Больше полугода в России применяется статья, предусматривающая уголовную ответственность за реализацию конституционного права на свободу собраний, и государство серьезно, тщательно, системно шьет дела уже четверым фигурантам: эпизод раз, свидетели-менты, плакат, лозунги, эпизод два... Только почему-то это все равно напоминает дурацкую комедийную пьесу.

На сегодняшний день суды над троими фигурантами уже начались и идут неспешно. Дела максимум на два тома каждое, и все рассмотрение можно бы было при желании закончить за два дня.

Владимира Ионова я встретила сегодня, когда шла от метро к Преображенскому суду, ритуальной фразой: "Привет уголовникам!" (кажется, он сам ее когда-то и придумал). Ионов посетовал, что не успел сегодня искупаться в карьере недалеко от дома, а делает он это каждое утро. Я не удивляюсь, хоть и октябрь, в апреле он то же самое рассказывал. И зря не дали искупаться человеку! После того как адвокат Ольга Чавдар подала ходатайство о возвращении дела в прокуратуру, прокурор попросила 20 минут подумать над контраргументами, а судья Гарбар решил, что думать нужно десять дней, и отложил разбирательство до 12 октября.

Ионов невозмутим и могуч - наверное, помогает купание в холодной воде. Амнистия полагалась ему еще на следствии, но он отказался, потому что не считает себя виновным. И правильно, пусть дальше позорятся. Как-то он мне сказал, что ему неинтересно, посадят его или нет, - ему интересно, когда Путина посадят. И это очень контрастировало с общей атмосферой. Вокруг все перешептываются, не слишком ли опасна их собственная тень, и ругаются друг на друга: мол, у вас тень опаснее, себя и нас подставите.

28 февраля, когда еще ни о какой амнистии речь не шла, будучи под уголовкой, Ионов весь день простоял на мосту с плакатом "Путин убил Немцова".

В общем, ни напугать его, ни устроить показательную порку невозможно (можно только пенсионную карточку заблокировать), а делать же с этой лабудой ("уголовным делом") что-то надо. Обвиняют Ионова в том, что он:
а) 10 января стоял на Манежной с плакатами "Je suis Charlie" и "Меняю Путина на евро", более того, делал это, дословно, "в составе группы из двух человек". Обвинение к тому же считает, что лозунг: "Меняю Путина на евро" он еще и выкрикивал, привлекая внимание граждан;
б) присутствовал на Манежной площади 15 января, где акция в поддержку братьев Навальных не состоялась, зато состоялся "Антимайдан";
в) присутствовал 21 марта на Пушкинской площади, где Марк Гальперин стоял с плакатом "Преступную власть надо менять" (обвинение считает, что это Ионов демонстрировал, дословно, "открыто демонстрировал");
г) 11 мая пришел к "Матросской Тишине" поздравлять Надежду Савченко с днем рождения, по версии обвинения, кричал там "Путин - лжец" и "Путин - убийца" (как будто это неправда).

И хорошо, что у прокуратуры есть машина времени, иначе бы они не справились. Ведь обвиняемым Ионов стал 16 января 2015 года, а ключевой эпизод в деле, позволяющий превратить ряд административок в уголовку, датируется 11 мая 2015 года.

Накануне началось разбирательство у Ирины Калмыковой. Ей вменяются шествие по Мясницкой 5 декабря прошлого года с лозунгом "Вчера Киев, сегодня Москва", акция в поддержку Савченко 26 января на Лубянке, сход на Болотной площади 6 мая. Меня 6 мая тоже задержали, но почему-то, как и большинство, отпустили без протокола, а Калмыкову приговорили к шести суткам ареста, хотя ее действия ничем не отличались от моих: она там ходила. Ключевым эпизодом стало участие активистки в акции в поддержку малого бизнеса. Как говорится в обвинении, она накинула на шею петлю, а на майке у нее было написано: "Хватит душить малый бизнес".

Рассказать об этом в суде должен был Федор Андреев из 2-го ОПП. На нем была толстовка "Вежливые люди": во всю спину изображен силуэт солдата, у ног которого почему-то кот. Андреев честно признался, что людей на акции было больше, чем задержанных, но, дословно, "эти были как активисты", поэтому их и брали. Когда была акция, он вспомнить не мог, перепутав 26 мая с 8-м, и опять же с некоторой непосредственностью пояснил: "У меня каждый день такая работа". Прокурор его отчитала: "Записывать надо!"
.
Но никто еще не переплюнул обвинение по Ильдару Дадину: собственно, перечисление митинговых эпизодов, образующее состав инкриминируемого "преступления", в нем почти незаметно. Если ты борешься с уголовниками, так борись по-настоящему, пиши обо всем сразу!

Из обвинительного заключения по Дадину мы узнаем, что он занимался обострением российско-украинских отношений (хорошо, что закрыли негодника под домашний арест, вот и война на спад пошла); хотел провести акцию, оскорбляющую ветеранов, но центр "Э" помешал; разговаривал с родителями и соседями по подъезду о госперевороте (как нам стало известно, эти свидетели утверждают, что не говорили такого, а следователи сами дополняли протоколы); приехал из Украины с ленточкой в цветах украинской хунты (если синий и желтый - цвета "хунты", то каких цветов был флаг у Януковича?) и с Тарасом Бульбой на майке.

У Марка Гальперина расследование подзатянулось. Объясняется это просто: в его случае, как и с Ионовым, нужна машина времени. Когда им в январе предъявляли обвинение, сделав последним эпизод от 15 января, сотрудники прокуратуры не учли, что они за этот эпизод уже получили административные наказания. Поэтому надо как-то вывернуться, чтобы был последний эпизод, рассмотрение административного дела по которому не состоялось, а за эпизодом тянулся бы хвост из других эпизодов, но строго за полгода.

Но последняя новость с административных дел Гальперина - само совершенство: недавно его оштрафовали на 200 тысяч рублей за плакат "Мы против коррупции".

Сегодня на суде над Иваном Непомнящих были два свидетеля обвинения, которые меня потрясли. Нет, не сказанным - за время Болотных процессов я слышал обо всех этих вещах десятки раз. Потрясло сочетание этих свидетелей. Роли, в которых они оказались.

Первым шел полицейский 2-го оперполка. Крупный, сильный, грубоватый мужик, обращавшийся к молодому адвокату "девушка". С очень простым, милицейским, слегка кособоким языком. Служака. Кто-то скажет даже - "солдафон". Он по своему разумению старался говорить правду. Что со своего места не мог видеть столкновений. Что выход с площади по "горбатому" мостику (он возле него и дежурил все время) сперва был открыт, а потом полицейские его перекрыли. Что сквер постоянно был оцеплен полицией (чего не должно было быть по договоренности с организаторами). Что на инструктаже перед митингом их "накачали": что, мол, после (после, а не до!) митинга некоторые демонстранты могут сесть на землю и не уйти (здесь, на набережной или в сквере, а вовсе не на улице возле "Ударника"!).

Были две вещи, которые он повторил по нескольку раз. Во-первых, что сам видел среди демонстрантов детей. Его об этом не спрашивали. Видимо, это его чем-то взволновало тогда. А во-вторых, про пресловутые опрокинутые туалеты. Что он точно не видел, но вполне может допустить, что хлынувшая толпа просто неумышленно их уронила. "Это вполне возможно", - повторял он, зачем-то стараясь донести эту мысль. Мы-то знаем, что как раз с туалетами все было осознанно, но он почему-то хотел высказать свои сомнения.

А потом пришел совсем другой человек. Образованный, средних лет, можно сказать - интеллигентный. Врач. Знающий клятву Гиппократа. Сергей Иванович Ларин его зовут. Во время шествия и митинга он руководил бригадами "скорых", которые должны были заботиться о людях. Насмешливым обвинительным тоном он сходу начал обличать коварных демонстрантов. Он рассказал буквально следующее.

1. Что точно не помнит, был ли оцеплен полицией сквер, но в самом сквере демонстранты точно были. Немного, но были.
2. Что видел, как со стороны участников "сидячей забастовки" в полицию летела металлоарматура.
3. Что видел своими глазами несколько прорывов полицейского оцепления возле "Ударника".
4. Наконец, самое главное. Что львиная доля людей, которым медики оказали помощь, были полицейскими. Что у полицейских в основном были травмы, очень опасные для жизни, - "проникающие колото-резаные раны, в том числе - шеи". Полицейских к врачам обратилось человек 50-70. А демонстрантов - всего человек 15. И травмы их были несравнимо более легкими. "Потертости", как он сказал. А то и просто - истерики и психозы. "Один человек дважды к нам попадал с истерикой. Его полицейские вывели за оцепление, а он вернулся и снова - к нам". Еще врач рассказал про женщину, которая прикинулась беременной, засунув подушку под платье. И орала благим матом "Убивают!". Полицейские ее с трудом достали из давки (значит, давка все же была?), а уж врачи ту подушку обнаружили.

Он был уверен и улыбался. Он знал все. Что бросали камни. Что поворот на набережную с моста был достаточной ширины, чтобы пройти большой колонне. Когда ему начинали задавать въедливые вопросы, он легко "уходил в отказ": я был занят оказанием помощи и особо не смотрел. Но как же тогда увидел с такой подробностью? Он знает, что полиция постоянно обращалась к демонстрантам через мегафоны и это всем было прекрасно слышно. Правда, оказалось, что он имел в виду требования пройти к месту митинга на набережную. А адвокаты хотели узнать, говорили ли полицейские, где можно выйти назад из этого ада. Кажется, такая постановка вопроса сильно удивила врача. Врача...



Прокомментируем по пунктам. С первыми - легко. Врач просто врал.
1. Сквер был оцеплен, и демонстрантов там не могло быть. Не допустить их туда было едва ли не главной задачей полиции, судя по обнародованному оперативному плану.
2. В то время, когда проходила "сидячая забастовка", никаких столкновений еще в помине не было, а уж тем более - летающей арматуры. Да и никакой арматуры следователи не нашли при исследовании места происшествия, что опять же в протоколах написано.
3. Даже в обвинительном заключении написано, что прорыв был один.

С медициной сложнее, но еще хуже. В своих первых показаниях еще в июле 2012 года Ларин говорит про 23 пострадавших, которым их служба оказала помощь. Среди них было двое полицейских. Случайно, потому что оказание помощи полицейским входит в задачи ОМП ГУВД. Еще веселее выглядит справка ЦЭМ, приложенная к делу самим следствием. По ней помощь гражданскими врачами оказана 53 обратившимся. У которых в основном ушибленные раны головы, черепно-мозговые травмы, сотрясения мозга, гематомы, переломы, растяжения. Среди 53-х - лишь четверо полицейских. Значит, 49 демонстрантов. 49:4 "в пользу демонстрантов" по справке и 15:70 "в пользу полиции" по Ларину. Еще на том допросе Ларин говорил про летящие пустые пластиковые бутылки и пластиковые же флагштоки. Про камни и арматуру - ни слова.

Я понимаю, почему прокурор не потребовал огласить его прежние показания, как это делает обычно. Потому что Ларин на суде даже "перевыполнил норму". Очень старался. Даже больше, чем подполковник Беловодский. Но и это не главное.

Врач, переживающий за нескольких полицейских и плюющий на десятки тысяч гражданских. Следить за здоровьем полицейских даже не входило в его обязанности, у тех свои врачи были. Как это возможно? Что за деформация сознания? Убеждения? Да нет там никаких убеждений. Просто шкурный ведомственный интерес. Врачи, пишущие освидетельствования под диктовку полицейских. Врачи, к которым демонстранта надо было принести на носилках, чтобы они обратили на него внимание. Врачи, переписывающие медкарты. Врачи, определяющие в психушку человека за то, что он оказался на митинге. Как теперь модно говорить, "мы своих не сдаем!". В итоге получаем врача, лжесвидетельствующего перед судом. Поздравляю.

Протоколы первого допроса врача Ларина и список пострадавших на Болотной по справке Центра экстренной медицины:

...не стоит забывать: искоренить коррупцию под корень невозможно, доказано мировой наукой... Ведь абсолютно коррупционный характер российской власти - та мантра, которой привыкли оправдывать широкий спектр неэффективных управленческих решений, прежде всего в экономической политике... мы можем только позавидовать темпам роста КНР, несмотря на несопоставимый с нашим уровень мздоимства. Коррупция в Штатах начала XX века вообще являлась системной основой госуправления - и ничего, выросла мощнейшая держава, высшая бюрократия которой и сегодня не чурается многомиллионных откатов... В нынешних кризисных реалиях, при действующем формате системы госуправления, в условиях серьезного внешнеполитического давления мы просто не можем позволить себе масштаб итальянской операции "Чистые руки"... Необходимо понимать, что коррупция - это норма для любой страны мира...

Редакция журнала "Эксперт"

- Но как, папа, вы не видите, что так дальше жить нельзя. Народ пухнет с голоду, а наверху грабят его последнее достояние, - сказала Лиза и назвала нескольких сановников, которых молва обвиняла в казнокрадстве.
- Я, как вам, вероятно, известно, не сторонник российского самодержавия, но позвольте узнать: что же в казнокрадстве специфически русского или специфически "самодержавного"? - спросил Черняков. - Казнокрадство существует во всем мире, и даже в Англии, при существовании парламента и свободной печати, оно еще не так давно было повальным. Томас Карлейль... в своем этюде о лорде Чатаме ставит этому знаменитому государственному деятелю в заслугу то, что он не воровал казенных денег, не отдавал их на проценты в свою пользу, не спекулировал ими на бирже, как делали другие британские лорды, и это...
- Что ж, если вы находите смягчающие обстоятельства для казнокрадства…

Марк Алданов. "Истоки"

Городничий. ...Да и странно говорить: нет человека, который бы за собою не имел каких-нибудь грехов. Это уже так самим богом устроено, и волтерианцы напрасно против этого говорят.

Николай Гоголь. "Ревизор"

Начну с предыстории. Первым главой Республики Коми (именно главой, поскольку референдум категорически не поддержал введение поста президента республики) в постсоветское время стал ныне покойный Юрий Алексеевич Спиридонов. Он был каким-то там секретарем обкома и занимался вопросами экономики региона, потому был на этом посту весьма кстати. Глубоких экономических провалов в 90-е в Коми не было - выручила сырьевая база, но большинство крупных предприятий ушло под контроль Москвы и зарубежных собственников.

Торлопов (будущий второй глава) был спикером регионального парламента, а в советские годы продвигался по профсоюзной линии. Его подтолкнули (как мне кажется) к противостоянию в борьбе со Спиридоновым. И к своему и общему удивлению, выборы на пост главы республики он выиграл. Поскольку своей команды (особенно по экономической части) у него не было, он пригласил "варягов". Это сразу сказалось и на управлении регионом, и на отношении к главе республики со стороны населения и местной элиты.

Торлопов ни за что не выиграл бы повторные выборы, но тут случился Беслан и выборы были отменены. Он спокойно отсидел второй срок и подался в сенаторы, где пребывает по сей день. Именно при Торлопове резко пошли в гору большинство фигурантов нынешнего дела (стоит обратить внимание на то, что ключевые фигуры сплошь не местные - кроме Гайзера).

Гайзера назначил главой уже Медведев, и по большому счету в республике ничего не поменялось, только стало еще больше "варягов". Старейшая газета региона "Красное знамя" публиковала множество статей о махинациях, воровстве и т.п. еще за пять лет до арестов (чего только стоит серия статей "Зарубин Инкорпорейтед"), но ни правоохранительные органы, ни население на эти публикации не реагировали.

Надо отдать должное умелому руководству - никаких политических дел и преследований за оппозиционную деятельность не было. Информационное поле очень аккуратно и внимательно пропалывалось. Возможные конкуренты и лидеры общественного мнения нейтрализовывались информационными способами еще до того, как набирали хоть какой-то вес.

И только в декабре 2011 года произошел "срыв". На площадь в Сыктывкаре вышло невиданное количество народа - человек 500. Местным властям очень надо было убрать из республики прокурора Поневежского, который крепко их "доил" и мог всю эту группу усадить еще в те годы. Но они (в нарушение закона) поставили его в региональный список ЕдРа и накручивали голоса как могли.

Гайзер вообще всё делал аккуратно и "по понятиям". Сильно не нервировал население, выдавал нужный процент на выборах. Сыктывкарцы нередко встречали его на улицах, обычно без охраны, поскольку на работу он ходил пешком (лично я видел его и идущим из продуктового магазина с покупками, и прогуливающегося с женой и собачкой). Жил достаточно скромно - хорошая квартира, обычная дача, никакой роскоши или шикарных разъездов и приемов за ним не замечалось. Чего греха таить - это очень импонировало местным жителям.

На первые свои выборы Гайзер пошел в прошлом году осенью. Допустили до выборов всех желающих конкурентов, благо они не представляли никакой серьезной опасности. Понервировала всех тема ПЗРО (планируемого могильника радиоактивных отходов) под Ухтой. Ухтинцы собрали через сайт РОИ невиданные даже для городов-миллионников 3000 электронных голосов против могильника и чуть не подняли там бунт. Региональным властям пришлось отступить. Гайзер,, победил с уверенным перевесом,хоть и не без "накруток" (дорисовали ему процентов 10 до "неприличных" 79%).

Аресты стали шоком для всех. Никто не ожидал, что такое случится. Тем более с нашим - весьма лояльным к федеральным властям - руководством. Ну сажали муниципальных руководителей, но они нередко так открыто "косячили", что грех было не посадить. Гайзер же и его команда, повторюсь, делали все "по понятиям". По моим впечатлениям, у них это были скорее "серые схемы", чтобы удобнее было преодолевать бюрократические препоны. Провластные СМИ включили режим "Лебединого озера" поначалу, а некоторые до сих пор его не выключили. В сегодняшней городской газете "Панорама столицы" нет ни слова об арестах руководства недельной давности и позавчерашнем аресте сыктывкарского градоначальника (предыдущий, кстати, тоже ожидает решения суда - прокуратура запросила ему 15 лет "строгача" за махинации и хищения, что, конечно, слишком сурово для страны, где за убийство дают в среднем лет 10).

Большинство понимает, что Гайзер и Ко действительно что-то где-то "махинировали" (особенно его замы Чернов и Рамаданов), но поголовные аресты, да еще с подобной риторикой из федеральных СМИ, вступают в голове сыктывкарца в конфликт с личными наблюдениями. Какие офшоры, самолет и 60 кг драгоценностей могут быть у человека, который без охраны гуляет со своей собачкой и ходит в магазин за хлебом и молоком?!

Как-то надо было это обсудить и увидеть реальную реакцию живых людей. В Сыктывкаре вообще не согласуют никакие акции оппозиции, кроме коммунистов (да и тем раз в полгода). Мы подавали заявку на коллективный пикет у минюста (он находится на улице, где мало кто ходит), когда стоял вопрос о регистрации регионального отделения Партии прогресса. Пикет не согласовали, а послали нас в "гайд-парк" - отдаленное место города. Центральная (Стефановская) площадь вообще закрыта для массовых мероприятий, поскольку сюда перевели Конституционный суд РК и запретили даже пикетирование в радиусе 150 метров от судов. На фоне такого неадекватного поведения городских властей необходимо отдать должное полиции - инцидентов, если не устраивать явные провокации, никогда не было. Всякие плакаты (кроме одиночек) и приковывания цепями аккуратно пресекались, но на простые собрания полицейские не реагировали. Ну собрались и разговариваем, чего вмешиваться-то. Вообще оппозиция тоже ведет себя интеллигентно и даже относительные бузотеры правоохранителей не нервируют.

Вот и в этот раз полиции на площади было относительно немного (эфэсбэшников и "эшников" больше), но в высоких чинах. Подполковник и майор кружили вокруг толпы, но вручить заветную бумагу (означающую в дальнейшем выписку штрафа на 20 тысяч) никому не смогли, поскольку явных организаторов на собрании не наблюдалось. Все друг за другом высказывали свое мнение от "давайте_отпустим_под_домашний_арест_больных" до "так_им_жуликам_и_надо". Ну еще немного поговорили на тему, стоит ли вновь избранному парламенту республики самораспуститься в связи с арестом "паровозов списка ЕдРа". Все прошло спокойно, несмотря на дождь пришло человек 40-50, не считая журналистов. Это для Сыктывкара не много и не мало. Может быть, если бы не было дождя и не блокировали группу (а заодно удалили напрочь мою страничку и авторизованный доступ Вконтакте), то пришло бы больше, но история не терпит сослагательного наклонения. Это не та численность, которая в состоянии повлиять на настроение горожан и отношение властей, но и опускать руки нет повода.

Вчера я выступала защитником в суде по делу сирийских курдов, которые с 10 сентября находятся в транзитной зоне аэропорта Шереметьево. Они обвиняются в незаконном пересечении границы (Ст.30, ч.1; ст. 322 УК РФ). Химкинский суд рассматривал вопрос о мере пресечения. У Хасана Ахмана Абдо и его жены Гулистан Шао Исса четверо детей в возрасте от 3 до 13 лет. Семья бежит от войны. У Гулистан в Самаре есть сестра, к которой они и ехали. Она попросила помощи у комитета "Гражданское содействие", который привлек меня в качестве адвоката.

На все заседание наложил сильнейший отпечаток инцидент перед его началом. Семья ждала в автобусе, на котором их привезли из аэропорта. До этого они две недели находились в ужасных условиях в транзитной зоне, где невозможно ни поесть, ни помыться, ни встретиться с родственниками. Представьте, в каком состоянии были напуганные и уставшие дети. И когда мужчины в форме куда-то повели маму, у младшей девочки случилась истерика. Судья тем временем торопит дознавателей. Я вступилась: "Вы слышите, мама не может прийти, потому что ребенок плачет". Потом вопрос решился, а судья стала предъявлять претензии приставам и дознавателям. Заседание было очень нервным.

Хасан и Гулистан объяснили, что они получили настоящую российскую визу в Ираке. Они не собираются оставаться в России, а хотят переждать войну. В объяснении пишут: "Приехали, чтобы спасти жизнь своих детей, которым угрожала смерть и рабство. У нас не было другого выхода, потому что нам угрожали исламисты". Родственники в Самарской области готовы их принять.

В Сирии семья жила в курдском анклаве, самостоятельно выдающем паспорта, которые они в обычном порядке и получили там в полицейском участке. Однако в аэропорту специалист ФСБ заключил, что паспорт имеет признаки подделки, причем поддельным считается весь документ. Родственник беженцев подтвердил мне, что паспорт и вправду отличается от обычного сирийского паспорта. Например, для нас с вами паспорт ЛНР, выданный где-то в Луганской области, недействителен, а там он считается нормальным. Когда была чеченская война, в Ичкерии выдавали ичкерийские паспорта с печатью волка. Во всей России он, конечно же, считался недействительным, а внутри Чечни его признавали.

Я возражала против того, чтобы им назначали залог (хотя в постановлении написано, что я не возражала). Я сказала: "Ваша честь, сколько же еще они будут находиться в транзитной зоне, в этих нечеловеческих условиях? По телевизору у нас показывают, как в Европе обращаются с беженцами, а как мы обращаемся с беженцами?" У меня было дело, когда сириец Мохаммад Али шесть месяцев находился в транзитной зоне. Это был крепкий мужчина, но он страдал - присылал видео, в каких он находится ужасных условиях. А здесь четверо детей. И мы хотим довести дело до такой же ситуации? И как отделить детей от родителей? Я предложила отпустить их в Самарскую область к родственникам, учитывая, что еще 13 сентября они подали заявление в миграционную службу о предоставлении статуса беженцев, а вопрос о паспорте может рассматриваться еще очень долго.

Что касается меры пресечения, то они и так уже задержаны, находясь в изолированной транзитной зоне. К тому же беженцам не обязательно иметь документ. В Европе так делают многие российские граждане, которые хотят остаться: выкидывают свои паспорта и обращаются за убежищем. Кроме того, по статье 31 международной конвенции "О статусе беженцев" лицо, ищущее убежища, в том числе пересекшее границу нелегально, не должно подвергаться наказанию.

Впрочем, как уже говорилось, суд рассматривал вопрос не о вине этой семьи, а только о мере пресечения. Суда же по существу можно ждать очень долго. В итоге был назначен минимальный залог в 50 000 рублей.

Нужно сказать, что судья Морозова не относилась к ситуации бездушно и формально. Она сказала, что сама мать и очень недовольна, что дети находятся так долго в таких условиях. Однако есть рамки законодательства. Зная, что я с этими дознавателями встречаюсь в процессах не первый раз, она предложила нам совместно выработать план действий. Дознаватель предложил, что если у них будет действующая виза в иракском паспорте, то он их отпустит, но кто сможет это сделать? Нам это не под силу. Если же из миграционной службы удастся быстро получить документ о том, что их дело находится на рассмотрении, может быть тогда их и отпустят. А если мы с родственниками сможем получить подтверждение из того полицейского участка, где им выдавался паспорт, то и все уголовное дело получится "поломать".

Прямо сегодня я еду к их родственникам, которые внесут залог, и мы с квитанцией отправимся в транзитную зону аэропорта договариваться о капсульном отеле, организовать им передачу, может быть, какое-то горячее питание.

Такого процесса, как вчера, у меня еще не было.

На фоне паноптикума паясничающих мракобесов, по привычке именуемого российским парламентом, сенатор Константин Добрынин выглядит почти приличным. Критикует запретительно-репрессивные инициативы своих коллег и практику применения принятых на их основе законов. Выступает за гуманизацию пенитенциарной системы. Такой "путинист с человеческим лицом". И вот теперь он предлагает объявить оправдание сталинских массовых репрессий экстремизмом. То есть запретить информационные материалы, содержащие такое оправдание. Со всеми вытекающими репрессивными последствиями за их распространение.

Чем продиктована эта инициатива? Может быть, искренней тревогой по поводу нарастания общественного одобрения политического насилия, произвола и жестокости? Боюсь, что многие видные либералы, именно так воспримут инициативу Добрынина. Увидят в ней настоящий подарок. Вот только подарок этот с начинкой. Как та ахейская лошадь.

Защищать поклонников Сталина нет никакого желания. Во-первых, потому что противно. Люди, оправдывающие сталинский террор, вызывают точно такую же неприязнь, как те, кто оправдывает Холокост. Во-вторых, потому что сегодня они реально опасны. Ничего не забывшие и ничему не научившиеся, они начали войну за возвращение того, что многие опрометчиво посчитали ушедшим в прошлое навсегда. И опасны они не только для России. Они стали боевым авангардом путинской политики неоимперского реванша, угрожающей разрушить всю современную систему международного права, международной безопасности, погрузить мир в хаос. В-третьих, антисталинисты, переживающие за права сталинистов, должны четко осознавать, что на взаимность они рассчитывать ни в коем случае не могут. Дмитрий Аграновский не шутит, когда заявляет: "Сталинские репрессии - миф демшизы. Давно пора вводить уголовную ответственность за бездоказательное очернение истории СССР".

Но вот на этом месте возникает вопрос: должны ли мы чем-то отличаться от Дмитрия Аграновского? Кроме этого вполне риторического вопроса есть и вполне рациональные соображения. Проект Добрынина, если он будет принят, послужит прекрасным дополнением к закону Яровой, карающему за осуждение советских преступлений времен Второй мировой войны. Если одни сталинские преступления нельзя будет оправдывать по закону Добрынина, а другие нельзя будет осуждать по закону Яровой, останутся ли вообще в советской истории страницы, по поводу которых можно будет высказывать разные точки зрения?

Неужели в России любой идейный спор обречен быть соревнованием в принятии репрессивных законов друг против друга? Состязанием, кто кого запретит, привлечет к уголовной ответственности, посадит? Запреты против сталинистов не уравновешивают запреты в пользу сталинистов, а лишь увеличивают количество запретов, сокращают пространство свободы и расширяют пространство несвободы, на котором единственно допускаемую точку зрения устанавливает государство.

Разве не об этом говорит сенатор Добрынин, когда разъясняет критерии, по которым он предлагает определять, какие сталинские преступления подпадут под запрет их оправдывать, а какие нет? Не подпадут "действия, не ставшие объектом официального государственного осуждения". А вот те действия, которые стали объектом официального государственного осуждения, оправдывать будет уже нельзя. Вот выйдет постановление Святейшего Синода, тогда и узнаем, круглая Земля или все-таки на трех китах стоит. Фактически Добрынин предлагает сталинистам своеобразный раздел сфер влияния. Вот здесь будут действовать наши запреты, а вот здесь ваши.

Предложение Добрынина уже поддержал глава президентского Совета по правам человека Федотов. И это типично для наших системных или придворных либералов. Даже лучшие, прогрессивнейшие представители нынешнего российского истеблишмента остаются в душе верноподданными государствопоклонниками. В своих чаяниях они не идут дальше полутоталитарной модели с полусталинистской государственной идеологией. Они уповают на то, что государство защитит общество от вируса человеконенавистнических идей мудрыми и справедливыми идеологическими запретами. Это как желание поставить мента у своего супружеского ложа.

В 2009 году объединеннейшая и демократичнейшая партия "Яблоко" уже предлагала ввести уголовную ответственность за отрицание либо оправдание преступлений сталинизма. Тогда ехидный Илья Мильштейн написал:

Очень живо представляю себе эту картину. Черные "воронки" по ночам. Вырванный с мясом звонок. Строгий следователь с лицом Сергея Митрохина: "По нашим сведениям, вы отрицаете преступления, совершенные сталинскими палачами. Соседи доносят, что также и оправдываете". А потом, десятилетия спустя, волна посмертных и прижизненных реабилитаций. И две России, глядящие друг другу в глаза: та, что сажала, и та, что сидела. За отрицание или оправдание сталинских репрессий.

Дальше Мильштейн признает, что это гротеск. А когда активистку Юлию Усач судят за антифашистские карикатуры по статье о демонстрации нацистской символики, это гротеск? Когда на замечание Усач о том, что свастики были и в антифашистских произведениях Кукрыниксов, прокурор Кузнецов отвечает "если надо, мы и Кукрыниксов привлечем", это гротеск? Верноподданные придворные либералы будут придумывать мудрые запреты, а "правоприменять" их будут пришибеевы и держиморды, которые будут строить в три шеренги всех - сталинистов и антисталинистов, фашистов и антифашистов. Которым позволь - так они дотянутся своими лапами и до Кукрыниксов. Или, как в песне Галича, по этапу пригонят в Инту и загонят в барак Черное море.

Да, сталинисты - враги, идейное примирение с которыми невозможно. Вопрос в том, способны ли мы распространить на наших врагов наши нормы этики и права. Не в обмен на взаимность с их стороны, а просто потому, что мы считаем эти нормы правильными. Универсальными. Общечеловеческими. Цивилизация отличается от дикости способностью видеть человека в "чужом". И даже уважать врага. Даже на войне. Потому и возникло понятие "законов и обычаев войны". Убивайте врагов ваших так, как вы бы хотели, чтобы они вас убивали.

Если ты видишь человека, на которого распространяются твои представления об этике и праве, только в "своем", выделен ли он по родоплеменному, сословному, корпоративному или идеологическому признаку, то ты дикарь. Даже если тебе кажется, что ты защищаешь цивилизацию от дикарей. Сталинизм можно и нужно победить на поле боя, когда он берется за оружие. Но сталинизм нельзя победить идеологическими запретами. Потому что идеологические запреты - это и есть сталинизм. Что же касается инициативы Добрынина, то это повод лишний раз повторить: бойтесь данайцев, дары приносящих.

Вчера наш Сахаровский центр ожидаемо проиграл апелляцию в Мосгорсуде по жалобе на действия Минюста, который в декабре 2014 года внес нас в реестр "иностранных агентов".

В суде мы повторили свои доводы. Напомнили, что нам так и не дали ознакомиться с доносом, вызвавшим внеплановую проверку, которая и привела к включению нас в реестр. Я также задал мой постоянный вопрос: как получилось, что в нашей деятельности в 2013 году Минюст не нашел нарушений, а в 2014-м вдруг нашел, хотя наша деятельность абсолютно не изменилась - те же дебаты, те же дискуссии. Настаивали мы и на основном тезисе: наша деятельность не политическая.

Представители федерального и московского минюстов, со своей стороны продолжили речи о том, что наша деятельность политическая, а донос-заявление они нам показывать не обязаны. Любые оценки общественных проблем, любые оценочные суждения, прозвучавшие в какой-либо дискуссии, доступные широкому кругу лиц, являются влиянием на общественное мнение и политической деятельностью. А заявление-донос был закрыт для нас на основании закона о персональных данных и просьбы заявителя не разглашать их (хотя мы были готовы пойти на закрытое заседание, да нам и не нужны были персональные данные этого человека - только содержание документа).

Привычно прозвучали и "каверзные" вопросы, интересующие все суды: за что мы получаем деньги. Нет, эти средства не являются оплатой какой-то конкретной работы. Мы ничего ни с кем не согласуем.

Судейская тройка удалилась буквально на три минуты. Наша апелляция осталась без удовлетворения, а мотивированное решение мы получим позже. Не питая иллюзий, мы изначально нацеливались на Европейский суд по правам человека. Но если нужна будет кассация в Верховном суде, мы пойдем и туда

Это судебное дело лишь одно из наших трех дел - и самое, видимо, бесперспективное. А два других дела не так "нагружены".

Одно - это дело о штрафе за отказ внести самих себя в реестр иностранных агентов. Суд мог бы прислушаться к нашей аргументации о том, что проверка в августе не нашла никаких нарушений. Мы не знали, что по их версии мы иностранные агенты. Мы опирались на позицию государственного контролирующего органа. Но даже если бы суд встал на нашу сторону, мы все равно уже находимся в реестре, и нас оттуда не выпустят. Так или иначе, штраф обжалован.

Еще одно дело - это вопрос о маркировании всех наших материалов как "иностранных агентов". Отчасти мы отказались от маркировки из общего отвращения ко лжи, поскольку мы не агенты и поскольку вообще нельзя быть агентом неопределенного круга лиц. Кроме этого, все решения по нашим делам обжалованы и не вступили в законную силу.

Минюст по этому поводу прислал нам предупреждение. Мы, со своей стороны, сообщили на сайте о решении Минюста, хотя с ним и не согласны. Однако Роскомнадзор поверх предупреждения Минюста составил на нас протокол о нарушении закона. Уже было одно заседание суда. Но до сих пор никакое решение тоже не принято. При этом мы считаем само предупреждение необоснованным двойным наказанием, поскольку оно позволяет Минюсту ставить вопрос о закрытии организации.

Вот почему мы категорически против того, чтобы нас называли иностранными агентами.

Мы считаем, что негоже организации, которая носит имя Сахарова, возводить на себя напраслину. Нам предлагают сказать, что мы выполняем чью-то волю, действуем в интересах третьих лиц, в то время как мы действуем только в общественных интересах. Никогда никакие грантодатели не говорили нам: "Сделайте то-то и то-то". Если наша заявка совпадает с их целями, то мы получаем грант, если нет - не получаем.

Это моральный аспект, а есть еще практический. Введение этого маркера - введение особого правового статуса. С этой выделенной группой организаций можно делать что угодно, вводя дополнительные ограничения и обременения. И они нарастают.

Сегодня мы оказались без российского финансирования. Что касается иностранного финансирования, то два очень важных для нас фонда - Фонд Мотта и Фонд Макартуров - прекратили свою работу в России, видимо? опасаясь оказаться в списке нежелательных организаций. В совокупности нам становится работать труднее и труднее. Но пока сохраняется возможность продолжать почти все, что мы делаем.

P.S. Спасибо Фонду "Общественный вердикт" и лично адвокату Максиму Крупскому из московской коллегии адвокатов "Липцер, Ставицкая и партнеры" за юридическую поддержку.

Подполковник Беловодский на Болотной площади и в зале суда

После перерыва возобновился процесс над последним (пока) из болотников - Иваном Непомнящих. У него (как и у всех прежде осужденных по этому делу) две статьи: 212-я (участие в массовых беспорядках) и 318-я (насилие над представителем власти). Я уже разбирал подробно его случай, ничего нового пока не прибавилось. В отличие от прошлого заседания (где показания "давали двое "пострадавших" от Ивана полицейских) этот день стал бы малоинтересным. Если бы не подполковник Игорь Борисович Беловодский.
Обвинение, как и в предыдущих процессах, выставляет полицейских - свидетелей и потерпевших - "по 212-й", то есть продолжает упорно доказывать само наличие массовых беспорядков. Хотя, казалось бы, преюдиция по этому вопросу уже существует. Эти свидетели в своих показаниях ничего не сообщают о конкретных эпизодах, в которых фигурируют обвиняемые (в данном случае Иван), а "потерпевшие", оказывается, потерпели от "неизвестных лиц". Были массовые беспорядки на Болотной или это было нечто другое - спорить об этом давно устали. Прежние суды признали, что были, это дело их совести.

Для судьбы каждого из обвиняемых (и для Ивана тоже) гораздо важнее, казалось бы, другой вопрос: какое отношение имеют его действия к этим происходившим "на территории от Малого Каменного моста до Фалеевского пер. в период от 17:00 до 20:00" мифическим беспорядкам?
Логика обвинителей такова: мы доказываем наличие массовых беспорядков, обвиняемый толкнул (схватил, дотронулся) до полицейского, значит, он сознательно принял участие в беспорядках. А если нет уверенности, что он вообще что-то сделал (толкнул, схватил, дотронулся), то последним аргументом против него является то, что он был участником массовых беспорядков. Значит, должен был что-то незаконное сделать. Замкнутый круг, по которому мы ходим уже который процесс. И за которым как-то незаметно теряется тот факт, что и массовые беспорядки доказаны липово, и конкретные действия подсудимых описаны в липовых показаниях липовых свидетелей. А уж связь между этими двумя вещами (статьями 318 и 212) вообще не приходит в голову доказывать. Зачем, если и так все ясно?

Эти умопостроения обвинителей не просто и не только "госзаказ". Это ментальность. И не случайно обвинение упорно вызывает свидетелем подполковника Беловодского уже на третий процесс. Он выражает эту ментальность, возможно, лучше многих прокуроров и следователей. Потому что она его сущность. Он так думает и потому говорит правду. Или то, что ему кажется правдой. Поэтому он почти каждое свое утверждение сопровождает словами "по всей видимости", "это мое личное мнение" и даже "это мои убеждения" (уже только поэтому суд не должен бы учитывать его показаний). Поэтому он легко говорит о том, чего сам не видел, но в чем убежден. Его картина мира ясна: есть "правильные" люди, и есть враги. Поэтому все те, кто, по его мнению, "прорывал оцепление и устраивал провокацию", одеты в темную одежду. Поэтому вместо возбужденных и возмущенных людей, окруживших его на площади, он видит "группу накачанных спортивных молодых людей в черном", напавшую на него. Что с того, что в результате "нападения" этой страшной банды с него всего лишь сорвали погон?

Он не видит противоречия в своих словах о провокаторах, которые "провоцировали толпу", спрашивая полицию, почему людей не пропускают. Это для нас очевидно: если пройти можно, то этот вопрос никого не спровоцирует. А если пройти нельзя, то "почему не пропускают" - вопрос логичный. Но только не для подполковника: если не пропускают, значит, просто надо подчиняться. Для полковника нет слова "разгон", а есть "сотрудники работали по зачистке мероприятия". Звучит мудренее - и никакого эмоционального оттенка. И вроде все в порядке.

На "процессе 12-ти" подполковник отличился тем, что на вопрос, имеет ли он претензии к кому-то из сидящих в клетке обвиняемых (ни одного из которых он на Болотной не видел), ответил: "Имею ко всем. Потому что они все попрали закон". А почему вы уверены, что попрали? "Потому что сидят здесь!". Сотруднику правоохранительных органов даже не пришло в голову, что до приговора на всех распространяется презумпция невиновности.

В этот раз подполковник превзошел самого себя. На вопрос адвоката Динзе: "За какие противоправные действия полиция задерживала людей?" - полковник дал ответ, наиболее кратко и точно отражающий полицейскую логику власти. Он сказал: "Я лично считаю всех находившихся на площади совершившими противоправные действия тем, что они не прошли к месту законного митинга". Власть до сих пор запугивает участников той демонстрации, периодически возвращаясь к истории Болотной новыми арестами и обвинениями. Но пугает как-то иносказательно, намеками. Подполковник Беловодский первым за три с лишним года сказал четко и внятно, по-военному: виноваты все уже тем, что там были.

Следующее заседание суда 29 сентября, в 10:00.

Я в безопасности. Это то редкое чувство, которого у меня не было до отъезда в Швецию. И мало кто его испытывает, когда узнаёт, что объявлен в международный розыск и арестован. Хоть и заочно. Сегодня я узнал, что в отношении меня принята именно такая мера - заочный арест.

Сегодня же ровно два месяца, как я уехал из России, опасаясь за свою свободу. Я уехал, потому что знал, что меня ожидает срок по сфабрикованному делу по статье 282 ч. 1 ("возбуждение ненависти или вражды"). В деле я фигурирую в статусе подозреваемого. Следственное управление СК по Самарской области предполагает, что я в период с марта по 22 июня 2014 года размещал в социальной сети ВКонтакте материалы, разжигающие ненависть по отношению к социальной группе "русские граждане России". Поясню: тогда происходила аннексия Крыма Россией и подогревался восточноукраинский сепаратизм. Четыре или пять постов во ВКонтакте. Каждый про Украину и про Россию. Про украинцев и про русских. Про агрессию, имперский надменный национализм и передел границ. Про то, что Крым не наш, как бы кто ни считал.

И вот пока настоящие ксенофобы бродят на свободе, пока правозащитники годами не могут добиться привлечения к ответственности расистов, гомофобов, националистов - власть борется с теми, кто говорит правду. Разумеется, мне было обидно, что меня, антифашиста, обвиняют по одной статье с Марцинкевичем. 13 мая ко мне пришли с обыском - вынесли всю технику, в том числе не мою, предъявили постановление об обыске и о возбуждении дела. После повезли в Следственный комитет. Так я узнал о деле.

Я считаю, что дело носит заказной характер. Более того, я даже знаю фамилию заказчика. Определенным людям, которые крышуют коррупционные схемы по продаже военных билетов в Тольятти, очень не нравится, что моя правозащитная организация "Альтернатива призыву", помогающая призывникам, лишает этих оборотней в военной форме и медицинских халатах незаконного заработка. Посчитайте: мы помогли более чем четырем сотням призывников бесплатно защитить свои права - никто из них не прибег к покупке военного билета, а он сейчас стоит от 60 до 120 тысяч рублей. Разумеется, многие призывники в состоянии безысходности прибегают к незаконным методам, но если узнают о нас, мы показываем им другие пути - законные и безопасные.

Позже были попытки насильно положить меня в психиатрический стационар, но они не увенчались успехом, поскольку к процессу было привлечено слишком много внимания общественности - крупных международных организаций и правозащитников.

На следующий день после обыска я обнаружил свои данные в черном списке Росфинмониторинга - списке "террористов и экстремистов". Это совсем не веселое изобретение российской власти для максимального усложнения жизни тем, кто ей не угоден, - тебя могут внести в этот список до решения суда, то есть до того как тебя признают преступником. Все банковские счета будут заблокированы, как и возможность открывать новые. Все фигуранты политических дел вносятся в этот список.

У меня не оставалось выбора. Тем более что по 282-й статье оправдательных приговоров еще не было. Если дело доходит до суда - тебя объявляют преступником. У меня не было судимостей - я законопослушный гражданин, но согласно практике, даже если "экстремисту" дают условный срок, то сразу открывают второе дело и сажают уже реально.

В соседнюю к моим родителям квартиру подселили помощника участкового полиции. Он даже участвовал в одном из обысков в моем доме. Неужели я, обычный человек, у которого хватает совести говорить правду, опаснее для них, чем настоящие террористы?

16 июля я уехал из России. У меня не было подписки о невыезде, но, чтобы покинуть регион и страну, мне пришлось прибегнуть к целому ряду хитростей. Я продумывал план до самых мелочей, и у меня все получилось. В Стокгольме я подал документы в миграционную службу, чтобы стать соискателем статуса беженца. В тот же день мне предоставили место во временном лагере для беженцев. На следующий день со мной провели так называемое дорожное интервью - о том, как я приехал в Швецию. Это очень важно, потому что миграционному управлению необходимо знать, правильно ли ты въехал в Швецию. По Дублинскому соглашению в рамках Евросоюза те, кто ищет убежища в странах ЕС, обязаны его запрашивать в той стране, куда они попали сначала. В этот же день меня перевезли в другой временный лагерь в 300 км севернее Стокгольма, а еще через день на поезде в самый северный город Швеции - Кируну.

Швеция во многих отношениях идеальная страна для меня. Тут все помешаны на экологии, а недавно премьер-министр заявил, что именно шведы первыми в мире полностью перейдут на альтернативную энергетику, вместо угля и нефти. В каждом магазине - автоматы для сдачи пластиковой тары и батареек. В Швеции уже много лет нет умерших от СПИДа, тут высококачественное лечение для людей с ВИЧ, а также распространена доконтактная профилактика для тех, кто здоров. В Швеции нет призыва в армию. Военный - престижная профессия, а не вымышленный "долг". При этом Швеция много лет держит нейтралитет. И наконец, Швеция - одна из самых толерантных в мире стран по отношению к ЛГБТ. Здесь разрешены однополые браки и усыновления детей однополыми парами. Пастор Стокгольма - открытая лесбиянка. Это о многом говорит.

Дальше я планирую ЖИТЬ. Я не уверен, что в России я мог бы жить так, чтобы мне не угрожала постоянная опасность. В Швеции меня ждет ряд бюрократических сложностей. Естественно, что быть беженцем - это не сахар, но я справлюсь. У меня не было иллюзий по поводу того, в качестве кого и куда я еду. Сейчас я подтягиваю свой английский - его тут, в отличие от России, знают все, - а также начинаю изучение шведского. Планирую много писать, много читать, много ходить. Есть идеи новых проектов, в том числе правозащитных, а также связанных с творчеством. К концу этого года я собираюсь закончить книгу о том, что я делал в России, как меня преследовали и почему я уехал. Также хочу продолжить работу над парой правозащитных интернет-проектов. Права человека для меня - это мировоззренческая ценность, поэтому я не прекращу заниматься правозащитой. Буду продолжать помогать призывникам и ЛГБТ, может, через год-два дорасту до помощи российским политическим эмигрантам. В любом случае я знаю, что у меня все получится, потому что я прошел очень сложный путь, слишком сложный, чтобы остановиться и сдаться.

...А на родине меня объявляют в международный розыск. Мой адвокат узнает об этом прямо на суде. Наверняка следствие понимает, что никто выдавать меня в Россию не будет. Одного они не понимают - все их фамилии переписаны, и список ждет своего часа. А этот час рано или поздно придет. Каждому надо отвечать перед законом, даже тому, кто по должности обязан следить за его исполнением.

Иногда следователь не остережется и пустит в ход любимый аргумент этих мест:
- У нас отсюда не выходят.
Но тут зек быстро спрашивает:
- Так что ж, по-вашему, советский суд уж никого и не оправдывает?
Сразу же создается острейшая тактическая ситуация: ведь не скажешь ни "да", ни "нет". И следователь начинает орать.
- Не смей оскорблять пролетарский суд! - захлебывается он. - Как это никого не выпускают! Кого надо, того выпускают!

Юрий Домбровский "Факультет ненужных вещей"

"Приговор был справедливым, всех невиновных освободили", - говорит счастливый Александр Погребов, бывший подсудимый по делу о перекрашивании звезды на Котельнической высотке. Его и его друзей только что оправдали, чего, казалось бы, уж и вовсе не бывает в российском "суде". А Подрезов, спрашивают журналисты, что, мол, о нем можно сказать? "Ну, Подрезов действительно участвовал. С ним обошлись жестоко, но в целом все честно..."

Год назад Павел Ушивец по кличке Мустанг устроил российским властям троллинг: в самом центре Москвы превратил звезду на сталинской высотке в жовто-блакитную. Троллинг удался, но с большими жертвами. Схватили четверых, которые эту звезду даже не видели, а просто, пользуясь открытым входом на верхние этажи, прыгнули с парашютом. Уже через несколько часов было очевидно, что они к акции не причастны. Более того, о них никто в политтусовке не знал: смотрели по базам задержаний - нет, даже по базам наблюдателей, где представлен наиболее широкий срез протестной общественности, - никого из них.

Парашютистов взяли под домашний арест, что было похоже на сигнал: следователи уже поняли, что взяли не тех, но не отпускать же.

Следующими жертвами стали руферы, на этот раз это были люди, знакомые с Мустангом. Кирилла Ишутина привлекли за хранение легких наркотиков, Владимира Подрезова сделали соучастником Мустанга, поскольку он провел украинца на крышу. Оба, оказавшись в СИЗО, подписали показания о групповом коварном заговоре с участием парашютистов с целью осквернения всего, что является святым для добропорядочного совка, а также ради доминирования Украины над Россией.

В "суде" Подрезов отказался от оговора, заявив, что с бейсджамперами не знаком и что к покраске звезды они не имели никакого отношения. О "вине" же его самого можно судить лишь по его собственным показаниям - никаких других доказательств нет. Он поднялся с Ушивцем до 28-го этажа, тот полез на звезду один, сказав, что хочет сфотографироваться с украинским флагом или даже оставить его там. Подрезов попросил не оставлять, чтобы сторожа потом не закрыли пролаз, узнав, что им кто-то пользуется, и остался ждать внутри шпиля. Мустанг спустился уже со следами синей краски, а по дороге показал результат своей работы - сине-желтую звезду. Уже потом они оба из интернета узнали о задержанных парашютистах.

Кто знает, как выглядело бы это дело, если бы Подрезов не отказался публично от показаний, "любезно" предложенных ему оперативниками. Мне показалось, что судья Орлова всерьез пыталась понять, что это за история, действительно ли парашютисты ни при чем и почему все это происходит. Может, она и не была связана политическим заказом, но почему-то мне кажется, что традиции использования презумпции невиновности в России так слабы, что только 146-процентное алиби может привести к оправданию подсудимого, да и то не всегда.

Кто бы ни принимал решение об оправдании, если бы Подрезов не ушел в отказ, такой картины полной непричастности бейсджамперов бы не было.

погребов говорит, что не считает, что должен быть благодарен подрезову, который отказался его оговаривать всуде. благодарен он только суду.

— Сологуб (@ivegottheflu) 10 сентября 2015

«Палечка, спасибо, что помог нам!» - все-таки говорит Подрезову мама Алексея Широкожухова («Палево Вездесущее» - ник Подрезова «Вконтакте»). И то хорошо.

Простите, но 19-летний мальчик с уголовной биографией, решившийся на честные показания, заслуживает слов поддержки, тем более если вы попали с ним в одну беду...

Подрезов за знакомство с Мустангом и подъем на высотку получил срок в девять раз больший, чем по малолетке отсидел за кражу. К политике он имел отношение такое же, как и другие подсудимые, - никакое. Об украинском флаге говорил так: мол, Ушивец из Украины, вот и полез с украинским флагом, был бы белорусом - полез бы с белорусским, мне-то что.

Парашютисты бравировали своей аполитичностью, и уж конечно, это стало решающим фактором, более важным, чем доказательства непричастности. Евгения Короткова заявляла в прениях, что она никогда не проявляла политической позиции, потому что у нее ее попросту нет. Только спорт, никакой политики, хором говорили парашютисты и их защитники.

Довольно забавно при этом мне было слышать, как подсудимых возмущало, что расследование их дела ведется несправедливо. Да? Правда? Вы впервые про такое узнали? А, да вы же вне политики, пардон. Следователи лгут ради повышения по службе? Да ладно?

Понимали ли они, что говорят именно о политике? Что беспредел в правоохранительных органах - это не их исключительная ситуация, а оно вообще так. И что он скрепляется бессменной вертикалью, безнаказанностью полицейских, погромами в отношении правозащитников, расследующих пытки... Что высотное дело взялось не с потолка, а потому что Россия разожгла войну в Украине. Что именно это дело ведется не просто для повышения раскрываемости, а в соответствии со славными традициями показательных политических процессов, когда на соплях фабрикуется виртуальный сюжет путем неубедительного скрепления людей и событий - только не дышите, а то с грохотом развалится.

В прениях, конечно, этого говорить не стоило, а то бы не оправдали. Но потом-то!

Мне хочется верить, что когда-нибудь до них дойдет, что у Подрезова такая же презумпция невиновности, как у них. Что в посадке за прогулку с Мустангом нет ничего честного или справедливого. Что несправедливо само вменение статьи о хулиганстве по данному делу, так как все действо описывается статьей о вандализме, по которой обвинение просило всего-то год ограничения свободы. И что флаг Украины вообще-то ничего не оскверняет. Потому что воевать не надо.

Это, впрочем, даже не столько про этих четверых, счастливо избежавших тюрьмы ни за что, но так ничего и не понявших, а про общество в целом. Моя хата с краю. А меня-то за что? (А почему нашего сына в плен взяли и не обменивают?...) Меня пронесло, потому что я молодец. Он сел, потому что сам виноват.

Кого-то и правда пронесет. Кого-то нет.