Довелось мне на днях стать фигурантом "черного списка" книг, ввоз которых запрещен из России в Украину. В него попал составленный мной сборник воспоминаний о Матильде Кшесинской "Моей Матильде".

Я вообще-то противник любой формы цензуры. Однако в условиях необъявленной войны между Россией и Украиной какие-то ограничения на ввоз пропагандистской продукции, способствующей разжиганию этой войны, могут быть оправданными. Хотя, замечу, ничто не мешает пророссийским силам, тому же "Оппозиционному блоку", печатать такого рода продукцию в самой Украине, где цензура отсутствует. У них для этого есть как финансовые средства, так и технические возможности.

Но чем же не угодил украинскому экспертному совету по вопросам анализа и оценки печатной продукции мой сборник, где даже слово "Украина" ни разу не упоминается? Оказывается, тем, что в нем помещены отрывки из дневников и писем Николая II, которые, по мнению украинских цензоров, в моем сборнике были опубликованы впервые. Должен их огорчить: эти отрывки были взяты мной из публикации газеты "Московский комсомолец". И чем они могут навредить национальной безопасности Украины, для меня остается загадкой.

Кстати, цензоры почему-то утверждают, что в Украину пытались ввезти 2000 экземпляров сборника "Моей Матильде". На самом деле 2000 - это весь тираж издания, подавляющая часть которого, естественно, распространяется в России. В Украину же собирались ввезти вряд ли больше сотни экземпляров.

В "черный список" попал и мировой бестселлер англичанина Энтони Бивора "Сталинград". Как можно понять, в последнем русском переводе книги Бивора возражение украинской стороны вызвала следующая фраза по поводу расстрела 90 еврейских детей в Белой Церкви: "На следующий день детей расстреляли украинские националисты, чтобы "поберечь чувства" солдат зондеркоманды". Между тем в Украине на всех уровнях власти признается участие Холокосте украинцев - в составе как германской полиции, так и стихийно создававшихся отрядов самообороны. Отрицается только участие в уничтожении евреев ОУН как организации. Но в оригинале "Сталинграда" ничего подобного и не утверждается.

Нельзя сказать, что книга Бивора свободна от фактических ошибок или от дискуссионных мест. Однако наличие в издании спорных утверждений - совсем не повод для его запрета. Главное в книге Бивора - это огромная масса фактического материала, в том числе архивного и дневникового, рисующего величайшее сражение Второй мировой войны с обеих сторон в человеческом измерении - глазами солдат, офицеров и гражданских лиц. И, как и книга Бивора "Падение Берлина", "Сталинград" в России подвергся ожесточенной критике со стороны историков "патриотического", проправительственного направления, поскольку разрушал традиционную с советских времен картину великой битвы.

Английский историк показывал, что страдания мирных жителей были во многом обусловлены тем, что власти не эвакуировали город. Он писал о гибели почти всех захваченных в Сталинграде немецких пленных, а также о том, что не только немецкие, но и советские бойцы и командиры проявляли трусость и совершали преступления, в частности, убивали пленных. Опять -таки, чем "Сталинград" может повредить интересам Украины, понять трудно.

В украинский "черный список" попали также, например, два тома "Истории Государства Российского" Бориса Акунина и "Русские богатырские сказки". Создается впечатление, что украинские эксперты просто имели определенную количественную норму запрета российских книг, и вносили в список все, что под руку попадется, не вдумываясь в содержание книги и даже не читая ее, а ограничиваясь одной-двумя вырванными из контекста фразами. Это вызывает только недоумение и смех.

Я лично сожалею, что нет цензуры. Цензура никогда не была препятствием для создания шедевров. Сервантес во время инквизиции создавал шедевры, Чехов писал в прозе все то, что не мог из-за цензуры написать в пьесе. Вы что думаете, что свобода создает шедевры? Никогда. Шедевры создают ограничения. В творческом плане художнику свобода ничего не дает. Покажите мне эти толпы гениев, которых жмет цензура? Да нет таких... Будет цензура - будут правила... Понимаете, я имею в виду цензуру настоящую, естественную, ту, которая везде есть. Она существует в Америке, существует в Европе, в Ватикане. Андре Жид, по-моему, сказал: "Когда искусство теряет свои цепи, оно превращается в прибежище химер". Так и с идеологией. В общем, цепи нам нужны. Терять их ни в коем случае нельзя.

Андрей Кончаловский, кинорежиссер

Сегодня говорят о свободе искусства...
Лен, если бы он имел голос, кричал бы при обработке. Его дергают из земли, взяв за голову. С корнем. Сеют его густо, чтобы угнетал себя и рос чахлым и не ветвистым.
Лен нуждается в угнетении. Его дергают. Стелют на полях (в одних местах) или мочат в ямах и речках.
Речки, в которых моют лен, - проклятые - в них нет уже рыбы. Потом лен мнут и треплют.
Я хочу свободы.
Но если я ее получу, то пойду искать несвободы...
Из жизни Пушкина только пуля Дантеса наверно не была нужна поэту.
Но страх и угнетение нужны.
Странное занятие. Бедный лен.

Виктор Шкловский. "Третья фабрика"

Поскольку я много лет в журналистике... я вижу, что, например, успех "Эха Москвы"... вас не закрывают, не ликвидируют - в том, что Алексей Венедиктов никогда не говорит резких личных слов против Путина. Можно считать это конформизмом? Можно. А многие журналисты, которые не несут ответственности за коллектив, они могут тут его... Ксения Собчак... она никогда не будет кричать "Путина в тюрьму!", "Всех посажу!". И в силу личных обстоятельств - они знакомы, - и в силу того, что это не нужно. И власть... это только кажется, что она такая драконовская. Если ты соблюдаешь определенные правила, не говоришь: "Ты, сволочь! Кандалы тебе... Давай иди сюда!.." или как он кричал про жуликов и воров... считать, что это конформизм? Нет, это более реалистичное продвижение своей системы ценностей среди людей.

Константин Ремчуков, владелец и главный редактор "Независимой газеты"

- Совершенно справедливо, ваше-ство, - отозвался старый воробей, - глупо-с! Свобода, ваше-ство, суть нечто неопределенное и, так сказать, неуловимое...
- Однако, если не ошибаюсь, кажется, вы сами к ней... взывали?..
Воробей несколько смутился.
- Действительно, ваше-ство, однажды воззвал... но при смягчающих вину обстоятельствах...
- А... то есть как?
- После обеда, ваше-ство! Под влиянием... то есть под давлением винных паров... И с ограничением воззвал, ваше-ство!
- То есть как?
- Тихо сказал: "Да здравствует свобода" и тотчас же громко добавил: "в пределах законности".

Максим Горький. "Весенние мелодии. Фантазия"

Хочу сказать об историке Арсении Рогинском как о правозащитнике. И как о политике.

Вчера на прощании звучало в нескольких выступлениях, что Арсений Борисович был великий гуманитарий, ученый, строитель "Мемориала", но что правозащитником в буквальном смысле он себя не считал и даже относился к маркированным правозащитникам несколько иронично. Без зла, конечно, но со стороны. И, дескать, потому (этого я не слышал сегодня, но не раз слышал раньше) и был образован в "Мемориале" отдельный правозащитный центр - для буйных. Но это не так, я думаю.

Действительно, Рогинский не вел прием граждан, пострадавших от различных властей, не рвал рубаху на митингах в защиту политических и гражданских свобод. Только ведь честная работа историка, раскрытие исторической правды - это необходимая часть защиты прав человека. И не только права на информацию. Это и защита права на историческую память, возвращение народу и человечеству его прошлого. Иметь свою историю - такое же право, как иметь жилище, свободу слова, личную автономность и правосубъектность.

И власть традиционно преследовала не обслуживающих ее историков, потому что исторической правды она страшится не меньше, чем правды о себе самой настоящей. Поэтому тоталитарный советский режим преследовал и тех, кто издавал "Хронику текущих событий", и тех, кто изучал и публиковал исторические материалы, причем не только о большевиках и сталинизме, но и обо всем в российской, да и не только в российской, истории, о чем имелось официальное "единственно правильное" мнение, о чем был сформирован миф, выгодный режиму. Так сталинский деспотизм и советский империализм, в рамках созданного трудами придворных и дворовых историков мифа, канонизировали Александра Невского, Ивана Грозного и Петра I, мифологизировали декабристов и народовольцев.

В последнее время навязывается иная официальная версия российской истории, в чем-то совпадающая со сталинской, сочетающая ее с лубочной версией "святой Руси". В каком-то смысле перекраивание истории в собственных интересах при коммунистах было хотя бы откровеннее, недаром весь курс российской истории начиная с Рюрика именовался историей СССР. Нынешние пока не столь откровенны, но уже приняты законы об уголовной ответственности за "распространение заведомо ложных сведений о деятельности СССР в годы Второй мировой войны" (до 3 лет лишения свободы) и за "распространение выражающих явное неуважение обществу сведений о днях воинской славы и памятных датах России, связанных с защитой Отечества". Вдобавок, когда речь заходит о "благолепии", историк рискует попасть под "оскорбление чувств верующих", тоже уголовная статья.

Так что ремесло историка вновь становится опасным. И нападали ряженые патриоты не на правозащитный центр, а на участников мемориальской программы по отечественной истории для школьников. Настоящая история - это "ворованная история" (как настоящая поэзия, по Мандельштаму, "ворованный воздух", а разрешенная поэзия - мразь). Свободный историк - вор, в старорусском смысле этого слова, то есть государственный преступник.

Отсюда вторая тема. Рогинский - настоящий историк, значит, он правозащитник. А раз он правозащитник, значит, он политик. И политик не только потому, что занимался историей "без разрешения". Он вел правозащитную деятельность (вел в смысле направлял) именно как политическую. Но политическую не в том убогом смысле, который придает ей нынешний режим, считающий политикой удержание власти и отпихивание оппонентов ногами. И не в смысле размахивания перед властью красной тряпкой. Как правозащитник он был идеально переговороспособен. И умел разговаривать с властью на равных. Но дело не только в этом. Сколь ни затерто выражение "гражданское общество" (а его противниками оно затерто и затаскано вполне умышленно), Рогинский - проводник подлинного гражданского общества.

Не всем нравилось, что Рогинский вывел "Мемориал" в открытое море политики, а не ограничился раздачей гуманитарной помощи потомкам жертв репрессий.

Контроль обязательно должен быть. Еще А.С. Пушкин говорил, что каждое государство должно контролировать и не позволять декларировать на площадях все, что кому в голову взбредет. Каждое государство может остановить раздачу рукописей, говорил Пушкин. А я бы добавил, что это касается и кино, и театра, и телевидения, если это вредит духовной жизни народа.

Николай Бурляев, народный артист России

Внимательно коль приглядеться сегодня
Увидишь, что Пушкин, который певец
Пожалуй, скорее что бог плодородья
И стад охранитель, и народа отец

Во всех деревнях, уголках бы ничтожных
Я бюсты везде бы поставил его
А вот бы стихи я его уничтожил -
Ведь образ они принижают его

Дмитрий Александрович Пригов. "Внимательно коль приглядеться сегодня…"

В российском законодательстве появится понятие "иностранное СМИ". Таким будет считаться СМИ, если оно подпадает хотя бы под один из трех критериев, которые планируется прописать в законе, сообщил вице-спикер [Госдумы] Петр Толстой. Это регистрация за границей, получение средств из-за рубежа или от российских компаний с иностранным финансированием. Иностранным СМИ может быть предложена маркировка "иностранный агент", которую могут даже обязать указывать в соцсетях... Видимо, по аналогии с законом об НКО - иностранных агентах будет реестр СМИ - иностранных агентов, добавил депутат. Если СМИ откажется признать себя иностранным агентом, то оно перестанет функционировать на территории России.

"Ведомости"

И.В. Сталин говорит, что в СССР трудно будет обойтись без цензуры. Молотов несколько раз пробовал это сделать, но ничего не получилось. Всякий раз, когда Советское правительство отменяло цензуру, ему приходилось в этом раскаиваться и снова ее вводить. Осенью позапрошлого года цензура в СССР была отменена. Он, И.В. Сталин, был в отпуске, и корреспонденты начали писать о том, что Молотов заставил Сталина уйти в отпуск, а потом они стали писать, что он, И.В. Сталин, вернется и выгонит Молотова. Таким образом, эти корреспонденты изображали Советское правительство в виде своего рода зверинца. Конечно, советские люди были возмущены и снова должны были ввести цензуру.

Иосиф Сталин. Интервью с господином Стассеном, 9 апреля 1947 года

Театры, музеи находятся в поле зрения подразделений по защите конституционного строя. Там работают высококвалифицированные специалисты, которые понимают, что такое культура и искусство. Я сам был замначальника отдела, который занимался кураторством театров, выставок. Понимание специфики было абсолютное... Учреждения культуры могут использоваться противником для пропаганды в качестве структур, формирующих враждебное отношение к Российской Федерации. На их базе может осуществляться вербовка.

Александр Михайлов, бывший начальник Центра общественных связей ФСБ

Дальше Булгаринъ излагалъ свои "мысли о преобразованіи цензуры"... въ проектѣ новой организаціи петербургскаго цензурнаго комитета онъ указываетъ на безусловную необходимость подчинить цензированіе театральныхъ пьесъ и періодическихъ изданій министерству внутреннихъ дѣлъ по части высшей полиціи. "Это потому, что театральныя піесы и журналы, имѣя обширный кругъ зрителей и читателей, скорѣе и сильнѣе дѣйствуютъ на умы и на общее мнѣніе. И какъ высшей полиціи должно знать общее мнѣніе и направлять умы по произволу правительства, то оно же и должно имѣть въ рукахъ своихъ служащія къ сему орудія".

Михаил Лемке. "Очерки по истории русской цензуры и журналистики XIX столетия"

Бориса Стомахина в условиях строгого режима лагеря ИК-10 в Пермском крае можно навещать всего два раза в году. И оба эти раза мы с Феликсом Шведовским уже израсходовали. Они даже адвокатов стараются лишить конфиденциального общения с подзащитными, сажают их за стекло с телефонной трубкой, как родственников или знакомых. И, конечно же, нотариально заверенная доверенность на мое имя здорово их бесит. Они обязаны меня пропускать к Борису для составления необходимых документов. Но им очень этого не хочется, и они выдумывают целую гору причин, чтобы лишить его столь драгоценного в условиях полной изоляции общения.

Приезжаю - а у них, оказывается, опять шеф сменился. ИК-10 возглавляет теперь - временно, как обычно - некто Шарафутдинов Марат Сакратович. И, подобно предыдущему начальнику Новоженову, ничего-то он самостоятельно не решает. Для этого существует оперуполномоченный Владимир Баяндин. Который и следует за мной в кабинет к шефу, чтобы вместе с ним ставить мне палки в колеса. Приходится заново проводить юридический ликбез: в соответствии с ч. 4 статьи 89 УИК наряду с адвокатами право на оказание юридической помощи имеют "иные лица", гражданские представители, вовсе не обязанные иметь юридические корочки. Вот это-то я им заново начинаю доказывать. Оппоненты мне яростно возражают.

Этих деятелей совершенно не волнует, что там в кодексах написано. Баяндин в какой-то момент начинает ссылаться на некое высокое начальство, показывая пантомиму с указующим вверх перстом. "ФСБ, что ли, вам указивки дает?" - уточняю я. Баяндин, конечно, это отрицает.

Мне терять нечего, и я заявляю, что нам с Борисом необходимо составить несколько документов и что я попросту не уйду из этого кабинета, если такая возможность не будет мне предоставлена.

Баяндин обещает, что на свидании Борис будет не в клетке, как в прошлый раз, а за стеклом по телефонной связи, и что все необходимые документы от меня к нему и обратно будут передавать сотрудники лагеря. Из рук в руки, так сказать. На том и порешили. Через 15 минут я уже общалась со Стомахиным. Борис передал обращение к друзьям и просто сочувствующим, поздравившим его с днем рождения. Вот что Борис пишет:

"Я очень благодарен всем, кто поздравил меня с очередным днем рождения в этой неволе. Спасибо огромное; хотя я-то сам давно уже не праздную этот день - жизнь сложилась так, что праздновать нечего... Сейчас они готовятся отправить меня на крытую тюрьму, первым, между прочим, из всех политзеков - честь, как-никак! Черт знает, выживу я там или нет, ну да не жалко, если и нет, потеря небольшая. НО - пока я жив, я не сдамся им, этим мразям в погонах, я буду и дальше, пока дышу, стоять на своем, и эту кровавую империю, убийцу народов, и всех ее сатрапов и палачей я ненавижу так же, как и на воле, и перед первым арестом, и перед вторым, и ничего другого они от меня не дождутся.

Нужна, конечно, поддержка с воли, кампания в защиту, особенно информационная, в СМИ; но еще больше, чем этап в крытую и бытовые проблемы, меня волнует, что мы, собственно, будем делать...

Положим, когда-то я освобожусь - и что дальше-то? Борьба с кремлевской нечистью, как мне видится отсюда, явно заглохла, все разъехались, разбежались, попрятались по щелям:(( Люди не хотят отомстить чекистской банде даже за то, что она сломала им жизнь, морила по тюрьмам, по лагерям, пусть даже "всего лишь" выжила из родного дома, из страны.

Может быть, и в эмиграции неплохо жить, но я считаю, что Зло должно быть наказано, что надо самим атаковать их, а не ждать, пока они придут за нами, посадят или подошлют убийц. Это преступное государство давно уже перешло черту, отделяющую добро от зла; оно не имеет права на существование и должно быть беспощадно уничтожено!

Смерть империи!
Свободу политзаключенным!
Карфаген должен быть разрушен!
21.08.2017
Ваш Борис Стомахин, политзаключенный.

Обсудили мы с ним и последние новости. То, что сейчас происходит на воле, оптимизма у Бориса не вызывает. Вспомнилась цитата "папы Зю" насчет того, что Россия - "левая страна". Левая-то она левая, но с особой имперской, поглощающей, русифицирующей спецификой. СССР распался, но великодержавный шовинизм никуда не выветрился. И умрет он только со смертью этого стремящегося к реваншу государства. Вероятно, под экономическими санкциями, а также из-за войн и из-за технической, политической, интеллектуальной отсталости. Сколько еще ждать этого радостного момента - Бог весть.

Не случайно, считает Борис, в лидеры выходят такие люди, как Удальцов и Навальный - люди с имперским сознанием, просто один чуть левее, а другой чуть правее. И оба - популисты.

К моменту освобождения в конце 2019 - начале 2020 года у Стомахина будет 30-летие политического стажа, 26 лет - журналистского и 12 лет путинских лагерей. Благодаря горькому опыту Борис понимает, что на популистов надеяться нечего.

Слава Україні! Політв'язням волю! Луб'янку буде зруйновано.

23 августа Андрея Бубеева выставили из исправительного учреждения чуть ли не на рассвете. То ли хотели избавиться от политического сидельца, одного на все уголовные отряды, то ли опасались каких-то акций или высадки журналистского десанта. Последний раз такое под стенами ИУ № 4 города Торжка Тверской губернии случилось, когда 25 апреля 2012 года встречали Сергея Мохнаткина. Тогда журналисты и иные встречающие целый день топтались у серой коробки административного здания. И кидались к каждому выходящему из ворот человеку.

Тогда действительно было шумно. РЕН-ТВ целую передвижную телестанцию и бригаду журналистов прислала. "Новая газета" обошлась одним Павлом Каныгиным (но тот, как известно, пятерых стоит!), была и веселая команда "Руси сидящей". Тем же вечером она сначала достойно экипировала Мохнаткина, потом накормила и выдала хорошие деньги на первое время. А после ночевки в гостинице "Селигер" повезла его, ошеломленного, из Твери в Москву.

Давно это было! Один парнишка из тогдашней бригады РЕН-ТВ ныне бодро вещает на Первом канале, "Русь сидящая" теперь донельзя ограничена в средствах на поддержку бывших сидельцев, а сам Мохнаткин давно топчет архангельскую зону. Вернее, топчут его.

Многих повыбили, поприжали репрессии последних лет. И людей, сознательно идущих на обострение с властью, и совершенно случайно попавших в политический контекст российского беспредела. Именно такая случайность и пугает обывателя.

А оставшейся свободомыслящей публике не до Бубеева с его взрывоопасной украинской темой. Продвинутая публика активно занята защитой других, ментально близких ей персонажей. Осторожный интерес к освобождению Бубеева проявили лишь РБК и "Дождь". Но успели на встречу с Бубеевым только журналисты ТРК "Украина" (да-да, владелец Ринат Ахметов). Сотрудники московского корпункта Виталий Тарасов и Саша Хлынин приехали в Торжок и поснимать, и расспросить, и посочувствовать.

Жаль, начало встречи было скомканным. Никто не ожидал, что заключенного освободят в 6:00. Хорошо не ночью. Но из карцера! Вертухайские шутники без всякого повода засадили туда Андрея на пять дней за пять дней до освобождения. Да еще и голову обрили. Так он и вышел, в ботинках без шнурков. Вид у Андрея действительно был пугающим, как после тифозного барака. Хорошо встречающие, настроившись на долгое стояние, захватили еду, а то бы так, голодным, Андрей и давал интервью. И делился своими оптимистичными планами. Только прямо с завтрашнего дня у него начнется сложная и поднадзорная жизнь.

В заключении он провел ровно два года 3 месяца, половину срока - в следственном изоляторе. Кто-то скажет: немного, но и того довольно, чтобы выжать человека там и выжечь землю вокруг него на воле. О прежней хлебной работе можно забыть. Органы постарались, просветили работодателей: Бубеев экстремист, террорист, сторонник "Правого сектора". А ведь у него семья. Володя Акименков и Лена Санникова собрали для них деньги. Но дальше что?

Бывшие политзеки, особенно в провинции, встречают непонимание, боязнь и откровенную враждебность. Существовать в такой среде практически невозможно. Нынешним политическим нужен четкий сигнал от общества: брат, все было не напрасно! И сроки, и камеры, и карцеры. Но сигнал, если и есть, то весьма слабый. Так, может, настала пора для создания объединения бывших путинских узников? Вот так сгоряча предложишь, да сам и пойдешь на попятную: кто ж им даст! И тому есть яркий исторический пример - судьба членов Общества бывших политкаторжан и ссыльнопоселенцев в СССР.

По словам Путина, "должно быть запрещено то, что запрещено в законе, везде - и в интернете, на телевидении и в других СМИ". "Но все другое может быть осуществлено только одним способом - фильтрация с помощью самого творческого сообщества. Если само сообщество выработает систему морально-этических фильтров, это было бы правильно, чтобы если не исключить, то минимизировать, но лучше исключить влияние на этот процесс со стороны государства", - сказал Путин. Президент предложил "вместе подумать над созданием таких механизмов".

ТАСС

Немедленно вслед за воспоминанием о статье прилетело воспоминание о каком-то сомнительном разговоре, происходившем, как помнится, двадцать четвертого апреля вечером тут же, в столовой, когда Степа ужинал с Михаилом Александровичем. То есть, конечно, в полном смысле слова разговор этот сомнительным назвать нельзя (не пошел бы Степа на такой разговор), но это был разговор на какую-то ненужную тему. Совершенно свободно можно было бы, граждане, его и не затевать. До печати, нет сомнений, разговор этот мог считаться совершеннейшим пустяком, но вот после печати…

Михаил Булгаков. "Мастер и Маргарита"