Весь год Кремль пытался навязать России и миру собственное представление о том, какой должна быть память о Второй мировой войне в юбилейный год ее окончания. Эта тема доминировала в государственных и окологосударственных СМИ. Официальная версия истории Великой Победы должна была стать, по замыслу Кремля, мощным подспорьем для российской внешней политики, вплоть до своеобразного возрождения клуба великих держав - победительниц во Второй мировой войне. Однако пандемия коронавируса и острота противоречий с западными государствами не позволили осуществить задуманное. Парады Победы и другие юбилейные мероприятия проходили в отсутствие зрителей и на практике не становились значимыми медийными событиями.

Мимо внимания общественности прошло и появление новой даты в российском историческом календаре - Дня окончания Второй мировой войны 3 сентября 1945 года. 3 сентября, не связанное ни с каким историческим событием, было выбрано только для того, чтобы оно не совпадало со 2 сентября 1945 года - днем подписания капитуляции Японии, который в Кремле воспринимается как главным образом американский праздник. Заодно в тень ушел и День солидарности в борьбе с терроризмом, который также отмечается 3 сентября - в память о трагедии в Беслане. В Северной Осетии правительство даже отказалось праздновать День окончания Второй мировой войны из-за совпадения его с траурной датой, на что федеральный центр не отреагировал. Так память о Второй мировой используется российской властью для того, чтобы изгнать или ослабить память о событиях для власти неприятных, в том числе о Беслане и политических репрессиях.

Что полностью удалось Кремлю, так это провести поправки в Конституцию, которые сделали написание критических текстов по поводу официальной версии отечественной истории весьма опасным делом, поскольку их авторам будет грозить привлечение к уголовной ответственности, особенно если речь идет о войнах или военных конфликтах. Ведь теперь в Конституции сказано: "Российская Федерация чтит память защитников Отечества, обеспечивает защиту исторической правды. Умаление значения подвига народа при защите Отечества не допускается". Только с "умалением" возникают проблемы. Например, что считать умалением подвига советского народа в Великой Отечественной войне, преуменьшение или преувеличение советских военных потерь? Полагаю, именно преуменьшение жертв является умалением ратного и трудового подвига. Однако на официальном уровне решение, вероятно, будет приниматься в зависимости от конъюнктуры, так что кого-то могут в будущем привлечь к ответственности за преувеличение советских и российских потерь в тех или иных войнах, а кого-то - за их преуменьшение. А уж совершенно не юридическое понятие "защита исторической правды" открывает широчайшие возможности для преследования историков в недалеком будущем.

Ничем не лучше и следующее нововведение, записанное теперь в Конституции: "Российская Федерация, объединенная тысячелетней историей, сохраняя память предков, передавших нам идеалы и веру в Бога, а также преемственность в развитии Российского государства, признает исторически сложившееся государственное единство". Здесь предлагается сохранять память только о тех предках, которые верили в Бога. Однако в истории России легко можно найти немало достойных людей, которые были атеистами или агностиками, в том числе великий хирург Николай Пирогов, великий физиолог Иван Павлов, великий химик Дмитрий Менделеев. Что же, теперь о них помнить не следует? Орудием же против неугодных власти историков может стать, например, только что принятый закон о клевете, который вводит уголовную ответственность за распространение заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство другого лица или подрывающих его репутацию. Его очень легко распространить на сферу истории.

Во второй половине 2020 года государственная историческая политика сосредоточилась на юбилее начала Нюрнбергского процесса и попытках забыть сталинские преступления. Как по команде, несколько российских судов приняли к производству дела о геноциде советских граждан нацистами на временно оккупированной территории, и один из них к юбилею даже успел вынести требуемый обвинительный приговор. При этом брались преимущественно действия подконтрольных немцам карательных антипартизанских частей, не направленные против лиц какой-то определенной национальности и представлявшие собой расстрел заложников и другие репрессии против мирного населения, обвиненного в поддержке партизан. Тем самым Кремль стремится максимально размыть понятие "геноцид", чтобы его жертвами можно было признавать не только евреев и цыган, но и всех советских граждан. Это сделано не только для того, чтобы подавать новые иски о возмещении ущерба к Германии и некоторым постсоветским государствам, чьи уроженцы служили в немецких карательных отрядах (шансов на их удовлетворение все равно нет). Еще важнее - укрепить в исторической памяти россиян, по советскому образцу, убеждение в том, что они пострадали во Второй мировой войне больше любого другого народа, включая тех же евреев, а потому Российское государство имеет право от имени своих граждан требовать от других государств признания российской официальной картины войны и вечной благодарности Красной Армии за освобождение от нацистской оккупации, а также категорически отрицать причастность Советского Союза к развязыванию Второй мировой войны.

Что же касается сталинских преступлений, то для начала по представлению Тверской городской прокуратуры убрали таблички со здания в Твери, где весной 1940 года были расстреляны польские офицеры и полицейские. Стартовала ревизия истории Катынского расстрела, который ранее правительства СССР и России под давлением неопровержимых доказательств вынуждены были признать преступлением Сталина и НКВД. Далее последовала научная конференция под эгидой российских официальных структур, на которой был представлен доклад, возрождающий полностью фальсифицированную советскую версию об ответственности немцев за Катынь.

Ну а потом была осуществлена настоящая диверсия против проекта "Последний адрес". Вице-президент Российского союза промышленников и предпринимателей Дмитрий Кузьмин опубликовал в "Московском комсомольце" письмо, в котором потребовал убрать таблички "Последнего адреса" со здания РСПП на Котельнической набережной, и по этому поводу от имени организации обратился в суд. Кузьмин требует "остановить конвейер "Последнего адреса"" и настаивает на том, что, в отличие от участников Великой Отечественной войны или жертв нацизма, следует увековечивать память не всех жертв сталинских репрессий, а только тех из них, кто имеет какие-то заслуги перед государством, которое их же и погубило.

Кремль с помощью региональных властей и негосударственных, но на самом деле тесно связанных с государством организаций хочет постепенно минимизировать место сталинских репрессий в исторической памяти народа. Но, возможно, это один из немногих вопросов, в которых гражданское общество способно оказать хоть какое-то сопротивление.