В ноябре 2010 в Общественной палате состоялось заседание рабочей группы, которая рекомендовала кандидатов в Общественную наблюдательную комиссию (ОНК) по соблюдению прав задержанных и заключенных. Выяснилось, что из списка рекомендованных они исключили двух членов предыдущего состава: Ивана Ниненко и Михаила Кригера, которые известны своей активной защитой социальных прав, противодействием произволу милиции и отстаиванием гражданских свобод. Названные причины отвода были не просто смехотворны – якобы оба имели административные взыскания в течение прошедшего года, – но и лживы, так как те не привлекались ни к какой ответственности, в том числе и административной.

ОНК – это комиссия, инспектирующая учреждения, где находятся люди, лишенные свободы. На данный момент это единственная структура реального гражданского контроля, которая очень раздражает ФСИН и МВД. Им было бы гораздо спокойнее, если бы в комиссию входили какие-то понятные и послушные им люди - к примеру, представители силовых «ветеранских» организаций. Именно для этих кандидатов в московскую ОНК и были освобождены места Кригера и Ниненко.

По крайней мере 13 новых кандидатов являются представителями общественных организаций, которые имеют отношение к силовым структурам и объединяют бывших сотрудников милиции или военных, служивших в Чечне и Афганистане: организация ветеранов и сотрудников спецслужб «Ассамблея», «Союз телохранителей России», Межрегиональная общественная организация ветеранов оперативных служб «Честь», Общественная организация ветеранов органов внутренних дел Москвы, объединение профессиональных охранников «Элита».

ФСИН и МВД можно понять: им не нужен общественный контроль, гораздо удобнее видимость работы и хорошая отчетность. Но что лучше для людей, находящихся в отделениях милиции, СИЗО, колониях? Известно, что при существующей в России системе правосудия огромная часть задержанных и заключенных - люди, чья вина не доказана или сфабрикована. Множество заключенных "просто" ожидают окончания следствия в малопригодных для жизни условиях.

Однако решение рабочей группы заменить правозащитников бывшими силовиками оказалось не единственной опасностью для заключенных и для всех нас. Стремясь «зачистить» ОНК от правозащитников, рабочая группа (случайно или намеренно?) рекомендовала в московскую ОНК активистов Всероссийской общественной организации ветеранов «Боевое братство». О том, что это за организация, позволяют судить некоторые факты.

Митинг против коррупции был проведен этой организацией в день рождения Адольфа Гитлера. Это можно было бы счесть несущественным совпадением, если бы не официальное сотрудничество «Боевого братства» с такими националистическими организациями, как «Народный собор» и «Русский образ». 17 ноября «Русский образ" заявил о создании совместной с «Боевым братством» организации для оказания помощи осужденным и арестованным неонацистам. 21 ноября на совместном митинге на Пушкинской площади в Москве состоялась общественная презентация этой «правозащитной группы».

В Москве есть несколько следственных изоляторов, где содержатся десятки неонацистов, обвиняемых в различных преступлениях. Среди них Никита Тихонов, обвиняемый в убийстве Станислава Маркелова и Анастасии Бабуровой, и Николай Королев, осужденный за 13 убийств и организацию взрыва на Черкизовском рынке к пожизненному заключению и обвиняемый на данный момент по делу о 14-м убийстве.

Кроме того, нельзя не обратить внимание на тот факт, что «Боевое братство» было создано губернатором Московской области Громовым, "отцом-основателем" движения «Местные», известного своими ксенофобными акциями. Пресс-секретарем «Местных» был друг Никиты Тихонова, в прошлом помощник депутата Курьяновича и активист ДПНИ и «Русского образа», Алексей Барановский, который ныне возглавляет ультраправую организацию «Русский вердикт» (проект «Русского образа»).

Все эти «случайности» складываются в странную и тревожную последовательность. Вполне возможно, что вместо нормальной рабочей комиссии или ненормальной бездействующей мы получим весьма избирательную «правозащиту» в местах лишения свободы, которая будет сочетаться с попытками ультраправых групп легализовать свою деятельность.

Мы поддерживаем обращение правозащитников к Общественной палате и требуем возвращения в комиссию Михаила Кригера и Ивана Ниненко.

Мы считаем, что включение ультранационалистов и неонацистов в состав общественных наблюдательных комиссий недопустимо. Очевидно их предвзятое отношение к людям разных национальностей, гражданства и политических взглядов. Люди, выступающие за дискриминацию по признаку расы, этноса или национальности, не могут выполнять роль защитников прав человека, которые, как известно, есть у каждого независимо от происхождения.

Комитет 19 января призывает Общественную палату выступить против включения этих лиц в ОНК, а рабочую группу - пересмотреть список рекомендованных ею кандидатур.

Получить группу инвалидности в местах лишения свободы сложно, а порой невозможно. Тяжело больной человек вполне может получить заключение врачей о том, что показаний для инвалидности нет. При этом трудно понять, чем же руководствуются медицинские работники бюро МСЭ.

Александр Семихвостов попал в места лишения свободы в 1999 году, являясь инвалидом третьей группы по зрению. За десятилетие в тюремных застенках Мордовии пришлось не только многое пережить, но и, согласно официальной медицинской документации, поправить пошатнувшееся на воле здоровье – группу инвалидности ему сняли. Санаторий да и только!

Только в реальности все по-другому. В 2003 году Александр, находясь в заключении, получил травму позвоночника, у него парализованы нижние конечности и, как следствие, нарушены функции тазовых органов (недержание). Осужденный утверждает, что это результат избиений. Но ему прямо говорят: попробуешь пожаловаться, при каких обстоятельствах получил травму, - не доживешь до освобождения.

Кроме того, находясь на «санаторно-курортном лечении», он, как и полагается большинству заключенных, «честно заработал» туберкулез, в нагрузку – острый вирусный гепатит «С», сердечную аритмию, хронический гастрит, колит. За время нахождения в колонии Александр «подлечил» и свое и без того плохое зрение: то есть полностью ослеп на левый глаз и приобрел астигматизм правого. И это на фоне эпилепсии с частыми припадками.

Но по документам он не инвалид.

Человек не может самостоятельно передвигаться, обслуживать себя. Очевидно, что он должен иметь статус инвалида - это хоть как-то облегчит его существование. Он сможет получать государственную социальную поддержку, иметь послабления в режиме содержания. Также с его личного счета не будут удерживать за содержание в колонии, что позволит использовать эти деньги их на лекарства и улучшенное питание.

Всем понятно, что в нашей стране без бумажки ты никто. Вот и осужденный Александр без бумажки об инвалидности является здоровым и трудоспособным человеком, которого наравне со всеми другими осужденными можно заставить маршировать и петь песни, а если откажется, то и водворить в ШИЗО – ведь закон запрещает водворять в ШИЗО только инвалидов.

Согласно последнему заключению бюро медико-социальной экспертизы по Республике Мордовия (сентябрь 2009 г.), у осужденного Александра Семихвостова признаков инвалидности по-прежнему нет. Как нет у осматривавших его врачей признаков сострадания и человечности.

К слову о человечности. На прошлой неделе к нам поступила информация о том, что Александр уже неделю не принимает пищу. Как выяснилось, это происходит вовсе не по его собственному желанию. Дело в том, что территория исправительной колонии не оборудована пандусами и инвалиды-колясочники, каковым фактически является Александр, не имеют возможности преодолевать пороги и посещать столовую. Раньше Александру приносили пищу прямо в отряд учреждения другие осужденные, с которыми он расплачивался сигаретами. Так было до 9 ноября, пока у него не закончились сигареты, а вместе с ними и питание. Попытки осужденного обратить внимание администрации колонии на проблему остались безрезультатны.

Фонд «В защиту прав заключенных», как только стало известно о происшедшем, довел эту информацию до сведения ФСИН РФ, а те, в свою очередь, до УФСИН по Республике Мордовия. В этот же день в колонию прибыл Александр Парышев, начальник медицинского отдела УФСИН, обещал, что будет выделен отдельный сотрудник, обязанный доставлять пищу Александру.

Однако по состоянию на 17 ноября сотрудник так и не был выделен. Лишь последние несколько дней какой-то сердобольный заключенный стал приносить Александру поесть. Более недели человек был лишен пищи.

Вызывает горечь равнодушие к жизни пусть и оступившегося и понесшего наказание человека. Равнодушие сотрудников колонии, знавших, что тяжело больной человек вот уже неделю ничего не ест, и не принявших никаких мер к разрешению проблемы. Равнодушие врачей бюро медико-социальной экспертизы, обследовавших парализованного, фактически слепого человека и упорно твердивших: признаков инвалидности не установлено.

Мы поставили в известность ФСИН России, прокуратуру, УФСИН и Дубравную прокуратуру по надзору за исправительными учреждениями по Республике Мордовия о сложившейся ситуации с осужденным Семихвостовым. Мы надеемся, что в ближайшее время проблемы будут устранены, а виновные должностные лица будут привлечены к ответственности, поскольку своими действиями (бездействием) они фактически поставили жизнь осужденного под угрозу.

Когда два года назад я решил стать сотрудником свердловской Общественной наблюдательной комиссии (ОНК), я надеялся реализовать задачи оперативной правовой помощи заключенным, находящимся в тюрьмах и колониях, следственных изоляторах и спецприемниках. Считал, что попытки осуществлять правозащитный прием заключенных позволят на новом уровне их консультировать и защищать их права.

Я побывал в различных колониях и СИЗО, в большинстве из них многократно, в связи с грубыми нарушениями прав человека со стороны должностных лиц ГУ ФСИН. В частности, многократно посещал СИЗО-1 в Екатеринбурге при получении информации о конкретных нарушениях прав человека на жизнь и здоровье, больше всего по проблеме распространения туберкулеза и неудовлетворительного лечения. Также посещал исправительные колонии (ИК), лечебные исправительные учреждение и изоляторы временного содержания (ИВС) в городах Ивдель, Нижний Тагил, Верхотурье, Каменск-Уральский, Богданович, Сухой Лог, Березовский, в поселках Сосьва и Восточный.

Если перевести нашу деятельность в цифры, то за период реальной деятельности ОНК Свердловской области – с марта 2009 года (когда начала функционировать ОНК) и по октябрь 2010 года - удалось посетить и провести выборочное обследование ситуации с правами человека в 25 исправительных учреждениях и 13 изоляторах временного содержания. При посещении мест принудительного содержания граждан мы проводили выборочные встречи с заключенными по вопросам обеспечения их права на жизнь, здоровье, человеческое достоинство, юридическую защиту.

Мы зафиксировали неприемлемые условия пребывания заключенных: высокую заболеваемость туберкулезом в СИЗО-1, непригодность здания в СИЗО-1 для содержания туберкулезников, отсутствие необходимого лечения. Были также установлены факты сокрытия преступлений против заключенных в ИК-62 в Ивделе, в колониях поселка Сосьва, ИК-52 в Камышловском районе.

При очень большой территории Свердловской области, разбросанности исправительных учреждений, нередко при отсутствии дорог (пос. Сосьва, Гари, Азанка и др.) поездки занимали по нескольку дней; еще время уходит на оформление актов и заключений по результатам поездок. По моим подсчетам, за неполных два года работа в ОНК заняла лично у меня не менее 30 рабочих дней.

Большую трудность представляло нередкое отсутствие второго человека для чрезвычайного посещения колоний. Мы можем инспектировать любое учреждение только в том случае, если нас как минимум двое. Но очень часто не находилось человека из ОНК, который был бы готов поехать со мной в СИЗО, ИВС или спецприемник даже в экстренных случаях. Приходилось откладывать посещение на неопределенное время.

Моим напарником в большинстве экстренных случаев мог быть Алексей Соколов, мой коллега и соратник по ОНК. Но против него было сфабриковано уголовное дело, сейчас он отбывает срок вдали от дома. Я считаю, что происшедшее с Алексеем говорит о реальности угрозы фабрикации дел против активных членов ОНК. Алексей был активен, вскрывал факты нарушения прав заключенных, факты коррупции и жестокости сотрудников ГУ ФСИН, и его таким образом «нейтрализовали».

Были попытки дискредитации и моей деятельности. Органы внутренних дел Свердловской области пытались изыскать компромат против меня, когда я посещал ИВС в Березовском 21 октября 2010 г., под предлогом поиска каких-то документов в сумке. Безусловно, такие действия связаны с активной деятельностью членов ОНК.

Но это что касается активных членов ОНК. Увы, не все таковыми являются. Взять хотя бы работу ОНК с мая по сентябрь 2010 года. По сути никакой работы не было. И из-за проблемы «второго человека» мне очень часто приходилось действовать как представителю правозащитной организации, без полномочий ОНК. В таких условиях я посетил более 30 колоний, оказал поддержку многим десяткам зэков, части из них в судах, что невозможно в рамках ОНК.

В октябре мне все же удалось расшевелить нашу комиссию: я вынудил председателя ОНК Степанову дважды посетить СИЗО-1 в связи с проблемой туберкулеза. 21 октября поездка в Березовский, о которой я писал выше, состоялась при участии еще двоих членов ОНК.

Практическая деятельность комиссии внесла определенные изменения в представления о реальной деятельности правоохранительных структур власти, вынужденной считаться с результатами своей деятельности. При всей скромной возможности общественников осуществлять свою деятельность за счет личного времени и финансовых средств, органы власти вынуждены обращать внимание на многие, даже непрофессионально полученные сведения по фактам нарушения прав человека в местах принудительного пребывания граждан и принимать определенные меры по предотвращению этих нарушений.

Об эффективности деятельности ОНК в Свердловской области говорить пока рано. Из-за продолжающейся закрытости и часто необъективного предоставления информации по формальным ответам органов власти невозможно дать объективную оценку ситуации по таким проблемам, как распространение туберкулеза, физическое и моральное насилие над заключенными, трудности с лечением опасных заболеваний, реабилитация заключенных перед освобождением. Невозможно до конца осветить и проанализировать и многие другие вопросы, возникшие в результате деятельности ОНК.

Я планирую войти и в следующий набор ОНК по Свердловской области и намерен продолжать активную работу в комиссии.

Чем больше ходишь в тюрьму, тем больше понимаешь, что ты ничего не понимаешь...

Два года назад, подавая заявку на участие в Общественной наблюдательной комиссии Москвы (ОНК), я не представляла, насколько много сил будет отнимать эта работа. Я работаю корреспондентом в журнале The New Times, уделять очень много времени общественной деятельности я не могу себе позволить. Но, конечно, если выполнять работу в ОНК по максимуму, то нужно понимать – это практически вторая профессия.

Я недовольна собой. У меня не было возможности посвятить этому занятию столько времени, сколько нужно было бы. Ведь чем больше ходишь в тюрьму, тем больше понимаешь, что ты ничего не понимаешь. Это сложная структура. Мы приходим в СИЗО, наша цель выявить какие-то нарушения, узнать, какие проблемы у людей, которые там содержатся. Когда мы заходим в камеру, говорим, что мы правозащитники, спрашиваем, какие проблемы, люди, как правило, говорят, что нет проблем, что все прекрасно. И это понятно: мы уйдем, а они останутся. Их могут прессовать. Они там живут, устраиваются, приспосабливаются к этим условиям жизни, состоят в каких-то отношениях с тюремщиками. Кто-то платит деньги тюремщикам для того, чтобы у него были хорошие условия содержания, кто-то не может платить. Как узнать, что там действительно происходит? Это очень сложно.

(Читать полностью)

Сегодня, 30 сентября, очередной четверговый пикет в защиту демократии и соблюдения прав человека в России на Чистых прудах будет посвящен теме пыток и произвола в местах лишения свободы.

Участники пикета намерены привлечь особое внимание с судьбе заключенного Виталия Маратовича Бунтова, который подвергся зверским пыткам в одной из колоний Тульской области: у него были вырваны щипцами все ногти на руках и ногах. Причиной, по свидетельству родственников, был его отказ от предложения руководства тульской колонии ИК-1 вступить в организацию нацистского толка и выполнять обязанности палача при руководстве колонии, выбивая из других осужденных нужные признания и деньги от родственников, а также отказ стать киллером для ОПГ в обмен на обещание освобождения из заключения через пять лет. Бунтову отомстили за разглашение этих фактов.

Кроме чудовищной жестокости в отношении Бунтова вызывает сомнение и обоснованность его осуждения на 25 лет. В материалах дела нет внятных доказательств его вины. Виталий Бунтов и его родственники утверждают, что дело против него сфальсифицировано.

Непризнание вины усугубляет его участь.

В течение восьми месяцев семья Виталия Бунтова безуспешно пытается добиться разбирательства по делу о пытках заключенного.

15 сентября 2010 года дело Виталия Бунтова было скоммуницировано в Европейском суде по правам человека.

О деле Виталия Бунтова можно прочесть здесь:
http://feedbackgroup.narod.ru/proetcon/buntov.html
http://www.krugozormagazine.com/sho€w/Buntov.827.html
http://www.krugozormagazine.com/show/Buntov.843.html

На пикете предполагается присутствие родственников и адвоката Виталия Бунтова, готовых давать интервью. Приходите на пикет! Нельзя допустить хладнокровного равнодушия в обществе к фактам чудовищных пыток в системе ФСИН. Ведь это может коснуться каждого из нас.

30 сентября, четверг, Чистые пруды, памятник Грибоедову, с 17.30 до 19.00.

Наша организация в целом против переселения заключенных. Хотя вообще идея разделения впервые осужденных и лиц, неоднократно осужденных к лишению свободы, правильная. Неоднократно говорили и правозащитники, и все критики этой реформы о том, что необходимо производить разделение на том этапе, когда лицо только было осуждено, именно в этот момент первоходы должны идти в одну колонию, рецидивисты – в другую.

А сейчас получается, что всех этих лиц с насиженных мест раскидывают. И что получается? Например, человек, осужденнный на 15 или 20 лет лишения свободы, но впервые, направляется в колонию. И затем к нему придут первоходы. То есть этот человек для ФСИН является криминальным авторитетом, который может научить каким-то традициям, законам. Естественно, ФСИН обещает, что будет соблюдаться закон и так далее, но как-то слабо в это верится.

Теперь о ликвидации исправительных колоний. Здесь следует пояснить, что колония-поселение – самый мягкий вид лишения свободы, там заключенные живут в поселке. Жестче – исправительная колония, там люди живут в отрядах по 150-200 человек. Но там нет камер, просто большие помещения, как в пионерлагерях, с двухэтажными кроватями. А тюрьмы – это камерное содержание: по 2-6 человек в камере, все очень изолированно. В колониях, если нарушение какое-то происходит – человека избивают, – то как-то кто-то передает эту информацию, а в тюрьме закрытость абсолютная.

В принципе вся Европа на камерной, тюремной системе. Но там люди, которые отбывают наказание, весь день ходят в общем помещении, общаются, камеры все открыты.

Теоретически возможна тенденция к переводу заключенных из исправительных колоний в колонии-поселения, то есть к смягчению наказания. Но принимая во внимание реалии нашей российской жизни, кажется, что положение осужденных все-таки ухудшится. Очень много недоговорено, неизвестно, как долго человек будет содержаться в камере, может ли он выходить в общую зону. Все очень непонятно.

Сейчас 800 000 человек отбывают наказание, и в то, что большая часть уйдет в колонии-поселения, верится с трудом. Скорее всего большая часть будет сидеть в камерной системе.

В то же время нельзя просто так перевести человека из исправительной колонии в тюрьму. В данном случае, похоже, перевод идет с нарушением закона. Потому что перевод осужденного из одного исправительного учреждения в другое четко прописан: в законе сказано, что человек должен отбывать наказание в одном исправительном учреждении весь срок, и есть лишь исключительные случаи, когда он может быть переведен в другое учреждение. Например, человек тяжело заболел, либо его безопасности что-то угрожает, либо происходит реорганизация исправительного учреждения. То есть это массовое переселение незаконно – реорганизация всей системы ФСИН не предусмотрена законом.

Кроме того, Реймер утверждает, что во время переселения первых 150 тысяч заключенных никаких бунтов не было. Это полная ложь. Потому что в нашу организацию количество жалоб увеличилось именно в этот период, когда происходили переводы. Нам пишут, что сотрудники говорят об установке сверху – ломать первоходов. Жалобы нам приходят из Челябинской области, Кемеровской, Кировской, Ульяновской.

В Ульяновске, например, вообще был убит человек: он только прибыл, его избили, переломали всего, в результате побоев он умер. Сначала ФСИН утверждал, что этот человек поскользнулся и упал. Но, когда представили фотографии, где видно, что человек был сильно избит (все пальцы на руках сломаны и тело черно-красного цвета), было возбуждено уголовное дело. И так «тепло» встречают все новые этапы.

Я однозначно заявлю, что эти перемещения заключенных происходили с грубейшими нарушениями, люди подвергались физическому насилию, жестоким избиениям.

На мой взгляд, результаты повторной официальной экспертизы причин смерти Сергея Магнитского сомнительны. Смерть узника в тюремных застенках, как правило, списывают именно на острую сердечную недостаточность. Так проще всем. Ну, слабое сердце было у человека, вот и умер.

Очевидно, что представители МВД и ФСИН пытаются всеми способами избежать ответственности за смерть Магнитского. Ни для кого не секрет, что все продается и все покупается, экспертизы – не исключение.

Представители стороны потерпевших вправе требовать признания данной экспертизы недопустимым доказательством. Однако здесь необходимо иметь доказательства того, что экспертиза была вынесена с нарушением требований закона.

Получить такие доказательства, увы, очень сложно. Можно отменить результаты экспертизы по формальному признаку нарушения правил, процедуры проведения экспертизы, либо доказать, что она была сфальсифицирована, что ее выводы не соответствуют фактам. Последнее, пожалуй, наиболее сложно доказуемое основание для отмены результатов экспертизы.

Вчера в средствах массовой информации прошло сообщение о повторной экспертизе смерти Сергея Магнитского. Hermitage Capital выпустил по этому поводу пресс-релиз. Поскольку я полностью с ним согласен, я решил разместить его на своем блоге.

29 июня 2010 г. стало известно о результатах повторной официальной медицинской экспертизы смерти 37-летнего Сергея Магнитского, которые по сообщениям прессы указывают на смерть от «острой сердечной недостаточности». Таким образом, вся ответственность за смерть Сергея перекладывается на медицинский персонал ФСИН.

В этой связи представитель Hermitage Capital сделал следующее заявление:
«Опубликованные результаты повторной официальной экспертизы причин смерти Сергея Магнитского не вызывают никакого доверия и имеют целью скрыть совершенное в отношении Сергея преступление – незаконный арест и целенаправленное лишение его жизни в СИЗО, а также освободить высокопоставленных чиновников и сотрудников МВД от ответственности за это преступление».

Следующие 10 фактов полностью опровергают результаты данного «исследования»:

1) Сергей Магнитский был арестован через месяц после дачи им показаний о причастности сотрудников МВД к хищению 5,4 миллиардов рублей из бюджета (см. http://russian-untouchables.com/rus/testimonies/#D65). Он был арестован подчиненными подполковника Кузнецова, против которого он дал свои показания. На момент ареста Сергей был здоров.

2) Через семь месяцев содержания в СИЗО, где он намеренно подвергался психологическому и физическому давлению, многочисленным переводам из камеры в камеру и из СИЗО в СИЗО, в том числе в ночное время, он потерял в весе 20 кг, и у него развились серьезные заболевания (панкреатит и холецистит), впервые диагностированные в «Матросской тишине» 1 июля 2009 года (см. http://russian-untouchables.com/rus/torture-and-death-iii/#D05).

3) После выявления приобретенных в СИЗО заболеваний, врачи «Матросской тишины» назначили Сергею Магнитскому пройти в течение месяца, т.е. до 1 августа 2009 года, повторное медицинское обследование УЗИ и плановую операцию (http://russian-untouchables.$com/rus/torture-and-death-iii/#D05), однако за неделю до этого, 25 июля, Сергей Магнитский был спешно переведен в «Бутырку», где отсутствовали условия для лечения и даже аппарат УЗИ (см. данные Отчета Общественной наблюдательной комиссии г. Москвы по контролю за соблюдением прав человека в местах принудительного содержания, стр.10).

4) В августе – сентябре 2009 года, за два месяца до смерти, Сергей Магнитский подал свыше 20 жалоб и обращений о том, что ему отказывают в простой врачебной помощи, проведении обследования и операции – Генеральному прокурору Чайке (http://russian-untouchables.com/rus/torture-and-death-ii/2/#D34, http://russian-untouchables.com/rus/torture-and-death-ii/2/#D02), главе СК при МВД Аничину (http://russian-untouchables.com/rus/torture-and-death-ii/2/#D34), судье Криворучко, следователю Сильченко, руководителю «Бутырки» Комнову. На все обращения Магнитского был получен отказ, или они были проигнорированы. (см. http://russian-untouchables.com/rus/torture-and-death-v/#D19, http://russian-untouchables.com/rus/torture-and-death-v/#D21).

5) 11 ноября 2009 года, за пять дней до смерти Сергея, руководитель «Бутырки» Комнов представил в суд справку о нормальной работе сердца Магнитского. (см. http://russian-untouchables.com/rus/torture-and-death-iii/#D06).

6) 13 ноября 2009 года, за три дня до смерти, Сергей Магнитский написал два собственноручных заявления с требованием оказать ему медицинскую помощь в связи с тяжелым обострением болезни, болями, рвотой, вызванными в частности тем, что в середине ночи 12 ноября 2009 года он был в очередной раз переведен в новую камеру, его лишили сна, и в течение более 24 часов он был лишен пищи (http://russian-untouchables.com/rus/torture-and-death-iv/2/#D18). Он также потребовал провести, наконец, ему обследование УЗИ, назначенное еще в июле 2009 года. 7) 16 ноября 2009 года следователи СК при МВД РФ Сильченко и Олейник сообщили адвокатам Сергея Магнитского, что он не может покинуть камеру «Бутырки» по состоянию здоровья, но при этом отказались предоставить адвокатам справку о состоянии его здоровья, заявив, что это «внутреннее дело следствия».

8) В справках из «Бутырки» и «Матросской тишины» о состоянии Магнитского в день его смерти – 16 ноября 2009 года – в качестве диагноза указаны «острый панкреатит» и «острый холецистит» (см. http://russian-untouchables.com/rus/torture-and-death-iii/#D07, http://russian-untouchables.com/rus/torture-and-death-iii/#D08).

9) Во время похорон родственники Сергея обнаружили разбитые костяшки пальцев на левой руке Сергея, а на правой руке – синяк между большим и указательным пальцем, что говорит о применение против него перед смертью физической силы (см. http://dr-timur.ru/node/263, http://russian-untouchables.com/images/hands.jpg).

10) После смерти Сергея Магнитского его родственникам было отказано во включении независимого эксперта в группу, проводившую судебно-медицинскую экспертизу. Им также было отказано в проведении независимой экспертизы. Им разрешили получить его тело только на условии немедленного захоронения. В апреле 2010 г. Московская Хельсинкская группа обратилась к главе СКП РФ Бастрыкину с заявлением о возбуждении уголовного дела в отношении сотрудников МВД за убийство Сергея Магнитского, совершенное с особой жестокостью с целью скрыть участие этих сотрудников МВД в другом преступлении, раскрытом Сергеем Магнитским – хищении 5,4 миллиардов рублей из бюджета страны (http://russian-untouchables.com/rus/torture-and-death-i/#D80).

Ни у кого, наверное, нет сомнения в никчемности официального заключения, составленного в тайне от общества по медицинским документам «низкого качества», предоставленными заинтересованными лицами, которые на протяжении четырех месяцев планомерно лишали Сергея медицинской помощи и создавали ему пыточные условия в СИЗО. Все также понимают, зачем оно нужно и кому. Однако тот факт, что коррумпированным сотрудникам правоохранительных органов хочется защититься таким документом, говорит о том, что они по-настоящему боятся ответственности. Остается только подтвердить их опасения. Ответственность для них обязательно наступит, поскольку люди устали от их преступлений, и рано или поздно призовут их к ответу по всей строгости закона, который они так легко игнорируют сегодня. Это время обязательно настанет.

Гибель каждого человека уникальна, это ЧП. Слава богу, смерть Веры Трифоновой прозвучала как ЧП, вплоть до того, что президент высказался по этому поводу. Но, зная эту систему, в то же время я могу сказать, что это не уникальный случай. И после смерти Сергея Магнитского люди продолжают погибать, и после смерти Веры Трифоновой.

(Дальше...)

У него (Михаила Ходорковского. - Ред.) было несколько реальных нарушений. Одно нарушение было снято судом, остальные случаи признаны законными. Да и как они могут быть нереальными, если у него такой штат адвокатов! В одной Москве десятка три.

Ссылка