Сегодня очередное заседание суда над Борисом Стомахиным. Дважды суд переносился уже, чтобы измотать даже тех немногочисленных стойких сочувствующих, которые приезжают поддержать политузника. Скоро год как его держат в СИЗО "Медведь" совершенно необоснованно, о чем неустанно заявляют адвокаты - Михаил Трепашкин и Виктор Бородин. Но суд пропускает все убедительные доводы мимо ушей, и Стомахин остается под стражей. Пять лет он уже отсидел в путинских лагерях за резкие слова, опубликованные в информационном бюллетене "Радикальная политика", с год пробыл на воле - и вот опять та же история. Его арестовали и судят за обличение режима и коллаборантов режима - то есть нас с вами, добрых, честных, "агрессивно-послушных" избирателей, как прозвал их историк Юрий Афанасьев (тоже, кстати, подвергающийся сейчас преследованиям).

Читая материалы по делу Стомахина, вспоминаю по аналогии детали ареста Даниила Хармса летом 1941 года. Вот цитата из доноса него, на которой строилось обвинение в клевете и пораженчестве: "Советский Союз проиграл войну в первый же день, Ленинград теперь либо будет осажден или умрет голодной смертью, либо разбомбят, не оставив камня на камне... Если же мне дадут мобилизационный листок, я дам в морду командиру, пусть меня расстреляют, но форму я не надену и в советских войсках служить не буду, не желаю быть таким дерьмом. Если меня заставят стрелять из пулемета с чердаков во время уличных боев с немцами, то я буду стрелять не в немцев, а в них из этого же пулемета".

Хармс со своим ярким творчеством умудрился как-то продержаться при Советах долгие годы, прежде чем быть уничтоженным, - Стомахина же с его публицистикой при нашей "суверенной демократии" прихлопнули гораздо оперативней. И хотя сейчас режим куда мягче, десятилетнего срока по обвинению в экстремизме и разжигании розни ему не избежать. Не избежать - при том отсутствии сочувствия и поддержки, которое мы наблюдаем. Человек десять включая прессу собираются обычно в зале суда, публикаций в СМИ (преимущественно на "Гранях") катастрофически мало, немного и в соцсетях. В лучших советских традициях своим равнодушием и молчанием хороним, заживо закапываем человека, гнобимого властью ЗА СЛОВА в малотиражном информационном бюллетене, - в недрах карательной системы. Делаем вид, что буквально поверили, подобно путинским уродам из судебно-правовых органов, что публицист кого-то призывает пойти, взять бомбу и стереть всех русских с лица земли.

Мы, видимо, не хотим слышать неприятной правды о себе самих. Ведь это мы снова возвели Путина на трон, откуда его без оружия теперь не согнать. Мы своей тупостью, трусостью и соглашательством утвердили узурпатора во власти и продолжаем с ним униженно и прихлебательски договариваться и сотрудничать, называть "президентом". Путин отлично понял, что угроза миновала: был острый момент зимой 2011-12 года - и прошел. И "болотных узников", которых наши враги захватили в заложники, тиран не выпустит. Некого ему бояться, не убедили его протестующие, что являют собой силу. И экологов с Arctic Sunrise в заточении держать будет, и зимнюю Олимпиаду в субтропиках проведет. Для издевательского самоутверждения, чтобы показать нам (и западным европейцам тоже), насколько ему плевать на наше мнение и наши ценности.

И по-другому вести себя кремляди не могут, иначе их режим рухнет, он нереформируем, потому и на уступки неспособен! Был бы сейчас жив Лев Толстой и попробовал бы, как в начале прошлого века, высказываться о патриотизме как о постыдном и вредном явлении, сталкивающем лбами и уничтожающем целые народы - в угоду амбициям и укреплению власти авторитарных вождей, - парадоксальный и независимый мыслитель был бы моментально укатан под асфальт, и ничто бы его не спасло. А благодарные читатели-почитатели скорее всего постарались бы этого не заметить, перекладывая заботу о спасении человека не из мейнстрима на плечи правозащитников.

Неплохо было бы очнуться всем, у кого осталась хотя бы крупица здравого смысла и чуть-чуть совести, услышать и поддержать Бориса Стомахина. Суть того, что он говорит нам, наверное такова. Бойкот преступному чекистcко-фашистскому режиму. Бойкот и презрение тем, кто сотрудничает с этим поганым режимом, продлевая его до бесконечности. Нет оправдания соучастию в его преступлениях. Кто избирается (и избирает) на псевдовыборах, работает в госорганах, обманывает, репрессирует, грабит и убивает ради сохранения себя во власти - это путинские пособники. Вот с чем обращается к нам Борис Стомахин, заплатив за высказанное мнение свободой, вот от какой правды о себе отворачиваемся мы. Не потому ли, что не хотим самим себе признаться, что мы предатели?

О захвате в международных водах голландского ледокола Arctic Sunrise, его экипажа и пассажиров спецназом погранслужбы ФСБ РФ, высадившимся с вертолетов на борт, высказывались многие общественники, правозащитники, адвокаты. Обычно их аргументы сводятся к следующему: активисты Greenpeace не применяли насилия и не угрожали его применением, не преследовали цель завладения чужим имуществом, следовательно, не совершали инкриминируемого им деяния - пиратства. Бесспорно, так и есть. Но пока никто не обратил внимания на еще одно существенное обстоятельство, делающее уголовное преследование по ст. 227 УК РФ («Пиратство») невозможным.

Дело в том, что ООО «Севморнефтегаз» - дочерняя компания ОАО «Газпром», собственник платформы «Приразломная», позже преобразованная в ООО «Газпром нефть шельф», - не желала платить государству НДС. Государство в лице ИФНС России №25 по г. Москве считало, что п. 6 ст. 171 НК РФ, регулирующий порядок принятия к вычету сумм НДС по капитальному строительству, не подлежит применению, поскольку работы по возведению платформы «Приразломная» нельзя отнести к строительно-монтажным. Дочка «Газпрома», напротив, считала, что государство перебьется и платформа «Приразломная» никакое не жалкое плавсредство, а капитальное сооружение в натуре. В итоге «Газпром» победил. Следствием этой победы стал не только возврат ООО «Севморнефтегаз» из бюджета РФ кругленькой суммы «переплаченного» НДС, но и признание юридического факта преюдициального значения, то есть установленного вступившим в силу решением суда и не требующего доказывания.

В частности, Федеральный арбитражный суд Московского округа 10 марта 2009 года КА-А40/1038-09 установил:
Порядок строительства морских станционных платформ регулирует СНиП 33-01 -2003, в котором морские нефтегазопромысловые платформы отнесены к постоянным и основным гидротехническим сооружениям. Как следует из материалов дела и установлено судами, МЛСП «Приразломная» предназначена для добычи нефти и представляет собой морскую ледостойкую стационарную платформу гравитационного типа с верхним строением, устанавливаемым на опорное основание (кессон), в котором располагаются хранилища для нефти. Таким образом, МЛСП «Приразломная» является стационарным сооружением и его создание как гидротехнического сооружения осуществляется посредством его строительства.

Следует отметить, что арбитражными судами было вынесено несколько аналогичных решений по спорам ООО «Севморнефтегаз» и ИФНС России №25 по г. Москве в 2008-2009 годах. Во всех подтверждается: МЛСП «Приразломная» является стационарным сооружением.

Искусственные стационарные сооружения открытого моря в соответствии с нормами морского права не считаются островами (п.«е» ст.147 Конвенции ООН по морскому праву). Следовательно, данные сооружения не имеют территориальных вод и существование данных искусственных объектов не влияет на установление границ других морских территорий. Прибрежное государство (в данном случае РФ) обладает юрисдикцией в отношении искусственных сооружений, но его юрисдикция не распространяется дальше территории самого сооружения. Координаты голландского судна Arctic Sunrise, полученные с помощью системы автоматической идентификации местоположения судна (AIS), на момент захвата пограничниками были следующими: 69 19,86 'N 057 16,56' E, это 34 морские мили от побережья России, на значительном удалении от зоны ее территориальных вод и вне 500-метровой зоны безопасности платформы «Приразломная». Поскольку сама платформа «Приразломная» территориальных вод иметь не может, очевидно, что Arctic Sunrise в момент захвата находился в открытом море. А с юридической точки зрения исключительная экономическая зона (ИЭЗ) - это то же самое, что и открытое море. Иностранные судна имеют право входить в эту зону без разрешения и свободно передвигаться по ней.

Теперь смотрим диспозицию ст. 227 УК РФ: пиратство - это нападение на морское или речное судно в целях завладения чужим имуществом, совершенное с применением насилия либо с угрозой его применения. МЛСП «Приразломная», как установил арбитражный суд, является стационарным гидротехническим сооружением, а не морским или речным судном. Таким образом, возбуждение уголовного дела по статье 227 УК РФ «Пиратство» произошло в нарушение процессуального закона в отсутствие события преступления и отсутствие в действиях членов экипажа Arctic Sunrise признаков состава преступления.

Мораль: события, происходящие в судах Мурманска, связанные с арестом участников акции Greenpeace в нейтральных водах у платформы «Приразломная», к праву отношения не имеют. Моряки голландского ледокола Arctic Sunrise, журналисты и активисты Greenpeace являются сами жертвами нападения спецназа погранслужбы ФСБ РФ в международных водах, став фактическими заложниками кремлевских пиратов. Международный трибунал по морскому праву, куда обратились власти Нидерландов, Европейский суд по правам человека, которому придется рассматривать этот инцидент, в отличие от мурманских судов, очевидно встанут на сторону закона. Это значит, что за действия кремлевских параноиков, решивших поиграть в пиратов XXI века, придется заплатить из бюджета России, то есть из нашего кармана. Не слишком ли дорого они нам обходятся?

На очередных слушаниях в пресс-центре Болотного дела я видел много оскорбленных людей.

Андрей Бильжо, вспомнивший о своей прежней профессии и "впрягшийся" за Мишу Косенко, возмущен диагнозом. Косенко, по его словам, мог бы стать отличной иллюстрацией его диссертации, посвященной как раз таким случаям - длительному монотонному, без ухудшений течению болезни после разового всплеска в молодости. Что полностью опровергает "казенных" психиатров, утверждающих, что такие заболевания обязательно должны прогрессировать. Но Бильжо оскорблен также и реакцией бывших коллег, попытавшихся уже саркастически усомниться в его знаниях. Однако и в профессиональном мире психиатрии наблюдается брожение. В результате он и независимый эксперт Савенко приглашены на некое закрытое собрание, где психиатры обсудят этическую сторону ситуации. А во вторник в РИАН пройдет пресс-конференция директора Института им. Сербского Зураба Кекелидзе под названием "Кому выгоден миф о карательной психиатрии?". Похоже, наши врачи вспомнили, как в советские годы их исключали из Всемирной психиатрической ассоциации, и пошли в контратаку.

Сопредседатель "Мемориала", опытнейший правозащитник Олег Орлов лично оскорблен приговором судьи Москаленко. В эпизоде Косенко он был прямым свидетелем, как и его коллега Ян Рачинский. Но в постановлении суда всем восьми свидетелям защиты уделены две лишь строчки: одна - перечисление их фамилий, а вторая - выражение недоверия их показаниям. Фактически, судья обвинила заслуженных людей во лжи.

Я давно замечаю, как та процедура, что называется у нас "судом", оскорбляет блестящего юриста и истинного джентльмена Вадима Клювганта - как всякая профанация. Кристально точно, по пунктам он разбирает все происшедшее на предыдущем этапе "суда над 12-ю":



Касаясь споров об амнистии, адвокат призвал не заниматься разборками и переходом на личности вокруг всевозможных утечек из Совета по правам человека и альтернативных проектов. По его мнению, концепция, обнародованная Советом, составлена честно и квалифицированно, а скандалы вокруг проекта могут только помешать правозащитникам довести дело до конца.

Я раньше никогда не видел Людмилу Алексееву столь гневной, как в этот последний год. Сегодня она запустила процедуру сбора подписей за широкую амнистию. Она лично прошла официальную регистрацию, теперь по закону надо собрать 100 000 подписей. Сегодня были поставлены первые два десятка. Алексеева считает, что есть все шансы добиться именно такой амнистии, и вот как она мотивирует свою уверенность:



Сестре Михаила Косенко Ксении гнев придает силу и уверенность бронебойного снаряда. "Мы пойдем до конца - апелляции, протесты, ЕСПЧ. А как еще? Они отняли уже полтора года жизни у моего брата и у меня, фактически убили нашу мать. Как можно это забыть? И маленький штрих к портрету брата: когда я встречалась с ним после приговора, уже все вокруг обсуждали амнистию. Так вот Миша сказал, что будет приветствовать амнистию даже в том случае, если всех ребят выпустят, а его это не коснется".

Вячеслав Макаров, адвокат Сергея Кривова, обстоятелен и нетороплив, как обычно. Но я вижу, что он волнуется и также возмущен. Его подзащитный голодает уже месяц. Теперь он сидит в одиночке, усомниться в честности его голодовки труднее, чем раньше. Но тюремное начальство полностью игнорирует и, похоже, не верит в голодовку. Медосмотры не проводятся, несмотря на постоянные требования. Иногда Кривова взвешивают на сомнительных механических весах, показывающих каждый раз разный вес. А состояние Кривова постепенно ухудшается: труднее думать и работать на процессе, понемногу отказывает память.

Принято считать, что гнев только мешает работе. Но я вижу, что всех собирающихся вокруг Болотного дела гнев только мобилизует и придает уверенности. Иногда все же стоит очень рассердиться. Чтобы победить.

ОНК Мурманской области
Пайкачевой И.В.

Жалоба на действия сотрудников СИЗО

Я нахожусь в СИЗО-1 г. Мурманска. Я имею право на переписку, и это право неотъемлемо. Мною были подготовлены черновики четырех писем, которые я намеревался отправить в середине октября. Письма не были закончены. 9 октября во время обыска в камере эти черновики писем были изъяты. Мне было объяснено, что это было сделано по подозрению в том, что письма были предназначены для передачи по запрещенной межкамерной связи. Мне также было обещано, что после перевода, если подозрения не будут подтверждены, письма будут возвращены мне на следующий день. Несмотря на неоднократные напоминания, письма не были возвращены 10 октября.

А 11 октября мне было заявлено, что сотрудники СИЗО полагают, что письма были подготовлены для передачи адвокату, - на основании того, что я упоминаю адрес электронной почты моей жены в одном из писем.

Я полагаю, что четыре письма были изъяты без законных на то оснований. Надуманное основание изъятия писем – возможная передача их адвокату – является фантастическим и ничем не подтвержденным измышлением сотрудников СИЗО. Я опасаюсь, что, поскольку изъятые черновики писем не были готовы к отправке, у меня также могут быть изъяты личные записи, которые я готовлю для своей защиты.

Ну а что касается текущей ситуации, то властям нужно поактивнее работать именно с этническими диаспорами - прямо вызывать их лидеров и говорить, что... русские люди будут выходить на улицу, вот как вчера, и мешать им мы не будем... При наличии политической воли все это сделать можно быстро и четко.

Владимир Милов, лидер партии "Демократический выбор"

- Здравствуйте, ребята! - сказал граф быстро и громко. - Спасибо, что пришли. Я сейчас выйду к вам, но прежде всего нам надо управиться с злодеем. Нам надо наказать злодея, от которого погибла Москва...
По толпе пробежал одобрительный ропот удовольствия.

Лев Толстой. "Война и мир"

1. Конкретно в этом месте, конечно, есть своя печальная специфика, связанная с огромной овощебазой.
Но, заметим, возмущены жители не только и не столько ею, сколько всеми "этими", ну, "нерусскими". Никто ж не знает пока, кто убийца Егора Щербакова - где работал, гражданин ли, кто он в этническом плане. Но реакция очень ясно выражена - атаковать места, ассоциирующиеся с большим количеством "этих". Это обычный расизм.

Расизм - это не порок такой, а способ восприятия, порочный, конечно. Этот способ и приводит к тому, что возмущенные жители Бирюлева свои проблемы сводят к "нерусским".

2. Большинство людей, "принимающих решения", то ли прониклись тем же настроением, то ли подыгрывают ему.
Масса политиков самых разных мастей - тоже. Ну, и прочих активных граждан.

3. Доверие к полиции предельно низкое. Обвинять ее в том, что в три дня не нашли убийцу, не очень умно, но таков уровень недоверия, что никто и не думает, что ищут.
И это проблема в том числе для наведения порядка: тогда и ОМОН воспринимается как сторонник "этих", а не как государственная репрессивная сила.
Но другого способа наведения порядка все равно нету.
4. Чего не делать, ясно - того самого, что уже начали делать: развивать новую антимигрантскую кампанию.
Я почти уверен, что без антимигрантской кампании прошлых месяцев жители Бирюлева не решились бы на погром. Просто планка дозволенного субъективно приспустилась.

5. Как не решились бы и без участия "Русских" и тому подобных персонажей. Но ведь у этих персонажей такая работа - странно от них ждать иного.

6. Чтобы не ждать повторения, нужно поскорее провести показательные расследования, но не по рабочим на базе, а по тем чиновникам всех ведомств, которые своим коррумпированным поведением довели до погрома. Показательные суды были бы вполне уместны.

7. И нужно набраться смелости и расследовать погромы как массовые беспорядки, каковыми они и являются. В гораздо более очевидной степени, чем была "Манежка" (о Болотной нечего и говорить). Все подстрекатели и организаторы, а также активные исполнители должны быть реально наказаны. Всех, конечно, не найдут (иначе и не бывает при массовых беспорядках). И хорошо бы не привлекали "хоть кого-нибудь". Но если найдут хоть каждого третьего из тех, кого надо наказать, это подействует отрезвляюще.

"Грани" обратились ко мне с вопросами в связи с приговором Михаилу Косенко:

Выяснилось, что мы вообще мало представляем, как это устроено: что происходит после приговора, как назначается лечение, как и когда проходят врачебные комиссии и какое значение имеют их заключения для суда? Насколько реальными являются предположения о возможности бессрочного лечения? Вы эту систему знаете как никто другой - и тоже с политической стороны. Могли бы вы поделиться той информацией, какой владеете: что происходило с вами в медицинском, правовом и бытовом плане и какова может быть дальнейшая судьба Михаила в этой закрытой ото всех системе?

Я не знаю, какова эта система сегодня. Скажем, постановлением (не "приговором") суда Косенко "освобожден от уголовной ответственности" и направлен на принудительное лечение в психиатрическую больницу "общего типа". В наши времена можно было бы вздохнуть с облегчением: не "специального типа" (то есть не психиатрическая тюрьма). Так мы вздыхали с облегчением, когда первоначальная рекомендация "специального типа" была заменена на "общего типа" у Ивана Яхимовича и Вячеслава Игрунова или когда больница "общего типа" была назначена по первому делу Юрия Шихановича (я тогда даже посоветовала его жене не подавать на кассацию, так как пересмотр дела мог утяжелить "тип" больницы). Из психиатрической больницы общего типа выходили сравнительно быстро — с первой или второй комиссии (каждая - примерно раз в шесть месяцев).

В 1989 или 1990 году СПБ, те самые "специальные психиатрические больницы", были переведены из системы МВД в систему Министерства здравоохранения. Что с ними происходило дальше, я не знаю (возможно, знают Подрабинек или Савенко).

Далее расскажу по порядку, одновременно отвечая на заданные вопросы, свою историю в юридическом ключе.

Арестованная в конце декабря 1969 года, я была отправлена в апреле (может быть, в конце марта) 1970-го на экспертизу в Институт Сербского, где оставалась больше месяца. Результатов экспертизы мне не сообщили, как не сообщали никому. Был один знак: тех, кого признали вменяемым, на следующий же день отправляли обратно в следственную тюрьму. Меня сразу не отправили, а затем, когда я наконец прибыла в Бутырку, поместили "на больничку", в психиатрическое отделение.

Кстати, в 1979 году на Сахаровских слушаниях в Вашингтоне я свидетельствовала о положении уголовников, признанных невменяемыми. Ко мне единственной приходил защитник (замечательный адвокат Софья Васильевна Каллистратова). Остальным назначали защитника от суда, и он даже не пытался - думаю, точнее будет сказать: и ему даже в голову не приходило - увидеть своих подзащитных. Если у них не было родных (а у большинства не было), они даже не узнавали, что суд прошел и что он постановил. Просто сидели и ждали этапа - на "спец" или на "общак", никто из них не знал и знать не мог.

От Софьи Васильевны я узнала о решении экспертизы и о дате предстоящего суда.

Кстати, мы, включая меня, все время говорим: "решение" экспертизы, экспертиза "признала" невменяемым. Экспертиза никого вменяемым или невменяемым не признает, она только дает суду рекомендацию "признать невменяемым" и направить на принудлечение того или другого типа. А признает и направляет суд. И как правило (говорю о своем времени, но то же произошло и с Косенко), он полностью следует рекомендациям экспертизы.

Косенко имел передо мной то огромное преимущество (которое, увы, ему не помогло), что присутствовал на процессе, имел возможность все сказать и блестяще этой возможностью воспользовался. В наше время суды над потенциально невменяемыми проходили в их отсутствие. Суд имел право - но не обязанность - вызвать подсудимого. На ходатайство С.В. Каллистратовой о вызове меня в суд судья ответил отказом (про мой процесс см. Хроника текущих событий, вып. 15). Единственный известный мне случай вызова в суд - дело Ивана Яхимовича - закончился тем, что, увидев перед собой подсудимого, суд отправил его на новую экспертизу, которая и закончилась заменой спецбольницы на общую. Судья В.В. Богданов (как сказала мне Софья Васильевна накануне суда: "Вас будет судить лучший судья в Мосгорсуде, но это ничего не меняет") явно побоялся меня увидеть и допустить конфронтацию между мной и выступавшим в суде в качестве эксперта зловещей памяти профессором Д.Р. Лунцем. Судья Людмила Москаленко видела и слышала Михаила Косенко на протяжении долгого времени, но и это ничего не изменило: она послушно выполнила политический заказ, как выполнили его сегодняшние эксперты из Института Сербского.

Не буду далее излагать историю своих тюремно-психиатрических странствий (ее, кстати, легко можно найти здесь же, на "Гранях", в видеозаписи). Отвечу на вопросы о предстоящем Косенко "лечении".

Продолжительность и характер принудлечения будут полностью зависеть от врачей того "стационара", куда попадет Косенко, то есть от их готовности или неготовности выполнять политический заказ: истязать его неподобающими лекарствами или продолжать то лечение, которое он получал по своей болезни от наблюдавших его врачей. И которое волей экспертов Института Сербского было заменено "лечением" от выдуманной ими болезни. То есть все зависит от совести врачей, а мы знаем, что врачи, не потерявшие совесть, встречались в наше время даже в психиатрических тюрьмах.

Думаю - или скорее надеюсь, - что "вечной койки" в прямом смысле слова, то есть реально бессрочного лечения, не будет. Но не забудьте, что сама мысль о бессрочности угнетающе действует на сидельца и подрывает его душевные силы. Если же его "залечат", то есть будут применять к нему ненадлежащие (мягко говоря) методы и средства лечения, то его освобождение будет "бессрочно" откладываться и может наступить в такой момент, когда ему уже будет "все равно" (этого я больше всего боялась в Казани: выйти через много лет на свободу и уже не отличать свободу от тюрьмы).

...у меня нет оснований полагать в данном случае, что это карательная психиатрия. Не потому, что я видел Косенко, как он себя ведет и прочее. Просто если бы применялась карательная психиатрия, то в психушку в первую очередь отправили тех как бы лидеров, громкие имена. Ну, кто знал Косенко до 6 мая 11-го года? Кто такую фамилию слышал?.. У меня нет оснований полагать, что это карательная психиатрия. Тем более что суд его признал тем самым невиновным, вы же понимаете, да? Одновременно.

Ссылка

Как долго ждал я этого дня! Кажется, целая жизнь прошла...

Сегодня пора моего самоограничения, обета интернет-молчания, наложенного мной на себя же, закончилась. Я дико рад этому.

Это возвращение накладывает на меня суровую обязанность объясниться. Итак, для тех, кто еще не в курсе:

До 25 июля 2013 года я являлся действующим сотрудником органов внутренних дел, капитаном полиции, работал в должности эксперта-криминалиста в городе Березники Пермского края. Провинциальный город, 150 тыс. населения, но не без своей истории.

Тут у нас родился Говорухин, учился в средней школе Ельцин, отбыла половину своего срока Алехина из Pussy Riot, здесь находится основная часть производственных мощностей ОАО «Уралкалий», которое стало широко известно в связи с историей с Баумгертнером... Ну вот и я тут сбоку примостился.

Да! Для некоторых мое признание о профессии, возможно, явится очень неожиданным, быть может, шокирующим, но вот, ребята, это действительно так – знакомые вам тексты писал капитан полиции, представьте...

Окончив ВУЗ в 1997 году, я пришел на службу в ОВД и работал все эти годы, что называется, «на земле». Карьеры не делал, да, вообще говоря, к ней и не стремился – занимался своей простой работой. Город у нас в криминальном плане весьма выдающийся – край зон, что вы хотите... Работы хватало.

К политике я всегда был неравнодушен, еще с детских лет. Помню, как вся семья отчаянно «болела» за Ельцина, когда его выбирали президентом, помню августовский путч, помню свою четкую личную позицию в октябре 1993-го.

По убеждениям я достаточно ярко выраженный либерал, так воспитан, так сформирован моими замечательными вузовскими преподавателями. Вот так бывает – либерал в погонах, редко, наверное, но бывает.

Из своих взглядов я секрета никогда не делал, хотя и явно их не выпячивал. С развитием интернета стал достаточно откровенно высказываться в Сети, хотя никогда не указывал свою профессиональную принадлежность. Имел неприятности в связи с этим, да, пару раз был приглашен на ковер к высокому руководству, но как-то обошлось без резких решений. Начальникам говорил, что имею право говорить что думаю, они были больше озадачены, чтобы это на них не отразилось, ну и – как-то прокатывало.

То, что российская государственная система изжила себя и ведет страну в тупик, мне стало отчетливо ясно в 2009-м, хотя в Путине, помнится, я разочаровался пятью годами ранее – когда после Беслана он, по какой-то невероятной логике связав борьбу с терроризмом с устройством государственных институтов отменил выборы губернаторов и выборы по одномандатным округам. Жизнь к декабрю 2011-го представляла из себя серую безысходную кляксу, сгущённую четким ощущением того, что каждый день этого режима у руля государства отодвигает страну все дальше от демократических ценностей. Да и не это было отвратительно – было ясно, что нет выборов, нет политической конкуренции, было ощущение, что нет выхода.

А потом началось то, что началось...

Про Навального я услышал немного раньше декабрьских протестов 2011-го. Много говорить о моем к нему отношении не буду, оно всеобъемлюще выражено здесь.

Я считал и считаю, что на данный момент это единственный политик, который способен с помощью консолидации вокруг него протестной общественности разрушить монополию путинского режима на власть, губительную для России и ее граждан, а порой, как в случае с пресловутым «законом Димы Яковлева», просто физически уничтожающую самых незащищённых наших соотечественников.

И потому, когда вокруг Алексея завертелась эта свистопляска уголовных дел, для меня, как юриста с «красным» дипломом вуза, очевидно несостоятельных, я не мог на это не отреагировать. Дело даже не в моей симпатии к Навальному, но лояльно относиться к тому правовому беспределу, который по очевидно политическим причинам начал твориться вокруг этого незаурядного человека, значило выбросить в урну свое образование, черт возьми! И вот с моей замечательной супругой и единомышленницей Ириной я не раздумывая присоединился к группе «Дело против Навального – дело против нас» в Фейсбуке, разместив там, между прочим, замечательную фотографию.

В июне эта фотография попала на глаза к некоему высокому руководству, и ровно за нее я был уволен из органов внутренних дел с формулировкой «за проступок, порочащий честь сотрудника ОВД». Оставляю на ваш суд оценку того, насколько честь мундира офицера полиции позорит данное фото, здесь я, наверное, буду чересчур пристрастен, хотя написать могу много. Моих руководителей не остановило даже то, что на момент увольнения до получения мной права на пенсию по выслуге лет оставалось всего тридцать пять дней и на моём иждивении находятся двое детей, старшая девочка – ребёнок-инвалид. Ну что вы, на святое же замахнулся!!!

Я однозначно решил, что буду обжаловать увольнение в судебном порядке. В день увольнения у меня было дикое желание написать тот текст, что я публикую только сейчас, однако, несколько успокоившись, я решил, что стоит провести этакий эксперимент – в условиях отсутствия общественного внимания попытаться отстоять правоту в суде первой инстанции. Это не малодушие, поймите правильно: я надеялся, что на уровне провинциального суда «правильные» политические сигналы в условиях тишины вокруг процесса могут не возникнуть, судья будет судить по закону, а моя юридическая позиция, как мне кажется, была и остаётся достаточно сильной. Впрочем, юридическая сторона вопроса – тема для отдельного разговора, наверное, мы к ней еще вернемся.

Так или иначе, мой расчет не оправдался. Сегодня судья Свердловского районного суда города Перми В.Л. Чебыкин отказал мне в удовлетворении исковых требований.

Я буду обжаловать это решение в краевом суде, но время тишины истекло. Мне хотелось бы, чтобы это второе рассмотрение было охвачено общественным вниманием.

Да, и еще несколько важных моментов.

Во-первых, я ни о чем не жалею, я поступил так, как должен был поступить, и несмотря на сложную жизненную ситуацию, в которую сейчас попала моя семья, моя супруга меня поддерживает. Это чертовски важно.

Во-вторых, я не один такой в полиции. Поверьте, все больше становится людей в погонах, критически относящихся к власти и творимым ею безобразиям. Я их видел, я их знаю, поверьте, они есть.

В-третьих, работы я на данный момент не имею, и есть доброхоты, которые постоянно намекают мне, что в нашем городе я больше никуда не устроюсь – мне выписан «волчий билет», и работать я нигде не смогу.

В-четвертых, конечно, тяжеловато уже третий месяц жить на зарплату супруги. Главное – противно чувствовать себя работоспособным мужиком, который не несет в дом ни копейки.

И пятое, и, наверное, главное. Когда я подытоживаю свои проблемы и хочется взвыть от безысходности, я вспоминаю про ребят, что сидят по «болотному» делу, я вспоминаю, как вел себя на суде Алексей Навальный, которого просто-таки обложили со всех сторон, – и спрашиваю себя: какое право на их фоне я имею на этот упадок сил?

Алексей Анатольевич, мы вместе! И мы победим!!!

Фашистский либерализм не следует путать с либеральным фашизмом, каким был испанский режим Франко в последние годы жизни генералиссимуса или режим Пиночета в Чили. Это достижение целей, приемлемых в демократическом обществе (защита собственности и порядка, борьба с терроризмом, оргпреступностью, наркоторговлей, незаконной миграцией и т.п.), средствами, для демократического общества неприемлемыми, - такими как систематические пытки подозреваемых, произвольное лишение свободы, фальсификация уголовных обвинений, использование в политике военизированных формирований типа «эскадронов смерти» и т.д.

Юлия Латынина не скрывает глубокого удовлетворения обвинением гринписовцев и экипажа ледокола Arctic Sunrise в пиратстве. Между тем она знает, что статья 227 ч.3 УК предусматривает как минимум 10 лет лишения свободы. И знает, что обвиняемые не виновны ни в одном из действий, предусмотренных этой статьей: они не пытались захватить платформу «Приразломная», они не нарушали государственный суверенитет РФ, они были безоружны, они не хотели ни применять насилие, ни брать заложников, ни выводить из строя имущество.

Но нелюбовь г-жи Латыниной к экологическим активистам, особенно к организации Greenpeace, пересилила почтение к праву. Она не любит тех, кто покушается на технологический прогресс и на деятельность крупных корпорацией. Что ж, имеет право. Но приветствовать откровенную фабрикацию уголовного дела для острастки защитников окружающей среды? Собственно, чем тогда Латынина отличается от тех сторонников Путина, которые с наивной откровенностью утверждают, что Ходорковского надо было обвинить в краже добытой им нефти, поскольку он бросил вызов Путину (самое в их глазах страшное преступление)?

48 лет назад были арестованы писатели Синявский и Даниэль. Они «просто» печатались за границей. Но советская власть решила, что и такой способ обойти цензуру – подрыв государства. И расценила публикации как уголовное преступление. КГБ так спасал социалистический строй, который без цензуры существовать не мог. Арестовывая Ходорковского и Лебедева, путинские следователи спасали путинизм, который не мог стабилизироваться без демонстративного запугивания бизнеса. А отправляя за решетку экоузников, путинизм, как ему кажется, гарантирует свободу рук своей главной опоре – сырьевым монополиям.

Обычно, рассказывая о примерах «ментовского беспредела», Латынина возмущается такими его разновидностями, как подбрасывание наркотиков или иных улик. Но ведь опер, который подбрасывает наркотики, уверен, что главное – обезвредить наркоторговца или другого уголовника, который мешает честным людям жить, а то, что он так хитёр, что не оставляет следствию улик, так на каждую хитрость криминала есть двойная хитрость мента… В этом смысле менталитет Латыниной ничем не отличается от менталитета «мента-беспредельщика».