Колонка Владимира Абаринова "Предубедительные улики" о процессе по делу об убийстве Станислава Маркелова и Анастасии Бабуровой зацепила, и я решила ответить. Не поспорить, а продолжить разговор и по возможности прояснить неточности.

Не берусь оценивать дело как «сомнительное» или «очевидное». Посетив несколько первых заседаний суда, я поняла только то, что оно сложное. И взялась разбираться в нем, вникать, стараться не делать скоропалительных выводов и ничего не упустить. Поэтому хочу уточнить моменты, которые упоминаются в колонке Абаринова, с учетом последних двух заседаний.

Обыск. Версия Тихонова и Хасис не совпала с протоколом. Это, безусловно, вызвало сомнения, которые подкрепились тем, что свидетели-эфэсбэшники, проводившие обыск (Дмитрий Жемеров и Сергей Даладов) отвечали на вопросы подсудимых и адвокатов «в условиях, исключающих визуальное наблюдение», то есть из тайной комнаты. Измененный голос в динамиках – вот и весь сотрудник.

Могу понять, когда скрытыми выступают свидетели убийства. Верю, что им страшно. Но сотрудники ФСБ приходили делать обыск, вероятно, не в масках? Их лица известны Тихонову и Хасис, они дают показания как должностные лица, присяжных в зале нет (допрос проводился в рамках процессуального этапа процесса), фото- и видеосъемка запрещена. Кого они боятся?

Первыми живыми свидетелями были следователь Ольга Неминущая и понятая Наталья Синельникова. Их показания некоторым образом сдвинули чашу весов в пользу протокола. Даже если не брать во внимание следователя, понятая была вполне убедительна и вроде как не заинтересована.

Адвокат Маркеловых Роман Карпинский, высказывая свое мнение о протоколе обыска, отметил, что в процессе имеет значение наличие изъятого оружия, а также тот факт, что Тихонов признал его своим и согласился с тем, что незаконно продавал его. Спор о нарушениях при обыске не может рассматриваться в данном суде, он должен быть обжалован отдельно. Необходимо уточнить, что этот обыск не относится к убийству - он является доказательством по статье о незаконной торговле оружием.

Ни один документ, ни одно действие до сих пор не было обжаловано защитой Тихонова и Хасис. Ни обыск, ни арест, ни мешки на головах. Что странно.

Внешность убийцы. Когда я писала, что «последующие бесконечные и бессмысленные уточнения у свидетеля возраста убийцы, цвета бровей, одежды и прочего теряются на фоне услышанного», я не имела в виду, что это незначительные моменты вообще. Все дело в том, что серьезных расхождений в показаниях не было. Приведу примеры.

В показаниях во время следствия Мурашкин (кстати, почему фамилия вымышленная?) говорит, что человек с пистолетом, которого он видел на Пречистенке, был на вид 20-22 лет. Потом свидетель описывает еще какие-то подробности и снова, в этом же предложении, возвращается к возрасту – дает молодому человеку на вид 25-30 лет. Давая показания в суде, Мурашкин сказал "20-27 лет". Относительно цвета бровей свидетель дает показания «темные, но не черные» (следователю), «темные, такие русые» (суду).

Потому я и назвала эти уточнения бессмысленными – они ровным счетом ничего не дали ни защите, ни обвинению.

Репортажи из зала суда. Могу отвечать только за свои, и, надеюсь, они не выглядят тенденциозно. Адвокаты защиты действительно ведут себя недостойно и грубо, это можно увидеть в любой день судебного заседания. Их не нужно «изображать», они сами показывают себя во всей красе. Судья, видимо, в напряжении от сложности процесса и внимания прессы, пытается вести процесс «как надо». Но что-то не заладилось, и «как надо» не получается. Один из зрителей после очередного заседания отметил: «...что очевидно: никто (адвокаты защиты, прокуроры и судья) не знает, как должен выглядеть нормальный судебный процесс. Адвокаты пляшут, пытаясь выглядеть эффектно. Судья пытается их успокаивать, переходя в назойливые нравоучения. Прокуроры банально срываются на хамство и гримасы». Вот вам тоже мнение.

В общем, понятно, в какой стране, с какими следствием и судебной системой мы живем. И хотя не питаю симпатии к подсудимым, я понимаю, что должны быть наказаны настоящие убийцы, а не первые попавшиеся под руку неонацисты. Тихонов и Хасис имеют право на правосудие. И дело тут не в абстрактной справедливости (у каждого она своя), а в законе.

Лично я вижу выход в том, чтобы слушать людей в суде, вглядываться в их лица (при условии «визуального наблюдения»). И пытаться понять самостоятельно: убийцы или невиновные сидят на скамье подсудимых.

Вчера в Мосгорсуде третий день рассматривалось дело об убийстве Станислава Маркелова и Анастасии Бабуровой. По просьбе обвиняемых и адвокатов защиты обсуждалась необходимость изъятия из дела протокола обыска: по их мнению, этот документ составлен с серьезными ошибками.

Поскольку это вопрос процессуальный, присяжных в зале не было. (Если протокол изымут, то присяжные ничего не должны знать о его деталях, чтобы это никак не повлияло на их решение.)

Первым допросили оперуполномоченного ФСБ Дмитрия Жемерова. Он непосредственно осуществлял задержание Тихонова в арендуемой квартире и изымал вещи, описанные в протоколе. А там было что изымать: пистолеты (в том числе браунинг, из которого были убиты Стас и Настя, наган с глушителем), автомат Калашникова с двумя снаряженными магазинами, патроны, предметы для изменения внешности (парики, накладные усы и бороды), детонаторы, гранаты, поддельные документы с фотографиями Тихонова, националистическая литература. Поскольку данный свидетель является действующим сотрудником спецслужбы, его допрашивали дистанционно – по аудиосвязи с измененным голосом. Адвокат Хасис Небритов настаивал на присутствии свидетеля в зале, назвав суд «процессом чревовещателей». Судья отказал, ссылаясь на то, что в таком случае придется сделать процесс закрытым.

Свидетель начал рассказ. Поскольку время было раннее (седьмой час утра), понятых они нашли возле метро. Когда подошли к квартире, дверь в тамбур им открыл хозяин квартиры. Затем они позвонили, и дверь в квартиру открыл сам Тихонов, который уже был одет в куртку, а на спине висел рюкзак. Ему было предъявлено постановление на проведение обыска, на что Тихонов, представившись Комаровым, сказал, что он здесь не живет и уже уходит. Его пытались остановить, но он полез под куртку, где оперативники увидели рукоятку пистолета. Ему тут же скрутили руки и застегнули их наручниками. Затем руки сковали Хасис (уже на всякий случай), которая стояла в коридоре сразу за Тихоновым. После этого им обоим постановление уже предъявили полностью и начали обыск вместе с еще двумя следователями, в присутствии двух понятых, хозяина квартиры и эксперта-криминалиста. Кроме обыска помещений пришлось провести личный досмотр Тихонова, и тут у него срезали рюкзак (так как руки были застегнуты наручниками), где нашли автомат.

(Читать целиком)

Обвиняемый Тихонов

21 февраля началось рассмотрение по существу уголовного дела об убийстве Анастасии Бабуровой и Станислава Маркелова. Присяжные начали знакомиться с делом: прокурор рассказал им, что Никита Тихонов и Евгения Хасис обвиняются в убийстве в составе группы по мотивам идеологической ненависти и вражды, а также о том, что Тихонов обвиняется еще в незаконном хранении и торговле оружием и подделке документов. По месту его жительства изъято большое количество оружия и боеприпасов, в том числе «браунинг», из которого были убиты 19 января 2009 года Настя и Стас. При задержании у Тихонова при себе был поддельный паспорт на имя Тарасова Андрея Николаевича.

После оглашения обвинения сторона защиты заявила, что Тихонов хочет дать показания, разъяснить присяжным свое мнение. По закону обвиняемый может сделать это в любой момент процесса. Хасис отложила свои объяснения, сообщив лишь, что убийства не совершала и «умысла даже такого никогда не имела», а их обвинили, чтобы «похоронить возможность поимки настоящего преступника».

Тихонов рассказал присяжным, что признает свою вину в хранении и продаже оружия, а также в использовании поддельных документов. За это он готов нести ответственность. Но он не хотел бы всю жизнь провести в тюрьме за убийства, которых не совершал, «тем более в составе группы, тем более по мотивам идеологической вражды». Стаса он не знал, с Настей знаком не был. Где был 19 января 2009 года – не помнит.

Оружие продавал, потому что находился в розыске по делу об убийстве Александра Рюхина и не мог зарабатывать легально. Называть своих поставщиков и покупателей отказывается, так как они «не сделали ему ничего плохого». «Я торговал оружием, потому что не хотел воровать», – говорит Тихонов. Нет, он не винит в этом Маркелова, работавшего по делу Рюхина со стороны потерпевших. Только «следствие и оперов». «Браунинг» же попал к нему случайно – попросили отремонтировать.

Тихонов переходит к знакомству и истории отношений с Хасис и рассказывает нам романтическую историю любви и тайной жизни по съемным квартирам и под чужими документами. Говорит, что предлагал Хасис съехать от него, предполагал арест. «Что поделаешь, если я такой бедолага? – серьезно и печально глядя в зал, спрашивает Тихонов. – Но она осталась со мной, и вот чем все кончилось». Говорит спокойно, уверенно, продуманно. Для присяжных, которым предстоит во всем разобраться.

(Читать полностью)

Газета.ру опубликовала отчет с последнего суда над Тихоновым и Хасис, предполагаемыми убийцами Маркелова и Бабуровой.

Судебный процесс еще перед началом ознаменовался сливами свидетельских показаний. Ключевые фигуры из правой тусовки, те самые люди, которые собирали деньги для заключенных и проводили митинги в поддержку "узников совести", легко и непринужденно заложили их следствию. А заодно и множество других нацистов-подпольщиков - просто так, за компанию.

Особенно в этом плане отличилась организация "Русский образ", а именно ее лидеры Илья Горячёв и музыкант Сергей Ерзунов, солист группы "Хук справа".
Утечку информации активно рекламировали праворадикальные сайты, противопоставлявшие легалистов и предателей из "Русского образа" и честных ребят Тихонова и Хасис (которых называли то героями-подпольщиками, то невинно пострадавшими журналистом и правозащитницей, в зависимости от контекста).

Последний суд и публикация аудиозаписей должны вызвать еще одно крушение кумиров. Никита Тихонов попросту отказался от лозунга "Россия для русских" и заявил, что не разделяет идей верховенства белой расы. Это можно объяснить желанием перехитрить "систему", хотя образ бесстрашного белого воина теперь навсегда будет запятнан.

Но Евгения пошла дальше. Как следует из выложенной Газетой.Ру аудиозаписи, в беседе со следователем она легко и непринужденно сдала все основные российские ультраправые организации и даже немного захватила ближайшее зарубежье.

http://static.gazeta.ru/nm2008/eyjafjallajokull/final.mp3

Очень интересно, как теперь поведет себя главный защитник обвиняемых Алексей Барановский. Бывший помощник депутата Курьяновича и бывший активист ДПНИ, старательно кующий себе образ "русского правозащитника", поначалу писал в ЖЖ посты, в которых радовался смерти Маркелова. Потом восхищался героизмом Тихонова: дескать, простой журналист, а не побоялся врага убить. Даже написал на этот счет пафосный пост в ЖЖ со словами "Исполнитель ушел, потому что был дерзким и удача ему улыбнулась. Это так. Фортуна любит дерзких.
Жертва Никиты была не напрасной. Будет новый день и новые подвиги".
Спустя какое-то время Барановский сменил ЖЖ и воззрения - теперь он самый самоотверженный сторонник невиновности "журналиста" (Тихонова) и "правозащитницы" (Хасис).
Он же стал одним из главных могильщиков "Русского образа".

Чрезвычайно интересна реакция всех этих людей на новую серию войны компроматов. Один из немногих случаев, когда за нацистами можно наблюдать с умилением: неважно, кто из них кого съест, мир все равно станет чище.

Приостановление деятельности ДПНИ – это демонстрация некоего давления на нацистскую среду после Манежной площади. Было бы прекрасно поймать и арестовать тех, кто организовывал погром на Манежной, а это не удается. ДПНИ явно не те люди, которые это организовали, но можно и на них оказать пока некое давление. К тому же это такой сигнал, который посылается среде. Для того чтобы усилить этот сигнал, надо потом применять статью 282.2, как к нацболам, тогда это будет серьезным давлением. Но я не думаю, что это будет.

И я не думаю, что после запрета ДПНИ будут погромы. Плохое всегда прогнозировать легче, но я так не считаю совершенно. Во-первых, ДПНИ еще не запрещено, и этот процесс займет много времени. Во-вторых, даже когда его запретят, то скорее всего такого преследования, как с нацболами, не будет. Будет как со «Славянским союзом» – просто новое название, а люди те же самые. То есть никаких серьезных репрессий скорее всего не последует.

Понимаю, что лидерам ДПНИ приятно думать, что если их обидят, то тотчас же 50 тысяч выйдут их защищать. Что-то мне подсказывает, что не наберется столько народу. Это с одной стороны. С другой стороны, есть действительно реальная проблема с тем, что если постоянно давить легальных националистов, то будут расти группы нелегальных. Это то критическое соображение, которое имеет смысл. И возникает вопрос – а что нужно делать в таком случае с легальными националистами? На этот вопрос очень сложно найти простой ответ, потому что это сильно зависит от ситуации и от конкретной организации, о которой мы говорим.

(Читать целиком)

Я считаю, что государственная бюрократическая машина совсем неадекватна существующей реальности, потому что ДПНИ - уже давно дискредитированная среди ультраправых организация. Какого-либо значительного веса она не имеет и является не более чем технологической конструкцией, за которой мало что стоит. Поэтому смысла в применении антиэкстремистского законодательства тут нет. Зачем правоохранительным органам преследовать организацию, которая сама по себе разлагается и гибнет от внутренних склок?

СМИ пугают: «Лидеры националистов предупреждают: их активные приверженцы перейдут на нелегальное положение, и погромы на Манежной повторятся». Я вообще считаю, что так называемые «лидеры националистических организаций» - это вожди без индейцев. Даже в событиях на Манежной площади, можно однозначно утверждать, никакой организующей роли они не играли и в принципе играть не могли. Это подтвердилось последующими попытками оседлать эту волну. Так называемое «Движение 11 декабря», когда выходили на улицу 10 лидеров различных организаций и их ближайшие подручные, не давало эффекта, подобного Манежной площади. Да и непосредственно на Манежной никого из них не было.

Все это говорит о том, что среда находится в кризисном состоянии. Новые фюреры пытаются говорить от имени ультраправых, но, как видно на примере истории с «Русским образом», они очень быстро себя дискредитируют и поедают друг друга, начинаются внутренние склоки, амбиции и так далее. А сама ультраправая среда остается в значительной степени организованной по сетевому принципу. И все те, кто занимается террором, насилием, максимум используют эти организации как инфраструктуру, действуя большей частью автономно.

На мой взгляд, властям имеет смысл сосредотачиваться на активности террористических групп. (Читать целиком)

Вчера в Мосгорсуде начался процесс по делу об убийстве Стаса Маркелова и Насти Бабуровой. Возможно, под судом настоящие убийцы.

Спустя два года после убийства мы получили надежду... на справедливость? возмездие? правосудие? Я шла к суду и думала, что начинается важный этап в моей жизни. Необходимо все понять, проанализировать, сделать выводы, не ошибиться.

В Мосгорсуде ничего не начинается вовремя. Хоть час, но просидишь в бессмысленном ожидании. Обязательно поменяют зал, и придется еще побегать в поисках правильного. Так и в этот раз: отбор присяжных заседателей по делу об убийстве Стаса и Насти был назначен на 10 утра в одном зале, а начался через два часа в другом. Судья, который принял и будет вести дело, – Александр Замашнюк.

Спустя некоторое время после начала заседания из зала стали выходить «отбракованные» присяжные. К участию в процессе не допустили сотрудников силовых структур, людей, которые не могут принимать участия в заседаниях из-за болезни, семеро присяжных взяли самоотвод, один отказался, сославшись на то, что принимать взвешенное решение ему будут мешать убеждения, одной женщине стало плохо в зале, и она, дрожа и качаясь, покинула здание суда. В итоге остались 12 основных и 9 запасных присяжных. Адвокат родителей Насти Владимир Жеребенков с удовлетворением отметил объективность суда при отборе кандидатов.

После этого был рассмотрен вопрос о мере пресечения обвиняемым Никите Тихонову и Евгении Хасис. В связи с тем, что преступление относится к особо тяжким, а также ввиду того, что обвиняемые могут давить на свидетелей (одному из них – Илье Горячеву – из-за угроз со стороны Тихонова и «его окружения» даже дают госзащиту), суд принял решение оставить их под стражей до 24 июня. К слову, это максимальный срок на данный момент – полгода с момента поступления дела в суд.

Обвинение считает, что сторона защиты будет пытаться оспаривать законность и допустимость основных доказательств – показаний, протоколов, прослушек. Однако обвинение готово к этому и обещает «много сюрпризов».

Вот коротко все, что вчера произошло в зале суда. Мы это узнавали по крупицам, сидя восемь часов в коридоре. Только под конец дня прессу и зрителей запустили в зал на оглашение решения по мере пресечения – это была единственная открытая часть заседания. Я вошла в зал и увидела их – за стеклом. Держась за руки, они смотрели на вошедших внимательно, он – спокойно, она – весело. Я видела их фото, читала в «Новой» расшифровки прослушки их квартиры, и вот они – живые, разглядывают нас, а мы их.

Чувство реальности покинуло меня на все то время, пока мы слушали судью, зачитывавшего решение. Я не испытала ненависти, злости, мне казалось, что это кино или книга с детективным сюжетом – двойным убийством, судом и какими-то неизвестными. Мне представилось, как они делали это. Два года назад. На Пречистенке. Не могу понять – меня кто-то убедил в том, что они убийцы, или я сама уже верю в это?

Слишком много вопросов, ответов на которые не найти сейчас. Нужно наблюдать за процессом, вслушиваться в показания, вчитываться в документы и ждать решения суда. Следующее заседание суда, на котором начнется рассмотрение дела по существу, состоится в ближайший понедельник, 21 февраля, в 11 утра. Заседание будет открытым.

Навеяно постом Алексея Кнедляковского

Да, я считаю совершенно неправильным предоставлять слово националисту, одному из лидеров Движения против нелегальной иммиграции Владлену Кралину (Владимиру Тору). И это называется не чистоплюйством, а нормальной гигиеной. Нелепыми считаю ссылки на парламенты, где представлены различные партии. Митинг - это не дискуссионный клуб и не парламент. Не считаю трибуну митинга местом для дискуссий, это разные жанры. Мне говорят: а вот Кралин - он же против Путина! Ну давайте еще тогда на митинг Доку Умарова пригласим, пошлем ему телеграмму в горно-лесистую местность - он тоже наверняка против Путина и на пути к установлению окончательного Имарата наверняка разделит с нами наши пять требований. А что? Почему Тора можно, а Умарова нельзя? К тому же против него дело по ст. 282 возбуждено - очевидно наш клиент...

Давайте не путать правозащитную помощь незаконно арестованному, которую мы оказывали и готовы оказывать, с политическим блокированием и речами на митингах. Один русских свиньями считает, другой - тех, кто с ним не согласен, нерусью.

Еще Ленин, помнится, приговаривал, что о партии надо судить не по тому, что она о себе говорит и заявляет, а по тому, что она, партия, делает. Поэтому можно зайти на форум ДПНИ и посмотреть, что люди там пишут, как людей называют зверями и животными, как радовались и праздновали, когда убивали подряд Политковскую, Маркелова, Эстемирову. Разумеется, Кралин сумеет от этого дистанцироваться, только смотреть надо правде в глаза. Я не хочу с Путиным бороться в блоке с людьми, которые, не приведи Всевышний, если придут к власти, то мы еще о Путине как об ангеле крылатом вспоминать будем. Потому как "ворюги мне милей, чем кровопийцы".

Это не означает, что я полагаю, что вопросов иммиграции нет. Есть. И по этому поводу демократическая оппозиция должна вырабатывать позицию и участвовать в дискуссиях. Но не приглашать на митинг человека, представляющего идеологию, апеллирующую к самым низменным, шкурным и простым ответам на ситуационные вызовы. Пусть мы позиционируем К-5 как надпартийное образование, но давайте все же смотреть, над какими образованиями мы воспарили. Чтоб существенная часть участников наших митингов не развернулась и не ушла бы, плюнув.

Сегодняшняя Россия потрясает масштабом нацистских выступлений, как и степенью общественной терпимости к ним. Поневоле задумаешься о механизмах психики, определяющих такую терпимость.

История человечества проходит в постепенном расширении осознаваемых общностей, если угодно - в расширении круга "своих". В этот круг попадают со временем представители иных родов/племен/народов/сословий/вер/рас/видов, женщины, дети, пожилые, гомосексуалисты и лесбиянки, люди со своеобразием физической и(ли) душевной организации. Подобные процессы идут далеко не гладко, не всегда прямолинейно, но общую перспективу они формируют. Стремление перевернуть перспективу, вернуться вспять, воззвав к "голосу крови", - одна из главных особенностей фашизма.

(Читать целиком)

Споры о Стратегии-31 (или, если точнее, о целях и задачах движения в защиту свободы митингов и собраний) кипят, как разум возмущенный, поскольку:
- маскируют (как и положено в каждом уважающем себя освободительном движении) куда более серьезные разногласия внутри оппозиции, связанные с совершенно противоположными "картинками" будущего торжества сил добра над силами еще большего зла;
- нет четкой концепции, однозначно понимаемой цели движения.

Например, сахаровский лозунг "Долой 6-ю статью!" все понимали как требование перехода к парламентской демократии (президентскую не могли представить и в страшном сне); лозунги "Свобода Литве!" или "Свобода Грузии!" понимали как требование создания независимых буржуазно-демократических государств.

Но никто не понимает, что значит победа Стратегии-31. Одни убеждены, что требуют реализации конституционного права на свободу митингов и демонстраций напрямую, без оглядки на действующий закон, дважды – 2 апреля 2009 года и 1 июня 20100-го - признанный Конституционным судом соответствующим Конституции. Другие – мы требуем недискриминационного применения к нам закона: хотим на Триумфальную, хотим – на Тверскую... Но эти цели в сущности диаметрально противоположны: либо защита правильного применения закона, либо отмена закона. Но никто из идеологов Стратегии-31 не призвал требовать изменения закона о пикетированиях, собраниях, митингах, шествиях (пресловутый ФЗ-54).

Идут сплошные рассуждения о попираемых правах и свободах. Но свободу попирает либо закон, либо его неисполнение. Так возникает диалектическое противоречие между наличием маленького серебряного изделия культового назначения на груди и отсутствием тоже компактного трикотажного изделия на чреслах.

Хотите спасти Стратегию-31 - примите Хартию-31, в которой четко определите, чего вам хочется.

(Читать целиком)