Друзья,
у меня есть потрясающий, по-моему, по силе человеческий документ - письмо, которое Ольга Зеленина передала из СИЗО родным. С разрешения этих родных привожу его здесь. Да и чего уж там, письмо ведь проходило тюремную цензуру и было написано с учетом того, что его будут читать чужие глаза.

Из этого письма очень ясно видно, что за человека мы защищаем. Ольга Зеленина - честная и скромная труженица, которая никак не может до конца поверить, что с ней такое случилось. Растерянная, но не сломленная.

И очень наивная. Ей все кажется, что если она придумает, как получше растолковать следователям про цифры после запятой и требования ГОСТа, то следователи наконец поймут и ее отпустят.

Но мы-то с вами не такие наивные, правда? Мы-то видим, что на человека едет чудовищный каток, а человек катку что-то втолковывает про сигму.

Мы-то знаем, что единственное, чего эти люди побаиваются, - это огласка.

Так что понедельник, 10.30, Мосгорсуд. Белые цветы.

Наши доводы. Сейчас речь даже не идет о виновности/невиновности Зелениной (хотя ее невиновность очевидна любому здравомыслящему человеку). Речь о том, имел ли Зюзинский суд основания оставить Зеленину до суда в СИЗО - при том, что:

Она не может помешать следствию, поскольку все материалы уже изъяты, все свидетели допрошены;

Она никуда не скроется (тут семья, друзья, дети, внуки) - да у нее даже загранпаспорта вроде нет, а если есть - ну изымите его, что ли;

За нее ручается Лукин и куча вполне крупных и заслуженных ученых;

Она немолода и больна.

Давайте придем в суд. Если судья сочтет, что в этих обстоятельствах правильно оставят Зеленину под стражей до суда (при том что даже убийц иной раз до суда отпускают) - пусть скажет это нам в глаза.

Случайно сейчас включил "Пятый канал". Передача "Место происшествия". Начало в 15 часов. Показали, как в Смоленске бравые полицейские берут группу оптовых наркоторговцев. Четырех молодых парней. По словам полицейских, эта группа на протяжении длительного времени осуществляла оптовую и розничную продажу наркотиков, продавая их более мелким торговцам и обычным наркоманам. Выступила эксперт, которая сказала, что у торговцев изъято 36 граммов героина, около 5 граммов еще какого-то вещества и конопля.

А в конце сюжета голос за кадром сообщил, что наркоторговцев этих не отправили в СИЗО, а ОТПУСТИЛИ под подписку о невыезде!!!

Не поверил своим ушам. Залез в интернет, нашел сюжет о том же на сайте Смоленской ГТРК под названием "В Смоленске задержали банду наркоторговцев".

Цитирую:
"В центре Смоленска полицейские задержали подозреваемых в незаконном сбыте наркотиков. Распространением героина группа занималась давно... Для продажи у них имелись и весы, и упаковочный материал... Принять дозу можно было прямо на месте покупки... Сейчас идет следствие, но участники банды будут находиться под подпиской о невыезде, поскольку суд не удовлетворил ходатайство о заключении их под стражу".

Хочется выругаться матом. Таисия Осипова по сфабрикованному обвинению почти два года уже в тюрьме. Никаких подписок о невыезде. Из пяти инкриминируемых эпизодов суд оставил два, но и по ним обвинение трещит по швам. Таисия тяжело больна, а маленькая дочь растет без матери.

А у этих целая индустрия, и они на СВОБОДЕ!

Кстати, в двух оставшихся эпизодах у Таисии фигурирует попытка продажи 0,8 и 0,36 граммов наркотика.

Видимо, чтобы не сидеть в тюрьме, надо быть реальным преступником и по-настоящему торговать?

Этот фильм ("Невинность мусульман", рисующий пророка Мухаммеда (Магомета) в неприглядном свете. - Ред.) - это чистая провокация, конечно. Они могли просчитать, что будет. Было ясно, что поднимется мусульманский мир. Вы знаете, у Данте в его, так сказать, "Божественной комедии" есть восьмой круг (Ада. - Ред.), где содержатся зачинщики раздора, причем довольно страшное наказание… Мучения восьмого круга - это зачинщики раздора.

Игорь Волгин, филолог, профессор МГУ и Литинститута

22. Не так дыряв, утратив дно, ушат,
Как здесь нутро у одного зияло
От самых губ дотуда, где смердят:

25. Копна кишок между колен свисала,
Виднелось сердце с мерзостной мошной,
Где съеденное переходит в кало.

28. Несчастный, взглядом встретившись со мной,
Разверз руками грудь, от крови влажен,
И молвил так: "Смотри на образ мой!

31. Смотри, как Магомет обезображен!
Передо мной, стеня, идет Али,
Ему весь череп надвое рассажен.

34. И все, кто здесь, и рядом, и вдали, -
Виновны были в распрях и раздорах
Среди живых, и вот их рассекли.

37. Там сзади дьявол, с яростью во взорах,
Калечит нас и не дает пройти,
Кладя под лезвее все тот же ворох

40. На повороте скорбного пути;
Затем что раны, прежде чем мы снова
К нему дойдем, успеют зарасти..."

Магомет (ок. 570-632) - основатель ислама, новой религии, появившейся после христианства и тем самым, в глазах правоверного католика, внесшей в мир новый раскол.
Али - зять Магомета, убитый в 661 г. ударом сабли по черепу. Его почитатели (шииты) образовали со временем особую секту. Рассматривая Али как создателя раскола уже в самом исламе, Данте изображает его и в Аду с рассеченной головой.
(Примечания переводчика Михаила Лозинского)

Данте Алигьери. "Божественная комедия" ("Ад", Песнь XXVIII. Круг восьмой. - Девятый ров. - Зачинщики раздора)

«Виртуальный антиэкстремизм» - так называется новый доклад Центра «Сова». Он повествует о применении антиэкстремистского законодательства в интернете в период с 2007 до конца 2011 года.

За это время ксенофобная и иная подстрекательская пропаганда в интернете значительно выросла в количестве и видоизменилась вместе с развитием самой Сети. Но за те же годы улучшалась и квалификация полиции, так что масштаб преследований за такого рода пропаганду также стремительно вырос. Достаточно сказать, что в 2007 году были известны всего три приговора по уголовным делам за пропаганду в интернете (из 28 приговоров по ст.ст. 280 и 282 УК в целом), а в 2011 году их было вынесено не менее 52 (из 78).

Доклад описывает все основные меры виртуального антиэкстремизма. В тексте рассматриваются главные проблемы правового регулирования (действующие нормы и законопроекты) в этой области. Анализируется практика уголовного и административного преследования за интернет-пропаганду.

В докладе приведены подробные данные о том, сколько и за что именно привлекали к уголовной ответственности в Рунете в 2007-2011 гг.

К сожалению, борьба с «киберэкстремизмом» коснулась не только действительно опасных подстрекателей к расовой и тому подобной ненависти, но и многих других, чья вина незначительна, сомнительна, а иногда и вовсе отсутствует. Несмотря на значительный рост числа осужденных за пропаганду в интернете, создается впечатление, что правоохранительные органы занимаются этим в основном «для отчетности».

Антиэкстремистская деятельность в интернете - это обвинение касается не только частных пользователей, но и интернет-СМИ, интернет- и хостинг-провайдеров, учебных заведений, библиотек и т.д. Однако и здесь преследование растет за счет организаций, случайно оказавшихся в поле зрения борцов с экстремизмом, и такое правоприменение выглядит просто бессмысленным.

В итоге получается, что в целом опыт российской правоохранительной практики борьбы с кибервраждой пока назвать успешным никак нельзя.

В основном правоохранители преследуют отдельных случайных людей за какие-то отдельные высказывания или републикации, которых в интернете огромное количество, и потому бороться с ними таким образом нерационально.

При этом в свободном доступе выложены материалы, которые прямо подстрекают к насилию или связаны с реальным применением насилия, такие как «расстрельные списки» или «инструкции по уличному террору» с рассказом как следует расправляться с «врагами». Случаев преследования именно за такую, по-настоящему опасную подстрекательскую деятельность ничтожно мало. Российские ультранационалисты достаточно уверенно и безнаказанно чувствуют себя в сети и координируют свои практические акции с помощью интернета. А большинство российских правоохранителей пошло по пути наименьшего сопротивления и занялось раздуванием антиэкстремистской отчетности за счет преследования малозаметных сетевых публикаций и даже отдельных комментариев. Активность прокуратур в отношении библиотек и школ тоже является примером подмены реальной деятельности ее имитацией.

Хотелось бы, чтобы усилия борцов с экстремизмом в интернете были сосредоточены на том, чтобы обезвредить действительно опасные группы и отдельных людей, практикующих насилие и прямо подстрекающих к нему. А борьбу с репликами на форумах и в социальных сетях или случаями распространения отдельных материалов предоставить общественным организациям и активистам.

С докладом можно ознакомиться на сайте Центра «Сова» по адресу:
http://www.sova-center.ru/racism-xenophobia/publications/2012/09/d25322/

6 мая Леонид Ковязин приехал из Кирова снимать. Как журналист. Он снимал Марш миллионов с трех часов. К пяти пришел со всеми к Болотной. Потом еще два с половиной часа снимал давку, избиения, задержания. Снимал спокойной и уверенной рукой профессионала. Она не дрожала, разве что когда толкали под локоть или в спину. Примерно в полвосьмого его хроника внезапно обрывается. Черный экран...

Может, кончились батарейки или еще почему. Но с этого момента он начал переворачивать кабинки туалетов. "Чтобы защитить людей от полиции" - объяснил сам. Теперь он сидит в тюрьме. Поблажек не ждет, а ждет от 3 до 8. А я смотрю на погасший экран. И вспоминаю другую историю, случившуюся 57 лет назад в другой стране.

У Леонида получился настоящий фильм - длинный. Но я советую его посмотреть целиком. Там есть все: и песни, и плачущие женщины, и бодрые провокаторы (или просто психи), и окровавленные мужчины. Как-то из него становится понятнее все, что происходило в тот день в Москве. И, может быть, понятнее, почему он выключил камеру.



Вторая часть - на следующий день.

Так совпало, что 15 сентября акцией протеста от Пушкинской до Сахарова открылся новый оппозиционный сезон - и этим же днем завершилось интернет-голосование по кандидатурам в президентский Совет по правам человека. Вот так, не сговариваясь, сошлись столь противоположные события российской общественной жизни. Ничего общего между уличными акциями протеста и посиделками за уютным «совещательным» столом нет и быть не может. Вот только адресат и у тех и других общий – верховная власть.

Те, кто снова вышел на проспект Сахарова, прав не просили – требовали. И лейтмотивом всех митинговых речей было: «Надоело – хватит!» Те же, кто все еще мечтает о неком диалоге с властью, согласны терпеть и дальше, согласны многого не замечать, а то попросту закрыть глаза. Хотя бы на то, что права человека зажал в кулаке не какой-то пришлый чувачок - сам президент. Что, надеются уговорить разжать тот кулачок? Да это все равно что отобрать у самодержца рычаги управления. Смешные, кто ж им дасть!

И поражает не столько сервильность многих претендентов, сколько та страсть, с какой иные ПРАВО-защитники всеми правдами и неправдами стремятся попасть в тот орган, что при президенте. Видно, это "при" некоторых по-особенному воодушевляет. А то откуда энтузиазм гражданских активистов, что в спешке составляли альтернативные списки и всячески агитировали за своих кандидатов: в Совет их, в Совет! Вот и план по защите Игоря Каляпина предусматривал непременное вхождение его в этот орган - мол, статус обезопасит его от нападок силовиков.

Интересно, почему Игорь попал в номинацию «Защита прав человека на Северном Кавказе, содействие формированию гражданского мира и искоренению терроризма»? Кавказ – только одна из географических точек приложения сил нижегородского «Комитета против пыток» и самого Игоря Каляпина как главы комитета. Помнится, в июне 2005 года он со своей командой приезжал в Тверскую область и помогал тем, кто пострадал от милицейского произвола в городе Бежецке.

А теперь как бы ему самому не пропасть. Вот и решили, что президентский Совет для Каляпина и был бы спасательным кругом. Видали, каких мазохистских «высот» достигла общественная мысль! А прекраснодушие так и вовсе зашкаливает. Сколько раз власть била по головам, а правозащитной публике все неймется, все норовит перевоспитать диктатора. Неужели непонятно, что очередная попытка «прищучить» общественного деятеля не случайность – система. И преследователи не какая-нибудь шпана, а государевы люди. А кто у нас государь? Правильно, тот самый, лысенький и разнообразно занятый дядечка. И ему зачем-то нужна некая ширма, что и представляет собой Совет по правам человека.

И такие как Игорь Каляпин, там и даром не нужны. Судя по итогам интернет-голосования, он в Совет не проходит. Из настоящих правозащитников, которых я знаю лично, не попадает туда и Игорь Сажин. Кто бы сомневался! Для того и затевалось сие «демократическое» голосование. А то некоторые уже дошли до того, что увидели в Путине признаки правозащитного сознания. Вот, мол, попытался восстановить нарушенные права журналистки Маши Гессен. Умница Гессен отказалась от президентских услуг и предпочла держаться от него подальше. Авось до Праги ручонки благодетеля не дотянутся.

А что касается Игоря Каляпина, то вменяемая власть не членство в Совете ему предложила бы, а назначила бы его уполномоченным по правам человека в Российской Федерации. Он как никто соответствует этой должности. Да где она, вменяемая власть? Где-то там за горами, за долами. Но правозащитник Каляпин и при этой непутевой власти сам себе партия, сам себе уполномоченный, а с командой так и вовсе целый институт по соблюдению прав человека. И предлагать в ублюдочный Совет кандидатуру такого калибра – это все равно что метать бисер перед... Нет, животное не назову, а то всероссийский любитель фауны еще примется и его спасать.

Защитить Игоря Каляпина, как и десятки других, может только наша общая политическая активность. Участие в любых акциях гражданского неповиновения. 15 сентября марш пусть и не миллионов, но все равно несогласных, подтвердил: народ не испугался приготовленных для него властью драконовских штрафов, арестов, сроков. Теперь бы только продолжить! Тому же Совету по правам человека – отказаться участвовать в фарсе всем, и первому - его председателю Федотову. Это имело бы не меньший, а может быть, и больший эффект, чем стотысячные митинги протеста. Жаль, что пока на такой демарш способны лишь единицы.

Я все ждал, когда это случится, и вот произошло: талантливый писатель-фантаст Юлия Латынина объявила доктрину прав человека «сталинской пропагандой» и «порождением мирового коммунизма», интригой Коминтерна. Ее позиция совпала с пропагандой антикоммунистических диктаторов ХХ века во главе с прославляемым ею генералом Пиночетом: дескать, как только появляется коммунизм, так сразу требуют прав человека. Именно этот тезис Латыниной помешал мне назвать ее историком, ибо в наше с ней время об антагонистическом противоречии между коммунизмом и «так называемыми правами человека» школьникам сообщали уже в том возрасте, в котором сейчас пытаются учить «православной культуре».

К сожалению, тут Латынина дала своему публицистическому дару завести себя слишком далеко. Правозащитное движение появилось даже раньше, чем «Манифест коммунистической партии». Исторически первым правозащитным движением можно назвать движение за освобождение темнокожих американцев и вообще за запрет рабовладения и работорговли. Разумеется, рабовладельцы, работорговцы и духовно близкие к ним отечественные крепостники искренне считали сторонников освобождения рабов и крепостных опасными коммунистами. Ведь они угрожали сохранности их частной «крещеной собственности». Возможно, Латынина не согласится со мною в том, что доктрина прав человека возникла как синтез двух смертельных идеологических противников – протестантских представлений эпохи Реформации о свободе совести и свободе духовного выбора индивидуума и католической доктрины эпохи Контрреформации о праве личности (разумеется, только доброго католика) на духовную автономию от светской власти и даже на отказе ей в легитимности в случае ее противостояния с Римом.

Но не будем углубляться в тонкости. В своем почти законченном виде доктрину прав человека формулируют британские, американские и французские философы и политики-масоны в XVIII веке. Именно тогда становится очевидно, что доктрина прав человека – это соединение гуманистических и демократических ценностей.

Первое мощное рафинированно правозащитное движение в истории - это движение дрейфусаров, начавшееся во Франции в феврале 1898 года, приблизительно через месяц после публикации знаменитого «Я обвиняю!» Эмиля Золя. Тогда в ответ на дичайшую травлю великого писателя (что там Мамонтов, антисолженицынская кампания «отпор литературному власовцу» - вот только с чем можно ее сравнить), в его защиту выступает цвет^* французской культуры. Тогдашние борцы с антипатриотическими угрозами с издевкой назвали их «интеллектуалы» (в точном значении слова - «умники»). И слово интеллектуал мгновенно стало высшей похвалой для каждого приличного человека. Появляется внепартийное движение «Лига прав человека». До прихода Сталина на пост генерального секретаря ЦК РКП(б) еще две дюжины лет.

Латынина доказывает, что не нужно прав человека, достаточно «правосудия и демократии»^**. Но в деле с обвинением капитана Дрейфуса в этом смысле все не так очевидно. Подавляющее большинство французов очень долго считало его виновным, и в любом случае при выборе между судьбой эльзасского чужака и защитой престижа армии, руководствовалось исключительно «оборонным сознанием». И суды совершенно не обязательно были «заказными» - судьи исходили из результатов экспертиз, представленных военной контрразведкой. Напомним, что Дрейфус был оправдан только потому, что некоторые офицеры Генштаба публично заявили, что представленные в суд сведения – фальшивка, а истинный германский агент – майор князь Вальсен-Эстерхази не покаялся^*** из безопасного далека. Таким образом, мы видим, что и правосудие, и демократия не помогли бы защите справедливости. Помогло совершенно правозащитное представление о том, что не может человек приноситься в жертву государственным интересам. Чего бы это ни стоило государству, его престижу, его обороноспособности. Во время всех этих событий Ленин был между ссылкой и эмиграцией, а выгнанный из семинарии Сталин лишь морально готовился грабить банки, посему возложить на них политическую ответственность за поражение антидрейфусаров довольно затруднительно.

Напротив, большевистские и сталинские доктрины исходили из презрения к индивидуальным правам, проповедовали полное подчинение личности коллективу^****. Следующим, после французской Лиги прав человека беспартийной^***** правозащитной организацией стало международное движение ПЕН-клубов (объединение Поэтов, Эссеистов и Новеллистов), отстаивавшее творческую свободу. ПЕН-клубы внесли очень важную роль не только в духовном противодействии нацизму в 30-годы (хотя сегодня для отечественных сильно правых и антифашизм отдает «красным» влиянием), но и тоталитарному коммунизму. Необходимо отметить, что СССР и его сателлиты в декабре 1948 года не голосовали в ООН за принятие Всеобщей декларации прав человека, 40 лет она была в нашей под неофициальным запретом и была опубликована лишь в январе 1989 года. Хороша коммунистическая пропаганда! Странно, что Латынина забыла, какую пропагандистскую мощь обрушивали в СССР и странах «народной демократии» именно на «фальшивые буржуазные свободы» и на «абстрактный внеклассовый гуманизм» - то есть обе составные части современной доктрины прав человека.

Впрочем, в разгар холодной войны некоторые антикоммунисты тоже очень неодобрительно относились к правозащитной идеологиии, противопоставляя правам человека свободу предпринимательства и свободу периодического выбора политиков. Но это были «зоологические антикоммунисты», для которых и требования легализовать профсоюз или обеспечивать пособие по безработице были опасными большевистскими происками.

Если вернуться к «спектральному» разделению прав человека на гуманистические и демократические принципы и ценности, то важно отметить, что, по мнению Сергея Ковалева (биолога по образованию) гуманизм – это движение в противоположном направлении от внутривидовой борьбы. Собственно, демократия в пределе – это полное снятие отчуждения в политических и социальных сферах. Так неужели для Латыниной коммунизм – это все, что отступает от суровых законов кастового военно-аристократического общества? Но тогда самыми первыми ленинско-сталинскими агитаторами были библейские пророки, а цари и императоры – гонители древних иудеев и первых христиан – оказываются защитниками «латынинской свободы»?

^*За печальным исключением «квасного», точнее, «арманьячного», патриота Жюля Верна.

^** Разумеется, она говорит о цензовой демократии, «демократии собственников», «демократии джентльменов».

^***То ли не выдержал угрызений своей аристократической совести, то ли потому что его кураторы рассчитывали этим ещё больше расколоть французское общество и окончательно дискредитировать армию потенциального противника.

^**** Советская ювенальная психиатрия рассматривала противопоставление подростка коллективу как проявление шизофрении.

^*****Классической правозащитной партией в период с 1905 по 1914 в России была Конституционно-демократическая партия.

Юля Башинова опубликовала призыв поддержать Игоря Каляпина, председателя Комитета против пыток. Вместо того чтобы расследовать тщательно проверенные сведения о пытках, собранные Комитетом и Сводной мобильной группой в Чечне, Следственный комитет таскает на допрос журналистов, пытаясь вменить Каляпину разглашение "данных предварительного расследования".

Пробейте в Яндексе "дело Умарпашаева", посмотрите ролик или почитайте интервью с Каляпиным в Esquire - это дело должно было дать надежду на хоть какую-то возможность правосудия в отношении садистов в погонах, рутинно похищающих и пытающих людей на Кавказе. Вместо этого - беспомощность следствия по поводу рядовых кадыровских силовиков и угроза уголовного преследования в отношении Каляпина.

Одним из дополнительных возможных шагов солидарности с Игорем Каляпиным может быть поддержка его кандидатуры в Совет при президенте по развитию гражданского общества и правам человека.

Для Игоря Каляпина включение в Совет стало бы дополнительным инструментом в его каждодневной борьбе с пытками.

Пусть "общественные интернет-консультации" мало что значат в смысле итогового выбора, но важно, чтобы как можно большее количество людей узнало о деятельности правозащитников, лично Игоря Каляпина, созданного им Комитета против пыток, Сводной мобильной группе в Чечне.

"Проголосуйте" за него на страничке интернет-консультаций, если вы еще этого не сделали, а еще важнее - призовите к этому своих френдов и фолловеров. И совсем хорошо было бы, если ваш пост будет сопровождать ссылка на статью "Кавказские борзые", ролик про дело Умарпашаева или на этот комментарий.

Меня обвинили в оскорблении сотрудника прокуратуры Максима Семенова и постановили взыскать с меня 20 тысяч рублей штрафа и возмещение расходов на государственного адвоката. Дело это тянется уже год. Обвинение притянуто за уши и имело своей целью не допустить меня к выборам в органы местного самоуправления и пресечь мою активную политическую деятельность.

Предыстория такова. Чуть больше года назад в Петровске-Забайкальском стали закрывать школу. Татьяна Стецура, Надежда Низовкина и я пытались проводить протестные акции, чтобы этого не допустить. 11 июня 2011 года у нас состоялся сход граждан, пришло около 80 человек. Поскольку власти нас проигнорировали, мы двинулись к мэрии города.

По дороге мы встретили главу города Александра Таранова, он пытался нас остановить, но люди уже ничего не хотели слушать. Мы требовали оставить эту школу, потому что она в самом социально неблагополучном районе города, а до других школ далеко. Дошли до мэрии, там с нами чиновники немного поговорили на крылечке и ушли. Люди остались ждать, преисполненные надежд.

Был вечер, потом наступила ночь – мы оставались на месте. Кто-то из горожан принес нам воды, еды – кто что мог. Утром следующего дня представители мэрии появились на крыльце, пригласили внутрь людей, похожих на организаторов. Таня Стецура пошла внутрь, а я оставалась снаружи. Мы решили, что они хотят вступить с нами в переговоры, но вместо с этого начался прессинг.

На улице к нам подошли какие-то люди. Я тогда обрадовалась, думала, что они пришли нас поддержать, только потом поняла, что это были провокаторы. Они стали говорить нам как бы между прочим, что если мы сейчас не разойдемся, то начнут стрелять и всех пересажают.

Пока они нас таким образом «готовили», на площадь перед мэрией стали со всех сторон подъезжать машины полиции, из них выпрыгнули люди с наручниками, дубинками и автоматами. Толпа уже была подготовлена, запугана, и люди не выдержали. Все наше единение, плечо к плечу, единый порыв в защите школы – все испарилось, когда на нас ринулись вооруженные люди. И вот этого я власти простить не могу. Люди рассыпались, испугались, они не были готовы к такому повороту. Мы остались на площади втроем – Надежда, Татьяна и я.

Нас поколошматили, мы посопротивлялись, и нас зашвырнули в машину. Мы объявили голодовку, так как других способов протеста у нас не осталось. Нас посадили на двое суток, я видела в окно людей, которые писали петицию в нашу защиту и требовали нашего освобождения. С ними велась настоящая война, им говорили, что уволят с работы, пугали.

Через двое суток нас вывезли в суд. В суде мы хотели выступать в такой последовательности: сначала я, потом Татьяна и Надежда. Но судья не согласился с такой очередностью, и я в знак протеста вышла из здания суда. На улице – без воды и на солнце – мне стало плохо (мы все продолжали держать голодовку). Но я пошла к девочкам на приговор, чтобы поддержать их морально. Их обвиняли в нарушении порядка организации публичного мероприятия и сопротивлении полиции.

Судья сказал мне: «Нет, ты присутствовать не будешь». В зал ворвались судебные приставы, сотрудники ДПС, начальник полиции общественной безопасности, начальник СИЗО, сотрудники конвойной службы. Маленький зал суда был наполнен этими людьми, и они начали вытаскивать меня оттуда. Я сопротивлялась и скорее всего могла в этот момент в пылу крикнуть безадресно что-то такое, что позднее было расценено как оскорбление.

Меня выволокли и закинули в камеру. В какой-то момент открылись двери, я подошла – думала, это девчат привели. А вместо них в камеру заходят три уголовника бандитского вида. Я успела сунуть руку в закрывающуюся дверь, и тут сотрудник вроде как хватился и сказал: «Ой, извините, ошибся». И вывел этих троих. Понятно, что это было сделано специально, пугали меня.

Нам всем дали арест. Всех нас отвезли в спецприемник в 450 км от Петровска-Забайкальского. Девочкам потребовалась медицинская помощь из-за голодовки. Пока мы сидели, людям сказали, чтобы они забирали документы из школы, и они их забрали. Люди опустили голову и перестали бороться.

Я подала апелляцию, девочки не стали. Рассмотрение было 14 июня, и на него вдруг в качестве свидетеля явился сотрудник прокуратуры Семенов, который был обвинителем на суде у девочек. Я спросила судью: «Зачем вы его вызываете? Я его видеть не могу. Из-за него чуть две прекрасные девушки не погибли». Меня пытались привлечь за неуважение к суду, но я хлопнула дверью и ушла.

Вот после этого и появилось дело об оскорблении, Семенов подал на меня в суд по статье 319 УК. Но эпизод, по которому меня обвинили, имел место в суде первой инстанции, не на апелляции. На этом третьем суде сотрудник прокуратуры Семенов был уже потерпевшим. Такой вот многоликий человек.

О следственных действиях по моему делу я узнала только 27 января. Я на них ходить не планировала, но меня стали приволакивать в наручниках. Я могла сопротивляться, могла не сопротивляться, могла кричать политические лозунги - они все равно меня приводили. Они срывали нам акции, предвыборную агитацию. Это уголовное дело нужно было им как повод для того, чтобы меня, неумную, приволакивать всякий раз, как им было нужно.

А 27 января они решили провести мне психиатрическую экспертизу. Приволокли меня, а там врачи из Читы. Я с ними побеседовала, в этот момент включились наши правозащитники (спасибо им большое), и врачи написали, что я психически здорова.

И вот быстро-быстро в марте дело передали в суд. Начались судебные заседания. Я решила на них не ходить, объявила акцию гражданского неповиновения. Тогда меня стали приводить в наручниках. Вылавливали везде и приводили.

31 августа у меня был назначен приговор. А в ночь на 31-е у меня заболел ребенок. Дважды за ночь вызывала скорую помощь, ему ставили уколы, и, конечно, никуда я утром не пошла. В 8 утра к дому подъехала машина службы судебных приставов, сотрудники зашли в дом: «Собирайтесь, поедем». Я им: «Не поеду, ребенок болеет». Он не поверили, поехали за подтверждением на подстанцию скорой помощи. Получили подтверждение - и все равно вернулись через несколько часов.

Я ехать с ними отказалась, повезла на велосипеде ребенка в больницу на осмотр. У дома увидела черную машину – номер К 020 МА 75, «Тойота Камри», в ней двое сидят. Они попытались меня сбить, но я бросила велосипед и отскочила. Поняла, что снова пугают. Довезла ребенка до больницы, его осмотрели, после этого оставила его у знакомых.

Мне надо было добраться до Улан-Удэ, там была запланирована акция в рамках «Стратегии-31», где я была организатором. Но доехать мне не дали, заломили мне руки и доставили на приговор. Я перед этим успела флаг «Солидарности» на себя надеть, на шее завязала. Решение уже было готово, судья Цыден Балданов мне его зачитал – 20 тысяч рублей штрафа и восемь тысяч рублей за работу адвоката Юрия Черняева, который вообще-то и не работал вовсе, сидел номинально на заседаниях.

На выборы в органы местного самоуправления меня не зарегистрировали, как и других кандидатов – даже от «Справедливой России» никого не пустили. Всех конкурентов постарались снять.

Вот так и живем. Но сдаваться я не намерена. Хочу сказать большое спасибо Татьяне и Надежде. Они бились за наши школы и показали пример мужества и воли к борьбе. И я теперь за ними потянулась.

Этот пост посвящен в основном новой заключенной 6-го изолятора - Зелениной Ольге Николаевне. Вся информация о ее деле получена из открытых источников, от нее - лишь эмоциональные высказывания.

Ольга Николаевна выглядит очень молодо, хоть и говорит: меня, старую бабку, три вооруженных спецназовца возили... это она имеет в виду конвой и этап в Москву из Пензы. Ольга Николаевна - заведующая химико-аналитической лабораторией Пензенского НИИ сельского хозяйства, кандидат сельскохозяйственных наук. Ее обвиняют по "наркотической статье" - 228-1 ч.3, и по более экзотической - пособничестве в ч. 4 ст. 188 УК РФ, контрабанде наркотических веществ. Нет, наркотики Ольга Николаевна не употребляла и не распространяла, просто однажды в качестве научного сотрудника дала заключение о том, что из пищевого мака нельзя получить удобоваримое количество граммов морфина. Хоть мак этот и не соответствует какому-то ГОСТу. Но мака, задержанного на границе, было 43 тонны. В ФСКН посчитали, что уж двести-то граммов морфина там каким-то образом статистически содержится и, значит, еще каким-то изощренным способом могут быть оттуда извлечены. А Зеленина написала, что выпарить его как-то оттуда нереально. Поэтому его там считай что нет.

Именно эти граммы наркотика, якобы содержащиеся в маке, задержанном где-то на границе в десятках тысяч километров от Пензы в 2010-м году, и инкриминировали самой Ольге Николаевне. От восьми до двадцати лет лишения свободы. Всё - за информационное письмо от института, написанное зав. химико-аналитической лабораторией Пензенского НИИСХ по обращению родственника владельца злосчастного мака, вздумавшего спорить с ФСКН о качестве импортируемой продукции или хотя бы добиться реэкспорта. Все сели. "Дело бакалейщиков". А директор НИИ вроде как смалодушничал, покаялся, что подписал письмо Зелениной не читая, доверял сотрудникам института.

Ольга Николаевна сидит в одной камере с Надеждой Толоконниковой. Еще с ними две девушки, одна из них какая-то татуированная шведка без адвоката и консула, обвиняемая в мошенничестве в 2009 году, хоть утверждает, что в том году вообще в России не была. На ней - умопомрачительные джинсы с талией на уровне колен, такой негритянский стайл. Зеленина говорит: раньше я не знала, кто сидит у нас в тюрьмах. И неправильно на это реагировала. Женщины с 228-й статьей, их надо лечить, а не лишать свободы. Им хватило стресса, которого они пережили. Тюрьма не воспитывает, здесь только растет злоба, растет желание бороться с системой, которая настолько не уважает своих граждан, что вытирает о них ноги...

А ведь Зеленина была, насколько я поняла, достаточно лояльной к власти гражданкой, занималась любимым делом, выступала в Общественной палате. Теперь она говорит: когда выходишь отсюда, есть два пути: или в правозащитники, или... мстить тем, кто тебя сюда посадил.

Сначала действительно казалось, что все это глупость, недоразумение. Когда задерживали, брали под стражу, этапировали в Москву... Теперь кажется, что у всего есть глубинный смысл. Ольга Николаевна активно выступала за разрешение возделывания в России культуры масличного мака, который можно использовать в кулинарии и бакалее. Другие силы в этом вовсе не заинтересованы, они заинтересованы в импортируемом маке, который можно останавливать на границе и получать грандиозные откаты, а если нет - то звезды на погоны за посадку тех, кто эти откаты платить отказывается. Этому способствуют и невнятные нормативы, за доработку которых тоже выступала Зеленина.

"Меня посадили сюда и для того, чтоб я не могла связаться с порядочными людьми в ФСКН. А они есть, есть, конечно... У нас нет суда, который независимо решает, нет прокуратуры, которая надзирает за соблюдением закона. ФСКН - лишь часть этой системы". Ольгу Николаевну обвинили в совершении деяний в преступной группе.

Только вдумайтесь: до двадцати лет за информационное письмо. И по контрабанде - от семи до двенадцати. Не разбойнику, не оппозиционеру, даже в храме не пела... Мак. С которым некоторые из нас любят булочки.

Союз солидарности с политзаключенными признает Ольгу Николаевну Зеленину политзаключенной.

Справка по делу