Приходил сотрудник Центра по борьбе с экстремизмом. Сказал, что хочет меня опросить по поводу моей ноябрьской фейсбучной публикации с перифразом военного стихотворения Константина Симонова "Если дорог тебе твой дом". Той, в которой у меня в конце - "Убей колорада!". Тогда еще колорадствующая публика массово писала на меня заявления по 282-й.

Отвечать я отказался. Тогда сотрудник предложил заполнить типовой бланк с отказом от показаний по 51-й статье Конституции РФ. Я тоже отказался. Потому что я отказываюсь сотрудничать с силовыми структурами РФ вовсе не по 51-й статье Конституции этого образования, а потому что это образование я считаю для себя вражеским. И примирение с ним считаю для себя невозможным до возвращения аннексированного Крыма Украине и признания независимости Чеченской республики Ичкерия.

Тогда сотрудник спросил, приду ли я к следователю по этому делу, если он (следователь) мне позвонит. Я сказал, что нет. Только по повестке. Тогда он спросил, можно ли завтра вечером в это же время подвезти мне повестку. Я сказал, что да. Буду ждать. А уходя, сотрудник сказал, что следователю просто надо списать дело в архив в связи с частичной декриминализации 282- й. Ну прям как будто не в РФ живем!

А колорадствующая публика еще и косорукая. Когда она меня радостно извещала через Фейсбук о своих на меня заявлениях, я же им предлагал дать ссылки не на ерундовую фейсбучную реплику, а на мои статьи, опубликованные в различных интернет-изданиях. Чтоб к каждой можно было по полному букету антиэкстремистских актов предъявить. Но колорадствующую публику мое предложение не заинтересовало. Ленивые они и нелюбопытные. Вот уж точно говорят: хочешь, чтобы дело было сделано правильно, сделай его сам.

Да, и про "убить колорада". Поскольку моя реплика вызвала не только реакцию самих колорадов, но и критику со стороны многих моих друзей, я через несколько дней после того, как администрация Фейсбука ее удалила (я сам не удалял, клянусь), разместил в доступных мне соцсетях более подробное разъяснение своей позиции. Чтобы упредить возможные вопросы. Воспроизвожу этот текст полностью.

Прозвище "колорады" получили пророссийские вооруженные боевики, воюющие против Украины в Донбассе. Их можно называть мятежниками, повстанцами, террористами. В зависимости от того, кто как к ним относится. С точки зрения российского УК они участники незаконных вооруженных формирований, то есть террористы. Другое дело, что лично я российский УК не признаю и, в отличие от большинства моих "товарищей по цеху", считаю колорадов комбатантами и воюющей стороной. Но для меня они однозначно вражеская сторона.

Мне не нужен мир, за который воюют колорады. Мир, в котором путинская архаическая империя может безнаказанно творить любой международный разбой. Аннексировать Крым, объявлять своими международные воды. Они воюют за то, чтобы разрушить мой мир. Мир, основанный на западном интеграционном проекте. На приоритете права. То есть они хотят сжечь мой дом. И потому я не перестану повторять слова Константина Симонова из его известного стихотворения: пусть их дом горит, а не наш, пусть в их семьи придет горе, а не в наши.

Я хочу, чтобы они потерпели поражение, а не мы. С военным противником либо договариваются о мире, либо стремятся нанести ему поражение. Да, я бы предпочел компромиссное мирное урегулирование в Донбассе. С созданием временной международной администрации, опирающейся на международные военные и полицейские силы. Лет на десять. С амнистией колорадам, не совершившим военных преступлений и преступлений против человечности. С сохранением за ними права на мирную легальную агитацию. Но с обязательным расформированием всех военных и административных структур так называемых "ДНР-ЛНР".

Вот только жизненный опыт подсказывает мне, что попытки найти компромисс с этими людьми бесперспективны. Как-то мне попался дээнэровский плакат: "Мы не примем голубые каски. Мы примем голубые береты". Ну что можно тут сказать? Не хотите - как хотите. Значит, будем воевать. Я абсолютно убежден, что надежно защитить мой мир можно, лишь принудив РФ уйти из Крыма и Донбасса. И я не надеюсь на то, что это принуждение останется только дипломатическим и экономическим. Оно так или иначе будет включать в себя использование военной силы.

Я абсолютно убежден, что обезопасить мой мир можно, лишь нанеся военное поражение путинской РФ. Включая нанесение военного поражения колорадам в Донбассе. И я желаю им поражения. Поражение наносится противнику в том числе и нанесением ему безвозвратных потерь в живой силе. И я желаю безвозвратных потерь в живой силе колорадам и войскам РФ.

Я абсолютно убежден, что чем раньше страны Запада в ответ на путинский разбой начнут стрелять на поражение по его войскам, хоть регулярным, хоть "гибридным", тем больше шанс на то, что кремлевский гитлереныш не решится применить ядерное оружие. Поэтому я не перестану призывать страны Запада: начните уже стрелять на поражение. А потому - убей колорада. Убей его пулей на поле боя. А за пределами поля боя - убей его словом. Да, словом тоже можно убить. Да, поражение противнику наносится в том числе и средствами психологической войны. Войны в тылу противника.

На расширенной коллегии ведомства по итогам года

В 2018 году по тысячам уголовных дел, направленных в суд (Следственным комитетом. - Ред.), оправданы 516 человек. Это составляет 0,51 процента от объема следственной работы. В 2017 году 128 тысяч уголовных дел было направлено в суд. Оправдательные приговоры вынесены по 534 из них, что составляет 0,42 процента. В Европе стабильная цифра - 20 процентов оправдательных приговоров. Они еще и гордятся своими результатами!

Ссылка

"Карфаген должен быть сожжен" - говорили наши предки. Давайте введем полноценную конфискацию похищенного имущества! Это решит многие наши проблемы. Арест на имущество нужно налагать как можно скорее. Мы ищем здесь поддержки. Если мы не успеваем, то имущество очень быстро, используя современные возможности, уходит за рубеж. Откуда его практически не вернуть.

Ссылка

В тюрьме я часто завидовал тем, кто лишен брезгливости и легко ест из общей миски или вытирается общим полотенцем. Но в тюрьме как в тюрьме, и чтобы выжить, иногда приходилось себя пересиливать. Да и чифирят все из одной кружки - не отказываться же. И с личным обыском приходилось мириться, когда менты хищно ощупывают твои кожу да кости. И ходить доводилось в колонне по пятеро, да в загоне из колючей проволоки. Что делать, откажешься - забьют насмерть, тут же, оттащат на вахту и так отделают, что впору примерять деревянный бушлат. А говорят, что некоторые отказывались. Но я не был таким героем, моя планка была ниже.

Но то в тюрьме. А на воле? Продолжаю завидовать! Теперь уже тем, кто позволяет себя обыскивать перед началом протестного шествия, проходить через рамки металлоискателя, выворачивать содержимое сумок, рюкзаков и карманов, идти колонной почти в таком же загоне - ну разве что не колючкой все огорожено, а штакетником, и менты стоят с дубинками, а не с автоматами.

Я не могу себя пересилить и добровольно, без принуждения позволить себя обыскивать! Правда, не всякий раз менты обыскивают своими лапами, но сколько раз с этим приходилось сталкиваться и разворачиваться, отказавшись от участия в шествии. Да и все остальные атрибуты согласованного с властями протеста оптимизма не добавляют.

И вот вопрос: зачем все это делается? Зачем менты травят бдительность, изображая заботу о безопасности демонстрантов? У меня ответ такой: они корежат протестный дух, добиваясь от демонстрантов согласия с унижением. Они отбирают у людей чувство собственного достоинства. Они добиваются от бунтарей послушания и покорности. Они совсем не дураки, и действия их осмысленны. Потому что покорный протест - это нонсенс! Послушная оппозиция - это шоу. Послушных людей не надо сажать в тюрьму, они всегда готовы протестовать так, как им укажет власть.

И тогда не нужны специальные люди, чтобы сливать протест. Не нужны массовые репрессии. Просто разденьтесь и ждите своей очереди. А еще лучше - встаньте на четвереньки. В такой позе протест будет особенно выразителен. Ведь это анекдот: сначала позволять ментам обыскивать и рыться в сумках, а потом дружно скандировать "Фашизм не пройдет!" и "Россия будет свободной!". Чтобы Россия была свободной, в ней должно жить приличное количество свободных людей, не утративших чувства собственного достоинства. А не тех, кто спешит поднять руки вверх и, отпротестовав положенное, идет потом домой со сладостным чувством выполненного долга. С сознанием того, что нас таких много, а значит, мы сила и не все потеряно.

Нет, я все понимаю: высокие цели, свобода и демократия, память Немцова, будущее России - разве не стоят они личного смирения? Разве нельзя заплатить самоуважением за этот небольшой компромисс? Ирония, однако, в том, что это не плата за победу, это плата за поражение. Такие средства достижения заветной мечты девальвируют саму цель, обесценивают протест. В покорных глазах потускнеет идея свободы. Руки, с готовностью поднятые для обыска, никогда не сожмутся в кулаки, никогда и никого не защитят от насилия и беззакония. Люди, готовые смириться с произволом, уже никому не опасны. Даже если их соберется миллион в центре Москвы.

А может быть, я наговариваю на людей и они просто не чувствуют унижения? Может быть, им это даже нравится?

Фото автора

У бесноватого нашего парламента практически нет шансов на выздоровление. Остановить конвейер репрессивных законов можно только одним способом - полным переизбранием Государственной думы на честных, свободных и прозрачных выборах. К сожалению, такое в ближайшее время не предвидится.

Тем не менее печальные наши перспективы не означают, что мы должны плюнуть на попытки понять причины такого удручающего состояния нашего государства. Почему зажравшиеся и хамоватые депутаты обеих палат Федерального собрания не боятся принимать законы, откровенно враждебные свободе, правам человека и интересам народа?

Ответ прост и очевиден: они не боятся последствий. Они уверены в своей безнаказанности. Они оглядываются на недавнюю нашу историю и радуются - за преступления коммунистического режима никто и никогда наказан не был. Так почему это вдруг накажут их? Они уверены, что им все сойдет с рук. И в этой их уверенности виноваты мы сами, все российское общество.

В конце 80-х - начале 90-х, опьяненные демократическими преобразованиями, мы не призвали к ответу тех отъявленных негодяев, которые были замешаны в политических репрессиях и насилии над страной. Более того, негодяев не столь отъявленных мы приветствовали и даже вручали им власть. Михаил Горбачев, посылавший войска для подавления народных выступлений и проливший кровь в Баку, Тбилиси, Риге, Вильнюсе и Душанбе, до сих пор почитается даже демократической публикой чуть ли не национальным героем. Борис Ельцин, в советские годы санкционировавший в Свердловске аресты диссидентов, считался в новой России предводителем демократических преобразований. Бывшие партийные работники и сотрудники КГБ снова занимали ответственные государственные должности, и никто с них не спрашивал за то, что они творили раньше. Думали: будем идти вперед, не оглядываясь на прошлое. Зачем сводить счеты, охотиться на ведьм? А затем, чтобы ведьмы не охотились потом за нами! Но пренебрегли политической гигиеной - и теперь имеем бесноватый парламент, уверенный, что в России никто никогда ни за что отвечать не будет.

В свое время мы сами и дали мерзавцам карт-бланш, а они, конечно же, им воспользовались. Проведи мы в свое время по примеру Нюрнбергского трибунала свой суд над коммунизмом, нынешние клишасы, яровые и луговые еще десять раз подумали бы, прежде чем принимать те законы, которые они сейчас принимают. Но мы тогда промолчали, а они теперь беснуются и веселятся.

Прошлое уже не исправить. Но можно постараться обезопасить будущее. Для этого надо по меньшей мере признаться в совершенных ошибках и клятвенно пообещать друг другу, что на этот раз им от люстрации не отвертеться. И провести ее при первой же возможности.

О преследовании свидетелей Иеговы

Действительно, подается так, что люди преследуются за свой взгляд религиозный, за религиозную деятельность. Но ведь решение, которые выносил в том числе Верховный суд, не связано с вопросом занятия религией. Говорили о другом - о том, что нарушен закон, нарушены правила.

За веру никто никого не преследует. Приняли решение о запрете организации, как написано в решении Верховного суда, в связи с тем, что она занималась деятельностью, которая была запрещена законом. Отмените закон - и ничего не будет.

Ссылка

В последнюю неделю много говорили о статье 205.2 УК РФ (публичные призывы к терроризму, публичное оправдание терроризма или пропаганда терроризма). Одно из дел по этой статье открыто в отношении журналистки Светланы Прокопьевой за рассуждения о Михаиле Жлобицком, взорвавшем себя у входа в архангельское УФСБ. За комплименты Жлобицкому арестовали также Павла Зломнова, как раз когда тот выходил из тюрьмы, - якобы он хвалил парня при других зэках. Эту же статью вменили челябинскому инвалиду-колясочнику Амиру Гилязову, в нагрузку к уже существующему обвинению в принадлежности к "Хизб ут-тахрир".

Совсем уж неповторимую историю недавно рассказала "Медиазона" - о том, как тоскующий по СССР муниципальный депутат из Псковской области Аркадий Марков стал обвиняемым по террористической статье за фрагмент сериала про чекистов, показанного на НТВ. В фильме один персонаж убивает другого за то, что тот предал советскую присягу, а Маркову, вдохновившемуся этим отрывком, чекисты вменяют попытку возврата к Конституции 1977 года. Я давно ждала, что будут привлекать за "Звездные войны", но они сразу шагнули дальше.

Я уже давно работала над обзором применения ст. 205.2. Это продолжение серии обзоров неадекватного применения террористических статей УК РФ: первый был о ситуации в целом, второй - о репрессиях в отношении членов "Хизб ут-тахрир". Я собирала кейсы, цифры, складывала картину, потом обновляла информацию, добавляла новые факты - и вот, когда решила, что пора верстать, дела по ст. 205.2 повалились как тетрис. Ну и ладно: они отлично вписываются в обозначенные тренды. Нет, ну кроме той псковской истории про чекистов и советскую присягу, она ни во что не вписывается.

В обзоре я рассказываю, что происходило вокруг статьи об оправдании терроризма в последние годы и как мы пришли к текущей ситуации.

Массовость применения. С 2014 года количество приговоров стало стабильно и непрерывно расти. Если до этого случаи осуждения по статье были единичными, то уже в 2017 году были вынесены приговоры по 111 преступлениям. Примерно теми же темпами росла и вся статистика по 205-м статьям, так что доля протеррористических высказываний среди всех террористических преступлений оставалась относительно стабильной - около трети.

Жестокость. В 2014 году по ст. 205.2 запретили давать условный срок и назначать наказание ниже нижнего предела (вернее, ниже нижнего можно, но только в особом порядке при условии полного признания вины). В первом полугодии 2018-го 82 процента осужденных по статье были приговорены к реальному тюремному сроку.

Вишенкой на торте стал "закон Яровой", по которому протеррористические высказывания в интернете (то есть почти все высказывания, лежащие в основе дел по 205.2) стали караться по более тяжелой части 2, а по ней нижний предел составляет пять лет.

Об этом легко говорить теоретически, но жутковато на практике. К примеру, калининградский студент Валерий Богатырев сохранил в разделе "Мои видеозаписи" во "Вконтакте" ролик, в котором какие-то мужики в балаклавах, относящие себя к экстремистской организации Misanthropic Division, заявляют, что начинают "полноценную борьбу" с путинским режимом (не начали, как вы понимаете). Богатырев говорит, что видео сохранилось случайно, - такое бывает во "Вконтакте". Пять лет общего режима.

Кстати, если вы по неосторожности убьете нескольких человек, верхним пределом наказания будут четыре года колонии, а вот если по неосторожности опубликуете никому не нужное видео, тогда, извините, от пяти. Ну а шесть лет могут дать и за видео, и за умышленное убийство.

Революция как терроризм. "Закон Яровой" был важным рубежом. Помимо утяжеления квалификации интернет-высказываний, он еще внес в статью 205.2 примечание: призывами к терроризму считаются в том числе призывы к участию в незаконном вооруженном формировании, убийству государственного деятеля, насильственному захвату власти или вооруженному мятежу. Если вы захотите сообщить миру, что вооруженное восстание в текущей ситуации - дело хорошее и необходимое, то вам впаяют пропаганду терроризма и сделают это на законных основаниях. Не то чтобы до 2016 года так никогда не делали, но подобные случаи носили волюнтаристский характер: дескать, мы сегодня подумали и решили на этот раз вместо экстремизма дать терроризм. Позднее власти автоматизировали процесс.

В качестве иллюстрации. Не так давно тверского оппозиционера Владимира Егорова осудили за запись "Надо валить кремлевскую крысу". Крысой Егоров назвал Путина, и суд не стал с этим спорить, установив, что пост является призывом к убийству президента. Егоров получил условный срок по статье 280 (публичные призывы к экстремизму). И вот теперь в СИЗО сидит Вячеслав Елисеев, которому вменяют статью 205.2 за песню "Убить президента" со строчкой "Путин будет казнен".

Долгое время абсолютное большинство дел по статье 205.2 были связаны с исламским терроризмом (как настоящим, так и выдуманным), а это настолько медийно безблагодатная тема, что светское общество едва замечало самые яркие и абсурдные преследования (например, дело дагестанского имама Магомеда Магомедова или московского имама Махмуда Велитова). Это и сейчас так: за каждой персоной, привлеченной "по анархистской теме" (или по украинской, или по националистической), может стоять с десяток безвестных "оправдателей ИГИЛ". Но тренд меняется, и за "протеррористические" высказывания все чаще привлекают людей, с исламом не связанных: тех, кто по-доброму отозвался о поступке Жлобицкого; тех, кто призывает бороться с нынешним государством; русских националистов; сторонников "революции Мальцева" и т.д.

Людям, мало знакомым с темой, может показаться, что все произошло внезапно, что обвинения в терроризме - это какое-то новое слово в политических репрессиях. Некоторые даже жалуются, что их "обманули", потому что частичную декриминализацию статьи 282 они восприняли как оттепель и "обещание" больше не сажать за репосты. Но никто никого не обманывал. Пока 282-я разрасталась, ветвилась, устаревала, скучнела, распадалась на исправительные работы, условные сроки, плесень и липовый мед, 205.2 набиралась сил в тени, питаясь свежей кровью новых жертв и получая все больше возможностей. И вот прежнее чудище ушло на пенсию, а на смену ему пришло новое, страшнее. Пришла пора с ним познакомиться широкой общественности.

В заключение расскажу об еще одном открытии, не вошедшем в обзор. Известно, что администрация колоний нередко мстит неугодным заключенным с помощью нового уголовного дела. Так делают иногда и в отношении подследственных в СИЗО. Для этого чаще всего использовались обвинения в дезорганизации работы исправительного учреждения (321 УК РФ) или в ложном доносе (306 УК РФ). На примере Ильи Романова мы узнали, что может сгодиться и статья 205.2. Сотрудничающий с операми сосед любезно предложил Романову нелегальный планшет и аккаунт в Facebook, а потом в этом аккаунте оказался ролик "Приглашение на джихад", в результате чего убежденному атеисту добавили за "борьбу с неверными" три года к сроку.

Оказалось, что история Романова не уникальна. Изучая апелляционные определения за 2018 год на сайте Верховного суда, я обнаружила девять человек, которые оправдывали терроризм, не покидая мест лишения свободы.

Вот цитата из определения по делу Комилджона Давлятова, которому добавили к сроку почти четыре года: "В обоснование жалоб осужденный и его защитник указывают, что преступление, за совершение которого осужден Давлятов К.М., сфальсифицировано сотрудниками исправительного учреждения из мести за его многочисленные жалобы на действия руководства колонии. Между тем высказывания Давлятова К.М. нельзя признать уголовно наказуемыми ввиду отсутствия у него умысла на оправдание терроризма и такого обязательного признака состава этого преступления, как публичность. Он беседовал всего лишь с тремя лицами в изолированном помещении камерного типа в присутствии лица, участвовавшего в оперативно-розыскном мероприятии "наблюдение", который провоцировал осужденного на высказывание своих мыслей на требуемую тему. Давлятов К.М. религиозным фанатиком не является, мечеть не посещает, намаз не совершает, русским языком владеет плохо, в связи с чем неправильно излагает свои мысли. О деятельности международной террористической организации "Исламское государство" сказать ничего не может, так как первый раз осужден в феврале 2012 года, то есть до официального появления названной террористической организации".

Айдару Шаеву добавили больше года: по словам других зеков, половина из которых свидетельствовала под псевдонимами, в тюремной библиотеке он публично радовался тому, что боевики "Джабхат ан-Нусра" сбили русского летчика. В определении указано, какие доказательства в деле защита считает липовыми и почему. Кейс Павла Зломнова, которого я упомянула в начале, мало чем отличается. Мне осталось добавить, что на сайте Верховного суда можно прочитать очень немногие определения, а до апелляции доходят не все заключенные, а только те, кто смог написать жалобу по-русски и отправить ее по почте, или те, у кого есть адвокат.

И напоследок - история от "ОВД-Инфо": уголовное дело Акмала Жонкулова, рассказавшего об изнасиловании в колонии и обвиненного в оправдании терроризма.

Владимир Путин лихорадочно тасует кадры МВД. Президентским указом № 44 от 8 февраля решены профессиональные судьбы десятков человек.

Делает он это совершенно открыто, не таясь, хотя Конституция России заниматься такими делами ему не разрешает. Ни в одной из четырнадцати статей Конституции, регламентирующих деятельность президента России, не содержится даже намека на то, что президент может руководить министерствами или назначать в них чиновников. Конституция дает ему право самому назначать только председателя правительства, его заместителей и федеральных министров. И то с согласия Госдумы или по предложению председателя правительства. Еще Конституция разрешает ему назначать и освобождать от должности своих полномочных представителей, высшее командование Вооруженных сил, послов и федеральных судей. Вот и все, список исчерпывающий. Так записано в главе 4 Конституции России, о существовании которой в Кремле, по-видимому, забыли.

Этой практике уже без малого 15 лет. 9 марта 2004 года Путин издал указ "О системе и структуре федеральных органов исполнительной власти". Этим указом он разделил органы исполнительной власти на те, которыми руководит президент, и те, которыми руководит правительство. Указ грубо противоречил Конституции России, но никем оспорен не был.

Занятно другое. Раньше Путин расставлял федеральных и региональных министров. Потом принялся за руководителей департаментов министерств. Теперь очередь дошла до заместителей начальников департаментов региональных министерств и ведомств. Раньше речь шла о генералах, теперь - о полковниках юстиции и полиции.

Не удивлюсь, если скоро президентским указом будут назначаться вахтеры и буфетчики в государственных учреждениях. Ручное управление! Управлять так управлять! Разве можно кому-нибудь доверять в этой жульнической вертикали?

А помните, как в советское время ЦК КПСС решал вопросы швейной промышленности или производства, например, электрических лампочек? Нельзя же было все пускать на самотек! Так и сейчас все должно быть под надежным президентским контролем. Верной дорогой идете, товарищи!

Оглашение приговора Деннису Оле Кристенсену в Железнодорожном суде Орла, назначенное на 11 часов утра, началось почти без опоздания. В коридоре уже плотно стояли люди, не уместившиеся в зале суда, а на входе только еще начинала рассасываться толпа желающих войти в здание. Трое приставов с трудом успевали переписывать паспортные данные толпящихся у рамок людей. Кроме свидетелей Иеговы, как местных, так и приехавших из разных уголков России, коридоры районного суда заполнились телеоператорами, российскими и зарубежными журналистами и просто сочувствующими.

Единоверцы Дениса называют друг друга братьями и сестрами. "Он наш брат" - говорят о нем стоящие в коридоре женщины. И рассказывают о том, какой он человек, о его удивительной доброте, отзывчивости и трудолюбии.

Здание суда обустроено как-то по-советски. Гардероба нет, люди держат тяжелую зимнюю одежду в руках. В помещении душно. Скамеек в коридоре мало, большинству приходится стоять. Зал как будто из самых больших в суде, но вряд ли в него уместится больше 30 человек. Организовать видеотрансляцию в других залах - до этого районный суд города Орла еще не дорос. Или не захотел дорасти.

Впрочем, на лицах людей нет уныния. Есть, может быть, удивление: за что человека судят? А кто-то и не верит, что такое возможно: шесть с половиной лет… Ну не может же такого быть! Ну, дадут столько, сколько уже отсидел до суда, и выпустят.

Приставы, отвечая на вопросы женщин, говорят, что в случае оправдательного приговора, как и в случае небольшого срока, который уже в СИЗО отбыт, - да, выпускают прямо из зала. "Но мы обычно настроены на то, что никого не выпускают", - заключают приставы.

Проходит чуть меньше полутора часов, и по коридору проносится весть: шесть лет общего режима!

"Подожди, может быть скажут еще, что условно", - пытается утешить одна женщина другую. Впрочем, слез на глазах не видно. Только спокойная серьезность.

Заседание продолжается. Переводчику предстоит огласить весь текст, произнесенный судьей, на датском языке. Судья читал быстро. Переводчик переводит медленно, с трудом и, как поговаривают знающие язык люди, не очень качественно. Но таков порядок. Не потому что человек не знает языка - Деннис Кристенсен неплохо говорит по-русски. А потому что все тонкости юридических терминов трудно понимать на языке неродном. А уж нынешние наши громоздкие приговоры, в особенности невиновным, и по-русски-то трудно понять.

Судья объявляет перерыв.

Приставы оттесняют публику подальше от зала суда, по разным концам коридора. "На лестницу, пожалуйста... Еще шаг назад..."

Плотный кордон приставов в черной форме с бронежилетами теснит толпу верующих, сочувствующих, корреспондентов и правозащитников. Но до конца загнать всех на лестницу не удается - людям некуда уже тесниться. Проходит минута, другая... Десять минут... И вот Денниса ведут в сопровождении группы приставов и конвоя. Ведут быстро, проходят считанные секунды, пока проводят его по опустевшему коридору. Работают телекамеры и фотоаппараты. Люди хлопают в ладоши и выкрикивают слова признательности и поддержки - с лестницы, с двух концов коридора. Деннис идет с высоко поднято головой и улыбается. Едва успевает произнести на ходу слова благодарности пришедшим его поддержать - на русском и на английском, как приставы уводят его в боковой коридор и плотной стеной перекрывают туда дорогу. Теперь пожалуйста - можете проходить...

Публика вновь рассредоточивается по коридору. Кто-то обсуждает эти дикие гонения на веру. Кто-то радуется, что хоть мельком увидел Денниса - такого светлого, внутренне сильного, ничуть не унывающего.

Проходит около получаса, и снова приставы теснят людей, снова пытаются загнать на лестничные ступени… А среди них, между прочим, два представителя посольства Дании в Москве, представитель посольства Канады, Евросоюза… Интересно, возможно ли где-нибудь еще такое - чтобы приставы провинциального городка оттесняли куда-то на лестницу, битком забитую людьми, представителей иностранных посольств, европейских корреспондентов - и ради чего? Ради того чтобы мирного человека, не совершившего абсолютно ничего преступного, провести под конвоем по пустому коридору!

Деннис Кристенсен, заходя в зал, вновь успевает сказать слова благодарности. Ни тени надломленности, ни намека на тяготы и страдания в облике и движениях.

Через некоторое время приставы начинают пускать людей в зал. Люди плотно заполняют скамейки. И снова большинство желающих войти в зал остается снаружи.

Расположение зала не совсем непривычное. Стеклянное ограждение вокруг скамьи подсудимых находится в конце зала за спиной публики, и пришедшие могут видеть перед собой только судью. Прокуроры сидят в одном ряду с адвокатами справа от публики. Переводчик сидит рядом с Деннисом через стекло и вполголоса читает по-датски текст приговора. Судья - человек неопределенного возраста и совершенно безликой наружности - откровенно скучает в ожидании. Так проходит чуть меньше часа, и переводчик просит объявить перерыв, жалуясь на усталость. Судья объявляет перерыв. Приставы выводят людей из зала суда и снова оттесняют всю публику по двум концам коридора. И вновь под аплодисменты проходит по пустому коридору Деннис Кристенсен.

Людям, приехавшим из разных мест, есть о чем друг с другом поговорить. Cколько же свидетелей Иеговы по стране находятся сейчас под стражей в СИЗО, а сколько под домашним арестом? На сайте правозащитного центра "Мемориал" перечислены 19 человек, находящихся под стражей в ожидании суда, но на самом деле таких людей значительно больше.

"Из верующих только свидетелей Иеговы сейчас преследуют?" - интересуются верующие у правозащитников. Нет, если брать всех верующих - против мусульман из "Хизб ут-тахрир" гонения развернуты куда более жесткие…

Заседание возобновляется около трех часов дня. Чувствуется нервозность приставов, один из которых инструктирует коллег, находящихся в зале: мол, если кто-то съемку начнет вести - выводить сразу же, без разговоров.

Журналисты с телекамерами ждут в коридоре в надежде, что хотя бы по окончании процесса разрешат им зайти в зал суда, снять Денниса Кристенсена и задать ему вопросы. Здесь и камеры Associated Press, и датские телеканалы, и камеры отечественных информагеств. Но нет: точно так же по окончании заседания приставы оттесняют их в дальний конец коридора, плотной стеной встают между опустевшим коридором и оттесненной публикой, и все, что удается тележурналистам, приехавшим сюда издалека, - это снять, как последний раз проводят конвоиры по коридору Денниса Кристенсена.

Люди покидают здание суда в половине пятого вечера. Начинает смеркаться, идет снежок. Город смотрится каким-то унылым и опустевшим. Напротив здания суда раскинулся большой городской парк, в зимнее время совершенно безлюдный. В нем одиноко стоит памятник Ивану Тургеневу, который смотрит на замерзшую Оку, на заснеженные нечищеные аллеи, ведущие к ней. И ни души поблизости…

Деннис Оле Кристенсен мог бы благополучно жить в своем Копенгагене, где и в кошмарном сне никому не приснится преследовать человека за веру, за религиозную проповедь. Но он выбрал для жизни и проповеди этот город в российской глубинке, такой же неблагополучный, как и множество других наших городов, с обшарпанными фасадами зданий, с нищими кварталами и матерящимися алкашами. Он работал плотником, был зарегистрирован как индивидуальный предприниматель, исправно платил налоги. Источником его существования был честный физический труд. Изучение Библии, участие в богослужениях и проповедь были делом его души и сердца. И уж безусловно не к материальному благополучию стремился в жизни этот человек.

А ведь подумать - сколько обывателей мечтают перебраться из нашего неблагополучия в Европу, не говоря уж о Дании, одной из самых комфортных стран Скандинавии. Но Деннис Кристенсен полюбил Россию, поселился в родном городе своей супруги и, как видно, даже не пытался уговорить ее уехать в Данию. Он произнес в судебном заседании эти слова: "Я люблю Россию".

Не должно ли быть нам, россиянам, как-то все-таки неловко перед ним? Ведь мы не знаем, чего ему стоит эта приветливая улыбка, и не знаем, каково на самом деле переносить ему все тяготы неволи, эти реально пыточные условия наших следственных тюрем. Ему предстоит этап со всеми его окриками и лютованием конвоя, а затем колония, где начальство частенько ненавидит заключенных с высоко поднятой головой и доброй улыбкой. Повсеместно против таких заключенных чинят провокации, подвергают их пыткам…

На небольшой пресс-конференции, спонтанно организованной в помещении одной из общественных организаций Орла, Валерий Борщев, приехавший из Москвы, сказал, что по его впечатлению и судья, и прокурор чувствовали себя неловко и как будто даже понимали, что совершают что-то предосудительное.

Что ж, вполне возможно. Может быть, именно поэтому корреспондентов с камерами не пустили в зал суда на оглашение приговора, как это положено по закону. Есть что скрывать, есть чего стыдиться.

Адвокат Антон Богданов сказал, что у Дениса Кристенсена очень четкая позиция относительно приговора: только полная реабилитация, извинения и компенсация, и никаких помилований и УДО.

Со временем, возможно, все так и будет. А пока что у Денниса Оле Кристенсена большие испытания впереди.

Ближайшее время, пока будет разбираться апелляция, Деннис будет находиться в следственном изоляторе Орла.

Ему можно писать по адресу: 302040, г. Орел, ФКУ "СИЗО №1 УФСИН по Орловской области", ул. Красноармейская, д.10, Кристенсену Деннису Оле, 1972 г.р.

"Они знают "в лицо" каждую тряпку в моем гардеробе, каждую вещь, но все равно без конца приходят и что-то ищут", - рассказывает Борис Стомахин об усердных шмональщиках балашовской крытой тюрьмы. Они вожделенно набрасываются на имущество политзека, хранящееся в пакетах, по 9-10 раз в месяц. Такое нравится моральным уродам - прийти с длинной проволокой-шмоналкой, все переворошить, разбросать по камере, заставить владельца каждый раз заново собирать все это. Эти люди сознательно портят все, что попадается им под руку, рвут пакеты. Для них это спорт, садистская забава, провокация.

Особенно стараются двое: рыжий верзила и мелкий гад. Они не представляются - а кто их заставит? Этот дуэт анонимов догадался, что для Стомахина настоящая пытка - наблюдать, как они учиняют очередной погром в его камере, перемешивают все письма и дневники, копаются в белье, вываливают его на пол, рассматривают... Если с ними по-настоящему сцепиться - отомстят, отправят в ШИЗО. И тогда не будет свидания. Не будет нормальной еды - одна баланда. Отнимут тетради, книги. Все что захотят - отберут.

...Год назад, когда мы с Феликсом Шведовским впервые приехали в Балашов Саратовской области, в местную "крытку" к Борису, тоже было морозно и снежно. Но такого светопреставления тогда точно не было. На этот раз снег густо сыпал с небес, сопровождал нас за окном поезда и встретил веселой метелью, когда мы вышли из вагона в Балашове. Машина, на которой мы везли 20 кг передачи для Бориса, минут через десять наглухо застряла в снегу, и ее пришлось толкать и вытаскивать вручную. Это было только началом борьбы со стихией.

В тюремной комнате для ожидающих свидания был собачий холод, так как дверь из-за наметенного снега заклинило - закрывалась плохо. И за два часа сидения мы промерзли насквозь. В туалет надо было идти по гигантским сугробам, местами проваливаясь чуть ли не по пояс в снег, и целью была занесенная метелью будка, зачем-то запертая на висячий замок, который не слушался выданного нам ключа. Дверь "заведения" надо было откапывать, чтобы как-то протиснуться внутрь, к скользкому загаженному пьедесталу с вонючей дырой посередине. Легко представить себе, как здесь издеваются над заключенными, если их родственникам предлагаются такие "удобства".

Борису Стомахину весь этот год не хотели чинить в камере окно, из которого жутко дуло. И как ни забрасывали жалобами друзья политзека и его защитники все мыслимые инстанции, пытаясь вынудить администрацию "крытки" заделать дыру, ничего добиться не удавалось. И вдруг недавно "заварили" окно строительной пеной. И стало намного теплее. На этом хорошие новости заканчиваются. Например, присланную почтой книгу, рассказывающую о сугубо мирном буддистском учении "лотосовой сутры", тюремщики-воспитатели сочли экстремистской и Борису не передали. А чтобы он не скучал, читая унылые детективы из местной библиотеки, устроили за ним особый, неусыпный надзор. Самые старательные готовы таращиться на политзека в дверной глазок каждые 5 минут, а то и чаще, и им совершенно не лень это делать. Не только днем - и ночью тоже созерцают. Снова и снова... Видимо, есть такое указание. Надо иметь стальные нервы, чтобы хладнокровно терпеть подобный прессинг. И обычному человеку представить, каково это - когда на тебя все время смотрят, - трудно. Такое надо испытать самому.

Усиленный надзор связан со строгим режимом, который предписан Стомахину как следствие отбывания им предыдущего срока - в пермской колонии строгого режима ИК-10. Крытую тюрьму как наказание Борис заработал своим "ужасным" поведением в колонии. То не на все пуговицы был застегнут (что карается карцером), то забыл поздороваться с начальничком, проходя мимо него в баню, то был якобы груб с сотрудниками тюрьмы (то есть не хотел перед ними пресмыкаться, сотрудничать). И вот результат - политзек выслан из пермского лагеря в балашовскую "крытку" для особо опасных преступников.

Однако по закону после года пребывания здесь на строгом режиме предусматривается перевод на общий. Конечно, если нет существенных нарушений - рапортов, поданных надзирателями. Общий режим был бы хорошим послаблением.. А именно: вместо одной передачи в год - целых две. И денежный лимит на ларек более гуманный. То есть меньше голодать будешь на таком режиме. Ведь одна из популярных кар современной гулаговской системы - пытка голодом. Засунуть человека в карцер, отнять у него всю еду и посадить на пустую баланду считается естественным, логичным.

И вот - такая прекрасная придумка, как нескончаемый шмон. 93 шмона за прошлый год (Борис специально подсчитывал). По закону 8 обысков в месяц - это, оказывается, законодательная норма в РФ. Хотя по сути это попросту репрессивная мера. "Я эти голоса в коридоре издали слышу, - рассказывает Стомахин. - Вот они заходят на этаж, открывают камеры. У старшего на груди висит регистратор. В соседних камерах они его даже не включают - не слышно, чтобы он пищал. Зато, вваливаясь ко мне, они его не забывают врубить. Снимают, чтобы сильнее бесить меня".

Да, разумеется, эти мерзавцы дразнят Бориса, понимая: если что, они сразу же подадут на него рапорт. И тогда карцера ему не миновать. Этот рыжий нагло заявил недавно прямо на камеру регистратора, что он и дальше будет рвать пакеты и портить имущество Бориса. Потому что ему это нравится. И фамилия этого персонажа остается неизвестной.

Ясно, что добиться УДО Стомахину не дадут. Где бы он ни сидел. И подавать "властям" какие-то обращения, унижаться он не станет. Кто знает, какие провокации они еще придумают, чтобы Борис не вышел в срок - в конце ноября этого, 2019 года. Ведь не только шмональщики отравляют ему жизнь. Недавно объявилась в этом заведении - откуда ни возьмись - "новая метла" и начала мести по-своему. Драки затевать начала.

Осенью на утреннем тюремном обходе среди силовиков стал появляться какой-то тип, преподносивший себя как важная особа. Все традиционные придирки - незастегнутые пуговицы, плохо пришитая бирка на робе и "неправильно" застеленная койка - все это было пущено в ход как угроза. А еще этот персонаж начал провоцировать опасное "толкалово" с политзеком - почти как в случае с Балухом или Мохнаткиным. Это не была еще полноценная драка, но зафиксированных на видеорегистратор телодвижений могло бы уже хватить на новое дело. Борис предположил, что эфэсбэшники готовят ему очередную посадку. Пришла зима, и в какой-то момент выяснилось, что неизвестный драчун - лицо временное, замещавшее начальника тюрьмы Эльхана Зейналова во время его отпуска. И этот заместитель попросту старался самоутвердиться за счет политического заключенного, всячески гнобя его. Сейчас подобные провокации стихли.

Я верю в целеустремленность и выносливость Бориса, как физическую (несмотря на все его переломы), так и психологическую. Последний год в неволе он сумеет достойно досидеть и выйти на свободу.

Что он будет делать дальше? "Я рад, что в моей жизни есть цель - вернуть Крым его хозяевам , - улыбаясь, говорит Борис.- С этого надо начать. Все остальное приложится".

15 суток за неуважение к власти, штраф от 3 тысяч до 1 миллиона рублей за распространение недостоверной информации - это новые шаги на пути к прежним понятиям "враг народа" и "антигосударственная агитация и пропаганда". Сначала это будут неуважение "в неприличной форме", информация "заведомо недостоверная" и денежные штрафы. Потом "неприличность" и "заведомость" потихоньку исчезнут - сперва из практики и потом из законов, а штрафы превратятся в годы лишения свободы.

Предпринятая властью новая атака на свободу слова не должна вызывать удивления. Подталкиваемая Путиным, правительством и пародийным российским парламентом страна, набирая скорость, катится по наклонной плоскости в болото тоталитаризма. У тирании в принципе нет другого выхода: либо она разжимает оковы и уступает место гражданской свободе, либо зажимает еще больше в надежде, что народ будет бояться за собственную жизнь больше, чем за свое будущее и будущее своих детей.

У нас есть только один способ сопротивляться этим драконовским законам - игнорировать их, не учитывать в своей работе и общественной деятельности. Признать для себя, что принимаемые Госдумой законы противоречат праву и не обязательны к исполнению. Поставим крест на законопослушании - своими дурацкими законами они хотят превратить нас в рабов. Останемся, как это уже бывало раньше, свободными людьми в несвободной стране.