакцией "Граней" под угрозой блокировки сайта

Роскомнадзор вынес предупреждения Граням.Ру, а также изданиям Полит.Ру, Обещания.Ру и Сибкрай.Ру за размещение информации о преследовании Артема Лоскутова, распространявшего футболки с изображением иконы Pussy Riot. О полной незаконности этого предупреждения уже написал Илья Мильштейн. В настоящее время не существует никакого юридического акта, на основании которого можно запретить распространение информации об этих футболках или их изображений. Однако нет никакого сомнения, что если власти захотят, они таких актов наштампуют в любых количествах. И при этом нисколько не будут заморачиваться по поводу противоречия этих актов действующим законам, Конституции и международным обязательствам.

В равной степени нет сомнений и в том, что при желании власти могут обойтись и без заделывания юридических дыр, а просто объявить эти футболки запретными «по произволу». Как они делали такое не раз. Как они провели абсолютно незаконное судилище над Pussy Riot. Как они признали экстремистским их ролик. Поэтому опасность нового витка репрессий, на этот раз против тех, кто оказывает моральную или хотя бы информационную поддержку Pussy Riot, я рассматриваю как реальную. Не исключено также, что власти просто хотят использовать этот предлог для того, чтобы прикрыть несколько особенно раздражающих их изданий - ну и запугать остальные. Этим может объясняться то, что из всех СМИ, разместивших информацию об иконах Pussy Riot, выбраны только четыре.

Когда юридическая машина поставлена в полную зависимость от беззаконной воли властей, единственный способ сопротивления беззаконию – неповиновение беззаконным запретам. И только массовость этого неповиновения может остановить репрессии. Поэтому я призываю проявить солидарность с "Гранями" и другими изданиями, с Pussy Riot и всеми, кто их поддерживает. Я призываю распространять иконы Pussy Riot как можно шире. И не только через интернет. Любой же может распечатать какое-то количество экземпляров.

Властям должен быть навязан жесткий выбор: либо оставить иконы Pussy Riot в покое, либо начать за них всерьез сажать. Репрессии будут остановлены, если решимость за эти иконы сесть окажется сильнее решимости за них сажать. Репрессии будут остановлены, если этому делу будет придана такая степень скандальности, что издержки от нее перевесят в глазах властей выгоды от запретов. Это не романтика, а элементарный прагматический расчет. Pussy Riot должны стать символом сопротивления беззаконию и мракобесию. И если у кого-то есть к ним эстетические и стилистические претензии, эти претензии должны быть отложены до того момента, когда девушки выйдут на свободу, все обвинения с них будут сняты, а полицейские и судебные чиновники, беззаконно бросившие их в тюрьму, окажутся на их нынешнем месте.

Ну и еще раз об «оскорбленных чувствах» православных мракобесов. У тех, кто требует государственной расправы над своими оппонентами, пишет доносы или хотя бы поддерживает такие расправы, нет чувств, достойных уважения. Перетопчутся на самолюбии.

Были времена, когда люди ходили с двумя перекрещенными мечами за спиной и могли при случае достойно перешагнуть границу этого мира, забирая с собой жалкие души врагов.

Все изменилось с тех пор, как появились рабы. Им запретили носить оружие. С тех пор жизнь раба не стоит даже плевка их господина.

А если появляется храбрец, слова которого подобно клинку, и он кричит, призывая очнуться тех, кому ноздри пробили еще при рождении и прочно застегнули ошейник, такого человека либо объявляют сумасшедшим, либо убивают, либо же долго пытают, подвергая длительному тюремному заключению.

Борис Стомахин - личность яркая и неоднозначная: это мыслитель, публицист, философ. Прочитав его стихи, я утверждаю, что он ко всему еще и поэт. Настоящий.

Впервые я услышала об Стомахине в 2005 году благодаря его публикациям, а лично познакомилась в 2011-м в Музее имени Сахарова.

Он громко протестовал против войны в Чечне, называя российских военных "оккупантами". И я поддерживаю его в этом утверждении, пройдя ад чеченских войн и чудом сумев там выжить.

Зимой 2000-го оставшихся в живых стариков и детей из моего двора в городе Грозном, среди которых большинство были русскими, российские военные повели расстреливать, но в итоге постреляли над головами и, сказав, что "пошутили", прогнали прочь. Мне было уже четырнадцать, и я умела писать стихи:

На снег, в Крещенье, 19-го,
«Из дома — вон! Не запирать!
С собою вещи — не вытаскивать!
И ног не смейте обувать...
Идите — вон! Вперед! Без паспорта!
Он вам не нужен! Вон! На снег!..»
Мы смотрим — перед нами в маске
Военный русский человек...

Когда Борис Стомахин прочитал их, то сказал:
«По этим ублюдкам надо было запалить из гранатомета!»

Конечно, ни я, ни Борис Стомахин не убийцы. Мы люди слова: писатели, публицисты. Нам свойственны метафоры и предельная точность деталей. Но иногда очень не хватает пары мечей.

Современные граждане России в полусне: их слабые протесты в общем безрезультатны. Настоящей прочной оппозиции нет.

Кухонные диссиденты ждут уютного гроба - между горячими закусками, рюмкой и руганью очередного господствующего тирана.

Слабая видимая оппозиция напрягается, придумывая очередной повод для сбора денег, а также соблюдая возможность закрыть рот каждому, кто действительно знает и говорит правду в силу своей осведомленности.

И мне понятны строки Бориса:

Никого у меня не осталось -
Ни родных, ни друзей, ни подруг,
И маячит за окнами старость –
Мой последний единственный друг.

Опостылели стены родные,
Я вовек уже в них не вернусь.
Надо ехать в пределы чужие,
Где не властна расейская гнусь.

Но тюремные крепки засовы,
И решетки на окнах тверды.
Скоро срок намотают за Слово
Мне советские эти суды.

И опустят в такие глубины,
В этот жуткий, бессмысленный ад,
Что имей и здоровую спину –
Не нашел бы дороги назад.

И закончится жизнь не в Европе,
Где свободны и слово, и мысль,
А в глухой русской лагерной жопе
Средь двуногих глумящихся крыс...

Когда Борис Стомахин попал в тюрьму впервые, мне суждено было разговориться с ребенком в одной московской семье.

- Нужно устроить ему побег! - сказал двенадцатилетний герой.
- Как это сделать? - спросила я, приготовившись выслушать новое поколение.
- Странные вы взрослые! Его же фашисты в машине возят! Напасть нужно и освободить, как во времена Робин Гуда. Тогда люди помнили о чести и справедливости, а наши времена мне что-то не сильно нравятся...
- Мне тоже... - ответила я и подумала: а почему бы и нет?

Борис Стомахин выступал на митингах с плакатами против войны в Чечне, говорил то, о чем другие думают с оглядкой, а потом лицемерно шепчут, что нужно-де применить христианское всепрощение к ублюдкам.

Но никто, ни один человек, ни единого раза (не считая богословских бесед да пары банок кильки) не попытался ему реально помочь! Есть, конечно, ничего не решающие подписи в его защиту, среди которых нацарапана и моя. И это в государстве, где у власти бандиты, где повсеместно продажные судьи, цензура в литературе и кино взошли на запредельный уровень угождения властям и единственная справедливость - это руки и то, что ты можешь в них взять.

Бориса Стомахина вновь незаконно арестовали в 2012 году. После того как он уже отсидел пять лет по жутким российским тюрьмам. И невзирая на его инвалидность после падения с четвертого этажа при первом аресте и старую одинокую мать, за которой нужен уход, опять заточили за решетку.

Его арестовали за слова и мысли в стране, которая упорно добрела до точки невозврата.

Я подала кассационную жалобу и замечания на протокол судебного заседания по продлению срока Борису Стомахину.

«Никогда таких длинных протоколов по таким делам у нас не было», - сказала мне секретарша в суде. Действительно, документ немаленький - больше шести страниц. Обычно протоколы по продлению на одной-двух умещаются.

«Протокол готовили тщательно, вряд ли у вас будут замечания», - сказал судья. Лицо у судьи добродушное, вежлив, явно ведь не злодей. И что бы ему было не внять нашим доводам и выпустить Бориса до суда? В судебном заседании он удовлетворил ходатайство о моем участии в качестве защитника – правда, только в данном суде по продлению срока, а не на весь оставшийся период следствия, как ходатайствовал Стомахин.

После всех правовых аргументов на суде я привела простой человеческий: у Бориса Стомахина пожилая мать, сердечница-инвалид, она и так очень много уже перенесла, никого кроме сына у нее нет, и неизвестно, дождется ли она его из заключения. Я завершила речь призывом к милосердию.

Мы ходатайствовали об изменении меры пресечения на любую другую. И вряд ли пострадал бы от начальства судья, если бы под домашний арест, например, отпустил Бориса. Нет же - продлил срок содержания в тюрьме вполне хладнокровно.

Просматривая протокол судебного заседания, я сразу же наткнулась на огрехи. «В случае продления меры пресечения в виде заключения под стражей, направленной на изоляцию Стомахина Б.В. от общества с целью оградить последнее от преступной деятельности обвиняемого...» Такую словесную абракадабру приписали мне в реплике, но не могла я так выразиться ни при каких обстоятельствах! И мои слова «тексты, вменяемые Стомахину» секретарши методично заменили на «тексты, написанные Стомахиным». Каверзная оговорка. Не внесли в протокол какие-то важные вещи, например, приведенный адвокатом Виктором Бородиным перечень постановлений Конституционного суда, статей Конституции и международных пактов, в соответствии с которыми лишение свободы до суда в случае Стомахина противозаконно. Забыли внести и слова адвоката о том, что на форумах в интернете можно найти массу высказываний с различными резкими призывами и если за все это сажать, то можно дойти до абсурда и пересажать огромное количество людей.

Борис Стомахин обвиняется по статьям 282 ч.1 (разжигание ненависти), 205 ч.2 (оправдание терроризма) и 280 ч.1 (призывы к экстремизму) - последнюю недавно добавили. Конкретно же вменяется несколько текстов, размещенных в интернете. Борис в следствии не участвует, ссылаясь на 51-ю статью Конституции. Следователь Абоев, ходатайствуя об очередном продлении содержания Стомахина под стражей, сослался на необходимость завершить осмотр всего изъятого на обыске при аресте, получить заключение амбулаторной психиатрической экспертизы и предъявить обвинение.

Все эти действия не требуют дальнейшего пребывания Стомахина под стражей, разумно объяснил адвокат Бородин. Статьи не тяжкие, потерпевших нет, свидетелей, на которых мог бы повлиять обвиняемый, тоже нет. И ни одного обстоятельства, оправдывающего содержание Стомахина под стражей до суда, ни следователем, ни прокурором не названо.

Я говорила о том, что тексты, вменяемые Стомахину, располагались в интернете на мало посещаемых ресурсах, их почти никто не читал. Содержание человека под стражей в таком случае абсурдно, потому что только способствует распространению текстов, к ним привлекается внимание, арест достигает противоположного результата. Слово из-за решетки громче звучит. Поэтому со словом вообще нет смысла бороться с помощью арестов.

Я привела на суде пример (его тоже в протокол не занесли), когда текст с явным экстремистским призывом повлек за собой чудовищные преступления против человечности. Это призыв Симонова и Эренбурга «Убей немца!». Не фашиста вооруженного, а немца. Массовые преступления против мирных, ни в чем не повинных людей стали следствием ненависти, стимулированной подобными текстами. Однако в голову никому не приходит признать их экстремистскими, сажать за их распространение. Стомахина же посадили за тексты, которые вообще никакого преступления не стимулировали, даже самого малого. И призывов как таковых в них нет, это лишь эмоции человека, вызванные переживанием жестокости мира, а сажать за это – лишь умножать ту самую жестокость.

На предыдущем суде по продлению срока Стомахину в начале февраля судья была неприветливая и резкая, в зал не пустила никого, даже мать Бориса, сделав заседание закрытым. На последнем же заседании судья и в зал всех пустил, и аргументы выслушал внимательно, и даже с обвиняемым, говорившим с судом сидя, вполне был приветлив. А итог один – Стомахин сидит.

Между тем следствие подходит к концу. В ближайшие дни начнется знакомство с материалами дела. В этом обещает участвовать адвокат Михаил Трепашкин, намеревающийся защищать Стомахина в суде.

Моя кассационная жалоба вряд ли будет удовлетворена Мосгорсудом. Таким образом, Борис останется под стражей на неопределенный срок. Пять лет он уже отсидел за три статьи в малотиражке. Теперь будет суд за три статьи в интернете - и сколько он даст с оглядкой на предыдущие пять лет? Нет надежды, что мало. И невозможно сказать, когда освободится этот мученик, страдающий за резкий стиль и злую идею, за однообразные, исполненные тоски и отчаяния тексты, которые никому не принесли никакого вреда, разве что настроение кому-то испортили. Как и невозможно предсказать, долго ли еще продлится это абсурдное стремление ограждать общество от идей с помощью решеток и колючей проволоки.

Привожу без единой правки заключительную часть ходатайства следователя о продлении срока содержания под стражей узника совести Бориса Стомахина. Попробуйте вчитаться в этот текст - и согласитесь с тем, что в основе разделения России на два непримиримых лагеря, находящихся в состоянии непрерывной холодной гражданской войны, лежат мощнейшие культурные основания, которые ярко выразил в свое время Андрей Синявский: "У меня с советской властью стилистические разногласия". Это столкновение цивилизации и агрессивно-послушного мракобесия, человечности и животной озлобленности, бессмысленной и беспощадной...



Срок содержания обвиняемого Стомахина Б.В. под стражей истекает 10.04.2013 и составит 04 месяцев 19 суток в связи с тем, что в настояще время необходимо завершить осмотр объектов, изъятых в ходе проведенного 20.11.2012 обыска, получить заключение амбулаторной судебной психиатрической экспертизы, после чего предъявить обвинение Стомахину Б.В. в окончательной редакции возникает необходимость в продлении срока содержания под стражей Стомахина Б.В.

Оснований для отмены избранной Стомахину Б.В. меры пресечения или изменения ее на иную, не связанную с содержанием под стражей, не имеется, поскольку Стомахин Б.В. обвиняется в совершении преступлений, одно из которых уголовным законодательством отнесено к категории средней тяжести, наказание за которое уголовным законом предусмотрено в виде лишения свободы на срок от 2 до 5 лет, принимая во внимание характер и общественную опасность совершённых им деяний и тот факт, что Стомахин Б.В. ранее судим Бутырским районным судом города Москвы 20.11.2006 по ч. 2 ст. 280, ч. 1 ст. 282 УК РФ, приговорен к 5 годам лишения свободы, освобожден 21 марта 2011 года по отбытию срока наказания судимость в установленном законом порядке не снята и не погашена, в связи с чем, несмотря на то, что Стомахин проживает в г. Москве и является гражданином России, у следствия имеются достаточные основания полагать, что находясь на свободе, последний может скрыться от органов предварительного следствия и суда, о чем свидетельствует осознание им степени тяжести инкриминируемых ему преступлений продолжить заниматься преступной деятельностью, о чем свидетельствуют данные о его предыдущей судимости, и иным образом воспрепятствовать производству по делу.

Медицинских противопоказаний по содержанию обвиняемого Стомахина Б.В. под стражей не установлено.

На основании изложенного и руководствуясь ст. 109 УПК РФ.

ПОСТАНОВИЛ:

Ходатайствовать перед Бутырским районным судом города Москвы о продлении срока содержания обвиняемого Стомахина Бориса Владимировича, 24.08.1974 г.р., уроженца города Москвы, гражданина Российской Федерации, ранее судимого Бутырским районным судом города Москвы 20.11.2006 по ч. 2. ст. 280, ч. 1 ст. 282 УК РФ, приговоренного к 5 годам лишения свободы, невоеннообязанного, холостого, детей не имеющего, зарегистрированного и постоянно проживающего по адресу: город Москва, ул. Мурановская д.NN, кв. NNN под стражей на 01 месяц 11 суток, а всего до 21 мая 2013 года, то есть до 06 месяцев 00 суток.

Старший следователь
Лейтенант юстиции
С.А. Абоев

• Сбор подписей в поддержку Бориса Стомахина и других политзаключенных
• Другие варианты участия в кампании за свободу слова и мысли
• Комплексный план кампании "Свободу Стомахину!"

Неожиданно четыре мои работы оказались сняты с выставки «Международный женский день. Феминизм: от авангарда до наших дней».

Мне вернули рисунок с изображением радужной колонны, рисунок с колонной националистов, кричащих «Pussy Riot - на помойку!», и портрет пенсионерки, которая хочет участвовать в панк-молебнах. Кураторы выставки объяснили, что любое упоминание Pussy Riot на сегодняшний день опасно.

Оставшийся четвертый безобидный рисунок с коммунисткой Капиталиной Ивановной прокомментировала куратор «Международного женского дня» Наталья Каменецкая: «Рисунок очень низкого качества. Эта работа для «Феминистского карандаша», а не для выставки». Куратор Олеся Туркина добавила: «У нас выставка, а не будуар». Капиталину Ивановну тоже сняли.

С выставки также сняли одну из работ Умной Маши, посвященную борьбе с домашним насилием. Хорошо, что остались трафареты Микаэлы, единственной участницы «Феминистского карандаша», которую не отцензурировали. Олег Кулик назвал «Народоволок» Микаэлы лучшей работой выставки.

Активистская группа «Феминистская инициатива» и художественное объединение «Феминистский карандаш» решили, что «запрет на упоминание известных на весь мир женщин-политзаключенных, осужденных за феминистский перформанс, обесценивает феминистскую направленность проекта». Мы распечатали открытки с изображением запрещенных работ.

Распространять открытки на выставке активно помогали художники, участники Профсоюза уличного искусства Антон Николаев и Алексей Кнедляковский, а также писатель, один из руководителей Левого фронта Дмитрий Черный.

Для выставки я первоначально предлагала серию «Женское», как наиболее соответствующую теме. Но меня попросили выбрать работы на свой вкус из «Хроники сопротивления», что-нибудь, связанное с феминизмом. Тогда я выбрала портреты женщин, участвующих в митингах.

Активистам, распространяющим открытки на выставке, помощницы кураторов сообщили, что Ломаско вообще не приглашали участвовать. Тем не менее, мои работы присутствуют в каталоге.

Письмо ассистентки

Вместе с работами вернули странный не подписанный договор, который спешно переверстали, забыв поменять количество работ.

На прошлой неделе неожиданно разразился скандал: СМИ выяснили, что в Федеральный список экстремистских попал материал, текст которой идентичен заметке с сайта kremlin.ru. Произошло это по решению Центрального районного суда Омска, признавшего экстремистским материалом очередной номер газеты «Радикальная политика». В решении суда перечислены материалы газеты – и в скорбном списке оказалась и та самая заметка.

Оставим за скобками прекрасную эволюцию, происшедшую с этой новостью: от сайта Центра «Сова» и Ленты.ру, корректно описавших ситуацию (что запрещенный текст практически совпадает с «кремлевским»; к нему приписано одно предложение) до «непрофильных» периферийных ресурсов, попросту заявивших: «Экстремистской признана заметка с сайта президента!» – речь сейчас не о профессионализме и не о журналистской этике.

Не будем подробно разбирать и забавную попытку оправдаться, которую предпринял Омский областной суд: пресс-секретарь которого заявила, что журналисты, мол, все неправильно поняли и никакая заметка с сайта президента не запрещена, а является частью экстремистского материала. Так-то оно так, только в судебном решении, которое и является основой для пополнения Федерального списка, эти два материала перечислены отдельно, даже не подряд – и трудно представить, чтобы их мог связать кто-то, не видевший запрещенный номер «Радикальной политики» собственными глазами.

Я о другом. Злополучное решение Омского суда внесло в список экстремистских материалов еще и перепечатку статьи Владислава Иноземцева из «Огонька», и эссе редактора интернет-портала «Открытый Омск» Виктора Корба, и некоторые другие материалы, в которых трудно усмотреть признаки экстремизма (Анджея Почобута, польского журналиста, осужденного в Белоруссии за клевету на Лукашенко, и Павла Люзакова, главного редактора газеты «Свободное слово»).

За Иноземцева я как-то не беспокоюсь: вряд ли юридический отдел ИД «Коммерсант» не изучал материал перед публикацией, и если его статья возникнет в виде перепечатки где-нибудь еще, то сомневаюсь, что к ней прицепятся. А вот что может быть с остальными? Ладно, тексты Почобута не особенно распространены в России, да и сам он за границей. Но Виктор Корб и Павел Люзаков – российские граждане. Корб, вон, очень нервничает из-за сложившейся ситуации. И я его понимаю: мало ли что придет в голову правоохранителям города Омска?

Вообще-то говоря, даже если сам по себе материал признан экстремистским и включен в Федеральный список экстремистских материалов, из этого не следует прямо, что он запрещен вообще. То есть, например, эссе Корба является экстремистским лишь в составе номера газеты «Радикальная политика», а на персональном сайте Корба оно таковым не считается. Но это, строго говоря, вытекает только из практики правоприменения и никакими нормами не урегулировано.

Таких случаев – не один и не два. Подобные коллизии возникают постоянно и повсеместно, никто их не решает, и ситуацию спасают лишь невнимательность, лень и, смею надеяться, здравый смысл. А вот что будет, если что-то одно из этого исчезнет (и боюсь, что здравый смысл)?

В очередной раз мы видим, что Федеральный список экстремистских материалов громоздок, бессмыслен, не работает. И для всех (и для граждан, и для судов, и для Минюста) лучше всего было бы его отменить – чтобы стыдно не было.

Вечером 1 марта прошли предварительные слушания на свидетельском спектакле "Московские процессы" в Сахаровском центре. Жаль, что не было основных участников процессов: ни Юрия Самодурова, ни Андрея Ерофеева, ни Людмилы Василовской, ни Марка Фейгина, ни Виолетты Волковой, ни Николая Полозова, ни многих других. Иных уж нет, а те далече...

Меня сегодня попросили зачитать обращение к суду Кати Самуцевич, которая не смогла прийти. Я прочитала, заметив, что писала письмо всем трем участницам панк-молебна в СИЗО с просьбой принять меня в старшую группу Pussy Riot :)

А затем прочитала стихотворение Анны Альчук - изумительного художника, поэта и мыслителя, которая по непонятным причинам оказалась на скамье подсудимых во время процесса над выставкой "Осторожно, религия!", прожила мучительные два года судов, оскорблений и угроз в свой адрес, а затем в 2008 г. погибла в Берлине при невыясненных обстоятельствах. Вышла из дома и не вернулась. Известно, что и после процесса ей продолжали поступать письма с угрозами.

Анна Альчук

Нине Габриэлян и ее картинам

здесь озеро кипящих красок:

как вспышка - желтый,

вспышка - красный.

аркадами уходят в рай картины

синие деревья.

пылает куст

и к Моисею
          идет Синай.

Если правосудие (Моисей) не идет к художникам, художники (немецкие режиссеры в данном случае) идут к правосудию, то есть пытаются в зале, где проходили выставки, воссоздать справедливый суд, где будет обеспечено равенство в состязательности сторон и вердикт вынесут присяжные, а не телефонное право. И это единственное, что можно сегодня сделать. Вычеркнуть эти три позорных суда из нашей истории мы уже не можем. А ведь на этой скамье подсудимых могли бы сидеть Пушкин и Толстой (оба были на волосок от соловецкой тюрьмы), не говоря уже о Радищеве, Чаадаеве, Достоевском и пр.

Это не просто обмен мнениями, прошедшие суды - огонь на поражение в адрес искусства и любого свободного слова. Двое сидят в тюрьме, где их здоровье и жизни подвергаются опасности, а Анны Альчук нет в живых.

Я сказала, что мне стыдно за себя и экспертное сообщество, которое не встало стеной на защиту художников во время первого процесса, проснулось ко второму и более-менее собрало силы к третьему, на котором нас, экспертов защиты, никто, однако, не захотел слушать - ни судья, ни сторона обвинения. Я посвятила свое участие в проекте "Московские процессы" памяти Анны Альчук и попросила всех, кто солидарен со мной, встать и почтить ее память минутой молчания. Примерно две трети зала встало (иностранные корреспонденты, возможно, не поняли). А Максим Шевченко закричал, что это политическая акция (?), которая недопустима на суде, и что на нее они (обвинение) ответят своими политическими акциями. Вот так. Почтили память.