Я подала кассационную жалобу и замечания на протокол судебного заседания по продлению срока Борису Стомахину.

«Никогда таких длинных протоколов по таким делам у нас не было», - сказала мне секретарша в суде. Действительно, документ немаленький - больше шести страниц. Обычно протоколы по продлению на одной-двух умещаются.

«Протокол готовили тщательно, вряд ли у вас будут замечания», - сказал судья. Лицо у судьи добродушное, вежлив, явно ведь не злодей. И что бы ему было не внять нашим доводам и выпустить Бориса до суда? В судебном заседании он удовлетворил ходатайство о моем участии в качестве защитника – правда, только в данном суде по продлению срока, а не на весь оставшийся период следствия, как ходатайствовал Стомахин.

После всех правовых аргументов на суде я привела простой человеческий: у Бориса Стомахина пожилая мать, сердечница-инвалид, она и так очень много уже перенесла, никого кроме сына у нее нет, и неизвестно, дождется ли она его из заключения. Я завершила речь призывом к милосердию.

Мы ходатайствовали об изменении меры пресечения на любую другую. И вряд ли пострадал бы от начальства судья, если бы под домашний арест, например, отпустил Бориса. Нет же - продлил срок содержания в тюрьме вполне хладнокровно.

Просматривая протокол судебного заседания, я сразу же наткнулась на огрехи. «В случае продления меры пресечения в виде заключения под стражей, направленной на изоляцию Стомахина Б.В. от общества с целью оградить последнее от преступной деятельности обвиняемого...» Такую словесную абракадабру приписали мне в реплике, но не могла я так выразиться ни при каких обстоятельствах! И мои слова «тексты, вменяемые Стомахину» секретарши методично заменили на «тексты, написанные Стомахиным». Каверзная оговорка. Не внесли в протокол какие-то важные вещи, например, приведенный адвокатом Виктором Бородиным перечень постановлений Конституционного суда, статей Конституции и международных пактов, в соответствии с которыми лишение свободы до суда в случае Стомахина противозаконно. Забыли внести и слова адвоката о том, что на форумах в интернете можно найти массу высказываний с различными резкими призывами и если за все это сажать, то можно дойти до абсурда и пересажать огромное количество людей.

Борис Стомахин обвиняется по статьям 282 ч.1 (разжигание ненависти), 205 ч.2 (оправдание терроризма) и 280 ч.1 (призывы к экстремизму) - последнюю недавно добавили. Конкретно же вменяется несколько текстов, размещенных в интернете. Борис в следствии не участвует, ссылаясь на 51-ю статью Конституции. Следователь Абоев, ходатайствуя об очередном продлении содержания Стомахина под стражей, сослался на необходимость завершить осмотр всего изъятого на обыске при аресте, получить заключение амбулаторной психиатрической экспертизы и предъявить обвинение.

Все эти действия не требуют дальнейшего пребывания Стомахина под стражей, разумно объяснил адвокат Бородин. Статьи не тяжкие, потерпевших нет, свидетелей, на которых мог бы повлиять обвиняемый, тоже нет. И ни одного обстоятельства, оправдывающего содержание Стомахина под стражей до суда, ни следователем, ни прокурором не названо.

Я говорила о том, что тексты, вменяемые Стомахину, располагались в интернете на мало посещаемых ресурсах, их почти никто не читал. Содержание человека под стражей в таком случае абсурдно, потому что только способствует распространению текстов, к ним привлекается внимание, арест достигает противоположного результата. Слово из-за решетки громче звучит. Поэтому со словом вообще нет смысла бороться с помощью арестов.

Я привела на суде пример (его тоже в протокол не занесли), когда текст с явным экстремистским призывом повлек за собой чудовищные преступления против человечности. Это призыв Симонова и Эренбурга «Убей немца!». Не фашиста вооруженного, а немца. Массовые преступления против мирных, ни в чем не повинных людей стали следствием ненависти, стимулированной подобными текстами. Однако в голову никому не приходит признать их экстремистскими, сажать за их распространение. Стомахина же посадили за тексты, которые вообще никакого преступления не стимулировали, даже самого малого. И призывов как таковых в них нет, это лишь эмоции человека, вызванные переживанием жестокости мира, а сажать за это – лишь умножать ту самую жестокость.

На предыдущем суде по продлению срока Стомахину в начале февраля судья была неприветливая и резкая, в зал не пустила никого, даже мать Бориса, сделав заседание закрытым. На последнем же заседании судья и в зал всех пустил, и аргументы выслушал внимательно, и даже с обвиняемым, говорившим с судом сидя, вполне был приветлив. А итог один – Стомахин сидит.

Между тем следствие подходит к концу. В ближайшие дни начнется знакомство с материалами дела. В этом обещает участвовать адвокат Михаил Трепашкин, намеревающийся защищать Стомахина в суде.

Моя кассационная жалоба вряд ли будет удовлетворена Мосгорсудом. Таким образом, Борис останется под стражей на неопределенный срок. Пять лет он уже отсидел за три статьи в малотиражке. Теперь будет суд за три статьи в интернете - и сколько он даст с оглядкой на предыдущие пять лет? Нет надежды, что мало. И невозможно сказать, когда освободится этот мученик, страдающий за резкий стиль и злую идею, за однообразные, исполненные тоски и отчаяния тексты, которые никому не принесли никакого вреда, разве что настроение кому-то испортили. Как и невозможно предсказать, долго ли еще продлится это абсурдное стремление ограждать общество от идей с помощью решеток и колючей проволоки.

Стомахин в клетке