На новогодние праздники в одном из киевских баров было устроено креативное мероприятие... В качестве вкусной еды предлагались такие кушанья, как "Печень ополченца"... "Распятый мальчик"... Банкет завершился разделкой и поеданием торта, исполненного в виде русскоязычного младенца... конечно, ХХ век знал примеры бесчеловечной жестокости, но веселая символическая антропофагия была, например, неведома Третьему рейху... Ведь табу на поедание себе подобных является довольно древним. Уже в греческой архаике мы встречаем судьбу Тантала, накормившего небожителей мясом своего сына Пелопа и обреченного за то на вечные муки, равно как и историю про внука Тантала, Атрея, который убил сыновей своего брата Фиеста и накормил их мясом Фиеста на пире. Если считать, как это принято, что именно с древнегреческой культуры ведет начало так любезный украинцам европейский шлях, то пир Атрея, как безусловно отрицательный образец, который сжимает грудь и возмущает чувства, а также вызывает спазмы в пищеводе, тоже в эту культуру входит. Закатившие в Киеве новогодний банкет Атрея идут каким-то другим шляхом, которым даже эсэсовцы не хаживали.

Максим Соколов, публицист. "Банкет Атрея"

Дознание

...На поставленный же мною прямо вопрос, с предупреждением, что закон строго карает за упорство в несознании: ел ли он, Семипудов, также пирог с околоточным надзирателем? - честно сознался: "Ел"...

Из газеты "Новое время", выдержка из статьи под названием "Письма к ближним" г-на Меньшикова.

Братие! Ближние мои! Что зрим? Чего очевидцами содеялись? Се зрим, с сокрушенным сердцем, околоточна в пирозе запечена и торговцем Семипудовым во граде Завихряйске съедена. Поразмыслим. Не об околоточном, в пирозе погребение себе нашедшем, восплачем, ибо что есть околоточный с философской точки зрения? Коль скоро околоточный может быть в пирозе запечен, толь скоро другой околоточный может быть вновь испечен. И не на сем пути может быть побеждено наше мудрое министерство революционерами, в лютой злобе невинный доселе пирог в орудие адской злобы превратившими... Вот что ужасно, братие. Поста забвение. Купец, заветов прошлого держительство, вместо того чтобы съесть, как полагается, пирожка с тешечкой, пирожка с визигою, с осетровой щекой, с налимьей печенкою, блинчика с творогом, блинчика со сметаною, блинчика с вареньем, - околоточного вкусил. Тьфу!

Влас Дорошевич (1865-1922), русский фельетонист. "Дело о людоедстве"

Доверие к властным органам, прежде всего к главе государства, у граждан очень велико. Президента считают (нравится это кому-то или нет) главным гарантом стабильности и устойчивости, авторитет у него колоссальный... в целом наши граждане все-таки уверены, что живут в государстве, у которого, образно говоря, "есть хозяин". И он не стесняется на своей пресс-конференции заявить: "Я отвечаю за все"... Понимаете, здесь все как в строительстве... чтобы все не просело и не рухнуло, нельзя замахиваться на несущие конструкции. А их роль в нашей ментальности выполняет именно доверие граждан к власти, все прочее - штукатурка с облицовкой.

Михаил Горшков, академик РАН, директор Института социологии РАН

Государственная власть при таких началах, при невмешательстве в нее народа, должна быть неограниченная. Какую же именно форму должно иметь такое неограниченное правительство? Ответ не труден: форму монархическую. Всякая другая форма: демократическая, аристократическая, допускает участие народа... Поэтому здесь необходим Государь, Монарх. Только власть Монарха есть власть неограниченная. Только при неограниченной власти монархической народ может отделить от себя государство и избавить себя от всякого участия в правительстве, от всякого политического значения... Такое монархическое правительство и поставил себе народ русский.

Константин Аксаков. "Записка о внутреннем состоянии России"

Вручение "Левиафану" премии "Золотой глобус" полностью проясняет отношение западных стран к России. Запад хочет видеть нашу страну именно такой, какой показал ее Звягинцев, - маргинальной, пьяной и непотребной. Я видел этот фильм - главный герой там буквально в каждом кадре пьет водку из горла, а его блудящая жена топится в море. Кроме того, фильм сильно бьет по Русской православной церкви. Мне очень жаль, что Андрей пошел таким путем... Я не знаю, диктуют ему продюсеры или западные спонсоры, но он выполняет заказ по дискредитации нашей страны... Я бы не стал активно показывать "Левиафана" в прокате и по телевидению.

Николай Бурляев, президент международного кинофорума "Золотой витязь", народный артист РФ

...И изложил он (секретарь ЦК КПСС Петр Демичев. - Ред.) мне, чего не надо и чего не хочет партия в произведениях (это очень четко, уже готовое было у него в голове):
1) пессимизма;
2) очернительства;
3) тайных стрел...
"Тайные стрелы" я замял, а "очернительство" хотел термин уточнить. Вот, например, богучаровские мужики, которые княжну Марью не отпускают эвакуироваться (а уж сами-то верно ждут Наполеона), - это очернительство патриотической войны или нет?
Но, видно, не читал Демичев той книги, не вышло спора.

Александр Солженицын. "Бодался теленок с дубом. Очерки литературной жизни"

В первый послепраздничный день редакции ряда орловских газет и сетевых изданий получили письма регионального управления Роскомнадзора. Представители ведомства предупреждали о недопустимости публикаций карикатур на пророка Мухаммеда. В письмах также обращалось внимание на недопустимость разжигания расовой, религиозной, национальной ненависти.

Такое предупреждение, конечно, вызвано трагедией в Париже, где религиозные фанатики расстреляли редакцию сатирического журнала Charlie Hebdo. Однако вряд ли какое-либо региональное издание захотело бы публиковать подобные карикатуры, так что никакой нужды в "руководящем указании" не было. Просто местные чиновники решили лишний раз продемонстрировать свою бдительность.

Прощание с Еленой Цезаревной Чуковской как будто не случайно совпало с днем празднования Рождества. Священник Иоанн Привалов, приехавший на похороны из Архангельска, говорил о том, что Елена Чуковская укрепляла его в вере, будучи сама неверующим человеком. Впрочем, он замечательно написал об этом несколько лет назад, когда Елена Цезаревна была еще полна творческих сил:

«Мы иногда не чувствуем, что есть тайна веры и тайна неверия. Не все можно объяснить, доказать, исправить. Но вот то чувство неизъяснимой радости и благодарности Богу, которые живут во мне после встречи с Еленой Цезаревной и Лидией Корнеевной, углубило во мне веру в Бога и человека, подарило чувство непреходящего счастья».

Елена Цезаревна действительно была человеком, встречи с которым радовали неизменно, – человеком отзывчивым, открытым, искренним. Она обладала каким-то внутренним светом, который согревал окружающих.

В былые годы никому бы не пришло, наверно, в голову назвать внучку Корнея Чуковского диссидентом или борцом с режимом. Но та огромная работа, которую незаметно совершала она именно в этом направлении, превосходила усилия многих более известных на этом поприще людей - и по объему проделанного, и по результатам. Она была неутомима в защите жертв режима, в оказании поддержки и помощи преследуемым. И только оглядываясь назад, можно с уверенностью сказать, что Елена Цезаревна была неотъемлемой составляющей общего движения за свободу, деятельным тружеником противостояния тоталитарному монстру. Как и ее мать, Лидия Корнеевна Чуковская.

«Люша Чуковская почти пять лет, с конца 1965, стояла в самом эпицентре и вихре моей бурной деятельности: эти годы на ней перекрещивались все линии, все связи, вопросы, ответы, передачи - и еще потом следующие три года до моей высылки немало шло через нее... Она была как бы начальник штаба моего, а верней - весь штаб в одном лице (увы, постепенно это и в КГБ отлично поняли). Еще оттого особенно, что я никогда не жил в Москве, иногда в Рязани, иногда в Подмосковьи, а дела непрерывно возникали и решаться должны были именно в Москве... И ни разу за первые четыре года работы между нами не возникло объяснения: как она всю мою работу понимает? - так ли, как я. Зачем она все это делает? Я понимал по-своему, она по-своему, а работали ладно, дружно, без запинки...»

Нужно полностью прочесть главу «Елена Цезаревна Чуковская» из «Невидимок» Солженицына, чтобы оценить работоспособность, мужество и, в сущности, героизм этой невысокой и хрупкой на вид женщины, никогда не претендовавшей между тем на сколько-нибудь высокую оценку своей самоотверженности.

Конечно же, и удары со стороны КГБ она получала сполна. В начале 1970-х на ее жизнь покушались дважды, в июне 1973-го она чудом выжила в подстроенной аварии - неудавшемся политическом убийстве и долго восстанавливала здоровье после тяжелых травм. В силу своего характера она включилась тогда вновь в активную деятельность, не дождавшись полного выздоровления.

Не прекратились атаки КГБ на нее и после высылки Солженицына из страны: непрерывная, нескрываемая слежка, звонки, угрозы - все это было частью повседневного быта Елены и Лидии Чуковских.

Когда началась перестройка, Елена Цезаревна первая выступила в печати с ярким и убедительным призывом опубликовать «Архипелаг ГУЛАГ» на родине. Долгие годы она была активным сотрудником литературного представительства Александра Солженицына, а в 2011 году стала лауреатом его премии. Однако драматичный диалог, описанный Солженицыным в «Невидимках», в котором она выразила страстное неприятие «патриотической» линии, начавшей тогда зарождаться в деятельности писателя, так и остался незримой чертой, разделявшей ее с поздним Солженицыным. Что не мешало ей до конца сотрудничать с ним в тех делах, которые считала важными.

В Доме русского зарубежья, где проходило прощание с Еленой Цезаревной, прозвучало много важных свидетельств о ней.

«Она неспособна была кого-либо огорчить... Она резко пресекала похвалы в свой адрес... Ее отличало удивительное чувство юмора... Такие люди создают смысл жизни...»

Одна из ее сотрудниц по редакторской работе вспомнила, как недавно она искала на переделкинском кладбище могилу Георгия Владимова и Елена Цезаревна помогала ее поиску по мобильному телефону. А когда оказалось, что могила в заброшенном состоянии, Елена Цезаревна, не имевшая уже сил приехать сама, вскоре перезвонила ей и попросила найти человека, который ухаживал бы за могилой, а она будет за это платить. И в этом была она вся - в неутомимой готовности немедленно приходить на помощь: живым - в беде, ушедшим - в сохранении памяти.

Говорили о том, как ей постоянно приходилось вступать в неравный бой: то с цензурой за издание "Чукоккалы", то с чиновниками за сохранение дома Чуковских, за создание музея своего деда. А ведь противостояние это принимало порой фантастические масштабы, и силы казались неравными абсолютно...

Другая героиня "Невидимок" Солженицына, бывшая узница сталинских лагерей Надежда Григорьевна Левитская, сказала:

«Александр Исаевич не любил связывать между собою своих помощников, но Люша была центром, и от нее шли лучи во все стороны, она знала всех. Мы много вместе работали до его высылки, а после именно через Люшу поддерживались с ним связь... У нас были сходные черты характера, мне было легко с ней работать... Последнее, что я читала, - это книга Елены Цезаревны «Чукоккала и около», замечательно написанная, и дневники и воспоминания Лидии Корнеевны. Я несколько раз ей звонила, чтобы высказать восхищение этими книгами, восхищение всей ее работой, но ей уже трудно было говорить... Человек был целиком захвачен своим долгом и перед дедом и матерью, и перед Александром Исаевичем. Она самозабвенно помогала ему, в чем я и старалась ей помогать...»

А мне вспомнилась моя первая встреча с Еленой Цезаревной в 1988 году, когда я только вернулась из ссылки и пребывала в нелегком состоянии от контраста между насыщенной московской жизнью, наполненной тогда каким-то вихрем иллюзий и надежд, и той реальной и безнадежной действительностью, которая осталась там, в ссылке. Тогда-то мне позвонила Флора Павловна Ясиновская, мать Павла Литвинова, и настоятельно позвала в Переделкино на ежегодное празднование дня рождения Корнея Ивановича. По традиции дом Чуковских наполнялся в этот день гостями. Когда мы вошли, Лидия Корнеевну я увидела и узнала сразу, что было неудивительно: знала по фотографиям, читала ее книги. Но, увидев Елену Цезаревну в окружении множества других людей, я почему-то сразу же поняла, кто она, и показалось, будто мы знакомы очень давно...

Нет, об этом я не говорила на прощании. О чем-то похожем говорили другие люди. А я рассказала о том, как в тот вечер кто-то из гостей, подняв тост за Елену Цезаревну, вспомнил эпизод, как однажды Корней Иванович Чуковский за этим же столом посреди блистательного застолья сказал: нас здесь столько знаменитостей собралось, а вот Люша между нами - это Дымов.

Уже отойдя от микрофона, я сообразила, что упустила это пояснить - ведь не все в наше время читают Чехова. Героиня рассказа «Попрыгунья» окружала себя яркой публикой и знаменитостями, среди которых ее муж, врач и ученый Дымов, казался незаметным. И только после его смерти она осознала в скромном подвижнике, который всегда был рядом, великого человека.

И дело ведь не только в том, что среди литературной элиты, собиравшейся в Переделкине у Корнея Ивановича, Люша (так называли Елену Цезаревну дома) была не гуманитарием, а химиком. Корней Иванович оценил в своей внучке скромность и самоотверженность в работе и потому, наверное, сделал ее распорядительницей своего литературного наследства. Не предполагая, возможно, в полной мере, как много она сумеет сделать в этом качестве для него - а потом и для Лидии Корнеевны.

То домашнее празднование дня рождения Корнея Ивановича в Переделкине было, наверное, последним. Вскоре семья покинула дом, он стал музеем, Елена Цезаревна бывала уже там не как дома, а ради помощи музею, а дни рождения Чуковского отмечались уже по-другому. Я часто виделась с Еленой Цезаревной в Фонде Солженицына - и каждый раз радовалась встрече. Люди, знавшие Елену Цезаревну как блестящего редактора и знатока литературы, удивились бы, наверно, узнав, что она к тому же и ученый, кандидат химических наук. А друзья-химики вряд ли предполагали, что она так много сделает для литературы...

В кладбищенском лесу в Переделкине было солнечно, холод почти не чувствовался. Свечи не гасли - день был на редкость безветренный. Люди молча передвигались по узким тропинкам среди высоких деревьев, чтобы бросить последнюю горсть земли. Когда свежая могила уже укрылась венками и цветами, отец Иоанн хотел отслужить поминальный чин. Но, чтобы не смущать усомнившихся родственников, он поднялся на несколько метров вверх, к могиле Бориса Пастернака. Тут уже возражений быть не могло: и Борис Леонидович, и его сын Евгений, похороненный рядом, были церковными людьми. Елена Пастернак, много лет дружившая с внучкой Корнея Чуковского, и ее сын, внук великого поэта, одобрили поступок отца Иоанна. Таким образом люди, нуждающиеся в прощании с ушедшими через церковную молитву, получили возможность принять участие в литии (кратком поминальном чине). Дружба Елены Цезаревны с православным священником, ее сотрудничество с ним в культурно-просветительских поездках в Архангельск, ее заступничество за отца Иоанна, когда он подвергся гонениям, ярко характеризуют ее - человека разностороннего и открытого. Умеющего жить над барьерами разногласий, непонимания и разночтений - во имя того неиссякаемого общего и подлинного, что объединяет людей.

Еще вот такой вопрос - как вы лично пережили... то, что с вами произошло, - вплоть до домашнего ареста?

Глупо было бы отрицать, что это не является каким-то предметом для переживания. Конечно, является. Но пережил нормально. Вы понимаете, жить прошлым нельзя, нужно жить будущим. Я и живу будущим, а прошлое осталось в прошлом.

Но обиды на власть у вас нет, как я понял?

Ну что вы, смеетесь, что ли? Я плоть от плоти этой страны - какая обида?

Владимир Евтушенков, глава АФК "Система"

Говорят, Константина Рокоссовского, будущего маршала, в 1939 году дважды вывозили в лес на мнимый ночной расстрел, наводили на него стволы, потом опускали и везли в тюрьму. Это тоже - высшая мера, примененная как следовательский прием. И ничего же, обошлось, жив-здоров, и не обижается.

Александр Солженицын. "Архипелаг ГУЛАГ"

А все-таки... социологу, профессионалу сегодня в современной России, ему что важнее: узнать реальность, узнать правду, добиться этой правды от общества или угодить власти?.. Этот вопрос существует?

Существует, еще как!.. Здесь это прямо связано с тем, что хочет человек в своей карьере: просто заработать - и знаете, такие циничные карьеристы, они и в вашей профессии журналистской тоже ведь есть, и в нашей они есть, такие люди... Угадать, услужить, получить грант, потому что это кому-то выгодно и обслужит чьи-то интересы. Они и в бизнесе так же работают, и в политике. А есть настоящие ученые с большой буквы, которые известны на Западе, которые получают международное признание, потому что научный мир не имеет границ, конечно.

2015 год

Ну, во-первых, членство в партии - это все-таки личное дело каждого человека. И я же не стала аппаратчиком, я не пошла работать туда (в "Единую Россию". - Ред.). Я продолжаю работать в Академии наук, заниматься исследованиями и так далее. Это просто политическая деятельность, которая носит такой характер... Да, вы правы, здесь, конечно, есть и плюсы, и минусы. В некоторых вопросах мне труднее быть до конца такой резкой, а в некоторых вопросах мне стало легче, то есть я лучше понимаю что-то... Так что в исследовательском плане мне это очень интересно. В плане гражданской позиции пока не было у меня ситуации, когда у меня был выбор - или я честный ученый, или я продажная политическая женщина. Пока не было. Но возможно, что такая ситуация и будет. И мне будет, наверное, сложно... Человек созревает, гражданская позиция оформляется, и у него возникает желание что-то такое сказать или сделать для страны, такой какой-то пафос появляется романтический... вступая в "Единую Россию", может быть, члены самой элиты ищут защиту некую. Правящая партия в нашем случае иногда является "крышей" такой, блатное очень слово, неким охранителем от каких-то непредвиденностей. По крайней мере люди так думают.

2010 год

Политизированным и экономически необоснованным считают в Москве понижение экономического рейтинга России агентством Fitch. Правительственный эксперт назвал такой шаг агентства не партнерским и экономически абсолютно немотивированным.

"Эхо Москвы"

Нос. У герцогини на плите ничего не варится, а только разогревается...
Первая придворная дама. Ты врешь, нахальный нос!
Нос. Не для чего мне врать. Я точный прибор.

Евгений Шварц. "Голый король"

Я в суд не подаю, я вообще не сужусь у государственных органов никогда. Это моя принципиальная позиция... Да что вы как городовой - законы, законы. Я в человеческом смысле говорю... Да мне наплевать как закон, Карина... Поэтому, Карина, я всегда против либералов, потому что это вы устроили эту тюрьму из нашей страны. Это вы создали тысячи законов, это вы создали тюремные сроки пожизненные и 30-летние. Это вы, либералы. Это делать нельзя было. Это противоречит принципам, на которых всегда пытались как-то строить наше общество. Это вы сюда принесли эту западную тюрьму... Эту азиатскую страну, вы ее опять одели. Петр одел в мундир голландский. А вы ее одели в западную тюрьму американскую. С пожизненными сроками, со всем этим чудовищным вашим крючкотворством. Я это ненавижу органически... Я не хочу крючкотворства, я не хочу этой власти либерального фашизма… Ну конечно, вы, естественно, постараетесь, вы же крючкотворы, и для вас параграф важнее как бы содержания. Естественно, вы, либералы, еще раз говорю, принесли в нашу страну такие тюрьмы, которых она никогда не видела. Со времен ГУЛАГа... Потому что это было либеральное устройство. ГУЛАГ и большевистский террор в России устроили люди, которые хотели свободы, равенства, братства. Ли-бе-ра-лы.

Максим Шевченко, журналист, член Совета по правам человека

Русская интеллигенция состоит из людей, которые ни индивидуально, ни социально не дисциплинированы. И это находится в связи с тем, что русская интеллигенция никогда не уважала права, никогда не видела в нем ценности; из всех культурных ценностей право находилось у нее в наибольшем загоне. При таких условиях у нашей интеллигенции не могло создаться и прочного правосознания, напротив, последнее стоит на крайне низком уровне развития... Притупленность правосознания русской интеллигенции и отсутствие интереса к правовым идеям являются результатом застарелого зла - отсутствия какого бы то ни было правового порядка в повседневной жизни русского народа. По поводу этого Герцен еще в начале пятидесятых годов прошлого века писал: "Правовая необеспеченность, искони тяготевшая над народом, была для него своего рода школою. Вопиющая несправедливость одной половины его законов научила его ненавидеть и другую; он подчиняется им как силе. Полное неравенство перед судом убило в нем всякое уважение к законности. Русский, какого бы он звания ни был, обходит или нарушает закон всюду, где это можно сделать безнаказанно; и совершенно так же поступает правительство".

Богдан Кистяковский (1868-1920), русский правовед. "В защиту права. (Интеллигенция и правосознание)" (статья в сборнике "Вехи")

Российская телеповестка этих рождественских дней производит впечатление странного дежавю в стиле "два мира - две системы". Переполненные храмы в Москве и Воронеже, роскошь византийского богослужения, радостные лица встречающих Богомладенца православных христиан - это "у нас". И "у них" - новости об истреблении палачей ИГИЛ на Ближнем Востоке, демонстрации за и против исламизации в Германии и, как финальная точка в споре, - кровавая, демонстративная, откровенно провоцирующая бойня в Париже. Трудно придумать более наглядный контрапункт между картиной мира, с большей или меньшей погрешностью выбравшего традиционные ценности, и картиной мира, от них отказавшегося и мечущегося между истеричной "толерантностью" и осатанелым варварским фанатизмом, порывающего и с традицией, и со здравым смыслом.

Егор Холмогоров, публицист

О, грустно, грустно мне! Ложится тьма густая
На дальнем Западе, стране святых чудес:
Светила прежние бледнеют, догорая,
И звезды лучшие срываются с небес...

Но горе! век прошел, и мертвенным покровом
Задернут Запад весь. Там будет мрак глубок...
Услышь же глас судьбы, воспрянь в сияньи новом,
Проснися, дремлющий Восток!

Алексей Хомяков (1804-1860), русский поэт и мыслитель. "Мечта"

Вот пускай, это, может быть, для кого-то прозвучит как постмодернистский флэшбэк к советскому времени, но я считаю, что пятилетки... нам, конечно, нужно вернуть. То есть государство должно обещать, что к такому-то сроку будут построены такие-то мосты, такие-то дороги... Это означает то, что государство должно давать прямые обязательства. Это вопрос, кстати говоря, и топографии: вот здесь, в конкретном населенном пункте, по всей стране будет создано то, то и то. Это конкретные рабочие места, это реальные достижения, а не просто обещания и важные драматургические фразы. И я на этом настаиваю.

Сергей Шаргунов, писатель и журналист

А мы... А мы поем! Дыханье нам не сперло,
От Родины своей нам незачем лететь.
Во все бесхитростное наше птичье горло
Мы будем радостно, мы будем звонко петь!

Мы - птицы русские. Мы петь не можем в клетке,
И не о чем нам петь в чужом краю.
Зато свои родные пятилетки
Мы будем петь, как молодость свою!

Александр Вертинский. "Птицы певчие"

Мы привыкли жить за счет прибавочной стоимости, которая весьма условно создается в торговой сфере. Пора перейти к экономике реальной, производить ценности и получать добавочную стоимость, которая и будет вкладываться в реальное укрепление экономического могущества нашего государства.

Кирилл, патриарх Московский и всея Руси

...Зато читал Адама Смита
И был глубокой эконом,
То есть умел судить о том,
Как государство богатеет,
И чем живет, и почему
Не нужно золота ему,
Когда простой продукт имеет.

Александр Пушкин. "Евгений Онегин"

...И, повторяю, историки - Голубинский, из знаменитых историков церкви, который так считал... Если сравнить, как проходило крещение Руси и крещение западноевропейских стран, - какой силой? Тут даже сравнивать нечего. И даже вариант, который Владимир, согласно летописи, предлагает своим: кто не придет, тот не друг мне. Он просто объясняет, что у меня произошел такой мировоззренческий выбор. Вы хотите быть со мной, приходите. Не хотите - не приходите. Я выбрал эту жизнь, он честно предупреждает.

Владимир Легойда, председатель Синодального информационного отдела Московского патриархата

В самом Киеве... полицейский надзор, как нужно предполагать, был настолько силен и действителен, что эти не желавшие не могли укрыться и должны были - или креститься неволей, или спасаться бегством, или же, может быть, подвергнуться казням... Таким образом, это дело о крещении Руси Владимиром должно понимать так, что было крещено большее или меньшее большинство жителей, что язычество было объявлено верою запрещенною и преследуемою… совершенная покорность русских в деле перемены веры воле князя и так называемое мирное распространение христианства на Руси есть не что иное, как невозможная выдумка наших неумеренных патриотов, хотящих приносить здравый смысл в жертву своему патриотизму... О крещении новгородцев сохранилась пословица, что "Путята крестил их мечом, а Добрыня огнем".

Евгений Голубинский (1834-1912), русский историк. "История Русской церкви"

Впервые в своей истории США оказываются в ситуации, аналогичной той, в которой Германия вступала в обе мировые войны... Россия спокойно ждет, поскольку с каждым днем, неделей, месяцем, годом выжидания ее ресурсное превосходство (включая союзников) становится все более подавляющим, а позиция США все более безнадежной. США торопятся. Им нужен блицкриг... По сути победа на фронте России гарантирована, и 2015 год должен закончиться в ее пользу.

Ростислав Ищенко, президент Центра системного анализа и прогнозирования. "2015: год коренного перелома"

- Говорят, - начал Иван Иванович, - что три короля объявили войну царю нашему.
- Да, говорил мне Петр Федорович. Что ж это за война? и отчего она?
- Наверное не можно сказать, Иван Никифорович, за что она. Я полагаю, что короли хотят, чтобы мы все приняли турецкую веру.
- Вишь, дурни, чего захотели! - произнес Иван Никифорович, приподнявши голову.
- Вот видите, а царь наш и объявил им за то войну. Нет, говорит, примите вы сами веру Христову!
- Что ж? ведь наши побьют их, Иван Иванович!
- Побьют...

Николай Гоголь. "Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем"

Дмитрий Быков. Фото Константина Рубахина

И я подумал: почему среди сталинистской чудовищной диктатуры выросло гениальное поколение, которое сумело защитить страну, а потом отстроить ее? А среди полусвободы 60-70-х годов, куда более толерантного времени, выросло поколение, которое эту страну разворовало и развалило. Ответ очень простой: тут дело не в векторе, а в качестве. Диктатура была первосортная, и среди нее вырастали первосортные люди. Она была настоящая, это была цельная система. Свобода была второсортная.
Вот сейчас на моих глазах в России начинают вырастать прекрасные люди. Гениальные дети, феноменально одаренные студенты, и я задаю себе вопрос - с чем это связано?.. И я начинаю догадываться: в России была полусвобода. Сейчас в ней полноценный, кафкианский, невероятно гротескный абсурд.

Дмитрий Быков, писатель и журналист

Иван объявил, что он, по желанию и челобитью московских людей, а наипаче духовенства, принимает власть снова, с тем чтоб ему на своих изменников и непослушников вольно было класть опалы, казнить смертью и отбирать на себя их имущество и чтобы духовные вперед не надоедали ему челобитьем о помиловании опальных… При таком новом состоянии дел на Руси чувство законности должно было исчезнуть. И в этот-то печальный период потеряли свою живую силу начатки общинного самоуправления и народной льготы… дух, оживлявший их, испарился под тиранством царя Ивана. Учреждение опричнины, очевидно, было таким чудовищным орудием деморализации народа русского, с которым едва ли что-нибудь другое в его истории могло сравниться, и глядевшие на это иноземцы справедливо замечают: "Если бы сатана хотел выдумать что-нибудь для порчи человеческой, то и тот не мог бы выдумать ничего удачнее".

Николай Костомаров. "Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. Глава 20. Царь Иван Васильевич Грозный"

«В годы прошлые, лихие
В стих отлитые стихии –
Таинства души».

Поэт поневоле

Весна 1983 г. Лагерь «Пермь 37». У заключенного Глеба Якунина отбирают Библию, и он объявляет голодовку. Его сажают в карцер, где, однажды надзиратель поздравляет его с Пасхой. Отец Глеб расстраивается, что он, священник, не знает дня Воскресения. «Тогда Бог в утешение, наверное, послал мне стихотворение». Первое, посланное, останется самым нежным и мелодичным из написанного (см. сборник стихов «Богу служение - стихосложение»). Его невозможно читать ровно, оно само поет свою песню под звуки плачущей мандолины:

НОГИ РАВВУНИ

Грешная Мария Магдалина,
Города, нагорья и долины,
Письмена дописаны пути,
Только Отчий город впереди.

Грешная Мария Магдалина,
Сердце кличет - плачет мандолина.
Похоронный миро, как любви елей,
На голову и ноги Раввуни пролей.

Грешная Мария Магдалина,
Разве зовы сердца одолимы?
Ты волной волос омой и оберни
Нежно, как младенца, ноги Раввуни.

Грешная Мария Магдалина,
Счастье миг, а время скорби - длинно.
Эти ноги утомленные - скоро
Тяжесть мира понесут на Голгофу- гору…

Так в заключении родился еще один «поэт поневоле» (или «по неволе»). Люди нередко начинали сочинять стихи в лагере, подтверждая печальную истину, что «тюрьма рождает поэтов». В лагере у отца Глеба рождается противопоставление священника - зэку как истинному служителю Христа. 20 ноября 1984 г., в день освобождения из-под стражи, за которым последовала ссылка в замороженный Ыныкчан (Якутия), он написал поэтическое завещание, которое я разместила в Фейсбуке, как только узнала о его смерти.

ЗАВЕЩАНИЕ

Тем, кто будет класть меня в гроб,
Я завещаю, чтоб
Не облачали
Меня в иерейские
Ризы,
В которых уже не обличали,
Служили Богу без риска,
В почти ливрейские,
В которые дули лишь легкие бризы.

Но душу мою облегчите -
Тогда меня облачите
В Зекову робу
Грубую.
В родной споцодежде
Одной лишь надежде
Предам себя, когда пойду в утробу
Гроба я.

Нет у меня святых орденов -
Ни великого князя Владимира,
Ни преподобного Сергия,
Которых дают за усердие
В разной степени.

Но ты, Господи, тогда меня
Помяни,
Одинок
Ордерок -
Бирку с именем увидав на моей
Груди.

Ты возвел меня сам
В высший - зековый сан,
Царством Божиим награди.

Хоронили отца Глеба в священническом облачении: стихотворение – молитва, образ, не прямое указание; его ризы не были ливрейскими, он носил их с честью и небывалым мужеством.

Поэтическая молитва наполняла почти все его стихи. Он либо начинал с обращения к Богу, святым, либо заканчивал криком в небеса. Свой сборник он назвал «Богу служение – стихосложение»: стихов плетение было литургическим, истовым, отец Глеб жил словотворчеством, поиск нужного слова мог занимать недели, его невозможно было переключить, например, на мемуары, стих действительно был его стихией. Он подолгу обсуждал найденные рифмы, предлагая все новые варианты, просил о редакторской помощи, и при этом боролся за каждую букву, а потом вдруг переписывал все заново.

Поэт-метафизик

В ссылке Глеб Якунин замахнулся на Иоганна Вольфганга нашего Гете:

«Идея этого произведения сложилась под влиянием классиков современного эволюционизма - Тейяра де Шардена и Владимира Вернадского в те далекие годы, когда я отбывал свой лагерный срок в 37-ой Пермской политзоне. Тогда возник план, уйдя в ссылку, взяться за фундаментальный труд, объясняющий первопричины катастрофы, постигшей российскую православную империю в 1917 году, а также тяжкого кризиса, поразившего само российское православие, - кризиса, который и ныне углубляется с каждым годом.

Но сбыться моим замыслам не удалось, в первую очередь по причине «технической» – в далекой Ыныкчанской ссылке (500 км от Якутска), где я оказался в 1984 году, литература, необходимая для написания академической работы, оказалась практически недоступной.

Тогда я, перегруженный идеями, жаждущими воплощения, предпринял отчаянную попытку выразить своё мировоззрение в стихотворной форме, хотя ясно понимал основную трудность - богословие, догматика, историософия - весь этот мир, требующий чётких, жёстких словесных конструкций, очень сложно втиснуть в нежно-хрупкие рамки языка поэзии.

Но все же приступив к делу, я сразу замахнулся на создание монументальной драмы в высоком классическом стиле (в подражание «Фаусту» Гете)».

В далекой сибирской ссылке,
в наитии, без предпосылки,
средь горных кряжей,
во мховой пряже,
средь листвинично-
брусничных
красот
души обнажил исподнее
в благое лето Господне
одна тысяча девятьсот
восемьдесят
пятое.

Поэма рождалась долго и трудно. «Хвалебный примитив юродивый в честь Бога, мирозданья, родины» увидел свет в 2000 году; второе издание, исправленное и дополненное, появилось в 2008-м.

О мой Бог, о мой Патрон!
Я не Гете -
йота только
из-под гнета,
но фауст-патрон
и мой не пуст -
его запустил
из пустующих
уст
Всесильный,
Всехвальный,
о Боже, Ты Сам!
(хвалу возношу ко святым Небесам),
себе амбразуру
из уст образуя,
Божественную бойницу!
И вот распростёрт
пред Тобою ниц я.

Второе издание 2008 г. Иллюстрации Александра Левинсона.

Поэтический манифест космической духовной эволюции и православной реформации написан был «по Меню»:

Сие меню
для духом нищих,
составлено из терпкой пищи,
по Меню Александру.

Отец Глеб свободно соединяет несоединимое, воплощая принцип discordia concors в традиции метафизической поэзии. Читатель должен понимать церковнославянизмы, литературные аллюзии, научную и богословскую терминологию, а также лагерную феню. Что за сочетание, скажете вы? Символическое для России 20 века, в которой верные Христу и свободные духом шли в лагеря.

Был я ранее
как бы раненый,
схоластикой
креационной,
что вся в пластике
реакционной.
Был в агонии
как в зек-вагоне я.
Был в мучении
от учения
о космогонии.

А теперь по живому
учению -
течению
блаженно теку
в лагуну
теологуменов…

…

Второй закон термодинамики
Включил души моей динамики,
И я в сердечном умилении
Воздал Создателю хваление.

Подобно Христу, сравнивающему Царство Божие с закваской или горчичным зерном (любимый образ Якунина), отец Глеб обращается к бытовым образам – манной каше, универмагу, или к банкомату, интернету, когда размышляет о космическом духовном росте:

Люблю я мир,
как манную
с вареньем,
желанную
мне с детства кашу.
Ей, Боже, не совру, ничуть не приукрашу.
Моя позиция
пусть сице
в стихослуженьи отразится,
астрономически-гуманная
гастрономически - гурманно.

Глеб Якунин создал свой язык, новый раешник, легко пренебрегая правилами, условностями, идя в словотворчестве своей дорогой столь же уверенно, как и в творчестве религиозном. Он смеется и юродствует, при этом рубленые фразы падают, как поваленные деревья; размашистые тире подобны взмаху топора: за строками можно увидеть кряжистую глыбу Глеба - крепкого, ладного, полного энергии и неиссякаемой веры в Бога и преображение России. Он называет свои вирши лубочными картинками, но они не просто «словеса», они «троса стальные,/Чтоб ими души поднимать/Упавшие и остальные».

Он соединил в своих стихах шутовство юродивого, пламенную веру пророка и светлый ум исследователя. Он пишет как право имеющий, как призванный проложить путь к очищению Церкви от фальши и ферапонтовщины, а языка – от штампов и мертвечины. Для него главными врагами православной веры являются обрядоверие без Христа (“Вера в свечке, в куличе - Русь лежит в параличе”), языческий культ имперской агрессии («Русь поверила Проханову/ Про империю – про ханову») и сотрудничество с КГБ:

Это лишь явочный храм!
Он же - спецхран
Для святых донесений,
Где можно закладывать
Без опасений.

Глеб Якунин просит у Бога прощения за церковную кичливость, державную агрессивность, за «кондовую ветхозаветность», рабство «крещёной собственности», подражательную беспомощность и антихристианский бунт.

Поэт-летописец

Стихи о Норд-Осте, Беслане, убийстве Анны Политковской и Александра Литвиненко, об Олимпиаде, судах над выставками «Осторожно, религия!» и «Запретное искусство 2006», поэтический цикл «Пуссиниана» - это своего рода поэтическая летопись последних пятнадцати лет. В 2004 году отец Глеб написал стихи о Майдане, которые и сегодня звучат остро:

На Майдане незалежности
апельсиновые нежности,
цвет оранжевый.
(…)

Метрополия московская,
митрополия поповская -
монополия каковская!

Что же наш майдан -
залежности?
Демократов принадлежности
в чемодан мы упакуем,
и свободу упокоем.

Или нашему майдану
Богом снова будет дан
дар любви к свободе,
чтоб на подвиг годен
каждый был,
при любой погоде.
Дар, что братья сохранили
на окраине,
в Украине.

Нам восстать от летаргии?
Петь свободе литургии?

21 сентября 2014 г. на московском Антивоенном марше я никому не могла дозвониться по телефону. Связь не работала. Отец Глеб и его дочь Аня звонили мне каждые десять-пятнадцать минут: «Где вы? Мне срочно нужна помощь. Это очень важно». – «Плохо себя чувствуете? Что случилось?» - «Нет, я написал очень важное стихотворение. О Ходорковском. Обязательно нужно сегодня же опубликовать». И мы стояли у входа в метро, не обращая внимания на проходящих мимо друзей: он читал новое стихотворение о будущем президенте Ходорковском по исписанной сикось-накось бумажке, я набирала текст на планшетнике, комментируя что-то, он то недовольно, но смиренно соглашался, то спорил.

Подписался в конце - «Священнопрещеннейший Глеб Якунин». И радостно спросил: «Правда, здорово придумал?» - «Потрясающе», - ответила я. Когда ему что-то нравилось, он обычно говорил «Потрясающе!»

27 декабря на прощании с отцом Глебом в Сахаровском центре я читала его стихи. Подходили друзья, просили прислать тексты. Я думаю, что панегирики смутили бы его, а стихам он был бы очень рад. В репортажах о похоронах его впервые называли не только священником, правозащитником и политиком, но и поэтом.

Ты тронул
меня десницей,
Божественнейшим перстом,
и огненная колесница
врагу полетела
на трон;
на бронепрестол.
Врагу
в тело
она полетела,
врагу
полетела в рога,
о, как, Господи, Родина мне дорога!

Дело в том, что инфляция не является бедой. Инфляция является естественным инструментом преодоления кризиса экономического. И искусственное сдерживание денежной массы, инфляции на руку только тем спекулянтам, которые работают с долларами...
Зарплаты-то у меня никак не выросли. Я получаю в двух местах не очень большие зарплаты, честно скажу, и они никак не выросли. А цены очень сильно выросли... мне тут надо было купить кое-что дорогое, и я понял, что цены сильно выросли. Я отказался от этой покупки.

Ссылка

В связи с выраженной некоторыми представителями США и ЕС "обеспокоенностью" приговором братьям Навальным, обвинявшимся в хищениях, хотели бы порекомендовать Вашингтону и Брюсселю оставить попытки давления на российскую судебную систему и политизации чисто уголовного дела. К тому же, прежде чем выдвигать претензии к России, нашим западным партнерам следовало бы разобраться с тем, что творится у них дома. В том числе с узаконенными до недавних пор пытками в секретных тюрьмах ЦРУ, разбросанных по Европе, и продолжающимся бессудным содержанием десятков узников в Гуантанамо, при одновременной безнаказанности мнимых "блюстителей порядка", расстреливающих ни в чем не повинных граждан с другим цветом кожи, и убийц российских приемных детей. Если на Западе предлагают нам такие эталоны верховенства права, то это явно не по адресу.

Константин Долгов, уполномоченный МИД России по вопросам прав человека, демократии и верховенства права

На Западе, особенно в США, развернулась специально организованная кампания о якобы имеющихся в Советском Союзе и других социалистических странах нарушениях прав человека. Странно, но факт: в мире капитала, где не только реально не обеспечиваются важнейшие демократические права и свободы, в частности право на труд, но и отсутствует юридическое закрепление ряда жизненно важных прав (например, равноправия женщин с мужчинами), рядятся в тогу поборников прав человека... Буржуазия злобствует, во-первых, потому что существует мировая система социализма, что социалистическая демократия триумфально шествует по земному шару и многие молодые национальные государства ориентируются на страны социализма... А сколько случаев судебного и полицейского произвола в США и других буржуазных государствах!

Степан Дробязко, доктор юридических наук, профессор. "Расширение и углубление демократии в обществе зрелого социализма". Минск: Знание, 1977

Ответ на письмо группы русских эмигрантов в поддержку политики Кремля

Наша совесть побуждает нас сегодня ответить на недавнее письмо некоторых потомков первой русской эмиграции. Оно было опубликовано на сайте организации «Русский мир», который является своеобразным пропагандистским оружием «русских соотечественников зарубежом». В контексте нынешнего российско-украинского конфликта подписавшие письмо заявляют о своей поддержке политики Владимира Путина и выступают против руководства Украины.

Не желая пускаться в полемику, мы в то же время должны с сожалением заметить, что среди наших близких и друзей есть такие, которые в настоящее время поддерживают авантюристскую политику Кремля. Однако, будучи также представителями русской эмиграции, мы не можем согласиться с тем, чтобы ее наследие в пропагандистских целях использовалось нынешним руководством России.

Кремлевская пропаганда всегда - как в эпоху всесильного КГБ, так и сегодня - играла на патриотических чувствах русской эмиграции. Конечно, большинство русских эмигрантов всех поколений ощущали и ощущают свою связь с Россией, с русской культурой и православной верой. Но русская интеллигенция - от Бердяева до Буковского - всегда проводила различие между освященной духом свободы и правды «русской идеей» и националистической политикой Кремля, будь она прокоммунистической или проевразийской. Эмигрантские объединения, СМИ и молодежные организации в Париже, Лондоне или Нью-Йорке выступают за Россию Пушкина и Сахарова, а не за Россию Дугина и Зюганова. В русской эмиграции нет ни партии проевразийской, ни партии прокоммунистической. Большинство русских эмигрантских приходов во Франции находится в юрисдикции Константинопольского патриархата, а в США - Американской православной церкви, а не в юрисдикции Московского патриархата. Ибо они давным-давно отказались от ереси филетизма, отдающего предпочтение «русскому миру» в ущерб единству исповедующих единое крещение.

Называющие себя в письме наследниками русской эмиграции и поддерживающие сегодня политику Владимира Путина в качестве главного аргумента выдвигают то, что украинское руководство осуществляет военную операцию в Донбассе. Но они должны знать, что агрессором является Россия: ведь те вооруженные люди, которые захватили Крым и сегодня дестабилизируют положение в Донбассе, - россияне. Они должны знать, что нынешнее украинское руководство ведет оборонительную и антитеррористическую борьбу и - в отличие от предыдущего правительства - предусматривает политическую децентрализацию. Они должны знать, что жители Крыма не россияне, а русскоязычные и что они сегодня глубоко сожалеют о присоединении к России, о чем свидетельствует их нежелание возвращать украинские паспорта. Они также должны знать, что согласно опросу три четверти жителей Донбасса желают оставаться в составе Украины. Из прессы и интернета им известно, что политика России по отношению к Украине была осуждена большинством стран - членов ООН и что Россия была лишена права голоса в ПАСЕ. Они знают, что президент Порошенко многократно призывал к прекращению огня и мирному урегулированию и что эти призывы не были услышаны украинскими сепаратистами, объединенными с российскими наемниками.

Однако все эти аргументы отвергаются этими русскими эмигрантами ради сокровенного желания быть признанными «Родиной-Матерью» (напомним, что большинство подписавшихся уже давно европейские граждане). Они утратили доверие к западным демократиям, что все больше сближает их с правопопулистскими и экстремистскими партиями, которые, правда, в европейской политике составляют меньшинство. Наконец, они абсолютно не знают украинской культуры и ее своеобразия.

Вопреки всему и насколько это еще возможно, мы стремимся к диалогу с ними. Мы пытаемся им объяснить, что даже русские олигархи больше доверяют западным демократиям, чем нынешнему авторитарному режиму в России, предпочитая жить в Европе или в США и посылать туда учиться своих детей. Мы хотим им напомнить о страшном разочаровании тех ослепленных национализмом защитников сталинской России, которые по возвращении в СССР погибли от пули в затылок. Мы напоминаем им завет Александра Солженицына «жить не по лжи» и призываем отбросить убийственный миф «собирания русских земель». Мы советуем им прочесть труды выдающегося русского историка Георгия Федотова, преподававшего в Свято-Сергиевском институте в Париже и в Свято-Владимирской семинарии в Нью-Йорке: будучи пламенным русским патриотом, он признавал многовековое своеобразие украинской культуры, наряду с Московской Русью также являющейся наследницей Киевской Руси. Мы хотим им сказать, что подлинная Россия была тогда великой, когда была открытой миру и соблюдала международное право. Именно с такой Россией и следует проявлять солидарность. Нужно также поддерживать тех граждан России, которые борются в защиту правды, мира и достоинства человека.

Однако, увы, они нас не слышат. Они очарованы растущей силой русской клептократии и ложью русского президента о Крыме как «исконно русской земле» (на самом деле присоединенного к царской империи лишь в конце XVIII века) и о киевском князе Владимире как о русском государе, а также провинциальной и тщеславной идеей «Москвы - третьего Рима»...

Антуан Аржаковский, Франция

Андрей Бессмертный-Анзимиров, США

Артемий Кейдан, Италия

Все-таки наше общество очень, очень больное. Я не знаю ни одной другой страны, где было бы так много людей, готовых ради карьеры, денег и просто так лгать, писать ложные доносы, вести следствие по дутым делам, обвинять людей в том, в чем они невиновны, и выносить заведомо неправосудные приговоры.

Ну, в советско-сталинское время таких людей частично можно было оправдать жутким страхом, который они постоянно испытывали. Страхом, что не солжешь, не сподличаешь - сам попадешь под жернова и близких своих туда же затянешь. А теперь нет никакого внятного оправдания подобному поведению. Нельзя же считать оправданием подлости то, что не повысят в должности, обойдут премией или еще что-нибудь в этом духе.

И все-таки находится огромное количество людей, которые не боятся лгать, лжесвидетельствовать, отправлять невиновных людей в тюрьму и на гибель. Каким смелым в подлости нужно быть человеком, чтобы, зная про себя, что подлец, не бояться смотреть в глаза своим соседям, сослуживцам, родственникам и даже собственным детям.

А еще меня удивляет беспечность этих людей. Ведь большинство из них еще достаточно молоды, чтобы опасаться, что доживут (а ведь доживут!) до времени, когда произойдут в стране перемены (обязательно произойдут!) подобные тем, какими запомнился год 1991-й, И тогда, очень даже вероятно, возникнет вопрос (к сожалению, слабо прозвучавший в начале девяностых) о люстрации.

И тогда вас, бесчестных и подлых доносчиков, следователей, прокуроров и судей погонят с ваших должностей с позором, а кое-кого подвергнут суду - с полным правом на защиту, без притягивания за уши ложных свидетельств и доказательств. Это будет справедливый суд, и поэтому, в отличие от братьев Навальных, вы не дождетесь от общества ни поддержки, ни сочувствия, а ваши дети будут скрывать от людей, что они ваши дети. Искренне желаю вам жить долго!