Фабула моей истории уже изложена мной и, думаю, повторять ее не имеет смысла. Несколько оценок проиcшедшего.

1. О том, до каких пределов в плане ЭТИЧЕСКОМ может доходить эмоциональная реакция на сообщение о причастности российских "журналистов" к убийствам пленных, могут быть положим разные мнения. По моему НЫНЕШНЕМУ суждению, например, имя Стенина в этом тексте было упомянуто зря и несправедливо. Стенин, очевидно, не относился к упомянутой когорте. В остальном, в частном пространстве (а страничка в Фейсбуке - это частное пространство) эмоция и субъективизм имеют полные права.

2. Очевидно, что сфера свободы стремительно сжимается. мы уже должны оглядываться и подвергать себя самоцензуре на наших домашних страничках. Завтра будем не сметь уже шептаться на кухнях. Большой Брат не дремлет! А куда не дотянется Большой Брат, дотянутся, как всегда, его добровольные помощники. Например, некая организация "Русский контроль", которой я и обязан своими приключениями.

3. Мой чудесный обвинительный акт вкупе с заключением экспертизы показывает, что 282-я статья наконец-то демонстрирует весь свой потенциал. Фактически по этой статье можно закатать кого угодно - кроме глухонемых, - и если большинство населения еще ходит на свободе, то это по милости борцов с экстремизмом. Во всяком случае, например, афоризм сэра Роберта Уолпла - "можно быть вигом и быть дураком, но нельзя быть тори и не быть дураком" - точно подпадает под эту статью, в качестве примера разжигания розни и пропаганды неполноценности по отношению к людям, объединенным в социальную группу "тори". А ведь принималась эта статья под рукоплескания многих представителей прогрессивной общественности, почему-то считавших, что по ней будут сажать людей, неприятных им самим, а не ФСБ.

По большому счету давно пора поставить принципиальный вопрос. Правовой характер имеют только меры против речей, направленных против представителей групп, к которым человек принадлежит от рождения и принадлежность к которым не является его личным выбором, а значит, он за нее не может нести ответственность. Всякий выход за эти строгие рамки - недопустим, носит антиправовой характер и просто преступен.

4. Режим вновь подтвердил свои притязания быть международной политической полицией - если не всемирной, то уж точно на территории всего бывшего СССР. Отсюда поразительное распространение 282-й статьи и норм Конституции РФ на Украину.

Предъявленное мне обвинение цитирую по постановлению о мере пресечения. (Пояснение: в статье Романа Давиденко об убийствах пленных украинцев, воспроизведенной на моей странице, был призыв не брать в плен "ватников, рашкотерров, а тем более кадыровцев и осетин"):

"Шехтман П.И. обвиняется в том, что он, устойчиво придерживаясь экстремистских позиций и националистических взглядов, имея умысел, направленный на возбуждение национальной, расовой и религиозной вражды, в нарушение ч. 2 ст. 19 Конституции Российской Федерации, гарантирующей равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от пола, расы, национальности, языка происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также других обстоятельств, и ч. 2 ст. 29 Конституции Российской Федерации, запрещающей пропаганду или агитацию, возбуждающую социальную, расовую, национальную или религиозную ненависть; пропаганду социального, расового, национального или религиозного превосходства, умышленно и с целью распространения идей и взглядов, вызывающих неприязнь и чувство ненависти к образу жизни, культуре, традициям граждан других национальностей, с целью унизить достоинство человека и группы лиц по признакам национальности, расы, языка, происхождения, оскорбить данных людей, а также с целью наглядной угрозы по отношению к представителям других национальностей, пропаганды насилия и жестокости по отношению к представителям азиатских и кавказских национальностей (...) разместил на своей странице в социальной сети "Фейсбук" (...) статью: "Украинцы! Надеюсь, вы не отпустите Стенина? Надеюсь, вы пристрелите его? Убивайте всех этих (нецензурное слово) с разных НТВ и 1-х каналов,, убивайте, убивайте как бешеных собак!", в которой, согласно заключению комиссии экспертов №221/14 от 03 октября 2014 года, содержатся призывы к физическому уничтожению журналиста Стенина, а также вообще сотрудников НТВ и 1-го канала, а также людей, высказывающих пророссийскую точку зрения, и выходцев с Кавказа, которые, по легенде настроенных русофобски СМИ, участвуют в боевых действиях в Восточной Украине; содержатся психологические и лингвистические признаки возбуждения розни (вражды, ненависти) по отношению к группе лиц, выделенных по национальному признаку, - русским, выходцам из России; содержатся психологические и лингвистические признаки пропаганды неполноценности по признаку принадлежности к социальной группе (профессиональная группа "журналисты"); имеются высказывания, в которых негативно оцениваются человек или группа лиц по признакам национальной принадлежности к одной территориальной общности; имеются выраженные языковыми средствами негативные сведения о действиях представителей отдельных народностей (русской, осетинской, чеченской); присутствуют высказывания, содержащие психологические и лингвистические признаки угрозы применения насилия в отношении лиц, выделенных по признакам национальности и принадлежности к социальной группе (профессиональная группа "журналисты")".

P.S. Меня еще просили напомнить всем, кто не въехал до сих пор, что мой пресловутый невменяемый твиттер, где моя старая фотография без бороды и на который так жаловалась умная девушка Маша Баронова за то, что "я" ее как-то неприлично там обозвал, - фейковый от "Щаранского". Мой подлинный твиттер @sfrandzi, там моя фотка с бородой.

Разговор в компании. Пожилой интеллигент, в целом типаж митингов на Болотной - проспекте Сахарова. Говорит что-то про преподавательскую деятельность, про родственников-белогвардейцев и т.д. Доходит до темы "крымнаш": "Я не поддерживаю внутреннюю политику Путина, но целиком и полностью поддерживаю его внешнюю политику". "Слушайте, но ведь это ж нераздельно - фашизм..." "Фашизм во Львове". "Да в чем же он выражается?" "Ну вот показывали жену Яроша, она говорила: мы особенные..." И далее в том же духе... Я: "Удивляюсь на крымчан, они имели возможности отвоевать себе расширенную автономию в составе Украины, вместо этого подались в рабство к кооперативу "Озеро"". Он: "Но зато русским людям никто не будет запрещать говорить на русском языке". "Да будто раньше запрещали?" На что следует гениальное возражение: "Ну, я вот был в Казахстане, так там русские живут плохо, потому что на всех должностях казахи". Тут мне вспомнился герценовский доктор Крупов, который именно такими примерами доказывал сумасшествие всего людского рода. "Можно добраться по нем (ответу кухарки) до странных законов мышления мозга, пораженного болезнию; ни одного слова нет в ее ответе, которое бы шло к моему замечанию, а при болезни мозга ей казалось, что она вполне опровергала меня".

Повторяю: это рассуждает не кухарка доктора Крупова, не дядечка из троллейбуса, не рядовой объект излучения зомбоящика, это интеллигент, читающий западную прессу в подлиннике. Но вычитывает он в ней странным образом только то, что сообщает по зомбоящику Киселев. "Я читал "Бильд", там пишут, что в СБУ сидят агенты ЦРУ и ФБР". "Ну разумеется, они иностранных специалистов пригласили, потому что при Януковиче все СБУ было филиалом ФСБ". "Не, ну этого не может быть. ФСБ тут ни при чем".

И вот, значит, его главный враг - не Путин, а Ярош с "украинскими фашистами". Спрашивается, что ему сделали эти самые "украинские фашисты"? Это они приняли закон об иностранном усыновлении, это они дают сроки людям за то, что те кидались лимонами в омоновцев, напавших на них с дубинками; это они воруют миллиардами и триллионами; это они превратили в фарс и выборы, и суды; это они закрывают независимые СМИ, это они устанавливают "скрепы", посадили "Пусси Райот" и т.д., и т.п.?

Почему же он все-таки считает своими главными врагами не тех, кто учинил все вышеописанное, а каких-то мифических "бандеровцев"? Что произошло, если вполне, в общем-то, вменяемые, образованные и интеллигентные люди начинают рассуждать на уровне кухарки доктора Крупова?

Ответ, собственно, один. Задействованы какие-то глубинные механизмы этнической мобилизации. Нация получила образ коллективного "мы", которое самореализуется в борьбе с врагом (образ врага прилагается) и совместных достижениях. И она упивается этим вновь приобретенным чувством единства, причастности к великой общей судьбе и Истории. Так были счастливы европейские нации в августе 1914 года. И так же были счастливы немцы в "немецкую весну" 1933 года и далее вплоть до Сталинграда.

Надо заметить, что механизмы этнической мобилизации задействованы и в Украине. Гимном украинской мобилизации является, разумеется, знаменитое "Никогда мы не станем братьями" Анастасии Дмитрук. Но тут-то и видна разница двух явлений.

Украинская мобилизация произошла вокруг позитивных ценностей - свободы и человеческого достоинства. Посыл стихотворения: украинцы внутренне свободны, русские - рабы и пытаются навязать свое рабство украинцам. Надо заметить, что эта мысль (во второй своей части) не новая и неоднократно рефлексировавшаяся в рамках самой же русской культуры начиная со времен Николая I (вспомним хотя бы "Поэму греха" Наума Коржавина). Оставляя в стороне вопрос, имеет ли смысл бросать такого рода обвинения целому народу, констатируем: украинцы мобилизовались в защиту совершенно определенных ценностей, которым реально угрожает враг - можно назвать его русским народом, можно российским государством, а можно и путинским режимом - и тогда уже он окажется общим врагом россиян и украинцев.

Как же отреагировали россияне на это стихотворение? Это же интересно: какие ценности, какое знамя противопоставили они тяжким обвинениям Анастасии Дмитрук?

Да никаких. В куче плохо зарифмованной ругани ("Говорите - "огни восстания", а по мне - вам сорвало башни") сияет пластмассовой жемчужиной опус некоего Леонида Корнилова. Корнилов пытается ответить условной "украинке" спокойно, вдумчиво и доброжелательно. И что же в итоге выходит? Обещание спасти ее, неразумную, даже против ее собственной воли. "Знаменем" оказывается имперская уверенность в праве распоряжаться судьбами чужих стран и народов. Одним словом, чем больше писали ответов Анастасии, тем больше подтверждали ключевой посыл антироссийской мобилизации.

И это не случайно. Если говорить об украинском конфликте как о конфликте ценностей, то "ценности", которые в реальности отстаивает Кремль, - это, и тут Анастасия Дмитрук совершенно права, "ценности" авторитаризма, произвола и коррупции. Но это не те ценности, ради которых можно идти на смерть. Это даже не те ценности, которые можно открыто артикулировать.

До Славянска и Краматорска я бы написал, что, поскольку конфликт фиктивный и враг фиктивный, то вся мобилизация обречена кончиться пшиком, ломкой и похмельем. Теперь, однако, я вижу альтернативу. Люди, идущие на смерть в Славянске и Краматорске, несомненно имеют к тому свою, весьма сильную, мотивацию. Да только эта мотивация не имеет никакого отношения к тому, что грезится в Москве в державно-патриотическом чаду. В украинском приграничье уже образовался слой людей, поверивших в свое право устанавливать правила и законы с оружием в руках. И чем дальше будет разрастаться конфликт, тем сильнее и мощнее будет этот слой. А это значит, что в конечном итоге мобилизация может обернуться против путинского режима. И сам Путин вполне может оказаться на пути того коллективного "мы", которое присоединяет Крым, борется с "укрофашистами" и т.д., и т.п.

По Украине высказался и Валерий Ганичев, глава "патриотического" Союза писателей России. Высказался понятно патриотически: про костры из книг Толстого и Достоевского, которые не то уже пылают, не то скоро запылают в захваченном нацистами Киеве. Духовность - она такая духовность: требует заботиться прежде всего о Толстом и Достоевском. Ганичев - на комсомольской работе с 1960 года, да в сущности и до сего времени. При Брежневе взглавлял "Молодую гвардию" и "Комсомольскую правду", а ныне - весьма последовательно - заместитель председателя Всемирного русского народного собора (председатель патриарх Кирилл). Академик семи фейковых академий (типа "Академии творчества" и "Петровской академии наук и искусств"). В 1994 году возглавил Союз писателей России, сменив Юрия Бондарева.

Бондарев хотя бы был когда-то что-то крупное написал. Заслуги Ганичева перед российской словесностью сводились в основном к написанию патриотических книг про адмирала Ушакова, в которых Ушаков был сначала просто человеком безупречным во всех отношениях, а под конец уже и святым (именно Ганичев пролоббировал канонизацию Ушакова в 2001 году). Радеет о духовности таким образом: в 2011 году подписал письмо Медведеву и Путину с просьбой создать "Общественный наблюдательный совет", для контроля над СМИ, а также транслировать по государственному телевидению основные мероприятия, проводимые Русской церковью. Да, именно так они духовность и понимают: контроль, цензура, плюс церковные мероприятия. Тем временем, "патриотические" писатели жалуются: Ганичев, говорят, строит из себя патриота и обличает "дерьмократов-прихватизаторов", но на деле не таков, ибо со своими подручными прихватизировал все писательское имущество какое только можно. Так, литфондовский Дом творчества писателе в Голицыно при нем превратился в гостиницу для шоферов-дальнобойщиков, в Переделкино - для пилотов якутских авиалиний, в Малеевке - продан коммерческой фирме. И т.д., и т.п. (список длинный). Среди прочих достижений духовности в Союзе писателей России при Ганичеве - торговля премиями и медалями, вызвавшая в декабре 11 года весьма крупный скандал. Тогда Есенинскую премию получила восходящая звезда российской и мировой поэзии - Б. Сивко, автор сборника "Вещь не в себе". Стихи оказались бессмыслицей, сгенерированной на компьютере, автор - журналистом с канала "Россия", а псевдоним - сокращением выражения "Бред сивой кобылы". Словом, обычная клиническая картина "патриотизма"и "духовности", о которых если говорят - значит украсть что-то хотят.

"А следом шли антифашисты и битами добивали раненых"

(Из рассказа участника Майдана).

О "фашизме" теперь говорят все. Кидаются друг в друга этой кличкой, не утруждая себя даже определением. Громче всего звучит разумеется голос официальной пропаганды, обвиняющей в "фашизме" всех противников путинского государства. Противники отвечают, обвиняя в фашизме самого Путина. Для того, чтобы прекратить этот пинг-понг, не мешает все-таки разобраться в самой сути этого явления и прежде всего - отринуть стереотип, что фашизм это обязательно бритоголовые отморозки со свастикой.

Из разговора:

- Так вы утверждаете, что у нас фашизм?

- Я утверждаю, что путинский режим стремительно вошел в завершающую фазу фашизации. Основные признаки фашизма, в общем, налицо.

- И это вы говорите о стране, победившей фашизм! Путин фашист! Какой же он фашист, если вы тут можете сидеть и спокойно говорить про него всякую хрень? Где концлагеря, газовые камеры? Где я вас спрашиваю?

- Ну давайте уточним. Во-первых фашизм победила все-таки не "наша страна", а Англия и Америка. Во-вторых в "нашей стране" в это время творились такие вещи, что фашизм по сравнению с ними казался верхом либерализма. Во всяком случае фашисты не знали ничего, подобного ГУЛАГу или 1937 году. И газовых камер у них не было.

- ???!!!!!!!!!!

- И вообще не надо путать фашизм с национал-социализмом. Типологически они конечно близки, но далеко не идентичны. Давайте пользоваться терминологией строго, а не воспроизводить советские штампы.

Итак, фашизм без свастики, газовых камер и т.п. традиционной атрибутики. Что же это наконец такое?

В Интернете гуляет текст, который со ссылкой на английского журналиста Лоуренса Бритта определяет 14 признаков фашизма. Признаки такие:

1. Мощный и продолжительный национализм.

2. Пренебрежение к общепризнанным правам человека.

3. Выявление врага / искупительные жертвы как объединительная основа (народы при фашистских режимах сплачиваются в патриотичном движении в борьбе против общей опасности или противника: расовых, религиозных или национальных меньшинств, либералов, коммунистов, социалистов, террористов и т. д.)

4. Преимущественное положение вооруженных сил.

5. Сильная дискриминация по признаку половой принадлежности (в фашистских правительствах доминируют мужчины. Традиционные гендерные роли жёстко закреплены. отрицательное отношение к абортам и гомофобия).

6. Контроль над СМИ (они контролируются непосредственно правительством или косвенно через сочувствующих журналистов либо руководителей СМИ).

7. Маниакальное увлечение национальной безопасностью (страх используется как мотивационный инструмент правительства для давления на массы).

8. Переплетение религии и правительства (правительства фашистских стран используют религию как инструмент управления общественным мнением. Религиозная риторика и терминология используются правительственными лидерами, даже когда главные принципы религии диаметрально противоположны действиям или политике правительства).

9. Защита корпораций (промышленная и деловая аристократия в фашистских государствах часто является единственной силой, ставящей лидеров во власть, создавая взаимовыгодные деловые отношения с властной элитой).

10.Притеснение профсоюзов.

11. Презрение к интеллигенции и искусству.

12. Навязчивая идея преступления и наказания (при фашистских режимах полиции даются почти неограниченные полномочия. Люди во имя патриотизма во многих случаях предпочитают не замечать полицейских злоупотреблений, даже нарушение своих гражданских свобод. Часто создается национальная полиция с неограниченной властью).

13. Необузданное кумовство и коррупция(фашистскими режимами почти всегда управляют кланы приятелей и партнеров, которые назначают друг друга на правительственные должности и используют власть для защиты членов своего клана от ответственности. Зачастую правительственные лидеры присваивают или даже напрямую разворовывают государственные ресурсы и казну).

14. Мошеннические выборы.

Нетрудно заметить, что Лоуренс Бритт описал, практически, со 100% попаданием современные российские реалии. Проблема в том, что Бритт не является академическим исследователем фашизма, он брал для сравнения как правототалитарные, так и правоавторитарные режимы (например Пиночета), и в конечном итоге его схема описывает не собственно фашизм, а более широкое понятие - правый авторитаризм. Чистый фашизм, например (такой каким он оформился во второй половине 20-х), не особо нуждается в легитимизации через мошеннические выборы и склонен заменять их плебисцитами, ибо легитимация режима происходит через изначальную идею, что нация нашла свое мистическое воплощение в Партии и Вожде - какие тут еще выборы выбранного раз и навсегда?

Составить представление о том, что из себя представляет "чистый" тоталитарный фашизм, как он себя позиционировал и чем он мог казаться привлекательным и для обычного человека, и для интеллектуала, лучше всего по классическому труду Основоположника. Я имею в виду "Доктрину фашизма" Муссолини.

Итак:

1. Национализм и идеал человека в фашизме:

"Для фашизма человек — это индивид, единый с нацией, Отечеством, подчиняющийся моральному закону, связующему индивидов через традицию, историческую миссию и парализующему жизненный инстинкт, ограниченный кругом мимолетного наслаждения, чтобы в сознании долга создать высшую жизнь, свободную от границ времени и пространства. В этой жизни индивид путем самоотрицания, жертвы частными интересами, даже подвигом смерти осуществляет чисто духовное бытие, в чем и заключается его человеческая ценность. (...) Фашизм желает человека активного, со всей энергией отдающегося действию, мужественно сознающего предстоящие ему трудности и готового их побороть. Он понимает жизнь как борьбу, помня, что человеку следует завоевать себе достойную жизнь, создавая прежде всего из себя самого орудие (физическое, моральное, интеллектуальное) для ее устроения. Это верно как для отдельного человека, так и для нации и для человечества вообще. (...) Поэтому фашист представляет себе жизнь серьезной, суровой, религиозной, полностью включенной в мир моральных и духовных сил. Фашист презирает «удобную жизнь»"

2. Фашизм и государство: ультраэтатизм

"Фашистская концепция государства антииндивидуалистична; фашизм признает индивида, поскольку он совпадает с государством, представляющем универсальное сознание и волю человека в его историческом существовании. Фашизм против классического либерализма, возникшего из необходимости реакции против абсолютизма и исчерпавшего свою задачу, когда государство превратилось в народное сознание и волю. Либерализм отрицал государство в интересах отдельного индивида; фашизм утверждает государство как истинную реальность индивида.

Бурное обсуждение  пресловутого чумадана на Красной площади вызывает лично у меня мучительное чувство.  С одной стороны, на площади,  изначально называвшейся просто «Торг» и частично сохранившей свои коммерческие функции даже до сего дня (в лице Верхних торговых рядов –ГУМа), самое место для всяких торгово-рекламных павильонов и балаганов. С другой стороны, действительно совершенно неприлично  ставить такие чудеса на территории уникального ансамбля, внесенного в список памятников ЮНЕСКО. Но! Мы имели бы право возмущаться этим, если бы это была главная культурная проблема Москвы. Если бы у нас под носом не ломали дом Болконского, не готовились снести комплекс Сретенского монастыря, не собирались построить не временное, но постоянное грандиозное здание Мосгордумы у Петровских ворот, впритык к памятнику федерального значения – Ново-Екатерининской больнице. Но на это никто не обращает внимания - вообще.  А вот временный павильон, который сегодня поставили – завтра разобрали, оскорбляет наших «патриотов» до глубины их патриотической души.

Весьма забавно и поучительно читать рассуждения этих граждан. Все они оскорблены в своих лучших чувствах, потому что Красная площадь – их святыня, но что такого святого в Красной площади и почему на ней нельзя строить чумаданы, формулируют очень вразнобой.  Поминают то кладбище, то парады 1941 и 1945 годов, но все это звучит как-то бледно и неубедительно. Ибо святыни всегда – интегральная составная часть общего культурно-религиозно-идеологического контекста, а здесь контекст утрачен, остались только привычки, предрассудки - обломки некогда цельной «древней правды».

На самом деле древняя  правда состояла вот в чем.

При царе-батюшке Торг-Пожар-Красная площадь, разумеется, никакой святыней не была.  Почитался только Кремль как средоточие основных православных святынь, а также сакральной, богопомазанной царской власти (или исторической памяти о ней – это уже для поколений Золотого и Серебряного века).
Максимилиан Волошин описал Кремль безо всякого благоговения, но исторически очень точно:

Приют бояр, юродивых, смиренниц,
Дворец, тюрьма и монастырь,
Где двадцать лет зарезанный младенец
Чертил круги, как нетопырь…

Любопытно еще одно стихотворение Волошина, посвященное первомайской демонстрации 1917 года.  Оно выражает момент столкновения старых и новых смыслов, и по нему очень хорошо видно, как те смыслы, которые последующие поколения стали именно и связывать с Красной площадью, кажутся в 1917 году вопиюще чуждыми, абсурдно противоречащими ее историческому духу:

В Москве, на Красной площади
Толпа черным-черна,
Гудит от тяжкой поступи
Кремлевская стена.
На рву, у места Лобного,
У церкви Покрова,
Возносят неподобные,
Нерусские слова.
Ни свечи не засвечены,
К обедне не звонят,
Все груди красным мечены,
И бьется красный плат…
По грязи ноги хлюпают.
Молчат. Подходят. Ждут.
На паперти слепцы поют
Про кровь. Про казнь. Про суд.

Большевики отменили прежние смыслы напрочь и возвели новые в ранг официальной религии. Хотя Совнарком и в Москву переехал, и в Кремле обосновался из сиюминутных и привходящих соображений (попросту говоря – сбежал от немцев и на новом месте нашел для себя безопасную крепость), его новое местопребывание тотчас стало обрастать идеологическими смыслами. Сердце Третьего  Рима превратилось в сердце Третьего Интернационала.  В сердце Третьего Интернационала не место поповскому мракобесию – потому половина кремлевских святынь была снесена (и даже Красное крыльцо Грановитой палаты зачем-то снесли). В 1924 году формирующееся сакральное пространство обрело свой центр – гробницу героя-основателя,  которая, в полном соответствии с античными традициями, была устроена на главной площади города (где, впрочем, еще с Октябрьских дней повадились хоронить героев в языческом смысле этого термина).  Эта система утвердилась и достигла зрелости примерно к 36-37 году.  Кремль явился центром мифологического советского космоса, ибо в нем  имеет свою резиденцию живое божество,  которое днем и ночью бдит, поддерживая порядок в космосе и не давая ему ввергнуться в первозданный (до 1917 г.) хаос.  Комплекс "Кремль - Красная площадь" превратился как бы в один большой храм, в котором Большой Кремлевский дворец и Сенат играли роль алтаря, Спасские ворота – Царских врат, а Мавзолей с окружающим его герооном – иконостаса с чудотворной святыней. «Начинается земля, как известно, от Кремля…»

После смерти Сталина акценты сдвинулись. Хрущев и Брежнев не могли придавать святости Кремлю – наоборот, теперь Кремль придавал святость Хрущеву и Брежневу.  Центром сакрального пространства стал Мавзолей – роль Красной площади еще более возросла.  Лишившийся божества алтарь стали почитать за несколько неопределенную «седую старину» и «историю», не уточняя, разумеется, что «историческая святыня» была святыней благодаря храмам, монастырям и царям.  Сакральность Кремля создавала теперь уже просто аура сосредоточения мистической Власти, каковая власть рассматривалась уже как непрерывная, восходящая к традициям Третьего Рима.

На рубеже 90-х все советские идеологические обоснования рухнули, тогда как досоветские были прочно забыты. Нельзя ставить балаганы на Красной Площади,  потому что… ну, потому что это святыня, да.  Горячо чтимая нами, всеми патриотами, национальная святыня! А почему это святыня? И тут несчастное сознание начинает панически метаться в поисках ответа, пока наконец не натыкается на спасительный миф ВОВ (единственный миф, еще остающийся в идеологическом арсенале).  Потому что оттуда в ноябре 41-го на фронт уходили, а в июне 45-го там гитлеровские знамена кидали, во!!! А еще там могилы. То есть уже не Героон, не мавзолей Демиурга, а просто – могилы каких-то людей, на которых петь и плясать нехорошо.  Да зачем же там могилы? С какой стати там могилы? Что вообще делают на площади могилы? Не дают ответа.

Наиболее близко к смыслу неосознанно подошел тот человек, который заявил, что КП для него свята, потому что рядом с ней стоит Кремль,  который свят, потому что является «административным центром страны». Т.е. по большому счету «святость»  определяется причастностью к власти! Очень хорошая проговорка. В этом-то и состоит смысл скандала. Красная площадь по привычке воспринимается как место, причастное (через соседний Кремль) таинству Власти; десакрализуя Красную площадь, власть десакрализует саму себя, напоминая, что она превратилась не более чем в коммерческое предприятие – ЗАО «РФ». Это, конечно, была с ее стороны ошибка. Особенно на фоне кампании по «усилению духовных скреп».

Но к истинным ценностям истории и культуры, безжалостно уничтожаемым властью при молчаливом попустительстве растленного общества (или наоборот – бизнесом при попустительстве власти), это не имеет никакого отношения!

Б.М.Кустодиев. Вербный торг  у Спасских ворот. 1917 г.

«До тех пор пока я здесь депутат, я не позволю снести на Пресне ни один дом!»

Так не один раз высказывалась при мне Лена Ткач - высказывалась не с трибуны и не публично, а именно в узком кругу «своих».

В отличие от множества политиканов (что властных, что «оппозиционных»), которые говорят одно, делают другое, а думают третье, Лена подтвердила, что слова у нее не расходятся с делом.

Теперь, когда Лена в Боткинской больнице, а история «слушаний» в Пресненской управе облетела все СМИ, настала пора подробно рассказать о «проблеме домов 13 и 15» на многострадальном Большом Козихинском переулке.

Знаменитые дома 13 и 15 по Большому Козихинскому

Большой Козихинский переулок – это собственно Патриаршие пруды, буквально за углом от того места, где трамвай переехал Берлиоза. Из спорных домов один представляет собой типичный доходный дом 1900-х годов, другой – памятник конструктивизма 20-х. За ними были еще два дореволюционных дома, но они были снесены в 2007 году - с большим скандалом, с войной против жителей, не желавших расселяться, даже с убийством (убили жительницу одного из сносимых домов). Однако после сноса владельцы бывших домов (компания "ИнвестСтройКом") обнаружили, что им принадлежали только дома, но не земля под ними, а потому строиться заново только на том основании, что прежние дома были снесены, они не могут. Это, возможно, в совокупности с нагрянувшим кризисом, привело к тому, что проект завис.

Ключевое лицо проекта – Михаил Ройтман; при нем и его сын Евгений, юное дарование, несомненно унаследовавшее таланты и высокие моральные качества отца. Послужной список Ройтмана-старшего достаточно типичен. Еще в конце 90-х Ройтман в компании с каким-то космонавтом получил одобрение проекта по сносу старинной усадьбы Лопухиных на Арбате (Сивцев Вражек, 42) под постройку «Международного делового центра им. Ю.А. Гагарина» с 8-этажным жилым домом. Однако дело не заладилось. Часть уникальных усадебных построек Ройтману снести удалось, но жильцы расселяться отказались и встали стеной на пути техники. «Потом жильцов начали осаждать – и даже выкуривать горящими автомобильными шинами. Все без толку», - эпически констатировала «Вечерняя Москва».

Михаил Ройтман, генеральный директор и совладелец компании «СтройИнвестКом»

А после снятия Лужкова с Сивцевым Вражком Ройтманам вышел окончательный облом. Оказалось, что градостроительный план земельного участка (ГПЗУ) не предусматривает строительства на этом месте ничего большего по размерам, чем снесенная усадьба. Ройтман заметался, и тут как раз подвернулся ему г-н Артиш Геворгян, который предложил урегулировать эту проблему за 1,5 миллиона баксов, из коих 750 тысяч ему были необходимы немедленно на взятки чиновникам Москомархитектуры. Деньги ему были даны, взятки (по уверению г-на Геворгяна) розданы, и счастливый Ройтман получил свеженький ГПЗУ, как раз тот самый, какой ему был нужен. Каково же было разочарование почтенного коммерсанта, когда полученные такой ценой бумаги оказались поддельными! Оскорбленный в лучших чувствах Ройтман немедленно отнес в прокуратуру заявление на мошенника, который обещал ему подкупить чиновников, но не выполнил обещания. Мошенник был арестован, а чудесная история благодаря этому < a href=" http://lenta.ru/news/2012/08/31/fraud/ >прогремела по российским СМИ.

Особый цимес заключается в том, что аккурат в то время, когда все это происходило, семейка Ройтманов была завсегдатаями митингов протеста. «Мы за честную власть!».

Видимо, в ту-то пору Ройтманы и переключились на проект по Большому Козихинскому. В старом районе предполагается построить дом в 8 этажей, с 3-этажным подземным паркингом (при том, что Козиха - бывшее Козье болото, всякое углубление там категорически запрещено по гидрологическим условиям). Кроме сноса исторических домов, проект представляет собой точечную застройку, ныне также запрещенную в Москве. К проекту подключили Дмитрия Гудкова, а также Вячеслава Душенко, человека сложной судьбы. Был он ментовским майором и руководителем антитеррористического подразделения московского ГУВД. В 2004 году руководил знаменитым допросом подводника Александра Пуманэ, в ходе которого Пуманэ сам собой умер. Дело было громкое и скандальное, Душенко арестовали, потом отпустили, но из ментов выкинули. Не беда – он тотчас устроился в «Справедливую Россию» и ныне является помощником депутата Агеева.

Вот эта-то компания 19 апреля и пригласила Лену Ткач в кафе, чтобы по-дружески обсудить с ней вопрос о сносе двух исторических домов – не корысти ради, но блага оппозиции для! (Ройтман обещал с выручки отстегнуть на «Дождь» и всякие белоленточные проекты, которые он, как объяснял Лене Гудков-младший, активно спонсирует.) Вышел из этого, как известно, скандал и конфуз, так как Лена не только согласия не дала, но и распубликовала эту историю.

Тем не менее отважных застройщиков это не остановило – на кону миллионы! – и в конце концов управой были назначены публичные слушания по изменению ГПЗУ. Слушания были назначены вопреки закону без санкции муниципального собрания – муниципальные депутаты резко против проекта.

По закону слушаниям должна предшествовать «экспозиция», на которой жители знакомятся с проектом и оставляют свои замечания.

С того-то и началось. В конце позапрошлой недели Лена звонит мне: «В понедельник подежурь на экспозиции, смотри, чтобы застройщик дворников не нагнал!» Прихожу. Все тихо – до такой степени что даже никаких наглядных материалов нет. Приходят милые старички и старушки, а также стайки юных девиц, мило беседуют с представителем застройщика и расписываются в журнале. Звоню Ткачам: «Вроде никаких дворников, явно местные пенсионеры. И впечатление, что все за проект». - «Как так?! В районе нет ни одного человека, который был бы за проект! Проверь, откуда они!» К счастью, тут подошел знакомый козихинский житель, я из его рук ознакомился с журналом – все из мест, удаленных от Патриарших прудов на километры, аж с Третьего кольца. «Лена, - говорю, - тут сплошь народ со Стрельбищенского, со Шмитовского...»

На следующий день Лена Ткач просто пришла, взяла журнал предложений, положила к себе в сумку («По каком праву?» - «От имени моих избирателей, который поручили мне защищать их интересы!») и вынесла его, сдав в Следственный комитет как доказательство фальсификации. И что же? На следующий день (в нарушение закона) появляется новый журнал. Лена выносит и его: день вторый. На третий день козихинец Денис Воробьев подошел к представителю застройщика, чтобы попросить новый журнал для подписи. Представитель, учуяв неладное, сховал журнал в папочку и подался из управы. На пороге его нагнал Денис – представитель застройщика избил его ногами (у Дениса трещина ребра).

В промежутках являлись еще живописные группы пэтэушников «расписаться... это... за снос дома тринадцать дробь пятнадцать по Козицкому, чо ль, переулку, чо». В управе книга больше не появлялась. Зато какие-то люди от управы бегали по району, показывали фотографии каких-то трущоб и плакались, что они живут в назначенных под снос старых пятиэтажках и что их не расселят, если добрые люди вот тут не распишутся за снос этих пятиэтажек. Потом задним числом из этих листочков сделали новую хорошую книгу.

Закон был целиком на стороне Лены – Градостроительный кодекс Москвы (ст. 68) требует проводить слушания на территории «кварталов, микрорайонов, в границах которых расположены указанные земельные участки», и только их жители имеют право оставлять замечания.

Когда Лена пыталась доказывать это застройщикам, Женя Ройтман и Ко отвечали: «Сказано же: «и микроРАЙОНОВ! Таков закон!» Я поначалу не понимал смысла возражения, но с удивлением понял, что они таким образом приравнивают микрорайон к району. Очевидная нелепость возражения их не останавливала: в этом деле главное составить какую-то систему фраз, а будет ли она осмысленной или бессмысленной, неважно. «Закон гласит так, а что вы говорите – это ваше толкование!» - объясняли застройщики. Кстати, очень активничал на стороне застройщика замглавы управы по строительству г-н Галенников.

К слушаниям Ройтманы и управа подготовились капитально. На входе в управу поставили мордоворотов в штатском (безо всяких опознавательных знаков), которые пускали только по паспортам жителей района (чтобы отсечь группу поддержки Ткач). Распоряжение Галенникова! Последнее было совершенно противозаконно: присутствовать на публичных слушаниях может любой, а вот вносить предложения и замечания в протокол – только жители квартала. Пытались не пропускать саму Лену Ткач; Андрея Новичкова не пускали, несмотря на журналистское удостоверение, а при попытке прорваться избили (бил его, как оказалось, начальник ЧОП «Родон», бывший местный муниципальный депутат).

В это время в зале управы Лена и Рома Ткач забираются на сцену, заявляют, что слушания фальсифицированы, и, ссылаясь на закон, требуют, чтобы в них не принимали участие жители, не прописанные в пределах Садового кольца. В разгаре перепалки из окружения Михаила Ройтмана отделяется крепенький мужичок в красном свитере (как оказалось, его звали Александр Филиппов), лезет на сцену, сбрасывает с нее Лену, а затем набрасывается с кулаками на Рому. Лена летит вниз, ударяется головой о ручку кресла и теряет сознание. Филиппов с сознанием исполненного долга выкрикивает оскорбления по адресу Лены, Романа и еще одного активиста, Владимира Рязанского.

Лена оставалась без сознания минут 10-15. Между тем вызванная полиция долго отказывалась задерживать Филиппова (мол, нет заявления от потерпевшей!), наконец увезла его в отделение, но быстро выпустила. Лену увозят в Боткинскую больницу, слушания же с участием нагнанной застройщиком массовки со всей Пресни продолжаются как ни в чем ни бывало.

«Слушания» в управе – съемка Владимира Рязанского

«Почему государство должно поддерживать культуру? Потому лишь, что высоколобые эксперты трындят: "так надо", "полагается", "прилично"?.. Так чем же заинтересовать государство? Думаю, очевидной выгодой, заложенной в поддержке культуры. Не той выгодой, что, мол, из нынешних детишек, поющих в хоре, вырастают завтрашние театральные зрители и посетители музеев. Вот радость... Государству выгодно, чтобы граждане знали историю России и гордились ею, потому что боеспособность страны во многом зависит от морального духа военнослужащих... Государству выгодны спортплощадки во дворах и спортивные секции в школах - ибо и в армии, и в милиции... нужны люди здоровые. Только не говорите, что стадионы - это не культура. Самая что ни на есть - бытовая, повседневная, основополагающая... Культура - фактор национальной безопасности.»

Эти высказывания главного редактора «Культуры» Елены Ямпольской «Грани» обстебали, сравнив с цитатой из Гитлера, и мимо. Как это ни парадоксально, но цитата из Ямпольской звучит ТОТАЛИТАРНЕЕ, чем цитата из Гитлера, и в большей степени отвечает тому, что в нашем общественном сознании принято связывать с «фашизмом».

Гитлер писал в своем opus magnum: «Нет, этой проблеме (физического развития человека) само государство посвятит огромное внимание, ибо это есть проблема самоутверждения нации, здоровье которой и призвано защищать государство... Пример армии лучше всего показывает, насколько сознание своей физической силы и ловкости пробуждает в человеке чувство мужества, дух наступления». Гитлер писал в 1920-е годы в относительно нормальном обществе, где было принято рассматривать государство как инструмент для обслуживания нужд общества (в словаре Гитлера – «нации»), а само общество («нацию») – как состоящее из индивидуумов. В этом контексте фразы о том, что государство должно охранять здоровье общества и что человек, осознающий свою физическую силу и ловкость, обладает «духом мужества», вполне разумны. Гораздо важнее для нашей темы другая мысль Гитлера: «Наше государство видит свой идеал не в "уважаемом" обывателе и не в добродетельной старой деве; наш идеал мужчины - олицетворение мужественной силы; наш идеал женщины - чтобы она в состоянии была рожать нам новое поколение здоровых мужчин». Здесь уже за «государством» прямо признается не ОБЯЗАННОСТЬ способствовать развитию общества и каждого его члена в отдельности, а ПРАВО формировать людей так, как ему, «государству», это покажется необходимым. Это уже близко к той картине мира, которая лежит в основе взглядов Ямпольской – взглядов, согласно которым личность имеет смысл лишь постольку, поскольку обслуживает специфические интересы «государства». И все-таки, в рамках идей Гитлера «народническое государство» (Völkische Staat) имело смысл только постольку, поскольку являлось воплощением интересов Нации. Для Ямпольской (как и для большинства членов современного российского общества) государство – это лишь набор ментов, солдат и чиновников. Оно не имеет никакого высшего оправдания. Однако, оно не только является оправданием самому себе, но и жизнь всей «нации», всех 140 миллионов его подданных имеет оправдание лишь в его рамках.

Я бы назвал эту философию «вырожденным тоталитаризмом». Генезис ее таков:

В то время, когда Гитлер писал «Майн Кампф», к востоку от Германии запускались процессы, печальные плоды которых мы и наблюдаем ныне. Из триады «личность-общество-государство» общество было практически вычеркнуто. То есть не то чтобы вычеркнуто – а слилось с государством, так что государство само стало отождествлять себя с обществом, подменив своими институтами все общественные институты (будь то профсоюзы, партии, даже добровольные общества по интересам типа общества спасения на водах) . В результате, личность оказалась голой и ничтожной перед громадой тоталитарного Государства-Общества, этим новым супер-Левиафаном. Те же процессы происходили затем в Германии и Италии, но недолго и не так полно. У нас же выросли целые поколения, которые привыкли, что государство не просто следит, чтобы на улицах не грабили и не убивали, но – обеспечивает и определяет всю жизнь человека от начала и до конца, кормит, поит, учит, возит в санатории и летние лагеря, обеспечивает работой и крышей над головой и т.д. и т.п. «На обучение каждого из вас государство выделяет N тысяч рублей» - помню, сообщала нам на каком-то торжественном акте директор школы (в начале 80-х). Вопрос о том, откуда у «государства» взялись миллионы, на которые оно с такой щедростью и гуманностью учит нас и кормит, задавать было как-то не принято – принято было кланяться и благодарить родную Советскую власть за благодеяния. Вне государства несть спасения и нет никакой жизни, как первобытному человеку вне своего племени.

Интересно при этом, что официальная идеология – марксизм – давал весь ментальный инструментарий, чтобы более адекватно оценить роль Советского государства. Разве нас не учили в той же школе про прибавочный продукт, который изымается у работника работодателем? И разве нам не втолковывали, что государство есть ни что иное, как аппарат организованного насилия? Но когда дело доходило конкретно до Советского государства – об этом было принято забывать.

В этой системе взглядов, представление о человеке как о функции Государства было вполне естественно. Если Государство (под именем «Родины», «страны», «народа» и «общества») обеспечивает человека всем – то оно вправе и требовать от человека всего, даже такой, в сущности, глубоко личной эмоции, как «любовь» («Как можно не любить Родину? Это то же самое, что не любить свою мать!») . Даешь спортплощадку в каждый двор, потому что… что? Родине нужны солдаты, которые будут ее защищать? Да, конечно. Но еще и потому, что советский человек – это всесторонне и гармонически развитый человек, потому что наше общенародное государство заботится о каждом члене общества и призвано всемерно удовлетворять его потребности… Т.е. до современных высот советская идеология еще не поднялась, сохраняя некие пережитки гнилых гуманистических предрассудков.

Беда в том, что эта идеология могла быть вполне действенна только в идеальном государстве. Постепенно она начала оборачиваться против самого государства. Ибо если Государство призвано ниспосылать хлеб насущный, товары первой необходимости, тепло и свет – то ведь от него же и перебои со снабжением, товарный дефицит, отключения горячей воды и т.п. По мере возрастания потребностей (свойственного, как учил тов. Сталин, советскому человеку) ниспосылаемые попущением Государства беды стали восприниматься не как частные недостатки, но как системные пороки самого Советского Государства. Советский человек рванулся к чему-то новому, светлому… И по естественному закону диалектики, знаменем этого нового стала полная антитеза старому – идеология экономического ультралиберализма.

Власти использовали либерализм прежде всего как способ отказаться от всяких социальных обязательств. «А что вы хотите – эпоха социализма кончилась, пора отвыкать от иждивенческих настроений!» - нагло отвечали чиновники на всякие попытки призвать их к исполнению элементарнейших обязанностей. Правда, теория либерализма компенсирует отсутствие социальных обязательств государства жесткими обязательствами в тех немногих областях, которые государство оставляет за собой и на которые, оно, собственно, и собирает деньги с граждан (прежде всего охрана правопорядка, который и позволяет гражданам успешно заниматься самообеспечением – знаменитая теория «государства – ночного сторожа»). Но когда заходила речь о правопорядке – точнее о его полном отсутствии – государевы люди разводили руками и пускались в социологическо-культурологические рассуждения: «А что же мы можем поделать… менталитет… первоначальное накопление… Огораживания, пираты, эволюция, прогресс, английский газон подстригают триста лет, а вы хотите все и сразу…»

Теперь у нас, опять же по Гегелю, наступил синтез. В отношении граждан «государство» не несет никакой ответственности в стиле 90-х; граждане обязаны «государству» всем в стиле 70-х. И ведь судя по всему, люди, в той или иной форме имеющие отношение к государству (если угодно: паразиты, в той или иной форме присосавшиеся к власти) действительно так думают! Они вполне по-советски вычеркивают из триады «личность-общество-государство» среднюю составляющую, объединяя в своем представлении интерес государства и общества. Но при этом они уже совсем не по-советски самый государственный интерес сводят к своим личным и корпоративным интересам. Это надо наконец осознать. Поэтому, собственно, с властью невозможны никакие дискуссии. Мы вроде пользуемся одними словами, но говорим на разных языках. Когда мы говорим «государство», это аналогично английскому state, когда говорим «правительство», подразумеваем government, элита для нас - elite, граждане – citizens, а общество - society. ИХ понятийный аппарат следует искать скорее в древневосточных языках, где были понятия «царства», «сильных людей царства», «рабов царя» и т.п. Говорят «конституционный строй» а подразумевают «порядок, ниспосланный богами». В рамках ЭТОЙ системы категорий, например, то, что вы сами считаете «защитой оппозицией законности и конституции» является мятежом рабов царя и покушением крамольников на царскую власть и достоинство сильных людей, т.е. в конечном счете потрясением порядка, ниспосланного богами, грозящим неисчислимыми бедствиями всему царству, включая тех же неразумных крамольников. Впрочем царь, в бесконечной милости своей, может позволить рабам посоревноваться за место, например, уездного градоначальника, но только при условии, что это не будет подрывать основ власти и богоустановленного порядка. И т.д., и т.п. И это надо четко осознать прежде, чем вообще вступать в какую-то коммуникацию с властью и ее представителями.

Сергей Аксенов весьма доказательно демонстрирует , что Навальный – даже не националист, а просто беспринципный политический авантюрист, не имеющий никаких идей и никакой внятной идеологии.

Ему отвечают: «А пофигу. Зачем ему идеи? Главное что он за все хорошее: чтобы выборы были честными, СМИ свободными и т.д. Пусть побудет пока тараном, а там, когда мы с его помощью сокрушим этот режим, все само собой наладится».

Публично эту идею проповедует некогда проницательный и саркастический Виктор Шендерович, походя кроя нехорошими словами те 92% москвичей, которые либо на выборы не пришли, либо за Навального не проголосовали.

Попробуем, однако же, разобраться в мотивах этих москвичей.

Можно ли их соблазнить тем, что наконец окончится застой, что все сдвинется, покатится и помчится… неважно куда, главное покатится и помчится? Очень сомневаюсь. Они уже пережили веселые времена и их повторения разумно не хотят. Их интересует именно вопрос: в какую сторону все сдвинется и покатится и что им-то самим перепадет от движения? И не накроет ли их обломками стабильности с головой? Совершенно законный интерес для большинства, согласитесь.

Относительно честные выборы москвичи уже имели. И телевидение, на котором каждую неделю тот же Шендерович на всю страну выставлял власти предержащие, от президента начиная, в максимально смешном и непотребном виде, тоже имели. Вы не поверите, но хозявевами своей судьбы и своей страны эти люди себя тогда не чувствовали. Помнится, в золотые времена была серия «Кукол», в которой политтехнолог-мордодел, поработав со всеми претендентами на честных выборах, в конце концов вешается от отвращения и отчаяния. Так и хочется спросить: Виктор Анатольевич! Вы серьезно обижены на «молчаливое большинство»: зачем оно ничего не предпринимает, чтобы смотреть на обновленном НТВ римейк этой серии?

Это – с точки зрения обывателя. С точки зрения активиста и просто информированного и политизированного гражданина, все еще проще. Тени «Альфа-групп», 200 бизнесменов-камикадзе, которые в путинской России осмелились открыто поддержать кагбе главного врага власти, Собянин, принуждающий мундепов от «Едра» подписываться за Навального, чудесное избавление вождя всея оппозиции из узилища… Затем – его категорическое выступление против несанкционированных акций, вместо анонсированных массовых протестов 951 курьер с жалобой в суд а-ля Зюганофф… И все это на фоне рассуждений Володина о политической конкуренции без сменяемости власти... На это обычно возражают, что «политика – это искусство возможного» и что «идет игра». Игра-то безусловно идет, и игра весьма мутная, но кто играет, с кем, по каким правилам, с какой наконец целью? И обыватель, и радикальный активист одинаково могут сказать: «Это не наша игра. Ребята, разбирайтесь как-нибудь сами, а мы быть кордебалетом на подтанцовке у политических авантюристов и расколотых элит не намерены».

Навальный до некоторой степени выложил карты на стол, когда расхвалил первый срок Путина. Ну кто бы сомневался, что группа, с которой связан Навальный, к которой по праву происхождения принадлежат лидеры ПАРНАСа и «семейные» олигархи - видит, собственно, свою историческую миссию в возвращении страны к откорректированным 90-м. Но мы-то, собственно, не хотим первого путинского срока точно так же как третьего. Мы, вообще-то, за Россию без Путина.

Однако фатальная трагедия наших дней состоит в том, что фанаты первого срока Путина и второго срока Медведева – это вообще единственная серьезная оппозиционная группа, политическая в полном смысле этого слова, с программой, средствами, ресурсами и пр. За их пределами – пустота, какие-то маргинальные тусовки то под красным, то под черным, то под имперским флагом, плюс огромный мумифицированный труп коммунистической партии. Две трети жителей Москвы, не явившихся на выборы, показали, что они не видят никого, кто мог бы представлять и защищать их интересы. Нет веры. Нет идей. Нет политических сил. Выжженная пустыня. И на ней креативные политические авантюристы исполняют замысловатые па в соперничестве-партнерстве с изворовавшимися чиновниками...

Вернулся из Твери с суда по мере пресечения для Веры Лаврешиной.

Вера, напомню, была задержана на пикете в защиту другоросса Череповского и обвинена по статье 318 (применение насилия в отношении представителя власти – до 5 лет).

Похудевшую Веру вводят в суд, мы встречаем ее ротфронтовским приветствием, она отвечает: «Россия будет свободной!». Веру запирают в клетку - заседание начинается. Судья просит Веру встать, Вера: «Я плохо себя чувствую, у меня кружится голова. Меня везли в железном стакане, в котором невозможно дышать». Этот самый «стакан» - закуток в автозаке с сидячим местом, едва ли не полметра на полметра, условия в сущности пыточные. Вера держится, но, когда на нее не направлено внимание, прислоняется головой к решеткам клетки – видно, что ей действительно очень плохо.

Адвокат (Елена Романова, адвокат Ильи Фарбера, – ее предложили Вере сыновья Фарбера, спасибо им) выступает с ходатайством о приобщении к делу медицинских документов. Оглашается несколько тяжелых хронических диагнозов, с каждым из которых держать человека в СИЗО – преступление. Я знал, конечно, что Вера физически не самый здоровый человек, но от оглашенного списка становятся дыбом волосы. И я вновь поражаюсь мужеству и силе духа этой женщины, которая так отчаянно борется со своими телесными немощами и стремится с ними быть не только на уровне, но и показывать пример здоровым мужикам.

(В скобках. Специально для троллей. Психиатрических диагнозов не только нет, но Вера не раз смеясь говорила, что она единственный в стране полностью нормальный человек СО СПРАВКОЙ – ее официально признали нормальной в психушке, куда ее увозили по вызову ментов.)

Вот и теперь Вера до последнего не хотела предавать огласке свои болезни и только благодаря убеждениям адвоката дала на это согласие – в результате справки были собраны экстренно, в последнюю минуту, и оказались полной неожиданностью для суда и обвинения.

Судья спрашивает, заявляла ли Вера жалобы на здоровье при поступлении в ИВС. «Нет, со мной обращались так безобразно...» Взвивается адвокат: если человек не заявлял жалоб, это не значит что он не болен, он может не заявлять жалоб и вскоре вообще умереть.

Засим следователь начинает излагать основания для содержания Веры под арестом. Основание первое: адрес фактического проживания подозреваемой неизвестен, она может скрыться (при том что Вера всегда жила по прописке). Адвокат: вы собирали сведения о личности подозреваемой, запрашивали участкового? Нет, никаких запросов к участковому не делали, и вообще все, что есть у следователя, – это формуляр с официальной пропиской. Одним словом: обвинение НЕ ХОЧЕТ знать адреса фактического проживания, а потому адрес фактического проживания ему неизвестен, а потому человек должен сидеть в СИЗО.

Еще лучше было второе основание для ареста, озвученное милой девушкой-прокурором: «Свою вину не признает и своим поведением активно препятствует установлению истины, тем самым препятствуя уголовному судопроизводству». Привет из 1937 года.

Зачитывается рапорт мента, из которого следует преступление Веры (средней тяжести, до 5 лет). Оказывается, во время задержания она «резко дернулась ко мне и с силой нанесла удар рукой по плечу правой руки, отчего я почувствовал физическую боль и отдернул руку». В травмпункт мент не обращался, внешних повреждений нет, но – вместо них, как теперь модно – есть утверждение о «физической боли».

Вера объясняет: "Я рванулась к Олегу Прудникову, когда «пострадавший» наступил ему ногой на шею и голову и заламывал руку. Я не могла оставаться спокойной, когда моих товарищей, которые совершенно не сопротивлялись, возили лицом по асфальту и плясали у них на головах, это преступление, тут всякий будет вырываться, это нормальная реакция человека, в котором осталась лишь крупинка совести! Это безумие. Я не вижу пострадавшего, я не верю, что могла нанести ему повреждения, он в три раза здоровее меня, у меня маленькие кулачки, а меня, как опасное животное, держат в клетке!»

Разумеется, адвокат разносит детский лепет обвинения в пух и прах. Здесь обсуждается не вина Лаврешиной, а ее личность – но обвинение не озаботилось собрать хоть какие-то справки. Обвинение игнорирует статьи Конституции о праве не свидетельствовать против себя и презумпции невиновности, отсутствие объективных свидетельств причиненных менту страданий и т.д. Адвокат предлагает выпустить Веру под залог в 300 тысяч рублей. Объявляется перерыв для принятия решения.

В перерыве мы (я, Володя Мичурин и Олег Прудников) имели удовольствие пообщаться со следователем. Следователь выглядел очень довольным собой и преисполненным сознания значительности своей миссии. «Это не я, это закон. Мы всего лишь исполняем свою работу. А вы нарушаете закон – и будете сидеть. И Череповского посадят, и Лаврешину посадят, и вас всех одного за другим посадят». - «Вы исполняете свою работу? Охранники в Освенциме тоже исполняли свою работу». - «Ну, нельзя же сравнивать разные страны и обстоятельства...» - «Вы исполняете закон? Но то, что вы излагали в качестве оснований для ареста, – это же издевательство над правом!» - «Вы юрист?» - «Да все, что сказала адвокат, в любой цивилизованной стране принималось бы просто по умолчанию! Как вы можете мотивировать арест тем, что она не признает своей вины! Ведь по всем понятиям права она невиновна, пока суд не установит обратное!» Промолчал, не нашел что ответить. Кажется, Мичурин заметил: «Кафка отдыхает».

Зачитывается решение. Отложить суд на 72 часа для исследования вновь представленных документов и проведения медицинского освидетельствования. На тот же срок продлить задержание Веры.

...Выйдя на улицу, я увидел, как мимо суда едет какая-то фура и на ней по грязи пальцем написано: «Люблю родных ментов!»

Вчера я выяснил, кто является высшей суверенной властью если не на всей территории Российской Федерации, то во всяком случае на отдельных ее участках. Произошло это так.

Только пришел с работы и прицелился отдохнуть, как звонит Новичков. Очередной снос. Абельмановская улица, 2. Местные жители сфотографировали снос дома XIX века - уже снесен второй этаж.


Дом 1900 года постройки, с псевдорусскими претензиями; не знаю, как назовет это специалист, я бы назвал это «кирпично-псевдорусским стилем». Выехали вдвоем посмотреть – уже вечер, рабочий день-то вроде кончался, и что снос продолжается, не особенно верилось.



Приезжаем. Дом перед Покровским монастырем, по нему вовсю шурует экскаватор. Лезем через забор, кидаемся под экскаватор. Экскаватор останавливается, потом отъезжает, потом появляются гуськом гастарбайтеры и дисциплинированно покидают стройку. Из чего делаем вывод, что документов нет вообще. Нам заявляют, что работы остановлены и мы можем покинуть стройку. Мы отвечаем: «Вывозите экскаватор, пока экскаватор на месте, мы не уйдем» - «Так что же, всю ночь будете сидеть?» - «Да, всю ночь». Охранники пригрозили было нас вывести, но увидев, что мы настроены решительно, отступили.
Рутина.

И тут на сцене появляются практически одновременно: с одной стороны полиция, с другой – лефортовский муниципальный депутат Саша Андреева, а с третьей – матушки.

Дело в том, что дом на Абельмановской улице прилегает к Покровскому женскому монастырю. И снос, собственно, затеял монастырь под свою гостиницу. А следует сказать, что Покровский монастырь – один из самых богатых и значительных женских монастырей России, ибо в нем хранятся мощи блаженной Матроны Московской.

И вот, значит, начинается чудесный диалог, в котором Андреева требует от матушек предъявить документы на работы, тем более что сносится дом в охранной зоне Покровского монастыря – памятника федерального значения, на что документов, собственно, в принципе быть не может. Менты же требуют от Андреевой предъявить разрешение ее, депутата Андреевой, начальства(!!!) находиться на стройки и останавливать снос. Наконец матушки заявляют, что документы есть, но они их не предъявят, потому что документы хранятся у матушки-игуменьи в каком-то, должно быть, секретном ковчеге. И вообще работы у них законные, потому что проводятся по благословению матушки-игуменьи. Мы же находимся на стройке незаконно, ибо без благословения матушки. Так и было заявлено. Всякие попытки Андреевой ссылаться на законодательство РФ встречали примерно такую же степень понимания, как у нас – ссылки на благословение. Культурный шок-с.

Полиция уезжает, а нам охрана заявляет, что если мы не уберемся подобру–поздорову, матушки будут травить нас собаками. Остаемся и ждем, что будет дальше.

Действительно, цепочкой появляются матушки с двумя большими, но весьма смирными собачками на поводке. Мы от греха валим внутрь дома – там нас окружают охранники – мы сцепляемся - охранники начинают угрожать. Особенно их почему-то раздражает Новичков, и я слышу как один из них уточняет по телефону, что ему будет, если он даст в лоб журналисту...

И тут снова появляются менты. Однако наши надежды, что с появлением людей в форме законодательство РФ наконец-то возымеет приоритет над благословением матушки-игуменьи, быстро развеиваются. Люди в форме начинают попросту безапелляционно угрожать: «Вы сами отсюда уйдете или вас вынести?» Андреева предъявляет свои удостоверения депутата и инспектора ВООПИК и пытается (вместе с Новичковым) объяснить, что она лицо неприкосновенное, но мент без дальних разговоров заявляет, что неприкосновенность на муниципальных депутатов не распространяется, и удостоверений не отдает. По крайней мере хоть представился (не сам по себе, после моего требования). Оказался подполковником Студенцевым, и.о. начальник Таганского ОВД,

И тут снова появляются боевые зомбоматушки.

Они шли, растянувшись цепью, и их черные одеяния зловеще колыхались в лучах заходящего солнца. На поводке они вели смирную пожилую овчарку. «Что это?» - изумились мы. «Сейчас будем вас проверять на взрывчатку», - отчеканила матушка, исполнявшая должность кинолога. Овчарка идти к нам не хотела, но ее подтащили силой, и она с кротостию нас обнюхала. Вообще овчарка производила впечатление единственной в этой компании, в ком пребывал истинно христианский дух.

Новичков начинает снимать эту сцену на фотоаппарат (собственность Саши Андреевой). Матушка-кинолог вцепляется в Новичкова и начинает отбирать у него аппарат, я кидаюсь на помощь Новичкову, менты кидаются на нас всех и начинают крутить. Слышны крики Андрея: «Ботинок! Ботинок слетел, дайте подобрать ботинок!» - и злорадные вопли матушки: «Так тебе и надо! Иди, не будет тебе никакого ботинка!»

Потом, когда дым рассеялся, подвели материальные итоги. Фотоаппарат Андреевой пропал (Новичков уверяет, что лично видел, как матушка-кинолог прятала его под юбку: Бог послал!). Телефон Андреевой сломан. Новичков, правда, все-таки сумел подобрать ботинок, который матушка, помолясь, поспешила закинуть куда-то в сторону, - хотя матушки и охранники и активно пытались препятствовать ему в этом деле.

Вообще его сначала не повинтили. Но потом, когда мы с Андреевой уже сидели по двум ментовским машинам (причем я – с наручниками почему-то на ногах), он снова начал снимать на свой телефон – чем вновь привлек к себе матушек. Одна из них накинулась на него буквально с кулаками и начала отбирать телефон с воплями: «Он меня избивает!» Отобрали вместе с ментами и охранниками, применявшими удушающие приемы, закинули Андрея в машину и спокойно стерли все съемки.

Дальше опять пошла рутина. Несколько часов в Таганском ОВД, депутаты от "Справедливой России" (Агеев – госдумский и Свиридов – городской), составление протоколов по статье 19.3 (неповиновение законным требованием полиции, как эвфемизм более тяжкого, но пока отсутствующего в КОАП и УК состава «неповиновение требованиям матушки-игуменьи»), попытки Саши Андреевой доказать, что никаких законных требований не было, а был, наоборот, факт грабежа, наконец подписки о явке в суд – и мы свободны.

Да, кстати. Новичкова, как журналиста, выпустили первым, просто взяв объяснение, причем занимавшийся им опер доброжелательно сказал: «твои друзья просто не представляют, С КАКИМИ СЕРЬЕЗНЫМИ ЛЮДЬМИ они связались».

И еще. Пока мы сидели в ментовке, соратники на воле нарыли следующее. Документов на снос дома нет никаких вообще. Дом монастырю ДАЖЕ НЕ ПРИНАДЛЕЖИТ. Он был передан монастырю в 2003 году в бессрочное пользование (но не в собственность). На плане ГПЗУ четко видно, что согласовано строительство гостиницы в обход дома – дом монастырь и трогать не имеет права.

Но что это все значит перед благословением матушки-игуменьи!

Вот так умаешься за день, ляжешь наконец с наслаждением спать, и только потушишь свет и накроешься одеялом – бац – Новичков звонит (обязательно Новичков и обязательно в такие моменты!). «На доме Болконского пытаются краном сорвать купол, Рустам Рахматулин с архнадзоровцами залезли туда и приковались» (ну насчет «приковались» как потом оказалось было преувеличением). Вот те раз! Кто бы мог подумать, что тишайший Архнадзор, до сих пор воевавший главным образом, написанием бумаг и вызовами полиции, решится на такое, в их терминологии, «хулиганство»! Блин, но что же делать? Надо мчаться туда – а метро-то как раз закрыто - сумма, в которую обойдется частник, в моем бюджете пробьет очень солидную дыру. Звоню соседу-однокласснику, назовем его Серегой, из сочувствующих, он с машиной. «Ты не мог на полчаса раньше позвонить? – а теперь я уже принял, и хорошо принял». Вот облом! Выскакиваю – на улице ни одной машины. Вроде одна остановилась на мой взмах, но – «брат, как тут проехать к метро?» Снова звонит Новичков – вроде кран отцепили и чуть откатили – но все равно расслабляться нечего – лучше бы подъехать. Тут Серега решительно вызывается меня подвезти, несмотря ни на что «я, говорит, знаю, как проехать там, где нет ментов». Сажусь. Серега пьян действительно в дымину – но несмотря на это (а может быть именно благодаря этому) ведет очень осторожно. Подъезжаем – на куполе сидят Рустам и еще несколько человек, другие толпятся (точнее "стоят" - для толпы их маловато) внизу. На проезжей части сиротливо стоит кран со сложенной стрелой. Серега решительно рвется по лесам наверх – я за ним еле поспеваю. Рустам вежливо говорит, что народу достаточно и нам лучше спуститься – бухой Серега вступает в перепирательства – градус разговора повышается - Рустам наконец со всею решительностью и прямотой, на которую он способен по своей утонченной интеллигентской натуре, заявляет Сереге: «мне из-за вас разборки с охранниками не нужны». «Какие разборки – орет Серега – по*** мне всякие разборки, у меня пять судимостей!» Бедный Рустам едва не падает с купола. Наконец Серега слезает и уходит в бешенстве. Я тоже слезаю и остаюсь внизу с архнадзоровцами. Примерно через час вдали появляется Серега, белея рубашкой подобно привидению, и замогильным голосом изрекает мне следующее пророчество: «я уже протрезвел – но поскольку эти **** сказали мне, что это их акция, я в качестве зрителя. Так вот, сейчас у ментов смена кончается, в 8 часов будет пересменок, и затем-то и начнется». После чего исчезает, пророчество же немедленно начинает сбываться. Ментовскую машину, стоявшую у дома, сменяет другая, после чего мы видим, как на крыше пара охранников и мент ведут какие-то переговоры с Рустамом. «Лезем на помощь?» - говорю я Д.Л. «Мы с полицией не воюем» - отрезает он. Ну не воюете и не воюйте, я один же воевать не буду, ваш праздник – ваши и уставы… После этого мы видим, как Рустам и Ко послушно слезают с купола. Репортер, снимавший это, рыдает на моем плече. «Какой позор! Нет, пойду я лучше отсюда в Кисловский к ЗаПЧЕЛ!». И когда я уже сам был готов бросить все и бежать подальше от позора – на крыше, подобно Жанне д'Арк, появляется Наталья Самовер. Охранники пытаются ее спихнуть, она отчаянно сопротивляется. Д.Л. кидается за угол явно с целью пролезть с другой стороны – я за ним – охранник перехватывает грузного Д.Л. при попытке пролезть под сеткой, но я благополучно проскальзываю, добегаю до лестницы и под крик: «Куда?!» - лечу на крышу. На крыше Самовер уже нет, зато есть охранник, которые бросается мне наперерез. Вцепляюсь в какую-то конструкцию из труб. Охранник пытается меня оторвать, не может. Подбегает другой охранник, наносит несколько ударов (собственно, тычков, если вспомнить как они могут бить) кулаком по почкам, но первый говорит: оставь, давай вызовем полицию. Положение глупое, так как рабочим я никак помешать не могу – но спускаться вниз было бы еще глупее – ладно, суки, посмотрим что будет дальше. Поднимается полицай и говорит зловеще: «Запомни меня» «Ну, бляха №017799, и что?» «Нет, ты меня запомни» «Если бы я запоминал всякого полицейского, запоминалки бы не хватило» «Нет, ты меня на всю жизнь запомнишь». После чего требует спуститься – «да не спущусь и все». «А это уже неповиновение законным требованиям полиции» - говорит он голосом злодея из фильма ужасов. «Ага, статья 19.3» - радостно дополняю я. Засим начинается аццкий трэш, 18+. Наплыв. Я стою во дворе, весь белый от известковой пыли, в расхристанной камуфляжной бундесверке и руками, скованными за спиной наручниками. Передо мной беснуется полицай в штанах с явными следами чьего-то ботинка на них и орет, что я оказал активное сопротивление, ругался матом и ударил его ногой , а «это уже совсем, совсем другая статья – знаешь какая?» Я с гордо вскинутой головой молча смотрю мимо полицая – в общем это уже сцена из советского, а то и северкорейского героического фильма про партизан. Полицай продолжает разоряться, по пути жалуясь, что у них только 7 человек на район – и тут я, мысленно, покрываю всевозможными эпитетами архнадзоровцев, которые при таком-то раскладе не смогли закрепиться на крыше! Меня усаживают в машину и везут. По пути мы с ментами троллим друг друга. «Шехтман, ага! Москвич!» «Да, я москвич в третьем поколении. В отличие от некоторых, которые из колхозов понаехали и в полицию поступили». «Чего-то у вас одни евреи» «Да, потому что русским на свое наследие по*** – вот и приходится его евреям защищать». «Ага, лучше расскажи, сколько вам платят?» «Если бы нам платили, то прибежали бы все, даже русские с бутылкой в руке… Вон, на Хопре видел что было? Это потому что там действительно русские люди, а не быдломасса».

Наконец, впихивают меня в ОВД «Арбат» - и там я, признаюсь не без злорадства, обнаруживаю Рустама и еще трех купольных сидельцев. «Ага, говорю, ну если и так и так – ментовка, то тем более могли бы держаться на куполе, хрен бы вас оттуда достали, тем более полицаев семь человек на район». Архандзоровцы, между тем, все пытаются выяснить, являются ли они задержанными и если да то за что, ибо они послушно слезли с купола по словами: «Подчиняемся законным требованиям полиции» (Дословно!). Тут уж я не мог отказать себе в удовольствии процитировать из «Пушкинского дома» Битова: «Я не принадлежу к тем жалким людям, которых сначала незаслуженно посадили, а потом заслуженно выпустили». На меня архнадзоровцы посматривали без особой теплоты, и я понимал, почему. «Рустам – сказал я, - я понимаю, вы считаете, что я вас подставил. Но вам ничто не мешает в корректной форме от меня откреститься – мол гражданский активист, не член Архнадзора, по собственной инициативе…» «Мы так и сделаем» - кивнул Рустам с видимым облегчением. Все-таки конечно Рустам – эталон интеллигентности и деликатности, качества прекрасные, но которые однако не всегда служат хорошую службу в противостоянии с бандитами.

Нервировала только неопределенность: обойдется или таки пришьют уголовку? Конечно уголовка тоже неплохо – в том смысле что будет громкое дело из-за сноса дома Болконского – но домой все-таки хочется (а тут как раз зазвонил в телефоне будильник, напоминая, что в это время я собирался вставать с постели). Интересно, что в январе в ситуации, когда казалось, что надо мной захлопнулась крышка гроба и нескольких лет на зоне точно обеспечены – я чувствовал себя даже спокойнее. Ну захлопнулся гроб и захлопнулся, глупо конечно вышло но ничего не поделаешь, надо привыкать с этим жить… А тут – полная неопределенность, и не понять, дома ли я проснусь на следующее утро, или в СИЗО. Проходит мент: «Шехтман, адвокат есть? Звоните адвокату, сейчас приедут следователи из СК, а остальных мы отпустим». Ага, значит все-таки уголовка. Начинаю звонить адвокатам, в том что адвокат найдется, я как раз вполне уверен… И что же?! Адвоката нет НИГДЕ – все на Болотном процессе, остальные не могут. Вот этот-то момент поиска адвоката на протяжении чуть ли не двух часов потрепал мне нервы больше всего. Наконец «Общественный вердикт» сообщает, что ко мне едет Ржанов Владимир Игоревич. Ну слава богу! Архнадзоровцев повели оформляться, а у меня начали изымать и описывать вещи. Ну все, думаю, закрывают по-настоящему. В последний момент, пока не отобрали телефон, звоню Ржанову: «Где вы?! «Я как раз стою в проходной, через минуту буду». Действительно входит молодой адвокат, и меня вместе с ним ведут к начальнику… Вхожу, как полагается, без шнурков и поддерживая штаны, ожидая встретить обычную обстановку допроса… Блин, куда это я попал? На мягких кожаных креслах вокруг стола сидят какие-то солидные господа, чуть ли не в смокингах, сам начальник под портретом Путина, смотрится среди них почти неприлично в рубашке с короткими рукавами. Полное впечатление какого-то высокопоставленного совещания. Садимся, господа представляются – оказываются депутаты-коммунисты. И они вместе с начальником начинают что-то говорить о «компромиссе». С одной стороны, конечно, я считал что защищаю памятник, это заслуживает уважения. Но с другой стороны… Я должен понять… закон… полицаи не могут поступать иначе… и т.д. Я ударил полицейского… уважение к мундиру.. перед ним надо извиниться (я напрягаюсь: домой конечно хочется, но в какой форме они хотят, чтобы я «извинился»?) Расскажите, что было? Ну, говорю, мне начали заламывать руки, заломали больное правое плечо, было очень больно… я задергался… может и действительно ударил его ногой, не знаю. «Но ведь вы же не намеренно его ударили, ведь вы же не хотели, да?» «Да кто же в здравом уме будет себя ни с того ни с сего под 318-ю подставлять!» Все - тема ударенного полицейского закрыта. Но, как ни странно, не закрыта тема «компромисса». Начальник настойчиво рассуждает, что я должен их понять, они действовали строго в рамках закона и своих обязанностей, они не могли действовать иначе и т.п. Я после попыток спора об отсутствии документов и пр. отвечаю а-ля Лимонофф, что я конечно их точку зрения понимаю, правомерность на нашей стороне, но они выполняют свои служебные обязанности, будем считать что это как в греческой трагедии (т.е. в «Антигоне» по Гегелю), «у каждой стороны своя правда». Я-то думаю, что это наконец и есть тот непонятный «компромисс», вокруг которого они столько бьются. Но начальника роль Креонта не устраивает (должно быть, паче чаяния, читал «Антигону» и помнит, что Креонт весьма плохо кончил). Он возражает, что «правда одна» и находится она именно в кармане полицейского мундира. Мы отвлекаем полицейские силы от ловли настоящих преступников – нас надо снимать с лесов, ради нашего же блага, еще не дай бог упадем и разобьемся – вот я вас отпущу, а вы тотчас опять на леса полезете? - надо все делать по закону – подавайте бумаги – устраивайте пикеты, для согласования требуется всего лишь 5 дней – и вообще если хотите приносить общественную пользу, помогайте ловить жуликов, записывайтесь в народные дружины, это же так здорово было, в советские времена, ходили дружинники с красными повязками на рукавах и все жулики их боялись. Я вообще перестаю понимать смысл этих излияний: вроде мы не в детской комнате милиции и мне не 14 лет, чтобы вешать на уши такую пургу? Поначалу я думал, что он принимает меня за представителя «Архнадзора» и в моем лице ведет переговоры с организацией, и попытался объяснить ему, что я к «Архнадзору» никакого отношения не имею, но и это не подействовало. И наконец выяснилось, что разумелось под «компромиссом» - я должен был сказать: «дяденька, простите, я больше не буду лазить по лесам». Он видимо считал, что достаточно запугал меня угрозой тюрьмы, и я вполне созрел для таких обещаний. Наконец, вопрос был поставлен прямо и я так же прямо ответил «нет», под укоризненными взглядами депутатов и адвоката, повисла неловкая пауза… после чего начальник со вздохом сказал: «Идите, напишите в объяснении то, что вы мне говорили – и вы свободны». Я почувствовал некоторое обалдение, из которого был выведен депутатом-коммунистом, вежливо намекнувшим, что не мешало бы их поблагодарить за избавление от узилища. Я улыбнулся и поблагодарил. Депутаты уверяют, что это они достигли соглашения– я о закулисной стороне дела судить не могу и неблагодарным выглядеть не хочу – но что-то мне подсказывает… впрочем, об этом ниже.

Объяснение принимал молодой вежливый лейтенант, которого я, по лицу, принял за калмыка. Текст, написанный им под мою диктовку, был прекрасен, до сих пор каюсь что поправил в черновике все ошибки, решив, что защитнику культурных ценностей не пристало подписывать документ, где говорится: «Дом деда Н.Л.(Sic!) Толстого князя Болконского (sic!) так называемый дом Болконского», а слово «тщетных» было написано так: «четных». Я долго разъяснял другу степей разницу между историческим прототипом и литературным персонажем, но все мои попытки оказались «четны», так как он попросту переправил в обоих случаях Болконского на Волконского. Я просто теряюсь в догадках, где находит полиция такие кадры. Первоначально, каюсь, я думал, что в калмыцких сельских школах (за что приношу калмыкам искренние извинения), но потом узнал, что фамилия друга степей Ким и стало быть он не калмык, а кореец, отчего впал в когнитивный диссонанс. Ведь не в корейской же школе он учился – следовательно в русской? И русский язык для него родной, точно так же как для меня, и его основной культурный багаж должна составлять именно русская литература с «Н.Л.» Толстым, а никак не калмыцкий эпос «Джангар»? Это вообще что?

Составляя же бумагу, о щекотливом моменте я написал обтекаемо: мол заломали руки, я от боли задергался, полицейский утверждает что я при этом пнул его ногой, но действительно ли пнул – мне неведомо.

Когда замечательная бумага была написана и подписана, а вслед за ней написано обязательство о явке в ОВД по первому требованию (на деле ни к чему не обязывающая филькина грамота) - мне вернули паспорт, и я наконец понял, что действительно свободен.

Не веря происходящему, я спустился к дежурной части, где мне должны были отдать вещи – и тут меня разобрал нервный смех. «Архнадзоровцы действительно дураки – шепнул я адвокату. – Дом Болконского – это такое волшебное место, где с ментами можно делать все что угодно, только убивать нельзя. ПОТОМУ ЧТО ОНИ СМЕРТЕЛЬНО БОЯТСЯ ЛЮБОГО СКАНДАЛА ВОКРУГ НЕГО!»

< В состоянии легкой эйфории вернулся к дому Болконского. Там уже были прекращены все работы, якобы усилиями коммунистического депутата Родина, который ВНЕЗАПНО обнаружил запрещающий документ ОАТИ, выданный еще в марте и на который три месяца плевали. Я подозреваю, что дело не в Родине, а в выборах мэра. Но зачем же тогда Архнадзор ждал столько времени, ведь залезть на дом Болконского и устроить скандал можно было в любой момент, особенно после того как обвалилась стена? Неисповедимы пути Архнадзора.

P.S. Оформили меня, с моим-то криминальным составом, по той же самой статье 19.3 (неповиновение законным требованиям полиции), что и мирнейших архнадзоровцев. При том архнадзоровцы, которые «подчинились законному требованию полиции» и благодаря этому попали в ментовку на полчаса раньше меня, злодея, еще оставались там, когда я уходил – насколько я понял они все составляли какие-то бумаги. "А в прочем" (как писали в старину), приношу свои искренние поздравления Архнадзору - так или иначе, но ведь снос-то они действительно остановили!

P.P.S. А еще, когда шел оформляться, вышел у нас с Ржановым разговор с ментом (не калымком, другим). Мент тоже начал что-то про то, что лазили по лесам, опасно, могли упасть и убиться, ради какого-то дома… «Есть вещи, которые выше жизни» - сказал я. «Да, конечно. СЕМЬЯ» - немедленно и убежденно согласился мент. «Ну почему же, родина» -подсказывает Ржанов. «Культура» - добавляю я. «Да, да, конечно» - дежурно соглашается мент, но в голосе его не чувствуется ни искренности, ни убежденности. И этот разговор, для меня, объясняет ВСЕ события и явления последнего времени. «Семья» действительно – единственная надличностная ценность, которая доступна нашему деградирующему обществу. Все остальное – на уровне риторики, как коммунизм при Брежневе.

Политическое (NB!) заявление, сделанное следственным чиновником Владимиром Маркиным на ведомственном корпоративчике МВД, не комментирует теперь только ленивый. Напомню основные тезисы этого «евангелия от Маркина»:

1. Государство следует беречь как базовую ценность, и только тогда можно привнести ценности Права.
2. Важнейший принцип правового государства – уважение к защитникам правопорядка, статусу, погонам, мантиям.
3. Наши правозащитники отрицают ценности Права, что выражается в частности в поддержке ими «откровенных экстремистов» - то есть узников "Болотного дела".

На это, конечно, можно много чего возразить. И то, что государство, то есть аппарат насилия, не может быть «базовой ценностью» по определению – оно может только (и то не всегда и не обязательно) служить для поддержания, охраны и защиты реальных базовых ценностей. И то, что правовое государство определяется не уважением общества к мантии судьи Шемяки и мундиру папаши Мюллера, а подобострастным, рабским преклонением судов и «правоохранительных органов» перед Законом, единым для всех – от бомжа до президента. И наконец, что (вне рассмотрения вопроса о виновниках событий на Болотной и роли в них подсудимых) поддержка экстремистов – это именно что дело правозащитников и борцов за права человека. В международной правовой практике вообще не существует юридического термина «экстремизм», и в мире он обыкновенно, хотя и с негативным оттенком, используется как синоним для политического радикализма, причем в демократических странах, как отмечает английская Википедия , экстремистами признаются антилибералы, а в авторитарных – либералы.

Все это сказать можно - но не нужно. Потому что это будут возражения совершенно мимо кассы. Потому что собирательный Маркин нас не услышит. Сказать, что мы с ним «говорим на разных языках», значит не сказать ничего. Мы и Маркин вроде бы пользуемся одними и теми же словами, но вкладываем в них совершенно различный смысл. С одного языка на другой можно перевести, но как перевести с языка Маркина на наш? Это так же невозможно, как перевести с классической латыни на средневековую и обратно: как объяснить Цицерону, привыкшему, что слова comes, dux, princeps означают «спутник», «вождь», «председатель сената», понятия «граф», «герцог» и «принц»?

Поэтому анализировать текст Маркина надо не с точки зрения выискивания у него ошибок, а так, как этнограф анализирует записанный миф или медиевист – текст «Золотой легенды». Надо понять, что же имеют в виду эти удивительные люди, которые, вроде, живут бок о бок с нами, но ментально дальше от нас, чем Цицерон и Ульпиан?

Итак, условно примем за аксиому, что не государство существует для подданных, а подданные для государства, которое есть «базовая ценность» и ценно само по себе. Из этого само собой вытекает, что всякого рода «экстремизм» и покушения на потрясение основ – в том числе даже попытка воспрепятствовать слуге Государства бить дубинкой женщину – есть преступление, гораздо худшее, чем воровство и убийство. Это есть преступление, можно сказать, метафизическое, ибо оно покушается на самые основы космического порядка - каковой достодолжный космический порядок по сути и определяется через термины «право» и «правовое государство».

Но что же является источником Права? Неужели это четыре сотни двуногих коней и кобылиц, введенных Цезарем в здание на Охотном Ряду? Нельзя не улыбнуться от одной этой мысли. Все понимают, что помянутые лошади обоего пола нужны лишь для того, чтоб дружным ржанием подкреплять волю Пославшего Их. Источник воли один, и его-то воля и составляет Право, находя свое выражение в законах, указах, должностных инструкциях и устных приказах, спускаемых вниз по столбу вертикали. Источник, как известно, имеет имя, отчество и фамилию. Его воля является Законом для Маркина и Колокольцева; в свою очередь, воля Маркина и Колокольцева является Законом для подчиненных им следователей и полицейских, а уж воля любого следователя и полицейского по определению Закон для штатских представителей vulgus profanus.

Итак, мы установили, что в данной системе В.В. Путин является центром и источником всякой власти, или, научно выражаясь, суверенитета. Из него суверенитет истекает, к нему же он и восходит.

«Но позвольте! – наивно воскликнет какой-нибудь студент, еще не вполне сумевший углубиться в законы чужой ментальной Вселенной. - Ведь существует же Конституция РФ, а в ней статья 3, черным по белому указывающая, что носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ»?

Да, конечно существует - и вышеизложенному ничуть не противоречит. Ибо В.В.Путин и есть этот самый олицетворенный народ. Разве римский народ во времена Августа не передал принцепсу свою законодательную власть и вообще свой суверенитет? По всем демократическим правилам передал, как уверяют историки, в народных собраниях на Марсовом поле, с урнами и табличками для голосования – причем о фальсификации голосования никто и не заикался. Разве французский народ плебисцитами не передал свой суверенитет обоим Наполеонам, а немецкий народ, тоже плебисцитами и 99% голосов (причем в большинстве, как уверяют те же историки, отданных искренне и добровольно), – Гитлеру? Так что все в полном логическом порядке. Закон – это Народ, Народ – это Путин, не нравится – уезжайте, активно протестуете – будете сидеть как «экстремисты».

Отсюда понятна и роль «экстремистской» 282-й статьи. Это гораздо больше, чем то, что вы подумали. Это вовсе не аналог западных норм о «речах ненависти» и т.п., под которые она косит, но аналог Закона об оскорблении величия римского народа. Противодействие воле Народа, воплощенного в принцепсе, – это, повторяю, преступление не простое, а метафизическое, это потрясение социальных и космических основ, виновный в нем не просто преступник, но hostis publicae – враг народа, лицо, лишенное покровительства законов и всех вообще прав кроме одного – права быть низвергнутым с Тарпейской скалы и затем отволоченным крюками в Тибр.

Отсюда, кстати, и та детская наивность, с которой Маркин расписался в политической подоплеке преследования Навального. Он действительно не понимает, почему об этом неприлично говорить вслух. Что тут, собственно, такого? Понятно же, что кража леса, была она или нет, – это мелочь, вздор, судят Навального не поэтому, а потому, что совершил метафизический грех, в качестве откровенного врага противопоставив себя Народу и Закону. А вы как хотели? По головке его гладить, ваши либеральные сюси-пуси с врагами народа разводить? Нет, господа хорошие, не дождетесь! Всякое правовое государство только тогда чего-нибудь стоит, когда оно умеет защищаться!

Здесь бессмысленно спорить. Бессмысленно объяснять Маркиным, что такое право и правовое государство. Они знают это не хуже нас – в своей системе. Да, это не ошибка, это система. Мы с ними просто существуем в разных ментальных вселенных, построенных по разным законам – мир и антимир. Но, к сожалению, наш мир постоянно соприкасается с их антимиром и вынужден вступать с ним в некое взаимодействие. По всем законам физики и социологии долго так продолжаться не может. Или мы уничтожим их, или они – нас.

Случилось мне довольно долго дискутировать онлайн с путинцем. Вы что же, хотите насильственно свергнуть законно избранную власть? Если вы хотите прийти к власти, то доказывайте, что вы лучше, начните хотя бы с уровня муниципального депутата, спокойно, в рамках законов поднимайтесь вверх в этой системе и т.п.

Лимонову не дали зарегистрироваться? Ну так что же вы хотите, Лимонов троллил власть, власть троллит его. Богатства Путина? Ну, во-первых, стыдно подсчитывать деньги в чужом кармане, во-вторых, я не хочу, чтобы президентом у нас был бедный лох. Путинские антидемократические меры? Ну, мне не нужен слабый президент. Путин – царь горы, он оказался наверху, потому что он самый умный, самый хитрый, самый изворотливый и пр. – в общем, самый лучший, а ваша оппозиция что? Дерьмо.

Все это примечательным образом гармонирует с обычными «патриотическими» ламентациями по поводу развала Державы предателями Горбачевым и Ельциным и власти оккупантов над несчастным народом – оккупантами у него, насколько я понял, оказываются олигархи и мелкие представители власти на местах, то есть как положено – хороший царь, плохие помещики и подъячие.

Долгое время я не мог понять – всерьез это или тонкий троллинг. А потом наконец въехал в эту логику. И понял, что это логика очень показательная, она отражает менталитет достаточно широких общественных слоев, составляющих основу "Поклонной горы". Менталитет традиционалистски-патерналистский, и человек с современным правовым сознанием, сталкиваясь с его носителями, испытывает определенный культурный шок.

Логика в следующем. Царь-Путин правит потому, что он ЛУЧШИЙ (а лучший он потому, что он правит). Если оппозиция хочет претендовать на власть, она должна доказать, что она лучше. Вы думаете, что Путин, в свою очередь, должен доказывать, что он лучше оппозиции? А вот и нет, Путину ничего доказывать не надо. Он хорош уже по факту своего пребывания у власти. Оппозиция, например, не должна нарушать законы, а Путин их не нарушает, он их просто не может нарушить – он ведь сам Закон! Путин имеет право бороться с оппозицией любыми средствами просто на том основании, что он лучший, а они худшие.Оппозиция обязана соблюдать правила, а Путин никому ничем не обязан, потому что он власть и по праву власти сам устанавливает правила.

И ведь никакими НАШИМИ доводами эту логику не пробьешь, действительно - этих людей можно превратить в оппозиционеров только на их собственном ментальном поле, то есть убедив их, что царь ненастоящий, а где-то втайне сокрыт Настоящий Царь - чудесно спасшийся Димитрий Иоаннович/Петр Федорович. И это крайне тревожно. От вопроса, насколько велик и активен у нас слой носителей современного правового менталитета, зависит ответ на вопрос: обречена ли Россия вечно колебаться между тиранией и самозванством.

Борис Вишневский совершил поступок, по моему мнению, вдвойне отвратительный и неприемлемый. Во-первых, он написал в полицию донос на журналиста за высказанные журналистом мнения. Во-вторых, он сочинил этот донос не по какой-нибудь, а по печально знаменитой 282-й статье.

В этом состоит принципиальная сторона вопроса. Тот факт, что «журналиста» зовут Ульяна Скойбеда и что высказанные этим персонажем «мнения» омерзительны в моральном отношении, к делу не относится. А относится к делу рабская привычка – при всяком случае апеллировать к городовому. Но если вы вмешиваете городового в споры внутри гражданского общества, то с чего же вы потом возмущаетесь, что городовой лезет во все дыры, при этом исходя не из ваших, а из своих собственных, полицейских (точнее даже – фашистско-полицайских) представлений о должном?

Вас оскорбляет фраза об абажурах? Это законно. Беда в том, что кроме вас есть еще большие группы людей, которых оскорбляет сравнение СМЕРШ с СС. Или пляски в храме. И как вы думаете, чья сторона в этом споре классово ближе сотрудникам структуры, которая в свое время носила название НКВД?

В поступке Б. Вишневского прежде всего проглядывает специфически совковая смесь легалистско-правозащитной и большевистской логики. С одной стороны, «мы должны заставить власть уважать свою Конституцию и нормы международного права». С другой – «свобода слова существует не для идеологических врагов». Или, как это сформулировал сатирик Михаил Успенский, «за нарушение прав человека - расстрел на месте».

Защитники этой теории любят указывать, что если бы вовремя расстреляли Ленина и Гитлера, не было бы большей части ужасов ХХ века. Это безусловно верно, но увы, только задним числом и отчасти. Ибо как называется режим, который превентивно казнит своих политических противников? Совершенно верно, вы угадали. Стало быть, вопрос не в борьбе между добром и злом, правом и террором – а в борьбе двух зол, двух бесправий и двух терроров. Выбор из двух зол печален, но иногда неизбежен. Да вот только проблема – поди ж ты угадай, какое зло окажется меньшим. Именно теория меньшего (по сравнению с реакционными генералами) зла обеспечила победу Ленина в Гражданской войне. И та же теория, в свою очередь, привела к власти фашистов в Италии и Германии.

Но история с доносом Бориса Вишневского гораздо более замысловата. Если бы он сочинил свой донос в правовом демократическом государстве, то это было бы по крайней мере понятно и укладывалось в правовую логику. Можно сколько угодно обсуждать соотношение законов, подобных законам об отрицании Холокоста, с базовыми принципами свободы слова и выражения мнений, но в правовом поле если закон есть – он есть и его применение не зависит ни от каких привходящих политических соображений. «Закон суров, но это закон».

Если бы он при антидемократическом режиме сочинил донос на врагов режима исходя из теории меньшего зла (например донес в ЧК на черносотенную антисемитскую пропаганду) - это было бы не слишком морально, но по крайней мере рационально и прагматично.

Но доносить фашистскому режиму на фашистов – это прежде всего запредельная глупость.

Между тем люди родом из 90-х годов все никак не привыкнут, что мы живем при оккупационном фашистском режиме, который лишь прикрывается фиговым листочком разных псевдоправовых бумажек. Они все надеются с помощью заклинаний заставить работать игрушечные механизмы и превратить бумажный домик в хрустальный дворец. Они зовут-зовут полицая против врагов демократических ценностей – и очень удивляются, когда полицай, явившись на их зов, их же самих и тащит в оккупационный суд, чтобы судить там за разжигание ненависти к социальной группе «сотрудники МВД».

И в заключение, поскольку Борис Вишневский подробно объясняет и оправдывает свой донос, я разберу его оправдания и обоснования.

1. «Необходима нетерпимость к любым проявлениям фашизма». Совершенно верно. Вот только не следует путать моральную «нетерпимость» как атмосферу в обществе с государственными репрессиями. Общество не готово проявлять такую нетерпимость и само настроено скорее профашистски? Это большая проблема, но тут уже ничего не поделаешь, по крайней мере наскоком. Демократия, как известно, – это власть народа, а не власть демократов. Если же вы претендуете навязывать народу моральные нормы (alias «духовные скрепы») с помощью государственной репрессивной машины - можете не беспокоиться, вас к этому никогда не подпустят. Этим всегда будут заниматься те, кого выберет сама машина, т.е. депутат Милонов и Ко.

2. «Я не могу относиться к государству как к врагу и имею право писать ему доносы, потому что жить вне государства нельзя – все мы платим налоги и имеем паспорта». Довод очевидно несостоятельный: и жители колониальных стран, и жители оккупированной немцами Европы тоже платили налоги и имели какие-то аусвайсы. Но одно дело – пассивно подчиняться насилию со стороны оккупантов, а другое дело – активно сотрудничать с ними и писать им доносы.

3. «За разжигание ненависти можно и должно судить, ибо Юлиуса Штрейхера повесили в Нюрнберге». Но Штрейхера повесили не просто за то, что он редактировал мерзкую газетку – неизмеримо более мерзкую, чем даже «Комсомольская правда». Штрейхер был членом банды массовых убийц и в своей газетке идеологически обеспечивал совершенно реальные преступления против человечности. Реплика Скойбеды не имела никаких последствий. Она даже – строго говоря – не содержит никаких призывов. Ульяна Скойбеда выразила субъективное сожаление, что из чьей-то кожи когда-то не сделали абажура? Ответим на это, что сама г-жа Скойбеда годится только на барабан.

История с «травлей» кировской следачки Даши Ямшановой-Башориной, проводившей обыск в штаб-квартире Навального, получила неожиданное для меня продолжение. Против «травли» выступила глубоко уважаемая мною Елена Санникова, и это заставляет меня сформулировать некоторые принципиальные положения.

Следует отметить, что «травля» такого рода, к счастью, далеко не первая. В свое время «травили» - и затравили! - печально известную судью Боровкову, обклеив все соседние с ней подъезды плакатами на тему ее судейских подвигов и ее совести. Тогда тоже был большой шум: вправе ли мы вторгаться в частную жизнь нехороших людей? Без шума прошла аналогичная травля «потерпевшего» от Гаскарова омоновца Ибатулина, к которой, скажу с удовольствием, и я руку приложил. Этическая сторона вопроса кажется мне настолько очевидной, что, честно говоря, мне понадобилось некоторое усилие, чтобы попытаться понять позицию Санниковой. Ее, по-моему, подвели две вещи – глубочайшая внутренняя интеллигентность и правозащитный менталитет. Сами по себе это качества прекрасны, но иногда их носители служат иллюстрацией афоризма Белинского: «Мошенники сильны тем, что они обращаются с нами как с мошенниками, а мы с ними – как с честными людьми».

Дело в том, что в социологии есть понятие «общественная репрессия». Это система принудительных мер, которыми общество поддерживает соблюдение социальных норм. От немого укора и вежливого замечания до мордобоя. Механизм моральной репрессии так же необходим в обществе, как исправно действующая полиция и суд – в государстве. И чем здоровее общество, тем исправнее действует этот механизм, пресекая всякие девиантные проявления.

То, что добрые души называют «травлей», на самом деле явление в высшей степени примечательное, отрадное и обнадеживающее. Оно означает, что наше общество наконец проснулось. В нем появились какие-то этические понятия, более того – оно стало пытаться навязывать моральные нормы пока что отдельным уж совсем распоясавшимся персонажам. И это нельзя не приветствовать.

Но ведь, напоминает Елена Санникова, Даша является всего лишь винтиком в механизме! Она не делала ничего незаконного, она лишь исполняла приказ и свои служебные обязанности. «Человек, заявивший себя противником беззакония власти, не вправе терять своего лица. Негодование он должен направлять на политическое или социальное зло как таковое, а не на пешек в системе. И уж во всяком случае он должен быть по уровню своему решительно выше политического оппонента».

И здесь я не согласен. Разве, например, дать в морду распоясавшемуся хулигану значит «потерять свое лицо»? Разве можно сказать: «Человек, заявивший себя противником бесчинств хулиганов, должен быть по уровню своему выше оппонента. Негодование он должен направлять на хулиганство как таковое, а не на отдельных его представителей»?

Если взять пример с травлей Ибатулина, то интеллигенты, писавшие ему что-то вроде «вы подлец, сударь!», добились разве обратного эффекта, выставив себя на посмешище в глазах гопника; а те, кто, подобно мне, делился с ним фотографиями повешенных полицаев, надеюсь, достигли гораздо большего. Но в яблочко, подозреваю, попал некий простой парень, который повесил на его страничку, в качестве сексуального оскорбления, разные непристойные картинки. Это шокирует развитой вкус, но с примитивными гопническими натурами, может быть, именно так и надо?

Но, говорят в таких случаях, можем ли МЫ уподобляться ИМ? Да кто же сказал, что мы им «уподобляемся»? Разве использовать то же оружие, что и противник, значит уподобляться ему? Разве партизан, убивающий полицая, уподобляется этим самым полицаю?

Как известно, «банальность зла» в современном обществе в том и состоит, что все лишь винтики и никто вроде бы и не виноват. Ни Сталин, ни Гитлер не убили миллионы людей собственноручно – они делали это через миллионы простых винтиков, которые были носителями зла и с которых никак невозможно снять моральную, а часто и юридическую ответственность. «Что я мог поделать? Я был лишь маленьким фельдмаршалом», - говорил в Нюрнберге, кажется, Йодль. «Я никого не убивал, я лишь выбивал табуретки из-под ног», - говорил на более мелком процессе концлагерный палач. Разве та героиня польского фильма, которая во время оккупации сообщила правоохранительным органам о скрывающемся в ее доме еврее, нарушила закон? Нет, она стояла на его страже! Закон в этой истории нарушали другие - еврей и полицейский, который за взятку покинул квартиру, вместо того чтобы доставить еврея в гетто. Однако законопослушную героиню убили. Убили, ворвавшись в квартиру, грубо нарушив право на жизнь и неприкосновенность жилища. А вы говорите - Ямшанову травят!

Общество и власть находятся в состоянии гражданской войны. Если в руках государства сила материальная, то у общества сила моральная. Агенты власти тоже члены общества, и целиком во власти общества заставить их стыдиться себя и своих действий или, наоборот, гордиться ими, думать о том, как поскорее уволиться, или о том, как получить новую квартиру. Не «милость к падшим», а нулевая толерантность - вот что необходимо нам сейчас для того, чтобы когда-нибудь зажить, как в столь любезной Елене Никитичне Дании. У них дубинки и автоматы, пушки и законы, цепные овчарки и цепные судьи? Однако и у нас тоже есть кое-что:

Но покамест во рту слюна -
Вся страна вооружена!

Еще летом мне сообщили, что какие-то добрые люди (судя по всему, тролли из компании «Льва Щаранского») завели «мой» твиттер и постят там от моего имени всякую чепуху. Впрочем, подчас настолько правдоподобную, что даже Женя Чирикова перепостила. Я разъяснил недоразумение, попросил твитнуть, что аккаунт фейковый, и успокоился. Но тролли не успокоились и продолжали свое дело, причем, как оказалось, кто-то даже посылал деньги на указанный там «счет» «яндекс-кошелька» (это когда я якобы баллотировался кандидатом в мэры Химок).

Обо всем этом можно было бы и не упоминать, если бы сегодня меня не проинформировали о новостях «моего» твиттера. Оказывается за 13 апреля там появилась такая запись:

"Сидим тут с Митюшкой в офисе Солидарности. Бухаем".

Дело в том, что 13 апреля я действительно был на дне рождения одного из друзей – члена «Солидарности», вместе с Надеждой Митюшкиной, о чем и сообщил по телефону, кажется, Вере Лаврешиной. Узнать об этом факте можно было ТОЛЬКО из прослушки моего телефона.

Итак, эшники то ли сами ведут «мой» твиттер, то ли систематически сливают информацию каким-то троллям. И это самое замечательное.

Когда спецслужбы прослушивают телефоны оппозиционных активистов – это, конечно, незаконно, но при авторитарном полуфашистском режиме естественно. Тут и удивляться нечего. Но серьезная спецслужба, будь это хоть НКВД, хоть Гестапо, не будет заниматься мелкими школьническими пакостями. Данная история характеризует весь уровень нашего быдлячьего авторитаризма. Слава богу, полюбовался я вживе на наших борцов с экстремизмом, всех этих окопных и леш-улыбок, с куриными мозгами и замашками мелкой дворовой шпаны. Обмазать дверь дерьмом, проколоть шины автомобиля или подстеречь с битой в темном переулке – это самое оно, это их уровень. А что же до собственно профессиональных требований... Однажды в ментовке опер сказал мне: «Ведь вы же правый?» Это я у них в базе числился правым, потому что однажды был задержан вместе с националистами. Зато знакомый-националист со смехом рассказывал мне, что его самого эшники посчитали организатором акции в общежитии «Мосшелка» - мероприятия, разумеется, исключительно левого.

И тут вспоминается классическая история с американским послом Макфолом, которого не только прослушивали (это-то как раз, по-своему нормально), но «засветили» эту прослушку не по какому-то чрезвычайному политическому поводу, а для того чтобы сделать мелкую пропагандистскую гадость: послали НТВ-шников на встречу Макфола с Львом Пономаревым, о которой те договаривались по телефону. Тогда-то шокированный Макфол и выдал свою знаменитую тираду: "Я как будто в дикой стране. Это ненормально. Не бывает такого у нас, в Англии, Германии, в Китае, только здесь и только с вами". Некоторые считают эту фразу недипломатичной. Я же, наоборот, считаю, что он очень дипломатично выразил мысль, которую вообще-то без мата едва ли и выразишь.

Я хорошо помню утро 8 августа 2011 года. Тогда около двух сотен неизвестно откуда взявшихся крепких ребят, явно со спецподготовкой (потом оказалось, что это были действительно нанятые ВВшники) оцепили квартал на Большом Козихинском переулке, блокировали дом №23, на глазах милиции избивали жителей и журналистов. Среди прочих жестоко избили 14-летнего оператора «Граней» Андрея Новичкова. Таким образом обеспечивался снос дома XIX века, который осуществлял ТСЖ «Вектор», завязанный, как выяснилось, на сына помощницы Ресина.

При виде этого кровь кипела и кулаки сжимались. «Такое возможно только при путинском режиме!» - думал я. Мог ли я подумать, что угрозы повторить все это, и на том же Большом Козихинском, будут исходить от «представителей оппозиции»!

Оказывается, и такое возможно. И в дело оказался замешан не кто-нибудь, а один из статусных «лидеров оппозиции», видный член ее Координационного совета, представляющий, можно сказать, ее лицо как внутри страны, так и за рубежом, – Дмитрий Геннадьевич Гудков.

До сих пор мои впечатления от Гудкова были не самые лучшие. В Козихинском конфликте Гудков вроде как поддерживал «нашу» сторону. Тем не менее, он появился на Козихе только раз – в марте прошлого года, в момент очередного обострения (вместе с Ильей Пономаревым). И, появившись, немедленно начал договариваться с застройщиками-уголовниками, а жителей убеждал не препятствовать работам и не блокировать стройку, но искать «компромисса» с творившими явное беззаконие бандитами и заключить с ними соглашение, обеспеченное честным словом уголовников. А вот если уголовники нарушат соглашение – то тогда... тогда... Тогда мы придем с палатками и устроим адЪ и трэш (вот мой пост об этом, написанный под свежим впечатлением).

Уголовники соглашение, разумеется, нарушили, но Гудков с палатками так и не появился на Козихе. Все это не внушало особого уважения; но, во всяком случае, ни подлецом, ни бандитом я его не считал.

Поэтому скандальный пост с обвинениями Гудкова, выложенный героиней Козихи, а ныне муниципальным депутатом Пресни Еленой Ткач, меня сильно удивил. В принципе я понимаю людей, которые склонны видеть в этом кремлевскую провокацию. На фоне активной кампании против всех знаковых фигур оппозиции это совершенно естественное предположение. Если бы я не знал Лену, может быть, и моя первая мысль была бы в этом ключе. Но я-то Лену знаю хорошо. Впрочем, когда мне приходится спорить об этой истории, я не указываю ни на безусловную честность Лены, ни на ее фанатическую приверженность своему району, ни на ее (в отличие от «дипломата» Гудкова) бойцовский характер – это все, в конце концов, достаточно субъективно. Я указываю на одно: Гудков всегда поддерживал Ткач, а какой же вменяемый человек на ее месте ни с того ни с сего порвет отношения с одним из считанных поддерживающих его депутатов Госдумы?!

Гудков ответил Лене, Лена в свою очередь прокомментировала его ответ – в результате картина стала мне более или менее ясна.

Итак, в пятницу Гудков организует в кафе Думы встречу Ткач с застройщиком (вроде как это был Евгений Ройтман, до того безуспешно пытавшийся снести исторический дом в Сивцевом Вражке), а также с функционером «Справедливой России» Вячеславом Душенко. Гудков уверяет, что он пробыл на встрече около 15 минут, а затем покинул ее и потому не отвечает за то, что говорил Лене Душенко. И Лена это подтверждает. Да только уточняет, что в течение этих 15 минут Гудков активно пытался склонить ее посодействовать в сносе двух смежных домов в Большом Козихинском (№№13 и 15 – доходный дом XIX века и памятник конструктивизма 20-х). В этом, оказывается, состоял гражданский долг Лены, ибо если она не поможет бизнесмену, который финансирует оппозиционные проекты и, в частности, программу Леонида Парфенова, то мэрия передаст право на эту землю путинисту Михалкову и Лена, таким образом, окажется пособницей кровавого режима!

Лена решительно повторила то, что говорила Гудкову уже не раз (ранее он добивался ее согласия на план строительства в Тишинке): она в своем районе не допустит ни сносов, ни строительства. Пусть застройщики отреставрируют оба дома и устроят во дворе спортивную площадку, а потом эти дома продают, сдают – вообще делают с ними что хотят, но дома останутся. «Это не та прибыль, ты же экономику считаешь?» - возражает Гудков. Лена резонно отвечает, что прибыль гудковских друзей ее не касается. После этого Гудков вышел, разговор же продолжался между Леной и Душенко и перешел в такой крик, «что даже соседние столики опустели». Тут-то член Бюро Совета «Справедливой России» и заявил, что дома ведь могут «сгореть или обвалиться» и что вообще они оцепят район полицией и своими людьми и под их прикрытием снесут дома и сделают все что пожелают. Шокированная (не самим фактом бандитских угроз, к которым ей не привыкать, а тем, что исходят они от человека, рекомендованного Гудковым) Лена возвращается домой и начинает искать информацию об оппозиционере Душенко. И сразу же обнаруживает, что это бывший майор милиции, сотрудник столичного УБОПа, оказавшийся замешанным в памятную историю с избиением и убийством Александра Пуманэ, изгнанный за это из милиции, после чего вступивший в «Справедливую Россию». От открытия, что «Гудков посылает в качестве переговорщиков оппозиции бывших ментов-убийц» с уголовными угрозами, Лена приходит в ярость и решает, что нужно немедленно бить во все колокола и вынести информацию на суд общественности.

Такая картина получается в изложении Елены Ткач. Косвенным подтверждением ее правоты является то, что сам Гудков ее утверждений по сути не опровергает, а только обходит стороной самые щекотливые пункты – мол, познакомил, посидел 15 минут и ушел, ничего не знаю, мое дело маленькое. Однако в точности установить факты может только суд. Я имею в виду, разумеется, не официальную пародию на суд, а тот общественный суд, который в старину носил имя «суда чести». Против члена КСО и статусного лидера оппозиции были выдвинуты тяжкие обвинения, фактически в пособничестве уголовникам. На мой взгляд, КСО просто обязан подробно исследовать этот вопрос и дать оценку поведению Гудкова, либо сняв с него все обвинения, если они окажутся ложными, либо изгнав его из своих рядов, если они окажутся правдивыми. Это же касается и всех, кто считает себя принадлежащими к среде оппозиции и участвовал в выборах КСО. Для того чтобы иметь моральное право обличать жуликов и воров у власти, оппозиция прежде всего не должна терпеть их в своей среде. Правда, существует и другое мнение – что, мол, в сложной внутренней и международной ситуации не следует выносить сор из избы и давать врагам козыри в руки. Но, по-моему, оппозиция должна соблюдать чистоплотность как из соображений гигиены, так и для того, чтобы враги не имели оснований тыкать пальцами в ее грязь. А главное, жулики и воры в оппозиции страшнее жуликов и воров во власти, потому что за оппозицией - будущее. Мы должны уже сейчас думать, как не допустить повторения событий 20-летней давности, когда «наши сукины дети» дорвались до власти. Теперь вот с ними и боремся.

Всплывшая история с попилом сколковских бабок борцом за счастье трудового народа тов. Пономаревым побуждает присмотреться к связям данного товарища. Обратившись всего лишь к «Википедии», можно обнаружить, что этот пролетарский революционер в 2006-2007 гг. был советником замминистра по информационным технологиям и связи Дмитрия Милованцева (ныне зампред ИНСОРа, питерец). С 2009-го - первый заместитель руководителя экспертного комитета Совета по развитию информационного общества при президенте Медведеве. С 2010-го - советник президента фонда «Сколково» Виктора Вексельберга по международному развитию и коммерциализации технологий.

Итак, можно считать установленным, что член совета Левого фронта тов. Пономарев – человек «медведевского» клана. Надо ли понимать, что Пономарев был посредствующим звеном между Медведевым (условно-собирательным Медведевым) и Удальцовым? И тут приходят на ум разные интересные подробности. И упорный слух, что антилужковская кампания Удальцова спонсировалась администрацией президента. И несомненный факт похода Удальцова к Медведеву с пономаревским ботинком и предложением перенести президентские выборы.

Иными словами, Левый фронт оказывается участником политических игр «медведевцев». А если уж «Левый фронт» оскоромился, то что говорить об остальных? Сюда же история с прохоровским «Правым делом», которое, как вскоре выяснилось готовили под Медведева. Сюда же упорные слухи, ходящие в осведомленных кругах, что Навальный – «сурковский проект». Так оно или нет, но нельзя не заметить, что кампания Навального против "Едра" идеально соответствовала интересам и расчетам «медведевцев».

Мне кажется, многое в картине событий последних двух лет станет ясным, если ввести в нее условную концепцию «заговора медведевцев» (или «заговора сислибов» - не суть важно) и рассмотреть историю под этим углом зрения. Я хочу подчеркнуть – изложенное ниже есть не более чем рабочая схема, по необходимости грубая, упрощенная и не претендующая на то чтобы отражать все стороны реальности.

Само собой разумеется, что в 2011 году сислибы отчаянно искали способ воспрепятствовать реваншу силовиков и как минимум удержать свои позиции, максимум – подвинуть Путина и Ко. К лету оформляется некий электоральный проект, центральную роль в котором должно было играть «Правое дело» (но, очевидно, и «Справедливая Россия», и КПРФ также должны были рассматриваться как опора Медведева против путинского "Едра"). Тертый гэбист Путин, разумеется, все это легко нейтрализовал и заговорщиков переиграл, тем более что номинальным лидером заговора было пустое место. Отсюда публичный акт опускания Медведева 24 сентября и в высшей степени изящное и остроумное решение назначить его лидером «Едра».

Путин торжествовал победу, не подозревая, что наглость «рокировки» запустила в обществе неконтролируемые процессы. Поэтому взрыв, происшедший 5 декабря, застал врасплох как Путина, так и заговорщиков. Однако заговорщики расценили этот богом данный шанс лишь в логике своего заговора, а именно – как идущий в руки козырный туз, который позволит им упрочиться у власти, отодвинув путинскую шоблу. Отсюда идеология «нам не нужны революции, нам нужны честные выборы», «нам нужен круглый стол» и «мы не должны бороться за власть – мы должны влиять на власть».

Между тем Путин сначала кинул заговорщикам кость в виде регистрации партиек и губернаторских выборов (а они-то, дураки, начали с урчанием ее грызть!), а затем, оправившись от растерянности и сообразив, что вместо бессмысленного и беспощадного бунта с вилами и топорами перед ним гуляния креативных буржуа, стал вырабатывать новую тактику, переходящую уже в стратегию. Буржуазия меня предала, в полном составе от Кудрина до последнего менеджера – ну так я пойду плясать на любимых мозолях буржуа, забью на них крест и по примеру великомученика Николая Александровича стану искать опоры исключительно в традиционалистских ширнармассах (Поклонная гора, Уралвагонзавод, дело "Пусси Райот", далее везде), а равно произведу ребрендинг власти, избавлюсь от давно связавшей меня по рукам и ногам, дискредитировавшей себя старой элиты и подниму новых, целиком мне обязанных (привет товарищу Сталину!).

6 мая и креаклам, и сислибам дали понять, что игры кончились. Протестные массы подвергли децимации ("Болотное дело"), затем навалились на ключевых агентов заговора (Удальцов, Навальный). Удальцов особенно опасен, ибо предполагается, что он способен мобилизовать силы, далеко выходящие за рамки буржуазной среды. Между тем заговорщики не смогли придумать ничего лучшего как, за слитием реального Медведева, изобрести коллективного Медведева (под названием КСО) и ждать благословенного часа, когда его позовут на круглый стол и власть сама перейдет в его руки!

Несмотря на весь опыт прошедших двух лет, дальше идей одоления Путина на электоральном поле они так и не идут. Отсюда все эти истерики вокруг выборов, фальсификаций, УИКов и строительства диванных партиек. Отсюда все эти рассуждения о волшебном 2024 годе. Окститесь, ребята! Если вы тотчас, немедленно не явитесь в спальню Путина с табакеркой и шарфом – никакого 2024 года вам не будет, а будет исключительно 1937-й. Единственное, что удерживает нас от такой альтернативы, – прогрессирующее разложение внутри правящего слоя и социальная изоляция Путина и его ближайшего окружения внутри самого же правящего класса.

История жуковских выборОв трагикомична. Она выявила пропасть между ширнармассой и креаклами не меньшую, чем во времена «хождения в народ». В эту пропасть ухают все благие порывы креаклов. Креаклы как всегда - идеалисты, метафизики и платоники. Они мыслят в категориях должного и идеального. Креаклам нужны выборы в себе, выборы как Идея выборов. Ради этого они готовы биться львами, чтобы, упаси боже, ни лишнего голоса от какой-нибудь ЛДПР не досталось проклятой Партии Жуликов и Воров. Ширнармасса же состоит из стихийных вульгарных материалистов. Они имеют о царстве небесных идей не больше понятия, чем аристофановский крестьянин Стрепсиад из «Облаков». Им нужно, чтобы в их жизни что-то изменилось в лучшую сторону, но они никогда не видали, чтобы такое случалось благодаря выборам. Они слишком невежественны, чтобы понять, почему бывший сотрудник волгоградской обладминистрации с ярлыком «Гражданская платформа», либо бывший замглавы администрации города с ярлыком «КПРФ» должен быть для них предпочтительнее МЧСовца с ярлыком «ЕР». Креаклы объясняют им, как некогда народники мужикам: ваше голосование позволит сделать так, чтобы у власти стояли ваши представители, и вот тогда-то все пойдет на лад! Но ширнармассы, хоть убей, не припомнят, чтобы у власти хоть когда стоял человек, представлявший что-то кроме интересов всепожирающей бюро-клепто-кратии. Более того. Они помнят, что как раз тогда, когда власть стала формироваться путем «демократических» выборов, она стала на порядок более антинародной, на порядок более оторванной от интересов большинства и наплевательски относящейся к этому большинству, чем тогда, когда она формировалась путем номенклатурной кооптации. «Пора бы и о людях подумать – душ по 200 хватит?» - этот анекдот возник не при коммунистах, а в самый разгар ельцинской «демократии». К тому же креаклы, на самом-то деле, очень боятся, что в один прекрасный день к власти придут реальные представители ширнармасс, и тогда никому мало не покажется. Ширнармассы это чувствуют. Они чуют это классовым чутьем, и им для этого вовсе необязательно слушать выступления знаменитой ультралиберальной публицистки, которая а) предлагает лишить ширнармассы избирательных прав, чтобы, упаси Боже, не избрали кого-нибудь лишнего и б)обзывает их же анчоусами за то, что они не идут на митинги во имя торжества ее светлых либеральных идеалов, а вместо этого едут на путинги, как начальство прикажет.
Теперь, вот, обиженные и негодующие креаклы предъявляют обвинения в предательстве тем, кто сумел сорвать денежный куш за участие в жуковском балагане. На самом деле, эти люди ничего не предали, кроме идеалов (точнее иллюзий) креаклов, которые сами они никогда не разделяли. Они сделали свой прагматический выбор, выбрав деньги. Это гораздо разумнее, чем бесплатно выбирать одного из трех клоунов. Порадуемся же за них!
Как заполнить пропасть, лежащую между платоническим идеализмом одних и приземленным прагматизмом других? Очевидно, инициатива должна быть за образованным классом (ну не за ширнармассами же!) Он должен наконец перестать витать в царстве надмирных идей и предъявить некую внятную идеологию, трактующую не о борьбе с предосудительными фактами коррупции и выборных фальсификаций, а о том, как снести всю вообще систему, в рамках которой становится возможной эта коррупция и эти фальсификации, и построить на ее месте новую, в которой ширнармассы чувствовали бы себя не бессловесными объектами начальственной опеки и предвыборного пиара, а подлинными хозяевами страны и своей судьбы. Но пока что, к сожалению, до этого далеко.

Лишь тот достоин жизни и свободы,
кто каждый день идет за них на бой!
Тайный советник И-В. Гете

Моя последняя заметка о Навальном вызвала шквал критических комментариев. Эти комментарии мне показались достойными особого разбора, как наилучшая иллюстрация к заметке и отражение того печального состояния, в котором находится наша общественность.

Но сначала о тех возражениях, которые я считаю заслуживающими серьезного рассмотрения.

Говорят так: «В 2012 году не было революционной ситуации – потому Навальный лишь делал для протеста все, что возможно делать в данных объективных обстоятельствах, – и слава ему за это».

Тезис этот исходит из представления о революционной ситуации как о чем-то совершенно отдельном от нас, что то ли падает с неба, то ли рождается под кустом. Все это подкрепляется идеей неизбежной якобы экономической детерминированности революционной ситуации. Только если раньше, вслед за Лениным, причину видели в «обострении нужды и бедствий трудящихся масс», то теперь, вслед за Токвилем, гораздо тоньше – в относительном спаде после подъема и как результат – обманутых ожиданиях.

Это напоминает нам, между прочим, что непосредственной движущей силой революций является все-таки не экономика, а социальная психология. А вот что является причиной тектонических сдвигов в социальной психологии? Причины могут быть как экономического характера, так и чисто политического. Революция 1830 года во Франции и недавняя революция на Украине произошли на пике экономического подъема.

Потому что революционная ситуация – это то, что находится внутри нас. Это когда у большой массы людей появляется чувство – «так жить нельзя, будь что будет, а с существующим порядком должно быть покончено». Люди начинают ощущать моральную невозможность жить прежней жизнью и готовы умереть, но добиться своих целей. Я сам пережил этот момент 19 августа 1991 года и не забуду его никогда.

Вторая сторона революционной ситуации – кризис верхов. Правящая элита теряет свою сплоченность, теряет веру в свою легитимность, теряет всякое целеполагание. Именно это известный специалист по революциям Н.Ленин сформулировал классической формулой «низы не хотят жить по-старому – верхи не могут управлять по-старому».

Если говорить о декабре 2011 года, то верхи определенно «не могли», а легитимности у власти не было ни на грош. Во главе государства стояло пустое место, но это пустое место окружала группа, до глубины души возмущенная «рокировкой» и готовая ей сопротивляться. Великий и ужасный Путин был не более чем главой правительства, которого «президент» назначил росчерком пера и теоретически росчерком же пера мог и отставить. Законодательного органа не существовало. Институт «выборов», который должен был обеспечивать легитимацию власти, только что дискредитировал себя по полной программе. Я помню, как вечером 6 декабря разговаривал с участковыми в отделении – и они тряслись от негодования, вспоминая наглые фальсификации, творившиеся у них на глазах. В этой ситуации никто – ну абсолютно никто – не был готов умирать за интересы кооператива «Озеро». В «элите» просчитывали варианты избавления от Путина.

Но что же в это время творилось на площади? Я уже писал, что вместо чаемого «к оружию, граждане!» встретил сентенции следующего рода: «нам не нужны революции – нам нужны честные выборы!» «покажем им, как нас много!», «Путин скоро сам уйдет, как Ельцин. Зачем ему власть? Он и так достаточно наворовал – пусть уезжает куда-нибудь на Багамы пользоваться наворованным».

Мне казалось, что эти люди искренне хотят свергнуть режим, но только пока не понимают, что избрали слишком слабые средства. Что жулики и воры не уйдут от власти, просто завидев белые шарики. Что, имея дело с жуликами и ворами, странно клясться в своей законопослушности, в ответ ожидая от жуликов и воров(!), что они тоже будут обходиться с тобой по строгим правилам закона. Ничего, решил я, когда все эти гулянья с шариками не приведут ни к чему, когда гуляющие получат дубинкой по голове – вот тогда наконец...

Получили дубинкой по голове. И что?

И вот тут-то начинается самое интересное, что я и вычитал в частности в комментариях к моей заметке:

1. Что мы все делали правильно, не пожелав выйти под дубинки, а выйдя вместо этого в разрешенные загоны, а если из этого ничего не вышло, то что же поделаешь – сила солому ломит.
2. Вожди наши и учители тоже делали все правильно, вместо организации Майдана и кампании гражданского неповиновения водя нас по болотным митингам, и вообще они вне критики, ибо они Богом данные нам вожди и иных у нас нет, а кто скажет иначе - тот враг и агент гэбухи.
3. Нам не нужны революции, потому что революция – это ужас-ужас.

Никакого представления об ответственности лидеров за результаты своих действий. Хуже того – никакого представления о собственной ответственности за результаты собственных действий.

И тут задаешься вопросом: если люди, не являющиеся клиническими идиотами, не желают учиться не только на чужих, но даже и на своих ошибках, то, может быть, они вовсе и не ошибались? В том смысле что избранные ими средства вовсе и не противоречили их истинным целям. Потому что целью их не была рискованная ликвидация путинского режима (каковая ликвидация, замечу, а вовсе не грабеж награбленного и не расстрелы в подвалах ЧК и понимается под политологическим термином «революция»). Может, их истинной целью было лишь некоторое самовыражение? Безопасное и чисто для сохранения достоинства в собственных глазах? Чтобы когда внуки спросят: «Дедушка, где ты был, когда Путин уничтожал Россию?» - можно было гордо ответить: «Я был на проспекте Сахарова с белым шариком и креативным лозунгом в руках».

Теперь, когда прежние формы сублимации протеста приелись – да и опасными становятся, – появились новые. Всем миром разоблачать никому доселе неизвестных тружеников и тружениц Охотного борделя, обнаруживая, что они, оказывается, не декларируют всех доходов со своего промысла! Краем сознания при этом все-таки понимая, что всякие Пехтины и Яровые – не более чем бессловесные карты, которые Великий Кукловод всегда может сдать и перетасовать по своему усмотрению. Но азарт псевдоборьбы захватывает. Так собака кусает палку, воображая, что ведет отважный поединок со своим обидчиком.

А между тем тьма сгущается, репрессии усиливаются, режим становится все безумнее и безумнее и тень модернизированного Сталина все более отчетливо вырисовывается на небосклоне. И кто является главным виновником этого? Наш, прости Господи, креативный класс, который оказался настолько бездарен, настолько дрябл и труслив, что не сумел постоять за свои... не говорю идеалы – попросту интересы. Теперь они успокаивают себя тем, что все равно бы проиграли – но ведь они даже не попытались купить лотерейный билет!

А потому, господа хорошие, и не жалуйтесь на новые фокусы взбесившегося принтера и лично товарища Путина. Ведь вы же не хотели революции, правда? Не хотели – и не получили. Как говорил девушке грузин в старинном анекдоте: «Нэ хочешь в баню – хады грязный!»