Сегодня в 15 часов мне должны предъявить обвинение. Это формальная вещь, которая четко прописана в Уголовно-процессуальном кодексе. Если у следствия есть достаточные основания и в процессе первого дознания и начала следствия собраны достаточные, по мнению следствия, доказательства, человеку предъявляется обвинение. С этого момента он обвиняемый и к нему может применяться мера пресечения. Когда человек подозреваемый, мера тоже может применяться, но, как написано, «в исключительном случае». После этого дело готовится для передачи в суд. Такая формальная, прописанная в рамках УПК процедура.

Мне предъявят обвинение, спросят, согласен я с ним или нет. Может быть, попросят о продлении следствия, что-то еще захотят отточить, перед тем как в суд передать.

Я ничего не знаю в рамках уголовного дела о попытках досудебного урегулирования конфликта. Ни на меня, ни на моих сотрудников господин Красненков (адвокат Кадырова) не выходил.

По гражданскому делу он действительно приходил, разыскивал меня, но пришел не в Правозащитный центр «Мемориал», а в Международный «Мемориал», говорил немного не по адресу какие-то невнятные вещи, это было еще в прошлом году. Как я понял, хотел от меня извинений. И тогда, видимо, они бы сняли иск этот. Но лично мне таких слов он не передавал, моим сотрудникам тоже. Я узнал об этом визите задним числом от других мемориальцев. Оснований для извинений в данном случае не было никаких, с моей точки зрения. Поэтому разговор был бы достаточно бессмысленным.

С точки зрения процессуальной, я понимаю, почему события так развиваются. С точки зрения непроцессуальной - а тут играют роль, как мне кажется, именно непроцессуальные вещи, - я не до конца все понимаю.

С точки зрения процессуальной, клевета, в которой меня обвиняют, относится к ст. 129 Уголовного кодекса, часть 2 и 3 – это публичная клевета через средства массовой информации и обвинение должностного лица в совершении тяжкого преступления. Это не является делом частного обвинения, это дело публичного обвинения. И это уже государство само решает.

Если по части 1 этой статьи достаточно сторонам заявить: «А мы примирились! Мы не хотим больше судиться, все нормально», - автоматически дело прекращается. А по части 2 и 3 это не так. Государство и только государство само решает, прекратить уголовное дело или нет. С другой стороны, в УПК сказано, что в случае нетяжких преступлений – а преступление, которое мне инкриминируется, нетяжкое – также возможно примирение сторон. Если обе стороны заявят, что примирились, то следствие может согласиться с этим и закрыть уголовное дело. А может и не согласиться.

Поэтому Кадыров сам по себе мог говорить все что угодно. Без формального примирения сторон, без того, чтобы Кадыров сказал: «Стороны примирились», у следствия нет оснований прекращать уголовное дело. Но в принципе следствие могло бы посчитать заявление господина Кадырова примирением и могло бы мне сообщить, считает оно это примирением или нет. Мне ничего такого следствие не говорило.

Поэтому тут, с одной стороны, формально следствие право. С другой стороны, почему-то именно сейчас происходит такое возбуждение, инициирование дальнейшего расследования, игнорирование заявлений Кадырова. Что-то за этим стоит. Что – я не знаю.