Я скептически отношусь к любым формам конспирологии. Не считаю нужным тратить время на "расследования" любых тайн - хоть мадридского, хоть кремлевского, хоть омского двора, - когда все основные события легко объясняются очевидными причинами, далекими от теорий заговора. Но иногда умысел неких скрытых сил становится очевидным - по схеме "кому выгодно".

Яркий пример последнего времени - масштабная антимилицейская волна. Да, она возникла не на пустом месте: и евсюковы, и мецы, и прочие менты-оборотни - были и есть на самом деле, их никто специально не придумывал и не внедрял с целью опорочить нашу доблестную милицию. Это ведомство в нынешнем состоянии представляет угрозу обществу и нуждается в коренном реформировании. Но столь же очевидно и наличие конкретных сил, заинтересованных в этой кампании. Это и группы в самом ведомстве, рассчитывающие на резкий карьерный рост за счет масштабной внутренней чистки. Это и прокурорские, конвертирующие резонансные дела и общий рост "публичной преступности" в улучшение отчетности. И, конечно, чекисты - вечные соперники милицейских, умудрившиеся сохранить свое ведомство без ощутимых изменений в эпоху распадов, революций и реформ, и мечтающие окончательно закрепить свой особый надгосударственный статус.

Казалось бы, о чем беспокоиться нормальным честным людям, наблюдающим за грызней пауков в банке? Есть о чем.

Эта грызня практически не затрагивает основ системы произвола. Коренная реформа подменяется банальными междуусобными разборками и локальными ротациями кадров.

Резкое разрушение сложившихся отношений между "ментами" и "авторитетами", без параллельного или опережающего выстраивания эффективных институтов правопорядка, приведет лишь к переделу криминальных рынков, сокращению зоны контролируемой преступности и понижению уровня общественной безопасности.

Но пожалуй, главная опасность - это укрепление власти "серых" и вообще серой зоны - отношений, находящихся вне доступа СМИ, вне правового регулирования, вне этических ограничений. В этой зоне действует правило "можно все". В этой зоне беззащитны не только "простые люди", но и властители, потому что их тоже могут в любой момент "убрать" тем или иным способом. Серые действуют вне базовых человеческих норм и именно поэтому являются самой страшной силой.

Милиция, при всех своих недостатках, все же находится преимущественно в публичной сфере. Прочти все милицейские начальники хорошо известны пофамильно, помашинно, покоттеджно. А что нам известно о ключевых персонах "серых домов"? Что известно об их состояниях, их влиянии на власть, их дружеских и родственных отношениях? Практически ничего. А ведь нет ничего опаснее неизвестности. Тем более что за двадцать лет влияние серости в России только усилилось.

Пожалуй, единственная возможность предотвратить развитие событий по негативному или даже катастрофическому сценарию - обеспечение надежного гражданского контроля. Нельзя ограничиваться созданием очередного формального органа - вроде КПК, КНК или АКК, - позволяющего "закрыть вопрос", поставив галочку в отчете. Нужны новые, по-современному организованные институты: нужен независимый Комитет защиты бизнеса от рейдерства и произвола, нужен авторитетный Общественный совет по взаимодействию с органами, пока лишь названием напоминающими правоохранительные, нужны мощные независимые адвокатские и журналистские объединения, которые будут понемногу выводить на свет персонажей серой зоны и сокращать ее влияние на нашу жизнь...

Но главное и самое сложное - перелом общественного настроения, радикальное изменение человеческих реакций на события и тенденции в сфере личной и общественной безопасности. Если мы будем продолжать мириться с отдельными проявлениями подлости и жестокости, проявляя смелость лишь на кухнях и в курилках, серые могут одержать окончательную победу над страной. И наоборот: если каждый эпизод вопиющей несправедливости будет вызывать мощную волну гражданского протеста и приводить не к наказанию стрелочников, а к серьезным изменениям системы, мы сможем вернуть страну себе.

В романе Владимира Войновича «Москва-2042» органы будущей коммунистической республики поголовно состоят из агентов ЦРУ. На недоуменный вопрос героя произведения (русского писателя-классика, прибывшего из прошлого) о том, почему бы их всех не арестовать, ему отвечают доводом об опасности ответного ареста всех сотрудников ЦРУ, сплошь состоящего из шпионов КГБ.

Когда случаются столь масштабные скандалы с разоблачениями агентурных сетей, как нынешний, ловишь себя на мысли, что спецслужбы (будь то России, будь то Америки или каких бы то ни было еще стран) существуют исключительно друг для друга. Как в анекдоте про стайку собак на случке – нравится нам эта суета!

Разумеется, государственная власть, политический истеблишмент, деловые круги так или иначе вовлечены в орбиту этой игры (со всеми оговорками относительно авторитарной России), но ощущение такое, что вся эта разведдеятельность преследует лишь цель (и у тех и у других) собственного оправдания в глазах налогоплательщиков. Какие там добываются секреты? Какая от них польза стране? Понять невозможно в принципе.

Главными носителями информации выступают сами сотрудники спецслужб. Наши пытаются узнать об их агентах у нас (для чего вербуют их сотрудников ЦРУ и ФБР), они делают ровно то же, вербуя наших из ФСБ, СВР и ГРУ. И так без конца.

С разной периодичностью мы узнаем о перебежчиках из российских спецслужб, чаще работающих под дипломатическим прикрытием за рубежом. Ведь что интересно - зачастую это обычные карьеристы и лицемеры, воспитанные, заметьте, именно в недрах этих самых организаций. Уж, казалось бы, обладая высоким моральным статусом (как пытаются представить нынче сотрудников спецслужб обществу), эти люди не могут оказаться предателями, порочащими честь и репутацию закрытого ордена чекистов. На самом деле это обычные, заурядные службисты со своими желаниями, страстями и страхами, не выдающихся талантов.

Как мне рассказывал один западный политический деятель, тесно связанный с Россией периода начала 90-х (депутат Европарламента в настоящем), после развала союзного КГБ количество его сотрудников, изъявлявших желание продаться различным «враждебным» разведкам, зашкаливало за все мыслимые пределы. Посольства в Москве, что называется, держали двери от ломившихся к ним «бесхозных» сотрудников прежде могущественного КГБ. Нет никаких сомнений, что после «хаоса 90-х», вновь войдя в силу, многие из тех «ронинов» нынче играют свою не последнюю роль в деловой и политической жизни страны. Указанные персонажи, надо полагать, больше всех и кричат об «агентах влияния» и «пятой колонне» в среде гражданского общества, рискуя сами оказаться «лубянскими оборотнями», лихо меняющими хозяев.

Очевидно, что провал такого количества «нелегалов» вполне может быть объясним сдачей американцам списков агентов кем-то из своих. И идиоту ясно, что такого рода информация доступна лишь сотрудникам спецслужб, где она по преимуществу и сосредоточена. Ни российские ученые (сидящие пачками непонятно за что), ни журналисты, ни политики-оппозиционеры, ни «грантополучатели» из НКО, а сами (да-да, сами!) чиновники из СВР, ФСБ и т.д. являются главными участниками этой «суеты». Калугин, Гордиевский, Трофимов и другие были не диссидентами и правозащитниками, а скорее органичной частью системы, лучшими из лучших. Так что пусть внемлют совету героя Войновича и ищут агентов в собственной среде.

Ну и последнее, что не может не радовать. Модернизация-таки определенно затронула и внешнюю разведку. Когда такое было видано, чтобы «нелегалы» имели свои страницы в социальных сетях, размещая там информацию о себе и соблазнительные фотографии? Обнаженные ляжечки Анны Чапман еще долго будут волновать неокрепшую психику аудитории Facebook'а.

История с конголезскими студентами имела сегодня логическое продолжение.

Как и обещали, мы пришли к посольству Республики Конго вместе с приехавшими из разных городов студентами. При встрече выяснилось, что утром все стипендии были выплачены в полном объеме, а студентам было сказано: «Примете участие в акции – будете иметь проблемы с учебой сейчас и с карьерой в будущем». Часть студентов (в основном первокурсники) испугались слов посла и приняли решение не идти на акцию. Но несколько человек все же пришли и сказали, что готовы.

Во время нашей беседы из посольства выглядывали люди: уже знакомые нам атташе и советники.

Посовещавшись на месте, мы приняли решение не проводить пикет как таковой, но передать послу письмо, в котором выражается удовлетворение тем, что удалось найти решение вопросу со стипендиями, а также уверенность, что подобная ситуация больше не повторится. Кроме того, мы описали основные проблемы, с которыми сталкиваются студенты из Конго в России.

Помимо своевременной и удобной для студентов выплаты стипендий (не наличными в Москве, а на карточку или личный счет в банке), это и своевременное обеспечение студентов билетами на родину по окончании учебы (бывали случаи, когда студенты по месяцу ждали отправки домой, не имея уже возможности жить в общежитии и получать пусть даже нерегулярную стипендию), и безопасность студентов на территории РФ (содействие в расследовании расистских нападений, участие в судьбе жертв нападений).

Письмо подписали студенты и мы – представители российских гражданских организаций.

Тем временем из здания вышел советник посла. Он посмотрел на нас, махнул кому-то в посольстве, и через минуту появился посол. Его-то мы и ждали и двинулись к нему с письмом. Но господин Жан-Пьер Луйебо снова исполнил свой коронный номер – рванул бегом к машине и скрылся за тонированными стеклами дипломатической кареты. Едва дождавшись переводчицу и чуть ли не держа двери (чтобы, видимо, мы не присели рядом на сиденье), посол уехал, оставив у нас стойкое ощущение побега.

Советник, к которому я обратилась за неимением посла, ответил мне на прекрасном русском (которого, казалось, не понимал еще в понедельник), что он не имеет права принимать письма. Сотрудник милиции не пропустил нас внутрь, и мы оставили письмо в почтовом ящике посольства.

Когда чуть отошли от места событий, к нам со всех сторон стали стекаться студенты. И те, которые не решились прийти раньше, и те, кто немного опоздал. Это были ребята, обучающиеся в Твери, Воронеже и других городах. Мы записали всем наши телефоны и электронные адреса – чтобы в случае чего можно было оперативно связываться. Они не очень верят, что эта «прививка послу» будет действовать долго, поэтому уже сейчас ищут тех, кто сможет им в будущем помочь получить свои небольшие стипендии.

Напоследок фотографировались: и все вместе, и по очереди. И кто-то трогательно в этой веселой толпе сказал: «Это наша Юля». Ну да, это я хвастаюсь, не удержалась :)

В связи с тем, что репрессивные структуры путинского режима последовательно расширяют практику применения нового антиэкстремистского законодательства и от «пробного» и «выборочного» его применения явно ведут дело к превращению идеологических запретов и репрессий в общую повседневную практику, я разместил у себя несколько текстов, только что признанных экстремистскими (здесь и здесь). Разместил не ссылки на них, а именно тексты полностью, причем без указания на источник, из которого эти тексты взяты. Призываю всех поступать аналогичным образом. Действовать по принципу «всех не позакрываете!» Использовать тактику, известную со времен «Али-Бабы и сорока разбойников», когда крестом были помечены все дома. Попытки противостоять режиму на его «правовом поле» сами по себе, конечно, нужны, но они не приведут к успеху, не будучи подкреплены кампанией массового неповиновения. Режим можно заставить отступить, лишь на практике убедив его в неэффективности его действий.

Кроме того, считаю необходимым разъяснить свое собственное отношение к размещенным мною текстам.

Текст Майи Кучерской лично для меня недостаточно радикален. Разумеется, когда чеченская сторона вооруженного конфликта устраивает взрывы в московском метро, это является военным преступлением, нарушением норм международного права, законов и обычаев войны точно так же, как и действия вооруженных формирований Эрэфии на территории Чеченской Республики Ичкерии. Это что касается правовой оценки. А вот давать моральную оценку тем диким формам, в которые подчас выливается чеченское Сопротивление (что отнюдь не является исключением для национально-освободительных движений) в данном контексте не считаю для себя приличным. И я предпочитаю воздерживаться от таких публичных оценок, которые могли бы быть истолкованы некоторыми как косвенное оправдание грязной колониальной войны, развязанной новорусским режимом против чеченского народа.

Во всяком случае, любое лицо в российской военной форме на территории Чеченской Республики Ичкерии для любого чеченца является законной мишенью. Вооруженное сопротивление оккупации является естественным правом любого народа. Другой вопрос, в какой мере для чеченцев целесообразно этим правом сегодня пользоваться. Но поучать их я не считаю возможным. Для меня они другой народ, другая страна. Которая не является и никогда уже не будет частью России. Советовать жертве изнасилования расслабиться и получить удовольствие я никогда не буду.

Верховному комиссару ООН по правам человека г-же Наванетхем Пиллэй от российских правозащитников

Уважаемая госпожа Пиллэй!

Мы обращаемся к Вам, потому что считаем своим долгом привлечь внимание мировой общественности к проходящему в Москве судебному процессу над Андреем Ерофеевым и Юрием Самодуровым. В качестве преступления им инкриминируется проведение выставки "Запретное искусство-2006", которая в марте 2007 года была проведена в Музее и общественном центре имени А.Д. Сахарова в Москве - 23 разные по жанру и стилю работы современных российских художников, разных по степени международного признания. Эти работы объединял общий подтекст - протест против тенденции клерикальной цензуры, вдвойне неприемлемой в демократическом и светском государстве, против претензий агрессивной и невежественной церковной иерархии, десятилетиями прислуживавшей КПСС и КГБ, на формирование новой государственной идеологии.

Следует признать, что это не первая история такого рода. Предыдущую выставку "Осторожно: религия!" постигла та же участь. Тогда на выставку обрушилась расправа в два акта: сначала погром (якобы самопроизвольная реакция "православной общественности") и следом судебный процесс. В 2005 году организаторов выставки Людмилу Василовскую и Юрия Самодурова присудили к крупному штрафу.

Сейчас обвинение требует приговорить Ерофеева и Самодурова уже к трем годам заключения.

Технология "судов Линча" (негодующая общественность, которая картин не видела, книг не читала, но возмущена до глубины души и требует самого сурового наказания) в сочетании с "независимыми судами", безропотно, впрочем, покорными государственному обвинению, хорошо отработана в нашей недавней истории, когда понятие прав человека официально объявлялось буржуазной антисоветской выдумкой. Конечно, по сравнению со сталинско-брежневскими временами нынешние времена, казалось бы, вегетарианские. Сегодняшние управители России публично расшаркиваются перед демократией и правами человека. Однако именно в подобных процессах и отражается истинное лицо режима.

Приговор на процессе должен быть вынесен в ближайшие дни. Самое время остановить карающую руку квазиправосудия. Помогите нам в этом. Невозможно мириться с доморощенной инквизицией!

Людмила Алексеева
Елена Боннэр
Владимир Буковский
Сергей Ковалев
Павел Литвинов
Арсений Рогинский

У власти оказались объединившиеся карлики, одержимые идеей ликвидировать Молдову, превратить ее в провинцию Румынии... И немного истории. Во-первых, граждане Молдовы – это не румыны, несмотря на единый язык. Княжество Молдова существует с XIV века, а государство Румыния – с 1861 года. Его первым господарем был Александру Иоанн Куза, объединивший под патронатом международных, как сейчас сказали бы, сил княжества Молдову и Валахию. Таким образом, румыны в историческом разрезе скорее не национальность, а признак гражданства.

Ссылка

Анонсированные Минобороны оперативно-стратегические учения «Восток-2010» одной из своих главных целей ставят отработку действий по ликвидации «внутреннего конфликта». Еще более или менее понятно, когда по такому сценарию проводятся северокавказские учения «Боевое содружество». Но привлечение десятков тысяч военнослужащих, авиации, сил флота для подавления некоего «вооруженного внутреннего конфликта» - это нечто. Похоже, фантазия организаторов учений подпитывалась тем периодом в истории Дальнего Востока, когда «партизанские отряды занимали города».

Вот сегодня, 1 июля, пресс-служба Сибирского военного округа сообщает, что мотострелковая бригада, усиленная авиацией и артиллерией, приступила к ликвидации бандформирований и наведению конституционного порядка в Забайкальском крае. Аналогичные задачи решают по всему Приморью помимо мотострелков еще и морские пехотинцы. Причем для поддержки сюда доставлены морпехи с Северного и Черноморского флотов.

Что же это за «внутренние враги» объявились на Дальнем Востоке и в Сибири, да еще в таком количестве, что с ними приходится воевать как с полноценной армией? Кто угрожает смутой в «нашенском краю»? Неужели «несогласные» так разгулялись, что в ружье понадобилось поднимать чуть ли не треть вооруженных сил страны?

На эти вопросы у военных нет ответа. Они и сами не знают, почему с некоторых пор вместо свойственных им задач подготовки к защите государства от внешней агрессии их все чаще науськивают на «внутреннего врага». Во всяком случае, такое впечатление у меня складывается после общения с бывшими коллегами по военной службе, продолжающими свою карьеру.

Развивать армию, нацеливая ее на подавление беспорядков, а флот – на борьбу с браконьерством, – это абсурд. Который, нам еще дорого обойдется. Идиотизм ситуации в том, что высшее руководство страны вот уже на протяжении десяти лет не способно концептуально решить, какие военные угрозы должна держать в голове армия, к чему, собственно, должна себя готовить. Пока можно сделать один вывод – страшнее врага, чем «унутренний», у нынешней власти нет.

В последние дни как в Польше, так и в России обострились споры, касающиеся правовой основы расследования катастрофы под Смоленском. Вина за это в значительной степени ложится на польские и российские СМИ, которые своими безграмотными, неряшливыми или сознательно вводящими в заблуждение формулировками сумели сбить с толку тех своих читателей, которые хотели бы составить объективное мнение об этих событиях.

Например, руководителем государственной комиссии Польши по расследованию авиационных происшествий Государственной авиации является не полковник Эдмунд Клих, а министр внутренних дел Ежи Миллер, а Клих является представителем Польши, аккредитованным при Государственной Российской Федерации комиссии по расследованию причин гибели польского самолета в Смоленске. В СМИ Клиха постоянно называют (и в Польше тоже) руководителем государственной комиссии Польши, представителем при Межгосударственном авиационном комитете (МАК), против чего он безуспешно протестует. Несколько сотен источников вообще уверенно именуют МАК российским (!!!) Межгосударственным авиационным комитетом (о нем в другой раз), а уважаемая газета «Коммерсант» назвала Э. Клиха представителем Польши в российско-польской комиссии по расследованию (такая комиссия вообще никогда не существовала).

Все это не мелочи, поскольку в результате возникает «информационный хаос», который вносит сумятицу в умы. Положение усугубляется еще и новым явлением, которое можно назвать «информационным шумом», призванным заглушать определенные высказывания и выводы.

Особенно удивительным (если не высказывать далеко идущих предположений), это явление становится тогда, когда этот шум исходит от человека, приобретшего себе авторитет в качестве одного из немногих независимых исследователей обстоятельств катастрофы. Мы имеем в виду смоленского журналиста, бывшего пилота военных вертолетов Сергея Амелина, который недавно удалил из интернета многие свои предыдущие сообщения, а два дня назад разместил статью, которая еще больше запутывает дело. Мы не будем комментировать резко обозначенные в этой статье его политические пристрастия, но воспользуемся ею в дальнейших цитатах, поскольку в ней содержится большинство ошибок и подмен, получивших сегодня широкое распространение.

Прежде всего, следует решительно предостеречь против путаницы понятий «расследование» и «следствие». Расследованием занимается Госкомиссия РФ, а следствие ведут две прокуратуры – российская и польская. Поэтому, когда вы встретитесь с утверждениями, подобными амелинскому: «Россия же в любом случае должна проводить расследование [вместо ‘следствие’ – А.Б.] на основании законодательства РФ (Уголовно-процессуального кодекса), в котором подробно рассмотрена процедура этого расследования», то дальше можно больше не читать.

Точно такую же ошибку допустил и кандидат в президенты Ярослав Качиньский, заявивший в ходе телевизионных дебатов: «Я с самого начала был сторонником такого решения, которое, во-первых, привело бы к обращению на основе Чикагской конвенции к России с просьбой о передаче следствия [Польше]. Россия не обязана была его передавать, но такое обращение, по моему убеждению, было абсолютно [необходимо], либо, по крайней мере, [было необходимо] использовать соглашение от 1993 г. – то есть совместное следствие». Но он лишь спутал «следствие» с «расследованием», а по сути все сказал правильно. Поясним ниже.

Упрек первый.

По вопросу Чикагской конвенции 1944 г. «О международной гражданской авиации» в головах тоже царит полная сумятица. Известно, что под давлением с российской стороны (в частности, о стороны Председателя Технической комиссии МАК при Госкомиссии РФ А.Морозова, о чем говорил Э. Клих в ходе заседания подкомиссии Сейма 18 мая 2010 г., Клих обратился к своему начальству и, как подтвердил на заседании Сената ПР 8 июня 2010 г. Министр внутренних дел и администрации Ежи Миллер, «Польское правительство после чрезвычайного заседания Совета министров 10 апреля этого года приняло решение, ознакомившись с юридическими экспертизами, использовать ратифицированную Польшей Чикагскую конвенцию». Следует заметить, что Главный военный прокурор ПР Кшиштоф Парульский, по словам Э. Клиха, уже с первого дня протестовал против принятия в качестве правовой базы для расследования Чикагской конвенции, поскольку ее применение может полностью связать руки польской стороне и в результате затруднить расследование. В чем сейчас и упрекают Туска и его политический противник Качиньский и простые поляки.

Действительно, 29 апреля 2010 г. на заседании Сейма премьер-министр Дональд Туск высказался в том смысле, что Польша не прибегла к возможностям, которые предоставляет Приложение 13 к Чикагской конвенции и не обратилась к России о передаче ей расследования, поскольку не следует просить о том, чего и так не получишь. Говоря прямо, Туск уже 10 апреля уступил нажиму российской стороны (упрек №1).

Упрек второй.

На самом деле, в пункте 3.1 Приложения 13 к Чикагской конвенции действительно говорится: «Ответственность за проведение расследования возлагается на государство, в котором произошло авиационное происшествие или инцидент». Примерно то же говорится и в п. 26, которую цитирует Амелин. Значит, это правда?

Правда, да не вся. Оказывается, совершено прав и цитированный выше Я.Качиньский. Действительно, пункт 5.1 Приложения 13 гласит: «государство места происшествия может полностью или частично передать проведение расследования другому государству на основе двустороннего соглашения» (см. также здесь). Аргументы официальных представителей польских властей, что достижение подобного соглашения заняло бы слишком много времени, свидетельствуют об отсутствии иллюзий в отношении партнера по переговорам (он наверняка сумеет эти переговоры затянуть). Министр юстиции РП Кшиштоф Квятковский на заседании Сейма 20 мая 2010 г. также заявил: «Но при этом следует подчеркнуть, что этот принцип [п.5.1.] оставляет инициативу стороне государства, на территории которого произошло происшествие». Короче говоря, российские власти могли, но не хотели отдавать полякам ведение расследования, а правительство Туска не особо и настаивало (упрек №2).

Заметим, что Статья 3 Конвенции прямо говорит: «(а) Настоящая Конвенция будет применяться только в отношении гражданских воздушных судов и не будет применяться в отношении государственных воздушных судов. (b) Воздушные суда, используемые на военной, таможенной и полицейской службах, рассматриваются как государственные воздушные суда». Президентский борт 101 входил в состав 36 полка транспортной авиации, являлся государственным воздушным судном, и даже сами российские власти, ответственные за посадку самолета в Смоленске, это признавали (в стенограмме записей черных ящиков военный руководитель полетов неоднократно именует его как «Air Force 101»). Здесь пример удивительной эквилибристики снова дает С. Амелин: «Это означает, что положения Чикагской конвенции неприменимы как к полету борта 101 в целом, так и к процедуре расследования его аварии (самолет государственный, а не гражданский) [это как раз верно – А.Б.]. Россия в добровольном порядке взяла на себя обязательство проводить расследование в соответствии с требованиями Чикагской конвенции. Иначе бы польские представители вообще не имели права (юридически) присутствовать при расследовании даже в качестве наблюдателей». А на правовой основе какого международного акта проводила бы Россия расследование в этом случае? «На основании законодательства РФ (Уголовно-процессуального кодекса)», – не моргнув глазом, отвечает Амелин (см. выше), демонстрируя уровень своего правосознания.

Перейдем ко второй (пока упущенной) возможности: это использование польско-российского Соглашения «О полетах военных воздушных судов РП и РФ» от 7 июля 1993 г. Действительно, найти его полный текст в русском Интернете невозможно, «в базах данных законодательных актов РФ оно не фигурирует», тут Амелин прав. Целиком найти его невозможно и на польском языке. Однако интересующая нас часть этого Соглашения просочилась в польскую печать. Как было официально подтверждено 6 мая 2010 г. пресс-секретарем Министерства Национальной обороны Польши Янушем Сермеем, Соглашение 1993 г. «никогда не было денонсировано». Важнейшей является его Статья 11: «Расследование авиационных происшествий аварий и катастроф, причиной которых явились польские военные самолеты в воздушном пространстве РФ или российские военные самолеты в воздушном пространстве РП, будет проводиться совместно соответствующими польскими и российскими органами».

Упрек третий.

К счастью, в 1993 г. поляки настояли на формулировке, симметричной для обеих сторон. На заседании Сената ПР 8 июня 2010 г. Министр внутренних дел и администрации РП Ежи Миллер подтвердил: «Межгосударственное соглашение от 1993 года относилось к полетам воздушных судов Красной [Советской] Армии в связи с эвакуацией этой армии с территории бывшей Германской Демократической Республики и территории Польши. Это соглашение существует, он юридически функционирует… но оно совершенно не подходит к этому событию». Почему? По мнению членов польского правительства, возглавляемого Д. Туском, «это Соглашение не включает в себя никакой процедуры реализации положений Статьи 11». По их словам, «выбор этого Соглашения как правовой основы для расследования причин катастрофы означал бы на практике необходимость выработки путем переговоров с российской стороной детальных принципов сотрудничества, что крайне затянуло бы расследование». Опять-таки: поляки прекрасно понимали, что и в этом случае российская сторона будет затягивать подобные переговоры. А если на нее надавить? Настаивать? Отказываться от Чикагской (и так неприменимой) конвенции? Пусть российская сторона проявит добрую волю! Почему не попытались? (упрек №3).

А нужны ли здесь на самом деле дополнительные договоренности о «детальных принципах сотрудничества»? Нет, утверждает польский специалист по международному праву Анджей Войцеховский: «Соглашение между Министерствами обороны Польши и России прошло через стандартную процедуру заключения подобных актов, и потому представляет собой нормальный, юридически действительный международный договор. Его содержание свидетельствует, что оно не требует никаких дополнительных исполнительных актов и должно применяться непосредственно. Более того, в качестве особенного акта оно является приоритетным по отношению к Чикагской конвенции».

Упрек четвертый.

Профессор Геновефа Грабовска (кстати, бывший сенатор от «Союза демократических левых сил», депутат Европарламента, которую нельзя заподозрить в симпатиях к Я. Качиньскому), выражается еще более резко. «Я удивлена, что премьер не был проинформирован о содержании этого документа. [...] Я удивлена, что ведомственные юридические службы об этом не побеспокоились, что журналисты должны им подсказывать. Это полная компрометация» (упрек №4).

Упрек пятый.

«Чикагская конвенция входит в сферу международного обычного права, - продолжает проф. Грабовска. – Там существуют различные ограничения, связанные хотя бы с территориальной суверенностью. А двусторонние соглашения могут такие ограничения отменять. И в этом документе именно этот было сделано в рамках добрососедских отношений. И это ведь не приведет к обострению отношений с соседями, поскольку речь идет о Соглашении, на которое обе стороны ранее выразили согласие. Вообще говоря, более конкретный закон всегда является приоритетным по отношению к закону более общему. […] Наконец, нельзя сказать, что межведомственное соглашение обладает меньшим значением, чем договор, заключенный главами государств. Соглашение, о котором мы говорим – это классический международный договор, отвечающий всем требованиям Венской конвенции о праве международных договоров от 1969 г.».

«Я не представляю себе, чтобы польское правительство не воспользовалось таким инструментом, который у него имеется. Оно должно обратиться к Соглашению от 1993 г. даже сейчас, напомнив о правах и обязанностях, вытекающих из этого документа»

Наконец, не могу удержаться, чтобы в качестве курьеза не привести еще одну длинную цитату из Амелина. «Нашел любопытный документ, который, по сути, должен быть (!!!) достаточно точной копией соглашения с Польшей. Это Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Латвийской Республики о порядке использования воздушного пространства Латвийской Республики авиацией Вооруженных Сил Российской Федерации. (Москва, 2 июня 1993 г.). Там, в частности, говорится: «Статья 20. Расследование воздушных инцидентов, связанных с использованием воздушного пространства Латвийской Республики, а также аварий и катастроф, к которым причастны воздушные суда авиации Вооруженных Сил Российской Федерации, производится уполномоченными органами Сторон. Нисколько не удивлюсь, если текст соглашения с Польшей от 1993 года тоже регламентирует порядок использования воздушного пространства Польши российскими ВВС. Но никак не регламентирует использование воздушного пространства РФ вооруженными силами Польши. Получается, что ссылки на соглашение от 1993 года это такая же «политическая лапша», как и ссылки на Чикагскую конвенцию».

Сравнил Латвию с Польшей 1993 года! Как говорил в то время один генерал-полковник, прямо связанный с транспортировкой СВГ на восток: «А вот поставим сорок бортов и будем их гонять туда-сюда, пока один не грохнется». Так что и Соглашение с Польшей никак не могло быть «точной копией» Соглашения с Латвией.

И это пишет человек, прилюдно восклицающий: «Неужели у народа настолько затуманены мозги, что большая часть просто перестала ими пользоваться? И не в состоянии провести простейший критический анализ событий, фактов, документов и комментариев? Иногда кажется, что попал в эпоху средневековья и кругом массовая «охота на ведьм». Причем, «ведьмы» почему-то сплошь российского происхождения. Уровень технического образования, да и просто образованности, просто не позволяют спокойно читать эти бредни».

Что тут сказать? Как говорит Амелин, «Чтобы знать – надо думать. Это трудно». Верю. И чтобы писать – тоже надо думать. Разумеется, если кто-то уже не подумал за тебя, что именно надо писать. И как создавать информационный шум.

Так что получается, что это не просто «шум». В радиолокации подобные действия называются «постановкой активных помех». И делается это для того, чтобы противник не сумел обнаружить то, что от него хотят скрыть.

Министр внутренних дел Рашид Нургалиев на днях заявил, что "предпочитает по отношению к системе МВД не термин "реформа", а понятие "модернизация", главной целью которой должно стать изменение философии и психологии российского милиционера".

Общество вновь столкнулось с очевидным вызовом со стороны руководства Министерства внутренних дел. Очевидно, что генерал Нургалиев категорически отказывается от коренной реформы милиции. В поддержку такой реформы уже 14 месяцев выступают общественные деятели, депутаты, правозащитники, ученые. Всем ясно, что в нынешнем виде милиция - это не способ решения проблем преступности, но сама проблема. Меня потрясли данные недавнего опроса "Левада-центра" о том, что половина москвичей поддерживает "приморских партизан", убивавших милиционеров. Это страшно, это показывает всю меру страха и ненависти к милиции. История ОВД "Отрадное", где милиционеры заставляли людей совершать мелкие преступления для увеличения статистики раскрываемости, это не менее разоблачительный факт, характеризующий нынешнее ужасающее состояние милиции, чем стрельба майора Евсюкова.

Все эти жалкие отговорки насчет психологии и философии затемняют главное - без радикальных структурных реформ милицейское беззаконие будет воспроизводиться до бесконечности. И ясно, зачем нужна такая милиция: даже прокуратура Москвы уже установила, что и в связи с шествием в память Бабуровой и Маркелова 19 января, и в связи с "Днем гнева" 20 марта милиция фальсифицировала рапорты и протоколы на задержанных. Прокуратура сделала представление ОВД "Тверское", но на это представление наплевали, начальника ОВД Паукова сделали начальником УВД Центрального округа Москвы, а фальсификации продолжились - 31 мая и 28 июня. Вот за это и держат такую "опричную" милицию.

Хотите реальных реформ - рецепты известны: отправьте в отставку нынешнее руководство во главе с Нургалиевым, выведите из подчинения МВД департамент собственной безопасности, экспертов, внутренние войска. Сократите штат МВД в два раза, увеличив вдвое жалование оставшихся. Публично разоблачайте садистов и провокаторов. Если, конечно, вам нужна нормальная милиция, а не полицаи в оккупированной стране.

Комиссар «Наших» Анастасия Федоренчик, главная по срыву презентаций новой книги Лимонова, отвечает корреспонденту МК:

«- Анастасия, а вы его книжки читали?
- Лично я... (Пауза) А какое это имеет отношение к делу? Да я читала.
- Как они назывались?
- (Пауза) Я все его книжки читала. К сожалению. К этому меня обязывает профессиональная деятельность. Я читала их с отвращением, страдала и плевалась».

Так и представляю себе эту сцену. Анастасия Федоренчик в роли Генерального Прокурора из «Обитаемого Острова» Стругацких. Она наливает горячую и полную пены ванну, торжественно разоблачается и ложится в нее. Затем достает, одну за другой, по очереди, все 49 книг Эдуарда Лимонова, и читает, читает, содрогаясь от отвращения. Страдает и плюется. И колышется, колышется комиссарское тело.

Ходила сегодня вместе с Другом в книжный салон "Роспечать" на презентацию книги Лимонова "Книга мертвых-2. Некрологи", но, поскольку в книжный нагрянула толпа нашистов, организаторы презентации (владельцы магазина) перепугались и всё отменили.

На входе выставили охрану, не пропускавшую нашистскую молодежь, которая, по предположениям организаторов, могла попортить им книги и вообще магазин разгромить. И эти подозрения небеспочвенны - ведь нашистская молодежь славится тем, что гадит на чужие машины. В общем, никого в магазин не пустили. Презентацию срывают уже второй раз - в прошлый раз она не состоялась в "Библио-глобусе".

Когда мы с Другом примерно через час вернулась в магазин, то увидели там остатки нашистской молодежи и еще уборщицу, мывшую полы. Я уж подумала, не случилось ли чего, но вроде обошлось.

Пошли смотреть новую книгу. К нам прицепились нашисты с расспросами.

Сначала спросили: а не считаем ли мы, что Лимонов популист? Тогда мы поинтересовались: а кто ж не популист сейчас из политиков? А Друг добавил, что степень популизма бывает разная, это и важно.

Тогда нашисты начали говорить про то, что есть болтовня, а есть реальные дела. Мы поняли намек. Друг сказал, что реальные дела наших властей тянут на пожизненный срок каждому.

Начали про коррупцию. Нашисты стали рассказывать, что воровали всегда, везде и все, и спросили: «Что вы предлагаете?». Я объяснила, что мы предлагаем менять саму систему, потому что есть люди, которых коррупция уже достала, но во многих органах (в частности, в милиции) у людей просто нет такого шанса - не брать взятки, все сплошь прокоррумпировано, потому нужно менять систему, чтобы те, кто готов обходиться без взяток, могли себя в ней реализовать. В пример привела реформу грузинской милиции.

Тогда нашисты спросили: а где взять тех людей, кто эту реформу проведет и при этом сами не будут воровать? Я сказала, что те люди, которые сейчас у власти, свою неспособность к этому уже доказали, а вот Каспарова и оппозицию, к примеру, на взятках пока не ловили. Тогда нашисты сказали, что Каспаров гражданин США, на что я напомнила, что суд по этому делу (нашисты vs Каспаров) закончился тем, что из Америки пришла бумага, подтверждающая, что Каспаров американского гражданства не имеет, и тогда судья решил(а), что листовки принадлежали не нашистам.

Тогда нашисты заметили, что Каспаров в интервью постоянно говорит на чистом английском и и что интервью его выходят на американских каналах. Я пояснила, что действительно Каспаров довольно много времени проводит в Америке, в основном читает лекции, так как тут ему работать не дают. Пояснила, что вот взять хоть пример Лимонова - захотел человек презентовать книгу, но приперлась толпа нашистов, и всё - мероприятие сорвано. Вот захочет Каспаров лекцию в России прочитать - то же самое будет или фээсбэшники мероприятие сорвут: один звонок, и помещения для лекции просто не дадут либо устроят маски-шоу. Вот Каспаров и работает в Америке.

Тогда нашисты вспомнили, что некогда Каспаров говорил, что, мол, главное, чтоб «Другая Россия» победила на выборах, а там будь что будет. Я не учу слова Каспарова как "Отче наш" и не знаю, говорил он такое или нет, а если говорил, то мне неизвестно, при каких обстоятельствах. Но я пояснила, что тут, вероятно, имелось в виду то, о чем Каспаров говорил неоднократно. «Другая Россия» задумывалась как оппозиционная коалиция, и главная задача была - победа этой коалиции, а что будет дальше - придут ли к власти коммунисты, или демократы, или нацболы - неважно, потому что главная задача и обязательство «Другой России» - создать сам институт выборов, реальных выборов, честных и демократичных, а кого выберет народ - уже не в нашей компетенции. Тогда нашисты стали говорить: «А что Каспаров реально сделал?». Я сказала, что он один из лидеров наиболее перспективного оппозиционного демократического движения.

Потом нам с Другом надоело с ними общаться (Друг говорил с нашисткой про 90-е и войну с Грузией), и мы их покинули. Дискутировать с нашистами реально скучно, они все говорят одно и то же: Каспаров гражданин США, Лимонов фашист и популист, "ЕдРо" - партия реальных дел и все в таком духе. Одни и те же темы от раза к разу.

Вот так побеседовали. А написала я все это потому, что разговор этот одна из нашисток писала на камеру, и во избежание всяких монтированных «обличительных роликов» я заранее сообщаю тут, о чем говорила с кремлевской шпаной.

На несостоявшейся презентации встретила еще нашиста из моего вуза с первого (теперь уже второго) курса. Вот его я никогда понять не могла - общалась с ним, спрашиваю: «Вот как ты можешь "ЕдРо" поддерживать?». «А я и не поддерживаю», - отвечает. Я, конечно, понимаю, что поддерживать "Единую Россию" сейчас попросту стыдно, но получается какое-то раздвоение личности у парня, полный абсурд.

Следующая презентация книги Лимонова - в четверг.

На мой взгляд, результаты повторной официальной экспертизы причин смерти Сергея Магнитского сомнительны. Смерть узника в тюремных застенках, как правило, списывают именно на острую сердечную недостаточность. Так проще всем. Ну, слабое сердце было у человека, вот и умер.

Очевидно, что представители МВД и ФСИН пытаются всеми способами избежать ответственности за смерть Магнитского. Ни для кого не секрет, что все продается и все покупается, экспертизы – не исключение.

Представители стороны потерпевших вправе требовать признания данной экспертизы недопустимым доказательством. Однако здесь необходимо иметь доказательства того, что экспертиза была вынесена с нарушением требований закона.

Получить такие доказательства, увы, очень сложно. Можно отменить результаты экспертизы по формальному признаку нарушения правил, процедуры проведения экспертизы, либо доказать, что она была сфальсифицирована, что ее выводы не соответствуют фактам. Последнее, пожалуй, наиболее сложно доказуемое основание для отмены результатов экспертизы.

Вчера в средствах массовой информации прошло сообщение о повторной экспертизе смерти Сергея Магнитского. Hermitage Capital выпустил по этому поводу пресс-релиз. Поскольку я полностью с ним согласен, я решил разместить его на своем блоге.

29 июня 2010 г. стало известно о результатах повторной официальной медицинской экспертизы смерти 37-летнего Сергея Магнитского, которые по сообщениям прессы указывают на смерть от «острой сердечной недостаточности». Таким образом, вся ответственность за смерть Сергея перекладывается на медицинский персонал ФСИН.

В этой связи представитель Hermitage Capital сделал следующее заявление:
«Опубликованные результаты повторной официальной экспертизы причин смерти Сергея Магнитского не вызывают никакого доверия и имеют целью скрыть совершенное в отношении Сергея преступление – незаконный арест и целенаправленное лишение его жизни в СИЗО, а также освободить высокопоставленных чиновников и сотрудников МВД от ответственности за это преступление».

Следующие 10 фактов полностью опровергают результаты данного «исследования»:

1) Сергей Магнитский был арестован через месяц после дачи им показаний о причастности сотрудников МВД к хищению 5,4 миллиардов рублей из бюджета (см. http://russian-untouchables.com/rus/testimonies/#D65). Он был арестован подчиненными подполковника Кузнецова, против которого он дал свои показания. На момент ареста Сергей был здоров.

2) Через семь месяцев содержания в СИЗО, где он намеренно подвергался психологическому и физическому давлению, многочисленным переводам из камеры в камеру и из СИЗО в СИЗО, в том числе в ночное время, он потерял в весе 20 кг, и у него развились серьезные заболевания (панкреатит и холецистит), впервые диагностированные в «Матросской тишине» 1 июля 2009 года (см. http://russian-untouchables.com/rus/torture-and-death-iii/#D05).

3) После выявления приобретенных в СИЗО заболеваний, врачи «Матросской тишины» назначили Сергею Магнитскому пройти в течение месяца, т.е. до 1 августа 2009 года, повторное медицинское обследование УЗИ и плановую операцию (http://russian-untouchables.$com/rus/torture-and-death-iii/#D05), однако за неделю до этого, 25 июля, Сергей Магнитский был спешно переведен в «Бутырку», где отсутствовали условия для лечения и даже аппарат УЗИ (см. данные Отчета Общественной наблюдательной комиссии г. Москвы по контролю за соблюдением прав человека в местах принудительного содержания, стр.10).

4) В августе – сентябре 2009 года, за два месяца до смерти, Сергей Магнитский подал свыше 20 жалоб и обращений о том, что ему отказывают в простой врачебной помощи, проведении обследования и операции – Генеральному прокурору Чайке (http://russian-untouchables.com/rus/torture-and-death-ii/2/#D34, http://russian-untouchables.com/rus/torture-and-death-ii/2/#D02), главе СК при МВД Аничину (http://russian-untouchables.com/rus/torture-and-death-ii/2/#D34), судье Криворучко, следователю Сильченко, руководителю «Бутырки» Комнову. На все обращения Магнитского был получен отказ, или они были проигнорированы. (см. http://russian-untouchables.com/rus/torture-and-death-v/#D19, http://russian-untouchables.com/rus/torture-and-death-v/#D21).

5) 11 ноября 2009 года, за пять дней до смерти Сергея, руководитель «Бутырки» Комнов представил в суд справку о нормальной работе сердца Магнитского. (см. http://russian-untouchables.com/rus/torture-and-death-iii/#D06).

6) 13 ноября 2009 года, за три дня до смерти, Сергей Магнитский написал два собственноручных заявления с требованием оказать ему медицинскую помощь в связи с тяжелым обострением болезни, болями, рвотой, вызванными в частности тем, что в середине ночи 12 ноября 2009 года он был в очередной раз переведен в новую камеру, его лишили сна, и в течение более 24 часов он был лишен пищи (http://russian-untouchables.com/rus/torture-and-death-iv/2/#D18). Он также потребовал провести, наконец, ему обследование УЗИ, назначенное еще в июле 2009 года. 7) 16 ноября 2009 года следователи СК при МВД РФ Сильченко и Олейник сообщили адвокатам Сергея Магнитского, что он не может покинуть камеру «Бутырки» по состоянию здоровья, но при этом отказались предоставить адвокатам справку о состоянии его здоровья, заявив, что это «внутреннее дело следствия».

8) В справках из «Бутырки» и «Матросской тишины» о состоянии Магнитского в день его смерти – 16 ноября 2009 года – в качестве диагноза указаны «острый панкреатит» и «острый холецистит» (см. http://russian-untouchables.com/rus/torture-and-death-iii/#D07, http://russian-untouchables.com/rus/torture-and-death-iii/#D08).

9) Во время похорон родственники Сергея обнаружили разбитые костяшки пальцев на левой руке Сергея, а на правой руке – синяк между большим и указательным пальцем, что говорит о применение против него перед смертью физической силы (см. http://dr-timur.ru/node/263, http://russian-untouchables.com/images/hands.jpg).

10) После смерти Сергея Магнитского его родственникам было отказано во включении независимого эксперта в группу, проводившую судебно-медицинскую экспертизу. Им также было отказано в проведении независимой экспертизы. Им разрешили получить его тело только на условии немедленного захоронения. В апреле 2010 г. Московская Хельсинкская группа обратилась к главе СКП РФ Бастрыкину с заявлением о возбуждении уголовного дела в отношении сотрудников МВД за убийство Сергея Магнитского, совершенное с особой жестокостью с целью скрыть участие этих сотрудников МВД в другом преступлении, раскрытом Сергеем Магнитским – хищении 5,4 миллиардов рублей из бюджета страны (http://russian-untouchables.com/rus/torture-and-death-i/#D80).

Ни у кого, наверное, нет сомнения в никчемности официального заключения, составленного в тайне от общества по медицинским документам «низкого качества», предоставленными заинтересованными лицами, которые на протяжении четырех месяцев планомерно лишали Сергея медицинской помощи и создавали ему пыточные условия в СИЗО. Все также понимают, зачем оно нужно и кому. Однако тот факт, что коррумпированным сотрудникам правоохранительных органов хочется защититься таким документом, говорит о том, что они по-настоящему боятся ответственности. Остается только подтвердить их опасения. Ответственность для них обязательно наступит, поскольку люди устали от их преступлений, и рано или поздно призовут их к ответу по всей строгости закона, который они так легко игнорируют сегодня. Это время обязательно настанет.

Уважаемый Андрей Андреевич!

Вы, безусловно, один из самых талантливых и проницательных отечественных политических публицистов, один из немногих, кто судит политиков по их делам и никогда не стесняется называть вещи своими именами. Как известно, сегодня в нашей стране это зовется экстремизмом, что замечательно иллюстрирует история с Вашей книгой. Несмотря на то что Ваши печальные прогнозы, к сожалению, сбываются чаще, чем всем бы нам хотелось, я всегда с нетерпением жду Вашего нового материала на "Гранях".

Поздравляю Вас с юбилеем! Желаю богатырского здоровья, творческих удач и по-прежнему крепкой публицистической хватки!

И главное: чтобы «партию крови» с «партией бабла» поскорее сменила партия настоящих патриотов своей страны.

М. Касьянов

Запрет «Славянского союза» - это всего лишь подтверждение суда первой инстанции, и в общем-то было мало сомнений, что это решение утвердят. В политическом плане это очень позитивное решение. Власти демонстрируют, что не готовы мириться с одиозными неонацистским группировками, каковой являлась организация Демушкина.

Поведение Демушкина очень странное. Фактически его мнение, если оно правильно передано вчерашней «Российской газетой», свидетельствует о том, что он не собирается, несмотря на заявление о роспуске, прекращать деятельность организации. На эти мысли наводят его слова о том, что, несмотря на то что организация запрещена, в судебном решении не упоминается запрет символики, сайта и ему не разъяснили, может ли он дальше возглавлять какую-либо другую организацию.

Видимо, он будет продолжать такую организационную неонацистскую деятельность. Но либо у него плохие юристы, которые ему не могут разъяснить закон, либо он откровенно дразнит государство, продолжая нарываться на уголовное преследование. То, что он откровенно пытается спровоцировать уголовное преследование против себя, мы отмечаем с ноября прошлого года.

Запрет на символику и сайт не прописан в законе, но вся правоприменительная практика, которая на сегодняшний день есть, свидетельствует о том, что закон толкуется именно таким образом. Если организация запрещена, то запрещена вся деятельность, которая может быть с ней ассоциирована, и символика в первую очередь.

Демушкин, конечно, не в состоянии собрать сейчас новую серьезную организацию. Решение о запрете, вероятно, привлечет туда каких-то людей, запрет всегда является стимулом для тех, кто настроен на «борьбу». Но это всего лишь ненадолго отсрочит тихое умирание «Славянского союза», которое наблюдается последние год-полтора. Совершенно очевидно, что нет новых людей в этой организации, очевидно, что в организации серьезный идеологический и организационный кризис.

Возможно, будет какой-то приток свежей крови, но вряд ли надолго. Не уверена, что люди готовы брать на себя уголовные сроки ради удовольствия принадлежать к группе Демушкина, пусть известной, но не очень авторитетной в среде ультраправых организаций.

Одно издание рассказало, что некий прокурор, отмечая свой день рождения, нарядился в честь своего тезки – Грозного царя – в «шапку Мономаха» и взял в руки увесистый посох. Получилось как бы подтверждение ранее известной привычки называть себя царем и помыкать подчиненными. Что не вызывает радости внутри заведения. А другие, обращенные вовне ведомства, действия краевого прокурора не всегда вызывают полное одобрение у подследственного населения. Разноплеменные группы, настороженно относящиеся друг к другу в тех местах, обоюдно считают некоторые его решения предвзятыми. Вот и все содержание заметки.

И тут в это издание позвонили (якобы?) из управления «К» МВД России и сообщили, что заметка разжигает межнациональную рознь и потому, если ее не снимет редакция, то в управлении постараются закрыть само издание. И безо всякого суда. Поскольку – слышали небось про поправки, принятые Думой?! – этот контакт уже можно считать предупреждением. Редакция попыталась возразить, что ничего не разжигает, напомнила (с гонором?), что видит, откуда ноги растут: в этом управлении на лучших местах служат земляки Грозного-прокурора, — но заметку решила все-таки снять.

А потом подумала, опять погордилась, заметку переписала, убрав межнациональный абзац, и снова поставила. Забавно же и картинно про шапку Мономаха получается! А вот контрагентам из управления «К» это забавным не показалось. Они опять позвонили, сказали, что так получилось еще жестче, и снова пригрозили закрытием и прочими неприятностями - уже не за разжигание, а за непочтительность. Редакция, чей иммунитет ослаблен долгими беседами со следователями, дознавателями и другими ценителями компромата, во второй раз сняла заметку. Два урожая, так сказать, с одного поля сняли служители закона, наплевавшие на закон о печати. У них скоро свой закон пополнится, а он явно важнее.

В этой истории много чего можно увидеть, даже если не говорить о смысле заметки и смысле запрета. Во-первых, поправки еще только первое чтение прошли, а уже с воодушевлением приняты служивыми. Во-вторых, войти они должны в закон о ФСБ, а способны послужить даже не кнутом данному государственному управленцу, но отмычкой любому прохвосту в погонах. Который, к какому силовому ведомству ни принадлежал бы, защищает явно не государственные интересы. В-третьих, в действие они вступят не сразу, а с какого-то срока, который им назначат, но уже сейчас они служат ясным сигналом: «Дави!».

Есть и обратный смысл в рассказанном. Сопротивляться, видимо, стоит как до принятия поправок, так и после. Как ссылаясь на их антиконституционность, так и основываясь на чувствах собственного достоинства и самосохранения. Любыми средствами, вплоть до уличных протестов. Иначе совсем на голову сядут. Да и не такие уж они могучие, эти силовики, если боятся простых смешных историй. Даже самые крутые пацаны по-своему уважают тех, кто сопротивляется.

Знаменитая притча про лягушку, попавшую в кувшин с молоком и вылезшую оттуда потому, что шевелилась непрерывно и сбила лапками себе опору, хотя бы в виде масла, актуальна всегда. Если по первому окрику задирать лапки вверх – тогда точно пойдешь на дно...

Разговоры о том, что какие-то консервативные круги организовали аресты российских шпионов в США, для того чтобы испортить Обаме политику "перезагрузки", а сам он вроде бы и ни при чем, могут лишь вызвать улыбку у людей, понимающих, как работает Вашингтон. Здесь для того и существует Совбез, чтобы Белый Дом постоянно держал руку на пульсе спецслужб. Советник Обамы по России Майк Макфол по долгу службы полностью находится в картинке операций российских линий ЦРУ и ФБР. Такое масштабное мероприятие, как арест 11 человек, не могло состояться без его ведома.

Открою тайну - ту самую, которую шпионам предстояло выяснить: в чем суть политики Обамы по отношению к России? Политика эта двухуровневая: дружба напоказ до определенного предела и жесткое сдерживание за чертой дозволенного. Произошедшие аресты весьма показательны в этом смысле - они безусловно приурочены к встрече Обамы и Медведева и ставят целью обозначить черту, которую России, при всей сердечности высоких встреч, не рекомендуется переходить, а именно: проводить мероприятия, напрямую направленные против безопасности Соединенных Штатов.

Обама не так прост, как кажется. Он прекрасно понимает, что в долгосрочном плане Россия представляет угрозу для США, ибо идеология российского режима антиамериканская и антизападная. Однако он ничего не имеет против того, чтобы в России правил Путин, до тех пор, пока тот помогает с Афганистаном и слишком слаб, чтобы всерьез вредить Америке. К тому же в долгосрочном плане Путин не усиливает, а ослабляет стратегического противника, так как его внутренняя политика ведет страну в застой и тупик. Однако шпионить - это ни-ни, будет пресекаться с большим скандалом.

Интересно, что теперь будет делать Россия. Традиционно она всегда вызволяла попавшихся нелегалов. Когда под рукой не было американского шпиона, то обменивали на диссидентов. Именно так получили свободу Анатолий Щаранский и Юрий Орлов. Может быть, аресты российских шпионов открывают шанс для Ходорковского и Лебедева?

Представим, что в мае 1942 года в Москве подает заявку на проведение мирного митинга некая организация, выступающая с лозунгами — прекратить войну с Германией, отдать немцам все захваченные территории и немедленно подписать мир. Или во время русско-японской войны большевики собирают митинг на Дворцовой площади и требуют повесить царя, ввести в стране партийную диктатуру и передать Японии все земли, какие она хочет получить. Какая будет реакция у правительства на подобные демарши? Думаю, пояснять не надо. При товарище Сталине участники подобного мероприятия вряд ли прожили бы дольше, чем НКВД потребовалось бы для выяснения контактов участников, имен организаторов и сторонников акции. При государе императоре все ограничилось бы длительными сроками заключения и ссылкой. Наше же правительство по отношению к столь же антигосударственным разрушительным силам всего лишь не дает провести их сборище. Это ли не триумф либерализма?

Ссылка

Случилось нам с Веником вчера побывать на встрече с послом Республики Конго.

Все началось с того, что в середине июня мне написали письмо товарищи по Молодежному правозащитному движению (МПД) из Воронежа. И рассказали историю о студентах из Конго, которые учатся в разных городах нашей необъятной родины на деньги родины своей. Но так случилось, что на протяжении последних 6 месяцев посольство перестало переводить своим студентам стипендии. И люди натурально живут на воде и хлебе. Они хотели пойти к посольству в Москве и потребовать свои деньги, но по российскому законодательству неграждане проводить публичные мероприятия не могут. Вот, собственно, за этим ко мне и обратились студенты и мои товарищи по МПД – содействовать в проведении акции у посольства.

Мы с двумя другими гражданами РФ подали уведомление на проведение пикета 28 июня 2010 года. Студенты из Воронежа, Тамбова и Орла обещали приехать на акцию, и вроде все было на мази. Но за неделю до акции случилась железнодорожная трагедия, унесшая жизни десятков конголезцев, в связи с чем в Конго был объявлен национальный траур. Разумеется, мы все отменили. И уже после принятия решения мне позвонили из МИДа с просьбой провести мероприятие в другой день. Я подтвердила, что пикета не будет. МИД сказал: «Спасибо».

В день отмененной акции мне позвонила секретарь посольства и сообщила, что посол Республики Конго хотел бы встретиться. Тема встречи неизвестна, но состояться она должна непременно сегодня. Назначаю время, зову Веника, созваниваюсь со студентами, пишу письмо послу с основными тезисами. Письмо получилось на две страницы и состояло из двух частей – о стипендиях студентов и о нападении на одного из московских студентов.

Это немного другая история, но придется вкратце коснуться и ее, поскольку событие тоже нерядовое и тоже про Конго. 9 мая 2010 года на студента-конголезца из Московского государственного университета пищевых производств напал однокурсник-расист с друзьями. Парня били около его общежития восемь или девять (он не успел точно посчитать) человек, его телом разбили стекло на автобусной остановке, упав в осколки, он сильно порезал себе голову, к тому же получил несколько ударов ножом. Охрана, к которой парень, истекая кровью, обратился за помощью, отказалась даже скорую помощь вызвать. И скорую, и милицию ему пришлось вызывать самому. Милиция отказалась принимать заявление по двум причинам: «Сегодня праздник» и «Это Россия». Скорая оказала первую помощь и предложила госпитализацию.

На следующий день в больницу к пострадавшему приехал декан и объяснил, что тот больше не является студентом университета – его отчислили за пять опозданий в общежитие, распитие пива на экскурсии и приглашение друзей в общежитие в неположенное время, а также за драку (так было названо нападение). На то, что студент – круглый отличник, видимо, решено было закрыть глаза. Главное – моральный облик. К защите студента подключилось «Гражданское содействие», но поднять эту тему на встрече с послом в любом случае было нелишним.

Ровно в 15-00 мы вошли в посольство. Там увидели героя второй части нашего письма – он пришел говорить с послом о восстановлении в университете. Оказалось, что, отчисляя студента, университет сослался на то, что «посольство не против». «Как вы думаете, - спросил меня отчисленный студент, – кто врет: посольство или университет?». «Мне кажется, дипломаты не врут», - наивно ответила я. Студент грустно усмехнулся, но промолчал. «А чем же еще они занимаются?» - удивленно спросил Веник.

Тем временем нас пригласили в кабинет посла. Студент остался сидеть в холле, хотя я звала его с нами. Войдя, мы увидели, похоже, всю посольскую верхушку: посол Жан-Пьер Луйебо, министр-советник Кристалл Факунжур, советник Кукун Посиан, премьер-секретарь мадам Нганга, культурный атташе господин Еленга, заместитель военного атташе мадам Еленга, ассистент посла мадам Нгаи и секретарь посла Наталья Ланская приветствовали нас суровыми и сдержанно возмущенными взглядами.

Мы сели за стол, выслушали имена всех присутствующих, после чего посол спросил нас: «А вы, собственно, кто? С кем мы разговариваем?». Это при том, что секретарь подробно записала наши ФИО и организации еще по телефону утром. Я впервые за эту встречу почувствовала себя Юрием Шевчуком. И, следуя его примеру, мы скромно представились.

Посол, поняв, что перед ним активисты и журналисты, сразу понял в каком русле вести беседу. Первым делом он рассказал нам, что в Республике Конго нет политических заключенных, нет осужденных журналистов, никого не задерживают и не бьют на публичных акциях, нет безвинно осужденных в тюрьмах и даже(!) есть правозащитники. Видимо, некоторый скепсис отразился на наших лицах, потому что после этого посол больше не пытался нам понравиться. Он начал давить.

Разумеется, начал он с дружбы народов. С того, как ценит он дружбу с РФ и как больно ему видеть, как какие-то люди толкают студентов его страны «на забастовку», «на войну». Он страшно любит всех своих 284 студентов в России, и вообще: «Невозможно любить наших граждан больше, чем их любим мы».

Стипендия студентам, как рассказал посол, переводится ежеквартально, последний перевод был произведен между февралем и мартом, просто деньги идут из Конго через Камерун и Францию, а иногда еще и через Германию, поэтому бывают проволочки. Эта информация чуть позже будет опровергнута им самим.

Дальше мы неоднократно выслушали, что мы толкаем и толкаем и толкаем студентов на конфликт с посольством. Что они молодые и глупые и врут нам, как врут дети родителям, что все проблемы решаемы и что подчеркивалось особо – исключительно без нашего вмешательства. И вообще, сказал посол, со своими проблемами в России сначала разберитесь: «Их у вас столько, что если ими заниматься, некогда будет спать». С «Чечней своей», например. С расизмом. И вообще вмешиваться в дела другого государства неприлично.

За время выступления посла - а человек он оказался многословный - я набросала 14 реплик в ответ на его вопросы. Успела озвучить только три. Он резко перебил меня, поднял крик, разговор ушел в непонятную сторону и пришел почему-то к каким-то дипломатическим обедам. Я спросила, могу ли закончить свою речь, на что посол напомнил мне: «Вы в моем офисе, прошу не забывать об этом». И тут я поняла: передо мной сидит не дипломат, передо мной сидит обычный советский чиновник – хамоватый, придурковатый, пускающий в ход различные психологические приемы по подавлению личности. Просто он говорит по-французски. Вот и все отличие.

«Что же, мне теперь молчать, раз я в вашем офисе? - возвысила я голос над этим бардаком. – У меня нет возможности высказать свою точку зрения?» Посол почему-то вдруг понял меня без перевода и сказал, что, конечно, я могу говорить дальше. Но терпения его хватило ненадолго, он перебивал и махал руками, но меня было уже не сбить.

Веник похлопал меня по плечу – мол, пойдем, незачем унижаться перед ними. Но я почувствовала себя Юрием Шевчуком во второй раз. У меня был еще один важный вопрос, как и у Шевчука, и я вытерпела гневную и местами оскорбительную тираду, чтобы упомянуть о нем.

Я спросила о судьбе избитого студента и его образовании. Посол достал «секретные материалы» проверки выездной комиссии посольства. Пригласили самого студента, чтобы не читать документы за его спиной. Выяснилось, кроме того, что нам уже было известно, что в день какого-то футбольного матча студент прошел по коридору общежития «недостаточно одетый», чем сильно оскорбил ректора. «Как можем мы бороться за такого человека? – посол возвел глаза к небу. – Мы бы и рады биться за него, но наши силы на исходе, а он не хочет меняться».

Веник заметил, что эта ситуация довольно типичная для студентов. Рассказал также случай из своей академии, где учились несколько нигерийских ребят. Они дрались, пили пиво, ухаживали за девушками и водили гостей в неположенное время. Но они учились, и их не трогали. Штрафовали, делали выговоры, но считали, что учеба важнее какого-то «правильного поведения». Им дали доучиться. Почему нельзя дать доучиться этому отличнику? И почему проблема его поведения в данный момент важнее страшного нападения на него?

Подошло время ставить вопрос ребром. У меня было три таких вопроса.

Во-первых, я хотела, чтобы высказался сам студент. Но посол замахал руками и сказал, что это их дело и он не собирается говорить с самим студентом при нас – кто мы, мол, такие. Запуганный к тому моменту студент уже не возражал.

Во-вторых, я спросила, действительно ли посольство не против отчисления избитого студента. Посол снова замахал руками и стал уводить в сторону. Я нагло перебила его и попросила вернуться к моему вопросу. После второго ухода в сторону я громко сказала, что ответа я не слышу, видимо, его нет. Посол разгоряченно сказал: «Что значит нет ответа? Давайте поедем с вами вместе в университет и встретимся с ректором!». «Давайте, - говорю я. – С большим удовольствием». Посол резко пришел в себя, но отступать было некуда – помощница пошла звонить ректору МГУПП и договариваться о встрече.

В-третьих, я вернулась к вопросу выплаты стипендий. Я спросила, почему у студентов нет денег на счетах? Где они застряли: в Конго, в Германии, в Камеруне или во Франции? Посол почему-то вздрогнул при слове «Франция» и вдруг признался, что деньги не вышли из Конго – мол, у государства сейчас финансовые проблемы и деньги действительно в течение последних 6 месяцев не переводились (а только что говорил, что в феврале-марте отправляли!). Но у меня перед глазами стояли голодные студенты, и я стояла на своем: «Когда будут выплачены стипендии в полном объеме?». Посол взвился и закричал: «Кто вы такая? Вы что, судья, чтобы задавать мне такие вопросы?» И с чего это он вдруг про суд заговорил?

В общем, ответов я не получила. Передала письмо с нашими требованиями и с сообщением о том, что 2 июля с пикета у посольства начнется общественная кампания в защиту студентов Республики Конго на территории нашей страны. Получила угрозу от посла: «Встретимся с вами в Международном трибунале!». Ответила ему, что по российскому законодательству клевета (насчет подстрекательства к конфликту между студентами и посольством) считается уголовным преступлением, и поняла, что говорить больше не о чем.

Мы встали и направились к выходу из комнаты. И тут вдруг дипломат выскочил из-за своего стола и побежал к нам, обегая столы и стулья со своими атташе и секретарями. «Мадам! Месье!» - кричал он нам вслед, и мы обернулись. Он подошел и протянул нам руку. Мы пожали ее по очереди, хоть и задумались оба, стоит ли это делать. «Мерси», - сказал посол. «Мерси, мерси», - эхом отозвались атташе и секретари.

То ли всем стало очевидно явно недипломатичное поведение этого дипломата, то ли все-таки серьезные растраты позволило себе посольство Республики Конго и им просто нечего переводить своим студентам, но под конец встречи они выглядели растерянными, а некоторые – напуганными. Посмотрим, откуда теперь мне будут звонить.

Выношу комментарии из нескольких дискуссий, спровоцированных статьей Александра Подрабинека "Вместе или врозь?".

... Утверждая: "Идея о том, что сила в единстве – абсолютно тоталитарная", - Александр Подрабинек, конечно, совершил очень грубую ошибку или подмену. Единство не равно одинаковости или единомыслию. Единство - это объединение. Оно может быть и объединением разного, но на общей, единой платформе.

Единство "Стратегии-31" ни в коей мере не тоталитарное. И идея силы в этом единстве не имеет ничего тоталитарного. Так же, как и любое другое единение людей на основе базовых гуманистических или либерально-гражданских ценностей.

... Кстати, "признать ошибки" - это совсем не то же, что "покаяться". Признавать ошибки полезно "обычному человеку" и тем более необходимо публичному деятелю. Впрочем, если речь идет о классическом "либерализме применительно к подлости", никакого смысла в содержательной дискуссии нет. У его приверженцев все равно всегда будет "Путин лучше Лимонова" и всегда останется мучительный выбор между Конституцией, севрюжиной с хреном или отодрать кого-нибудь. Грустно.

Уравнивать "либералов" Салтыкова-Щедрина с Нечаевым можно лишь с таким уровнем различительной способности, при котором "фашизм равен коммунизму" или "все современные политики не отличаются от коммунистов". Классический образ российского либерала, созданный Салтыковым-Щедриным, - это, разумеется, никакой не "левый"; это именно человек, декларирующий свою любовь к свободе на уровне севрюжины с хреном. Потому что главное для такого "либерала" - это его личный комфорт, ради которого он готов примириться с любым, даже самым подлым режимом. Эта позиция вообще-то адекватна какому-нибудь патриофилу, любителю отечества "странною любовью", но никак не рационально мыслящему либералу без кавычек.

Образ, рожденный Салтыковым-Щедриным, - это, очевидно, не "литературный анекдот", а именно мощнейший образ, выразивший не конкретных людей, а целый социальный слой. Более того, этот социальный тип является достаточно устойчивым. Поэтому его использование вполне оправданно и сейчас. Этому образу соответствовали десятки тысяч людей и в России XIX века, и в России XXI века.

... Никакой особой путаницы с терминами "демократы" и "либералы" в России нет. Демократы - это последовательные сторонники современных демократических ценностей, то есть устойчивых гражданско-правовых институтов, обеспечивающих соблюдение личных свобод и общественную безопасность за счет ответственной власти, независимого суда, свободных СМИ и т.п.

Та клика, которая пришла к власти в 1991 году, не является в точном смысле демократической (их более точно называть "демобольшевиками"): они и получили власть не вполне демократическим способом, и быстро разрушили все демократические институты, совершив в 1993 году государственный переворот и проторив дорогу еще более откровенно бандитскому режиму. Да, тех "демократов" в 1989-1991 годах поддерживало значительное большинство. Но поддерживало иррационально, "сердцем". И у меня достаточно оснований, чтобы употреблять именно такой термин. Потому что несмотря на вполне благие намерения у многих или даже большинства активных участников "клики", они таки были классическими "большевиками" - по уровню авантюризма и цинизма в попытках простыми способами решать сложные задачи.

Весьма показательно, что современный Эдуард Лимонов - гораздо больший демократ, чем многие номинальные "демократы" и "либералы", потому что он гораздо больше делает для дела свободы в России.

... некоторые наши патентованные "либералы" чисто по-ленински не могут простить Лимонову его "октябрьский эпизод", припоминая речевку "Сталин-Берия-ГУЛАГ" и прочие р-р-революционные перфомансы ;-)

А если серьезно, речь же идет о другом. Нельзя валить все в кучу, если хочется действовать разумно. Нельзя перед лицом реальной угрозы человечности, думать об "идеологической чистоте мундира". Нельзя самим укреплять атмосферу всеобщего недоверия и выступать транслятором обветшалых пропагандистских штампов. Короче, нельзя заниматься демагогией, если есть желание выжить, а тем более возродить страну.

Методы у современного Лимонова - абсолютно адекватные и состоят исключительно в мирном гражданском неповиновении и последовательном отстаивании базовых гражданских свобод.

А формула "Путин - лучше Лимонова" - просто подлая по сути. Да еще и упадническая, торящая дорогу разрастанию мерзости режима. Она в точности воспроизводит формулу "Гитлер - лучше коммунистов", которая привела известно к чему.

Неужели этого не видят нынешние борцы за идеологическую чистоту? Или просто не могут или не хотят видеть?