10 сентября состоялось очередное заседание суда по делу Рафиса Кашапова. Общественность в Татарстане и за его пределами, интересующаяся ходом процесса, ожидала услышать в этот день приговор суда. Однако вынесение вердикта было отложено на 15 сентября.

К этому суду сторонники Кашапова, его адвокаты и общественные защитники усиленно готовились. Это и консультации с юристами и с экспертным сообществом, и уличные акции с проведением митингов и пикетов. Все это, несомненно, оказывает сильное влияние на организаторов судебного преследования. Будучи с самого начала в курсе этого безусловно сфабрикованного уголовного дела, отчетливо вижу все потуги и уловки стороны обвинения во чтобы то ни стало обвинить и посадить за решетку неугодного нынешнему режиму оппозиционера.

Зная Кашапова и его деятельность на посту руководителя отделения Всетатарского общественного центра (ВТОЦ) Набережных Челнов, могу сказать, что он действительно как кость в горле у власть имущих. Своей открытой и честной позицией практически по всем вопросам внутренней и внешней политики путинской России он доставляет много хлопот властным структурам и Татарстана, и России. Его делу посвящены материалы правозащитных центров "Мемориал" и "Сова", сайта "Грани".

Очень показательна его судьба за последние 20 лет (как, впрочем, и сотен других активистов оппозиционных общественных движений). За последние 10 лет Кашапов перенес как минимум два покушения на свою жизнь и здоровье. От одного из них он до сих пор не оправился и нуждается в регулярном приеме лекарств. Само покушение было демонстративным и наглым, и всеми было это воспринято как предупреждение, что в следующий раз он будет просто уничтожен. В тот день Кашапов получил тяжелую черепно-мозговую травму при нападении более десятка "неизвестных" молодчиков в масках на штаб-квартиру ТОЦ Набережных Челнов. Несколько невооруженных соратников и женщины, которые находились в помещениях штаб-квартиры, не могли оказать серьезного сопротивления нападающим и тоже были покалечены.

Кашапов - несгибаемый борец, и там, где он видит несправедливость, позиция его принципиальная. Эти его качества приводят в бешенство спецслужбы, его публикации обнажают всю их подноготную. Коротко скажу, что это уже не первая попытка фабриковать против него уголовное дело. Но все они кончались пшиком. Надо отметить, что в Татарстане "силовики" уже поднаторели на "мусульманских делах" и думали, что так же легко сфабрикуют уголовное дело по 280-й и 282-й статьям УК. Они не ожидали консолидации общественности и политического резонанса такого масштаба. Сторона обвинения, в том числе инициаторы и кукловоды из спецслужб, в определенной растерянности. Они даже не были готовы грамотно в процессуальном порядке отстаивать свои обвинения, а когда защита показала, а главное, доказала их абсурдность (с материалами можно ознакомиться, в частности, на странице пресс-центра ВТОЦ ), они запаниковали. Думаю, этим можно объяснить, почему суд и его кураторы взяли такой длинный тайм-аут. Заготовленное заранее и утвержденное в высоких кабинетах судебное решение скорее всего просто провалилось, стало неактуальным. Настолько вопиюще безграмотно было сфабриковано уголовное дело, что оглашать приговор в таком резонансном процессе судья пока не решился. Но надеяться на законность судебного решения в путинской России было бы наивно. Так что ждем 15 сентября, когда, может быть будет создан прецедент по применению ст. 280.1 УК (покушение на целостность Российской Федерации).

Последнее же слово Рафиса Кашапова было очень кратким: "В течение этих 9 месяцев, пока идет инспирированный спецслужбами процесс, после моих выступлений в свою защиту и заявлений о преступлениях в стенах СИЗО, после выступлений моих адвокатов, общественных защитников и свидетелей хочу сказать только одно: что я ни в коей мере не прошу милости, снисхождения или прощения у суда. Всего этого может просить только преступник. Я же никаких преступлений не совершал и всегда поступал по совести. А лишение свободы и возбуждение уголовного дела против меня применили исключительно из-за моих политических убеждений. А именно в связи с выражением мнения о внешней политике России, о действиях президента России Владимира Путина и развязывании им необъявленной братоубийственной войны, а также с моей позицией по защите крымских татар в связи нарушениями их прав и начатыми репрессиями против них. Процесс надо мной показал, что вина моя не доказана и не может быть доказана, виновным себя не признаю!"

"Организация запрещена в России". Такого рода примечание должно делаться в отечественных средствах массовой информации при всяком упоминании о "Правом секторе", УНА-УНСО и прочих сообществах, признанных судом экстремистскими и включенных в соответствующий черный список, - вплоть до "Исламского государства". Этого требует закон, и даже те СМИ, что вообще-то позволяют себе всякие вольности ("Эхо Москвы", The New Times, "Новая газета", "Ведомости", "Медуза"), так и поступают - похоже, не видят в этом большой проблемы. В самом деле, организация ведь запрещена? Запрещена. Так почему бы и нет?

Действительно, на фоне прочих это цензурное требование воспринимается как относительно безобидное. Однако безропотно подчиняться ему все-таки, мне кажется, унизительно. Ну ведь глупо же выглядит журналистский текст, напоминающий по стилю былину, где молодец неизменно добрый, девица - красная, меч - острый, а басурманский царь - собака. И как знать, чего еще захотят наши изобретательные власти. Может, примут закон, по которому любое упоминание о князе Владимире должно сопровождаться эпитетом "Красное Солнышко"? Тоже ведь ничего неправильного в этом не будет.

Но дело тут не только в раздражающей читателя или слушателя бессмысленности. На самом деле смысл в этом требовании есть. "Запретительные" пометки в тексте, каким свободолюбивым по содержанию он бы ни был, есть знак лояльности, готовности пойти навстречу государственным пожеланиям. "Это не мелочь, или это такая мелочь, которая может получить решающее значение".

Еще вчера я писал, что с Толстого спросили за Достоевского. То есть одной организации, одному юридическому лицу, вменили тексты другого юридического лица, не маркированные нехорошим словом "иностранный агент", на эту другую организацию составили протоколы и передали в суд. И вот - тадам! - мы проиграли 600 тысяч рублей! Не в казино, как Достоевский, а в суде.

Мы надеялись, что судья "присмотрится к портретам", то есть к юрлицам, отличит Льва Николаевича от Федор Михалыча, то есть Правозащитный центр "Мемориал" от "Международного Мемориала".

Мы надеялись, что свидетельство в суде персонажа одного из вмененных нам текстов, Кирилла Михайловича Великанова, о том, что выступал он в "Международном Мемориале" и по приглашению "Международного Мемориала", тронут ум и сердце судьи Комлева.

Наши ожидания были напрасны. Судья предпочел проштамповать и воспроизвести эту бредятину - точно так же, как ранее госпожа Ольга Чукина из Роскомнадзора поступила с материалами, присланными из Минюста.

Вспомним начало истории. В июне этого года Минюст составил грозные письма в отношении дюжины организаций, включенных в "реестр иностранных агентов". Для каждой из них были выбраны один-два размещенных в интернете материала, не заклейменных меткой "иностранный агент". Однако с нами, с Правозащитным центром, случилось не страшное, а анекдот. Видимо, июньская жара сыграла злую шутку с сотрудниками Минюста: похоже, они, войдя на сайт "Мемориала", выбрали два первых попавшихся материала, скопировали их сетевые адреса и на том успокоились. Не проверили ни принадлежность сайта (какой именно из мемориальских организаций он принадлежит), ни принадлежность материалов (какая именно из организаций их породила и опубликовала). По случайности ими были отловлены два сообщения о мероприятиях "Международного Мемориала", подготовленных и размещенных сотрудниками "Международного Мемориала" на сайте "Международного Мемориала".

В начале июля мы получили соответствующее письмо из Минюста и долго смеялись. Правозащитный центр "Мемориал", внесенный 21 июля 2014 года в «реестр иностранных агентов», не имел отношения ни к этим мероприятиям, ни к этим сообщениям, о чем мы и написали в Минюст.

Однако в начале августа мы получили сходное письмо от Роскомнадзора: тот приглашал для составления административных протоколов на том основании, что мы не поставили агентское клеймо на чужих материалах.

Убедившись в том, что материалы, сайт и мероприятия чужие, Ольга Чукина полтора часа смотрела в монитор, пытаясь найти хоть тень нашей причастности, потом они сутки думали всем Роскомнадзором и в итоге породили пять абзацев, где пытались доказать, что не мы - это почти что мы. Соответствующие протоколы были направлены в суд.

И вот сегодня, 4 сентября, судья Комлев имел возможность разорвать эту цепь. В суд были представлены бумаги из "Международного Мемориала" о принадлежности текстов. И не только это. Кирилл Великанов под присягой рассказал, что Правозащитный центр "Мемориал" ни сном ни духом не причастен к его докладу и соответствующей публикации. Судья Комлев все это выслушал. А затем "согласился" с роскомнадзоровским протоколом и наложил на Правозащитный центр 300-тысячный штраф. И тут же, чтоб два раза не вставать, сделал то же самое по второму протоколу, где фигурировала лекция немецкого историка Александра фон Платте (тоже организованная "Международным Мемориалом").

Теперь, опять-таки по Достоевскому, "все позволено". Можно спрашивать не только за чужие запрещенные тексты (как если бы с Даниэля спросили за Синявского), но и за чужие разрешенные тексты (как если бы с Даниэля спросили за "Кавалера Золотой Звезды" Бабаевского).

Ощущение такое, что в этом нет не просто злого умысла, но и какого-либо умысла вообще. Чуя, с одной стороны, неправовой характер закона об агентах, а с другой - силу развернутой кампании по борьбе с агентами, никто - ни Минюст, ни Роскомнадзор, ни суд - не озабочен смыслом и логикой права: проштампуют любой бред. Здесь действует логика совковой кампании, когда все инстанции "задрав штаны, бегут за комсомолом" и стремятся отметиться в борьбе с коварным врагом.

При гипотетическом обжаловании в любом настоящем суде решение судьи Комлева бесценно, поскольку тут же рассыпается в прах. Только вот пока нам, «Мемориалу», теперь предстоит как-то жить и выживать в этом «скверном анекдоте»..

В России перестала существовать еще одна организация, занимающаяся защитой прав заключенных и их родственников.

Ассоциация "Содействие в правовой защите населения "Правовая основа" признана виновной в том, что отказалась зарегистрироваться в качестве иностранного агента, и должна выплатить штраф 300 000 рублей.

По мнению областного Минюста и районной прокуратуры Екатеринбурга, наши поездки по колониям для оказания бесплатной юридической помощи осужденным - не что иное, как политические акции. Обжалование незаконных действий сотрудников колоний в судах тоже является политическими акциями, а в совокупности все эти действия направлены на изменение государственной политики России.

Судья Орджоникидзевского районного суда Екатеринбурга Владимир Жабреев перед уходом в совещательную комнату задал мне вопрос: а почему вам трудно зарегистрироваться в качестве иностранного агента и дальше осуществлять правозащитную деятельность?

Посмотрев ему в глаза и вспомнив два дня, в течение которых я и два адвоката - Роман Качанов и Владимир Капустин - доказывали ему абсурдность выдвинутых против организации обвинений, я улыбнулся и ответил: я не буду вешать на организацию ярлык иностранного агента и признаваться в том, чего не совершал.

Между тем про себя я подумал, что раньше за отказ признаваться в том, чего не совершал, меня приговорили к трем годам лишения свободы, а сейчас мою организацию просто по факту ликвидировали. Я считаю, что это движение в лучшую сторону... Ну как в лучшую? Хорошо хоть в тюрьму не сажают и не расстреливают за правозащитную деятельность и помощь обездоленным людям.

В 2006 году я возглавил общественную организацию "Правовая основа". Нашей целью было оказывать бесплатную юридическую помощь находящимся в пенитенциарных учреждениях, представлять в судах их интересы по защите прав и основных свобод. Для этого мы за свои деньги ездили по колониям в Свердловской области, а потом и в других регионах, встречались с осужденными, которые ранее обращались (письменно, по телефону, через родственников) к нам за помощью, консультировали их во время свиданий. Подавали от их имени жалобы в надзирающие органы и суды. Поднимали острые темы, такие как недопуск правозащитников в колонии, недопуски адвокатов к больным заключенным, и выигрывали в судах, нарабатывая положительную судебную практику.

В 2007 году я выпустил документальный фильм "Фабрика пыток, или Педагогический опыт", рассказывающий о реалиях тюремной жизни, о произволе со стороны сотрудников колоний и невыносимых условиях содержания заключенных.

В 2009 году Общественная палата наделила меня полномочиями общественного наблюдателя на основании федерального закона "Об общественном контроле". Я получил возможность свободно приходить в отдел полиции или пенитенциарное учреждение, проверять условия содержания заключенных, беседовать с ними, собирать жалобы для отправки в государственные органы.

Моя деятельность очень не нравилась тюремным и полицейским службам. Меня неоднократно предупреждали, чтобы я сбавил свой правозащитный пыл и не поднимал серьезных вопросов по незаконному обращению с заключенными.

Проработав в ОНК всего три месяца, в мае 2009 года я был жестко задержан во время прогулки с дочерью. В отношении меня было сфабриковано целых три уголовных дела, которые полностью держались на противоречивых показаниях лиц, отбывающих наказание за совершенные преступления.

В 2011 году я был освобожден из красноярской тюремной больницы для наркоманов и алкоголиков, куда меня ранее привезли отбывать наказание. После этого я продолжил правозащитную деятельность. Возглавил ассоциацию "Правовая основа", создал команду правозащитников и адвокатов, с которыми мы ездим по колониям, оказываем бесплатную юридическую помощь осужденным, представляем их интересы в судах.

Мы зарегистрировали сайт "Правозащитники Урала", где публикуем всю информацию по нарушениям прав человека в пенитенциарных учреждениях России.

Наша деятельность не нравится властям. На наш сайт неоднократно совершались DDoS-атаки. На членов нашей команды писались доносы, которые нам приходилось "отбивать" в отделах полиции.

Сейчас нас лишили грантовой поддержки, которую мы получали от фонда NED, прекратилось финансирование и из российского источника - нашу новую заявку не продлили. Причину отказа нам не сообщают На организацию наложен огромный штраф, который мы не сможем выплатить. Работа по оказанию помощи заключенным в колониях парализована: нет денег на дорогу, а личных машин у нас нет.

Но хотим заверить, что работа по защите прав заключенных не прекратится. У нас есть команда, с которой мы будем продолжать нашу деятельность, хоть и не в прежнем объеме.

Онлайновое издание "Новая Хроника текущих событий" выпустило очередной Список политзаключенных Российской Федерации. Предыдущий выпуск был в марте, так что есть возможность сравнить, и лучше всего картину происходящего в стране описывают цифры. В августовском списке 217 человек, в мартовском их было 181 - рост на 20% (в октябрьском было 114, увеличение почти вдвое за неполный год). С учетом людей, исключенных из списка по разным причинам (окончание срока, амнистия, получение политического убежища за границей и пр.), новые дела были возбуждены против 61 человека, то есть в среднем каждый месяц под молоток репрессий попадают 12 человек. Средний срок лишения свободы по приговорам также вырос - с 5 лет 10 месяцев до 6 лет 2 месяцев (в прошлом октябре он был 4,5 года).

Еще одно сравнение - историческое. В последнем списке советских политзаключенных, составленном правозащитником Кронидом Любарским перед "горбачевской амнистией" (1986 год), было чуть более 280 имен. Однако сравнивать напрямую некорректно: в списке Любарского были представлены политзеки со всего СССР, а значит, по числу политзаключенных на душу населения Путину уже легко удалось перескочить советскую планку.

На более глубоком уровне за цифрами скрываются еще более интересные процессы. В том же 1986 году в СССР прошел последний процесс, на котором человека осудили "за разговоры". Рижанин Михаил Бомбин поспорил с попутчиками в поезде на тему войны в Афганистане - и на вокзале в Москве его уже встречали агенты КГБ. С тех пор никого "за разговоры" в стране не судили. Не судили до нынешнего года, пока крымчанин Мустафа Ягъяев не выразил несогласие с аннексией Крыма с беседе с сотрудницами бухгалтерии. Суд легко обнаружил в речах Ягъяева "разжигание межнациональной розни" и выдал ему условный срок с запретом "заниматься деятельностью, связанной с передачей и распространением любой информации" - то есть формально Ягъяеву запретили впредь вообще открывать рот. А житель Старой Руссы Антон Изокайтис был осужден за разговоры, которые вел с полицейскими, которые в новогоднюю ночь привезли его в отделение с улицы. Нетрезвый монолог Изокайтиса в "обезьяннике" потянул на два года колонии-поселения.

Ощущение "машины времени" становится еще более явным при ознакомлении с другими делами. В 1978 году двое жителей Куйбышева были осуждены за попытку подорвать бюст министра обороны Устинова. Их судили за "диверсию". А крымских узников Афанасьева, Кольченко и Сенцова суд приговорил уже за "терроризм" в составе "террористической группы". И "терроризм", и дикие срока приговора вызывают еще более давние ассоциации - со сталинскими процессами, где не мелочились и выдавали по 10-20 лет за те же мифические "терроризм" и "шпионаж".

"Шпионы" в новом списке также представлены изобильно. Это вообще новая после сталинских времен категория политзаключенных. Они не были оппозиционерами или гражданскими активистами и даже не делали перепостов в соцсетях. Вполне лояльные и благополучные интеллигенты в одно неприятное утро просыпались от звонка в дверь и узнавали, что стали подозреваемыми в "государственной измене". Как им удалось "изменить", не всегда даже точно известно: эти дела засекречены, информация о них обычно отрывочна. Известно, что радиоинженер Геннадий Кравцов отправил имейл со своим резюме в шведскую фирму - и этого оказалось достаточно. Питерские ученые Валентин Афанасьев и Святослав Бобышев сотрудничали с китайской фирмой - вполне открыто, по официальному контракту, и вся передаваемая китайцам информация визировались ФСБ. Вдруг, как по взмаху волшебной палочки недоброй феи, задним числом эта информация оказалась засекреченной - а Бобышев и Афанасьев получили по 12 лет лагерей. Шестидесятидвухлетний Бобышев там и находится до сих пор, Афанасьев уже умер.

"Машина времени" двигается еще дальше вглубь истории. Политические дела в позднем СССР обычно заканчивались приговором к лишению свободы. Однако так было не всегда: в 1920-е годы, еще до ГУЛАГа, "контрреволюционеры" обычно сначала получали "минус" - запрет на жительство в крупных городах. Через несколько лет их переводили еще дальше, потом в ссылку, еще через какое-то время сажали, 1937 год мало кто из них пережил. Происходило то, что Солженицын назвал "большим пасьянсом" - людей, как карты, перекладывали из одной колоды в другую, пока, наконец, пасьянс не складывался - и все "карты" не летели под стол.

В сегодняшних дела заметно значительное число приговоров к условному лишению свободы. И снова кто-то раскладывает "пасьянс": эколог Евгений Витишко получил условный срок, но через какое-то время оказался в колонии-поселении, осужденному в апреле 2014 года краснодарскому профессору Михаилу Савве весной этого года суд заменил условный срок на реальный. Хорошо что Савва успел к тому времени скрыться за границу, где попросил политического убежища. "Надеяться на правосудие в современной России - это достаточный признак слабоумия. Я уехал", - так очень доходчиво объяснил он свой поступок.

За вычетом дел блогеров, использовавших в "преступных целях" интернет, которого в СССР не было, все прочие дела точно укладываются, как на полочку, в традиции советской юстиции. За распространение листовок под уголовное дело попала жительница Таганрога Лиза Цветкова, за отказ от службы в армии - контрактники майкопской части 22179 (в списке только пять их имен, хотя, по информации "Новой газеты", таких дел в этой части может быть 23), уже второй год под уголовным делом ходят члены общины свидетелей Иеговы из Таганрога. Все эти люди точно также могли бы стать и "клиентами" КГБ СССР. В 1980-е годы в СССР сажали безобидных кришнаитов - сейчас ожидает суда последователь китайского эзотерического учения фалуньгун из Ижевска.

Точно так же, как в СССР, прогрессирует степень юридического абсурда. По "делу бейсджамперов" прокурор затребовал по три года лагерей всем пяти подсудимым, которые, по версии обвинения, "будучи мотивированными политической ненавистью", спрыгнули с высотки на Котельнической набережной. Кафка он рыдал бы от зависти - мем "прыгать с крыши из ненависти" даже его мрачная фантазия не могла бы изобрести.

Еще одна характерная примета времени: все чаще исходной точкой уголовных дел становятся доносы. Их пишут православные фундаменталисты, функционеры "Единой России", по старой привычке пишут коммунисты и даже простые бухгалтерши, которые посадили Ягъяева. На следствии по делу бывшего нацбола Дмитрия Бычкова инкриминирующие показания дали его соратники - причем из чисто идейных соображений: Бычков разошелся с "линией партии" по вопросу войны с Украиной.

И совсем зловещей новацией стало появление во многих делах "секретных свидетелей" - или попросту говоря, сотрудников ФСБ: их показания по определению опровергнуть невозможно.

Список политзаключенных - это точный градусник, который определяет состояние "организма" страны. Мы просыпаемся утром, пьем кофе, едем на работу, проводим вечера с семьей или друзьями, и кажется, что жизнь проходит если не совсем счастливо, то хотя бы спокойно. Но, как писал Солженицын о другом времени, "в обернутой дали 1927 год воспринимается нами как беспечный сытый год еще необрубленного НЭПа". А тогда до процессов "вредителей" оставались считанные месяцы, и тогда же начинают ссылать историков и биологов, сажать сионистов, чуть позже - экономистов, которых будут "рассовывать" по разным процессам и мифическим "партиям", а после убийства Кирова всю страну накроет мрак большого террора. Точно такой же поворотной точкой может оказаться и 2015 год.

Конечно, точных исторических аналогий не существует, и пока снова не опустился "железный занавес", мы находимся в сравнительной безопасности. Надо признать, что сегодня мы пользуемся такой свободой, которой у граждан СССР не было никогда. Но ведь и 1920-е годы были самой "свободной эпохой" той страны.

Однако, как и в 1920-е годы, в самой стране сегодня нет сил, которые могли бы остановить разгоняющийся маховик репрессий. А это значит, что никто не гарантирует нам безопасности в ближайшие годы. Более того, в отличие от СССР, где внесудебное насилие было редкостью, мы каждую неделю читаем о нападениях на вроде бы неприметных гражданских активистов, заканчивающихся иногда тяжкими телесными повреждениями. Это еще один красный флажок, который должен сигналить каждому, что отсидеться на диване, возможно, и не получится.

Просыпаясь каждое утро, мы привычно ждем безрадостных новостей, вызывающих у кого ярость, у кого депрессию. Это объяснимая, хотя, наверное, и чуть подростковая реакция: время паниковать еще не пришло. Однако это самое время составлять планы. План А: "Что я могу сделать, чтобы помочь репрессируемым? Что я могу сделать, чтобы притормозить несущийся к пропасти вагон?" И план Б: "Что делать, если..."

Возможно, это самый главный сигнал, который несет в себе список политзаключенных. Для каждого.

«Ворюга мне милей, чем кровопийца». Мне тоже. И в этом я резко расхожусь с большинством «русского мира». В этом мире всегда гораздо более снисходительно относились к насилию власти над своими подданными, чем к воровству ее представителей. Когда власть беззаконно расправляется со своими политическими противниками - тут государство-барин «в своем праве». Или когда власть ворует голоса на выборах. Меня всегда изумляло, как люди могут не видеть аналогии между кражей голосов на выборах и кражей кошелька на рынке. Но не видят. «Русский мир» не воспринимает голос на выборах как «мое». Это не «мое», а государево. Захотел государь - дал, захотел - назад взял и кому надо отдал. Так что здесь тоже государство-барин в своем праве.

«Стань царем, Иван-Царевич, только не воруй». Все остальное «русской власти» позволено. «Русский мир» легко списывает ей массовые убийства, беззаконие, унижение. Списывает за радость периодически созерцать государевы расправы над отдельными представителями правящего класса. Пусть знают, что они такие же холопы, как и мы. А что эти расправы часто столь же беззаконные и неправосудные, как и над нами, так это даже приятней. Дырка тебе от бублика, а не правовые гарантии. Еще «русский мир» не ведает, что такое соразмерность наказания. Он любит наказания максимально жестокие.

Глубоко ошибочно видеть в этом какое-то стремление к социальной справедливости. Удивительно, но попытки некоторых оппозиционных сил поставить вопрос о пересмотре итогов очевидно несправедливой приватизации законодательными, правовыми средствами не вызвали в «русском мире» никакого отклика. Ему так неинтересно. Интересно когда периодически показательные расправы показывают. В остальном он сложившуюся неофеодальную социально-экономическую модель под сомнение не ставит. Левые идеи остаются в «русском мире» маргинальными. Это глубоко правый мир, не знающий ценности человеческой личности, зато почитающий силу и жестокость. Именно поэтому к преступлениям против личности он более терпим, чем к преступлениям против собственности. Попытки слепить из этого какое-то социально-протестное движение бесперспективны. А вот кремлевская клика не ошиблась, сделав ставку на консерватизм и «традиционные ценности».

Я предлагаю именно в этом контексте рассмотреть вопрос, прав ли Михаил Ходорковский, призвавший демократическую общественность не пытаться водворить в тюрьму Евгению Васильеву. История с Васильевой отвратительна. Отвратительна тем, насколько это откровенный и наглый «договорный матч» для своих, и это не может не вызывать возмущения. И чувство справедливости оскорблено тем, что неправо осужденные будут продолжать сидеть, а Васильева будет на свободе. Но только несправедливость не будет устранена возвращением Васильевой в тюрьму. Несправедливость может быть устранена только освобождением неправо осужденных. Мы не в силах добиться их освобождения, так хоть Васильеву опять посадим в утешение? Не есть ли это культивирование худших проявлений «русского мира», на которых и держится вся путинщина?

Гарри Каспаров увидел в позиции Ходорковского сигнал правящей элите, обещание индульгенции в случае устранения Путина. По его мнению, это как минимум тактическая ошибка. Уверенность в безнаказанности не будет стимулировать правящую элиту к устранению Путина, не будет сдерживать при совершении новых преступлений власти. Каспаров обозначает «красную линию», перешедшие которую не могут рассчитывать на снисхождение после падения путинизма: «те, кто напрямую причастен к военным интервенциям в Грузию и Украину, равно как и судьи, выносившие неправосудные приговоры Олегу Сенцову, узникам Болотной и другим политзаключенным, организаторы политических убийств, а также омоновские командиры, руководившие силовым разгоном мирных демонстраций».

Вот только Васильева точно не бросала танки на Грузию и Донбасс, не выносила неправосудный приговор Pussy Riot, не командовала ОМОНом, разгонявшим мирные акции. Что же касается ее реальной вины, то после того издевательства над правосудием, которое демонстрировал Кремль все последние годы, у нас нет никаких оснований верить ни одному приговору по общественно значимому делу. И напротив, есть веские основания предполагать, что Васильева не более чем стрелочник, что осуждена она «не за свое». Справедливо ли, что она осуждена, а ее бывший шеф нет?

Уместно ли требовать вернуть в тюрьму Васильеву, когда на свободе до сих пор разгуливают очевидно представляющие повышенную общественную опасность вандалы, нападающие на художественные выставки и сбивающие скульптуры с памятников архитектуры? И они-то как раз не ворюги, а те самые кровопийцы, потому что их преступления связаны с насилием.

Я убежден, что в демократическом, правовом государстве такие как Цорионов должны сидеть в тюрьме. Считал и считаю, что любой сталинист, фашист, религиозный фундаменталист может болтать что ему вздумается. Но при этом должна неукоснительно соблюдаться жесткая граница между словом и делом. Перешел от слов к делу, распустил руки - сразу получи по полной. Изолировать Цорионова - это не любезность со стороны государства, а его конституционная обязанность, и оно должно ее выполнять без специальных просьб и требований. Если оно оставляет на свободе фашистского погромщика, это не повод обращаться к нему с ходатайствами. Это повод лишний раз сказать, что у нас фашистское государство. Его проблема - доказывать обратное.

Уместно ли сейчас вообще требовать от государства какого бы то ни было правосудия? Или пора осознать, что, как написал Олег Кашин, это абсолютно чуждая и враждебная нам сила, а мы - порабощенный народ? А это значит, что взаимодействовать с государством допустимо лишь на основе трех лагерных «не»: не верь, не бойся, не проси. Это значит, что какой бы то ни было диалог с этим государством на почве права невозможен.

Именно это сегодня фактически признал несомненный лидер наиболее близкой к правящей элите, наиболее умеренной части демократической оппозиции Михаил Ходорковский, когда заявил о праве российских граждан не соблюдать безнравственные, неправовые законы. Не все такие законы он перечислил, но о чем он умолчал, достаточно очевидно. В сегодняшней России власть не может смениться через выборы. Это значит, что она будет сменена не через выборы. Она будет сменена в результате массой кампании гражданского неповиновения. В результате массового нарушения полицейских ограничений на свободу слова и собраний. Тем, кто сразу стал интересоваться, кто будет носить передачки нарушившим несправедливые законы, Ходорковский ответил: «Идти ли на пулемет - выбор каждого». Кстати, носить передачки - тоже.

Мы однажды уже получили свободу почти без усилий и не смогли ею распорядиться. Теперь свободу будет не получить без жертв. Только я не верю, что людей сможет вывести на улицу лозунг «Васильеву на нары!» Не полезут за это на рожон. Заставить идти на риск, жертвовать собой могут лозунги защиты и освобождения, а не мести и унижения.

Русская православная церковь (РПЦ) в случае начала судопроизводства по "делу о Мефистофеле" может ходатайствовать в суд о смягчении взыскания с виновных... Об этом "Известиям" рассказал заместитель председателя Синодального отдела по взаимодействию Церкви и общества РПЦ Роман Багдасаров. Он отметил, что любые символы несут определенную энергетическую нагрузку и фигура демона влияла на духовную атмосферу города.
- Понять виновника как верующего человека можно: ему отвратительны образы демона. Мефистофель - то, что олицетворяет зло в этом мире, и человек, решившийся действовать, хотел, судя по всему, зло убить, - говорит Багдасаров.
Он также добавил, что даже актеры, которые примеряли маски темных сил, нередко заканчивали плохо или в их жизни происходили мистические, а иногда трагические вещи.
- ...Вещи, связанные с поклонением темным силам, изображения несуществующих в природе чудовищ, драконов - это не только культурный аспект, но и духовный... Конечно, изображение демона в Санкт-Петербурге было историческим - но кто бы в России в настоящее время хотел, чтобы подобные негативные изображения сегодня оказались в Северной столице? - задается вопросом священник.

"Известия"

- Покажи, покажи свое творение! - сказал, тяжело дыша, монах.
Кусок серого холста упал.
На перилах сидело каменное чудовище.
Монах, рыцарь и Кучков долго смотрели на него, не говоря ни слова.
- Уж очень он страшный, - сказал наконец Андрей.
- Да это что ж такое: зверь рогатый и горбоносый? - спросил с недоумением рыцарь, не сводя глаз со статуи.
- Мыслитель, - ответил медленно ваятель. - Дьявол-мыслитель...
- Помилуй! - воскликнул монах. - Да что ж дьяволу делать в таком месте? Побойся Бога!..
- Какой страшный! - повторил Кучков. - Губа как у лютого зверя. А глаза-то!.. И язык высунул от удовольствия... Чему он радуется?..
- Грех, грех, брат, - повторил укоризненно монах. - Добрый католик не создал бы такой статуи. Напрасно умудрил тебя Господь, послав тебе талант и науку.
Ваятель не отвечал ни слова.

Марк Алданов. "Девятое Термидора"

Верховный суд отказал нам в признании незаконными и не подлежащими применению положений приказа Минобрнауки от 22 января 2014 г. №32, требующих подтверждения легального положения родителей и регистрации детей при приеме в школу. Это был необычный процесс. Представитель министерства Ольга Федорова не оспаривала права детей учиться. Однако она, а за ней и прокурор утверждали, что в приказе не содержится ограничений в доступе к образованию. Таким образом, директора школ, отказавшие со ссылкой на этот приказ 57 нашим заявителям в Москве и многим другим по России в приеме в школу их детей, просто его неправильно читают.

Неправильно читают приказ и органы образования, куда жаловались и сами наши заявители, и наша организация. Потому что эти органы тоже отказали нам и тоже сослались на приказ №32. Казалось бы, если вас не понимает множество вполне образованных и говорящих по-русски людей, то сформулируйте свои мысли более четко или дайте дополнительные разъяснения. Так сделал в 2012 году бывший замминистра Игорь Римаренко. Министерству образования и науки следовало бы выражаться особенно грамотно и выпускать нормативные акты, не допускающие двоякого прочтения. Но нет! Министрество стоит на своем. Оно уперлось, как упрямый подросток, которому главное - настоять на своем.

Мы заседали с 10.30 до 17.30 с перерывом на два с половиной часа. Многовато для обеда. Какие решения принимались в это время, нам неведомо. Скоро мы получим мотивированное решение. Скорее всего мы обжалуем его в апелляционной коллегии Верховного суда.

Если решение суда будет обосновано тем, что, как сказал прокурор, требование регистрации носит уведомительный характер, то есть ее отсутствие не может служить основанием для отказа принимать ребенка в школу, то это решение окажется тем самым разъяснением, которого ни за что не хочет дать Минобрнауки.

Поток "отказников" в нашу организацию не иссякает. Сегодня с нами в суде были два гражданина России и гражданка Украины, дети которых уже очевидно не пойдут в школу 1 сентября. Все трое получили отказы, основанные на приказе №32, от директоров школ, которые тоже "неправильно" его понимают. Надо сказать, что директора с большой неохотой дают эти отказы. Места в школах есть, старые учителя привыкли рассматривать обучение детей как свою обязанность. Они просят "освободить" их от этого приказа.

Наша главная заявительница Нассер Кавтхар, дочку которой уже два года не хотят учить в школе, не очень разбирается в судебных процедурах. Она несколько раз пыталась задать судье вопрос, почему ее девочку не берут в школу, почему она сидит одна дома и разговаривает сама с собой. В глазах судьи появлялось теплое выражение. Впрочем, на нас он тоже смотрел понимающе. В начале заседания он отказал представителю Минобрнауки в ходатайстве об отложении дела до того, как ими будет получен из ФМС ответ на запрос, касающийся приказа №32. Судья спросил иронически: "Вы просите ФМС разъяснить вам ваш же приказ?" Да, просят. Представитель министерства готов рассуждать о функциях, присущих ФМС и МВД, о том, что органы опеки должны забирать детей у нерадивых родителей. Но только не о том, что детей надо учить, и это как раз функция их Министерства.

Сегодня Мосгорсуд рассмотрел нашу апелляцию на продление срока содержания под стражей Надежды Савченко, вынесенное 10 июня судьей Мелехиным. По традиции суд оставил постановление без изменения, подтвердив содержание Савченко под стражей до 30 сентября.

Вместе с тем заседание было уникальным в истории российского правосудия. Мною было заявлено ходатайство о приобщении четырех уведомлений о подозрении в совершении уголовных преступлений, вынесенных Генеральной прокуратурой Украины в отношении троих российских судей, а также первого заместителя министра иностранных дел Титова. Никогда еще в истории не было, чтобы за неправосудное решение судьи преследовались правоохранительными органами иностранного государства, а именно того государства, в отношении граждан которого они вынесли это неправосудное решение.

Этот акт прокуратуры Украины непосредственно связан с вопросом о содержании Савченко под стражей. Уведомления о подозрении вынесены именно тем лицам, которые, во-первых, продлевали содержание под стражей делегата ПАСЕ Надежды Савченко уже после официального разъяснения ПАСЕ об ее безусловном иммунитете как от судебного преследования, так и от ареста, а также первому заму Лаврова, поскольку именно он сформулировал неправильную, извращенную трактовку международных правовых норм, которые предоставляют иммунитет Надежде Савченко. Тем самым Титов ввел в заблуждение и судей, и следствие. (Говоря "ввел в заблуждение", мы при этом понимаем, что все они работают в единой системе, и без указания высшей власти всего этого беспредела бы не было.)



На этом основании к уголовной ответственности привлекаются судьи Басманного суда Мушникова и Карпов, а также судья Мосгорсуда Мелехин. Речь идет о части 3 статьи 146, части 5 статьи 27, части 2 статьи 375 УК Украины: незаконное лишение свободы, пособничество в незаконном лишении свободы, совершенное организованной группой, и вынесение заведомо неправосудного постановления, повлекшее тяжкие последствия.

Я надеюсь, что этот прецедент позитивно воздействует на российскую судебную систему и она не будет с такой легкостью выносить заведомо неправосудные решения. Сейчас судьи рассчитывают, что со стороны российских органов их никто не покарает, - но вот нашлась управа. Если они думают, что преследование ничего не значит, то это не так. Скорее всего они будут объявлены в международный розыск через Интерпол, и я не исключаю вынесения заочных приговоров этим лицам, поскольку в Украине такая практика существует и никаких препятствий процессуального характера для этого нет.

Реакция судей в Мосгорсуде была, конечно, нервная. Долго рассматривали документы, хихикали, и в конечном счете отказали в приобщении этих документов. Однако это никоим образом не снижает их процессуальную ценность. Суд посчитал, что это форма давления, но оглашение состоявшихся фактов не может быть формой давления. Мы предоставили лишь то, что компетентные органы Украины уже процессуально приняли, и я надеялся что судьи Мосгорсуда примут во внимание практику, которая уже началась в отношении их коллег.

Сегодня председательствующей была судья Олихвер, вторая судья - Никишина, третий - бывший председатель Тверского суда Игорь Алисов. Собрались "смертники", которым ничего не страшно, но тем не менее даже в их поведении я заметил достаточно панические, истерические нотки.

К сожалению, они не приняли документы украинской прокуратуры, и я не исключаю, что и в отношении этих судей также могут быть возбуждены уголовные дела.

Глава администрации президента Сергей Иванов отказался комментировать приговор, вынесенный российским судом украинскому режиссеру Олегу Сенцову. "Я с ним не знаком и вопросы правосудия никогда не комментирую", - сказал Иванов журналистам. При этом он отметил, что "слышал о каком-то приговоре". "У нас десятки тысяч приговоров в день, поэтому не слежу за этим", - добавил глава президентской администрации.

"Эхо Москвы"

Однажды из узловой комендатуры приехал по делам следователь. Зотов спросил его как бы невзначай:
- А вы не помните такого Тверитинова? Я как-то осенью задержал его.
- А почему вы спрашиваете? - нахмурился следователь значительно.
- Да просто так... интересно... чем кончилось?
- Разберутся и с вашим Тверитиновым. У нас брака не бывает.
Но никогда потом во всю жизнь Зотов не мог забыть этого человека...

Александр Солженицын. "Случай на станции Кочетовка"

- ...Он называл себя Иисусом Назареем и впоследствии был распят за какое-то преступление. Понтий, ты не помнишь этого человека?
Понтий Пилат нахмурил брови и потер рукою лоб, пробегая мыслию минувшее. Немного помолчав, он прошептал:
- Иисус? Назарей? Не помню.

Анатоль Франс. "Прокуратор Иудеи"