Я не хотел бы комментировать до окончания судебного следствия конкретно показания Ольги Мухачевой и Алексея Барановского. Свою оценку этим показаниям я дам в прениях. Но если абстрагироваться от этого дела и говорить вообще об уголовных делах, то, конечно, когда свидетели возникают спустя полтора года после задержания подозреваемых, когда дело уже находится в суде, и заявляют, что у подсудимого по делу есть алиби, я думаю, любому объективному наблюдателю понятно, что к таким показаниям надо относиться критически. И здесь, разумеется, первостепенное значение имеет то, по каким причинам свидетель или свидетели не сообщали об этом ранее, в каких отношениях они состоит с подсудимым, имеется ли у этих свидетелей личный интерес в исходе дела и так далее.

В уголовном процессе нет такого требования, что показания свидетеля должны обязательно подтверждаться показаниями иных лиц либо иными доказательствами, в том числе вещественными. Достоверность показаний свидетеля - предмет оценки по внутреннему убеждению. В данном случае это предмет оценки присяжных заседателей: насколько они доверяют показаниям того или иного лица. Но надо заметить, что присяжные обязаны принимать во внимание всю совокупность собранных по делу доказательств. В то же время обвинение может представить факты, ставящие под сомнение показания свидетелей защиты. В этом смысл состязательного процесса – стороны оспаривают позиции друг друга. Если имеются основания полагать, что свидетель дал заведомо ложные показания, то это повод для возбуждения уголовного дела в отношении такого свидетеля. Вопрос об этом может быть решен органом следствия на основании окончательного решения по уголовному делу, в котором свидетель дал показания.

Что же касается последних двух заседаний, то ограничусь лишь одним небольшим примером. Если свидетель Барановский на одном заседании говорит, что он вообще не знает кто такой «Собер», а на другом заседании выясняется из показаний свидетеля Мухачевой, что это самого Барановского так называли его близкие друзья, то, разумеется, любому наблюдателю видны очевидные противоречия в показаниях и здесь есть почва для того, чтобы вопрос достоверности показаний такого свидетеля был более пристально изучен соответствующими органами.

На процессе Тихонова-Хасис 5 апреля был допрошен старший брат Станислава Маркелова - Михаил. Ранее он не присутствовал на заседаниях суда.

Прокурор объяснил, что Михаил Маркелов занят на работе вне Москвы, и попросил изменить порядок представления доказательств стороной защиты. Адвокаты не возражали, однако высказали пожелание сначала допросить Михаила Юрьевича в отсутствии коллегии присяжных. Председательствующий ответил, что допрос потерпевшего без коллегии недопустим, и пригласил присяжных в зал.

На вопрос прокурора, что ему известно о гибели брата, Михаил Маркелов показал:

«В тот день, когда произошло преступление, я находился со своим старшим сыном в крематории, где мы забирали урну. Дело в том, что за 6 дней до гибели моего брата трагически умерла наша мама. Мы договорились со Стасом, что он подъедет в крематорий и мы вместе поедем встречать родственников, чтобы потом организовать поминки. Мы договорились на определенное время. До этого брат мне сказал, что он идет на пресс-конференцию по делу Буданова, которая продлится недолго. Он назвал место, где будет проходить пресс-конференция, точный адрес не назвал, сказал только, что это на Кропоткинской и он успеет доехать.

В момент, назначенный с ним по телефону, я ему звонил, сигнал проходил, но трубку он не брал. Так продолжалось в течение часа, потом двух. В результате мы с сыном договорились, что он поедет встречать родственников, а я поеду на Аргуновскую улицу. Когда я приехал на квартиру мамы, брата не было. Я продолжал звонить, телефон не отвечал, я думал, что пресс-конференция затянулась. Вдруг раздался звонок по телефону, как раз когда я собирался уходить. Я взял трубку. Звонивший представился сотрудником прокуратуры или следственных органов и спросил, знаю ли я о том, где мой брат. Я ответил, что он на пресс-конференции, поинтересовался, кто спрашивает, что передать... Он ответил, что мой брат был ранен и убит, находится на Кропоткинской улице, а мне скорее всего никуда ехать не надо, они сами приедут и все мне объяснят. Я включил телевизор и все узнал. Потом пошли звонки, и одновременно шла информация по телевизору...»

(Читать полностью)

Доказательства стороны обвинения

На этой неделе сторона обвинения закончила представлять свои доказательства. За это время участники процесса и зрители заслушали свидетелей, содержание протоколов, ознакомились с видеосъемкой и материалами прослушки (экспертизами и аудиозаписями), изъятым оружием, в том числе «браунингом», из которого было совершено убийство, и экспертизами по нему, изъятой одеждой и списками литературы, пулями, которыми были убиты Стас и Настя.

Последний день представления доказательств стороны обвинения был посвящен прослушиванию аудиозаписей, сделанных в квартире Тихонова и Хасис в период с 23 октября по 3 ноября 2009 года. Накануне оглашались материалы экспертиз этих записей и выдержки из них. Теперь же у участников процесса была возможность услышать все своими ушами.

Качество записи было очень низкое, разобрать удалось далеко не все. Коснусь того, что было слышно отчетливо. Это многочисленные разговоры об имеющемся оружии, «движении», «бригаде», «мусорах», статье Михаила Маркелова. Также упоминаются некие Опер и Эд. Обо всем этом уточняющие вопросы задавали адвокаты обеих сторон, прокуроры, судья и присяжные.

На все вопросы о «движении» и «бригаде» Тихонов отвечал: «Чьи это реплики?» Чаще всего это были реплики Хасис, поэтому Тихонов говорил: «Спросите у нее, когда придет время». Из контекста очевидно, что «движение» - это среда общения Тихонова и Хасис: «Если нас вычислили, то это слил кто-то из сук в движении, кто-то ссучился». Кстати, эта фраза сама по себе довольно красноречива. Если нас вычислили.

Большой интерес у Тихонова и Хасис вызвала статья Михаила Маркелова (брата Стаса) о том, что он провел собственное расследование и выяснил, что преступник был не один и что убийцы не в России. Тихонов и Хасис обсуждали, для чего была опубликована эта статья. Они однозначно восприняли ее как направленную на них. «Они охуенно нас знают, раз устроили такую провокацию. Они знают, куда мы будем валить», - взволнованно говорит Хасис. «Что ты будешь делать, если нас арестуют?» - спрашивает Тихонов. «Я буду всех убивать», - решительно и почти весело отвечает Хасис.

Когда речь зашла про статью, снова всплыли вопросы о том, когда подсудимый узнал про Маркелова и о том, что по его инцитиаве Тихонов был объявлен в розыск. Тут Тихонов начинает путаться, в том числе противореча прежним показаниям, данным в суде. Отвечает он уверенно, но каждый раз разное.

Время от времени упоминаются два человека: одного называют Эдом, другого – Опером. Отвечая на вопросы, Тихонов пояснил, что Эд – это его знакомый сотрудник правоохранительных органов, сообщать о котором он ничего не намерен. Тихонов весьма категоричен - не верится, что он способен так рьяно защищать человека, которого должен бы согласно собственной шкале причислять к «мусорам».

Опер же, напротив, как будто малоинтересен Тихонову. Называя его радикальным националистом, Тихонов отмечает, что общение с ним происходило только через Интернет и только в целях «списывания» с него героя политического детектива. «Был националистический форум, который я часто посещал, привычно общался», - рассказывает Тихонов о месте «встреч» с Опером. Кроме того, Тихонов говорит, что «умеренный националист» Илья Горячев зря слишком много общался с Опером и что этим объясняется тихоновская фраза на прослушке: «Мне нет дела, что будет с Ильей».

Опера называют лидером какой-то бригады. Что за «бригада» - позднее нам пояснит Хасис, на которую, к слову, уже очень много «переведено стрелок». Тихонов на львиную долю вопросов касательно материалов с ноутбука и прослушки отвечал: «Спросите у Хасис». Расчет на то, что судья забудет об этих вопросах, был бы наивен. Он складывает в стопочку вопросы присяжных, а также кропотливо записывает в свой блокнот вопросы остальных участников процесса.

Ждать осталось недолго, так как 31 марта Хасис начала давать показания. Она сказала, что хочет ответить на вопросы своего адвоката, и судья пояснил ей, что, начиная отвечать, фактически она начинает дачу показаний. И теперь у нее нет возможности молчать, придется отвечать на вопросы других участников процесса. Хасис впала в дикое раздражение, но была вынуждена продолжать говорить, иначе разрушилась бы намеченная линия защиты.

Опять несколько удивил адвокат Тихонова Васильев. Он спрашивал, собирался ли Тихонов при задержании отстреливаться от милиционеров и планировал ли в реальной жизни ходить по улицам и убивать людей. Судья снял вопросы, поскольку они могут ухудшить положение подсудимого.

Доказательства стороны защиты

В первый день представления доказательств стороны защиты были исследованы телефонные переговоры с нескольких сим-карт, изъятых у подсудимых при обыске. Выяснилось, что никаких звонков в момент убийства или около него ни на одной сим-карте не обнаружено. Доказательство слабое, так как понятно, что сим-карту можно оформить без паспорта и выкинуть в любой момент.

Кроме того, адвокаты продолжили давить на тот факт, что не были найдены гильзы. Для этого был зачитан протокол осмотра карьера, куда свозили снег с Пречистенки, плавили его там в поисках гильз. Отсутствие гильз, в общем-то, не является ключевым моментом, хотя, вероятно, отметить его стоило. Насечки на пуле также уникальны, и их легко сопоставить с оружием. Наличие гильз могло бы стать лишь дополнительным доказательством, а их отсутствие не умаляет наличия пуль.

Ключевым моментом в этот день было выступление отца Тихонова в качестве свидетеля. (Что рассказал Александр Тихонов)

В последнее время среди дел комитета «Гражданское содействие» мне попадаются на глаза дела, где избитые националистами мигранты в ходе следствия волшебным образом превращаются то в злостных грабителей подержанных телефонов, то в вымогателей 500 рублей.

Недавно вот вернулась из подмосковного Щелкова, где в городском суде вот-вот должны начаться прения по любопытному делу братьев Юнусовых.

Фабула события такова. Ибрагим Юнусов живет в Щелкове с женой и двумя детьми много лет, уже давно получил гражданство. Зарабатывает неплохо, и в фирме им довольны, причем настолько, что работу недешевого адвоката с самого начала оплачивает работодатель. В 2008 году к Ибрагиму из Узбекистана приехал младший брат Рустам, чтобы подзаработать для семьи — у него тоже двое детишек.

В октябре 2008 года братья Юнусовы пошли провожать Павла — коллегу по работе — на станцию Соколовская. Примерно 8-10 человек подошли к ним и стали нагло задавать вопросы: «А чего здесь черные делают?», «Зачем приехали?», а Павлу: «Ты чего с черными водишься?», «Мы вас на ремни порежем, вы на нашей территории» и так далее. Братья и Павел побежали к диспетчерской, но им открывать побоялись, поэтому избили всех сильно. Рустам потерял сознание и очнулся уже в машине, когда всех троих везли в Загорянское городское отделение милиции (ГОМ). Как сказал мне Рустам, в милиции били больнее, хотя оскорбляли так же: «черные», «черножопые». Били дубинками и битами до самого утра: у всех множественные травмы, а у Рустама сломаны ребра и нос. С Ибрагима Юнусова в ГОМ сняли золотую цепочку и забрали из кошелька 6500 руб. Павел не выдержал избиений и подписал бумагу, что братья Юнусовы хотели украсть телефон... и его отпустили. Потом Павел показывал журналистам шрам и рассказывал, почему он первоначально соврал. Один из адвокатов выложил ролики здесь.

Братья отсидели в СИЗО 6 месяцев и до сих пор находятся под подпиской. Заявление о краже телефона появилось в деле почти сразу, причем от имени того, кто избивал больше всех, — некоего Щербакова. Суд идет серьезный, братьев обвиняют в грабеже, совершенном по сговору, а это до 7 лет лишения свободы. И это несмотря на то, что не выяснен даже мотив якобы имевшего место грабежа: у Ибрагима в кошельке в тот день было в 7-8 раз больше денег, чем стоимость подержанного телефона. Он стабильно работал и хорошо зарабатывал, что подтверждает его фирма.

При этом дело по факту пыток возбудили только год спустя после происшествия, благодаря немалым усилиям адвокатов. Однако на данный момент дело приостановлено, а подозреваемые, несмотря на наличие всех фамилий и должностей пытавших Юнусовых, «не определены».

Сам Ибрагим Юнусов уверен, что в районе действует хорошо слаженная группа: молодчики ловят «черных», избивают их, а потом обвиняют их в преступлениях. Милиция подхватывает сюжет и либо вымогает деньги с мигрантов (ну хотя бы берет золотую цепочку и что есть в кошельке), либо успешно раскрывает преступление. Видимо расчет на мигрантов себя оправдывает: обычно это люди беззащитные, плохо говорящие по-русски, не имеющие денег на адвокатов.

Следователь, вызванный в суд по делу о грабеже, факты пыток (подтвержденные медэкспертизой) отрицал так: «Бить мы Юнусовых не стали, потому что они уже были избитые». Засмеялась даже судья...

Интересно, фокус с превращением избитых мигрантов в преступников уже обкатанный сценарий или еще пока проба пера?

"Зенит" известен как одна из самых расистских команд. Но в том, что они протянули банан игроку «Анжи» Роберто Карлосу, просматривается скорее не расизм сам по себе. Таким образом они выразили негативное отношение к другой команде, ее игрокам и болельщикам. То есть целью было не оскорбление конкретного игрока, а именно оскорбление клуба. Расизм был просто использован как повод.

Что касается вообще околофутбольной среды, то бытовой расизм по-прежнему остается массовым. Это проявляется как в выкриках на матчах, так и в повседневном отношении к "инородцам", прежде всего к кавказцам.

Исторически так сложилось, что российская околофутбольная среда с момента возникновения была пронизана ультраправой идеологией. Думаю, что во многом это связано с низким культурным уровнем многих футбольных фанатов.

Наказывать за расизм можно и нужно, но этим должны заниматься ни в коем случае не государственные структуры, а только руководство клубов. У них для этого имеются все основания - хотя бы в связи с тем, что состав любых клубов сейчас интернационален. И кроме того, у них есть все возможности для этого.

Можно, например, отказывать в праве приобретения абонементов и билетов тем лицам, которые позволяют себе расистские выходки. Реализовать это возможно, потому что у руководства клубов есть контакт и с официальными, и с неофициальными околофутбольными структурами. Отчасти эффективно и наказание команд, потому что болельщики должны понимать, что наказание происходит из-за них и нести за это ответственность. Это тем более должно подталкивать руководство клубов к принятию каких-то организационных мер.

Антирасистских фирм как таковых сейчас практически нет. Мне известна только одна фирма, которая при своем основании озвучивала антирасистские идеи. Это Gallant steeds.

Болельщиков-антирасистов, болельщиков-антифашистов немного, но в отличие от тех, кто склонен к расизму и ксенофобии, эти люди имеют вполне четкую политическую позицию и сложившиеся взгляды.

Я уже писала о показаниях родителей Анастасии Бабуровой на процессе Тихонова-Хасис. Следующее заседание суда началось с заявления председательствующему об отводе. Адвокат подсудимых Васильев обвинил судью Замашнюка, в частности, в том, что тот не прервал Бабуровых, проявив тем самым "необъективность и предвзятость". Дословно адвокат сказал следующее:

"В ходе дачи показаний потерпевшие Э. Бабуров и Л. Бабурова с молчаливого одобрения судьи Замашнюка А.Н. вообще не утруждали себя соблюдением каких-либо требований УПК РФ. В присутствии присяжных заседателей они долго и эмоционально рассказывали о личности убитой А. Бабуровой и собственной нелегкой судьбе, дополняя все это цитированием писем, якобы написанных А. Бабуровой... и собственными фантазиями и измышлениями".

Другое основание для отвода - судья не мешал Бабуровым задавать свидетелям некоторые вопросы. «С молчаливого согласия судьи Замашнюка потерпевшая Л. Бабурова опустилась до откровенной лжи и, злоупотребив правом задавать вопросы свидетелю Д. Стешину, сделала в присутствии присяжных заседателей заявление о том, что «во время судебного заседания по продлению срока содержания под стражей Хасис, осмотревшись по сторонам, послала «зигу» и это якобы было видно на каком-то мифическом «видеоролике».

Сами Бабуровы, к утешению, не слышали этих слов адвоката. После выступления в суде они покинули Москву, так как, будучи преподавателями вуза, не могут надолго прерывать занятия.

Между тем в упомянутом видеоролике ничего мифического нет. На 67-й минуте документального фильма «Любите меня, пожалуйста» отчетливо видно, как Евгения Хасис, весело разговаривая через решетку с приятелями, резко вскидывает руку. Может быть, в этом жесте был какой-то другой смысл, но что незаконного в вопросе Ларисы Ивановны? Ведь подсудимым вменяется преступление на почве идеологической ненависти, и вполне естественно было спросить у свидетеля Стешина, видел ли он воочию то, что запечатлел на камеру автор документального фильма.

(Тихонов и его ненаписанная книга)

Прокуратура Северного административного округа города Москвы отказалась признать «Протоколы сионских мудрецов» пропагандой антисемитизма. В ответе прокуратуры на запрос движения «За права человека» о законности издания и распространения данного труда говорится, что согласно результатам экспертизы, проведенной Институтом психологии РАН, «Протоколы сионских мудрецов» имеют «критическую историко-просветительскую и политико-просветительскую направленность». «Информация, побуждающая к действиям против других национальностей, социальных и религиозных групп или отдельных лиц, как ее представителей, в книге отсутствует». Вы не ослышались: ОТ-СУТ-СТВУ-ЕТ. Поэтому издавать и распространять «Протоколы» МОЖНО.

Похоже, в спорах о «Протоколах сионских мудрецов» спустя более 100 лет после их появления наконец поставлена точка. Прокуратурой Северного административного округа Москвы. Шеф заграничной агентуры Департамента полиции Петр Рачковский более века назад заварил в Париже эту кашу, его нынешние последователи в Москве признали просветительское значение данного труда. Круг замкнулся.

Из «Протоколов», как известно, следует, что евреи уже как минимум два столетия стремятся к мировому господству, к созданию всемирной еврейской империи, причем не экономическими методами, а путем уничтожения государств, закабаления народов. Еврейская закулиса стоит за всеми «минутами роковыми» человечества – от Французской революции до, по-видимому, нынешних беспорядков в арабском мире (и что они там, поди, еще замышляют!).

Да, известно, что эта состряпанная царской охранкой фальшивка, имеющая «критическую историко-просветительскую и политико-просветительскую направленность» (ну, такая безобидная лекция от общества «Знание»), использовалась черносотенными погромщиками в царской России. Не менее известно, что «Протоколы» во многом послужили формированию антисемитских убеждений у Гитлера, который безоговорочно верил фальшивке и считал ее доводом в пользу "окончательного решения" еврейского вопроса. Так что, возможно, не будь «Протоколов», не случился бы и Холокост. Однако, несмотря на все эти практические последствия, прокуратура с помощью экспертов РАН установила, что ничего побуждающего «к действиям против других национальностей» в «Протоколах» нет.

Вы знаете, московских прокураторов с головой выдает вот это невнятное, казалось бы, выражение: «других национальностей». Этот эвфемизм еще советских времен. В СССР, стране победившего интернационализма, очень не любили (в том числе, кстати, и лекторы общества «Знание») произносить вслух или писать на бумаге слово «евреи», заменяли его эвфемизмом «другие национальности». Бывали и исключения – когда требовалось, например, заклеймить «израильскую военщину». Или когда они издавали антисемитскую литературу – естественно, не антисемитскую, а «антисионистскую». Все эти выражения, буквально совпадающие с передовицами «Правды» советских времен, говорят о том, что в российской прокуратуре с тех пор мало что изменилось. Ведь в «Протоколах» ни о каких «других национальностях» речи нет, только конкретно о евреях.

То, что «Протоколы сионских мудрецов» – фальшивка, было ясно любому здравомыслящему и мало-мальски грамотному человеку сразу после их появления. Николай II, очень, мягко говоря, не привечавший евреев, поначалу обрадовался «Протоколам». Современный историк рассказывает: «Читая, царь делал на полях пометки, которые сопровождались восклицательными знаками: "Какая глубина мысли!", "Какое пророчество!", "Какая точность в выполнении программы!", "Похоже, что наш 1905 год был организован под руководством мудрецов!" и, наконец, "Не может быть сомнений в их подлинности!". Как результат, «сотрудники заграничной агентуры молниеносно получили ордена и денежные награды за "разыскание" "Протоколов", уже был составлен проект их широкого использования в пропагандистских целях». Но затем, когда расследование, произведенное по инициативе премьер-министра Петра Столыпина, с несомненной очевидностью показало, что «Протоколы» – фальшивка, и когда Столыпин доложил об этом государю, Николай, хотя и «был совершенно потрясен этим известием» (точнее сказать, видимо, разочарован), все-таки наложил такую резолюцию: «"Протоколы" должны быть изъяты из обращения. Нельзя защищать благородное дело грязными способами».

Итак, Николай II побрезговал использовать против нелюбимых им евреев фальшивку. Гитлер использовал ее по полной. В свете вышеизложенного кому идейно ближе выглядят московские прокураторы?

Как сообщает тот же историк, «"Протоколы" вплоть до 1917 года практически не использовались правительственными органами и русскими монархическими кругами" – по причине выявленного подлога. Зато после революции кем и где они только не использовались! И теперь, исходя из «историко-просветительской и политико-просветительской направленности» «Протоколов», обнаруженной учеными мужами РАН и их кураторами-прокураторами, следует, очевидно, в качестве следующего шага ожидать от них рекомендации к изучению этого труда в российских школах. С целью, разумеется, исключительно исторического и политического просвещения подрастающего поколения.

А что? После известных учебников про «успешного менеджера всех времен и народов» вряд ли это вызовет удивление. К тому же Россия будет не первой страной, включившей этот эпохальный труд в школьную программу. Прецеденты имеются – в ряде мусульманских стран.

Ну, а далее останется сделать последний логический шаг: признать не разжигающей никакую рознь «Мою борьбу» Адольфа Алоизовича. Действительно, кто докажет, что это не исследование пытливого ума, имеющее всего-навсего «критическую историко-просветительскую и политико-просветительскую направленность»? Да и менеджер был, если разобраться, неплохой.

Для меня смерть Гали стала полной неожиданностью. Мы в Питере ничего не знали про ее болезнь. И осознание этой потери потребует времени.

Антифашистов в России мало. Большинство людей воспринимает слово "фашизм" как синоним абстрактного зла. Галя очень много сделала для того, чтобы граждане России начали воспринимать фашизм как реальную угрозу, тесно связанную с нашей повседневностью.

Она выполняла задачу не просто научного эксперта - Галя была настоящим просветителем. Ее тексты и выступления в значительной степени сформировали представления о специфике русского фашизма у тех граждан России, которые, не приемля ксенофобию на эмоциональном уровне, нуждались в рационализации своих представлений, в обосновании своих взглядов.

Выражаясь образно, Галя Кожевникова была голосом русского интеллектуального антифашизма. Голос умолк. Но остались тексты, видео, интервью. Они будут теперь бесценным методическим пособием для всех, кто продолжит ее работу.

...Сталин, так скажем, не питал симпатий к отдельным «коленам израилевым». Сталин настаивал, что «любой еврей-националист – это агент американской разведки. Евреи-националисты считают, что их нацию спасли США... Они считают себя обязанными американцам»... Что касается Соломона Михоэлса, то он оказался обречен на смертный приговор, когда Сталину были поданы материалы с установками Михоэлса своему окружению о необходимости внедриться в семью Сталина через мужа (еврея) его дочери Светланы... Загадочный интерес артиста Михоэлса к политике, сопровождавшийся продолжением завязавшейся в годы войны дружбы с некоторыми гражданами США, явно насторожил инстинкт самосохранения Сталина... Таким своим интересом Михоэлс не мог не навлечь серьезные подозрения на представителей советской еврейской элиты... «еврейский вопрос» чрезвычайно и основательно беспокоил Кремль и его Хозяина... все шло не к ужесточению положения советских евреев, а к его либерализации... Сталин опасался, что национализм, как заразная болезнь, может перекинуться на всех, кто соприкасался с зачинщиками националистической смуты. По его представлениям, именно к националистической смуте должны были привести легкомысленные планы и действия Соломона Михоэлса и его единомышленников... Таким образом, высылка евреев все-таки намечалась, но не всех, а только осужденных по «делам» врачей и ЕАК [Еврейского антифашистского комитета. - Ред.] плюс их семей, родных и близких, то есть не в массовых масштабах (!) и преимущественно представителей элиты, попавших под влияние националистических настроений. Разумеется, не все осужденные были бы отправлены в лагеря и «на вечное поселение» – против некоторых как «агентов влияния» американского империализма могли быть заведены «расстрельные дела».

Ссылка

На сегодняшний день ни одно «экстремистское» дело не обходится без проведения научной экспертизы. Мнение ученых запрашивается на всех этапах - от прокурорской проверки до суда.

Иногда ситуация приобретает анекдотический характер. Над лозунгом «Бей хачей», написанным на воинском монументе в Амурской области, бился коллектив ученых-экспертов из Дальневосточного и Харьковского университетов. Для интерпретации этой надписи было проведено пять экспертиз (социологическая, культурологическая, этическая, лингвостилистическая и политологическая); в результате все-таки там обнаружились признаки этнической ненависти. Какая честь для подростка из города Сковородино! Думаю, итоговый текст надо было прикрепить прямо там же на памятнике под лозунгом. Жалко вот только, заставили его закрасить власти города в принудительном порядке.

На экспертизу расходуются казенные деньги, проведение ее затягивает и без того долгие судебные процессы. А вот качество этих экспертиз не поддается никакой критике. Чего стоит только одна история в скандально известном деле о нападении на Тагира Керимова и Сулеймана Рамазанова в Петербурге. Первоначально специалист из Центра судебных экспертиз Северо-Западного округа не сумел усмотреть в выкриках типа "бей черных чурок!" признаков возбуждения ненависти. После этого разразился скандал, и была проведена новая экспертиза в Нижегородском государственном университете имени Н.И. Лобачевского, признавшая расистскую мотивацию преступления. Но этим дело не закончилось, сейчас проходит еще и третья экспертиза. И все это при том, что в подобном деле необходимость проведения специального анализа вообще вызывает большие сомнения.

Ученый эксперт не несет никакой ответственности за свою оценку. Научная безграмотность большинства таких писаний уже неоднократно критиковалось. Выдвигалось даже несколько утопичное предложение о введении профессиональной ответственности за проведенную кое-как экспертизу, создание чего-то вроде профессионального совета, который бы рассматривал особо скандальные случаи.

Что же касается правовой ответственности, то привлечь эксперта можно только за дачу ложных показаний. Но покажите мне человека, который будет выискивать «ложные показания» в трудночитаемом научном тексте. Да и вопросы ученым чаще всего задаются не по их специальности, а такие: «содержатся ли в тексте признаки экстремизма?» или «возбуждает ли данный призыв к кому-либо ненависть?». Однако на такие правовые вопросы эксперты отвечать не могут.

Правовую оценку текстам и высказываниям должны давать не академические ученые, а следователи, прокуроры и судьи. Но сотрудники органов правопорядка, видимо, тоже не хотят или не могут сами принимать решение. Тем более что уровень компетентности наших правоохранителей также наводит на грустные размышления. Ну как тут откажешься от помощи экспертов, если адвокат на громком процессе по делу Тихонова - Хасис в Мосгорсуде не может охарактеризовать изъятую при обыске у подсудимого книгу известного расиста Дэвида Лэйна как «националистическую».

В заключение могу только еще раз повторить точку зрения коллег: существующий закон совершенно не требует столь массового привлечения экспертов. И вообще если речь идет о публичных призывах к «экстремистской деятельности», то эти призывы должны быть понятны самому широкому кругу людей, в том числе и следователю и судье. Если же выявить этот призыв можно только с помощью сложного научного анализа, привлекая остепененных ученых, то эффективность такой пропаганды, ровно как и ее общественная опасность, сводится к нулю. Конечно, бывают исключения, но их не так много, как запрашиваемых экспертиз.

В результате некомпетентности правоохранителей, их нежелания брать на себя ответственность и личной (почти всегда) заинтересованности экспертов и сложился такой взаимовыгодный симбиоз.