Уважаемый Владимир Иосифович!

28 сентября 2010 г. мы сдали в приемную Мэрии уведомление о проведении митинга вечером 12 октября на Тверской площади.

Акция будет посвящена обсуждению важнейшей темы - восстановлению в столице полноправия местного самоуправления. Она станет этапом подготовки Московского общественного Форума.

Мы специально приурочили «Дни Гнева» к 12 числам – в знак поддержки 12-ой статье Конституции Российской Федерации, гарантирующей права местного самоуправления.

В соответствии с поручением мэра, вопросами согласования массовых акций занимается Управление координации деятельности по обеспечению безопасности Аппарата Мэра и Правительства г. Москвы. Как и в предыдущие месяцы, 30 сентября чиновники Аппарата в устной форме отказали нам в проведении митинга на Тверской площади, предложив другие места, весьма удаленные от здания Мэрии. Лаконично: «Вы сами знаете». До этого нам говорили, что митинг на Тверской помешает москвичам и гостям столицы любоваться памятником князю Юрию Долгорукому или окрестностями площади.

Это говорит, что в столице еще действует инерция беззакония и игнорирования чиновниками конституционных прав и свобод человека. Приводимые чиновниками доводы лукавы и двуличны. В Постановлении Правительства Москвы №523-ПП от 22.06.2010 "Об утверждении границ территорий объектов культурного наследия (памятников истории и культуры), расположенных в пределах Садового кольца" Тверская площадь в качестве территории объекта культурного наследия «памятник Юрию Долгорукому» не фигурирует.

Вы отлично знаете, что «излюбленное место отдыха» - это не основание запрещать проведение митинга. Вы сами многократно бывали на трибунах многотысячных Дней города и иных пышных праздников на Тверской площади. При этом никто не думал об ущербе памятнику. Тем более никто об этом не думает, когда уже за 5-6 часов до заявленного времени митинга на Тверской площади размещают сотни сотрудников милиции и бойцов ОМОНа, множество милицейских автобусов и поливальных машин...

На Тверской площади уже полтора десятилетия как функционирует служебная автостоянка №3 Мэрии Москвы. И считается, что экскурсантам это не мешает.

Владимир Иосифович, сообщаем Вам, что еще два года назад Верховный суд РФ установил, что «право субъекта РФ самостоятельно устанавливать дополнительный запрет для проведения публичного мероприятия на территории, являющейся памятником истории и культуры, которое ему в силу закона не предоставлено, как противоречащий указанным нормам Федерального законодательства и затрагивающий права и интересы заявителя на участие в публичном мероприятии, подлежит признанию недействующим с момента вступления решения суда в законную силу». Данная позиция Верховного Суда РФ носит универсальный характер, относиться ко всем субъектам Федерации, и не может пониматься как применимая только в отдельном деле (о признании недействительным одного из положение Ивановского областного законодательства).

Наш митинг обращен именно к исполнительной власти и должен проходить у ее резиденции.

Конституционный Суд Российской Федерации дважды определял, что власти должны обеспечивать проведение публичных мероприятий так и тогда, когда это соответствует социально-политической цели акции.

Сотрудники Управления безопасности Мэрии обязаны все это знать по должности. Как и то, что неудобства граждан, которые якобы не могут из-за митинга подойти к памятнику князю Юрия Долгорукому, федеральный закон не рассматривает как основание для отказа в согласовании митинга.

Во времена прежнего руководства столицы мы часто видели циничный двойной подход, явную политическую дискриминацию оппозиции, готовность любой ценой, с любыми издержками помешать проведению законного митинга.

Мы призываем Вас показать, что Вы готовы изменить ситуацию, вернуть ее в русло законности.

Мы призываем Вас предотвратить очередную безобразную сцену разгона и насильственного задержания мирных демонстрантов и просто тех, кто подвернулся под горячую руку милиции.

Мы призываем Вас предотвратить унижающие столичные власти репортажи в СМИ, полоскание властей Москвы в судах.

Мы ждем от Вас срочного вмешательства: одерните чиновников и обеспечьте в Москве верховенство закона. Отказ нам в Тверской площади – вопиюще антиконституционен.

Мы придем 12 октября. Мы – за Конституцию нашей страны! Будьте и Вы тоже.

С Уважением,

Л.А. Пономарев, Исполнительный директор Общероссийского общественного движения «За права человека»

К.Ю. Косякин, координатор общественного «Московского совета»

С.С. Удальцов, координатор Движения «Левый фронт»

30 сентября 2010 г.

4 октября 2010 года в Мосгорсуде будет рассматриваться кассационная жалоба Юрия Самодурова и Андрея Ерофеева на обвинительный приговор Таганского районного суда Москвы по делу о выставке «Запретное искусство-2006». Альманах «Неволя» напоминает о том, как развивался этот «громкий» уголовный процесс, и публикует мою статью, основанную на репортажах, которые я более года вела из зала суда.

12 июля 2010 года Таганским районным судом Москвы были осуждены экс-директор Музея и Общественного центра имени Андрея Сахарова Юрий Самодуров и бывший заведующий отделом новейших течений Третьяковской галереи Андрей Ерофеев. И сам судебный процесс, и его финал в полной мере можно назвать парадоксальным.

Речь идет об уголовном деле по факту проведения в Сахаровском центре в марте 2007 года выставки «Запретное искусство-2006». В соответствии с замыслом кураторов, Юрия Самодурова и Андрея Ерофеева, на этой экспозиции были представлены художественные работы различных авторов, жанров и тематики, запрещенные в 2006 году к показу без объявления законных на то оснований в российских учреждениях культуры. Ее цель, согласно пресс-релизу, заключалась в исследовании проблемы внутримузейной цензуры.

Примечательно, что центральным экспонатом выставки была фальшстена, скрывающая все остальные экспонаты и играющая роль своеобразной метафоры цензуры. Увидеть работы можно было только, заглянув в небольшие отверстия, расположенные высоко над полом.

Суд в лице председательствующей Светланы Александровой квалифицировал действия устроителей этой выставки как преступление, предусмотренное пунктом «б» части 2 статьи 282 УК РФ («Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства по признаку религиозной принадлежности и с использованием служебного положения»).

Данный процесс парадоксален уже потому, что из 134 свидетелей со стороны прокуратуры назвать свидетелями, строго говоря, можно только троих. Именно такое число сторонников обвинения посетило скандальную экспозицию. Остальные же давали на предварительном следствии и на суде показания со слов других, причем нередко – по принесенной с собой «шпаргалке» и дословно совпадающие.

Состав этих свидетелей тоже примечателен. Условно их можно разделить на две группы. Первая – это представители радикальных организаций: «Народная защита», «Народный собор», «Объединенная православная молодежь Москвы». В их числе, например, Олег Кассин и Георгиий Боровиков, назвавшие себя на суде русскими националистами. Боровиков является лидером московского подразделения национально-патриотического фронта «Память», а Кассин известен, в частности, тем, что состоял в партии «Русское национальное единство», одним из атрибутов которой является свастика.

Впрочем, такие характеризующие свидетелей факты не помешали судье положить их показания в основу приговора.

Эти самые активные свидетели, вместе с представителями «Народной защиты» Михаилом Налимовым и Владимиром Сергеевым, также являются инициаторами уголовного дела.

Ко второй группе свидетелей относятся православные верующие, которые на «подсудной» выставке не были и ее целями не интересовались.

Согласно исследованным в суде материалам дела, события развивались следующим образом.

Жена Владимира Сергеева Анна Сергеева, как и он сам – сопредседатель «Народной защиты», 10 марта 2007 года посетила выставку, чтобы собрать материал для возбуждения уголовного дела. Несмотря на то, что фотосъемка была запрещена, она тайком сделала снимки экспонатов. Выяснить при этом объявленную организаторами цель выставки, равно как и те смыслы, которые сами художники вкладывали в свои работы, Анна Сергеева не сочла нужным.

Затем православные активисты подключили к делу тогдашних депутатов Госдумы Александра Чуева и Николая Курьяновича, которые направили официальные запросы в Генпрокуратуру РФ. Та спустила их в Московскую прокуратуру, а она – в Таганскую. И здесь все материалы попали в руки к следователю Евгению Коробкову.

Самое примечательное состоит в том, что 27 апреля 2007 года он постановил: основания для возбуждения против Юрия Самодурова и Андрея Ерофеева уголовного дела отсутствуют. И только «навалившись депутатами на прокуратуру», как выразилась адвокат осужденных Анна Ставицкая, «Народной защите» и «Народному собору» все-таки удалось инициировать уголовное дело.

Когда к концу 2007 года оказалось, что в нем недостаточно свидетельских показаний, праворадикалы начали «разъяснительную работу» среди прихожан храма Святителя Николая в Пыжах, расположенного на улице Большая Ордынка в Москве.

Организация выпустила и распространила информационный листок «Вестник народной защиты» номер 12/2007, в котором утверждала, будто своей выставкой Юрий Самодуров и Андрей Ерофеев покусились на «истинно русское творчество» и «христианские святыни».

«Народный собор» опубликовал на своем сайте призыв к верующим идти к следователю Коробкову вне зависимости от того, посещали они выставку или нет. Там же имелся шаблон заявления следователю. Фотографии экспонатов, по утверждению верующих, оскорбляющие их религиозные чувства, активно распространялись самими православными активистами в печатных копиях среди прихожан. А также – демонстрировались им Евгением Коробковым лично в его служебном кабинете во время допросов.

Именно так в деле появились многие свидетели обвинения, которые показали, что выставка разжигает ненависть к христианству. Правда, ни одно лицо, которое после просмотра экспозиции стало бы ненавидеть православную веру, так и не было названо. Сами свидетели, как они признавались, испытали чувство вражды только к подсудимым. И это – еще один парадокс «выставочного» дела. Получилось, что Юрия Самодурова и Андрея Ерофеева наказали за то, что они разожгли ненависть... к самим себе!

Кроме показаний свидетелей обвинения, Светлана Александрова в своем вердикте процитировала заключения трех экспертов, привлеченных к участию в деле прокуратурой. По их версии, поддержанной судом, верующие граждане «подверглись при просмотре экспонатов сильнейшему психотравмирующему воздействию чрезмерной силы, несущему прямую угрозу целостности личности и разрушения сложившейся у них картины мира, что явилось психотравмирующим событием и сильнейшим стрессовым фактором для них, причинило им непереносимые нравственные страдания и стресс, а также чувства униженности их человеческого достоинства».

Со своей стороны защита считает этих экспертов некомпетентными в области современного искусства и ангажированными. Например, эксперт Наталья Энеева оценивала и экспозицию «Осторожно, религия!», по факту проведения которой в Сахаровском центре Юрий Самодуров был осужден ранее. Кроме того, Энеева признавалась, что не посещала выставки современного искусства уже лет двадцать и, вообще, ей оно не нравится.

Но судья Александрова пришла к выводу, что «не содержат научной основы», напротив, оценки специалистов, приглашенных к участию в процессе адвокатами и не усмотревших в экспонатах ничего противозаконного.

Это заключения директора Центра восточно-христианской культуры, члена-корреспондента Российской академии художеств, кандидата искусствоведения Алексея Лидова, который назвал экспозицию «лабораторным исследованием в рамках новейшего искусства»; начальника отдела экспериментальных программ Федерального центра современного искусства Министерства культуры РФ Виталия Пацюкова, отметившего, что каждая из представленных работ является произведением искусства, и их нужно рассматривать именно в таком контексте; президента Независимой психиатрической ассоциации России Юрия Савенко и других.

Светлана Александрова назвала их заключения «частные мнениями» – на том основании, что ранее этим людям не приходилось делать экспертизы именно для суда.

Обращает на себя внимание и тот факт, «криминальными» даже эксперты прокуратуры признали только девять работ, но в приговор попало заметно большее их число. Например, «Ясса» – фотография авторства Викентия Нилина, которая, хотя и показывалась на выставке, в материалах следствия не фигурировала вовсе. Принесена в суд она была самим Викентием Нилиным, участвовавшим в процессе в качестве свидетеля защиты. Тогда же эту работу приобщили к делу по ходатайству адвокатов.

Сами же показания свидетелей защиты – в отличие от верующих, хорошо знакомых со всеми работами, – в приговоре были процитированы весьма фрагментарно.

Известный адвокат Юрий Шмидт не согласен с приговором. Он считает, что в действиях Юрия Самодурова и Андрея Ерофеева «нет никакого состава преступления». Как пояснил юрист, потому что «эти люди имеют право на свободу совести и на передачу информации – той, которую они считают нужным передать. И потому, что они приняли все предусмотренные законом меры, чтобы эта информация была недоступна тем людям, которым она неприятна. Я имею в виду ширмы, огораживающие экспонаты, прорези, сделанные на определенной высоте, предупредительные надписи. <...> Это музей, который существует, в частности, для того, чтобы выставлять в нем произведения искусства. Искусство никогда не бывает однозначным».

А что же Русская православная церковь? Здесь тоже ситуация примечательная. На процессе выступали священнослужители как с той, так и с другой стороны. Скажем, дьякон упомянутого ранее храма Святителя Николая Михаил Люкшин назвал выставку «кощунством». В свою очередь православный священник Яков Кротов, напротив, выступил в защиту экспозиции и ее устроителей.

Так, работу Вячеслава Сысоева «Свет против тьмы», запечатлевшую сожжение храма и священнослужителей комсомольцами и работниками НКВД, Яков Кротов выразил желание лично демонстрировать детям в воскресной школе. По его мнению, она носит ярко выраженную процерковную направленность и с правильными акцентами отражает исторический период, когда в СССР были жестокие гонения на церковь.

«Общество должно оскорбляться не карикатурой на зло, оно должно оскорбляться злом», – заметил он.

Итак, частные оценки разделились, в то время как официальные представители РПЦ сохраняли молчание. И можно сказать, что на протяжении почти всего судебного процесса сохранялся некий паритет.

Такая ситуация ни гособвинение, ни праворадикалов явно не устраивала. Поэтому 2 июня, когда уже полным ходом шли выступления свидетелей защиты, прокуратура ходатайствовала о допросе дополнительного свидетеля. Им оказался иеромонах Никодим Сретенского монастыря в Москве – член Патриаршего совета по культуре. Данный священнослужитель выступил с письменным поручением от настоятеля этого храма, архимандрита Тихона, который его попросил донести до суда мнение Патриаршего совета. Оно, по словам свидетеля, заключалось том, что выставка «Запретное искусство-2006» является богохульной, кощунственной, направленной в юридическом плане на оскорбление и унижение чувств православных людей.

«Эта позиция полностью совпадает с позицией "Народного собора", притом, что именно "Народный собор" обратился в Патриарший совет с просьбой высказаться. Осуждая нашу выставку, иеромонах Никодим заявил, что эта позиция представляет собой официальную позицию Русской православной церкви», – откликнулся на данное событие Андрей Ерофеев.

Наконец, уже когда ожидалось вынесение приговора, руководитель пресс-службы Московской патриархии отец Владимир Вигилянский назвал три года лишения свободы, затребованные гособвинением для Юрия Самодурова и Андрея Ерофеева, «слишком суровым наказанием». Однако при этом он подчеркнул, что высказывается как частное лицо, а не официальное.

В интервью радиостанции «Эхо Москвы» Владимир Вигилянский отметил: «Я согласен с некоторыми участниками процесса, которые говорили о том, что Церковь отделена от государства, это записано в нашей Конституции. Поэтому я не выступаю от имени Церкви в данном случае и не пытаюсь каким-то образом повлиять на судебные власти».

Тем не менее обвинительный приговор вынесен. Впереди – кассации. Впрочем, чем бы ни завершилось это дело, уже сейчас можно говорить о его последствиях для нашей страны.

В частности, Юрий Самодуров считает, что судья Светлана Александрова оказалась под громадным давлением той политики, которую вело российское государство в течение последних десяти лет. В рамках этой политики «государство использует церковь для своей легитимации, а церковь использует государство для повышения своего статуса». К истинной вере, убежден Юрий Самодуров, все это не имеет никакого отношения.

Очевидно, что мишенью инициаторов процесса была не только выставка, их цели шире. Это не скрывали и сами праворадикальные лидеры. Так, они утверждали, что в Музее и Общественном центре имени Андрея Сахарова сосредоточены антирусские, антигосударственные силы, потому что они выступают на стороне чеченских сепаратистов, против российской армии, они критикуют президента, и поэтому данное учреждение надо закрыть. Деятели «Народной защиты» и «Народного собора» открытым текстом говорили на процессе о том, что необходимо повсеместно ввести орган государственной цензуры, который, помимо прочего, принимал бы решения и о проведении или запрете художественных выставок.

По мнению Юрия Шмидта, уголовное дело против устроителей выставки «Запретное искусство-2006» «в очередной раз свидетельствует об усилении клерикальных настроений в правящей элите. Клерикальные настроения поощряются потому, что власть заинтересована в поддержке Церкви, и поэтому какие-то несчастные "пешки", которые говорят о правах человека, абсолютно никого не интересуют и не волнуют».

«Неволя» №21/2010

Сегодня, 30 сентября, очередной четверговый пикет в защиту демократии и соблюдения прав человека в России на Чистых прудах будет посвящен теме пыток и произвола в местах лишения свободы.

Участники пикета намерены привлечь особое внимание с судьбе заключенного Виталия Маратовича Бунтова, который подвергся зверским пыткам в одной из колоний Тульской области: у него были вырваны щипцами все ногти на руках и ногах. Причиной, по свидетельству родственников, был его отказ от предложения руководства тульской колонии ИК-1 вступить в организацию нацистского толка и выполнять обязанности палача при руководстве колонии, выбивая из других осужденных нужные признания и деньги от родственников, а также отказ стать киллером для ОПГ в обмен на обещание освобождения из заключения через пять лет. Бунтову отомстили за разглашение этих фактов.

Кроме чудовищной жестокости в отношении Бунтова вызывает сомнение и обоснованность его осуждения на 25 лет. В материалах дела нет внятных доказательств его вины. Виталий Бунтов и его родственники утверждают, что дело против него сфальсифицировано.

Непризнание вины усугубляет его участь.

В течение восьми месяцев семья Виталия Бунтова безуспешно пытается добиться разбирательства по делу о пытках заключенного.

15 сентября 2010 года дело Виталия Бунтова было скоммуницировано в Европейском суде по правам человека.

О деле Виталия Бунтова можно прочесть здесь:
http://feedbackgroup.narod.ru/proetcon/buntov.html
http://www.krugozormagazine.com/sho€w/Buntov.827.html
http://www.krugozormagazine.com/show/Buntov.843.html

На пикете предполагается присутствие родственников и адвоката Виталия Бунтова, готовых давать интервью. Приходите на пикет! Нельзя допустить хладнокровного равнодушия в обществе к фактам чудовищных пыток в системе ФСИН. Ведь это может коснуться каждого из нас.

30 сентября, четверг, Чистые пруды, памятник Грибоедову, с 17.30 до 19.00.

Если бы у нас была правоохранительная система нормальная, то была бы хоть какая-то надежда, что доследственные проверки СКП закончатся уголовными делами против Лужкова и Батуриной. Здесь надежда только на то, что Cледственный комитет сейчас напрямую подчинен президенту и, значит, такое резонансное дело там не должны замотать.

Разбираться в этом надо, безусловно. В вопросах землевладения и землепользования «Интеко» Батуриной довольно много нарушений. И не только на Западе, но и, например, на нашем Ходынском поле, которое вообще-то к Минобороны относится. Надо было, наверное, давным-давно посадить генерала Косована, который отвечал за недвижимость в Минобороны, а Батурина почему-то стала застраивать эту собственность Минобороны.

Или еще и абсолютно неприличная деятельность ректора МГУ Садовничего, этого антисемита и негодяя, который продал Лужкову и Батуриной землю за Ломоносовским проспектом, которая была отдана для развития университета. В результате ее застраивает Батурина коммерческим жильем. Садовничего надо вместе с Лужковым судить за это и сажать.

Это и многое другое есть в замечательной брошюре Немцова и Милова «Лужков. Итоги», которая насыщена фактами и документами. Неслучайно даже московский суд – Замоскворецкий – постановил опровергнуть только смешную фразу о том, что «всем москвичам известна степень коррупции в Москве». А фактов никто не опровергал и не мог опровергнуть.

Вранье все эти разговоры о том, что Лужков ни одного суда не проиграл. В частности, когда он подал на меня в суд по поводу Царицына, его адвокаты тут же запросили мировую. И составляли четыре мировых соглашения, потому что меня поддержало много народу, в том числе разных академиков уважаемых. И у нас в руках были факты.

Суть того дела была в том, что в Царицыне было погублено под так называемую реставрацию 3500 абсолютно здоровых деревьев и масса подлеска и кустарника. Парк фактически погублен, потому что то, что там осталось, погибнет. Царицыно превратили в болото. Неслучайно после этой так называемой реставрации дворец и Хлебный дом стоят в болоте. Пруды в результате неумелой работы перестали принимать грунтовые воды, все покрылось плесенью.

Лужков лично подал на меня в суд, но кончилось все мировым соглашением, что в данном случае равносильно победе. Потому что крыть было нечем.

Немцов и Милов, как и я, основывались на документах, публикациях. Поэтому ни о какой клевете не могло быть и речи.

Нужно, чтобы СКП проанализировал все эпизоды, перечисленные в брошюре Немцова и Милова. Там вскроется много чего. Главное чтобы хоть в таком резонансном деле эти следователи вспомнили, что когда-то они были профессионалами.

После публикации заметки Зои Световой возникла небольшая полемика по делу Сутягина. Позволю себе ответить некоторым оппонентам - безапелляционистам-изрекателям, да и другим критикам.

Постараюсь ответить словами из официальных документов и минимумом своих оценок. У вас сомнения. У меня несколько ответов.

1. Второму судебному процессу досталось "всего" 5 пунктов обвинения, да и те уже были дезавуированы в период первого судебного процесса в Калуге, в ходе которого было проведено серьезное судебное следствие по материалам обвинения. Это факт. Некоторые итоговые формулировки того процесса я и цитировал. Оценки судьи Гусева убийственны. Они и есть доказательство невиновности Сутягина. Они же и доказательство фабрикации «дела». Снятие самим обвинением всех позиций кроме пяти – прямое признание этого факта и чекистами.

Впрочем, это не столь важно. Важно полное отсутствие аргументации в приговоре Московского городского суда во втором процессе на фоне первого. Судья Мосгорсуда Марина Комарова, большой специалист по «шпионским» делам, совместно с группой людей из спецслужб, внедренных в коллегию присяжных, следующим образом аргументировала вину Сутягина:

«а) с 24 июня по 15 сентября 1998 года были собраны и хранились, а затем с 15 по 17 сентября 1998 года в г. Будапеште (Венгрия) в гостинице «Форум-Интерконтиненталь» были переданы представителю военной разведки США Ш. Кидду сведения по теме «Состав и состояние отечественной системы предупреждения о ракетном нападении», а именно...
б) с 22 октября 1998 года по 15 января 1999 года были собраны и хранились, а с 15 по 18 января 1999 года в г. Будапеште (Венгрия) в номере 731 гостиницы «Мерриот» были переданы представителям военной разведки США Ш. Кидду и Н. Локк сведения по теме «Министерству обороны РФ не удалось в полном объеме реализовать планы по созданию в 1998 году соединений постоянной готовности», а именно о том, что...
в) с 18 января по 27 марта 1999 года были собраны, хранились, а с 27 по 31 марта 1999 года в г. Лондоне (Великобритания) в гостинице «Тауэр Хоултон» были переданы представителю военной разведки США Ш. Кидду сведения по теме «Варианты состава стратегических ядерных сил РФ на период около 2007 года», а именно о том, что...
г) с 31 марта по 20 мая 1999 года были собраны, хранились и были переданы с 20 по 23 мая 1999 года в г. Бирмингеме (Великобритания) в одной из гостиниц города представителю военной разведки США Н. Локк сведения по теме «Особенности конструкции и боевых возможностей самолета МиГ-29СМТ, боевые возможности модернизированного МиГ-29», а именно о том, что...
д) с 23 мая по 14 июля 1999 года были собраны, хранились и были переданы с 14 по 18 июля 1999 года в г. Брюсселе (Бельгия) в гостинице «Глобус» представителю военной разведки США Н. Локк сведения по теме «Возможные направления развития отечественных управляемых ракет класса «воздух-воздух», а именно о том, что...

Это на самом деле все. Ни тебе аргументов защиты, ни аргументов обвиняемого, ни элементарного анализа. Вот такой приговор. Он вас убеждает в виновности? Оппоненты скажут, что все секретно. Но разве закон позволяет сажать людей при таких странных формулировках обвинения и на основании подразумевающего секретность приговора? Тем более что судья Гусев уже дал свою оценку и обвинениям, и «секретам» в своем определении. На фоне анализа, проведенного в этом определении, приговор Мосгорсуда не более чем грамота тов. Фильки. Убедили оппонентов в виновности Сутягина эти аргументы приговора? Сомневаюсь. Так в чем он должен перед вами оправдываться?

Если бы у нас были суды, были прокуроры и власть с человеческим лицом, то давно следовало бы извиниться перед Сутягиным и его коллегами - учеными, оставшимися за решеткой. Впрочем, реабилитация – это дело будущего.

2. Вторая часть сомнений оппонентов и вовсе удручает. Какое ваше дело, господа (товарищи?), до того, где был и что делал Сутягин в течение месяца после того, как его вышвырнули из страны? Кстати, бумажку об освобождении ему не дали до сих пор. Разве он уехал за границу в качестве вашего (нашего) представителя? Какой вам нужен отчет? В цивилизованных странах знают нравы ГУЛАГа и дают возможность людям, которых они приютили после 10 лет тюрьмы, прийти в себя ¬– помогают реабилитироваться. Если это «дебрифинг», то пусть будет так. Латыниной лучше знать, что есть «дебрифинг», а нам - что есть реабилитация после избавления от садизма российской пенитенциарной системы. Оппоненты полагают, что Сутягин должен отчитываться за все свои шаги, которые он там делает? Совковая глупость. Он был и остался порядочным человеком. А теперь еще и свободным человеком. Ему повезло, что он оказался политзеком по версии "Международной амнистии". Поэтому, да еще и благодаря «стадности» чекистов он на свободе. Его коллеги, столь же «доказательно» обвиненные чекистами, остались за решеткой.

Давайте оставим Сутягина в покое. Придет время, когда он сам аргументированно и доказательно расскажет правду о своем «деле».

Я стал сторонником смертной казни, я говорю об этом на всех уровнях. В нашей стране надо восстановить смертную казнь как законную меру наказания тех, кто идет по статье "Терроризм"... Вот так их надо брать и уничтожать. Более того, я считаю, наше законодательство должно пересмотреть ответственность семей, в которых они выросли. Ничего жестокого и страшного в этом нет. Ничего. Тот, кто воспитал эту скотину, знает, на что он способен, и должен нести за это ответственность... Их дома должны быть конфискованы, сами они должны взять суточный паек и уходить из этого населенного пункта куда хотят. И нигде их не должны принимать. Так было в древности, и это спасало народы от войн... Ты чего нам воспитал эту мразь?! Государство тебя учило, воспитывало тебя в детском саду и школе, на тебя деньги тратили бюджетные. В надежде, что ты станешь жить и по божеским законам, и по светским, что ты воспитаешь нам достойного гражданина, а потом государство о твоей старости вместе с твоими детьми позаботится, и придет время — уйдешь спокойно на тот свет. Так почему он не должен отвечать?.. Если ты попал ко мне в плен — я читаю наше законодательство. Если я обязан тебя содержать в плену, кормить и так далее, я должен это делать. Если я обязан тебя в военное время расстрелять — я тебя должен расстрелять. И ты должен об этом знать. Ты, когда из дома вышел, должен знать, на что ты идешь. И если ты идешь по этому пути, то ты должен знать, что даже если тебя не будет, вот это произойдет с твоими родными и близкими. Это не какие-то кавказские дикости, это нужно принять на уровне законов и по решению суда это делать. И объявить, чтобы все знали.

Ссылка

Сегодня утром судья С.Б. Галанова, и.о. председателя Химкинского суда, вынесла решение о продлении ареста общественному активисту Алексею Гаскарову еще на два месяца. Алексей обвиняется в хулиганстве (срок отсидки по статье до семи лет) за участие в демонстрации 28 июля 2010 года перед администрацией города Химки. Еще один обвиняемый по этому делу - Максим Солопов, он тоже находится под арестом, суд по продлению его ареста назначен в Химках на завтра на 14 часов.

По словам Ани, подруги Алексея Гаскарова, сегодняшний суд проходил в полузакрытом режиме: в зал пустили только адвоката Георгия Семеновского, мать арестованного Ирину Гаскарову, а также одного журналиста - им оказался корреспондент "Коммерсанта" Александр Черных. Около пятнадцати человек, пришедших на суд, - друзья Алексея, включая и саму Аню, а также журналисты - были вынуждены остаться в коридоре. По словам одного из них, Александра Малиновского, Алексей выглядел сурово, но держался молодцом. У всех пришедших на суд было только несколько секунд на то, чтобы увидеть Алексея, когда его проводили под конвоем по коридору.

Когда я говорю, что судья Галанова отменила презумпцию невиновности, я имею в виду не только ее сегодняшнее решение продлить срок ареста Алексея Гаскарова, в отношении которого уже месяц не предпринималось никаких следственных действий (его не допрашивали, не вызывали к следователю и т.п.). Я имею в виду еще и феерический документ, который получили испанские профсоюзники из CNT-AIT (Confederación Nacional del Trabajo) от судьи Галановой в ответ на свой запрос о судьбе арестованного Алексея Гаскарова.

В письме от 15 сентября 2010 года за № к-9 г-жа Галанова сообщает:

"В результате предъявленных органами следствия материалов уголовного дела суд избрал ему меру пресечения в виде содержания под стражей. Подозреваемый Гаскаров может быть освобожден от уголовного преследования при наличии доказательств непричастности к обстоятельствам, послужившим основанием для возбуждения уголовного дела". С полной формулировкой ответа можно ознакомиться здесь:

Фактически Галанова заявила, что Алексей Гаскаров будет сидеть, пока не доказана его невиновность. Между тем согласно презумпции невиновности, фундаментальному юридическому принципу, на котором основана следственная и судебная система во всем мире, включая Российскую Федерацию, подозреваемый и его защита не должны доказывать невиновность, а наоборот, следствие должно представить доказательства виновности подозреваемого.

Получается, временная исполняющая обязанности председателя Химкинского городского суда С.Б. Галанова просто юридически безграмотна. Как в таком случае она может возглавлять суд, вообще быть судьей и выносить решения, от которых зависит судьба других людей?

Однако Галанова судит. Сегодня она продлила арест Алексея Гаскарова.

Это значит, что Кампания за освобождение химкинских заложников продолжит свою работу. Мы провели около 40 акций в 33 городах 12 стран мира, отправили около тысячи обращений граждан в суд, прокуратуру и президенту РФ. Надо больше? Будет больше.

Позор российской судебной системы станет известен широко, очень широко.

И опять про милицию. Сегодня (вчера уже) вечером (в половину девятого, для точности) пошли прогуляться по Новосибу с Машей Киселевой и Майей Шелковниковой — последние теплые деньки, когда еще можно посидеть где-нибудь на улице без опасности отморозить всё. Опасность поджидала нас другая, угадайте какая, вот подсказка:

Майю мы с Машей встретили у памятника Ленину, там же решили и посидеть, на цоколе, или как эта фигня называется, по периметру которой все всегда сидят.

Но не тут-то было. Откуда ни возьмись появились двое бдительных милицанеров, потребовавших срочно прекратить нарушать общественный порядок, то есть сидеть "на памятнике". На резонное замечание, что закон мы не нарушаем, в отличие от не представившихся сотрудников милиции, мне было предложено пройти в опорный пункт. Удивившись каким-то чудом сохранившейся дремучести данных представителей вида, я потребовал представиться и озвучить основания для задержания. Представился только один: рядовой Роман Дородных, второй представляться отказался, потребовали мой паспорт. Который я, как добропорядочный гражданин, бережно храню дома (так в самом паспорте и написано: обязан бережно хранить), но имя-фамилию и даже номер этого самого паспорта я им назвал.

— То есть ты отказываешься выполнять наши требования? Тогда мы тебя задерживаем! — заладили сотрудники и попробовали было схватить меня за руки и утащить в свое логово. Это оказалось им не по силам — Маша с Майей очень нежно обняли меня, и мы продолжили сидеть, мысленно запасаясь поп-корном.

— Че, вызываем машину, — нашлись доблестные стражи порядка. — Мы тебя по-любому доставим, будешь три часа сидеть до выяснения личности, спорим?

Я решил позвонить 02 и сообщить о незаконном задержании: все-таки с имеющимися у каждого ппс-ника рациями установление моей личности не должно вызывать никаких проблем без необходимости куда-либо с ними ходить. Тем более, основания для выяснения личности не были мне названы до сих пор.

Подъехал уазик с номером у 0674, из него вышел милицанер с двумя звездочками на погонах, старший по званию среди прочих. Представился Сосуновым. Я не поверил, предложил показать удостоверение. Действительно: Сосунов Владимир Александрович, и справка есть. За компанию представился и второй стражник, бывший с нами с самого начала: Гладких Андрей Николаевич. На вновь прозвучавший вопрос об основаниях выяснения моей личности милицанеры внезапно вспомнили про ориентировку. Конечно! Очень похожий на меня грабитель только что отмутил у кого-то телефон, и теперь я подозреваюсь по 161-й, ибо на мне синие джинсы и рост будто бы 180 сантиметров. Я еще раз представился Сосунову, предложил пробить данные по базе, используя рацию. Менты, мотивируя тем, что я сопротивляюсь, потащили меня в бобик. Вместе со мной потащили и Машу с Майей, т.к. они все еще меня обнимали. Маша упала. Начала кричать. Я, соответственно, сопротивлялся преступлению оборотней, крича о том, что задержание незаконно, основания не предъявлены и так далее. С округи к бобику стал стекаться возмущенный народ. Пользуясь случаем, мы напомнили всем собравшимся об истории Артёма Тиунова, отоваренного всего неделю назад в том же отделении милиции №1, куда меня рассчитывали доставить. Параллельно я небезуспешно сопротивлялся погрузке в бобик тремя ментами.

Серые умерили пыл. Сказали, щас "приедет прокуратура", раз я звонил и звал, но продолжили держать за локти. По рациям сообщали, что я-де устроил антимилицейский пикет и залазил на памятник. Появился некто капитан Юдин, в штатском, сказал что тоже из первого ОМ, и предложил отойти в сторону и пообщаться на тему того, что произошло. К нему присоединился еще один капитан в форме, пришедший вместе с ним, представляться отказавшийся. От него я узнал, что, оказывается, я приносил в мэрию уведомление о митинге на сегодня, мне его не согласовали и вот сейчас я провожу его несанкционированно. На логичный вопрос, откуда такой чудесный бред взялся и нельзя ли взглянуть на документы, уведомления, ответ мэрии и так далее, был дан ответ: эти важные бумаги он показывать не будет, информация от Центра Э, а я сейчас пройду с ним в опорный пункт давать объяснения по административному правонарушению. Слова, что никакого шествия не было, чему есть куча свидетелей, стоящих вокруг, капитан парировал безапелляционным "я верю своим сотрудникам". Я предложил, согласно УПК, брать объяснения на месте и беседу с ним более не поддерживал, вернувшись к своим.

Далее появился аж начальник ОМ №1 полковник Гридин, единственный из всей иерархии сообразивший, что конфликт надо все-таки гасить. Правда, и он показал нам развешенные по площади камеры, пообещав привлечь за клевету, если на них не окажется записи того, как нас пытались затащить в машину. Далее он предложил отвезти нас всех к нему в отделение для написания заявления на неверных ментов, но эта идея была явно не ок. Предпочтя подачу заяв в прокуратуру, мы с ним распрощались. На часах было начало одиннадцатого.

Почти два часа вся королевская конница, вся королевская рать разруливала ситуацию нашего сидения на постаменте у памятника на главной площади города. Интересно, сколько реальных преступлений вся эта братия прощелкала клювами за это время. Интересно, слетят ли чьи-нибудь погоны после того, как мы поспим и дойдем до прокуратуры? Пусть и небольшие, но зато на обеих руках синяки и ссадины у меня есть. У Маши тоже. До встречи с ментами их не было. Превышение должностных полномочий и тотальное отсутствие мозга у вышеперечисленных евсюков налицо.

Это ж еще не все подробности, вы ж понимаете. Передать непередаваемые обороты ментовской лексики не представляется возможным, такое просто не запоминается, память блокирует это безобразие.

Но погоны эти бандиты проспорили. Пусть теперь выбирают, чьи.

• nokato: Как стать мамой двоих малышей всего за полтора часа
• Эхо Москвы: Художник и организатор различных акций Артем Лоскутов вновь привлек внимание правоохранительных органов
• Эхо Москвы: Художник Артем Лоскутов, которого пытались задержать в центре Новосибирска, подаст завтра жалобу в Прокуратуру

UPD: оригинальный пост в моём блоге обещаю обновлять. например, сейчас звонил начальник УВД города Кудинов, извинялся за сотрудников, хочет встречаться.

То, что Мосгорсуд признал незаконным запрет мэрии на проведение Дня гнева, – это разумеется, положительное событие. С правовой точки зрения, без сомнения, ничего не изменилось, и такие же основания признать незаконными есть у подавляющего большинства отказов в согласовании публичных мероприятий: что в рамках Стратегии-31, что в рамках Дня гнева, что, например, в рамках попыток ЛГБТ-сообщества проводить свои прайды. Отказы по всем этим акциям, а также по многим другим мероприятиям, незаконны.

Почему случилось такое решение, сказать трудно. Но случайно это, разумеется, произойти не могло. Я полагаю, это какой-то политический сигнал, который можно связать, наверное, с кампанией против Лужкова. Вероятно, это решение должно продемонстрировать – то ли московским властям, то ли обществу, - что уход Лужкова означает некоторую либерализацию в отношении публичных мероприятий, меньшую жесткость в борьбе с политической оппозицией, большую законность, по крайней мере более законное оформление.

Судить о причинах тут трудно, но факт налицо, и это событие можно только приветствовать. Единственное, в чем я уверен, - это в неслучайности проснувшейся у коллегии Мосгорсуда тяги к законности.

Мне кажется, проблема дискуссии вокруг дела Сутягина состоит в том, что каждый из ее участников преследует свои собственные цели – и Юлия Латынина, и Александр Подрабинек, и Игорь Сутягин. Цель, которую преследует Сутягин, кажется мне наиболее правильной и естественной. Человек продолжает последовательно доказывать, что невиновен. И по-моему, он уже достаточно сказал об этом в интервью, которые дал после освобождения. Очень точно на все претензии Латыниной и Подрабинека ответил Павел Подвиг.

Я давно слежу за тем интересом, который Юлия Латынина проявляет к делу Сутягина, - с тех пор когда он еще сидел. Интерес ее к делу абсолютно безнравственный, потому что человек сидел в колонии, у него был огромный срок – 15 лет, а она говорила, что его посадили за дело, он-де Родину продавал. Журналист не может такие вещи делать, это безнравственная журналистика, да и не журналистика вовсе.

То упорство, с которым Латынина продолжает пинать Сутягина, наводит меня на грустные размышления. Никаких новых доказательств его вины она не приводит, а просто муссирует одно и то же. И делает это с поистине маниакальным упорством. Для кого она это делает, мне непонятно. Нормальные, вменяемые люди, по-моему, уже для себя поняли, что Сутягин не занимался шпионажем. Кого могут переубедить аргументы Латыниной, не подкрепленные новыми и бесспорными доказательствами вины Сутягина? (А их нет, потому что просто не существует в природе.) Думаю, никого. Значит, продолжая гнуть свою линию, Латынина убеждает саму себя или, во что не хочется верить, занимается делом и вовсе далеким от журналистики.

Один из тезисов Подрабинека (раньше он был озвучен, кажется, той же Юлией Латыниной, потом подхвачен Андреем Солдатовым и Ириной Бороган) – о том, что поддержка Сутягина повредила правозащитному движению, - я считаю бредом. Правозащитному движению это повредить никак не может. Правозащитники и журналисты, которые защищали Игоря Сутягина все эти годы, пока он находился в заключении, делали это, потому что были уверены, что расследование и суд не имели никакого отношения к правосудию. Я считаю, что, напротив, то, что он был освобожден раньше срока, в какой-то степени такая горькая победа правозащитного движения, потому что все эти годы о нем не забывали ни в России, ни в мире, имя его было известно.

То, что Сутягин под нажимом ФСБ признал свою вину, нисколько не изменило позицию правозащитников по отношению к нему, потому что очевидно, что Сутягин не сказал всей правды о том, как его шантажировали в Лефортове, что ему там говорили, заставляя признать свою вину. Я уверена, что на него было оказано очень серьезное давление. Он намекнул об этом в самом первом интервью, которое дал журналу The New Times. Понятно, что он по-прежнему является заложником ситуации: его семья в России, сам он за границей. Он не может вернуться в свою страну, потому что у него нет на руках указа президента Медведева о помиловании и даже справки об освобождении нет. Сутягин все так же бесправен.

Вообще дело Сутягина, на мой взгляд, не меньший символ деградации российского правосудия, чем дело Ходорковского. Потому что самое интересное в этом деле – это суд присяжных. Я беседовала с присяжными из первой коллегии и из второй и с полной ответственностью могу сказать, что самые чудовищные нарушения в этом деле связаны с манипуляцией судом присяжных.

Если бы Сутягин был шпионом и у суда были доказательства его вины, я совершенно не понимаю, для чего нужно было распускать первую коллегию присяжных, когда стало понятно, что она может его оправдать, потому что не верит обвинению. Присяжные в состоянии воспринять серьезные доказательства вины подсудимого, тем более если речь идет о продаже секретов Родины. Но присяжные из первой коллегии говорили о том, что в деле не было доказательств его сотрудничества с иностранной разведкой. Они поняли, что он ученый, который занимается подработкой и делает обзоры прессы из открытой печати. Если бы были убедительные доказательства вины Сутягина, не стоило бы подбирать явно тенденциозную вторую коллегию присяжных, в которой по крайней мере половина людей были бывшими сотрудниками или имели иное отношение к КГБ и ФСБ? И почему список присяжных Мосгорсуда был опубликован в "Вестнике мэрии Москвы" только после того, как Верховный суд РФ утвердил приговор Игорю Сутягину?

В первую коллегию, вероятно, не были внедрены сотрудники спецслужб, и за этим процессом следили. В Мосгорсуде этим занималась непосредственно Ольга Егорова, которая видела, что ничего не получается. В совещательной комнате была прослушивающая аппаратура, и все, что там происходило, было известно. Когда стало понятно, что эти люди хотят оправдать Сутягина, по надуманным причинам коллегия была распущена. Тогда была избрана другая коллегия и назначен другой судья – Марина Комарова, которая специализируется по делам, связанным со спецслужбами. Коллегия единогласно вынесла обвинительный вердикт. А Комарова приговорила Сутягина к 15 годам лишения свободы.

Я как журналист и адвокаты пытались найти этот список, чтобы сравнить фамилии участников коллегии присяжных по делу Игоря Сутягина со списком, подписанным мэром Москвы. В нарушение закона этот список не был вовремя опубликован. Это говорит о том, что фамилии присяжных были внесены в официальный список задним числом и, следовательно, коллегия не была сформирована путем случайной выборки. То же самое было в процессе по делу об убийстве Анны Политковской в Московском военном окружном суде. Там я тоже, занимаясь журналистским расследованием, не могла найти этот список.

Кроме того, во вторую коллегию присяжных по делу Сутягина был внедрен некто Григорий Якимишин, которого никак не должно было там быть, потому что он в тот же год находился в списке присяжных заседателей Московского военного окружного суда, а по закону в двух списках быть нельзя. Известно, что этот человек работал в российском посольстве в Польше под прикрытием, будучи сотрудником внешней разведки. Каким чудом через несколько лет он оказался в списке людей, рассматривающих дело о шпионаже? При отборе присяжных о делу Сутягина в Мосгорсуде он в нарушении закона скрыл то, что работал в СВР.

Кроме того, известно, что и другие присяжные имели отношение к спецслужбам и могли иметь перед ними какие-то обязательства. Одна присяжная была сотрудницей "Интуриста", другая – горничной гостиницы "Пекин", в которой, как известно, в советское время работали сотрудники КГБ. Были среди присяжных и другие персонажи, которые по моей информации имели отношение к спецслужбам.

Вопросы для присяжных были хитро поставлены, чтобы получить нужный результат. Присяжным задавали, например, такой вопрос: "Передавал ли Сутягин информацию сотрудникам консалтинговой фирмы?" Даже сам Сутягин не отрицал, что передавал информацию, но открытую, а обвиняли его в передаче закрытой, но это в вопросах не отразилось. Естественно, присяжные ответили: "Да, виновен, он информацию передавал". Если бы это были присяжные, которые понимали, что он невиновен, и не имели задания его посадить, они могли бы сказать: "Нам эти вопросы непонятны. Они не соответствуют обвинению. Измените вопросы".

Но дело развивалось по сценарию, за ним следили и в администрации президента, и спецслужбы. Сотрудники ФСБ, которые вели это дело, не могли допустить осечки – должен был быть обязательно обвинительный приговор. Уже было известно дело Валентина Данилова, которого оправдали в Красноярске, - второго такого промаха невозможно было допустить. Потом и для повторного рассмотрения дела Валентина Данилова в Красноярске тоже была созвана определенная коллегия присяжных, в которой были люди, имевшие допуск к секретным сведениям, и сценарий дела Сутягина с манипуляцией судом присяжных в этом деле повторился. И в Мосгорсуде он до сих пор повторяется, когда есть какие-то громкие дела. Например, дело Алексея Пичугина, дело Алексея Френкеля. Сколько было скандалов вокруг манипулирования судом присяжных в деле Френкеля!

В одном деле о терроризме, которое рассматривал Мосгорсуд, один из присяжных был моим знакомым. Как-то мы с ним говорили по телефону на темы, совершенно не имеющие отношения к процессу, в котором он участвовал. Через некоторое время, за день до вердикта, его вывели из процесса, потому что он был знаком со мной и потому что знали, что он склоняется к оправданию. Система манипулирования судом присяжных очень хорошо отработана, и запущена она была именно в деле Сутягина.

Это вещи, которые ясно показывают: у следствия и у ФСБ не было доказательств вины Сутягина. Я считаю, что пора прекратить дискуссию: виноват Сутягин, не виноват. Доказательств его вины не было представлено ни на суде, ни после суда.

Что касается несекретных сведений, то Подрабинек просто вытащил фразу из контекста. Игорь читал газеты, делал обзор прессы по определенным темам. Когда началось следствие, проводились экспертизы. И некоторые сведения, которые были напечатаны в газетах и журналах, некоторые эксперты задним числом признали секретными.

Защита вызвала на суд одного из экспертов, который сказал, что сведения, которые Сутягин передавал сотрудникам иностранной фирмы, опубликованные в каком-то издании, не только не являются секретными - они устарели и не соответствуют действительности. Выслушав его, судья Комарова сказала: "Мы не будем это слушать перед присяжными".

Мне абсолютно непонятно, почему Латынина настаивает, что Сутягин долго не давал интервью журналистам, потому что он проходил дебрифинг. Это полный бред. А почему человек, который отсидел 11 лет, должен, выйдя на свободу, немедленно давать журналистам интервью? И второе: зачем спецслужбам Великобритании, например, МИ-5, проводить дебрифинг Сутягина? Он и до посадки не имел доступа к секретам, а после 11 лет заключения о чем он будет им рассказывать? О том, какую баланду едят в колониях Архангельской области?

А Подрабинек сводит с Сутягиным счеты как диссидент, который отсидел и не признал свою вину, не сломался. Он не может простить Сутягину, что тот не только признал вину, а еще и строил помещения камерного типа для заключенных. А советским диссидентам такое было западло. Но это проблемы Подрабинека. Кто ему дал право судить других? В этих обсуждениях очень много личного: как так, мы его защищали, а он взял и признался?

Сутягин не диссидент, это человек совершенно "из другой песочницы". Он ученый, который работал в Институте США и Канады, его курировали сотрудники КГБ, он с ними общался, не считая, что общаться с ними нельзя и, как было принято говорить, с ними даже на одном поле нельзя сесть. То, что понимали диссиденты, то, что понимают такие люди, как я, у которых КГБ арестовал родителей, Сутягин не понимал и не мог понимать. В те редкие моменты, когда я общалась с сотрудниками КГБ или ФСБ, я делала это через силу. Во всяком случае, я всегда буду относиться к ним с большим недоверием. Сутягин – человек из другого мира, у него нет идиосинкразии к кэгэбешникам, как она есть, например, у меня. Сутягин был очень наивным, верил в справедливость, в суд, не чувствовал своей вины, потому что передавал открытую информацию, которая не представляла никакого ущерба для его страны. Поэтому Подрабинек не может его понять: они очень разные.

Теперь Игорь очень изменился, он понял, что представляют собой сотрудники ФСБ. Цена, которую он заплатил за свою наивность, очень высока. И поэтому мне обидно, что продолжаются все эти разговоры. И сам Сутягин никак не может успокоиться и понять, что он не должен этим людям ничего доказывать.

Мне кажется, что время все поставит на свои места. Я очень надеюсь на решение Европейского суда, очень надеюсь, что они признают главное: что суд по делу Сутягина был несправедливым и что имело место масштабное манипулирование судом присяжных.