Год назад, в ночь с 6 на 7 июля 2012 г., в Крымске произошло наводнение высотой до 7 метров, позднее в чуть меньших масштабах повторившееся в Туапсинском районе: поселки Новомихайловское, Пляхо, Лермонтово, Джубга. Про это известно всем. Но каково положение было не то что в городе - во всем Краснодарском крае на протяжении 8 месяцев, пока мне пришлось там находиться, про это не знает никто. В том числе и десятки энтузиастов по имени волонтеры, которые находились там лишь до сентября и остатки времени тратили уже на молодежный отдых, на помощь бабушкам в чистке картошки и на получение справок МЧС о работе в зоне затопления... Их картина уцелевшего мира осталась неполной. Потому что подлинные унижения народа начались позже, когда люди начали осознавать себя уже не на потопе, а на судебной войне. Нахлынула "вторая волна" - теперь не вода, а всего лишь бумаги.

Итак, оставшись там независимым юристом после разъезда всех волонтерских лагерей, проведя на этих югах все затяжное и страшное лето, отсутствующую осень, встретив мрачный новый год, выехав со станции Крымская 12 марта 2013 г. под конвоем "транспортной полиции" и уголовного розыска, вернувшись на родину, я наконец могу обнародовать некоторые выводы из вывезенных оттуда тетрадей.

Кубань и Кавказ

Тех, кого мы защищали на этой земле, можно было бы назвать репрессированным народом, но на ней живет столько народов, что это просто репрессированная земля. Не раз и не два. Власти открывают шлюзы в Крымске, но они и увеличивают естественные последствия ливней в Туапсинском районе, создают техногенные наводнения под шумок настоящих ливней. Все это совершается в одинаковое ночное время - как нападение без объявления войны. Однако главное преступление совершается уже потом, когда вода уходит и слезы высыхают.

Мне уже приходилось писать о том, как проходили заседания в Крымском районном суде и чего стоило просто зарегистрировать иск, просто прорваться в двери. Народ стоял смирно, зато приставы бесчинствовали. В суде находились действительно всем миром, и органы правопорядка шли на них войной. Однако вот новые сведения. На готовых бланках для исковых заявлений, предлагаемых населению бесплатно, были два варианта обмана: 1) графа "судебное заседание прошу провести в мое отсутствие" и 2) графа "судебное заседание прошу провести в отсутствие нашего представителя". Обе эти графы были напечатаны заранее и являлись безальтернативными! То есть чтобы в суд уже точно никто не попал. Заодно в качестве "желаемых" представителей людям предлагали подписать доверенности... на представителей администрации города, на сотрудников отдела по имуществу, на заместителя начальника отдела правового обеспечения в сфере земельных отношений, а то и на советника отдела правового обеспечения администрации края. Заставляли истцов доверять ягненка волку - свое дело поручать процессуальному противнику!

Почему-то, стоило мне и Татьяне Стецуре прибыть на совсем другой суд в Забайкалье, а потом включить телевизор, как дверь Крымского суда вновь оказалась перед нашими глазами, такая до боли знакомая и недавно покинутая дверь... Ее показали по ящику! Наконец-то (в марте) судят руководителей города! Мы пришли к заключению, что нашего отъезда просто дождались. Впрочем, как стало известно позже, с волнением местного населения они все-таки не сладили и перенесли дело бывшего мэра в Краснодар.

Краснодар стал сосредоточением всех истцов из Крымского и Туапсинского судов. Крымский и Туапсинский район - это по сути разные государства. В Крымске подсолнуховые поля, а в Туапсе - кавказские горы, шакалы, змеи и другие радости. В Крымске живут казаки и частично украинцы, в Туапсе - армяне. В Крымске говорят "муляка", в Туапсе просто "ил", зато все остальные слова не по-русски...

Расстояние между Крымском и Туапсе около 250 км, электрички нет (зачем оно богатым туристам и владельцам гостиниц?), по серпантинной дороге часов пять. Летом на этой дороге нас вез на судебное заседание водитель от волонтеров, и мы попали в аварию. Столкновение с другим авто на светофоре и хладнокровный возглас водителя: "Всё!" Оставшиеся полпути наши крымские клиенты проехали уже сами и довезли нас до своего дома. Два дня - и снова надо возвращаться в Новомихайловское, где в то время еще приходилось ночевать в палатке.

В одном суде уже суды, в другом - зеркальная картинка из прошлого: битва за прием заявлений и только ожидание суда. В Крымске уже газончики, а в Туапсинских селах еще качают муляку.

Но все дороги рано или поздно приводят в Краснодар, который находится столь же далеко от обоих очагов наводнения. Если видишь в краевом суде большую группу людей, говорящих по-армянски, значит, это потопленцы из Туапсинского района. Если русские - значит, крымчане.

Национальные обычаи порой вскрывают семейные раздоры, злоупотребления в отношении своих же родственников. Историю одной армянской девушки в Крымске мне рассказала ее свекровь (девушка присутствовала тут же, но скромно молчала, как подобает). Ее родители были против того, что она вышла замуж, пытались ее похитить, волоча ее за волосы и избивая ее молоденького мужа. Потом они абсолютно не общались с дочерью, раздельно жили. Но когда пришло наводнение, а вслед за ним и время получать компенсацию по 10 тысяч, родители получили законные деньги своей отвергнутой совершеннолетней дочери, да и присвоили их себе. А ведь эти маленькие компенсации выдавались лично в руки, но... лицо, выдававшее деньги, в силу обычая отдало их родителям, даже не задумываясь. После этого отец девушки позвонил ей, но только затем, чтобы потребовать принести свой паспорт для увеличения квадратуры жилья, откуда она ушла. Уже для следующей, крупной компенсации за капремонт, в которой родители также решили присвоить себе долю дочери.

Мошенники и иностранцы

Народ приезжал на суды целыми семьями. И это немудрено: большинство исков сводилось к тому, что одна половина семьи получила компенсацию, а вторая половина не получила, а семьи большие. При этом в актах обследования, составленных ДО принятия решения о распределении компенсаций, заведомо ставились значки "плюс" и "минус" напротив фамилий. Соответственно, именно те члены семьи, напротив которых стоял минус, затем и не получали компенсаций по решению администрации!

Подчеркну, что компенсации под названием "материальная помощь" в 10 тыс. руб. были обязательны к выплате всем жителям пострадавших районов, а компенсации под названием "финансовая помощь" в 150 тыс. руб. полагалась каждому официально или фактически живущему в доме члену семьи с формулировкой "за утерю имущества первой необходимости". При этом подтверждать, кому именно в семье принадлежал затонувший диван или холодильник, законом не требовалось, а суды требовали еще как! Один представитель администрации пришел к оригинальному юридическому выводу о том, что дети не могут иметь имущества и на них компенсация распространяться не должна, так как они не имели ничего, что могли бы утратить!

Но это еще полбеды. Администрация начала направлять встречные иски о возврате "незаконно выплаченных компенсаций". А ведь жители уже потратили эти деньги на ремонт домов... Вчерашние истцы, проявившие активность, превратились в ответчиков, как это было, например, в деле семьи Абидонян. В ранее написанных статьях мною уже сообщалось, что власти Крымска решили возбуждать уголовные дела "по факту мошенничества" жителей, якобы незаконно получивших компенсации. Так вот, туапсинские власти пошли по слегка другому, но аналогичному пути. Наша линия защиты была очевидна: компенсации выплачивались по итогам проведения комиссий "по обследованию домовладений", о которых составлялись акт обследования частного жилого помещения и акт обследования утраченного имущества. На этих актах всеми правдами и неправдами рисовались подписи пострадавших и членов комиссии. Ну пусть обманом, пусть и не всегда эти подписи были, но ведь администрация-то их рассматривала и по ним решала вопрос о выплате компенсаций! Где она была раньше, когда выплачивала деньги "незаконным обогащенцам"?

В Крымске другие проблемы и другие нации. Семья ассирийцев Петросовых являлась частично семьей неграждан.

Другая семья - Бортник, то есть коренные кубанцы. Они решились на неслыханную дерзость: добиваться разрешения на постройку нового дома на старом месте с компенсацией расходов на строительство. На это не осмеливался никто. Проблемы других пострадавших были опять-таки в рамках нормативной базы: не дали квартиру взамен хорошего дома с землей, дают двум совладельцам двухквартирного дома, не родственникам одну квартиру на двоих, ничего не дают, кроме капремонта аварийного дома, не дают даже капремонта. То есть проблемы, которые при должном прокурорском контроле должны были разрешаться безо всякой помощи независимых правозащитников, поскольку в этих массовых делах не нужно спорить с законом. А здесь другое дело: мать с сыном решили, что отнимать у них исконное право проживания в центре города с огородом несправедливо, что за полсезона построенная квартира - неравнозначная замена утраченному крупному подсобному хозяйству. Крымская администрация же имеет свои аргументы: затонувший дом находился в зоне затопления, а в ней строить запрещено до особого распоряжения. Опасно для проживания. Но в таком случае почему соседним домам в аварийном состоянии выплачены компенсации за "капремонт" в этой же самой зоне затопления, и кто поручится за их жизни? Дело движется к Европейскому суду. До тех пор с той самой ночи наводнения Бортники живут в уцелевшей подсобке разрушенного двора. Сносить остатки дома они не позволяют до завершения процесса, опасаясь отъема земли. По неофициальной информации, с осени прошлого года ожидаются рейдерские захваты лакомых участков на этой самой зоне затопления.

Под хребтом: новые факты

Тем временем мы продолжали свое расследование обстоятельств обоих наводнений. К ранее сообщенному могу прибавить следующие сведения от жителей по поводу Туапсинского района. Во-первых, точное неофициальное число погибших в Новомихайловском - 795 человек. Погибших никак не может быть четверо. Только у моря затонуло три переполненных автобуса. Отдыхающие выскакивали из отелей и забивались в автобусы, чтобы спастись, но автобусы уплыли в море. Очевидцы помнят машину МЧС, которая останавливалась и спрашивала: как тут проехать к морю? Кроме того, на следующий день после наводнения в лагере "Орленок" заболели 700 эвакуированных детей. Детям, кстати, данное мероприятие назвали не эвакуацией, а экскурсией...

Во-вторых, удалось установить название полностью затонувшей деревни в 10 км от Новомихайловского, это деревня Подхребтовая, в ней было около 30 дворов. Лет сто назад, говорят, она была районным центром, но в наши дни до нее было сложно добираться - дорога одна, зимой не было пути. Ее смыло полностью, но ее не было на карте, поэтому жители, очевидно, пополнили копилку смерти в полном составе. По здешним масштабам Новомихайловское - это все равно что Крымск: оно заслоняет собой еще худшие трагедии в малонаселенных пунктах. Это при том, что по официальной(!) версии, туапсинский штаб по предупреждению наводнения был создан еще в 16:30, а наводнение началось в час ночи! Вот так предупредили, население в большинстве ничего не слышало, а кто слышал, так уж за 15 минут до начала потопа.

Вскоре после местного наводнения стало известно, что все кипы заявлений, поданных в новомихайловский поссовет, стекались в 31-й кабинет, что на третьем этаже этого поссовета. Однако уже на тот момент всех уверяли, что они собраны и отправлены в Краснодар! Видимо, для того чтобы оправдать сильное затягивание их рассмотрения: если бумажки идут в Краснодар, то придется подождать! А Краснодар-то находится на третьем этаже, так смеялись потопленцы.

Добавим, что активным жителям не позволяют чистить русло реки, извлекать оттуда сухое дерево или мусор, аргумент властей таков: если почистить реку, могут упасть столбы. То есть столбы придерживаются... исключительно мусором!

И, наконец, главное. Причиной наводнения в Туапсинском районе стала сочинская Олимпиада. Окрестности Сочи посыпают веществом, которое защищает город № 1 от любых незначительных дождичков, но зато все тучи сгоняются в соседние районы, каковым является как раз Туапсе. Так будет до 2014 г. - тонуть им не перетонуть. Во всяком случае, новомихайловцы каждый раз с ужасом выезжали на трассу, спасаясь в район Сочи, при каждом ливне.

Между прочим, 28 сентября 2012 г. ожидалось новое наводнение в Туапсинском районе. Однако оно так и не состоялось. Очевидно, дело в том, что оно ожидалось, а задача состояла в том, чтобы потопить жителей во сне и неведении.

В целом к ужасам Краснодарского края можно добавить, что помимо геноцида людей местный губернатор Ткачёв занимается также геноцидом свиней... своих конкурентов. Все фермерские хозяйства ликвидированы под предлогом свиной чумы, но собственная ткачевская ферма почему-то ею так и не заразилась. Ну и к ментовскому вопросу: пользуясь памятью о наводнении, полиция использует свои автомобильные сирены для извлечения дохода. Богатые жители платят им за включение сирены и едут вслед за ними, по перевалам, без пробок. А население слышит сирены и принимает их за сигнал наводнения. Что касается казаков, заменивших собою силы правопорядка, то крымское казачество ни с того ни с сего сменило своего атамана сразу после наводнения. Намекают, что он был нерусским.

Юридическая оборона

"Нам надо холеру выгребать, а не бегать с бумажками!" - заявила одна новомихайловская женщина в поссовете. А ей в ответ чиновница: "А ну, скажите вашу фамилию! Вы поднимаете панику за холеру! Так вы клевещете на свою семью, что у вас в доме холера?" Вот и расставили приоритеты: жители за холеру, а власти за угрозы.

Так что же можно сказать, поднявшись над ситуацией? То, что нужно бить в колокол и писать диссертацию одновременно. Пока будешь писать, в результате "разгула стихии" будет окончательно развязываться судейский беспредел, а население ничего не сможет этому противопоставить. 7-метровое наводнение с 10 тысячами жертв - это рукотворный геноцид, но ведь каждый год на весенние паводки топит Сибирь, а летние штормы из Турции топят юг. Вся Россия со всеми ее нерусскими краями и республиками является перманентной зоной затопления. Около 64 запертых таджиков утонуло в подвале винного завода в Крымске - их заблокировало. Юг обслуживают таджикские, а восток - китайские рабочие. Сколько работодателей запирает их каждую ночь в подвалах, убоясь этнического воровства? А ведь наводнения, по крайней мере умышленные, бывают именно по ночам в одно и то же время. Сколько мигрантов потом отыщут родственники из бедных стран? Сколько их, неучтенных и не подлежащих компенсациям - и если это не обжаловать, то так оно и будет. А если обжаловать безрезультатно, то необходимо по крайней мере извлечь научные выводы из происходящего, изменить представление о целой отрасли права - праве чрезвычайных ситуаций, придать ей настоящую актуальность.

Есть много вопросов, не отторгнутых наукой за неудобностью, они изучаются и процветают. Есть гуманитарное право, посвященное защите военнопленных и жертв войны, но речь в нем не идет о войне с собственным народом путем открывания шлюзов. Есть понятие о гражданской обороне в природных ЧС, но речи не идет о юридической обороне в условиях массового обмана при проведении комиссий, об обороне в условиях массового недопуска пострадавших в суды. Есть наука о биоэтических вопросах оказания медицинской помощи при ЧС - медицина ЧС. Но нет правозащиты ЧС, адвокатуры ЧС, агитации ЧС, нет понятия об экстренном правовом оповещении населения по главным вопросам административного обмана.

Все эти науки замалчивают один неудобный момент: стихия может быть войной, а насилие властей может быть страшнее стихии. Исходя из этого необходимо работать над детальными рекомендациями насчет обхода домов с разъяснением: под какими актами нельзя ставить подписи не отмытыми от муляки руками; к каким юристам нельзя обращаться - это юристы-госслужащие, работники администрации, то есть противная сторона в будущем процессе; что вообще надо больше внимания уделить этим вопросам в самом начале, потому что чиновники стремятся застать людей именно в процессе выгребания муляки, когда все озабочены потерей имущества и обрадованы сохранением жизни. Им не до бумаг - но ведь и официальной науке не до вопросов необъявленной войны.

В самом деле, справедливо ли право войны отграничено от нашего круга вопросов? Нарушения прав человека в условиях ЧС отличаются внезапностью и массовостью, экстренными ограничениями наряду с отсутствием первичных потребностей, чрезвычайщиной в прямом политическом смысле. Уже по окончании ЧС остается шлейф массовых правовых проблем, объем и суть которых население не может себе заранее представить. В результате все население осуществляет ряд юридически невозвратимых действий, причем действий пассивных, подписывают акты, которые им подают где-то во дворе, еле отрываясь от грязной работы, никем не предупрежденные о значимости своих действий. Сами они никаких активных юридических действий не совершают, поэтому и не относятся к своим подписям как к опасным действиям. Они вообще не предупреждаются, что эти подписи - сбор информации для распределения компенсаций, а не просто для статистики или оказания помощи.

По этим характеристикам право ЧС должно выделяться в отдельную отрасль и быть отмежеванным как от "права безопасности ЧС", так и от права в период войны, поскольку в ЧС речь формально не идет о враждующих сторонах и вообще о врагах. Государство выступает в роли спасителя - в первые дни, а впоследствии начинает вскрываться повальный юридический обман, люди утрачивают собственность, фактически и землю. При этом пострадавшая территория уже перестает считаться зоной ЧС, однако судебные и правоохранительные органы работают в чрезвычайном режиме по целому году, изобретая собственные порядки в целях недопущения волнений или якобы для ускорения работы.

Таким образом, право ЧС должно распространяться на какую-либо территорию на все время разбирательства судебных дел, сколько бы они ни длились. А как правозащитная отрасль эти отношения образуют особую сферу защиты прав человека в на территории ЧС, где эта защита должна состоять не столько в обеспечении первичных потребностей населения (вода, еда, спальный мешок, пункт временного размещения), сколько в предупреждении обмана со стороны государственных органов и в контроле за судебной системой со стороны независимых лиц. Характер этой работы в первые дни должен состоять в экстренном предупреждении широкого круга лиц с одновременным сбором информации о причинах ЧС и о поведении властей. В дальнейшем, в спокойный период, задачей должно быть медленное достижение результатов в борьбе за права отдельных лиц, в первую очередь права процессуальные.

Я беру на себя личное обязательство разработать вопросы защиты прав человека в условиях ЧС - нет, не защиты, а обороны от врага. Материалов для изучения этой темы все еще предостаточно. И первой моей задачей после окончания теоретической работы станет подготовка популярных юридических инструкций для населения. Обыватели должны быть готовы как самостоятельно дать грамотный отпор властям, так и объединиться на сход или в коалицию для решения проблемы всем миром. В общем, проводить сходы, не бояться разгона и спокойно оппонировать представителям власти тоже необходимо обучать народ, и это не должно выпадать из нашей будущей отрасли.

Послесловие

12 марта 2013 г. на выезде из Крымска я и Татьяна Стецура были остановлены полицией неустановленного подразделения: их начальник в штатском одновременно называл себя как представителем угрозыска, так и представителем службы по предупреждению правонарушений на транспорте. В местном линейном отделе они пытались допрашивать нас о работе в Крымске и сообщили, что мы объявлены в розыск, не показав постановления об этом. Чтобы иметь возможность выехать из Крымска, мы были вынуждены пойти на серьезную уступку своим принципам — подписать обязательство о явке по первому требованию в полицию. В дальнейшем лица в форме каждую ночь заходили в поезд, будя пассажиров, и требовали все тех же показаний и явок. Но Бурятия - наша родина, а Россия - эмиграция. Добраться до Бурятии, вернуться на свою землю, благополучно довезя собранные крымские материалы, раз в жизни стало нашей приоритетной задачей. Официально заявляю, что после таких ночных допросов они больше не дождутся подобных уступок с нашей стороны и добровольной явки куда-либо. Прошу считать мое обязательство нарушенным, чтобы выполнить другое обязательство перед обществом и перед родиной, перед чужой крымской землей и родной землей бурятской. Чтобы подняться на вершину, нужно сложить крылья. Но только раз в жизни можно на это пойти.

Катастрофа ракеты «Протон» - красочное, конечно, зрелище - привлекает внимание прессы и людей в первую очередь. Однако вчера случилось еще кое-что эпохальное. «Бывшим экстремистам запретят общественную деятельность», верно сформулировал суть события «Коммерсант». Заголовок «Ленты» расшифровывает детали: «Руководителям экстремистских объединений запретят учреждать новые». Соответствующий закон 1 июля внесен в Госдуму. То, что он будет принят, и мгновенно, сомнений не вызывает.

Поняли, да, что случилось?

Нацболов поразили в правах пожизненно. Теперь никакой легальной общественной и тем более политической деятельности мы вести не сможем. Во всяком случае, те, кто состоял в НБП до ее запрета в 2007 году. Создавать организационные структуры запретит новый закон. А старый, ранее принятый, не позволяет это делать в личном качестве, например, баллотироваться на выборах. Дело в том, что большинство лидеров партии имеет судимости по «экстремистским» и другим «тяжким» статьям. А с таким бэкграундом в российскую политику нельзя.

Впрочем, у НИХ всегда были причины, объясняющие почему НАС нельзя пускать в легальное поле. Как выразился представитель Минюста в Таганском суде после первого отказа в регистрации НБП, году этак в 1999-м, «их пять тысяч, они все молодые, мы не знаем, чего от них ожидать». Эту фразу он произнес судье, в зале суда, в качестве последнего аргумента. Аргумент, как видите, работает до сих пор.

Нацболы, правда, были не первыми, кого запретили в России. Первой была организация "Хизб ут-Тахрир аль-Ислами". Им теперь тоже будет нельзя. Запрещенные люди. Объединиться, с ними что ли? Мощный получился бы альянс...

...что же касается состава преступления, то я бы предложил сформулировать его так.
1) Публичное оправдание теории и практики немецкого национал-социализма (гитлеризма)... Под этот параграф подпадают... заявления во всем диапазоне... до "Миллионы красноармейцев погибли в немецких лагерях, потому что СССР не подписал конвенцию Красного Креста"...
Не нуждается в особых разъяснениях и третий параграф, философия которого целиком и полностью укладывается в солженицынскую формулу "волкодав прав, а людоед - нет". Дополнительно подкрепленную двумя классическими максимами: "победителей не судят" и "историю пишут победители".

Виктор Топоров, литератор. "Волкодав прав, а людоед - нет"

Мне уже приходилось писать в "Архипелаге", что эти несчастные наши воины были трижды преданы коммунистической властью:
- они были отданы в плен бездарным военным руководством без возможности сопротивляться и часто безоружными;
- отвергнув Женевскую конвенцию, советская власть отреклась от них, лишила не только помощи своей, но и международного Красного Креста, какая была у военнопленных всех других наций, поставила вне всякого статута и законной защиты - ниже уровня скотины, которую все же берегут из хозяйственного расчета;
- и вдобавок она объявила всех выживших - "изменниками", и судила.
Думаю: и вся человеческая история не знала такого бесстыдного отношения правительства к собственным солдатам, попавшим в плен.

Александр Солженицын. "Предисловие к воспоминаниям четырех советских военнопленных"

О смехотворности попыток свести подоплеку налета на офис движения "За права человека" к очередному "хозяйственному спору" написано уже достаточно. К участию в рейдерских захватах, продиктованных исключительно корыстными интересами конкретных чиновников и аффилированных с ними криминально-коммерческих структур, не привлекают политическую полицию и геббельсовское телевидение. Да и нет у городских властей нужды лишний раз демонстрировать городу и миру откровенный бандитизм, когда того же результата можно было спокойно достигнуть "по-тихому", то есть через подконтрольное им учреждение, все еще по недоразумению именуемое судом. Очевидно, что их роль в этом деле второстепенная и жалкая. Это роль обслуги гангстеров, а не самих гангстеров. Она сводится к тому, чтобы публично врать, что все делается по закону, и выдумывать идиотские обоснования этого вранья. Блеять, что достаточным основанием нарушения законной процедуры выселения является то, что "суд – это долго и сложно" и у чиновников мэрии нет на это времени.

Такова сегодня роль всевозможных «неполитических» профессионалов-технократов во власти. То, что она жалкая, не делает ее менее подлой. Традиционную русскую привычку жалеть и понимать гангстерскую обслугу с ее семьями и детишками надо выдавливать из себя по капле, как того самого раба. История с якобы отправленным три месяца назад Льву Пономареву уведомлением об одностороннем разрыве договора аренды – это уже явный креатив чиновников московской мэрии. Получается дешево и сердито. Власти втайне принимают решение об одностороннем расторжении договора, а когда через три месяца истекает срок его обжалования, врут, что вовремя об этом решении уведомили арендатора. Если дело срочное, можно и просто соврать задним числом, что такое решение три месяца назад принималось.

Лев Пономарев, разумеется, обратится в суд. И будет ходатайствовать об истребовании документов, подтверждающих получения им оного уведомления. Но наш самый "законо"-послушный суд это ходатайство отклонит. Он не усмотрит оснований сомневаться в устных заявлениях представителей мэрии, поскольку их показания "логичны и непротиворечивы", а вот противоположная сторона в показаниях путается. Формулировка давно обкатана в судах по задержаниям на митингах.

Впрочем, подобные манипуляции с установленными законом процедурами не выходят за рамки ставшего обычным для власти жуликов и воров жульничества. А вот то, что уполномоченный по правам человека Владимир Лукин со свойственной ему интеллигентской деликатностью и подобающей его статусу политкорректностью назвал самоуправством, – это уже другая статья УК. Игнорирование властями законной процедуры выселения через суд – это уже прямой разбой, чистейший гангстеризм. Как и отказ пропустить самого уполномоченного в офис.

Гангстерские методы властей, то есть не регламентированное никакими законами (даже самими властями в свою пользу подправленными и жульнически примененными) насилие государственных структур с привлечением негосударственных военизированных формирований – обязательный спутник фашистских режимов на стадии их становления. Таким путем значительная часть неугодных режиму общественно-политических организаций подвергается разгрому, фактически лишается возможности продолжать свою деятельность, вынуждается к самоликвидации. После того как площадка оказывается в значительной степени расчищена, обычно следует общий законодательный запрет на какую бы то ни было легальную оппозиционную деятельность. Это уже фашизм завершенный, институционализированный.

Этот системообразующий, качественный элемент, позволяющий характеризовать режим как фашистский, у нас пока отсутствует. Зато идет быстрое количественное накопление отдельных признаков фашизма. Каждый из них по отдельности вроде бы и не самый главный. Но это уже то количество, которое очень скоро может перейти в новое качество.

Пока что открытым остается вопрос о роли в этом процессе статусных либералов-правозащитников. Членов Совета по правам человека, того же Владимира Лукина. Очевидно, что все их попытки как-то сдержать произвол и ползучую фашизацию, действуя через декоративные официальные структуры по их правилам, потерпели крах. Зато их присутствие в официальных структурах обеспечивают гангстерам более комфортные условия фашизации режима.

У системных либералов остается, правда, "последний патрон": возможность уйти со скандалом, коллективно и громко хлопнув дверью. Или хотя бы перестать говорить с гангстерами так, как если бы эти гангстеры были приличными людьми. Вынудить этим Путина повыгонять их раньше, чем он сам планирует. Понятно же, что в структурах завершенного фашистского режима места этим людям не будет вовсе и на определенном этапе власти от них освободятся как от исчерпавшего свою полезную роль балласта. Режим готовит для этого почву, последовательно понижая их статус. Когда режим демонстративно вытирает о статусных правозащитников ноги, а те утираются – это понижение их статуса, уменьшающее эффект от их возможного последнего демарша. Так что если слишком тянуть с использованием этого последнего патрона, он может отсыреть окончательно.

В этот понедельник, 24 июня, в Симоновском райсуде Москвы завершился еще один судебный процесс по делу "ЮКОСа" - против Леонида Невзлина. К пожизненному лишению свободы, которое бывший вице-президент опальной нефтяной компании получил по итогам своего первого уголовного дела в 2008 году, теперь добавили еще шесть лет.

Вероятно, потому, что это разбирательство проходило заочно, на фоне громких судебных процессов в отношении "болотных" узников и Алексея Навального, где на кон поставлены реальная свобода и здоровье фигурантов, его мало кто заметил.

А напрасно. Ведь проблема эта не Невзлина - на его жизнь, надеюсь, этот акт произвола под видом судебного никак не повлияет. Проблема наша. Многие приемы из "дела ЮКОСа" уже стали судебными прецедентами. Теперь за преступления, якобы, совершенные "в неустановленное время", "в неустановленном месте", по сговору "с неустановленными лицами" - формулировки, использовавшиеся в первом деле Невзлина и деле юкосовца Алексея Пичугина, - могут осудить любого.

Равно как и методы психологического давления и физического унижения перекочевали из "дела ЮКОСа" в "Болотное".

Второй судебный процесс в отношении Невзлина, в результате которого судья Алексей Назаренко признал подсудимого виновным в хищении акций дочерних предприятий ОАО "Восточная нефтяная компания" (ч. 4 ст. 160 УК РФ), обогатил отечественную правоприменительную практику очередными новациями.

В суд не был вызван ни один свидетель защиты - даже те, кого следствие само включило в обвинительное заключение.

Кстати, буквально через несколько дней после этого ситуация повторилась в суде по делу "Кировлеса" в отношении Алексея Навального. Там судья Сергей Блинов тоже отказал защите автора проекта "Роспил" в вызове всех своих свидетелей. Едва ли есть основания утверждать, что этот случай последний.

Гособвинитель по делу Невзлина Денис Штундер (сын судьи Петра Штундера, приговорившего Алексея Пичугина к пожизненному заключению) имел возможность приводить в суде свои доказательства в течение десяти месяцев. В свою очередь, адвокат подсудимого Дмитрий Харитонов получил слово только на два дня.

В числе таких "доказательств" были приговоры Мещанского и Хамовнического судов Ходорковскому и Лебедеву. Это при том, что Невзлина никогда не обвиняли в неуплате налогов, а из Хамовнического приговора Ходорковскому и Лебедеву эпизод с акциями ВНК был исключен в связи с истечением срока давности.

Одним из главных свидетелей обвинения против Невзлина, на показания которого прокурор ссылался в прениях сторон наиболее часто, оказался экс-директор дирекции по стратегическому планированию и корпоративным финансам "ЮКОСа" Алексей Голубович.

Ранее Голубович был объявлен в международный розыск по инициативе Генпрокуратуры, но потом заключил сделку со следствием и оно сняло с ценного свидетеля свои обвинения.

Голубович выступал с показаниями против Михаила Ходорковского и Платона Лебедева в Хамовническом районном суде. В немалой части на его же утверждениях основываются пожизненные приговоры в отношении Леонида Невзлина и Алексея Пичугина.

В Симоновском суде Голубович тоже появился как нельзя кстати для прокуратуры - как раз тогда, когда дело против бывшего вице-президента "ЮКОСа" казалось наблюдателям уже полностью развалившимся. Ведь в показаниях выступивших на процессе свидетелей обвинения не содержалось никаких прямых доказательств причастности Невзлина к сделкам мены акций, посредством которых якобы было осуществлено хищение.

А в конце мая этого года Голубович ничтоже сумняшеся заявил на радиостанции "Эхо Москвы", будто считает нужным освободить Михаила Ходорковского и Платона Лебедева. Приговор судьи Виктора Данилкина (тот самый, в который он сам внес немалую лепту) политически мотивированный, сказал Голубович. Подавляющая же часть остальных свидетелей обвинения, дававших показания на процессе против Невзлина, вообще не называла его фамилию, не была с ним знакома, не имела отношения к сделкам с акциями. А некоторые даже не знали, по какому вопросу их вызвали в суд и в каком качестве.

Прокурор же, если ответы его не устраивали, ходатайствовал об оглашении показаний этих же свидетелей на предварительном следствии - якобы в связи с противоречиями. При этом ни его, ни суд не смущал тот факт, что допросы людей на предварительном следствии зачастую проводились по другим уголовным делам.

Так, например, случилось с сотрудницей юридической фирмы "Винсон энд Элкинз" Натальей Морозовой, которую допрашивали на предварительном следствии по делу бывшего юриста "ЮКОСа" Светланы Бахминой. Но ее показания огласили в суде над Невзлиным "в связи с существенными противоречиями", когда сказанное Натальей Морозовой не удовлетворило Дениса Штундера.

На вынесение приговора - при том что речи в прениях и прокурора, и адвоката насчитывали около сотни листов каждая - судья выделил себе всего две недели.

Процесс не просто заочный - без подсудимого. Но и без свидетелей - как защиты, так и, по сути, обвинения... Когда-нибудь, наверно, эти новеллы наших времен займут причитающееся им место в учебниках истории и юриспруденции, в разделе "Басманное правосудие".

Но без усилий общества это едва ли возможно.

Это бойцы московского ОМОНа Максим Санаев и Сергей Лукьянов, свидетели по делу Миши Косенко. То есть свидетели того, что Миша побил их товарища Казьмина. Его и впрямь чуток (меньше, чем многих демонстрантов) побили. Только Миша его не бил. А им надо это рассказать. Чтобы Миша - человек не вполне здоровый психически (слегка нездоровый, еще меньше, чем побили бойца Казьмина) - отправился на бессрочное принудительное лечение как опасный для общества безумец и смутьян. Чтобы в конце превратиться в тюремной психушке в овощ.

Наверное, им было стыдно. И потому судья Замоскворецкого суда Москаленко сделала так: когда пристав пустил сначала в зал на минутку фотографов (так уж сложился обычай), она выскочила из своей комнаты и быстро-быстро начала заседание. А когда заседание началось, входить уже никому нельзя. И пристав честно никого не пустил. Так все посетители и журналисты остались за дверью. А фотографов тоже выгнали.

И бойцы Санаев и Лукьянов рассказывали то, что им надо было рассказать про массовые беспорядки и драчливого Мишу Косенко, в пустом зале. Бойцам так было легче, и я не знаю, хорошо это или плохо. Хотя был очень зол. И когда нас потом пустили в зал, я не встал при входе судьи. И еще кое-кто не встал. Но судья этого не заметила. А судебные приставы дружно отвернулись к стенке. И у меня не было возможности сказать судье Москаленко всего, что о ней думаю. Это жаль.


Фото со страницы фонда "Общественный вердикт" в Фейсбуке

22 июня правительство внесло в Госдуму законопроект № 301629-6 «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации». Я не буду пересказывать его содержание - документ доступен на сайте Думы, его смысл вполне очевиден. Если кратко – бывший либерал и к.ю.н. Д.А. Медведев полагает, вслед за руководством Татарстана (предлагавшего сходные поправки ещё в прошлом году), что ряд статей УК РФ надо ужесточить.

Опасность действительно велика - ведь, как отмечается в пояснительной записке, «деструктивные процессы, происходящие в настоящее время как в мире в целом, так и на территории России, возникая в форме экстремистских проявлений, в случае недостаточного государственного реагирования быстро трансформируются в свою наиболее опасную форму - активные преступные действия террористического характера».

В связи с этим правительство предложило повысить размер штрафов для осужденных по статьям 280, 282, 282.1 и 282.2 УК и, самое главное, повысить санкцию для участников экстремистских организаций и сообществ до 4 лет лишения свободы, а для организаторов – до 6 лет, вместо нынешних 2 и 3 лет соответственно. На практике это будет означать, что обвиняемых в причастности к запрещённым организациям (НБП, АВН, ДПНИ, «Хизб ут-Тахрир» и др.) или к объединениям экстремистского характера (в число которых входит, например, изобретенная нижегородским центром «Э» «Антифа-RASH») теперь можно будет на законных основаниях:

1. Прослушивать;

2. Сажать в СИЗО на этапе предварительного следствия;

3. Осуждать к реальным срокам лишения свободы даже в тех случаях, если раньше такие люди к уголовной ответственности не привлекались.

Сбываются мечты следователей и прокуроров – громкие дела по статьям 282.1 и 282.2 больше не будут закрывать за истечением срока давности, их фигурантов в ходе суда и следствия можно будет годами (знаменитое дело 12 другороссов в Петербурге дошло до суда через полтора года) держать под стражей. В конце же процесса осужденных отправят по этапу в выбранный ФСИН регион, а не выпустят на свободу с квитанцией об уплате штрафа. Такая вот идиллическая картина.

Едва ли можно ожидать смягчения предложенных санкций в ходе прохождения проекта в Думе. Наоборот, существует опасность принятия документа в еще более жесткой форме. В любом случае законопроект № 301629-6 неизбежно станет новым федеральным законом. Субъект законодательной инициативы, направленность документа и, что еще важнее, всей «законотворческой» деятельности нынешней Думы не оставляют нам никаких сомнений - «экстремистов» будут сажать, их судьбы беспощадно ломать. Политзаключенных станет еще больше.

Инициативная группа Гаскаров.инфо и Комитет 19 января призывают к бойкоту департамента городского имущества Москвы и к общественному расследованию действий сотрудников телеканала НТВ, а также ЧОПа и ОМОНа, которые применили грубое насилие при рейдерском захвате офиса движения "За права человека". Мы выражаем искреннюю солидарность и сочувствие Льву Пономареву и всем, кто смело отстаивал помещение от захватчиков. Полицейские и наемники регулярно используются бизнесменами и местными властями в корыстной борьбе за собственность. На этот раз вместе с ними использовали наемников с телеканала НТВ, что придало нападению политический характер. Фактически была использована схема, отработанная Центром "Э" и властями против Алексея Гаскарова и других узников 6 мая.

Чтобы предотвратить обвинения в "насилии против полиции" в адрес сотрудников движения "За права человека" и защитников помещения, мы предлагаем не мешкая создать общественную комиссию по расследованию этого случая. Одновременно с подачей жалобы в прокуратуру нужно активно распространять информацию о результатах общественного расследования через СМИ и публичные площадки. Приглашаем правозащитную общественность взять на себя координацию расследования и юридическое оформление, а все общественные движения, инициативы и организации - принять участие в общественной кампании против разгрома движения "За права человека".

Согласованное нападение на движение "За права человека" чиновников, силовиков и подконтрольных журналистов - это очередной ход в политике "закручивания гаек". Лев Пономарев дважды выступал поручителем Алексея Гаскарова (в 2010 году, в химкинском деле, и при рассмотрении апелляции 19 июня 2013). Он неизменно оказывает помощь многим гражданским и политическим активистам. Вчера его с сотрудниками попытались убрать с общественной сцены одним наглым ударом. Настало время помочь ему лично и его движению. Нашим ответом должна стать солидарная общественная кампания.

В настоящий момент около офиса движения "За права человека" началась бессрочная акция #оккупайЗПЧ. Чоповцы заносят в здание раскладушки, готовясь к обороне. Призываем всех неравнодушных присоединиться к первой акции солидарности и поддержать движение, подъехав к зданию по адресу: Малый Кисловский пер., д. 7 (Москва).

Туго перевязанный суровой, но гнилой ниткой пакет недавних думских запретительно-карательных "законов", уже принятых или до поры безвольно барахтающихся в тине "первых" или "вторых" чтений, конечно же, войдет в историю как совокупный памятник беспримерному коллективному идиотизму. В этом смысле депутаты добились некоторого успеха - их имена и деяния запомнятся надолго.

Законотворчество в области таких тонких и ускользающих материй, как нравственность, всегда отдает неизбежным комизмом, всегда провоцирует многозначительные подмигивания и обидные для "законодателей" непочтительные, мягко говоря, ухмылки. Оно неизбежно порождает мощную, сокрушительную волну устного и письменного народного творчества, неутомимо вдохновляет творческую энергию и слегка подувядшее за годы относительной бесцензурной вольницы воображение.

Кто-кто, а художники, литераторы, театральные и киношные люди – те из них, кто не собирается приноравливаться к телодвижениям начальства, особенно столь пронзительно мудаческого, как нынешнее, - они-то в стороне от ваших, господа депутаты, исторических инициатив не останутся, не извольте сомневаться.

Свободному художественному сообществу ваши "законы" соблюдать западло хотя бы уже потому что они попросту незаконны, а значит, уж извините, преступны. Но нельзя, по-моему, к ним относиться даже нейтрально. Потому что ничто столь убедительно, как это делает и сделает свободное искусство, не укажет вам на ваше место - под шконкой истории.

И если вам так уж хочется порассуждать на тему "исконных традиций", то, будь вы хоть чуть-чуть грамотнее, вы бы знали, что одна из наиболее фундаментальных и живучих традиций искусства – и отечественного, и мирового - это умение ставить власть на место самым, казалось бы, безобидным, хотя и весьма радикальным образом, – поднося к ее физиономии зеркало.

Да и попросту невозможно соблюдать эти самые "законы", даже если бы и захотелось. Вот попробуйте-ка, например, соблюсти запрет на обсценную лексику, если в таком случае будет совершенно непонятно, в каких словах и выражениях и куда конкретно мы должны посылать господ законодателей вместе с их законами.

Но ведь и не послать совершенно невозможно, согласитесь.

Председателю Государственной думы Сергею Нарышкину
Депутатам Государственной думы

11 июня 2013 года Государственная дума приняла закон, объявляющий людей с нетрадиционной ориентацией «социально неравноценными», то есть людьми второго сорта.

Окрыленная этим успехом депутат Елена Мизулина, председатель комитета по вопросам семьи, женщин и детей, на встрече с журналистами заявила о том, что комитет готовит поправки к 127-й статье Семейного кодекса: «В частности, рассматривается и такая возможность: создать правовые основания для отобрания ребенка из семьи, основанной на фактическом браке людей одного пола».

Новая законодательная инициатива депутата Мизулиной внушает тревогу как крайне опасная не только для людей с нетрадиционной ориентацией, но и для общества в целом.

Как показывает опыт применения российских законов, «правовыми основаниями» часто становятся коррупция, доносительство и произвол. Особенно в тех случаях, когда закон содержит размытые формулировки, допускающие различные толкования, - такие как «фактический брак».

Жертвами поправок к Семейному кодексу, предлагаемых депутатом Мизулиной, станут не только однополые пары и не только усыновители, но и биологические родители - например, одинокие матери и отцы, которым придется доказывать свою традиционную ориентацию.

Пострадают дети, ставшие сиротами при живых родителях. В конечном итоге пострадает общество, в котором резко возрастет подростковая преступность и число суицидов. Серьезно пострадает имидж России в глазах мировой общественности, вплоть до бойкота Олимпийских игр 2014 года.

Этого нельзя допустить.

18 июня 2013 года Госдума будет рассматривать поправки в Семейный кодекс РФ во втором чтении. Мы требуем остановить принятие этого сырого, неправового и опасного законопроекта, нуждающегося в широком общественном обсуждении и серьезной доработке.

ПОДПИСАТЬ НА ДЕМОКРАТОР.РУ

ПОДПИСАТЬ НА AVAAZ.ORG