"Вот это время дистиллированной журналистики, время нейтральной журналистики абсолютно прошло", - сказал он [гендиректор МИА "Россия сегодня" Дмитрий Киселев] на международном медиафоруме "Новая эпоха журналистики: прощание с мейнстримом"... Киселев привел пример, как однажды он делал подробную программу о русской водке и как на следующий день конюх посетовал, что в программе не прозвучало самого главного: "Какую брать". "Все-таки он смотрел и думал, что я вот-вот скажу, какую же ему брать водку, потому что он целый день чистит навоз, а я занимался темой, он пришел домой, и я, значит, ему из телевизора про водку рассказываю, и он, конечно, ждет. Я понимаю, такой пример, может быть, несколько гротескный, но многие телезрители или читатели хотят тоже понять, какую брать, - по самым разным темам", - сказал он.

МИА "Россия сегодня"

Как же подданному знать мнение правительства, пока не наступила история?.. Где подданному уразуметь все эти причины, поводы, соображения... Никогда не понять ему их, если само правительство не даст ему благодетельных указаний. В этом мы убеждаемся ежедневно, ежечасно, скажу: ежеминутно. Вот почему иные люди, даже вполне благонамеренные, сбиваются иногда злонамеренными толкованиями; у них нет сведений: какое мнение справедливо?.. На основании всего вышеизложенного и принимая во внимание: с одной стороны, необходимость, особенно в нашем пространном отечестве, установления единообразной точки зрения на все общественные потребности и мероприятия правительства; с другой же стороны - невозможность достижения сей цели без дарования подданным надежного руководства к составлению мнений… целесообразнейшим для сего средством было бы учреждение такого официального повременного издания, которое давало бы руководительные взгляды на каждый предмет.

Козьма Прутков. "Проект: о введении единомыслия в России"

Об увольнении руководства холдинга РБК речь может пойти на ближайшей встрече Совета по правам человека с президентом. Об этом "Эху" рассказал глава СПЧ Михаил Федотов. Обстоятельства ухода главных редакторов изданий РБК станут предметом изучения комиссии СПЧ по правам журналистов. Как отметил Федотов, обращение к главе государства с просьбой вмешаться в ситуацию последует в том случае, если Совет найдет для этого достаточные основания.

"Эхо Москвы"

Ночью, гуляя с Чукой, я встретил в Лаврушинском переулке Пастернака; он размахивал руками среди сугробов: "Вот если бы кто-нибудь рассказал про все Сталину!".. Я пришел домой мрачный, лег и начал размышлять... Пролежав день, я встал и сказал: "Напишу снова Сталину..." Здесь даже Ирина дрогнула: "Ты сошел с ума! Что ж ты, хочешь Сталину жаловаться на Сталина?" Я угрюмо ответил: "Да".

Илья Эренбург. "Люди, годы, жизнь"

Игорь Яковенко усомнился в здравомыслии тех, кто поддержал очередные поправки фашистской хунвэйбинки Яровой к антиэкстремистскому законодательству. Речь идет о запрете выезда за границу для тех, кому ФСБ объявила предостережение о недопустимости некоей деятельности, по мнению ФСБ, потенциально чреватой террором, войной и геноцидом. По действующим правилам для вынесения предупреждений не нужны вообще никакие формальные основания, кроме «мнения» выносящего предупреждение органа. То есть при желании ФСБ может штамповать такие предупреждения-предостережения любым гражданам, деятельность которых властям просто не нравится.

Яковенко задается вопросом: зачем не выпускать из страны неблагонадежного гражданина, который вам не нравится? Пусть себе едет и тем самым уменьшает на одну боевую единицу численность «пятой колонны». Никакого роста протеста эти меры не остановят, а если протест случится, то лишь подбросят в него горючего материала. Вывод: «там» у всех полная разруха в головах. А вот я бы не стал недооценивать интеллектуальные способности врага. Да, «они» страдают острым тоталитарным зудом запретительства. Но просчитывать свои действия умеют.

На мой взгляд, пресловутая поправка Яровой о запрете выезда «предупрежденным» абсолютно рациональна и очень точно рассчитана. Она прицельно направлена против той части российского общества, которая, по словам самого Яковенко, страдает патологической анемичностью и дистрофией воли. Это успешные в жизни и благополучные люди, которые до сих пор уверены в том, что раз они не делают ничего «недозволенного», то им за их не вполне верноподданническую общественную активность «ничего не будет». Они привыкли к тому, что можно участвовать в различных не вполне лояльных, но вполне респектабельных и умеренных информационных, культурных и правозащитных проектах, особенно не рискуя собственным комфортом. Наше чахлое «гражданское общество» в значительной степени держится именно на таких любителях «малых дел» в свободное от основной работы время.

А теперь прикиньте, какой процент этих замечательных людей ради продолжения своей замечательной общественной активности будут готовы пожертвовать возможностью ездить отдыхать за границу? Пожертвовать главным атрибутом постсоветского образа жизни, без которого они свою жизнь просто не мыслят? Любая Яровая сообразит, что большинство из них предпочтет либо прекратить свою деятельность, либо убраться за границу, не дожидаясь «предостережения». Чтобы спрогнозировать дальнейшее поведение этих людей, достаточно вспомнить недавние философические размышления Ксении Собчак о жизни лягушек.

И где будут все эти популярные «ньюсмейкеры», если им начнут перекрывать выезд за отдельные острые высказывания, которые они изредка себе позволяют в публичном пространстве? Это не говоря уже о том, что многие «гражданские инициативы» будут просто парализованы, если их участники не смогут совершать многочисленные «деловые» поездки и посещать всевозможные международные тусовки. Действующая власть вполне последовательно ведет дело к полному удушению не только независимых, но даже полунезависимых структур гражданского общества, которые еще сохраняются. Эпоха, когда путинская клика была заинтересована в сохранении на периферии общественной жизни легального оппозиционного гетто, придающего ее лицу некоторое благообразие, закончилась. В последние годы это лицо было обезображено настолько, что Кремль потерял интерес к макияжу. Он осознал, что ему больше нечего терять.

А потому никаких границ легальности, гарантирующих оппозицию от репрессий, больше не будет. Любое общественное образование, нарушающее неформальные запреты на болезненные для власти вопросы, будет раздавлено. На это направлены все последние значимые шаги Кремля, начиная с назначения Москальковой и кончая новым витком зачистки «полунезависимых» СМИ. Однако в длинном ряду этих шагов возможность запретить любому неугодному выезд за границу носит символический, «знаковый» характер. Это окончательно выбивает почву из-под ног той социальной среды, которая всю свою жизненную стратегию строила на утверждении: сколь бы ни был отвратителен путинский авторитаризм, поскольку существует свобода выезда, он лучше советского тоталитаризма. А значит, с ним можно жить, к нему можно приспосабливаться, с ним можно договариваться. Можно, подчинившись каким-то навязываемым режимом правилам, сохранить минимальное пространство свободы.

Наша слегка фрондирующая среда привыкла слишком хорошо жить. Время чахоточного гражданского общества должно закончиться в силу естественно-биологических причин. Ему на смену должно прийти время «профессиональных революционеров», для которых вообще не будет проблемы, насколько их деятельность соответствует трактовке закона теми людьми, которые присвоили себе исключительное право трактовать закон. Потому что фашистские законы Яровой будут для них не более (но и не менее), чем глубочайшим оскорблением их нравственных чувств.

На момент начала боевых действий в Донбассе я жил в Донецке. Я работал журналистом, собкором национальных изданий, писал для местных газет к тому времени уже почти четырнадцать лет.

В 2014 году я использовал любую возможность, чтобы остаться в Донецке, чтобы не уезжать. Я стремился любыми способами обеспечить себе возможность продолжить работу на месте. Особенно в самом начале - это было время всеобщей паники, волны слухов. Точное изложение информации было для людей критически важным и жизненно необходимым. В тот момент миллионы людей для себя принимали решение, что им делать в этой ситуации. Уезжать с территории, охваченной конфликтом, или оставаться дома? Закрывать счета в банках, снимать все сбережения - либо нужно переждать и скоро все закончится? Если уезжать, то на сколько? Как надолго конфликт?

Люди искали для себя ответы на простые вопросы и не находили. Было очень мало достоверной проверенной информации. И если я своей работой мог им дать хоть немного какой-то основы для очень личных мыслей о своей дальнейшей судьбе, о своих родных и близких, то я считал себя обязанным это сделать. В этом я видел свой профессиональный и человеческий долг на тот момент.

Да, чтобы оставаться в Донецке и продолжать свою работу, мне приходилось выполнять правила, которые не я устанавливал. Но я на это шел для аудитории, которая меня слушала и читала. На тот момент это была аудитория газеты "Зеркало недели". Эту газету читают разные люди, в том числе те, кто принимал важные государственные решения и имел влияние на глобальные процессы. Я взвешивал каждое слово и искренне считал, что та информация, которую я предоставляю, может помочь скорейшему завершению конфликта и уменьшению числа его жертв.

Сказать, что мне было легче работать благодаря аккредитации "ДНР", было бы неправдой. За время работы в зоне конфликта меня задерживали обе стороны. Причем украинские правоохранительные органы задержали меня как раз за наличие аккредитации, выданной "ДНР". Это было под Славянском и закончилось не очень приятной, первой в моей жизни, поездкой в наручниках в багажнике в Изюм. А там уже разобрались, кто я такой, и отпустили.

Я не чувствую какой-то опасности в связи с тем, что сайт "Миротворец" опубликовал мои данные. Я чувствую омерзение. Многие люди, которые есть в этих списках и которых я знаю лично, рисковали собой, чтобы донести до остальных хоть немного правды о происходящем. В тот момент, когда этой правды почти не было и когда в ней нуждались больше всего. И сейчас слышать не только в свой адрес, но и в адрес моих коллег, к которым я отношусь с огромным уважением, обвинения в сотрудничестве с террористами лично для меня очень обидно. Я не могу ручаться за все четыре тысячи человек, присутствующих в списках. Но те, с кем мне приходилось работать тогда в Донецке, - это очень профессиональные люди, которые честно выполняли свой долг и уж точно не заслужили каких-то обвинений. Тем более что этими обвинениями бросаются люди, которые, я подозреваю, сами к линии соприкосновения не приближались никогда. Сидя в теплом уютном офисе, очень легко кого-то обвинять. Но выдвигать какие-либо претензии журналистам, работающим в зоне боевых действий, может только тот, кто сам там работал.

На самом деле для меня публикация списков журналистов - очень тревожный сигнал. Для себя я его трактую так: в украинском обществе есть группа людей, которая сама не хочет знать правду и заинтересована в том, чтобы ее не узнали остальные. Эти люди своим поступком нам сказали: не пытайтесь узнать сами и рассказать другим, что происходит на неподконтрольных территориях. Они считают это преступлением. Я же, со своей стороны, считаю преступлением не знать правду и мешать другим ее находить и публиковать.

Про тверского блогера Андрея Бубеева я уже писал. Как его сперва Следком за записи "Вконтакте" про Украину посадил на год, а затем, чтобы не отставать от коллег, еще и ФСБ дело возбудила. Про то, как следователь забыл оформить положенными протоколами действия оперативника, которые сами по себе никак судом не могут рассматриваться. Как напутали с разными адресами страниц - непонятно, на какой что опубликовано было. Про эксперта, который почему-то на два вопроса следствия дал только один ответ.

А адвокат Светлана Сидоркина знай себе копается в деле и выуживает все новые ляпы. Сегодня вскрылся еще один феномен. Дело основывается на том, что оперативник ФСБ Подобуев с двумя невесть откуда взявшимися девушками-понятыми "осмотрел" у себя в кабинете аккаунт Бубеева и нашел там кучу экстремизма. Эти две девушки - единственные свидетели. Потом страницу заблокировали - видимо, по представлению того же опера. Так что теперь там вообще ничего нет.

Так вот, акт осмотра страниц (который сам по себе и так не может быть доказательством в суде, о чем сказано выше) составлен 12 февраля 2015 года. В нем перечислено много "подозрительных" записей Бубеева - с запасом, чтобы было из чего выбрать для обвинения. Начинает опер Подобуев еще с декабрьских записей, потом переходит на январь, февраль. А потом, забывшись, описывает записи, сделанные Бубеевым 20 мая. Повторю: осмотр якобы был и акт составлялся 12 февраля.

Одно из двух: либо опер т.Подобуев, а с ним и две свидетельницы - провидцы. Либо акт сфальсифицирован. И теперь непонятно: был ли этот осмотр, присутствовали ли при нем свидетельницы? И вообще были ли на странице Андрея Бубеева какие-то записи? Теперь Бубеев у них есть, а дела фактически нет. А человек сиди

Судья снова вызвал опера Подобуева для повторного допроса. Адвокат настаивает, чтобы местное ФСБ предоставило записи посещений здания для проверки того, приходили ли 12 февраля туда свидетельницы. Уверен, они с легкостью принесут "книгу посещений" с нужными именами. Только они снова окажутся на какой-нибудь не той странице. Или год перепутают. Если не век.

Листы из "Акта осмотра интернет-страниц Андрея Бубеева:

Вчера в Замоскворецком суде я наблюдал вынесение приговора "русскому поэту" Николаю Боголюбову. Его стихов достаточно в сети, рекламировать не буду. Обвинения по ч.1 ст.282 и ч.1 ст.280 УК ("возбуждение ненависти" и "призывы к экстремизму"). По каждой из статей несколько эпизодов, предельное наказание по каждой - до 4 лет колонии. Боголюбов публиковал тексты в книгах издательства "Долой зло!" и сам торговал ими в разных местах. Посвящены они в основном ужасам "жидовского засилья" на Руси.

Все вроде бы знакомо по другим подобным делам - суд, приставы, статьи, экспертизы, вызывающие скорее приступы смеха, чем ужаса (который по замыслу должны бы вызывать). Неряшливость следствия, подмененные вещдоки (в виде книг). Но никогда не бывал на "идеологических" судах над националистами, поэтому некоторые картины изумили. В зале суда есть люди с иконами. На процессах над демократической оппозицией с посетителей едва ли не силой снимали значки с безобидной символикой, рыскали по сумкам в поисках любой "агитации". О том, чтобы развернуть в зале плакат, и речи быть не могло. Насколько понимаю, икона - тот же символ идеологии, демонстрация несогласия с судом. Но все заседание несколько человек простояли со здоровыми иконами, и никто на это не реагировал.

Судья по обыкновению читает приговор тихой монотонной скороговоркой. В зале временами поднимается крик: "Не слышно, громче!". Приставы в некотором смущении шипят: "Ну перестаньте, тише, тише". А судья, сбившись с ритма, вдруг начинает стараться читать громче и с выражением. Опять же вспоминается, как вытаскивали из зала едва пикнувших зрителей на процессе по Болотной.


Николай Боголюбов (в центре), адвокат Оксана Михалкина и защитник Вячеслав Дацик

Посетители из "православной группы поддержки", кажется, еще более наивны в вопросах судопроизводства, чем из "либеральной" (в основном они обсуждают, что "если русского поэта осудят, это будет геноцид"). Думаю, "наших" просто больше били. С одной стороны, приятно видеть людей, все еще уверенных в своих правах и в том, что суд - это для них и про них. С другой - все же обидно, что власти к кому-то относятся более терпимо, чем к тебе.

Тексты, о которых идет речь, немыслимо юдофобские. Но это именно творчество, "полет души", а не политическая программа или манифест. Обсуждать всерьез высоту этого "полета" невозможно - у каждого свои представления о прекрасном. По-моему, это вопиющее графоманство. В основе их, безусловно, искренние убеждения автора. Ну вот так он видит мир - как беспрерывную трагическую борьбу Добра со Злом. Как истинный маргинал, он видит чертей в каком-то одном явлении, выбранном воспаленным сознанием: в евреях.

На самом деле Боголюбов - этакий Стомахин наоборот. Реальный смысл (или отсутствие оного) в текстах обоих трудно постичь уже из-за одной только формы: читать это отвратительно и скучно. Возражать этому бессмысленно, бороться (если ты придерживаешься иного взгляда на мир) - только создавать ненужную рекламу. Поэтому говорить тут можно не о явлении, а о реакции на него государства. И вот с ней я никак не мог согласиться. Воевать уголовными статьями с любым словом и убеждениями, на мой взгляд, совершенно недопустимо. Потому что, присваивая себе роль арбитра в споре идей и слов, государство неизбежно начинает включать в этот спор собственные интересы. И вот тут можно поговорить о справедливости.

В первом процессе Борис Стомахин обвинялся по тем же статьям. Только по 280-й часть была вторая, а не первая, как у Боголюбова ("призывы с использованием прессы или интернета"). Она лишь чуть более "тяжкая" (на год предельного наказания). Оба, вроде бы, "призывают уничтожать" - каждый свое "Зло". Один видит воплощением Зла русскую нацию, другой - еврейскую. А в отношении к большевизму так вообще сходятся. Стомахин получил по первому приговору пять лет лагеря. Боголюбов - год исправительных работ и штраф 200 000 рублей.

В деле видна попытка обвинить Боголюбова в "антигосударственности". В экспертизе читаем: "В книге Н. Боголюбова «Заря близка!» содержатся призывы к деструктивным действиям по отношению к современному российскому государству: Разгромить этот Ад! Разнести эту гипермашину, Жечь и жечь эту мразь <...> Кремль трижды взорвать". Есть там и пугливое цитирование про Путина: "В то же время в текстах Боголюбова выражено резко критическое отношение к современной политической власти. В стихотворении «Путин, мутин, ртутин, жутин...» негативное отношение автора к Путину выражено в том. что он ставит фамилию Путина в один ряд с другими изобретенными им говорящими фамилиями мутин и жутин, производными от глагола мутить..." Еще более смешна (но показательна) слабая попытка обвинить автора в нелюбви к Сталину: "В книге выражено и резко негативное отношение и к Сталину, фамилия которого также пишется с маленькой буквы как имя нарицательное".

Но во всем этом "безобразии" поэта обвинить не решаются - только в юдофобии и оправдании холокоста (хотя статья 354.1 УК - "реабилитация нацизма" ему, слава богу, также не вменена). В чем же разница между этими двумя идейными радикалами? Почему с иконой в зал суда можно, а со значком "Комитет 6 мая" нельзя?

Это не значит, что я призываю Боголюбова на пять лет укатать. Напротив: и его, и Стомахина, и всех остальных "идейных экстремистов" необходимо оставить в покое и дать наконец гражданам самим разобраться, какие стихи и идеи им нравятся.

На десерт пара цитат из многочисленных экспертиз в деле:

"Употребление дореволюционных графем (ъ, ѣ, і, ѵ) в тексте анализируемой книги, вероятно, имеет идеологическое значение и свидетельствует о приверженности прошлому и неприятию советского".

"На с. 90 приведены иллюстрации свастики, начертанной рукой Царицы-Мученицы Александры на стене Ипатьевского дома. Н. Боголюбов сообщает читателю, что свастику очень любили Святые Царственные Мученики (с. 89), он называет свастику святой. Таким образом, в тексте содержатся лингвистические признаки пропаганды идеологии фашизма".

"В текстах создается исключительно негативное, враждебное отношение к группе лиц, выделяемой по совокупности национального и религиозного признаков, - евреи/иудеи, - за счет использования экспрессивно окрашенной лексики, выражающей презрение, пренебрежение и уничижительное отношение к указанной группе лиц - жиды (оскорбительное наименование евреев), пархатое племя (прилагательное пархатый со значением больной паршою образовано от существительного парша, означающего грибковая болезнь кожи, а также струпья, появляющиеся при этой болезни на коже под волосами", в данном контексте оно используется в переносном значении как парафраз номинации «евреи» и имеет бранную окраску), иудейская моль (слово моль используется в метафорическом значении «вредителя»; ср. моль - маленькая бабочка, гусеница которой является вредителем меха, шерсти, хлебных зерен, растений)".

Захват НТВ 15 лет тому назад был актом политической мести... Проигравшему захотели отомстить, причем поначалу они - те, кто потом стал бенефициарами сего процесса. Месть удалась, удалась более чем, и превратилась далее в бизнес. Потом месть как бизнес - теперь у нас это один из основных видов государственного бизнеса. Телекомпания превратилась во что-то достаточно сточное, если вспомнить недавний сюжет с Касьяновым и так далее. То есть там сняты все ограничения профессиональные, а значит, можно все, то есть теперь это что-то другое.

2016 год

Я думаю, что "Газпром" ведет себя в общем-то... сравнительно цивилизованно... Это совершенно естественная ситуация, поскольку "Медиа-Мост" был запутанной системой откачки денег из государственных и полугосударственных предприятий. Система политического давления и, прямо скажем, шантажа тех или иных людей, политиков... Все журналисты НТВ как один без единого протеста выполняли все абсолютно антисоциальные, аморальные, недопустимые в журналистике указания господ Киселева, Малашенко и Гусинского. Была развернута кампания травли с использованием данных прослушек, и чего только не было, с привлечением коррумпированных чиновников из прокуратуры. Все это называть демократией?

2001 год

Пермский край, куда мы приехали поездом из весенней уже Москвы, встречает нас по-зимнему холодно и сумрачно: заснеженным лесом, снегом с дождем, заледенелыми разухабистыми дорогами. Вверх-вниз, с подскоками, несемся мы на автомобиле по змеящейся, холмистой поверхности Чусовского района, мимо красноватых на изломе гор. Красивый пейзаж невольно возвращает нас в детство благодаря ассоциативной памяти - в сказы Бажова про малахитовую шкатулку и Хозяйку Медной горы. Однако наш путь лежит в лагерь строгого режима, и на сердце поэтому тревожно - никакие природные красоты не умягчают душу. Мы едем навестить политзека Бориса Стомахина, который буквально две недели назад объявлял голодовку в связи с невыносимыми, издевательскими условиями содержания в этой колонии.

Зная решительный и неуступчивый характер Бориса, мы с Феликсом Шведовским, спеша на очередную - раз в полгода - встречу с осужденным за "оправдание терроризма" узником, опасаемся, как бы он не возобновил отказ от еды. Он вообще недавно составив своего рода завещание по поводу непрерывного "прессования" его администрацией колонии и заявил в нем, что в случае его самоубийства просит винить в его смерти начальника ИК-10 Асламова.

В связи с голодовкой Стомахина прокурор к нему все-таки приезжал. Политзек рассказал ему об очевидной запрограммированности посадок его в ШИЗО. С интервалом примерно в месяц (после последнего, третьего приговора - это регулярно) его отправляют в карцер, всякий раз находя для этого какой-нибудь дурацкий повод. Например, сидя в одиночной камере, он, видите ли, не доложил как дежурный о количестве в ней заключенных. Казалось бы, куда уж ужесточать условия, если и так присудили самое жесткое - ЕПКТ (единое помещение камерного типа). Это означает, что свиданий полагается только два в году, через стекло, и передачки тоже всего две. Сидит он один в крохотной камере, где ложиться можно лишь с 9 вечера до 5 утра, когда отстегивают от стены нары и дают на ночь матрас. В другое время прилечь хотя бы на стол, чтобы удобнее было найти пульс и посчитать удары (у Бориса с детства серьезная тахикардия, а голодовка усилила приступы) категорически воспрещается. По этому поводу отдельный скандал вышел. Политзека застали в горизонтальном положении на столе за прощупыванием пульса. И обвинили в том, что он "спит днем", а это в колонии считается ужасным нарушением. Как бы человек ни задыхался, это никого не волнует (а у Бориса, напомним, еще и перелом ноги и позвоночника, помимо проблем с сердцем). То, что глаза у узника были во время "сна" открыты, как довод в пользу бодрствования никого не впечатлил. Был объявлен выговор.

Мы с Феликсом Шведовским прибываем в ИК-10, заходим в каптерку для посетителей. Сразу напарываемся на "сюрприз": на стене, на стенде, висит скромное, но по сути очень наглое объявление о том, что "по техническим причинам комната для свиданий не работает". Выходит, у нас только примут передачку, и на этом все, можно ехать назад. Когда пришедший за документами охранник именно эту перспективу для нас и подтвердил, мы резко возмутились. Собрались идти к начальнику колонии Илье Асламову. Шутка ли: свидание полагается раз в полгода, в каком сейчас Борис состоянии после голодовки - неизвестно, и мы заявили, что не уедем, не повидав его. Охранник все это выслушал, к начальнику сходил сам и быстро все уладил. Свидание со Стомахиным состоялось, хотя и были определенные неудобства: телефонная связь отсутствовала. Из-за этого нужно было перекрикиваться через стекло и показывать друг другу пантомиму для большей ясности диалога.

Любопытно, что телефонная связь здесь уже две недели как нарушена и никто даже не думает ее чинить: просто повесили бумажку про "неработающую" комнату для свиданий. Люди приезжают издалека повидать своих сидельцев, а им тычут в глаза это хамоватое объявление. И народ - ничего, не ропщет. Спокоен. Не знаю, как сложилось со свиданиями через стекло у остальных, очевидно одно: без определенного нажима ничего от здешней администрации не добиться.

Борис, увидев нас с Феликсом по другую сторону стекла, долго веселится и удивляется: ведь он шел сюда с полной уверенностью, что ведут его на "крестины" к руководству заведения. Так называется здесь специальная комиссия, присуждающая кары от администрации за плохое поведение. Стомахин рассказывает:

- Слышу: с утра активность какая-то в коридоре. Она тут, впрочем, в 9:30 всегда происходит, но на этот раз как-то особенно бурно. Открывается дверь в камеру, на пороге дежурный: "Стомахин, одевайтесь". Я робу надел. "Где нагрудный знак?" - спрашивает. Это такая бирка, где указано имя зека, фото, дата рождения, статья, срок. Я ему в ответ: "В "строгих условиях", пока я здесь, робу с биркой носить не стану. Только после их отмены, в бараке, может быть". Дежурный: "Объяснительную будете писать?" Так обычно спрашивают при подаче рапорта о нарушении, за которым следует наказание. Я понял, что мне надо готовиться к очередным 15 суткам в ШИЗО. Это печально, я только что голодовку закончил, и вот опять начинать. Так что шел я с полной уверенностью, что сейчас будут мне "крестины" с карцером - из-за бирки. А попал сюда, на свидание, к вам! Прямо как у Грибоедова: "Шел в комнату, попал в другую"...

Надо отдать должное Борису: сломить его начальникам ИК никак не удается. Как бы они ни усердствовали в этом, а у них явно поставлена такая цель. В очередной раз мы убеждаемся, что в самых тяжелых условиях и обстоятельствах Стомахин, отчаянно сопротивляясь произволу махровых тоталитаристов-силовиков советской закалки, все время бросает им ответный вызов. И неизменно одерживает моральную победу. За счет своего здоровья, увы. Вся совокупность мытарств - в виде ужесточения ЕПКТ регулярными 15 сутками в карцере, где тебе ни еды человеческой, ни ларька, ни книг, ни журналов - ничего, - переносится Стомахиным очень достойно. Причем врача дозваться в этих условиях (одно время очень болел зуб, требовалась хотя бы обезболивающая таблетка) не так-то просто. Нужно, чтобы раздатчик каши, у которого забот и так хватает, не забыл передать вызов медику. Медик на вторые, а то и на третьи сутки явится приблизительно к обеду узнать, в чем дело. Да и врач здесь такой "человеколюбец", что хоть святых вон выноси. Стомахин делится с нами впечатлениями:

- Как-то раз утром заглядывает ко мне врач. "Почему, - возмущается он, - нары не пристегнуты?" Редкий случай, когда нары не сразу после 5 утра к стенке подняли. Нет бы порадоваться, что у человека со сломанным позвоночником есть подобие кровати в пыточных условиях. Не-е-е-ет. Оставь надежду, всяк сюда входящий, как говорится. Эскулап также проявляет служебное рвение лишить меня последней малости...

Тенденция управленцев ИК-10 все время ухудшать и ужесточать и без того ужасные условия, в которых находится Борис Стомахин, наводит политзека на печальные мысли и предположения. 18 мая исполняется ровно полсрока, ему присужденного. Еще три с половиной года досидеть останется. Он узнал, что в таких примерно, как у него, случаях (после года ЕПКТ) могут вывозить заключенных отбывать последние несколько лет в Красноярск, например. Чтобы уж всем чертям тошно стало и мало не показалось.

Они много чего могут с любым сделать, если захотят. Совершенно безнаказанно. И все-таки Стомахин, несмотря на довольно пессимистичный взгляд на будущее России, отмечает, что создание невероятного количества силовых структур для борьбы с мифическими врагами как вовне РФ, так и внутри нее (всех недавно потрясло известие о создании "нацлидером" личной "нацгвардии", готовой стрелять в любого из нас на поражение без предупреждения), может ускорить, а отнюдь не отдалить момент распада страны, которого так боится Путин со своими богатырями. Эта забота гэбистской орды работать на опережение, для чего-то бежать, вооружась до зубов, впереди своего бронированного паровоза, как раз провоцирует распад еще сохранившихся связей в бывшей империи. Демонстрируются зашкаливающая неадекватность и испуг кремлевских бесов. Национальная гвардия сама по себе - штука хорошая, когда она, скажем, как в Швейцарии, США, Украине или Грузии, существует для блага мирного населения и стоит на страже его национальных интересов, а не усиливает режим диктатора, заранее наставляющего пушки на граждан, у которых "законодательно" то и дело отбирают последние оставшиеся права и деньги. Как бы здесь создание смертоубийственных военизированных структур не отрикошетило в их создателей...

Ведь скоро они станут брать под прицел всякого, у кого замечено недовольное выражение лица. А с этой задачей им явно не справиться.

На обратном пути в Москву, в поезде, мы читаем про Стомахина статью на сайте радио "Свобода". Видим, что голодовка политзека все-таки привлекла внимание журналистов к его невероятно тяжелой, трагической судьбе. Публикаций о нем на протяжении долгих лет его заточения было удивительно мало. Хотя вопиющий факт, что его личный ЖЖ-блог в сети приравняли к СМИ и сурово осудили человека - трижды - не за поступки, а за выражение особого мнения, трактуя это мнение как якобы призывы к экстремистской либо террористической деятельности (или оправдание такой деятельности). Поскольку мы с вами, отмалчиваясь, не вмешиваясь, годами позволяли властям карать таких, как Стомахин, за СЛОВА в блоге, теперь мы пожинаем плоды в виде отлаженного конвейера по фабрикации похожих дел. Дела Екатерины Вологжениновой и Андрея Бубеева - наиболее известные, нашумевшие из них. На самом деле только в Тверской области, откуда Бубеев родом, за перепосты были заведены на граждан в 2015 году десятки похожих дел. Пока поплатился свободой только один блогер из множества, но кто знает, сколько будет посажено через год, через два... Андрей Бубеев был обвинен, в частности, и за перепост статьи Бориса Стомахина о том, что Крым - это Украина.

Мне кажется, что все больше людей сейчас начинает искренне сочувствовать Борису Стомахину. Я это наблюдаю, во всяком случае, среди своих знакомых. Со временем к гражданам приходит понимание, что, возможно, в чем-то избыточная, резкая, для наших умеренных широт чересчур агрессивная риторика радикального публициста - это яркий литературный прием, способ автора привлечь внимание к нерешаемым проблемам, выражение его страдания из-за невозможности изменить эту дикую реальность. Не надо понимать его тексты слишком буквально, вот что хочется посоветовать читателям. Ведь когда мы говорим кому-то из знакомых, даже собственным детям: "Я сейчас оторву тебе голову", - никто в полицию на нас за это не доносит.

Или следует уточнить: ПОКА еще никто не доносит? Завтра, возможно, за любую гиперболу с метафорой - пойдут и донесут...

Свободу политзаключенным. Смерть фашистской империи Путина.
Слава Україні. Героям слава. Луб'янка буде зруйнована. Путін буде страчений.

На очередном заседании суда в Твери, где судят Андрея Бубеева, немало интересного: выступление адвоката, повергшее в глубокий шок прокурора, загадочные решения судьи. Но начну по порядку.

Я знал, что на суд собирается приехать Владимир Акименков, взявший Бубеева под свое крыло. Володя, сам бывший узник Болотной, со всей страстью занимается помощью политзекам. Но для меня стало неожиданностью встретить на ступенях суда целую компанию бывших "болотников". Так вышло, что и Андрей Барабанов, и Денис Луцкевич, и Алексей Полихович сейчас тоже имеют отношение к правозащитным делам: кто занялся журналистикой, кто наблюдением, кто просто участвует в помощи семьям. В зале оказались и пресса, и представитель "Мемориала". Настя Бубеева, несмотря на грипп, была явно рада. По словам адвоката Светланы Сидоркиной, Андрей тоже очень доволен вниманием и поддержкой, которая становится все шире. Недавно он начал получать письма от многих незнакомых людей.

В суд снова не явились свидетели обвинения - две девушки, каким-то образом оказавшиеся рядом с оперативником ФСБ Подобуевым, когда он "осматривал" в интернете страницу Бубеева с "криминальными" записями. Других доказательств того, что эти записи действительно находились на странице Андрея "ВКонтакте", в деле просто нет. Одна свидетельница, по некоторым сведениям, сама работает в ФСБ, вторая вообще оказалась жительницей другого города. Сегодня судья решил организовать ее допрос на следующем заседании при помощи видеоконференции.

А затем адвокат заявила ходатайство о признании большинства доказательств обвинения недопустимыми. Вся доказательная база дела опирается на материалы оперативно-розыскной деятельности: рапорт опера Подобуева "об обнаружении признаков преступления" и составленный им акт осмотра интернет-страницы. Занятно, что страницу опер смотрел 11 февраля 2015 года, а следствию передал материал только 11 сентября. Тогда же, в феврале, против Андрея было начато дело по другому обвинению (тоже за публикации в интернете), а этому эпизоду хода не дали. В конце августа суд вынес первый приговор Андрею, а в сентябре зачем-то извлекли старое донесение опера и тут же завели по нему второе дело. Возможно, два ведомства просто изначально поделились "палками", решив последовательно "обстричь одну овцу": ведь первое дело заводил Следственный комитет, а второе - ФСБ.

Но по закону материалы сыскной работы сами по себе не могут служить доказательствами в суде. Потому что способы и источник их получения суд никак не может проверить. Только следствие может быть достоверным источником материалов для суда. Следователь должен был сам еще раз посмотреть интернет-страницу, оформить это процессуально протоколом, а полученные оперативные материалы и распечатки приобщить к делу в качестве вещдоков или "иных документов". И следователь попытался это сделать, но лишь 11 ноября (через 9 месяцев после того, как на страничку заглянул оперативник). И - какой облом! Страничка оказалась заблокированной! Так следователь и написал в протоколе: осмотреть содержимое не представляется возможным.

Что не помешало ему направить тексты и распечатки (полученные от оперативника) на экспертизу. А уж экспертиза признала текст и картинку экстремистскими. Остается маленький вопрос: "А был ли мальчик?" В деле есть только никак не оформленные распечатки и пересказ опера и свидетельниц, якобы видевших все это на страничке Бубеева. А если источник не подтвержден в соответствии с требованиями УПК, то как можно на его основании делать экспертизу?

Мало того! Оказывается, опер Подобуев, а вслед за ним и следователь постоянно упоминают один интернет-адрес, а в письме от администрации "ВКонтакте", доказывающем принадлежность страницы Бубееву, значится другой. Так что и где было опубликовано? Адвокат Сидоркина резонно потребовала исключить из дела как недопустимые и акт опера, и сделанную на его основании экспертизу.

Судья спросил мнения прокурора. "Считаю, нет оснований", - кратко отвечал тот. "Может, обоснуете?" - с надеждой переспросил судья. Прокурор думал довольно долго, но остался непреклонен: "Нет". "Серьезная позиция", - иронично заметил судья. И тут же сам отклонил ходатайство защиты, не приведя ни малейшего объяснения своему решению. Возможно, забыл, что по закону он просто обязан это сделать.

Тогда адвокат подала еще одно ходатайство - о вызове свидетелем эксперта Института криминалистики ФСБ Ольги Быкановой. Потому что вопросов к экспертизе не меньше. Например, почему в постановлении о производстве экспертизы следователь ставит перед экспертами два вопроса, а те в самой экспертизе отвечают только на один? Не говоря уж о том, что по закону в экспертизе должны значиться источник образования, послужной список, описание методик и прочие доказательства того, что эксперт действительно имеет право проводить такие исследования. Но Институт криминалистики ФСБ, делающий массу экспертиз по "экстремистским" делам, видимо, считает все сведения о своих сотрудниках гостайной.

"Что-нибудь по этому поводу прокомментируете?" - вновь съехидничал судья. Ведь именно прокуратура утверждает обвинение, "всесторонне изучив" материалы следствия. Но прокурор был непробиваем. Глядя в стол, он снова выдавил "нет". На этот раз судья почему-то согласился вызвать эксперта.

Это все не к тому, что Бубеев не репостил что-то в своем блоге. Может, и репостил, я не знаю. Это к тому, как работают сегодня следствие и прокуратура. Хреново работают. Потому что уверены - суд с ними заодно. Зачем тогда морочиться всякими бумажками и проверками? Начальство ведь велело ловить экстремистов, а не бумажки писать!

Но и это не главное в деле Андрея. Его судят за репост статьи. Ее написал Стомахин, который уже сидит. Сидит за другие тексты, а этот до начала следствия по Бубееву никакие органы в глаза не видели. Только недавно, задним числом, его признали экстремистским. То есть Андрея Бубеева судят за репост чужого политического текста. А про политические тексты сегодня никто не может сказать, какому оперу придет в голову найти там экстремизм. Выходит, что политические тексты вообще не стоит у себя перепечатывать - от греха подальше. Это и есть главная цель подобных дел. Молчать!

В Твери судят Андрея Бубеева, того самого, что на своей странице «ВКонтакте» поместил статью Бориса Стомахина «Крым - это Украина», а еще гифку с изображением тюбика зубной пасты и призывом «Выдави из себя Россию».

От тверского следственного изолятора до здания суда всего несколько сот метров. Казалось бы, зачем на бензин тратиться, когда в зал заседания можно и пешим порядком доставить. Кого другого - можно, но патентованного «экстремиста», каким является Андрей Бубеев, только в «стакане» автозака. И содержится он в спецблоке под неусыпным надзором видеокамер. А чтобы мало не казалось, по любому поводу давят штрафными изоляторами. По официальной версии - как отрицающего режим. Но вряд ли это так. Бубеев не похож на несмышленого простачка и прекрасно понимает, во что выльется «отрицание» режима содержания, когда светит пять лет лишения свободы: на условно-досрочное освобождение не будет никаких надежд.

Но нет надежд и на объективное судебное разбирательство. Какая объективность, когда после первого приговора в мае 2015 года Бубеева не отправили на поселение, а оставили в следственном изоляторе. Разумеется, свой короткий срок в 10 месяцев он мог бы и там отбыть, но нужен был не для тюремных работ, а совсем для иных раскладов. Формально прокуратура подала апелляцию на мягкий приговор, но пересуживать не стали, а затеяли новое дело, только замесили покруче. Поговаривают, Андрея намеревались сделать руководителем тверской ячейки «Правого сектора». Но, видно, главное доказательство - визитку Яроша - так и не нашли.

И хотя новое обвинительное заключение лепили из старого дела несколько месяцев, выглядит оно смехотворно. Сложно продираться сквозь прокурорский канцелярит, на это способен только привычный к такому языку адвокат, но на слух сразу зацепил пассаж: «На своей странице «ВКонтакте» под псевдонимом Андрей Бубеев(?) обвиняемый разместил...» И сразу понимаешь, что все дело состоит из таких вот натяжек и подмен. И стоит ли удивляться тому, что репост статьи приравнен «к публичным призывам к осуществлению действий, направленных на нарушение территориальной целостности РФ». И что с того, что статья Стомахина «Крым - это Украина» на тот момент не была признана экстремистской. За этим дело не стало: срочно судить (статью!) и признать таковой.

А по мелочи - так чего проще, например, сделать жену подсудимого Настю Бубееву свидетелем обвинения! В таких делах, где государство выступает против гражданина, личность, как правило, старательно демонизируется, а любые неловкие телодвижения оного квалифицируют как злой умысел. Да все Болотное дело состряпано по такому принципу, и только ли Болотное! А потому человека можно снова судить за то, за что он уже получил первый срок. А чего стесняться, когда свидетели «преступления» сплошь сотрудники доблестных органов.

Как свидетельствовали на суде сами сотрудники, о преступлении Бубеева им стало известно «из оперативной информации». Интересно, что относится к такой «информации»: мониторинг, троллинг или любезный чекистскому сердцу донос?

И тут надо отметить одно немаловажное в данном контексте обстоятельство: в Тверской области поменялся не только губернатор, сменились руководители силовых ведомств, и не только Следственного комитета, но ФСБ и УВД. И это усиление власти не только в преддверии выборов, но и для упреждения смуты на местах. Знающие люди уверяют: поиски экстремистов в регионе ведутся ударными темпами. На это вдохновляют и сам закон «О противодействии экстремизму и терроризму...», и «достижения» в других регионах.

Что там нарыли «ударники»; до поры скрыто тайной, явным и козырным остается лишь дело Бубеева. Еще бы! Человек посмел заявить о своей позиции: Крым и Донбасс - это Украина. С детства усвоил: брать чужое - нехорошо. В этом и заключается весь его экстремизм. И какой вороватой власти это понравится? А если человек вздумал сопротивляться, то и подавно. Так по первому делу подсудимый пошел на сделку со следствием, а с новыми претензиями властей не согласился и вину не признал. А тут еще жена, доведенная до отчаяния, посмела обратиться к общественности! Эта юная женщина не только выступила в защиту мужа, но и явилась на суд со значком, символизирующим украинский флаг!

Меж тем Росфинмониторинг внес имя Андрея Бубеева в список экстремистов и террористов. В разделе «действующие» он значится по номером 1075. Этот номер с ходу ложится клеймом и на самого Андрея, и на всю семью, а в ней и без того хватает трудностей. Но что на деле означают эти списки? Занесенных туда людей будут предавать только остракизму? Или подвергать нейтрализации прямо в подъездах? И чем закончится противостояние отдельно взятой ячейки общества Бубеевых с государством, «деятельным раскаянием» или стойким тюремным сроком, неизвестно. Хочется верить, молодые люди все-таки выстоят.

Следующее заседание суда по делу Андрея Бубеева состоится 6 апреля по адресу: Тверь, ул. Московская, 115.