Дорогие друзья!

Я с огромной благодарностью вспоминаю и думаю о всех вас, подписавшихся за мое освобождение, здесь, в тюремной камере №525. Я ваш должник до конца дней...

Увы, добиться освобождения политзаключенного в этой стране, при этом режиме, в наше время - задача нечеловечески сложная, почти нереальная. Я хочу обратиться поэтому ко всем вам, особенно к тем, кто живет вне России. Хотя прогрессивному, цивилизованному человеку и в России интернет позволяет сейчас иметь широкие связи со свободным миром - и поэтому я обращаюсь ко всем с огромной просьбой.

Времени остается все меньше, и я прошу вас до начала "суда" и уже во время него делать все возможное, приложить максимум усилий, дабы предать огласке мое дело, прежде всего в Европе, Америке, всюду, где люди, имеющие совесть, еще составляют большинство и могут влиять на власть. Попытаться заинтересовать этим совершенно вопиющим, скандальным политическим делом - посадкой инвалида на 10 лет в тюрьму, причем уже во второй раз, исключительно за его мысли, слова и взгляды - западную прессу, обратиться к западным политикам, правозащитникам, к депутатам парламентов, ко всем публичным фигурам свободного мира с просьбой оказать давление на Москву, решительно потребовать моего освобождения. Придать самую максимальную медийность и публичность этому делу.

Их сила в умолчании. Наша - в гласности. Впрочем, эту старую истину вы все давно знаете, и не мне вас учить. Предстоящий "суд" надо мной сам по себе достаточный информационный повод, чтобы начать звонить во все колокола. Пробить эту стену молчания, воздвигнутую в России, - вот единственное, что могло бы помочь...

Освобождения добиться, конечно, не удастся. Но большая, мощная, громкая общественная кампания в защиту, если бы она вдруг возникла за оставшееся до "приговора" время, - могла бы помочь по крайней мере снизить срок. Может быть ОНИ, испугавшись неожиданной скандальной огласки и возникшего в мире шума, хотя бы дадут срок поменьше, как это случилось в прошлом году с "Pussy Riot". Хотя бы 7 лет, а не 10 - для сидящего в лагере человека, поверьте, это очень существенная разница...

Увы, сейчас по трём политическим статьям - 205.2, 280 и 282 - мне грозит даже "путем частичного сложения" до 10 с половиной лет. С моим "рецидивом" по 280-й статье, непогашенной первой судимостью, с моим полным непризнанием вины, категорическим отказом каяться и просить прощения, - мне столько и дадут, ни на какое снисхождение рассчитывать не приходится. Честно говоря, по причинам чисто физическим, медицинским, да и материальным - у меня нет надежды пережить 10 лет лагерей и выйти на путинскую "волю" живым.

Если, конечно, все промолчат...

Вы моя последняя надежда. Ваши усилия могут помочь не только сократить мой срок, но и спасти жизнь.

Спасибо вам всем, друзья, еще раз - за прошлое и за будущее...

Ваш Борис Стомахин, политзаключенный.

12.5.2013, СИЗО "Медведково", Москва

Пятое заседание суда над "болотником" Михаилом Косенко состоялось через полгода после начала процесса. Темпы фантастические! Ни обвинение, ни суд не проявляют ни малейшего желания судить "опасного преступника". А ведь только позавчера НТВ показало нам очередной фильм про страшные злодеяния, совершенные 6 мая 2012 года на Болотной. И при том, что у Михаила из всех обвиняемых самая тяжелая статья - ч.2 ст.318 (насилие, опасное для жизни или здоровья, в отношении представителя власти). Даже у качка Лузянина, прославившегося своими "подвигами", - 1-я часть. Почему Михаилу выпал такой почет, тоже пока никто понять не может. Подозреваю, лишь потому, что Косенко - единственный признанный невменяемым.

Но почему его не хотят судить? Сегодня во второй раз не явились свидетели обвинения. А ведь это сотрудники московского ОМОНа! Объяснения, что "повестка была послана, а их телефоны не отвечают", выглядят анекдотом. Не пришел опять и представитель ЖКХ ЦАО, которого мы так ждали! Ведь именно он мог бы пролить свет на таинственные 28 миллионов за "пять кусков асфальта", фигурирующих в деле в качестве вещественных доказательств. Но нет, тайна этого "оружия массового поражения" осталась нераскрытой.

Единственный пришедший свидетель обвинения - представитель "туалетной" фирмы "Эко-Универсал" Рустам Сибгатуллин - проявил себя весьма странно. У него не оказалось доверенности от компании, но это не остановило судью при опросе. Затем он перепутал количество якобы поврежденных демонстрантами туалетов (в августе говорил про 6, теперь стало 7). Точную стоимость каждой кабинки назвал неточно и неуверенно (почему было не посмотреть документы перед показаниями в суде?). Он рассказал, что семь из привезенных на базу кабинок оказались невосстановимо испорчены: были поломаны крепления стенок и деформированы крыши. "Если туалет просто упадет, с ним ничего не сделается, а эти были разломаны совсем", - ответил свидетель на вопрос адвоката. Так что же такое сотворили с кабинками демонстранты? Ни в деле, ни на суде это пока не раскрыто. Меж тем Леониду Ковязину за эти кабинки светит до 8 лет! Да и всем по 212-й, тому же Михаилу.

Напомню, как массовые беспорядки описывает закон: поджоги, порча имущества, вооруженное сопротивление правоохранителям. Из всего перечисленного следствию легче всего доказать порчу собственности. Им бы и постараться. Но почему-то не особо стараются.

Адвокат Айвазян спрашивает, актированы ли повреждения. Свидетель отвечает, что да, и документы в деле. Но Айвазян говорит, что актов в деле не нашел. Судья отложила решение этого парадокса "на потом".

Неожиданным стало отношение фирмы "Эко-Универсал" к компенсации ущерба. Они решили не предъявлять Михаилу претензии в рамках "Болотного дела". А вот дальше, если суд признает Михаила виновным, предъявят ему гражданский иск. А если нет, то не будут. Это что - стремление к справедливости? Или компания почуяла сомнительность дела и опасается оказаться в глупом и неприличном положении?

Вот и все. От всего заседания остались в памяти лишь несколько безобразных деталей. Сперва обвинитель Иванова, заметив в зале делающую зарисовки девушку, категорически потребовала: "Меня рисовать нельзя, я не хочу, чтобы мое изображение появлялось где-то!" На попытки возразить, что рисование в суде - обычная практика и никакими нормативами (в отличие от съемок) не запрещена, обвинитель вскипела. Ее поддержала судья Москаленко: "Рисунки никакими законами не предусмотрены!" Не предусмотрены - значит запрещены. В устах судьи такое удручает.

Затем взвились сразу все три адвоката. Это бывает только в вопиющих случаях. Обвинитель, за отсутствием свидетелей, начала вновь зачитывать материалы дела. В частности - текст очной ставки бойца Казьмина с якобы избивавшим его Михаилом. А дело в том, что показания свидетелей согласно УПК категорически нельзя зачитывать до их выступления в суде. И Верховный суд это не раз разъяснял. Казьмин вызван в суд для дачи показаний. А при очной ставке обе стороны обязательно повторяют свои показания. Выходит - прямое нарушение процессуального закона! "Объявите свои возражения, они будут записаны в протокол!" - невозмутимо парировала судья. И обвинитель продолжила чтение показаний.

Ничего нового. Все эти общие слова мы слышали на этапе следствия и на судах по мере пресечения. НИЧЕГО. Дела фактически нет. Судить Михаила не торопятся. Состояние его ухудшается на глазах. Как я уже писал, они просто сводят его с ума. Следующее заседание - 29 мая, в 16 часов.

15 мая Госдума приняла в окончательном чтении федеральный закон «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам профилактики незаконного потребления наркотических средств и психотропных веществ».

Итак , свершилось. Учащихся всех возрастов и категорий, от первоклашек до аспирантов, будут тестировать на наркотики.

Закон, казалось бы, мягкий и пушистый - торжество либерализма. Нет ни тест-полосок, ни медицинского освидетельствования. Так, мелочь, - «осмотры». Никакого принуждения: социально-психологическое тестирование и профилактические медицинские осмотры будут проводиться с добровольного письменного согласия самих учащихся, а в отношении не достигших 15-летнего возраста - с письменного согласия родителей. Подчеркнутая конфиденциальность. И никакого ФСКН: все отдано Минобразования и Минздраву. Пожелания прогрессивной общественности учтены. На первый взгляд.

Однако порядок проведения тестирования и осмотров законом не определен и отдан на откуп министерствам. Мало того: если порядок медицинских осмотров утверждает Минздрав, то некие «условия» их проведения устанавливаются субъектами федерации. Как соотносятся между собой общий «порядок» и местные «условия» - неясно. Равно как и то, с какого возраста вправе будут приставать к детям психологи со своими тестами и фельдшеры - с баночками. Все регулирование тестирования спускается на ведомственно-региональный уровень. Федеральный закон закрепляет только два требования: добровольность и конфиденциальность. Но это не меры защиты неприкосновенности личности от государственного вмешательства, а способы выявления уклоняющихся от «добровольной» профилактики.

В прошедшие годы эксперименты по тестированию проводились в основном,при устном согласии испытуемых, что обеспечивало некоторую анонимность, хотя и создавало условия для изображения на бумаге любых желательных результатов. Теперь же по закону сдавшие тест будут фиксироваться под роспись. Отсутствие таковой станет свидетельством недоброкачественности уклонистов.

Анонимность исключается. Предписанная законом обязанность образовательных учреждений обеспечивать конфиденциальность полученной в результате тестирования информации предполагает получение персональных данных.

О недопустимости унижения человеческого достоинства при профилактических медицинских осмотрах в законе не говорится. Могут ли они проводиться не в поликлиниках, а в самих образовательных учреждениях? И чем, собственно говоря, будет отличаться осмотр от освидетельствования? Что предполагается осматривать - мочу? кровь? не колются ли ученики 2-го «Б» в пах?

Наиболее примечательны последствия «раннего выявления». Прежде всего выявление незаконного употребления наркотиков возможно теперь, согласно закону, «в результате социально-психологического тестирования». В порыве либерализма авторы закона подзабыли, что употребление наркотиков интересует, помимо психологов, еще и правоохранительные органы. Потребление наркотиков - административное правонарушение, за которое лица, достигшие 16 лет, наказываются штрафом от 4 до 5 тысяч рублей или арестом на срок до 15 суток. Органы обязаны при поступлении информации о правонарушении возбудить административное производство.
Посадят или нет - это еще вопрос. А вот в «специализированное медицинское учреждение» (наркодиспансер ) направят наверняка. Под роспись (о согласии, конечно). Где «рано выявленного» поставят на учет. Тем дело и кончится.

Вице-спикер Госдумы Сергей Железняк настаивает на... введении уголовной ответственности... речь идет в том числе и про публикации в интернете, где там недовольны парадом... Как это прописать в законе?

Согласен абсолютно с позицией Железняка. Просто абсолютно... Про парад можно говорить плохо в том плане, что он плохо организован... Вот критиковать это - пожалуйста, можно... что да, не надо такие огромные деньги тратить на парад: вот, французы отказались от празднования, может быть, и нам стоит, - пожалуйста. Но говорить о том, что проводить парад нет повода, вот этого говорить нельзя... А как сформулировать... Вы дайте юристам задание, мы напишем. Мы напишем, не проблема.

Михаи́л Барще́вский, полномочный представитель правительства в высших судебных инстанциях, доктор юридических наук,

Моментальников

Эчеленца, прикажите!
Аппетит наш невелик.
Лишь зад-да-да-да-данье нам дадите -
всё исполним в тот же миг.

Владимир Маяковский. "Баня"

Бутырский районный суд 14 мая в очередной раз продлил срок содержания под стражей Борису Стомахину, на этот раз до 10 июля 2013 года.

Борис Стомахина привели в зал суда пристегнутым наручником к руке конвоира. Второй рукой Борис опирался на трость, без которой он не может обходиться из-за травмы ноги, полученной еще при первом аресте в марте 2006 года.

При входе в зал судьи Борис Стомахин не встал, свои установочные данные подтвердил судье нехотя. Следователь Абоев заявил ходатайство о продлении срока содержания под стражей в связи с тем, что ему нужно составить обвинительное заключение, ознакомить с делом обвиняемого, направить дело прокурору и так далее.

Еще 24 апреля, следователь предъявил Стомахину дополнительные обвинения, переквалифицировав ч.1 205 статьи («оправдание терроризма») на более тяжкую ч.2 (то же с использованием СМИ). Это уже отнесено к разряду тяжких преступлений и дает право суду продлевать предварительное заключение более чем на полгода.

Адвокат Бородин заявил суду о недопустимости такой квалификации, поскольку нельзя рассматривать в качестве СМИ блог в Живом Журнале, где и был размещен вменяемый Стомахину текст. Он также заметил, что за гораздо более тяжелые преступления людей держат под подпиской или под домашним арестом. Стомахину же вообще никакое уголовное деяние не вменяется, только тексты. Бородин попросил также учесть состояние здоровья матери Бориса Стомахина, которая из-за сердечного приступа даже не смогла явиться в суд.

Помощница Бутырского межрайонного прокурора Н. Тимошенко возразила против изменения меры пресечения Борису Стомахну, не приведя ни единого аргумента.

В ходатайстве Стомахина о моем участии в процессе качестве защитника наряду с адвокатом судья Галиуллин на этот раз отказал.

Сразу же после заседания Борис Стомахин был доставлен в следственный комитет, где следователь Абоев предъявил ему новое обвинение, а также ознакомил его с постановлением о назначении новой амбулаторной психиатрической судебной экспертизы и новой психолого-лингвистической экспертизы.

Теперь Борис Стомахин обвиняется по ч. 1 ст.105.2, ч.1 ст.280, ч.1 ст.282, ч.1 ст.30 ч.2 ст.205 УК РФ. Предъявленное ему обвинение на 5 страницах сопровождается однообразным рефреном: «...в неустановленное следствием время в неустановленном месте от неустановленного источника... получил доступ к администрированию сайта... стал пользователем социальной сети «livejournal»... получал от неустановленного следствием источника и производил самостоятельно тексты...» и так далее. Кроме публикаций в Живом Журнале и на почти не посещаемом сайте «Сопротивление» Стомахину вменяется создание одного выпуска газеты «Радикальная политика».

Борис Стомахин говорит, что не надеется на срок менее 10 лет, и пребывает в угнетенном душевном состоянии, граничащем с депрессией. От участия в следствии и суде отказывается, ссылаясь на ст.51 Конституции РФ.

В местном краеведческом музее вам расскажут, что крепость в Соль-Илецке появилась еще в XVIII веке, незадолго до восстания Емельяна Пугачева. Источники повествуют, что ее строительство начал сотник-казак, которому под охрану передали четырех каторжан. Они и начали возведение крепости, одновременно работая на соляных шахтах. Позже, во время пугачевского бунта, сподвижник Емельяна Пугачева Хлопуша освободил каторжан, а крепость сровнял с землей.

Но сама идея строительства узилища для преступников, осужденных за тяжкие грехи, осталась. После подавления пугачевского восстания в этих краях возникла потребность в остроге для ссыльных разбойников. Императрица Екатерина II ознакомилась с планом местности и подписала указ о возведении крепости.

Каторжане трудились на соляных копях. Соляные глыбы ломали кирками и "барсами" (бревнами с окованными концами). Перетаскивали соль кадками, носилками, перевозили в тачках.

Впоследствии были в Соль-Илецке и пересыльная тюрьма, и больница для заключенных-туберкулезников, и последнее пристанище осужденных-смертников.

Как сообщается в исторической справке на сайте УФСИН по Оренбургской области, в основном облик колонии сформировался к 1912 году, когда по указу императора Николая II были построены два трехэтажных тюремных строения.

Официальное наименование заведения в настоящее время – ФКУ ИК-6 УФСИН России по Оренбургской области. Сейчас в колонии содержится 708 осужденных к пожизненному лишению свободы.

Кроме того, на участке колонии-поселения находятся 60 осужденных, на условиях строгого режима – 108 осужденных.

Количество персонала – около 900 человек. В 2003 году было начато строительство режимного корпуса на 160 мест, который был принят в эксплуатацию в декабре 2006 года. Сейчас это одно из самых высоких зданий в Соль-Илецке, заметное отовсюду, в том числе с пляжа.

Свое неофициальное наименование, "Черный дельфин", учреждение получило из-за скульптур дельфинов черного цвета, установленных в фонтанах на территории колонии. Их придумал и изготовил один из заключенных. Название прижилось и вошло в историю.

Как утверждают в УФСИН по Оренбургу, условия содержания осужденных в колонии "соответствуют требованиям международных стандартов".

В коридорах на дверях каждой из камер указано, кто там сидит и в совершении каких преступлений признан виновным.

В камерах решетки, которые отделяют заключенных от входной двери и от окна. Зэки открывают окно сами специальной палкой. Металлические кровати, скамейки, на которых в течение дня сидят осужденные. Сидеть и тем более лежать на кровати днем запрещено. Есть раковина, унитаз.

Из мебели, кроме кроватей и скамеек, есть стол, полочки. На них пластмассовые кружки и деревянные ложки. Все металлические предметы в колонии запрещены по соображениям безопасности.

Заключенные могут пользоваться библиотекой, иметь при себе определенное количество книг и другую печатную продукцию.

В каждой камере есть радиоточка. Мне удалось побеседовать с бывшим осужденным Е., отбывавшим наказание на участке строгого режима и работавшим в то время в радиорубке, откуда ведется трансляция на всю колонию.

"Когда я там был, то кроме радио" Маяк", там ничего не было. Включал часовые новости, затем музыку, в основном из 80-х. Трансляции строго по времени. Кто работал, на них отдельная линия была и постоянно музыка. Кстати, шансон под строгим запретом. Также были аудиопрограммы радио "Радонеж". Много программ разных конфессий", – рассказал он.

Осужденные обязаны спать головой к двери, не накрывая лица и при довольно ярком освещении.

Перемещаются осужденные внутри здания колонии – например, на прогулку верх по лестнице – нагнувшись вперед, опустив лицо вниз, с застегнутыми наручниками на спине руками и с завязанными глазами.

Точно так же доставляют в "Черный дельфин" вновь прибывших арестантов. Считается, что благодаря этим мерам, заключенные не смогут сориентироваться на местности и совершить побег. Последний групповой побег из колонии случился почти полвека назад – летом 1967 года - через подкоп под стеной.

При выводе на прогулку одного осужденного сопровождают как минимум двое охранников. Прогулка – полтора часа в каменном дворике у крыши.

Свидания с родственниками – тоже через решетку и с руками в наручниках.

Уголовно-исполнительный кодекс предусматривает строгие, обычные и облегченные условия отбывания наказания.

Изначально пожизненник попадает в строгие условия. Это в год два четырехчасовых свидания, одна посылка или передача и одна бандероль.

Перевод в обычные условия возможен спустя десять лет и при отсутствии взысканий. Главное отличие обычных условий от строгих – разрешаются длительные свидания с родными продолжительностью до трех суток.

На облегченные условия осужденный может рассчитывать еще через десять лет. А еще через пять лет – ходатайствовать об условно-досрочном освобождении (УДО). Оно возможно только если за последние три года не было нарушений режима. В случае отказа следующее прошение разрешается подавать через три года. Пожизненники обязаны носить форменную одежду – темно-синюю или черную робу с тремя белыми полосками на рукаве и штанах. На спине у каждого написано "ПЛС" ( пожизненное лишение свободы).

Основное сейчас швейное производство было развернуто с 1965 года. Учреждение специализируется на выпуске обуви – форменной, рабочей и тапочек. Выпущенная колонией обувь распространяется под маркой "Оренбург", а на подошве изображен логотип в виде маленького дельфина. Кроме нее и сувенирных изделий, колония занимается изготовлением муки, хлебобулочных и макаронных изделий. Имеется сельскохозяйственный цех по разведению крупного рогатого скота, свиней, кроликов и кур.

Во дворе штаба колонии чистота, красота и порядок. Асфальтированные дорожки, все покрашено, побелено, разбиты клумбы, высажены деревца.

О внутренней же атмосфере можно судить, в частности, по исследованиям доктора психологических наук Валерии Сергеевны Мухиной.

"Принудительная жизнь в замкнутом пространстве, в состоянии постоянного наказания и бесперспективности – невыносимая для человека ситуация. Человек, лишенный будущего, теряет смысл своего существования", – пишет она в своей работе "Пожизненно заключенные: мотивация к жизни".

"Жизнь заключенных в камерах предопределена однообразием условий. Изо дня в день, многие годы они слышат одни и те же команды, видят одни и те же серые стены и один и тот же "пейзаж" за решеткой. Они могут обонять ограниченное число запахов, их вкусовая чувствительность притуплена арестантской пищей. На малых квадратных метрах, где существуют двое или трое осужденных, они постоянно ощущают одно и то же: стереотипное существование в жестко заданных условиях и друг друга... Но если произошло переселение заключенных – это обретает переживание катастрофы... Человек как индивидуальное существо никогда не может побыть один. Скученность и постоянное присутствие других порождает состояние тревоги, приводит к вспышкам крайней раздражительности, которую обязательно следует подавлять, совершая постоянные колоссальные усилия над собой".

На однообразие и предельную регламентированность как на тяжелейшее обстоятельство указал и Е.: "Можно сказать, что осужденный будет делать через 5–10 лет в этот день и час".

Валерия Мухина приводит мнение сотрудников колоний:

"Из общего числа пожизненно заключенных, лишь процентов пять-семь тех, которые стремятся удержать свое чувство личности. Способность здраво рассуждать и контролировать себя как социального человека сохраняют лишь немногие".

В действительности условия отбывания пожизненного заключения у нас, по меркам Европы, очень жесткие.

Как отмечает кандидат юридических наук, член Комитета против пыток Совета Европы Наталия Хуторская, там это понятие означает совсем не то, что человек непременно останется за решеткой до конца своей жизни. А то, что статус заключенного за ним сохраняется пожизненно.

В зависимости от особенностей личности, жизни до и после преступления и других факторов каждому индивидуально разрабатывается программа отбывания наказания. По прошествии определенного числа лет (например, в Германии "пожизненное" тюремное заключение – это 15 лет) заключенный получает (либо не получает) право покидать пенитенциарное учреждение на некоторое время или вовсе жить на воле.

При этом европейцы считают важным участие заключенного в жизни общества. Их уголовно-исполнительная система (УИС) строится на уважении к личности.

В России же в рамках концепции реформирования УИС рассматриваются вопросы о запрете для пожизненников на получение книг и прессы, пользование телевизором и тому подобное.

В отличие от Европы, у нас УИС, похоже, не учитывает, что однажды, пусть даже через 25 лет, заключенный может выйти на свободу и поселиться по соседству. А ведь в том, чтобы этот сосед был полноценным человеком, заинтересовано общество.

Полная версия материала на сайте HRO.org

«Симпатизируйте слабому, а не сильному», - пишет Екатерина Шульман, вынося вспыхнувший в фейсбуке спор за пределы соцсети.

Я посмотрела ссылку - и ничего не нашла относительно симпатий Варвары Туровой к девушке-следователю. А нашла совсем другое: призыв не использовать хамства в качестве метода политической борьбы.

И тут, извините, я хочу встать на сторону Варвары. Расценивайте это как симпатию к слабому: на нее сейчас катится вал всевозможных оскорблений за этот призыв, и Варвара, я полагаю, тоже нуждается в защите. Она отнюдь не предпочитает защиту «сильной» девушки-следователя защите «слабого» Навального. Она просто одергивает своих друзей: не опускайтесь до базарного уровня, не роняйте себя, а то не буду дружить. Ну, запакостите вы девушке-следователю страницу в фейсбуке, и что? Разве это хоть в малой степени защитит Навального? И нуждается ли Навальный в такой «защите»? Если уж на стрелочника желчь изливать, так явно ведь не на рядового исполнителя, а хотя бы на того, кто ордер выписывал.

Екатерина советует девушке уйти с работы, чтобы страничку ее не трогали, но девушка ведь, насколько я понимаю, отнюдь не специалист по обыскам у оппозиционеров. Ну да, сегодня дали ей разнарядку обыскивать Навального. А вчера она, может быть, грабителя или насильника обыскивала – того самого, кому призывает ни в коем случае не сочувствовать Екатерина. Брани и нецензурщины эта девушка наслушалась, надо полагать, достаточно, этим ее не удивить. И не факт, что система, в которой она работает, ей нравится: я слышала усталые исповеди таких девушек в кулуарах судов. Может быть, и уйдет она из этой системы когда-нибудь, но вряд ли под действием оскорблений в фейсбуке, где ее просто может удивить, что эти (политические) в перебранке немногим лучше втех (уголовников). И вряд ли эта брань поддержит ее сомнения относительно правомерности обыска, на который ее послали (если таковые возникнут).

Но дело ведь не в девушке. Да будь на ее месте хоть юноша, хоть дедушка - это лишь винтики в механизме. С ними все просто: если нарушают закон, применяют пытки, подбрасывают наркотики или оружие, то добиваться возбуждения уголовного дела нужно, а не гадости в фейсбук писать. Если же в рамках закона держатся, то энергию негодования лучше приберечь для более подходящего случая.

Все дело в том, что человек, заявивший себя противником беззакония власти, не вправе терять своего лица. Негодование он должен направлять на политическое или социальное зло как таковое, а не на пешек в системе. И уж во всяком случае он должен быть по уровню своему решительно выше политического оппонента.
И как-то вовсе уж не корректно сравнивать ситуацию обыска у Навального с феноменом домашнего насилия либо изнасилования как такового. В огороде бузина, как говорится, а в Киеве дядька. Ну ладно, перейдем от бузины (Навального и девушки в погонах) к дядьке в Киеве, которому никакая жалость, оказывается, не положена.

Ну да, бывает, что не положена – в момент совершения тяжкого преступления, например. Тут действительно,не до «пониманий», тут главное жертву защитить, в этом случае и решительная жестокость будет уместна.

Но отказ от понимания травмы преступника, сострадания к нему и стремления вызволить его со дна не убавит насилия в обществе. Ненависть и по жертве наносит удар. Ей, жертве, легче ли будет жить с ответной ненавистью в сердце? И найдет ли она исцеление в обществе, где преступнику нет ни сочувствия, ни милости? Ну, предположим, посадит женщина в тюрьму домашнего насильника либо из дома изгонит. Будет воспитывать ребенка одна, а рана душевная не успокоена, нервы расшатаны, и сорвется она однажды на этого ребенка, и вот уже ребенок – жертва, а она – преступник. А общество, настроенное сочувствовать только жертве, и ее за избиение ребенка посадит или прав лишит, и вот «защищенный» ребенок уже без родителей – а кто сумеет его, изломанного, воспитанного в атмосфере неприязни, уберечь от собственного преступления в будущем?

Насильник не потому насилует, что имеет такую возможность, а потому, что сам когда-то был жертвой, но травма осталась неисцеленной, обида – непреодоленной, и неосознанной осталась потребность на ком-нибудь отыграться. И цепочка зла превращается в растущий ком , если не находится кто-нибудь, умеющий остановить его и ответить однажды на зло добром, побеждая. А это невозможно без подвига понимания, прощения и любви.

У нас преступники, попадая в места лишения свободы, проходят школу ненависти, а вернувшись оттуда, не проходят психологической реабилитации, не находят милосердия и снова возвращаются в тюрьмы, где система настроена на полное отсутствие снисхождения.

Куда легче дышится в странах, где люди не склонны отвечать ненавистью на зло, где система наказаний гуманна и мягка, а с преступниками возятся психотерапевты. Там и преступлений меньше, и насилие в семье – редкость, мужья там не бьют жен, а надзиратели – заключенных. Там и политических репрессий нет.

В одной из таких стран мне довелось однажды побывать. Понаблюдала я ритм ее жизни и улыбающихся людей – и подумала, что недаром в этой стране родился сказочник Андерсен. Созданный им образ девочки Герды, которая сквозь вьюгу идет к замерзшему сердцу мальчика Кая, и формировал, наверно, общественный климат этой страны. А кто такой мальчик Кай? Типичный домашний насильник: бабушку оскорбил, сестру ударил, из дома ушел. Но девочка идет к нему сквозь немыслимые препятствия и воскрешает в конце концов окаменевшую душу братца силой своей любви.

На таких девочках и удержится мир. А вовсе не на амазонках, объявляющих войну всему роду мужскому и силящихся в ключе этой воинственности делать политику.

Умы бравых борцов с наркотиками по-прежнему будоражат фантастические картины абсолютной наркозачистки. Осенью прошлого года с подачи главного нарколога Минздрава Евгения Брюна всерьез обсуждалась перспектива поголовного тестирования на употребление запрещенных наркотиков всех жителей нашей сказочной Родины. Это было осеннее обострение наркофобии, а нынче наступил весенний сезон. ФСКН, желая расширить сферу своих полномочий до уютненькой безграничности, сочинило новый законопроект, согласно которому даже те люди, кто был уличен в наркопотреблении хотя бы однократно и подвергся административному взысканию, должны быть учтены и поставлены на наркоконтроль. Сим славным документом вводятся в оборот новые интересные понятия: наряду с "лечением от наркомании" появляется примечательная позиция "медико-социальная реабилитация в связи с потреблением наркотических средств без назначения врача". Таким образом совершенно уравнивается человек с диагнозом "наркозависимость" с обычными наркопотребителями, на самом деле далекими от наркомании.

Таким образом подводится юридическая база под голословные утверждения начальника ФСКН Виктора Иванова, в начале этого года огорошившего публику следующим сообщением: "По данным мониторинга наркоситуации, проведенного в прошлом году, в России около восьми с половиной миллионов лиц с разной степенью регулярности употребляют наркотики". Что это за загадочный "мониторинг наркоситуации" и какова его методика, никому неизвестно. О сомнительности этой арифметики исчерпывающе написал Лев Левинсон. Тем не менее еще недавно, по сообщениям той же службы, наркоманов было вроде бы только 2,5 миллиона, потом как бы стало пять, а теперь вот такой рост - ясно, что надо усиливать борьбу! Тем более, как утверждает генерал, "именно они обеспечивают до 80% всей уличной преступности в стране, одновременно образуя как рынок спроса на наркотики, так и инфраструктуру их сбыта". Опять-таки, неважно, что устрашающий термин "уличная преступность", судя по всему, выдуман специально для этого доклада и только кажется всем понятным, а на самом деле в криминальной статистике не используется.

В любом случае, поскольку армия жутких героиновых торчков что-то на горизонте не просматривается, приходится волей-неволей записать в наркоманы, а заодно и в уличные преступники, всех подряд. То-то задрожит обыватель! То-то денежки из бюджета потекут! Согласно проекту ФСКН, осужденные административно наркопотребители ("наркоманы"), которых обязали пройти лечение или реабилитацию, должны быть поставлены на учет, причем судам, уполномоченным органам и медицинским организациям предстоит сложным образом перекрёстно обмениваться контролирующе-подтверждающими письмами, и все в трехдневный срок. Я даже не говорю о том, что вся эта бюрократия затопит и без того перегруженных бумагомаранием сотрудников. Что в России хоть ты тресни, но не хватит медицинских организаций на 8,5 миллионов потенциальных реабилитантов и пациентов. Что всё это просто повысит коррупционную составляющую теневого "кривоохранительного" бизнеса. Меня куда больше интересует иная параноидальная составляющая: понимают ли авторы законопроекта, какое количество совершеннолетних граждан РФ они фактически выводят из-под действия нашей несчастной Конституции, и так уже по швам расползающейся от всех этих "иностранных агентов" и "несанкционированных митингов"?

Надеюсь, что этот законопроект не пройдет, хотя надежды мои слабы. Впрочем, чтобы вы не думали, будто только в ФСКН работают самые умные люди в стране, вот вам история про сенатора Анатолия Лыскова, тоже сочинившего свой законопроект. Господин Лысков хочет модернизировать статью 232 УК. Суть его предложения такова: "Когда этот закон будет принят и вступит в силу, тот, кто в своей квартире позволит наркоману уколоться или покурить, может попасть в тюрьму года на четыре". Человеку, далёкому от проблематики солидного наркопритона, покажется: ну и хорошо, ну и правильно, надо штрафовать и сажать! Но в реальности это приведёт не к уменьшению количества настоящих наркопритонов, а к увеличению соответствующей отчетности и всяческим провокациям по отношению к наркопотребителям или к тем, кого в наркопотреблении заподозрят. Или захотят заподозрить по сигналу сверху, если речь пойдет о квартире какого-нибудь гражданского или оппозиционного активиста. Будет как в старом анекдоте: "Что вы делаете в вашей квартире, товарищ Петров, почему от вас все время слышится хохот и пахнет какими-то жжёными тряпками? - Да ничего особенного, господин участковый, так, тряпки жжем, смеемся". Только теперь за жженые тряпки можно будет угодить либо в колонию, либо как минимум на добровольно-принудительную реабилитацию. А пузырь тотального наркоконтроля будет раздуваться и раздуваться, вкуривая в себя чудовищные многомиллиардные госбюджеты на вдумчивый распил. Пока не лопнет.

Налогообложение - это необходимая и важная черта современного общества, способствующая здоровому функционированию и процветанию любого государства. Налоги требуются как минимум для создания некоторых общих благ - таких, как центральное отопление вместо топкой угля (так! - Ред.), дорог, которые куда более важны, нежели сами машины. Я уже не говорю о бюджетниках. Поэтому во всех странах налоги постоянно растут и будут расти впредь.

Сергей Марков, проректор РЭУ им. Плеханова, политолог

- Так, - сказал сборщик.- Ты едешь в гости к своим родственникам. Значит, ты должен заплатить гостевую пошлину.
- Hо я еду к своим родственникам не в гости, - возразил Ходжа Hасреддин. - Я еду по важному делу.
- По делу! - вскричал сборщик, и в глазах его мелькнул блеск. - Значит, ты едешь в гости и одновременно по делу! Плати гостевую пошлину, деловую пошлину и пожертвуй на украшение мечетей во славу аллаха, который сохранил тебя в пути от разбойников...
Ходжа Hасреддин расплатился, хотел уходить, но сборщик заметил, что в его поясе осталось еще несколько монет.
- Подожди, - остановил он Ходжу Hасреддина. - А кто же будет платить пошлину за твоего ишака? Если ты едешь в гости к родственникам, значит, и твой ишак едет в гости к родственникам.
- Ты прав, о мудрый начальник, - смиренно ответил Ходжа Hасреддин, снова развязывая пояс. - У моего ишака в Бухаре действительно великое множество родственников, иначе наш эмир с такими порядками давным-давно полетел бы с трона, а ты, о почтенный, за свою жадность попал бы на кол!

Леонид Соловьев. "Возмутитель спокойствия"

6 мая правозащитный ЛГБТ-кинофестиваль «Бок о Бок» получил постановление прокуратуры Центрального района Санкт-Петербурга, в котором организация обвиняется в нарушении административной статьи 19.7. об «иностранных агентах».

Прокурорские проверки кинофестиваля начались 21 марта, когда в офис организации неожиданно нагрянула «мобильная группа» из 6 человек – сотрудников Минюста, прокуратуры, МВД. Требования силовиков были предъявлены на трех страницах. После предоставления документов 23 апреля в офисе «Бок о Бок» снова появился сотрудник прокуратуры с новым списком – на этот раз на 6 страницах. Было видно, что в прокуратуре более детально изучили деятельность организации и требовали все(!) фильмы, все документы, все печатные материалы. Срок предоставления материалов обозначили предельно короткий – следующий день, 24 апреля.
Спустя неделю, 30 апреля, организация получила повестку в прокуратуру. В повестке были указаны «нарушения» статьи об «иностранных агентах».

В представлении за подписью прокурора Центрального района Санкт-Петербурга Д.Г. Бурдова кинофестивалю вменяются два «нарушения» - издание брошюры «Международное ЛГБТ-движение: от местной специфики к глобальной политике», а также участие в кампании «Вместе остановим гомофобный закон».

Комментарии организатора кинофестиваля Гули Султановой: «По характеру составленного представления видно, что сотрудники прокуратуры очень спешили, документ составлен на скорую руку, с большим количеством ошибок. В представлении повсеместная подмена понятий: нам вменяется агитационная и политическая деятельность – за какую партию или политическое движение? Цитаты, доказывающие нашу "политическую деятельность", смешаны и взяты из разных текстов. Если судьи будут непредвзяты и у них будет возможность услышать наши доводы и аргументы, они не смогут признать нас "агентами". Наша деятельность носит общественно-полезный характер, мы работаем для российских граждан».

Оргкомитет кинофестиваля относится к закону об «агентах» как к антиконституционному, нацеленному на репрессии против правозащитных организаций. Сама необходимость вступления в реестр «агентов» является неправовой и противоречащей духу законодательства об НКО, о чем не раз говорили не только сами правозащитники, но и министр юстиции А. Коновалов в январе 2013 года.

Судебное заседание в мировом суде состоится в конце мая 2013 года. ЛГБТ-кинофестиваль «Бок о Бок» будет отстаивать свою правоту в суде и не остановится перед оспариванием ярлыка «иностранный агент» во всех судебных инстанциях вплоть до Европейского суда по правам человека.

www.bok-o-bok.ru