Обвиняемый Тихонов

21 февраля началось рассмотрение по существу уголовного дела об убийстве Анастасии Бабуровой и Станислава Маркелова. Присяжные начали знакомиться с делом: прокурор рассказал им, что Никита Тихонов и Евгения Хасис обвиняются в убийстве в составе группы по мотивам идеологической ненависти и вражды, а также о том, что Тихонов обвиняется еще в незаконном хранении и торговле оружием и подделке документов. По месту его жительства изъято большое количество оружия и боеприпасов, в том числе «браунинг», из которого были убиты 19 января 2009 года Настя и Стас. При задержании у Тихонова при себе был поддельный паспорт на имя Тарасова Андрея Николаевича.

После оглашения обвинения сторона защиты заявила, что Тихонов хочет дать показания, разъяснить присяжным свое мнение. По закону обвиняемый может сделать это в любой момент процесса. Хасис отложила свои объяснения, сообщив лишь, что убийства не совершала и «умысла даже такого никогда не имела», а их обвинили, чтобы «похоронить возможность поимки настоящего преступника».

Тихонов рассказал присяжным, что признает свою вину в хранении и продаже оружия, а также в использовании поддельных документов. За это он готов нести ответственность. Но он не хотел бы всю жизнь провести в тюрьме за убийства, которых не совершал, «тем более в составе группы, тем более по мотивам идеологической вражды». Стаса он не знал, с Настей знаком не был. Где был 19 января 2009 года – не помнит.

Оружие продавал, потому что находился в розыске по делу об убийстве Александра Рюхина и не мог зарабатывать легально. Называть своих поставщиков и покупателей отказывается, так как они «не сделали ему ничего плохого». «Я торговал оружием, потому что не хотел воровать», – говорит Тихонов. Нет, он не винит в этом Маркелова, работавшего по делу Рюхина со стороны потерпевших. Только «следствие и оперов». «Браунинг» же попал к нему случайно – попросили отремонтировать.

Тихонов переходит к знакомству и истории отношений с Хасис и рассказывает нам романтическую историю любви и тайной жизни по съемным квартирам и под чужими документами. Говорит, что предлагал Хасис съехать от него, предполагал арест. «Что поделаешь, если я такой бедолага? – серьезно и печально глядя в зал, спрашивает Тихонов. – Но она осталась со мной, и вот чем все кончилось». Говорит спокойно, уверенно, продуманно. Для присяжных, которым предстоит во всем разобраться.

Защита просит отложить рассмотрение протокола обыска жилища Тихонова на то время, пока пройдет обжалование этого обыска. Сроки обжалования уже упущены, поэтому судья отказывает. Некоторое время идут препирательства, но решение уже принято – протокол обыска оглашается. Особенно впечатляет в нем количество оружия и боеприпасов, изъятых у Тихонова: ножи, пистолеты (в том числе «браунинг»), детонаторы, магазины для автомата Калашникова, патроны разного калибра, автомат АКС-74у, пенал с принадлежностями для автомата. Также интересен круг чтения Тихонова (он отрицает националистический уклон этой литературы): «Русские: последний рубеж» Бориса Миронова, «Россия в неволе» Юрия Екишева, «От революции в неонационализму» (автор не указан), брошюра «Новый порядок», несколько книг Доброслава и многие другие, включая «Избранное» небезызвестного расиста Дэвида Лэйна.

Потерпевшие Лариса и Эдуард Бабуровы держатся стойко. Лишь изредка Лариса Ивановна поглядывает на обвиняемых и снова отводит глаза. Выслушав рассказ Тихонова про бедственное финансовое положение, Лариса Ивановна спрашивает, почему он не зарабатывал, используя свое историческое образование? И что за порядок описан в найденной у него брошюре «Новый порядок», не тот ли, который устанавливали гитлеровцы? Тихонов объясняет торговлю оружием своим нелегальным положением и ничего не знает про «Новый порядок».

Большие вопросы вызывает обыск и задержание Тихонова и Хасис. Протокол и показания обвиняемых расходятся, и невооруженным глазом видны серьезные нестыковки. Хасис рассказывает, что обыск происходил без предъявления документов, без ее присутствия в комнате, а Тихонов, приведенный в наручниках с улицы, был прикован в кухне. В протоколе описано, что обыск начался после предъявления документов и что Тихонов сам открыл дверь оперативникам. Кроме того, Тихонов рассказывает, что его били после задержания и срезали лямки рюкзака, чтобы снять его, – в наручниках иного способа не было. В материалах дела действительно фигурирует рюкзак с отрезанными лямками. Все это наводит на неприятные размышления. Похоже, оперативники дискредитируют добытые доказательства, действуя по привычке незаконно. Иначе работать, видимо, не умеют.

Гособвинитель, адвокат Маркеловых Карпинский, а следом за ними и Хасис просят допросить понятых, чтобы снять имеющиеся противоречия по обыску. Хасис, кроме этого, просит предоставить и оперативную видеосъемку задержания и обыска. Судья принимает решение вызвать понятых и вернуться к этому вопросу тогда, когда они смогут прийти в суд и дать показания.

Участники процесса входят в роли, определяют свой стиль поведения в процессе. Прокурор (впрочем, как и судья) старается быть представительным, но срывается на излишние воспитательные комментарии в адрес адвокатов защиты, которые ведут себя не то что как дети, а как дворовые гопники. Адвокат Хасис Коротков-Гуляев хамит и кричит на судью, громко и грубо комментирует и перебивает выступления адвокатов потерпевших, адвокат Тихонова Никулочкин горячится и путает нормы закона, другой адвокат Тихонова – Жучков – цепляется к словам и по пять раз задает одни и те же вопросы. В целом можно отметить общую невнимательность и неподготовленность адвокатов защиты: они не помнят, какие показания звучали, не знают позиции своих подзащитных, спорные ситуации пытаются решить скандалом.

Адвокат Бабуровых Жеребенков вполне грамотен юридически, но не в теме: немного "плывет", когда речь заходит о национализме и сопутствующих предметах и явлениях. Реагирует на хамские реплики защиты, участвуя тем самым в балагане, очевидной причиной которого является желание адвокатов защиты затянуть дело. Адвокат Маркеловых Карпинский немногословен и единственный из адвокатов ведет себя сдержанно и грамотно одновременно.


Свидетель Мурашкин

Кульминацией второго дня процесса стала дача показаний свидетелем обвинения Мурашкиным, очевидцем убийства. В целях безопасности по просьбе свидетеля его лицо скрыто от участников процесса и зрителей: в зале присутствует только его искаженный голос. Но он видит и слышит все, что происходит в зале суда.

Его показания переворачивают все сказанное прежде, и у присутствующих есть возможность посмотреть на все с другой стороны – «бедолага» Тихонов предстает перед нами убийцей.

«Женщину не знаю, – говорит свидетель Мурашкин. – Мужчину видел два раза: 19 января 2009 года и в ноябре на опознании».

Что именно видел свидетель Мурашкин 19 января 2009 года на Пречистенке: «Я был очевидцем убийства, произошедшего в этот день. 19 января в районе 14-14.30 я со своей знакомой шел по улице Пречистенка в сторону метро "Кропоткинская". Когда мы прошли белое здание, мы услышали хлопки, у меня создалось впечатление, как будто лопнула автомобильная шина. Мы услышали хлопки, обернулись и увидели, что в нашу сторону бежит молодой человек. Потом он с нами поравнялся, в руках у него был пистолет, он сделал движение пистолетом, типа – разойдитесь, мы отступили, он побежал дальше в сторону метро. Ну, не то чтобы побежал, пошел быстрым шагом. Пистолет он убрал подмышку. Когда он пересек Пречистенку у обувного магазина, он, судя по всему, пошел в сторону метро. Просто потом уже видно не было. Вот, собственно все.

Одет он был в спортивную куртку, темные брюки, кроссовки, шапка. Лицо пытался скрыть за шарфом, но он упал. Пистолет похож на пистолет Макарова, только старый, рабочая часть у него была такая потертая. Я могу точно утверждать, что это был не револьвер и пистолет небольшой, типа ТТ или Стечкина. Рост был выше 180, потому что он был чуть выше меня, где-то 180 – 185. Мой рост 178.

Я слышал два, ну возможно, два хлопка совпали, но мне показалось, что было два.

После того, как молодой человек пробежал, мы проследили как бы за ним. После того как он скрылся из виду, мы посмотрели назад и увидели, что в районе Белых палат, посередине, лежали два человека, и под ними образовывалась лужа крови. Близко не подходили. Там уже народ выбежал. Ну, мы немножко растерялись, но близко не подходили. Женщина, которая лежала, она потом перевернулась... лежала лицом вниз, потом перевернулась. Она еще жива была».

Последующие бесконечные и бессмысленные уточнения у свидетеля возраста убийцы, цвета бровей, одежды и прочего теряются на фоне услышанного. Присяжные сидят внешне спокойные. Но сегодня уже никто из них не засыпает, как вчера. Многие ведут записи.

Напряжение этого дня столь велико, что судья в половине четвертого закрывает заседание, хотя все ожидали, что процесс продлится до конца рабочего дня. Под занавес заседания судья высказывает претензии к обвиняемым и адвокатам защиты: они оказывают давление на присяжных своими эмоциональными историями, поведением, лишней информацией, агрессией, демонстрацией честолюбия. Сам он сегодня уже более раздражен, позволяет наряду с обоснованными и не вполне оправданные замечания. Между адвокатами потерпевших и защиты электричество уже настолько очевидно, что непонятно, как будет дальше продолжаться процесс, – взаимная неприязнь бьет через край.

Адвокаты защиты продолжают откровенно затягивать процесс. И пока им это удается: за два дня исследовано всего три доказательства. По прогнозам адвокатов потерпевших, если рассмотрение пойдет такими темпами, процесс может продлиться до пяти месяцев.