Идти против мейнстрима прогрессистов легко и приятно.
История с осуждением 23-летнего создателя домашнего концлагеря для наркозависимых подростков и двух его подручных вызвала настоящий разгул того, что можно назвать оксюмороном «фашистский либерализм»^*. Это практика (и санкционирующая (тоже красивое слово – санкционированный, несанкционированный. – Е.И.) ее идеология грубого нарушения прав человека во имя приемлемых для демократического общества высших социальных интересов – борьбы с наркоманией, проституцией, коррупцией, расизмом и т.п.

В Америке за этот концлагерь дали бы не три с половиной года, и не 35, а 350 лет (по совокупности похищений). И родственники, привозившие молодых людей в узилище, сели бы как миленькие на ту же скамью подсудимых – как соучастники.

Деятели без медицинского образования, без медперсонала, с использованием для удержания корчащихся от боли мальчишек не эластичных бинтов, но менто-полицейских наручников, в которых судорожные движения ломают суставы… У любого узника этого домашнего концлагеря могла произойти остановка сердца. Идиотская метода, взятая из боевиков, где главный положительный му..к приковывает к койке (чтобы переломалась) свою подругу-наркоманку. И страдания исцеляют ее...

Я понимаю, почему это поддержала церковь: идея мучений грешников, запертых и закованных, посаженных на хлеб и воду, этой организации близка как никому. Но почему богема и интеллигенция бросились хлопать крыльями?! Лучше всех выразился Михаил Барщевский (представитель правительства во всех трех высших судах): дескать, еще вопрос - надо ли признавать за наркоманами гражданское полноправие. Как сказала бы (по другому поводу) Юлия Латынина, также защищавшая средневековые методы Фонда «Город без наркотиков»: «Постойте, ребята, у нас же есть закон – подайте в суд, признайте недееспособными, установите опеку...»

Обвинения против создателей концлагеря сфабриковала наркомафия? Полагаю, что не два десятка пацанов из бедных семей делают в Нижнем Тагиле оборот.

О методе лечения: спросите у любого нарколога – такая «переломка» привыкания к «григорию ивановичу» не снимает. Экс-депутат Ройзман говорит, что свидетели обвинения на процессе были «вмазавшие». Так они же «переломались»?! Нет? Тогда какой смысл в принудительной процедуре?

Самое ужасное в этой показательной истории – как легко и быстро отечественное прогрессистское сознание отбрасывает моральные табу либеральной цивилизации и позволяет столь многое в отношении того, кто причислен к "недочеловекам". Подростки-торчки из бедных семей: коли нельзя применить эвтаназию – в кандалы. Лишение свободы, но умысел-то – спасение человека! И Михаил Федотов, новый глава президентского Совета по правам человека, поддакивает. Так ведь и гестапо бессудно в концлагеря отправляло - для спасения врагов нации от угрозы расправы со стороны возмущенных патриотов. Прямо с апреля 1933-го – и спасали антифашистов в Дахау.

Но чу! Слышу возмущенные возгласы: надо остановить наркоманию – это супер-супер-суперзло. Любой ценой!

Хотите набор рецептов решительных действий (в духе старины Бенито, но без пыток и истязаний подростков) для торможения наркоэпидемии?!

Первый – закрыть все клубы кроме тех, которые доступны для элиты (пусть мультимиллионеры, депутаты и министры сами занимаются своими чадами – везут их в швейцарские клиники, угрожают лишением наследства).

Второй – закрыть все университетские общежития. Разъяснение. Львиная доля приобщения молодежи к наркотикам идет через «безнадзорное» студенчество, богему и клубную жизнь.

Третий – в прямом эфире вешать на площади или (из уважения к Совету Европы) бросать пожизненно в каменные мешки силовиков, уличенных в крышевании наркоторговцев.

Четвертый – даровать прощение криминалитету, любым путем ликвидирующему наркобарыг на вверенной территории.

Предложение любого из этих рецептов вызовет рев возмущения со стороны государства и прогрессивной общественности. Пытки подростков куда приемлемей.

^* Не путать с либеральным фашизмом – т.е. путинизмом.

Интернет-видео - важнейшее средство информирования общества по тем вопросам, которые власти не позволяют освещать на телевидении. Видеосюжеты по таким запретным темам, как разоблачение коррупции и нарушения прав человека, доступны для зрителей почти исключительно в Интернете. Мы приняли решение изобличить явную коррупцию чиновников, замешанных в аресте и убийстве Сергея Магнитского - человека, который раскрыл людям глаза на колоссальную аферу в ущерб России и который в любой другой стране был бы теперь признан национальным героем.

Наши видеоролики должны показать, что российские чиновники, включая тех, кто убил Магнитского, стали "неприкасаемыми" и сейчас грабят и убивают тех самых людей, которым они по закону обязаны служить. Мы надеемся, что разоблачение их преступлений позволит со временем положить конец их безнаказанности и добиться справедливости для Сергея Магнитского. Мы также надеемся, что наша борьба за справедливость по отношению к Сергею и видеосюжеты, которые мы используем в этой борьбе, станут важной вехой на пути к созданию в России настоящего гражданского общества. Это было бы достойно памяти Сергея.

Правильные люди - Андрей Бабицкий, Михаил Калужский, Александра Поливанова - организовали очень правильную акцию. Она проходит в основном в социальной сети «Фейсбук», но я считаю, что ее необходимо развернуть шире.

Организаторы акции «Штраф за свободу» приглашают всех 15 октября принять участие в сборе денег для уплаты штрафа, присужденного организаторам выставки «Запретное искусство-2006» Юрию Самодурову и Андрею Ерофееву.

Жарким днем 12 июля 2010 года в душном зале Таганского суда, битком набитом журналистами и православными организаторами безумного процесса, был вынесен обвинительный приговор двум кураторам. 4 октября решение Таганского суда подтвердила кассационная инстанция – Мосгорсуд. Самодуров должен государству 200 тысяч рублей, Ерофеев – 150 тысяч.

Вдумайтесь – 350 тысяч рублей за организацию выставки! При том что главными аргументами обвинения были сотни заявлений от людей, даже не видевших выставки, а услышавших о ней по радио и страшно оскорбившихся.

Я понимаю, что многим не хотелось бы отдавать этому государству свои деньги. И так оно не упускает случая получить их со своих граждан в любом виде – от налогов и пошлин до откатов и взяток. Но тут вопрос не в том, кому пойдут эти деньги (пусть подавятся ими, в конце концов, те, кто называет себя «родиной»), а в том, за чью свободу мы их отдаем. Ведь отказаться от уплаты штрафа нельзя – суд обязал, высшая инстанция подтвердила. И я считаю, что за свободу Самодурова и Ерофеева дать денег не жалко. Потому что это не просто поддержка двух кураторов. Это проявление солидарности с их позицией: они считают недопустимым вмешательство государства в сферу культуры и искусства, и они не отказались от этого взгляда и после позорного для страны процесса.

«Мы хотим собрать эту сумму все вместе. Мы верим, что в Москве наберется 3500 человек, которые оценивают свою свободу хотя бы в 100 рублей», - пишут организаторы акции «Штраф за свободу».

Ну, вот и я верю. Поэтому приду сама и приглашаю вас прийти 15 октября с 14:00 до 23:00 в одно из следующих мест и передать ту сумму, которую вы можете и хотите внести в это хорошее дело:

1. Клуб «Квартира 44»: Большая Никитская, 22/2;
2. Клуб «Квартира 44»: Малая Якиманка, 24/8;
3. Кафе МАРТ: Петровка, 25;
4. Театр и клуб «Мастерская»: Театральный проезд, 3, стр. 3;
5. Галерея Марата Гельмана: 4-й Сыромятнический переулок, дом 1, стр. 6

Уважаемый Дмитрий Анатольевич!

25 февраля этого года на Ленинском проспекте произошло страшное ДТП, в котором погибли две женщины: Вера Сидельникова и Ольга Александрина. Вторым участником аварии являлся водитель автомобиля «Мерседес», принадлежащего ОАО «Лукойл». Эта история потрясла многих разумных людей, потому что сразу после ДТП прозвучало заявление инспектора ГИБДД о том, что виновата в аварии водитель «Ситроена». Факт говорил сам за себя.

Следственные органы спустя полгода повторили те же самые слова, ссылаясь на авторитетность и объективность расследования, а начальник ГУВД Москвы сыпал "доказательствами» вины водителя «Ситроена», приводя в качестве довода запрос в Космические войска РФ. Более того, ни «самый гуманный суд в мире», ни Генпрокуратура, несмотря на соответствующие полномочия, не взяли на себя ответственность внести ясность в это дело. Все эти органы государственной власти выписали «Лукойлу» официальное разрешение на убийство. Они утверждают, что законы физики в нашей стране не работают, а «бабло» побеждает все.

У большинства граждан России закрепилось представление о том, что все органы власти работают на людей «приближенных», а законопослушный гражданин – "лох", у которого не осталось никакой надежды и никакой возможности отстоять свои права. Все правильно: мы, законопослушные граждане, верили в то, что в нашей стране есть закон, а Вы, как гарант, обеспечите его выполнение, тем более что дело взято на контроль «самого» президента РФ. О какой морали в обществе может идти речь, если даже то, что осталось, убивается на корню.

Так что же получается? Нас нагло обманывают, а Вас, Дмитрий Анатольевич просто «кинули» - да-да, именно «кинули» все, кому Вы поручили «разобраться и доложить». И не питайте иллюзий, что они смогут Вас защитить: они плюют не на нас, а на того, кто им это поручил.

Так кому Вы верите? Своим гражданам, которые Вас выбирали, или тем холуям, которые боятся сказать правду и потерять свои прикормленные места, которые готовы выслуживаться на костях людей? Многие ваши сограждане хотели бы услышать ответ на этот вопрос.

P.S. Если Вы не верите нам, то зачем гражданам верить президенту? У нас уже нет выбора, а у вас он есть... пока.

Глава управления МВД РФ по Северо-Кавказскому федеральному округу Сергей Ченчик сделал заявление, которое я бы разделила на две части.

Первая часть не может быть воспринята всерьез. Человек явно пошутил, говоря про совместное сидение в камере боевиков "Аль-Каиды" и нацболов. А вообще это что-то из советского прошлого, когда были политлагеря, в которых сидели группы разных националистов: украинских, литовских, русских. Знаменитая фраза Владимира Осипова "Я всю ночь не спал на нарах и утром проснулся русским националистом" как раз относится к этому опыту общения. Но в данном случае, я думаю, это юмор.

Вторая же часть более интересна. Я имею в виду саму по себе идею специализированных зон для нацистов. Ведь есть проблема: идеологически мотивированные люди – неважно, настоящие преступники или посаженные по сфабрикованным делам, - содержатся на общих зонах, которые становятся реальным источником дальнейшего распространения идеологических течений, какими бы они ни были – хорошими или плохими.

Будут ли это Свидетели Иеговы, сидящие как мученики за веру, или неонацисты, в данном случае неважно. Идеологически мотивированный человек будет агитировать на зоне. (Могу только порадоваться, что в список, озвученный этим милиционером, Свидетели все-таки не попали. Это говорит о том, что их, несмотря на все давление, которое оказывается на организацию, вроде сажать пока не собираются и не рассматривают как страшных экстремистов типа алькайдовцев. Это утешает).

Итак, Ченчик выделяет идеологические («экстремистские») преступления как особо опасные, пускай и исходя из своих милицейских представлений, и это очень хорошо показывает: даже для милицейской системы необходимость специализированного подхода к «идеологии» уже настолько очевидна, что люди с большими звездами на погонах не боятся говорить это вслух. В этом смысле он молодец.

Очень здравой мне кажется идея, что с идеологически мотивированными преступниками надо работать не так, как с бытовыми. И на самом деле надо бы делать это даже раньше, чем на зоне, – еще на стадии предварительного следствия, судебной. В СИЗО, например. Чего после приговора-то разбираться? На стадии следствия, суда это помогло бы разобраться с мотивацией, что-то скорректировать, реально выяснить, раскаивается человек или не раскаивается. А с несовершеннолетними обязательно должны работать психологи.

Людей, осужденных сейчас за такие преступления, не так много, чтобы пребывание их на одной и той же зоне способствовало организационному сплочению. Мне, например, гораздо спокойнее думать, что какой-нибудь Королев, получивший пожизненный срок, сидит где-то совсем отдельно от других пожизненно приговоренных и не обращает их в свою веру. Равно как Рыно, Землегор и другие «непожизненные», которые уезжают на общие зоны. Потому что сейчас отправление на эти зоны означает не разъединение «белого движения», а предоставление ему дополнительных возможностей для расширения своего влияния. Например, установление контактов с «системным» криминальным миром, который будет обеспечивать ультраправым комфортное существование за решеткой, да и на воле (это может быть и криминальное давление на суд, и запутывание следов при помощи обыкновенных бандитов, не разделяющих идеологии, но уже связанных с неонацистами «законами зоны»). Недаром развитие связей с криминальным миром, в том числе через ультраправых заключенных, - это один из пунктов стратегии развития неонацистского движения, который уже много лет в том или ином виде формулируется его идеологами и «героями».

И в этом смысле изоляция в отдельной зоне мне как эксперту кажется очень здравым решением.

Так что, если отбросить иронические рассуждения о том, что нацболы, "Славянский союз" и "Аль-Кайда" сойдутся в идеологической дискуссии, то озвученная идея в основе своей – это то, что действительно имеет смысл обсуждать, - разумеется, с массой оговорок, например, насчет того, что наши милиционеры считают экстремизмом.

Необходимость специализированного изучения такого явления, как идеологически мотивированные преступления, катастрофически назрела. Надо исследовать заключенных, проходящих по категории «экстремистов», в психологическом и социологическом отношении, выяснять и описывать мотивацию идеологически "заряженных" людей. Пока никто этим не занимается. Лично мне пока известно лишь одно условно социологическое исследование такого рода - среди осужденных за принадлежность к террористическим организациям (что само по себе ставит под сомнение его качество, т.к. большинство дел по тому же "Хизб ут-Тахрир" очень сомнительны), не говоря уже о том, что делали это исследование люди, связанные с прокуратурой, а в таких случаях, на мой взгляд, нужны люди, для которых приоритетна не юриспруденция, а психология.

В общем, это вполне официальное заявление человека в звании генерал-лейтенанта, занимающего высокую должность, на мой взгляд, свидетельствует о том, что острота ситуации осознается на высшем милицейском уровне. Другое дело, что я с большим пессимизмом отношусь к перспективам реализации этой идеи. Во-первых, потому мы уже просто опоздали катастрофически. А во-вторых, конечно же, потому что мы живем в ситуации несовершенства законодательства, когда под видом борьбы с экстремизмом имеют место политические репрессии; реального разгула идеологически мотивированного террора, как исламистского, так и неонацистского. Кроме того, никто не будет оспаривать существования очевидного кризиса правоохранительных органов, когда граждане боятся милиции гораздо больше чем бандитов, «фашистов» и «Аль-Кайды», вместе взятых.

И в этой ситуации даже вполне здравые идеи, определяемые тем понятием «экстремизма», которое навязано нам государством (где на одном уровне рассматриваются "Славянский союз", нацболы и "Аль-Кайда"), если и получат развитие, то в каких-то явно неприемлемых для осуществления видах.

Я выступил в Московском областном суде в защиту Максима Солопова в качестве поручителя. Говорил суду о том, что Максим Солопов – лидер антифашистского движения, что он и его друзья – это замечательная молодежь, которая противостоит на улицах Москвы наци-скинхедам, этому позорному явлению – русскому фашизму.

Я знаю Максима последние несколько лет, мы тесно взаимодействуем по линии именно антифашистской деятельности. Совместно с Максимом мы 4 ноября 2009 года организовали митинг «Русские против фашизма». Это был замечательный митинг, на который пришли сотни молодых людей, которые выступали против фашизма в нашей стране, что, я считаю, имеет огромное значение. Я все время подчеркивал его роль как лидера антифашистского движения.

Одним из судей задал мне вопрос: брат Максима, как известно, находится в бегах - и вот как же это я за Максима поручаюсь? Я сказал: «Даже в сталинские времена была такая известная фраза - «сын за отца не отвечает», как и отец за сына. А вы мне задаете вопросы по поводу брата».

Второй судья спросил, знаю ли я, на каком курсе учится Максим. Я сказал, что вроде бы на пятом. Тут же посыпались упреки: «Вы даете поручительство и даже не знаете, на каком он курсе!» Я Максима знаю два года по общественному движению, я не преподаватель РГГУ, поэтому на каком он курсе он учится меня, совершенно не интересует. Но то, что он должен учиться и доучиться, я считаю важным.

Третий судья – председательствующий – молчал.

Кроме того, я сказал, что президент РФ крайне озабочен тем, что мера пресечения часто не соответствует законодательству. Судебная практика такова, что мера пресечения в виде содержания под стражей применяется в тех случаях, когда она не должна применяться. И есть по крайней мере два решения пленума Верховного суда, в которых обращается внимание на выбор меры пресечения: что необходимо учитывать тяжесть преступления (а в данном случае тяжести нет – не было преступления против личности), обращать внимание на социальный статус и семейное положение. По всем этим критериям Максим не должен содержаться под стражей.

Сам Максим в зале суда не присутствовал. Прокурор и судья сказали, что к ним не поступало ходатайство о его присутствии на заседании.

Я считаю, что это только половина победы. Но есть реальный шанс, что Максиму изменят меру пресечения в Химкинском городском суде. Впереди еще суд над Лешей Гаскаровым 15-го числа, я там также планирую быть.

Решение суда о замене меры пресечения в отношении обвиняемого Святослава Уварова на залог - это, конечно, проявление гуманизма: все лучше, чем держать больного человека в СИЗО. Но это вовсе не чудо восторжествовавшего правосудия. Во-первых, по закону (ст. 108 УПК) в отношении Уварова не может быть избрана мера пресечения в виде заключения под стражу. Во-вторых, избранная сумма залога в 3 миллиона рублей не является такой уж доступной для граждан РФ, пусть даже и предпринимателей.

В отношении обвиняемого могла быть избрана и другая мера пресечения, например, подписка о невыезде либо поручительство. Здесь проблема заключается в том, что вопрос о сумме, виде и размере залога законодателем не решен. Залог определяется органом или лицом, избравшим меру пресечения, - с учетом характера совершенного преступления, данных о личности подозреваемого, обвиняемого и имущественного положения залогодателя. К сожалению, российские суды при решении вопросов об избрании или продлении меры пресечения практически всегда проявляют формальный подход и удовлетворяют ходатайства следователей о заключении или продлении срока ареста.

Сторона защиты вправе обратиться в суд кассационной инстанции с жалобой на незаконность, необоснованность и чрезмерность суммы залога.

По моему мнению, при назначении залога не может приниматься во внимание тяжесть предъявленного обвинения, поскольку лицо, обвиняемое в совершении преступления, считается невиновным, пока в отношении него не вступил в законную силу обвинительный приговор.

В данном деле, я считаю, сыграло большую роль информационное сопровождение. Случай с Уваровым был предан огласке на ТВ, радио и в газетах, что вновь выставило нашу судебную систему в невыгодном для нее свете.

5 октября 2010 года на форуме "ВТБ Капитал" и в сентябре в дискуссионном клубе "Валдай", а также в 2009 году – на встречах с отечественными писателями, с иностранными журналистами во Франции и на "прямой линии" с российскими гражданами Владимир Путин заявлял о причастности компании "ЮКОС" к убийствам и о том, что это "доказано судом".

Отвечая на вопрос иностранного инвестора о деле "ЮКОСа", председатель правительства России назвал его "особым случаем", который не стоит учитывать при оценке инвестиционного климата в нашей стране. "Там уголовное дело, проблема не только в неуплате налогов, – сказал премьер-министр. – Там люди осуждены за убийство, на них трупы "висят". Владимир Путин отметил, что начальник отдела внутренней экономической безопасности "ЮКОСа" Алексей Пичугин "никого не выдает", но невозможно представить, чтобы он организовывал убийства по собственной инициативе. "Это доказано судом. Поэтому давайте "ЮКОС" выведем за скобки", – резюмировал глава правительства.

О том, что причастность к убийствам Михаила Ходорковского и Платона Лебедева не только не доказана судом, но даже не инкриминировалась им, уже было сказано немало. Мне же хотелось бы обратиться к самой сути предельно жестких и столь же предельно необоснованных обвинений, которые были предъявлены Алексею Пичугину и бывшему вице-президенту "ЮКОСа" Леониду Невзлину. Занимаясь этой темой уже четыре года, посетив практически все судебные заседания в рамках процессов по делу Алексея Пичугина и Леонида Невзлина, никак не могу разделить точку зрения Владимира Путина.

(И вот почему...)

29 сентября я была на спектакле Театра.Док о гибели Сергея Магнитского. Я хорошо знаю эту тему, потому что вхожу в рабочую группу президентского совета по правам человека, которая этим делом занимается. Нас возмутило, что даже вмешательство президента не побудило следственные органы до конца расследовать обстоятельства гибели Магнитского и попытаться вернуть в бюджет украденные высокопоставленными мошенниками 5,4 миллиарда рублей (на что указывал Магнитский) тоже не побеспокоились. Члены президентского совета решили, что надо довести это дело до конца – и для наказания высокопоставленных воров и для того, чтобы устранить лазейки в правилах распорядка в СИЗО, которые использовали следователь и тюремная администрация в их борьбе против Магнитского, что и привело к его гибели.

Поэтому, узнав о таком спектакле, я отправилась его посмотреть.

Режиссер театра господин Угаров сказал, что места на спектакль о Сергее Магнитском заказаны на 4 месяца вперед. Но тем не менее могу сказать, что это замечательный театр, и если не бывали в нем, то постарайтесь побывать. Находится он в Трехпрудном переулке, дом 11/13, строение 1, в каком-то совершенно ужасном подвале с ужасным входом в него. А работает там замечательный режиссер и замечательные молодые артисты. Это театр, который делает постановки по реальным жизненным случаям из нашей кошмарной действительности.

По делу Магнитского они представили монологи судей, следователя, тюремных врача и фельдшера - всех тех, чье равнодушие довело его до гибели. Про это невозможно сказать "они очень хорошо сделали". Монологи такие естественные, как действительный поток сознания этих людей, и воочию видишь, какой ужас это их равнодушие, омертвение человечности в них. Я когда смотрела этот спектакль, у меня такая мысль была, что это обязательно надо показывать детям, школьникам. Чтобы они не стали такими.

Сколько ни рассказывай, впечатление о спектакле передать нельзя, самому надо смотреть. Но могу сказать, что на меня эта постановка, в совсем непохожем на театральное помещение подвале, с артистами без костюмов и без грима, произвела впечатление большее, чем самый феерический спектакль. А ведь мы за этим ходим в театр, чтобы всколыхнулись наши мысли и чувства.

4 октября 2010 года Мосгорсуд оставил в силе обвинительный приговор организаторам выставки "Запретное искусство-2006" Юрию Самодурову и Андрею Ерофееву. Мой репортаж для Hro.org.

(Читать полностью)