Семьи террористов (а если подорвется "вдова", то еще и семья мужа) должны отвечать не имуществом, а свободой - например, 10 лет поселения в "солнечном Магадане" под надзором полиции. Родовой дом, естественно, сносить, детей - не родне, а в детдом со сменой фамилии. Возможно, это жестоко и по отношению к некоторым несправедливо. Но... власть обязана это сделать.

Владимир Хомяков, сопредседатель партии "Великое Отечество". "Слеза ребенка террориста"

...Поэтому каждый, кто пытается разрушить это единство социалистического государства... он враг, заклятый враг государства, народов СССР. И мы будем уничтожать каждого такого врага... мы будем уничтожать весь его род, его семью. Каждого, кто своими действиями и мыслями, да, и мыслями, покушается на единство социалистического государства, беспощадно будем уничтожать. За уничтожение всех врагов до конца, их самих, их рода!

Иосиф Сталин. Тост на обеде у Ворошилова 7 ноября 1937 года

Я часто замечал у людей, впервые посетивших Болотный процесс в день допроса очередного полицейского, выражение крайнего недоумения. И впрямь, создается ощущение сумасшедшего дома: о чем тут говорят? "Это произошло до появления белого дыма или после?" - "А я не видел белого дыма". "В каком месте вы увидели обвиняемого?" - "На Болотной площади". Это адвокаты тщетно пытаются установить время и место того эпизода обвинения, о котором рассказывает свидетель. "А что было до этого?" - "Не помню". "А что после?" - "Не видел". Три часа находились толпы полицейских и демонстрантов на Болотной, но каждый свидетель "видел" лишь один крошечный эпизод с участием "его" обвиняемого. Больше ничего. Видимо, таков жесткий наказ начальства.

Это вполне отвечает фабуле обвинения. Следствие должно бы тщательно установить все обстоятельства каждого эпизода. Но оно делает все, чтобы сделать это было невозможно. Это мы уже давно знаем всю последовательность развернувшихся событий: где, кто и когда находился в каждый момент времени. Но не будучи озвученным в суде, это знание превращается в ничто и не может быть использовано в защите.

Во всем остальном свидетели - люди как люди. Большинство из них, как и всякий нормальный человек, не любят врать. Вот и вчерашний прапорщик ОМОНа Вячеслав Киселев, свидетель по эпизоду Андрея Барабанова, старался отвечать честно. Теперь они действительно мало что помнят. Но мы, с нашим знанием, можем догадаться: он часа полтора простоял в резерве у Большого Каменного моста. Потому и не видел ни прорыва, ни дымов от файеров. Потом получил приказ выдвинуться вперед, и еще какое-то время они прятались на пустынном Болотном сквере (куда демонстрантов не пустили вопреки договоренности). Потом "получили приказ на расечение толпы, после чего начались столкновения". Он оказался в гуще событий под самый конец, ближе к восьми вечера. Их цепочка внезапно для всех вывалилась из кустов сквера на набережную и разрезала толпу до парапета канала. Потом людей стали оттеснять в разные стороны. В момент разрезания и случился единственный эпизод с участием Барабанова.



Дальше Киселев рассказывает, что он увидел, и вновь возникает ощущение безумия. Невероятно, но он говорит правду. Все дело в том, какими глазами он видит события.

"Под ноги нам кидали ампулы с аммиаком. Запаянные ампулы с характерным запахом". - "Откуда вы знаете, что это был аммиак?" - "Я знаю этот запах, когда люди теряют сознание, им дают нюхать". - "Так, может быть, это был обыкновенный нашатырь?" - "Так это же одно и то же!" - "Вы видели пострадавших демонстрантов?" - "Да". - "А вам не пришло в голову, что это был раздавленный случайно пузырек с нашатырем, которым кого-то приводили в чувство?". Немая сцена, полнейшее недоумение на лице. Мы-то знаем, что были люди, на всякий случай носящие аптечку на каждый митинг. Они и оказывали помощь пострадавшим.

"Слышал агрессивные лозунги. Например, призывали нас сжечь". Бред? Ничуть. Именно после этого рассечения толпы произошел известный инцидент: полицейский на глазах сотен людей бил ногой в пах лежащего парня (принятого сперва за девушку и окрещенного потом "беременным Николаем"). Это вызвало взрыв негодования, кто-то крикнул садисту: "Ты сгоришь в аду!". Люди подхватили этот вопль.

"Почему вы решили, что люди прорывались именно в сторону Большого Каменного и Кремля?" - "Были активные попытки прорвать нашу цепь". Дело происходило уже глубоко на набережной, никакого Кремля оттуда даже не видно. Людям зашли в тыл и окружили со всех сторон, они просто пытались вырваться из плена. Следствие оказало нам услугу, приложив к делу видеозаписи этого эпизода:

Он говорит правду, но что у него в голове? Дикая каша из страха перед любым демонстрантом и вбитой в голову командиром официальной версии.

"Зачем вы рассекали толпу?" - "Люди стали падать, друг друга зажимать. Туда же не все пришли только для столкновений. Для безопасности людей мы и рассекали, чтобы предотвратить давку и группами препроводить людей к метро". Так кто же создавал эту давку, сперва перекрыв дорогу колонне, а после непрерывно "рассекая и вытесняя"?!

Но дальше правда кончается и начинается "спецзадание". Ради этого его и прислали в суд. Киселев описывает действия Андрея Барабанова. "Мы цепочкой вошли в толпу, на нас нападали. Шедшего неподалеку от меня Маркова (судя по всему, Марков - один из немногих, чье присутствие там он запомнил или выучил, потому что других коллег назвать не смог. - Д.Б.) затащили в толпу, повалили и избивали. Барабанов нанес ему несколько ударов ногами".

Андрей, напряженно слушающий в клетке, не выдерживает: "Вы ведь лжете!"

Да. Причем нелепо и неубедительно. Широко известен ролик с этим секундным появлением Андрея. Сбоку, вскользь он наносит один удар ногой. Он сам это признал еще на следствии и извинился за несдержанность. Почему это случилось, я еще расскажу подробно. Все видели белобрысого омоновца, испуганно вопящего "Караул!". Он уже был в суде. Он не пострадал, только дико перепугался. Фамилия его - Круглов! Так и в обвинительном заключении написано. Если свидетель плохо помнит, почему не признается в этом? Кто заставляет его говорить о нескольких ударах? Ответ прост: он вообще не свидетель! Во время очной ставки с Андреем 29 мая 2012 года он говорил: видел Андрея, ударившего кого-то лежащего на земле. Но кто это был - не видел. Через полтора года вспомнил: Марков! Ну хоть бы видео посмотрел, перед тем как врать!

Сергей Кривов: "Чего вы добивались от граждан 6 мая?".
Ответ: "Я исполнял приказ".

Почти каждому из прошедших перед нами полицейских Володя Акименков задает один и тот же вопрос (судья всегда его снимает): "Если бы вам приказали, вы стали бы стрелять в людей?"
Это не пустое позерство. Мы оказались во власти людей, слепо исполняющих приказ. При этом мир в их глазах причудливо искажен страхом и конспирологическими конструкциями. "Професcиональная деформация сознания" это называется. Они не любят врать, но если прикажут - слегка соврут. Даже если это отправит в тюрьму человека. И если прикажут стрелять - слегка постреляют. Ведь если человек чем-то недоволен, он уже виноват. И это опасно для всех. И, наверное, прав мой знакомый, считающий, что лозунг "Полиция с народом" - благостная чушь. Они просто не смогут нас понять. Мы давно говорим на разных языках.

Вчера мы в Бутырском суде поздравляли Бориса Стомахина с днем политузника. Хотя он в списках гонимых властями не значится. 29 октября "Мемориал" по традиции зачитывает пофамильно расстрельные списки сталинских времен у Соловецкого камня. Вспоминать о гулаговских жертвах необходимо, однако все же не в ущерб сегодняшним сидельцам, по счастью еще живым. Их 70 человек на счету "Мемориала", и Стомахина среди них нет. Готовится уже вторая, сроком до 10 лет, посадка за его публикации в Сети, и странно наблюдать, как "Мемориал", тоже во второй раз, подвергает автора "Радикальной политики" еще и своему, правозащитному остракизму.

И это все в придачу к "радостной" новости, что в московской ОНК теперь будет засилье силовиков под командованием Антона Цветкова из "Офицеров России", по меткому выражению Павла Шехтмана, "подментованого у*бка", который давно мечтает пресечь шастанье наблюдателей по столичным СИЗО, прибрав правозащиту к надежным мусорским лапищам.

Заседание суда было перенесено, о чем, впрочем, и ходатайствовала защита, однако приезжали мы не впустую. Познакомились еще с одним поборником справедливости - националистом Романом Носиковым, сочинителем доносика на Стомахина и "свидетелем" по делу. Пожилая мама политзека, Регина Леонидовна, не сдержав эмоций, бросила ему свое "материнское проклятье". Носиков, выглядывая из-за широких спин приставов, гарантировал лично от себя применение к ней силы, опасаясь быть сраженным наповал дамским ридикюлем. Вообще этот сомнительный свидетель всерьез отрекомендовался нам как "совок", заявил, что гордится своей совковостью, и обещал постараться вернуть нас в милые его сердцу советские времена.

Однако пресечь наш одиночный пикет у здания суда с плакатом "Дело Стомахина - смерть России", как якобы незаконный, полиции все же не удалось.

В преддверии "дней политзека" - серии акций перед 30 октября - меня особенно интересует вопрос: оппозиция, проявившая гуттаперчевость по отношению к ксенофобским высказываниям "русофила" Навального (лишь бы против Путина), сможет ли так же безоговорочно включить в единый список политзеков "русофоба" Бориса Стомахина? Он-то ведь, в отличие от Навального, за свою нелюбовь к Путину сидит отнюдь не условно. Единый список - это значит не так, чтобы сначала ходить маршем за освобождение узников Болотной, потом читать у Соловецкого камня возвращенные имена жертв сталинских репрессий, а после уже тихонечко упомянуть Стомахина, очередное заседание суда над которым назначено, что символично, на сам День политических заключенных - 30 октября.

А теперь поделюсь своими впечатлениями от заседания, прошедшего 22 октября в Бутырском районном суде Москвы. Придя на это судилище, я поймал себя на мысли, что мне всегда психологически трудно участвовать в таких событиях - ведь поневоле становишься соучастником. Это почти то же самое, что ходить на публичную смертную казнь. У невиновного человека отнимают свободу, а ты не можешь этому помешать, ты там заведомо - зевака, даже если сердце разрывается от боли... Да даже если человек сидит в клетке "за дело", все равно на это невозможно спокойно смотреть, как невозможно спокойно слушать плач ребенка. И, впрочем, любой плач. Что уж говорить о тех, кто сидит за публично высказанную правду.

Прийти в суд над близким тебе человеком - это значит расписаться в собственной слабости. Но когда-то же надо признать ее. Честность перед самим собой - именно к ней призывает нас Борис в своей такой неудобной, такой колючей публицистике, за которую и сидит уже год, по второму кругу, после пятилетней отсидки в 2006-2011 годах.

Последний раз мы виделись с Борисом у Таганского суда, куда привезли девушек из Pussy Riot. Он пришел поддержать этих святых, юродивых нашего времени, сказавших правду о власти и церкви, и дал мне интервью для портала Credo.Ru. Борис ничуть не изменился со времен пикетов против еще первой войны в Чечне, на которых мы с ним и познакомились. Он был из тех гражданских активистов, кто не только приветствовал наше, буддийских монахов, участие в антивоенных акциях, но и всегда с радостью сам, будучи атеистом и сторонником вооруженного сопротивления, принимал участие в молитвенных стояниях и сидениях, которые проводили мы, призывая к мирным переговорам и ненасильственной сатьяграхе, по примеру Махатмы Ганди. На уровне логики противоречие было кричащим: мы - и этот прямой, как стрела, молодой человек с плакатом "Басаева в президенты России" (не ручаюсь за точность цитаты, по духу что-то вроде этого). Но на уровне сердца, бунтующего против несвободы и несправедливости, мы были едины. В этом парадоксе и крылся самый что ни на есть буддийский дзэн. А может быть, и не было никакого парадокса. Просто мы говорили на одном языке, на котором геноцид чеченского народа всегда назывался именно геноцидом, безо всяких кивков в сторону борьбы с терроризмом или в сторону территориальной целостности РФ. Территориальной, а может, и "террористической целостности", как оговорилась по Фрейду прокурор, зачитывавшая обвинение Борису Стомахину в Бутырском суде. Разве может быть более точное определение метода, с помощью которого поддерживается целостность этого государства?

Слушая цитаты, вырванные прокурором из статей Бориса, опубликованных на заблокированном ныне сайте http://soprotivlenie.marsho.net/, но по-прежнему доступных на сайте http://stomahin.info/, я думал о том, что инкриминируемые ему "призывы" физически уничтожать сотрудников правоохранительных органов, работающих на преступное государство, и мирное население, молчаливо поддерживающее их, в устах Бориса Стомахина никакими призывами не являются не только потому, что не доказано ни одной прямой связи с "исполнителями" этих "призывов". Прежде всего это всего лишь очень острая фигура речи, точно такая же, как у японского буддийского святого XIII века Нитирэна. Тот призывал рубить головы священникам, которые извратили истинные слова Будды, срослись с властью и были в тогдашней Японии чем-то вроде РПЦ МП в нынешней России. Нитирэн был наказан за эти слова так же, как и Борис. Однако те, кто почти убили Нитирэна, были вооружены до зубов, а он - безоружен. И точно так же безоружен Борис перед стократно превосходящей его государственной машиной. Эта машина на самом деле "мочит в сортире" направо и налево как мирных, так и немирных граждан, а Борис - да если бы он действительно "призывал", то давно бы присоединился к боевикам, как это сделали уже многие русские - но он всего лишь отзеркаливает позицию власти, показывает то, как следовало бы ей отвечать по законам военного времени. Да, порой от его статей прошибает холодный пот. Но в них есть своя логика. Его самиздатовская "Радикальная политика" становилась все более радикальной по мере того, как рос градус государственного террора в России. Но это всего лишь логика противостояния этому террору. И если уж пытаться что-то противопоставить ей, то следовало бы делать это с помощью аргументов. А коль скоро государственная машина просто сажает Бориса в тюрьму, это значит, что у нее нет никаких аргументов, кроме грубой силы, и значит Борис, как это ни страшно, прав?

Я призываю всех оппозиционеров и правозащитников не присоединяться к позиции государства - и разговаривать с Борисом, дискутировать и спорить с ним. Но для этого сначала нужно вызволить его из тюрьмы, налечь на его освобождение всем миром, собирать за него подписи и устраивать акции точно так же, как и за всех других политических заключенных. Ведь не делаете же вы исключение для тех узников Болотной, чьи взгляды не соответствуют вашим!

А когда он выйдет на свободу - не гоните его со своих митингов и пикетов, как стали делать это в 2000-х, испугавшись "запачкаться" и сесть в тюрьму. Но в тюрьму-то сел - он.

Возможно, подсознательно Борис Стомахин сам шел к тюрьме, желая хоть как-то не на словах, а на деле разделить нелегкую участь чеченцев. Потому и провоцировал власти своими статьями. И в своем сострадании он превзошел тех, кто остался "чистыми".

В пятницу вечером в половине шестого я отправилась из "Гражданского содействия" с Олимпийского проспекта в "Мемориал" на заседание Совета ПЦ. Что-то я неважно себя чувствовала, и два наших подопечных пошли меня проводить до станции метро "Достоевская".

Через пять минут я вышла из метро на "Цветном бульваре" и тут же услышала свой мобильный. Звонили мои провожатые:

- Нас забрали. Схватили и везут в ОВД "Мещанское".
- Проверили документы?
- Ничего не проверяли, сказали, что разберутся в ОВД.
- Но что случилось?
- Ничего не случилось – просто затолкали в машину, и все.
- Передайте трубку полицейскому в машине!

Пауза.

- Не берут.
- Покажите им документы!
- Не хотят смотреть.

Оба моих провожатых - граждане Узбекистана, у обоих документы в порядке. У одного - свидетельство о рассмотрении ходатайства о предоставлении статуса беженца, у другого - патент, и оба стоят на миграционном учете.

Придя в "Мемориал", я начала звонить дежурному прокурору, как нам рекомендовал прокурор Москвы Сергей Куденеев только вчера на встрече с советом при прокуратуре. Дежурный сначала высказал мнение, что он тут ни при чем, потом предположил, что у наших задержанных нет документов. Но ссылка на прокурора Москвы подействовала – дежурный записал имена наших задержанных и мое, обещал позвонить в ОВД "Мещанское".

Потом я позвонила члену Совета при ГУВД Москвы Александру Куликовскому. Он поехал в ОВД «Мещанское». Там находилось около 100 человек, задержанных таким же образом, как и наших: их просто похватали на улице, выбирая исключительно прохожих неславянской внешности.

Около половины девятого в ОВД позвонили и назвали имена моих провожатых. Они услышали это, подняли шум, потребовали, чтобы их немедленно отпустили. Сотрудники ОВД не стали особенно возражать, но, отпуская их, сказали:

- Нечего было ходить в мечеть.

Только теперь мы поняли, что это было. Недалеко от метро «Достоевская» находится мечеть – все ее предполагаемые посетители попали под облаву.

Саша Куликовский звонил мне в половине двенадцатого ночи – в ОВД «Мещанское» находилось еще человек 50 задержанных.

Очевидно, таким образом глава столичной полиции Анатолий Якунин выполняет свое обещание "не оставить в городе ни одного места, где могли бы укрываться нелегальные мигранты, взять под контроль лиц, склонных к совершению преступлений, наркозависимых, нарастить усилия в борьбе с игорным бизнесом и незаконным оборотом курительных смесей".

И что же – такую, с позволения сказать, борьбу с нелегальной миграцией и преступностью в Москве мы теперь будем наблюдать каждую пятницу?

20 января около 150 человек разогнали пикет сторонников ЛГБТ в Воронеже. Полиция не препятствовала ни разгону, ни избиению двоих участников акции – Павла Лебедева и Андрея Насонова. В четверг активисты проиграли суд по иску к воронежским полицейским.

"Сегодня Центральный районный суд Воронежа огласил решение по заявлению Лебедева и Насонова о признании виновными в бездействии сотрудников полиции. Решением суда в удовлетворении заявления этим лицам отказано", - сообщил представитель судебного департамента Воронежской области.

Суд отказал в удовлетворении всех требований заявителей. Мы обратились в суд 20 апреля с заявлением о признании незаконным бездействия уполномоченных от полиции и мэрии, которые были обязаны содействовать в проведении пикета.

Вместо этого по крайней мере три участника пикета получили телесные повреждения, никто из нападавших не был задержан, спустя некоторое время один пришел с повинной и сейчас осужден к двум месяцем исправительных работ с удержанием 5% из зарплаты в доход государства. Заявителям так и не удалось провести пикет: плакаты вырывались почти моментально, причем ни и полицейские или представители администрации города нападавшим не мешали.

В качестве своих свидетелей мэрия вызывала представителей национал-социалистических организаций, которые участвовали в противостоянии 20 января.

Также суд упомянул, что не будет рассматривать ряд требований, поскольку считает, что мы должны были действовать в уголовно-правовом порядке. Однако такая попытка уже была. Буквально на следующий день после погрома мы обратились в Следственный комитет. В возбуждении уголовного дела было отказано, обжалование отказа не дало никаких результатов.

В понедельник мы получим мотивировочную часть решения, после чего и оно будет обжаловано. Если областной суд не сможет защитить права организаторов пикета, мы будем обращаться в Европейский суд по правам человека с жалобой на нарушение права на свободу собраний и свободу выражения мнения, дискриминацию и отказ властей защитить участников пикета от жестокого обращения со стороны националистов.

Заявление правозащитников

10 лет назад группа спецназа захватила в новосибирском аэропорту главу нефтяной копании «ЮКОС» Михаила Ходорковского, летевшего в Иркутск для выступления на семинаре «Бизнес. Власть. Общество». Через два дня Ходорковский должен был участвовать в Конференции гражданских организаций в Москве, что могло стать началом нового этапа в отношениях бизнеса с гражданским обществом. Вместо этого Ходорковский был арестован Басманным судом. Родилось понятие «басманное правосудие».

Этому предшествовали аресты по сфабрикованным обвинениям Алексея Пичугина и Платона Лебедева.

С арестом Ходорковского политический режим вступил в новую фазу. Не только потому, что последовали массовые аресты «юкосовцев»: борьба с «ЮКОСом», вообще с либерально настроенными, держащими себя независимо представителями бизнеса, стала идеологией режима. Бизнес утратил политическую самостоятельность. Практически полностью прекратилась поддержка российским бизнесом независимого от властей гражданского общества. Пошел поток рейдерских дел: «дело "ЮКОСа"» было растиражировано в тысячах копий - с помощью фабрикации обвинений у предпринимателей стали вымогать имущество, отнимать созданный ими бизнес, а многие предприниматели оказались за решеткой.

Два процесса Ходорковского разложили судебную систему. По многим позициям она стала хуже управляемой советской. Захват собственности в результате фальсифицированных обвинений привел к появлению слоя «предпринимателей в погонах». На поток были поставлены шпионские процессы, жертвой которых стали известные ученые, а международному научному обмену был нанесен большой урон.

За прошедшие годы «чекистская олигархия», сращивание бизнеса с бюрократией, в первую очередь, силовой, привели к невиданному социальному расслоению, всепроникающей коррупции, краху правосудия как института, бегству капиталов, массовой эмиграции «среднего класса», экономической стагнации.

Стремительно растет число политзаключенных. «Дело Pussy Riot», «Болотное дело», шпионские процессы против ученых, дело краснодарских экологов, дело «арктической тридцатки» показывают готовность власти вызывающе игнорировать элементарные нормы права.

Страна оказалась в очевидном тупике. В обществе нарастает агрессия, и недавние этнические погромы лишь первые ее симптомы.

Найдет ли власть в себе силы заново выстроить отношения с гражданским обществом? Наилучшим средством для выхода из тупика стала бы широкая амнистия, которая обязательно включала бы в себя всех преследуемых по политическим и рейдерским делам, всех, кто с высокой вероятностью мог стать жертвой карательной юстиции. Среди них, безусловно, все «юкосовцы», все «гринписовцы», все «узники 6 мая».

Такая широкая амнистия является последней возможностью повернуть российское общество к гражданскому миру и реальному диалогу с властью.

Людмила Алексеева, председатель Московской Хельсинкской группы
Валерий Борщев, член Московской Хельсинкской группы
Светлана Ганнушкина, председатель комитета «Гражданское содействие»
Сергей Ковалев, председатель Российского общества «Мемориал»
Олег Орлов, член Совета Правозащитного центра «Мемориал»
Лев Пономарев, исполнительный директор Общероссийского движения «За права человека»
Александр Черкасов, председатель Совета Правозащитного центра «Мемориал»
Эрнст Черный, ответственный секретарь Общественного комитета в защиту ученых
отец Глеб Якунин, член Московской Хельсинкской группы

Начнем с хорошего. Гринписовцы в Мурманске организовали штаб, который осуществляет поддержку арестованных активистов, членов экипажа и журналистов. В рамках тех 30 кг, которые могут получать арестованные в СИЗО, их стараются обеспечить всем необходимым по личным запросам. Это, наверное, единственное светлое пятно в их сегодняшнем существовании.

Что касается условий содержания, то тут все типично для российских СИЗО, кроме, разве что, проблемы переполнения камер – в мурманских СИЗО переполнения нет. Девушек вообще всех в одиночках содержат, потому что СИЗО может себе это позволить. В остальном – все типично для России.

Прежде всего, как и во всех пенитенциарных учреждениях, в камерах, где содержатся заключенные, очень плохое освещение. Мурманская ОНК в лице председателя Ирины Пайкачевой и члена комиссии Вячеслава Пайкачева посещали арестованных с Arctic Sunrise с люксметром и увидели, что показатели на уровне пола – 15 люксов, на уровне камерного письменного стола – 20 люксов. По российским меркам должно быть 150 люксов на уровне пола, для стола, понятно, нужно чуть больше – где-то 200-300 люксов, учитывая, что на столе нужно читать и писать. Этого уровня и близко нет.

При этом нужно помнить, что проблема будет только усугубляться – долгота дня в Мурманске стремительно сокращается (примерно на 15 минут в день), и 4 декабря наступит полярная ночь. Сейчас, даже когда светло, очень сильная облачность – в это время года света не хватает всегда.

После 15 октября члены ОНК вообще не могут попасть в СИЗО с люксметром, их просто не пускают сотрудники. Более того, последние визиты Пайкачевой в СИЗО сопровождались досмотрами, чего многие годы не было в принципе. Ситуация настолько переменилась и в отношении членов ОНК было столько нарушений, что во вторник я подал две жалобы в качестве представителя Пайкачевой на препятствия, чинимые сотрудниками СИЗО членам ОНК.

Дальше – к проблемам мурманских СИЗО. Там совершенно уродские прогулочные дворики. Фактически это не дворики, а прогулочные камеры. Площадь – пять на пять метров, света естественного в них практически нет, потому что для борьбы с перебросами на двориках размещена совершенно нелепая конструкция. Первым слоем идет крупная решетка, потом мелкая сетка, а сверху набросаны шиферные листы. Между листами шифера есть какие-то просветы, но с освещением даже в двориках большая проблема.

Помимо этого, в СИЗО нет искусственной вентиляции. Некоторые из арестантов жалуются, что сидят с курящими, курить у нас в камерах СИЗО не запрещено. Поскольку во дворик выводят покамерно, то на прогулке находится все то же камерное население. И если кто-то курит в камере, он и на прогулке начинает курить.

Внутри камер к арестованным с Arctic Sunrise отношение не очень дружественное, что создает проблемы. До недавнего времени были также проблемы с кипяченой водой, но сейчас она вроде решилась – администрация разрешила не очень мощные кипятильники.

Ну и, конечно, совершенно мерзкие, но, к сожалению, типичные условия перевозки арестованных. Это либо одноместные боксы 0,4 квадратных метра, о которых в своих постановлениях уже писал Европейский суд (там говорилось, что перевозки заключенных в условиях, когда на них приходится меньше 0,5 квадратных метра, недопустимы независимо от продолжительности), либо переполненные многоместные. Правда, активисты отмечают, что у многоместных переполненных есть плюс: в них не так сильно болтает в дороге. Поскольку арестованных возят в наручниках, то в одноместном боксе можно сильно удариться обо что-то тупое или острое в автозаке, а в большой компании падать особо некуда.

Очевидно, что мурманская полиция наручниками злоупотребляет (арестованных перевозит именно она, а не фсиновский конвой). Налицо нарушение федерального закона «О полиции», в котором предусмотрено в применение спецсредств только при неподчинении.

Кроме того, в автозаках очень холодно - fucking cold, как сказала об условиях перевозки арестованная датчанка. К слову, в камерах пока тепло – с нынешними температурами система отопления справляется.

Теперь о позиции МИДа по делу Arctic Sunrise. Поскольку Россия не будет следовать решениям, принятым в рамках процедуры Международного трибунала по морскому праву, остается только один механизм, с помощью которого можно на государственном уровне разрешить это спор. Это Европейский суд по правам человека, решения которого Россия худо-бедно исполняет. Однако процедура в ЕСПЧ медленная. Ускорить ее можно, если будет подана межгосударственная жалоба на Россию странами Совета Европы, чьи граждане сидят в мурманских СИЗО. Думаю, Финляндия, вряд ли подаст такую жалобу, но, к примеру, Дания уже не раз прибегала к этой процедуре. В числе других потенциальных заявителей можно назвать Швецию, Нидерланды, Турцию.

Ну и под конец - про "хулиганство". Насколько я понимаю, обвинение переквалифицировали, чтобы вывести его из сферы разбирательства в Международном трибунале по морскому праву. Но час от часу не легче, так как теперь непонятно, как будет объясняться захват судна, если это не было пиратством. В общем, на один бред накладывается второй.

Президиум Верховного суда РФ проигнорировал постановление Страсбургского суда по делу Алексея Пичугина, которого несправедливо осужденный ждал десять лет и которое было вынесено ровно год назад – 23 октября 2012 года.

Согласно этому решению ЕСПЧ бывший сотрудник "ЮКОСа" был лишен права на справедливое правосудие, закрепленного ст. 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. И "наиболее уместным видом возмещения было бы в принципе проведение нового судебного разбирательства либо возобновление производства" (постановление ЕСПЧ на русском языке).

Подобную оговорку – о пересмотре дела как способе исправления допущенных правонарушений – можно встретить далеко не в каждом постановлении ЕСПЧ. Ее наличие в решении по деле Пичугина даже породило у некоторых юристов опасения, что впредь без нее Россия откажется отменять неправосудные приговоры. Однако Президиум под председательством первого зампреда главы Верховного суда Павла Серкова счел, что и такое четкое предписание ЕСПЧ не обязывает российскую Фемиду отменить приговор судьи Мосгорсуда Натальи Олихвер.

Судьи высшей судебной инстанции России ограничились отменой ряда постановлений о продлении ареста, которые выносили в отношении экс-сотрудника "ЮКОСа" Басманный суд и Мосгорсуд на протяжении судебного разбирательства. Это было сделано в связи с тем, что ЕСПЧ счел недостаточным основанием для продления подсудимому меры пресечения в виде содержания под стражей только лишь тяжесть предъявленных ему обвинений. Иными словами, ЕСПЧ счел нарушенной ст. 5 Европейской конвенции (запрет незаконного содержания под стражей).

Как нетрудно догадаться, на судьбе Пичугина, чей обвинительный приговор давно вступил в силу, отмена данных судебных актов никак сказаться не может.

Между тем, поскольку наша страна подписала Европейскую конвенцию о защите прав человека и основных свобод, постановления Страсбургского суда для нее обязательны, а не факультативны. Впрочем, сегодня Президиум самым очевидным образом отмахнулся не только от Страсбурга, но и от российской Конституции, которая провозглашает приоритет международного права над национальным.

Кто-то из слушателей в зале сказал, что решение Президиума – это диагноз российскому правосудию. Но скорее это не диагноз, а очередное печальное его подтверждение. Президиум просто еще раз, как говорит современная молодежь, "опустил" наше правосудие "ниже плинтуса". Причем парадоксальным образом это нашло и буквальное выражение: сегодняшнее заседание происходило в подвале здания Верховного суда. А диагноз был ясен еще десять лет назад, когда на примере Алексея Пичугина выяснилось, что людей можно судить, даже если инкриминируемые им деяния происходили в "неустановленном месте" и "в неустановленное время".

В нескольких СМИ появился материал про "Бирюлевский фронт", в котором со ссылкой на неназванный источник в правоохранительных органах нам предлагают полуофициальную версию происшедших в Бирюлеве событий.

Несомненно, некие бирюлевские бригады всегда были, но в разное время они назывались по-разному. Что с ними связаны всякие известные персонажи типа Евгении Жихаревой - это факт. Точно ли они, нынешние бригады, были заводилами на сходе в Бирюлеве 12 октября, они ли организовали созыв народа на 13 октября – это не очень понятно, но второе хотя бы отчасти явно верно. "Русские", конечно, тоже сыграли мобилизующую роль, но у Александра Белова авторитет в неонацистской среде не очень-то, поэтому призыв бирюлевских был, я думаю, более эффективен.

В нашем материале "Бирюлевский фронт" подозревается в организации погромов" содержится вся информация, которая была нами собрана в разное время про связанных с Бирюлевом людей. В основном они сидят, но это не значит, что там жизнь прекратилась. Илья Шутко был там когда-то важной фигурой, но теперь он сидит, так что вряд ли это важно, но, очевидно, появились новые люди. Что в Бирюлеве есть заметная группировка ультраправых - это несомненно.

Спецслужбы, несомненно, прорабатывают сейчас все связи, которые уходят корнями в Бирюлево. То, что они говорят "Росбалту" и РБК, - это организованный слив, но это не значит, что он не соответствует данным следствия. Думаю, они хотят показать, что раскрыта серьезная группировка и надо ждать дальнейших успехов расследования.

По материалам упомянутых изданий создается впечатление – не знаю, это журналистское достижение или так был устроен рассказ источника, – что этот "Бирюлевский фронт" чуть ли не самая главная организация радикальных русских националистов. И теперь, когда ее деятельность расследуют и процесс будет хотя бы человек на десять, то получится какой-то грандиозный успех. Под этот успех нас так заранее настраивают. Ну, если в самом деле деятельность этой местной группировки расследуют и пресекут, будет замечательно.

При этом я не утверждаю, что сход не был организован местными жителями. Насчет ста бойцов "Бирюлевского фронта" - это, я думаю, преувеличение. Местных, включая "фронтовиков", скорее всего не хватало для беспорядков, поэтому 12 октября все прошло прилично. Потом позвали националистов не местных. Я склонен допустить, что эти местные боевики раскрутили призыв на 13 октября. Но все же без большой толпы местных за спиной неонаци не рискнули бы пойти на штурм торгового центра.

Что касается района "Текстильщики", также упоминаемого в материалах РБК и "Росбалта", то там действительно что-то странное происходит. Буквально вчера знакомый, который живет там, рассказывал: идешь по улице и везде встречаешь группы мрачных молодых людей в накинутых капюшонах. И есть такое ощущение, что что-то затевается, хотя ничего пока не произошло и много ли там их, организованных, не очень понятно.

Может ли "бирюлево" перекинуться на другие районы Москвы? Трудно сказать. На "сетевую акцию" в пределах города у них народу не хватит. В Бирюлеве, чтобы разбить арбузы и даже витрины, не нужно было две тысячи человек. Но нужно их было иметь за спиной, иначе милиция разогнала бы погромщиков в момент. А чтобы было две тысячи человек за спиной, надо чтобы местные жители по какой-то причине вышли на улицу. Из одних наци-автономов такую толпу не наберешь.

Вот когда они находят какого-нибудь человека и бьют ему морду - это пожалуйста, таких "сетевых акций" они могут провести сколько угодно. Судя по всему, это сейчас и происходит в разных местах города.