7 августа 2013 года объявлено о создании и начале работы международного общественного Комитета защиты Бориса Стомахина.

В состав Комитета вошли ученые, общественные деятели, правозащитники, журналисты и гражданские активисты из разных стран и регионов России, подписавшие заявление "Нет преследованиям за мысли и слова! Свободу Борису Стомахину!" В том числе: Михаил Агафонов (Москва), Данила Александров (Санкт-Петербург), Владимир Буковский (Великобритания), Наталья Горбаневская (Франция), Виктор Корб (Омск), Даниил Коцюбинский (Санкт-Петербург), Елена Маглеванная (Финляндия), Сергей Мельников (США), Антон Петушков-Ручкин (Польша), Ян Федоров (Великобритания).

Комитет создается с целью содействия реализации общественной кампании против преследований за мысли и слова, в защиту узника совести Бориса Стомахина. В преддверии и в ходе очередного "суда" над Стомахиным Комитет намерен консолидировать усилия и ресурсы всех сторонников свободы для прорыва плотной информационной блокады вокруг "второго дела Стомахина", привлечения внимания международной общественности, политиков и правозащитников к угрозам, вызванным эскалацией политических репрессий в России.

В Комитет входят люди разных взглядов, в том числе те, кто категорически не согласен с позицией и текстами Бориса Стомахина. Но всех их объединяет понимание незыблемости важнейшего гражданского права - на свободное выражение мнений по актуальным общественным проблемам, независимо от используемой для этого формы. Именно на примере Стомахина - радикального поэта и публициста - можно и нужно показывать недопустимость жестокого уголовного преследования человека за сколь угодно неприятные и страшные мысли и тексты, которые не влекут за собой насилие, а являются лишь обостренным выражением личной позиции.

Полностью см. по ссылке

...что же касается состава преступления, то я бы предложил сформулировать его так.
1) Публичное оправдание теории и практики немецкого национал-социализма (гитлеризма)... Под этот параграф подпадают... заявления во всем диапазоне... до "Миллионы красноармейцев погибли в немецких лагерях, потому что СССР не подписал конвенцию Красного Креста"...
Не нуждается в особых разъяснениях и третий параграф, философия которого целиком и полностью укладывается в солженицынскую формулу "волкодав прав, а людоед - нет". Дополнительно подкрепленную двумя классическими максимами: "победителей не судят" и "историю пишут победители".

Виктор Топоров, литератор. "Волкодав прав, а людоед - нет"

Мне уже приходилось писать в "Архипелаге", что эти несчастные наши воины были трижды преданы коммунистической властью:
- они были отданы в плен бездарным военным руководством без возможности сопротивляться и часто безоружными;
- отвергнув Женевскую конвенцию, советская власть отреклась от них, лишила не только помощи своей, но и международного Красного Креста, какая была у военнопленных всех других наций, поставила вне всякого статута и законной защиты - ниже уровня скотины, которую все же берегут из хозяйственного расчета;
- и вдобавок она объявила всех выживших - "изменниками", и судила.
Думаю: и вся человеческая история не знала такого бесстыдного отношения правительства к собственным солдатам, попавшим в плен.

Александр Солженицын. "Предисловие к воспоминаниям четырех советских военнопленных"

22 июня правительство внесло в Госдуму законопроект № 301629-6 «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации». Я не буду пересказывать его содержание - документ доступен на сайте Думы, его смысл вполне очевиден. Если кратко – бывший либерал и к.ю.н. Д.А. Медведев полагает, вслед за руководством Татарстана (предлагавшего сходные поправки ещё в прошлом году), что ряд статей УК РФ надо ужесточить.

Опасность действительно велика - ведь, как отмечается в пояснительной записке, «деструктивные процессы, происходящие в настоящее время как в мире в целом, так и на территории России, возникая в форме экстремистских проявлений, в случае недостаточного государственного реагирования быстро трансформируются в свою наиболее опасную форму - активные преступные действия террористического характера».

В связи с этим правительство предложило повысить размер штрафов для осужденных по статьям 280, 282, 282.1 и 282.2 УК и, самое главное, повысить санкцию для участников экстремистских организаций и сообществ до 4 лет лишения свободы, а для организаторов – до 6 лет, вместо нынешних 2 и 3 лет соответственно. На практике это будет означать, что обвиняемых в причастности к запрещённым организациям (НБП, АВН, ДПНИ, «Хизб ут-Тахрир» и др.) или к объединениям экстремистского характера (в число которых входит, например, изобретенная нижегородским центром «Э» «Антифа-RASH») теперь можно будет на законных основаниях:

1. Прослушивать;

2. Сажать в СИЗО на этапе предварительного следствия;

3. Осуждать к реальным срокам лишения свободы даже в тех случаях, если раньше такие люди к уголовной ответственности не привлекались.

Сбываются мечты следователей и прокуроров – громкие дела по статьям 282.1 и 282.2 больше не будут закрывать за истечением срока давности, их фигурантов в ходе суда и следствия можно будет годами (знаменитое дело 12 другороссов в Петербурге дошло до суда через полтора года) держать под стражей. В конце же процесса осужденных отправят по этапу в выбранный ФСИН регион, а не выпустят на свободу с квитанцией об уплате штрафа. Такая вот идиллическая картина.

Едва ли можно ожидать смягчения предложенных санкций в ходе прохождения проекта в Думе. Наоборот, существует опасность принятия документа в еще более жесткой форме. В любом случае законопроект № 301629-6 неизбежно станет новым федеральным законом. Субъект законодательной инициативы, направленность документа и, что еще важнее, всей «законотворческой» деятельности нынешней Думы не оставляют нам никаких сомнений - «экстремистов» будут сажать, их судьбы беспощадно ломать. Политзаключенных станет еще больше.

5 июня Мосгорсуд рассматривал обжалование решения Бутырского суда от 4 апреля о продлении ареста Бориса Стомахина. Я была признана на том процессе защитником Бориса наряду с адвокатом по ходатайству обвиняемого, так что Мосгорсуд рассматривал две апелляционных жалобы: адвоката Бородина и мою. Поскольку Виктор Бородин не явился в суд по болезни и прислал просьбу провести заседание в его отсутствие, суд назначил дежурного адвоката Эвентова (по существующим правилам я могу защищать человека в суде только наряду с адвокатом).

Борис Стомахин, вопреки ожиданиям, был доставлен в зал суда лично (обычно подследственные участвуют в подобных заседаниях по конференц-связи из СИЗО). Коллегия в составе судей Куприяновой, Литвиненко и Синицыной (председательствующей) в начале заседания удовлетворила ходатайство прокурора Ведерникова о приобщении к материалам дела постановления о привлечении Стомахина в качестве обвиняемого, согласно которому он обвиняется теперь уже в тяжком преступлении, а также постановление о продлении срока под стражей до 10 июля от 14 мая. Первое из этих постановлений было предъявлено Борису Стомахину после суда 4 апреля. До этого ему вменялись «преступления небольшой и средней тяжести» (соответственно статьи 282-я и 205.2, ч.1), теперь же он стал обвиняемым в «тяжком преступлении» (ст.205.2, ч.2: публичное оправдание терроризма, совершенное с использованием средств массовой информации).

Борис Стомахин был в судебном заседании предельно лаконичен и отвечал на вопросы не вставая.

Мне пришлось в дополнении к жалобе изложить очевидные доводы. Борис Стомахин был арестован в 20-х числах ноября 2012 года, и к началу апреля у следствия было достаточно времени, чтобы завершить свою работу, однако 4 апреля в Бутырском суде следователь Абоев назвал три основания продлить Стомахину срок заключения под стражей: надо окончить осмотр изъятых на обыске предметов, провести амбулаторную психиатрическую экспертизу и предъявить обвинение. Ничто из перечисленного не может быть основанием для того, чтобы продолжать держать человека в тяжелых условиях СИЗО.

Не говоря уж о том, что изначально никаких причин заключать Бориса Стомахина под стражу не было. Он не грабитель и не убийца, никакой опасности для окружающих людей не представляет, никакого давления ни на каких свидетелей оказать не может (свидетелей по делу к тому же практически и нет), его действия никому не причинили ни материального, ни морального, ущерба, в деле нет потерпевших. Единственное, что вменяется в вину Борису Стомахину, – статьи в интернете на страницах с мизерной посещаемостью. От этих статей никто не пострадал, ни в ком они ненависти не разожгли, никого ни к экстремизму, ни к терроризму не призвали (ни одного такого человека следствие не представило). То есть общественная опасность этих статей не доказана. И нет никаких оснований за эти тексты мучить в СИЗО больного человека. Что же касается нового обвинения, то оно абсурдно, так как блог в Живом Журнале средством массовой информации не является.

Я призвала суд вынести законное решение об изменении Борису Стомахину меры пресечения на не связанную с лишением свободы. Напомнила и о гуманности: у Бориса Стомахина одинокая престарелая мать, инвалид и сердечница, сам он тоже практически инвалид. Упомянула и о том, что содержание Бориса Стомахина под стражей приводит к противоположному результату: когда человек сидит в тюрьме исключительно за тексты, то появляется общественный интерес к этим текстам, то есть арест способствует их распространению.

Адвокат Эвентов поддержал мои доводы.

Борис Стомахин сказал, что сидит ни за что, ничего в его деле не доказано, все, предъявленное следствием, основано на предположениях.

Прокурор Ведерников очень кратко попросил оставить решение о продлении срока под стражей в силе.

Суд совещался не более пяти минут и вынес, как и следовало ожидать, решение об отказе в удовлетворении апелляционной жалобы.

Между тем следствие по делу Бориса Стомахина завершено, сейчас идет предъявление ему обвинения и знакомство с материалами дела. Поскольку следственные изоляторы переполнены, а конвоя и машин, как видно, не хватает, Стомахина уводят из СИЗО рано и привозят очень поздно (в день накануне суда его привезли в половине первого ночи), долгими часами держат в тесных клетках конвойных помещений.

И в заключение вот что хочется сказать. Я читала комментарии к предыдущим моим заметкам о деле Стомахина с цитатами «ужасов» из вменяемых Стомахину текстов. Честно говоря, я до сих пор не прочла того, что вменяют Стомахину теперь, а то, что вменяли раньше, производило на меня крайне неприятное впечатление. Стомахин – глубоко травмированный человек, и я полагаю, что крик отчаяния, сопряженный с ненавистью и злобой, должен в нормальном обществе вызывать сострадание к тому, от кого этот крик исходит, желание как-то разумно помочь, но никак не ответную ненависть.

Иначе и с обществом не все в порядке.

В океане "оскорбленных религиозных чувств" утонул Крокодил из "Мойдодыра". Ростовские фантазеры-иллюстраторы решили, что оный крокодил читает газету на арабском языке. Точнее, нечто,свернутое вроде газеты - на картинке в лапе у крокодила листок с арабской вязью в рамочке.

Характер развития патологического аффекта в данном (и в других подобных случаях) вполне подобен анекдотическому "мама, он меня сукой назвал". Признание в общества законного права требовать за эти самые оскорбленные религиозные чувства санкций к оскорбителю легитимирует самые низменные человеческие проявления - бесконтрольный гнев, насилие, жестокость. Почему-то чувства ярости и ненависти, откровенную и агрессивную ксенофобию позволяют себе испытывать и открыто проявлять защитники того, что они считают своими "святынями". В таких состояниях человек склонен пренебрегать и элементарной логикой. Прихотливая барочная фантазия становится вероятным событием - а затем конспирологическое подозрение, часто полностью минуя стадию проверки гипотезы, становится в сознании аффектированного (или изображающего аффект) человека объективной реальностью.

Текст свитка на иллюстрации к "Мойдодыру" неразборчив - мусульманские эксперты не смогли дать однозначного ответа на вопрос, является ли этот текст текстом Корана. Но ведь теоретически текст вполне может оказаться Кораном! Особенно для фундаменталистского сознания, в котором все книги,кроме Корана уже сожжены заранее, поелику оказались вредными или лишними.

Оскорбившиеся, видимо, не очень хорошо знают творчество Чуковского - что, с одной стороны, понятно, поскольку они, вероятно, как подобает правоверным, с детства читали только рекомендованные улемами тексты. С другой же стороны - легитимизация обидчивости ведет в итоге, как уже было сказано, к потере рассудительности. Если бы оскорбленные вдумчиво подошли к вопросу и предварительно изучили творчество автора текста, то они бы обязательно прочитали сказку Чуковского "Крокодил". Это тот же самый крокодил, который появляется и в "Мойдодыре" - идентичность доказывается наличием крокодильих детей Тотоши и Кокоши, упоминаемых в обеих сказках. Крокодил в "Мойдодыре" - это тот самый Крокодил, который глотал барбоса, а в конце драматической истории вновь мирно поселился в Петрограде (дело было в 1916 году).

Интересует же нас одна деталь в персональной идентификации крокодила. Он говорил по-турецки. Спрашивается - каким же шрифтом должен был быть написан текст, который носило с собой это респектабельное, интеллигентное, образованное существо? Конечно же, арабским - ведь в Турции пользовались в то время именно арабской письменностью. Высокая образованность Крокодила, кстати, подтверждается также тем фактом, что он владел как минимум тремя языками - арабским (по египетскому рождению), турецким (языком метрополии) и русским (поскольку мог беседовать с Чуковским, не владевшим ни арабским, ни турецким). "Мойдодыр" был опубликован в 1923 году, языковая же реформа Ататюрка, в результате которой Турция перешла на латиницу, была проведена только в 1928-м. Так что художник исторически абсолютно точен. Правда, этот факт по какой-то причине не рассматривается пишущими об инциденте журналистами, чье детство, казалось бы, явно прошло под знаком поэзии Чуковского. В силу всего вышесказанного, текст, который на рисунке держит Крокодил, может быть текстом газеты, любой книги, даже обыкновенного рекламного объявления или политической прокламации - допустим, отпечатанный на родине героя.

Но допустим, что Крокодил действительно держит в своих то ли лапах, то ли ногах, то ли руках исламский священный текст. Ваш покорный слуга проконсультировался со специалистом-языковедом Родионом Поповым. Он заявил, что внешне кусочек страницы на иллюстрации действительно напоминает Коран, два элемента в углу свёрнутой страницы - номера сур в обрамлении, что традиционно применяется для оформления Корана, а графика текста - насх с огласовкой, которая для турецких рукописей была совершенно не характерна. Казалось бы, ну и что? Крокодил - не свинья, в сказке является положительным персонажем, семейным, чадолюбивым и нетерпимым к нечистоте. Резиновая диета Крокодила и его семьи вроде бы не оскорбляет мусульманские нормы, поскольку потребление в пищу калош никак не регламентировано шариатом.

Однако иллюстрации неверных к сказкам, написанным неверными, подозрительны уже сами по себе. Тем более что по гамбургскому счету никаких крокодилов в каких бы то ни было книгах вообще быть не должно, как и изображений других живых существ. Только буквы, а лучше всего арабская вязь - поскольку, как уже говорилось выше, книги, отличающиеся от Корана, исламскому фундаменталисту не нужны, а сам Коран полноценен,только на арабском.



Безусловно, религиозные чувства правоверных фундаменталистов оскорбляются самим фактом существования светского общества, других религий, тем печальным обстоятельством, что большинство человечества не живет по шариату. Но исламская революция произошла еще не везде - а потому суды не примут к рассмотрению оскорбленность наличием в книге иллюстраций с изображениями человека и животных. А потому придумывается следующий ход.

По исламским канонам запрещено вырывать из Корана страницы для каких бы то ни было целей, даже благочестивых. Практики, распространенные в некоторых африканских странах, - например, прикладывание к больному месту вырванной из Корана страницы в целях излечения - не интересуют европейских и российских фундаменталистов. С африканскими полуязычниками можно будет разобраться после победы мировой исламской революции. А вот страны либеральной демократии или мимикрирующие под них вполне можно заставить подчиниться своим ритуальным нормам, заставить соблюдать свои системы табу, используя правовые нормы самих этих стран - поскольку там оставлена лазейка в виде той самой ответственности за "оскорбления религиозного чувства".

В США лет двадцать назад разыгрался скандал - в рамках рекламной кампании AT&T художник изобразил людей и животных в разных частях света, радующихся продукции компании. В Африке свои чувства к новому продукту выражала обезьяна, что и стало причиной скандала. Компания сняла рекламу из соображений политкорректности. Формально в данном случае мы имеем дело с явлением того же рода. Иллюстрация не признана преступной - она просто снята самим же издательством. Мусульманская часть населения, вероятно, важна для издательства, которое не хотело терять значительный сегмент рынка. Однако сравним оба случая более внимательно.

Если говорить кратко, в первом случае можно усмотреть унижение человеческого достоинства - сравнение коренного населения Африки с другим биологическим видом, причем это сравнение многократно проводилось в ходе многовековой дискриминации черных как в самой Африке, так и за ее пределами. Во втором же случае нарушается одно из многочисленных табу одной из религиозных традиций, которое не является общесоциальным и не подпадает под нормы светского законодательства. Считать такое нарушение унижением человеческого достоинства и рассматривать его как неполиткорректное значит неоправданно расширять границы и без того расплывчатого термина "политкорректность".

Проведенное последовательно, подобное расширение даст нам мир, описанный Брэдбери в "451 градус по Фаренгейту". Книгоиздание в той реальности было остановлено потому, что любая книга неизбежно оскорбляла ту или иную группу населения.

Конечно, бизнес вполне вправе учитывать мнение потенциальных потребителей. В том числе, и в случае крокодила, говорившего и читавшего по-турецки (или по-арабски). Однако использование фундаменталистами темы "преступлений и речей ненависти" (hate crime & hate speech) имеет характер, существенно выходящий за рамки одного конкретного эпизода.

Проблема в том, что демократией и либерализмом вполне способны пользоваться в своих целях люди, чьи цели заключаются, в частности, в уничтожении либерально-демократических ценностей. Еще Джон Локк в XVII веке указывал на это обстоятельство, когда говорил, что в британском государстве должны быть разрешены все религии кроме "папизма" (католицизма) и "атеизма", поскольку если последователи этих доктрин придут к власти, то лишат свободы вероисповедания всех остальных. Сами фундаменталисты часто отнюдь не церемонятся с ценностями, значимыми для людей иного образа мысли. Пропагандировать свои ценности - к примеру, убеждать других в недопустимости изображения людей - им запретить невозможно. Но такая пропаганда сопровождается силовым давлением. Нарушителям чужих табу может грозить не просто падение продаж, но внесудебная расправа.

Религиозные символы тут выступают символом господства. "Оскорбление символа" приравнивается к насилию против человека, и, следовательно, в отношении нарушителя легитимизируется ответное насильственное действие. Заставить окружающих почитать культовые предметы, причем именно в той форме, которую предписывает та традиция, в которой эти предметы являются культовыми, значит делать эту традицию доминирующей в обществе. Аргументировать такое навязывание "многополярностью", "многонациональностью" и "многоконфессиональностью" значит просто скрывать свои итоговые цели или быть наивным. Клерикальное государство не сможет быть "многоконфессиональным". Как в фильме "Горец", "остаться должен только один". А если и не один - так все равно один будет доминировать.
Следует отчетливо понимать, что цель фундаменталистов - уничтожение светского общества с его структурами и обычаями. Что каждая уступка им - шаг на пути к мировой тоталитарной идеократии. И бизнесу тоже следует иметь это в виду - поскольку бизнесмены являются не только извлекателями прибыли, но и членами гражданского общества. И быть готовыми, если они все же предпочитают идти на уступки, что завтра от них потребуют вообще перестать иллюстрировать книги изображениями живых существ, но только орнаментальной графикой, а затем и перестать издавать не одобренную официальными "духовными" авторитетами литературу.

"Посмей только переступить через эту черту! Я дам тебе такую взбучку, что ты с места не встанешь! Горе тому, кто перейдет за эту черту!" Этой фразой неплохо выражается репрессивный аспект навязывания системы табу. Если человеку в пространстве имеющихся у него свобод ни с того ни с сего говорят подобную фразу - самое лучшее вспомнить другую: "Если тебе дадут линованную бумагу, пиши поперек".

Слова Гозмана - это не случайность, но продуманная политическая линия на уравнивание Третьего Рейха и СССР... Вчера НКВД = СС, сегодня "Смерш" = СС, а завтра всех участников войны в эсэсовцы запишут... Линия на приравнивание коммунизма к фашизму уже задана... Что же касается внутреннего аспекта "дискуссии" о сталинизме и нацизме, то непримиримая позиция ультралибералов, их навязчивое стремление педалировать негативные явления мешают России сформировать новый взгляд на историю - историю страны, которой можно гордиться. Без него формирование российской политической нации невозможно... Заигрывание с идеями о равенстве сталинизма и нацизма подрывает основы формирования в России национального государства. И если Леонид Гозман этого не понимает, то это вовсе не повод не видеть тут реальной угрозы.

Павел Быков, Александр Механик, Михаил Рогожников, сотрудники журнала "Эксперт"

– Их бин ист... арбайтен... арбайтен, ферштейн?.. – Капитан [НКВД Миляга] изобразил руками некую работу, не то копание огорода, не то пиление напильником. – Их бин ист арбайтен...
Он задумался, как обозначить свое Учреждение, и вдруг нашел неожиданный эквивалент:
– Их бин арбайтен ин руссиш гестапо.
– Гестапо? – нахмурился белобрысый, поняв слова допрашиваемого по-своему. – Ду коммунистен стрелирт, паф-паф?
– Я, я, – охотно подтвердил капитан. – Унд коммунистен, унд беспартийнен всех расстрелирт, паф-паф.
Изображая пистолетную стрельбу, капитан размахивал правой рукой.
Затем он хотел сообщить допрашивающему, что у него большой опыт борьбы с коммунистами и он, капитан Миляга, мог бы принести известную пользу немецкому Учреждению, но не знал, как выразить столь сложную мысль.

Владимир Войнович. "Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина"

Россию вновь захлестнули идейные споры... Тут и появляется реплика в блоге, приравнивающая советскую военную контрразведку "Смерш" к войскам СС - карателям и хозяевам фашистских лагерей смерти... текст не просто антироссийский, а еще по сути и пронацистский. Поднять эсэсовцев до морального уровня контрразведки армии, победившей нацизм, - это ведь, между прочим, значит обелить СС... Такие либералы лишают нас свободы... Никакие они не либералы вовсе. И символическую власть придется взять в свои руки.

Редакция журнала "Эксперт"

Оказалось, что страшный особист Обносов
Обладает бабьим, рыхлым телосложеньем
И чуть ли не по-бабьи плачет над сейфом,
В котором хранится величайшая ценность державы:
Доносы агентов на дивизионные кадры,
Ибо кадры, как учит нас вождь, решают все...
- Есть информация, товарищи командиры, -
Сказал Обносов тебе и Заднепруку...
- Помазан вчера сжег свой партийный билет.
Это видел собственными глазами
Сержант Ларичев из триста тринадцатого,
Наблюдавший за ним по моему указанию:
Был сигнал.
Предлагаю: ночью созвать отряд,
Вам, товарищ майор, осветить обстановку
И расстрелять Помазана перед строем.
- Слушай, Обносов, - лениво сказал Заднепрук,
С присвистом воздвигая в три яруса брань, -
Потом разберемся. Дай выйдем к своим.
Надоел ты, Обносов. Надоел. Ей-богу, надоел.
А нужен ты армии, чего скрывать,
Как седлу переменный ток.

Семен Липкин. "Техник-интендант"

Пока Роскомнадзор выносил "Граням" и некоторым другим сетевым СМИ разные там громкие предупреждения и предписания об изображениях грешноватых футболок, новосибирские суды усомнились в грешноватости этих самых футболок, да и позакрывали дела "об оскорблении религиозных чувств" - по причине отсутствия состава правонарушения.

В целом от четырех дел, возбужденных после "проверочной закупки" оперативниками пары футболок "СВБД ПСРТ", осталось лишь одно предупреждение о недопустимости "торговли в неустановленных местах". Дело о незаконном предпринимательстве прекращено из-за отсутствия состава, два дела об оскорблении религиозных чувств (по делу за каждую футболку) - из-за истечения сроков давности и из-за отсутствия состава. Штраф в 1000 рублей, информация о котором гуляет по Сети, оспорен и отменен. Изъятые футболки, приобщенные к материалам дела, возвращены и выставлены на аукцион ebay как документ эпохи, «освященный» прокуратурой.

Роскомнадзор оказывается в неудобном положении - хотя ему не привыкать. Надеюсь, это постановление пригодится "Граням" и всем, кто столкнется с самодурством ведомств-цензоров.







И бонус для дочитавших до конца: остросюжетный фильм о буднях новосибирских полицейских — "Проверочная закупка":

Борис Вишневский совершил поступок, по моему мнению, вдвойне отвратительный и неприемлемый. Во-первых, он написал в полицию донос на журналиста за высказанные журналистом мнения. Во-вторых, он сочинил этот донос не по какой-нибудь, а по печально знаменитой 282-й статье.

В этом состоит принципиальная сторона вопроса. Тот факт, что «журналиста» зовут Ульяна Скойбеда и что высказанные этим персонажем «мнения» омерзительны в моральном отношении, к делу не относится. А относится к делу рабская привычка – при всяком случае апеллировать к городовому. Но если вы вмешиваете городового в споры внутри гражданского общества, то с чего же вы потом возмущаетесь, что городовой лезет во все дыры, при этом исходя не из ваших, а из своих собственных, полицейских (точнее даже – фашистско-полицайских) представлений о должном?

Вас оскорбляет фраза об абажурах? Это законно. Беда в том, что кроме вас есть еще большие группы людей, которых оскорбляет сравнение СМЕРШ с СС. Или пляски в храме. И как вы думаете, чья сторона в этом споре классово ближе сотрудникам структуры, которая в свое время носила название НКВД?

В поступке Б. Вишневского прежде всего проглядывает специфически совковая смесь легалистско-правозащитной и большевистской логики. С одной стороны, «мы должны заставить власть уважать свою Конституцию и нормы международного права». С другой – «свобода слова существует не для идеологических врагов». Или, как это сформулировал сатирик Михаил Успенский, «за нарушение прав человека - расстрел на месте».

Защитники этой теории любят указывать, что если бы вовремя расстреляли Ленина и Гитлера, не было бы большей части ужасов ХХ века. Это безусловно верно, но увы, только задним числом и отчасти. Ибо как называется режим, который превентивно казнит своих политических противников? Совершенно верно, вы угадали. Стало быть, вопрос не в борьбе между добром и злом, правом и террором – а в борьбе двух зол, двух бесправий и двух терроров. Выбор из двух зол печален, но иногда неизбежен. Да вот только проблема – поди ж ты угадай, какое зло окажется меньшим. Именно теория меньшего (по сравнению с реакционными генералами) зла обеспечила победу Ленина в Гражданской войне. И та же теория, в свою очередь, привела к власти фашистов в Италии и Германии.

Но история с доносом Бориса Вишневского гораздо более замысловата. Если бы он сочинил свой донос в правовом демократическом государстве, то это было бы по крайней мере понятно и укладывалось в правовую логику. Можно сколько угодно обсуждать соотношение законов, подобных законам об отрицании Холокоста, с базовыми принципами свободы слова и выражения мнений, но в правовом поле если закон есть – он есть и его применение не зависит ни от каких привходящих политических соображений. «Закон суров, но это закон».

Если бы он при антидемократическом режиме сочинил донос на врагов режима исходя из теории меньшего зла (например донес в ЧК на черносотенную антисемитскую пропаганду) - это было бы не слишком морально, но по крайней мере рационально и прагматично.

Но доносить фашистскому режиму на фашистов – это прежде всего запредельная глупость.

Между тем люди родом из 90-х годов все никак не привыкнут, что мы живем при оккупационном фашистском режиме, который лишь прикрывается фиговым листочком разных псевдоправовых бумажек. Они все надеются с помощью заклинаний заставить работать игрушечные механизмы и превратить бумажный домик в хрустальный дворец. Они зовут-зовут полицая против врагов демократических ценностей – и очень удивляются, когда полицай, явившись на их зов, их же самих и тащит в оккупационный суд, чтобы судить там за разжигание ненависти к социальной группе «сотрудники МВД».

И в заключение, поскольку Борис Вишневский подробно объясняет и оправдывает свой донос, я разберу его оправдания и обоснования.

1. «Необходима нетерпимость к любым проявлениям фашизма». Совершенно верно. Вот только не следует путать моральную «нетерпимость» как атмосферу в обществе с государственными репрессиями. Общество не готово проявлять такую нетерпимость и само настроено скорее профашистски? Это большая проблема, но тут уже ничего не поделаешь, по крайней мере наскоком. Демократия, как известно, – это власть народа, а не власть демократов. Если же вы претендуете навязывать народу моральные нормы (alias «духовные скрепы») с помощью государственной репрессивной машины - можете не беспокоиться, вас к этому никогда не подпустят. Этим всегда будут заниматься те, кого выберет сама машина, т.е. депутат Милонов и Ко.

2. «Я не могу относиться к государству как к врагу и имею право писать ему доносы, потому что жить вне государства нельзя – все мы платим налоги и имеем паспорта». Довод очевидно несостоятельный: и жители колониальных стран, и жители оккупированной немцами Европы тоже платили налоги и имели какие-то аусвайсы. Но одно дело – пассивно подчиняться насилию со стороны оккупантов, а другое дело – активно сотрудничать с ними и писать им доносы.

3. «За разжигание ненависти можно и должно судить, ибо Юлиуса Штрейхера повесили в Нюрнберге». Но Штрейхера повесили не просто за то, что он редактировал мерзкую газетку – неизмеримо более мерзкую, чем даже «Комсомольская правда». Штрейхер был членом банды массовых убийц и в своей газетке идеологически обеспечивал совершенно реальные преступления против человечности. Реплика Скойбеды не имела никаких последствий. Она даже – строго говоря – не содержит никаких призывов. Ульяна Скойбеда выразила субъективное сожаление, что из чьей-то кожи когда-то не сделали абажура? Ответим на это, что сама г-жа Скойбеда годится только на барабан.

Александр Скобов ожидаемо скептически откликнулся на мое обращение в Следственное управление в связи с печально известной статьей Ульяны Скойбеды в «КП».

Мой ответ таков: общество в начале ХХI века серьезно больно. И, кстати говоря, не только в России. У общества иммунодефицит к фашизму, нацизму, антисемитизму, расизму и другим различным формам человеконенавистничества. Предрасположенность к этим смертельным болезням иногда запрятана в сознании огромного числа людей глубоко, иногда – не очень.

Поэтому высказанное публично фашистское, нацистское, антисемитское и любое другое человеконенавистническое слово, будучи «вирусом», вызывающим эти болезни, падет на благодатную почву и имеет огромные шансы перевести смертельную болезнь в активную фазу. Потому что, повторю, у общества нет иммунитета против этих болезней.

Что делать, чтобы снизить вероятность смертоносной эпидемии? Пресекать распространение вирусов, как при реальном СПИДе. Иначе будет беда, причем большая. И это не умозрительное рассуждение - оно вытекает из многократных наблюдений: подобное слово обязательно переходит в дело.

Такого рода слова, даже многократно повторенные, тоже сперва не воспринимали всерьез (в том числе те, из кого потом делали абажуры): ну разве может такая культурная нация, как немцы, быть восприимчива к этой заразе? Оказалось – легко.

Поэтому закон, наказывающий за фашизм, за антисемитизм, за разжигание национальной вражды и человеконенавистничество – это не инструмент борьбы с идеологическими противниками, а механизм защиты от эпидемии. А угроза наказания за нарушение этого закона – способ защиты людей от смертельного политического заражения.

Любой человек должен знать, что свобода не тождественна возможности распространять заразу, будь то туберкулез, СПИД или политические вирусы смерти. Это нарушение прав других людей. Поэтому существует - и закреплено законом, причем не только в России, - право на защиту от фашистского слова. А то, что этим, как и любым другим, законом можно пользоваться как на пользу обществу, так и во вред - банальность, применимая к чему угодно.

Наконец – о недопустимости (по мнению Александра Скобова) обращения к «государственной репрессивной машине» в целях наказания за фашизм. Знакомый способ рассуждений: что, жалуешься "кровавому режиму"?

Это демагогия. Если человек имеет паспорт и платит налоги – значит, он сотрудничает и финансово поддерживает путинский режим. Хотите не сотрудничать и не поддерживать? Для этого есть только два способа: или уехать, или перейти на подпольное положение.

Последнее. История знает пример приравнивания разжигания ненависти по национальному признаку к преступлениям против человечества. Хотя редактор нацистского «Дер Штюрмер» Юлиус Штрейхер никого лично не убил и не отправил в газовую камеру, Нюрнбергский трибунал приговорил его к смерти.