Судебный процесс над моим мужем Михаилом Саввой затягивается, и это явно делается сознательно. Суд над начался 5 ноября 2013 года. До 30 ноября было проведено 18 заседаний. До вынесения приговора оставалось 3, максимум 4 заседания. И вот тут-то судья В. Махов заболел. И суд начинается заново. С 20 декабря 2013 года по 29 января 2014-го года допрошен 1 (один) свидетель обвинения (из 66 заявленных). Проведено четыре заседания. Нужны еще доказательства, что процесс затягивают? И не защита в этом повинна.

У российских судей есть мечта – запретить людям обсуждать их действия. Три года назад президиум Совета судей России потребовал запретить проведение независимой экспертизы по уголовным делам и давать им оценку: «Президиум Совета судей Российской Федерации полагает, что контроль над судебными актами должен осуществляться исключительно конституционными органами посредством уголовного, гражданского и административного судопроизводства». Совет судей – это профессиональная судейская тусовка, которая может позволить себе больше откровенности, чем любой официальный орган. В тот раз председатель Конституционного суда был вынужден поставить на место зарвавшихся коллег и объяснить, что граждане и организации все еще имеют право давать оценки и высказывать свои суждения.

С тех пор российское правосудие еще ухудшилось, поэтому мотивов запретить обсуждения у судей стало больше. Значит, скоро они вернутся к этой теме. И в новой жутковатой российской действительности у них есть все шансы добиться своего. В этом случае будут сажать уже и за слова о предвзятости судей, об исполнении ими политических заказов, об их подчинении Федеральной службе безопасности через процедуру спецпроверки. А в случае посадки из-за решетки много не расскажешь – тюремная цензура в России совершенно бесконтрольна и безнаказанна. Прокуратура, которая обязана ее контролировать, похоже, рассматривает себя как часть карательной машины и поддерживает коллег по репрессиям. Я подсчитала: за время, пока Михаил Савва находился в СИЗО №5 Краснодара, он получил не более сорока процентов моих писем. И примерно каждое третье его письмо не пришло ко мне. Поэтому хочу успеть.

В «списке Саввы» есть несколько судей, принимавших решения о продлении моему мужу сроков содержания под стражей без малейших оснований на это. Точнее, с точки зрения закона оснований держать Михаила Савву за решеткой не было. Как написано об этом в постановлении президиума Краснодарского краевого суда от 4 декабря 2013 года: «Анализ судебных материалов позволяет заключить, что какие-либо документы, содержащие достоверные данные, свидетельствующие о том, что Савва М.В. имеет намерения скрыться за пределы Российской Федерации либо, находясь на свободе, иным путем воспрепятствовать производству по уголовному делу, в судебном материале отсутствуют... Таким образом, из судебных постановлений не ясно, на основании каких объективных данных суд пришел к выводу о невозможности применения в отношении Саввы М.В. иной, более мягкой меры пресечения и по каким основаниям суд апелляционной инстанции согласился с таким решением суда первой инстанции». Добавлю – четыре раза при продлении срока содержания Михаила Саввы за решеткой Октябрьский и Первомайский районные суды на «неясных» основаниях заведомо рассматривали его в качестве преступника. А краевой суд на тех же основаниях четыре раза соглашался с этим.

Восемь не основанных на законе судебных решений – это уже статистика, которая позволяет делать выводы. В действительности ничего неясного в деле моего мужа нет. Все встает на свои места на примере судьи В. Крюкова из Октябрьского суда, который 8 августа продлил содержание под стражей еще на два месяца. Судья не вынес специального постановления, но провел суд в закрытом режиме. Нас, родственников и тех, кто пришел поддержать Михаила, в здание суда не пускали, ссылаясь на устное распоряжение председателя Октябрьского районного суда г. Краснодара Н.Л. Дворникова. Более того, возникла потасовка. Неизвестный высокого роста и спортивного телосложения напал на двух хрупких девушек: Ольгу Зазулю (она студентка, лидер инициативной группы в поддержку Михаила Саввы) и Ольгу Савву. Последняя, как нетрудно догадаться, наша с Михаилом дочь. Мы приняли этого неизвестного за работника суда. Но это только наше предположение.

Привожу ответ председателя Октябрьского районного суда Краснодара Н.Л. Дворникова на мое заявление с просьбой предоставить запись с камер наблюдения: «На ваше заявление от 08.08.2013 г. сообщаю следующее. Здание Октябрьского районного суда г. Краснодара оснащено системой видеонаблюдения, которое осуществляется в режиме онлайн, с выводом изображения на монитор в служебном помещении служебных приставов. В связи с этим не представляется возможным выполнить просьбу, написанную в заявлении». Как заметил один из блогеров: «То есть они сидели в своей комнате и смотрели, как бьют людей?»

Для чего же требовалось открытые (по закону) судебные заседания по факту провести в закрытом режиме? Могу предположить, что для сокрытия явного беззакония. Адвокат М. Дубровина рассказала мне (а мой муж потом подтвердил), что в ходе заседания судья не скрывал, что он учитывает «подоплеку» дела: УФСБ по Краснодарскому краю официально обвиняет Михаила Савву в мошенничестве, рассматривается как преступление средней тяжести. В этом случае до суда содержание под стражей вообще не предполагается. Но судье еще что-то сказали... Это «но» очень интересно. Значит, судью «убеждали» продлить срок содержания за решеткой, мотивируя это чем-то, о чем в официальном ходатайстве следствия не было ни слова. Решение было принято на основании, мягко говоря, неофициальной информации, то есть чьих-то предположений, догадок, домыслов.

Интересно, за это решение кто-то будет отвечать? Вопрос риторический – судья же действовал из лучших побуждений, основываясь на глубоком чувстве патриотизма, по просьбе старших товарищей! Разве за это в России наказывают? А вот за оправдательные приговоры судей действительно наказывают. Только этим можно объяснить, что в России оправдательных приговоров в последние годы всего 0,7 – 0,8%.

Следующий вопрос уже не риторический – когда в нашей стране судьи начнут принимать решения о судьбах людей на основании закона, а не по просьбам с вершины «пищевой цепочки»? И смогут ли вообще нынешние российские судьи, натренированные коллегами по репрессиям на выполнение «пожеланий» и учет «подоплеки», принимать решения по закону? Или необходима массовая люстрация – запрет для них, как безнадежных, заниматься судебной работой? С подобной инициативой выступил Михаил Ходорковский. Я думаю, его можно считать экспертом в данном вопросе. Во всяком случае, я – за!

Делая все это, судьи упорно хотят хорошо о себе думать. И еще они хотят, чтобы другие тоже о них тоже хорошо … ну, хотя бы отзывались. Показателен мой разговор с судьей В. Крюковым в коридоре Октябрьского суда. До этого я пыталась получить его подпись на моем заявлении с просьбой ознакомиться с материалами дела. Рабочий вопрос, решение которого В. Крюков отложил на сутки. А выйдя в коридор, он посмотрел на меня и сказал: «И не надо называть меня хомяком!». Я опешила, потому что хомяком его не называла. Дело в том, что мне нравятся хомяки. Мы их держали дома, когда дочка была ребенком. Оказывается, судья В. Крюков посмотрел ролики, которые сняли и выложили на YouTube молодые ребята из группы поддержки Михаила Саввы о событиях в Октябрьском суде Краснодара 8 августа 2013 года. Их два: «Суд над М.В. Саввой. Нападение на Ольгу Савву» и «Михаил Савва в Октябрьском суде смог обнять дочь». Вот там судья В. Крюков и услышал слово, которое показалось ему обидным.

Думаю, настало время внести в «список Саввы» новое имя. Это федеральный судья Первомайского районного суда В. Махов. Скорее всего заказчики этого позорного уголовного преследования М. Саввы посчитали, что В. Махов с заказом справляется плохо, и передали дело судье В. Поповой. Но это не освобождает В. Махова от ответственности. Например за такие поступки: пять раз он находил поводы, чтобы не назначить экспертизу подделанной подписи Михаила Саввы в плане работы преподавателя! Трудно доказать, находясь в здравом уме, что профессор похитил деньги со своей собственной зарплатной банковской карты. А тут еще и его подпись подделана. Вдруг придется разбираться, кто это сделал? И верные друзья следствия окажутся преступниками? А потом наступает 29 ноября 2013 года. Срок содержания Михаила Саввы под стражей заканчивается. И В.Махов продлевает тюремное заключение моего мужа до 30 января 2014 года. Вдумайтесь в аргументацию судьи: потому что «не рассмотрено ходатайство защиты о назначении почерковедческой экспертизы». Решение абсолютно незаконное, но разве судьи в России действуют по закону? То, что с 4 декабря 2013 года Михаил Савва находится не в СИЗО-5 Краснодара, а под домашним арестом, вовсе не торжество правосудия (его в России нет), а результат нашего с вами гражданского сопротивления.

Наши российские судьи мечтают запретить обсуждать себя, любимых. Я прогнозирую их действия в этом направлении в ближайшем будущем. Но пока дискуссии в Российской Федерации не запретили окончательно, процитирую председателя Конституционного суда России из его переписки с президиумом Совета судей: «Недопустимость воздействия на судей с помощью административных методов, несовместимых с принципом судейской независимости, не означает невозможности общественной реакции на деятельность судебной системы - в виде обсуждения, анализа и оценки как решений по отдельным делам, так и целых направлений судебной деятельности. Иное означало бы полное устранение судебной власти из диалога с обществом, делегировавшим ей ее полномочия, закрытость судебной власти, возвращение средневекового принципа управления «Король не может ошибаться».

Я цитирую Валерия Зорькина и думаю: не повредят ли эти слова человеку, который их когда-то произнес? За три года в России очень многое изменилось, и, возможно, сегодня его цитата уже тянет на подрыв конституционного строя. Объявленная в декабре 2013-го либерализация, которая выразилась в освобождении Михаила Ходорковского, девушек-участниц политического «молебна» и гринписовских экологов, закончится с закрытием зимней Олимпиады. Об этом говорит, например, факт назначения в нарушение всех процессуальных норм заседания Краснодарского краевого суда по делу о трехлетнем сроке для эколога Евгения Витишко на 22 февраля 2014 года, то есть на предпоследний день Олимпиады. И что потом?

Кремлевский чиновник высокого ранга сообщил, что бывают вещи повыше закона.

И это ведь говорит не абы кто. Даже не журналист комсомольской газеты и не славящийся своей гражданской бескомпромиссностью телеведущий, что по нынешним временам было бы естественно.

Нет, это говорит рупор и «огласовщик» высшей власти в стране.

Не может не возникнуть безнадежно риторический вопрос: «Он где-нибудь учился вообще?» Впрочем, это ладно, это вопрос, повторяю, риторический.

Ну, допустим, есть вещи, которые выше закона. Допустим. Но тогда придется допустить, что эти "вещи" существуют не только в нежнейших душах высокого начальства. Эти вещи у каждого свои, и если бы каждый в своей повседневной социальной практике руководствовался исключительно ими, при этом отрицая наличие таковых "вещей" у любого другого, то легко себе представить, что было бы. Впрочем, что значит «было бы»? Именно то самое и наблюдается во всем своем цветущем великолепии в одной отдельно взятой стране.

А вот именно для того, чтобы этого избежать, закон, собственно, и существует. Причем один на всех.

Это я говорю, разумеется, о нормальных обществах и государствах, а не о тех, где все больше "по понятиям", которые уж точно выше закона. Кто бы спорил.

Но не только в «понятиях» тут дело. А дело еще и в том, что во все времена модус взаимоотношения государства с наличным населением неизменно предполагал, что это взаимоотношение взрослых и детей. А тут, разумеется, уж точно есть вещи повыше закона. Закон не писан не только «взрослым», то есть начальству. Но и детям - тоже. Он вообще висит в нарядной рамке на стене, прикрывая то место, где порвались обои.

«И не надо нам тут ничего говорить. Мы, слава богу, своих детей лучше знаем. И знаем, что они хотят, а что нет. Сами знаем, когда погладить, а когда и наказать».

Такова и вся история государства. То выдрать для острастки. То покормить из ложечки. То оставить без сладкого. То обкормить до рвоты липкой патокой верноподданнического восторга.

И, конечно же, надо оберегать ребенка и его неокрепшую психику от дурных влияний посторонних дядь и теть. Непозволительно травмировать его разными внезапными вопросами, на которые он не в состоянии ответить. Нельзя, скажем, глупо и безответственно спрашивать его: «Кем ты хочешь стать, когда вырастешь?»

Что значит «кем»? Что значит «когда вырастешь»? Никогда он не вырастет. Не для того мы его тут холим, лелеем, наказываем за дело и гладим по головке, чтобы он вырастал. Не для того мы ему с утра до вечера рассказываем, какой он хороший да пригожий, чтобы он однажды задал нам вопрос, существует ли на самом деле Дед Мороз.

«Мемориал» - это не просто правозащитно-исторический и культурно-просветительский центр.

«Мемориал» - это еще и коллективный образец несуетливого благородства, деятельного сострадания, безупречного поведенческого вкуса и, если угодно, высокого и точного стиля.

«Мемориал» - это прекрасная компания моих друзей и товарищей, объединенных общими (и общими со мной) представлениями о том, что правильно, а что нет.

«Мемориал» входит в пору зрелой молодости - ему исполняется 25 лет. С днем рождения, друзья! И вам, и себе желаю, чтобы как можно дольше мы были вместе!

(Поясняя, кто будет подлежать ответственности по предлагаемому закону о запрете пропаганды секса среди несовершеннолетних)

Кто навязывает точку зрения о том, что секс значительно лучше, чем... Чем умственное развитие, физическое развитие. И все остальное.

Сергей Кузин, депутат Госдумы от "Единой России"

У Джулии все неизменно сводилось к ее сексуальности... В отличие от Уинстона она поняла смысл пуританства, насаждаемого партией. Дело не только в том, что половой инстинкт творит свой собственный мир, который неподвластен партии, а значит, должен быть по возможности уничтожен. Еще важнее то, что половой голод вызывает истерию, а она желательна, ибо ее можно преобразовать в военное неистовство и в поклонение вождю. Джулия выразила это так:
- Когда спишь с человеком, тратишь энергию; а потом тебе хорошо и на все наплевать. Им это - поперек горла. Они хотят, чтобы энергия в тебе бурлила постоянно. Вся эта маршировка, крики, махание флагами - просто секс протухший. Если ты сам по себе счастлив, зачем тебе возбуждаться из-за Старшего Брата, трехлетних планов, двухминуток ненависти и прочей гнусной ахинеи?

Джордж Оруэлл. "1984"

Сегодня обвинение потребовало не просто реальных сроков для "болотников", а от 5 до 6 лет заключения. Описывать, как реагировали на это родственники и друзья, как они со слезами на глазах обнимались в отчаянии на ступенях суда, у меня не хватает слов. Адвокаты, по привычке демонстрирующие свою компетентность (это не порок, а всего лишь невинная профессиональная привычка), говорили: "Мы и не ожидали ничего иного". Но я видел, как у многих из них дрожали руки.

Пока ничего не кончено, а потому посмотрим, чем мотивировало обвинение свои требования.

1. Главным посылом (прокуроры недаром с этого и начали) было следующее: "нормальные" люди, поняв свою нежелательность для власти в этом месте в это время, спокойно ушли домой. Те же, кто остался, уже продемонстрировали умысел на участие в массовых беспорядках. А свидетели защиты, рассказавшие, что выхода из сложившейся давки у них не было, "выражают субъективное мнение".

В доказательство этого обвинение ссылается на трансляцию МинаевLive: "На 2-м часе 21-й минуте записи видно, что проход к сцене был свободен".

Правда, на 2:21:00 мы видим ведущих в студии. А вот в 2:21:33 действительно видно, как небольшие струйки людей идут к сцене вдоль набережной.



Только при этом камера отвернута от места подхода основных колонн. А место затора она показывает чуть раньше - в 2:17:31.



Вот те, кто с самого правого края, и просачиваются понемногу к сцене. Где и так уже достаточно много людей и явно вся застрявшая масса там не поместится (как и предрекал один из свидетелей - полковник Дейниченко).

2. В ответ на неоднократные утверждения защиты, что 212-я статья должна поглощать входящую в нее 318-ю (насилие против представителей власти - один из признаков массовых беспорядков), обвинение привлекло на помощь понятие "идеальной совокупности преступлений". Тот факт, что понятие это не распространяется на случаи, когда одно из преступлений является признаком другого (как в нашем случае), обвинение пытается обойти:
"Многие признаки этих преступлений ("насилие над представителем власти" и "массовые беспорядки") совпадают. Начавшись одним и тем же действием, они затем как бы расщепляются. Одно действие приводит к двум разным результатам. Страдают две группы общественных отношений, два объекта". Понимайте как хотите! "Сознание у них расщепляется", - прокомментировал этот пассаж один из адвокатов.

3. "Общественная опасность этих преступлений в том, что они могли закончиться многочисленными жертвами, парализацией работы предприятий, транспорта, органов власти". Прокуроры явно насмотрелись трансляций из Киева. Хотя и там жертвами пока что оказались сами "майданники".

4. В отличие от первоначального обвинительного заключения, прокуроры чаще ссылались на видеозаписи. Вполне естественно: полицейские свидетели, на показания которых сперва делался упор, "посыпались" во время суда. Ничего не остается, как возвращаться к видео. Только "прочитывают" его обвинители совершенно произвольно. Как сказала одна из прокуроров недавно, "это защита видит так, а мы видим по-другому".

5. По той же причине (рассыпавшиеся доказательства конкретных эпизодов) акцент тихонько смещен на менее значимые детали. Так, Ярослав Белоусов был не студентом-исследователем, а "осознанным участником массовых беспорядков" потому, что в первую очередь "выкрикивал на видео антиправительственные лозунги и сопротивлялся при задержании". И лишь в конце фразы - "и бросил неизвестный круглый предмет в полицейского".

Другой способ - подвергнуть сомнению показания обвиняемых. "Артем Савелов подробно описал свои многочисленные действия на Болотной (прошел, завязал ботинок, присел, пропустил полицейского, поговорил с кем-то, взял кого-то за руку и т.д.) - и все это произошло за какие-то пару минут!". Значит - врет. И т.д.

6. Много передергиваний и неправомочных ссылок. Привели текст из дневника Степана Зимина, который не оглашался в суде. Сослались на некоторые видео, которые в суде просто не запустились по техническим причинам. Якобы свидетель Киселев подтвердил побои, полученные омоновцем Кругловым от Барабанова (на самом деле он назвал совсем другого якобы пострадавшего полицейского - Маркова). Наумовой (Духаниной) вменяется аж целых восемь бросков асфальтом в полицию! Но эта цифра совершенно ничем не подтверждена и откуда взялась - неизвестно. Луцкевич, оказывается, еще и толкался, и дважды камень бросил - откуда взяли? В общем, переписали все из обвинительного заключения, еще и добавили. А судебного следствия будто и не было.

И в заключение - перл, закрепляющий главную идею обвинения: "Белоусов мог беспрепятственно покинуть площадь и провести остаток дня со своим ребенком". В общем, дома сидеть надо!

В некоторых странах, в том числе в Европе, публично обсуждается... возможность легализации педофилии. Публично, в парламентах обсуждают. Пускай они делают что хотят, но у народов Российской Федерации, у русского народа есть свой культурный код, своя традиция.

Вадимир Путин, президент России

"Да как же ты венчалась, няня?"
- Так, видно, бог велел. Мой Ваня
Моложе был меня, мой свет,
А было мне тринадцать лет.
Недели две ходила сваха
К моей родне, и наконец
Благословил меня отец.
Я горько плакала со страха,
Мне с плачем косу расплели
Да с пеньем в церковь повели.

Александр Пушкин. "Евгений Онегин"

Холодная усмешка скривила губы Базарова.
- Ну, насчет общины, - промолвил он, - поговорите лучше с вашим братцем. Он теперь, кажется, изведал на деле, что такое община, круговая порука, трезвость и тому подобные штучки.
- Семья наконец, семья, так, как она существует у наших крестьян! - закричал Павел Петрович.
- И этот вопрос, я полагаю, лучше для вас же самих не разбирать в подробности. Вы, чай, слыхали о снохачах?

Иван Тургенев. "Отцы и дети"

Ужесточается ответственность за терроризм. Яровая, Луговой и им подобные с примкнувшим к ним Хинштейном внесли на днях в Госдуму проект закона «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации». Под «отдельными» скрываются здесь УК, законы о ФСБ и о терроризме (так что лучше было бы уж писать не «некоторые» или «отдельные», а «специальные»).

В числе прочих «усилить и углУбить» (зачеркиваем «до 15 лет», пишем «до 20» - очень эффективная мера) в законопроекте дается новое определение терроризма. Сегодня в законодательстве РФ терроризмом признается «совершение взрыва, поджога или иных действий, устрашающих население и создающих опасность гибели человека, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных тяжких последствий, в целях воздействия на принятие решения органами власти или международными организациями» (статья 205 УК). В законопроекте предлагается определение дополнить, а именно признавать терактом совершаемое не только в целях воздействия на принятие решений, но и «в целях дестабилизации деятельности органов государственной власти и органов местного самоуправления». Что такое «дестабилизация» - нигде, ни в одном законе не сказано. «Дестабилизация» в сочетании с «иными действиями, устрашающими население» и наступлением «иных тяжких последствий» это может быть... даже трудно придумать, что этим не может быть. Хотя - как посмотреть. Запугать наше население не так уж просто, разве что вообще отменить пенсии, как Туркменбаши.

Вот только примерять робу террориста власть будет не к себе, а к нарушающим ее стабильность. Действуй такая норма в 2012 году, не исключено, что узники Болотной отвечали бы сегодня за терроризм. А появись она еще раньше, мирный захват нацболами кабинета Зурабова и приемной президента на Старой площади уж точно квалифицировали бы как терроризм. Дестабилизация? Конечно. Что может быть стабильнее поврежденного в Минздраве кресла министра (министры меняются, а кресло остается), и разве не должен устрашать подданных портрет Путина, выброшенный лимоновцами из окна.

Действующий закон и так слишком широк. Каковы бы ни были общепринятые представления, что такое теракт, по действующему закону это не обязательно жертвы, не обязательно взрыв или поджог, это могут быть «иные действия», повлекшие «иные тяжкие последствия». А по проекту яровых-луговых это еще к тому же не обязательно давление на власть, требования к власти, шантаж власти — достаточно любым способом нарушить ее покой. Вплоть до пьяного мужика, устроившего дебош в сельсовете: указываются же в проекте и местные органы, значит — террорист.

И такая обратимая в любую сторону диспозиция вносится в статью, санкция по которой — до пожизненного лишения свободы. А минимум восемь лет.

Если определение терроризма - тема в значительной мере философская, то предложения авторов проекта об ужесточении антитеррористических статей УК — дело вполне конкретное. Законопроектом запрещается назначать по всем связанным с терроризмом статьям наказание ниже низшего предела санкций или условное осуждение даже при самых исключительных смягчающих обстоятельствах, в том числе при досудебном соглашении обвиняемого и следствия. Такое законодательное усердие не по разуму способно дать противоположный результат: какой смысл участнику террористической группы идти на сделку и выдавать сообщников, если его все равно посадят на 10 лет? Сегодня решившемуся на сотрудничество с органами могут по закону не только не давать реальный срок, но и изменить фамилию, место проживания и даже внешность. По проекту же Яровой «предателя» отправляют в колонию, где расправа над ним предрешена.

Получается дурная бесконечность. Чем хуже законы о терроризме, тем больше терактов. А после каждого теракта власть принимает еще один поганый закон, вместо того чтобы искать и исключать причины терроризма.

Восемь лет войны в практически полной международной изоляции сплотили иранское общество... Преступность практически отсутствует... Отсутствуют наркомания, воровство, казнокрадство. Правда, в 80-е корпус "Стражей исламской революции" регулярно отрубал руки ворам, головы - убийцам и забивал камнями наркодилеров. Жестоко. Но так ли плох результат?

Нильс Иогансен, обозреватель газеты "Культура"

И чего, например, с этим социальным бедствием делать? Руки, что ли, ворам отрывать? Вот, говорят, в Финляндии в прежнее время ворам руки отрезали. Проворуется, скажем, какой-нибудь ихний финский товарищ, сейчас ему чик, и ходи, сукин сын, без руки.
Зато и люди там пошли положительные. Там, говорят, квартиры можно даже не закрывать. А если, например, на улице гражданин бумажник обронит, так и бумажника не возьмут. А положат на видную тумбу, и пущай он лежит до скончания века... Вот дураки-то! Ну, деньги-то из бумажника, небось, возьмут. Это уж не может того быть, чтоб не взяли. Тут не только руки отрезай, тут головы начисто оттяпывай - и то, пожалуй, не поможет. Ну, да деньги - дело наживное. Бумажник остался, и то мерси.

Михаил Зощенко. "Воры"

В четверг Сергей Кривов заявил ходатайство о признании недопустимыми доказательствами кучи протоколов допросов полицейских. Я покажу только несколько. Это допросы пятерых разных полицейских, проведенные следователем Синицким 18 и 20 мая 2012 года. Чтобы не лишать вас удовольствия самостоятельных открытий, не стану их комментировать. Просто пролистайте их подряд. Замечу лишь, что один из них - Емельянов - стал впоследствии одним из главных свидетелей обвинения по Артему Савелову, "вспомнив" много нового.

А теперь чуть более сложная тема. Ходатайство отклонили. При обсуждении некоторые адвокаты оставили решение "на усмотрение суда". Это как "воздержаться" при голосовании. После заявления ходатайства судья спрашивает мнение всех участников. Можно поддержать ходатайство, можно возражать. Наблюдающие за процессом часто возмущаются: "Ну почему же защитники не всегда проявляют солидарность, не поддерживают своих же?!"

В кривовской истории с протоколами нужно понять юридическую подоплеку. Обвинение всунуло в дело сотни показаний полицейских. Оглашены в суде лишь немногие из них. Но не оглашенные в суде документы "не считаются". Суд не может опираться на них, вынося решение. Их нет смысла признавать "недействительными", поскольку они и так - не доказательства. С другой стороны, если их зачитать, то все вранье, которое в них есть, становится материалом для обвинения. И обвинение и суд смогут ссылаться на эту чушь как на факт. Конечно, можно потом это опровергнуть, но это лишний труд и без всякой гарантии успеха (мы знаем наш суд).

Я понимаю, что очень хочется вытащить всю правду о том, как фабриковалось это дело. И "дать им в харю ейной мордой". Но юристу и так понятно, что этот процесс обвинение провалило. Не доказали они ничего. Эпизоды с насилием, в котором обвиняют ребят (ст. 318), рассыпаются один за другим. У защиты есть доказательства фальсификаций, лжесвидетельств, подтасовки видео. С 212-й тоже неубедительно (если не считать беспорядками "выкрикивание лозунгов и размахивание флагами"). Но и "ярким обвинением власти" этот процесс тоже не стал. По многим причинам.

И одна из них - наша неуверенность в себе и своих правах. Именно эта вдолбленная в нас привычка вечно чувствовать себя виноватым заставляет людей искать все больше и больше доказательств своей правоты. А ведь это не мы должны доказывать свою невиновность. Это сторона обвинения (а даже не полиция, не следствие и не суд) должна доказывать нашу вину. Так гласит закон. Презумпция невиновности.

Из документа, полученного адвокатом Артема Савелова, следует, что якобы задержавшие Артема и пострадавшие от него полицейские Гоголев и Емельянов его не задерживали. К сожалению, этот документ, полученый по адвокатскому запросу, не был приобщен к делу из-за весьма условной неточности в формулировке.



В суде сегодня началась стадия представления "дополнительных доказательств", и было немало интересного.

Удалось приобщить к делу подробные раскадровки нескольких видеозаписей по эпизоду Ярослава Белоусова. Они приложены к делу следствием, но само следствие делает из них совсем другие выводы, чем те, что напрашиваются при подробном рассмотрении. Кстати, ходатайство вызвало бурные протесты прокуроров, но судья приняла этот документ. По этому же эпизоду повторно допросили Ольгу Трусевич, которая, как оказалось, видела на Болотной стремительно убегающего бойца Филиппова (в то время как он якобы "принимал на грудь бильярдный шар" от Ярослава).

В то же время судья отказала в приобщении нескольких снимков, работающих на защиту Андрея Барабанова и Артема Савелова. Судья Никишина очень ревностно относится к тщательности процедурного оформления всех предлагаемых защитой документов. Само по себе это хорошо, если бы при этом в деле не лежало огромное количество совершенно бредовых документов обвинения. Защите остается действовать абсолютно безукоризненно в мельчайших деталях, что не всегда выходит, да и не всегда возможно.

Самое удивительное, что суд отказал в ходатайстве Сергея Кривова об осмотре вещественных доказательств, собранных на Болотной вечером 6 мая. В судебной практике осмотр вещдоков - процедура обязательная, отказать в которой просто невозможно. Ведь вещдоки имеют самое непосредственное отношение к сути дела. Адвокатов это повергло в полное недоумение.

Приобщено к делу заключение психолога Рубашного о "некриминальном" характере Андрея Барабанова и Артема Савелова (в них много интересных и точных деталей).

Зачитали некоторые "характеристики личности" по разным подсудимым. Отведено были большинство ходатайств Сергея Кривова - о медэкспертизе по полученным им травмам, о вызове в суд следователей Габдулина и Гуркина, о просмотре видеозаписей из дела, которые по разным причинам нам не удалось отсмотреть, о признании потерпевшими по делу всех пострадавших на Болотной демонстрантов и запросе по ним в ЦЭМП.

Завтра продолжение ходатайств.