Вчера мы похоронили Валерия Абрамкина. Он умер в возрасте 66 лет. В храме Андреевского монастыря его отпевал священник Александр Троицкий, который познакомился с Валерием, будучи учеником 2-й математической школы. Слеты КСП и «Воскресения», которые организовывал Валерий Федорович, привлекали большое количество молодежи. Он притягивал к себе людей. На «Воскресениях» собирались сотни студентов, старшеклассников, выступали юные поэты и барды. Конечно, от такой деятельности Валерия Абрамкина КГБ был не в восторге.

Сначала молодежные слеты «Воскресения», потом самиздатский сборник с таким же названием, потом «Поиски». Способность Валерия Абрамкина притягивать людей и организовывать их определила судьбу и место этого журнала: профессиональные авторы, важнейшая для того времени публицистика, активное хождение журнала в самиздате, тиражирование в «тамиздате». За это Валерий Абрамкин получил приговор: три года лагерей общего режима. В лагерях не исправился, за что получил еще три года, уже строгого режима, по той же статье 190-1 (распространение клеветы, порочащей советский строй).

Оставшуюся часть жизни Валерий Абрамкин посвятил заключенным и тюремной реформе, о чем знают все. Но еще об одной малоизвестной страничке биографии Валерия Федоровича хочется мне упомянуть. Когда в конце 1985 года он вернулся из лагерей после 6 лет заключения, в Москве его, как было тогда заведено, не прописали и он поселился в тверской глухомани, где устроился работать в школе для умственно отсталых детей. Несколько лет спустя он и его друзья создали в этой деревне негосударственный реабилитационный центр для сирот и инвалидов.

В отпевании Валерия Абрамкина участвовали четыре священника, один из них - Николай Пачуашвили, митрополит Ахалкалакский и Кумурдойский. В своем коротком слове он сказал, что хоть Валерий и нуждается, как все ушедшие, в молитвах об упокоении души, но именно таких людей церковь со временем причисляет к лику святых.

Отец Александр в конце отпевания сказал о своем старшем друге:
«Он отдавал свою душу, свое сердце, свою любовь великому множеству людей... С тех пор как Валерий сам прошел через узилище, он прежде всего обращался к важной для нашей страны и для нашего общества теме - теме заключенных. И вся его последующая жизнь была посвящена попыткам что-то изменить в этой трагической стороне нашей жизни: в отправлении правосудия и так называемой исправительной системе. Валера очень переживал, когда ему что-то не удавалось сделать, а, естественно, не все удавалось сделать, но все-таки мы должны, прощаясь с ним, от всего этого множества людей, которым он смог помочь в своей жизни, выразить глубочайшую благодарность».

Валерий Абрамкин был очень добрым человеком. Никогда не осуждал тех, кто давал на него показания ради смягчения собственной участи, и даже наоборот – всячески оправдывал их и сохранял с ними теплую дружбу. Никогда не говорил со злобой и ненавистью о своих тюремщиках. Более жестко настроенные друзья и коллеги осуждали его за «соглашательство», за участие во всевозможных советах, где приходилось разговаривать с людьми, наделенными большой властью и пользующимися отвратительной репутацией.

Восемь с половиной лет назад мне пришлось редактировать стенограмму заседания инициативной группы «Общее действие» в Сахаровском центре, посвященном ситуации вокруг правозащитного движения. Там было много людей, присутствовал приехавший из Америки Юрий Орлов, основатель Московской Хельсинкской группы, и, конечно же, на этом заседании остро вставали подобные вопросы. Расшифровывая на аудиозаписи выступление Абрамкина, я не все сумела понять, и тогда Валерий прислал мне свой текст в авторской редакции. Вот самое важное из него:

"...Я отсидел шесть лет при коммунистах за журнал, который назывался «Поиски взаимопонимания». К взаимопониманию мы призывали всех, даже Брежнева (именно ему отсылала свои документы и МХГ). Здесь шесть лет назад была дискуссия, посвященная 20-летию «Поисков». Меня спросили, насколько далеко распространяется «взаимопонимание», стали бы мы публиковать тексты фашистов, например. Я тогда сказал: естественно, стали бы. Конечно, сохраняя за собой право на редакционный комментарий. Если мы отказываемся говорить и понимать людей, нам непонятных, значит, нет другого выхода – надо стрелять, взрывать, откусывать головы тем, кто нам непонятен или не приятен. Мне кажется, наш журнал был в духе (в душевном порыве) демократического движения. Его иногда называют правозащитным. Я себя в правозащитниках никогда не числил (и не числю) в надежде, что принадлежу к некоему «правильному» (это на тюремном языке) сообществу, в котором и Андрей Дмитриевич, и Юрий Орлов, и Сергей Адамович, и доктор Гааз, и Серафим Саровский (вместе с житийным «медведем»), и доктор Януш Корчак... Оборву список, поскольку понятно, о чем идет речь. Здесь неоднократно звучала идея: не ссориться с теми, кто сидит с властью на одном поле. Вроде бы даже защищать их предлагают, как животных из Красной книги. Спасибо, я понимаю, что имели в виду и меня. По этому поводу хотел бы напомнить слова из предания о докторе Гаазе: становиться на колени перед власть имущими не стыдно. Не стыдно, если ты просишь не за себя, а за человека бедствующего, униженного, страдающего. За себя же просить (выгадывать, «презентоваться» и т.п.) стыдно и стоя на ногах или на постаменте собственного тщеславия".

Что-то знаменательное я увидела в том, что гроб Валерия стоял в храме под иконой Серафима Саровского и большим изображением креста, а вокруг стояли люди - и верующие, и неверующие, правозащитники титульные и гонимые, поэты признанные и непризнанные, солидные государственные мужи и простые бывшие заключенные, и даже плечом к плечу стояли люди, которые ни в каком другом месте не встали бы рядом.

Валерий и при жизни умел объединять и примирять. Это был настоящий миротворец.

Дорогие друзья!

Извиняюсь за неожиданное приостановление голодовки (до рассмотрения вопроса меры пресечения надзорной инстанцией). Для меня и самого это было неожиданно)). Еще утром в пятницу решения я не принял. Просто одновременно сошлось несколько причин, главная из которых - объективная невозможность решения вопроса в срок нескольких недель. В четверг я получил кассационное определение, изучил УПК по надзорному обжалованию, подсчитал дни на обжалование, прием жалобы и назначение даты заседания и получил 1-2 месяца((. До этого вопрос все равно решать некому. И голодать против в это время - все равно что голодать против зимы. Сколько ни голодай, а раньше 1 марта она не поступит.

Конечно, сыграли большую роль и обращения В. П. Лукина, лидеров РПР-ПАРНАС и всех вас! В пятницу я получил очень выдержанное (!) обращение, подписанное 300 подписями. И кроме того, еще много личных обращений. Спасибо всем большое за участие и тревогу за меня! Извините, что так вас напряг.

Кроме того, практически одновременно появилась и еще пара причин… Так что по совокупности преступлений, как говорится…

Т. к. теперь процесс выхода из голодовки займет довольно продолжительное время, прошу вас не передавать мне никаких продуктов. Все, что надо, у меня есть, и хватит надолго. То есть ни через неделю, ни через месяц мне ничего не надо, спасибо. Устраивать склад продуктов, которые будут портиться, никому не надо. А я заявление напишу для страховочки, чтобы продукты на мое имя не принимались))).

Краткие выводы из первых томов уголовного дела. 1) Все опрошенные полицейские утверждают, что митингующие их били, но ни один из них спецсредств (дубинок) не применял! 2) Полицейских, по их показаниям, прямо-таки закидали кусками асфальта, в том числе и в зоне прорыва, где проводились задержания, но всего обнаружено и изъято на площади было 8 кусков в области самого узкого места (горлышка). 3) Единственное место извлечения (добычи) кусков асфальта имеет размер ≈1×1 м². Рядом с ним (на фото) лежат неразбросанные куски. Ремонт этого места по смете составил 28 млн 228 тыс. 227,25 рублей! Это ущерб! Какой бред!!! 4) Полицейский Крыжский: «В 15:40-15:50 поступила команда готовиться к задержанию». 5) Для задержания и конвоирования создано 35 групп по 10 человек (25 автобусов и 10 КАМАЗов). Норма на группу - 10-15 чел. задержанных!

27.01.2013

Публикую записку Таисии, полученную из женской исправительной колонии №5, которая находится в Вышнем Волочке.

Сразу оговорюсь, что на данный момент у Таисии нет претензий к руководству самой колонии, но работники медицинской части этого учреждения, видимо, относятся к крайне распространенной в российских тюрьмах и лагерях породе «тюремных медработников», которые всеми фибрами души ненавидят своих пациентов. Вот что пишет Таисия: «Я бьюсь в закрытые двери. Лекарства не высылай - их не примут... чтобы получить таблетку от головной боли, нужно посетить врача, а врач только по записи... Да и по записи к врачу не попасть... Хамят все. Мы для этих чудо-врачей не люди…»

Таисии постоянно требуются лекарства. Все необходимые были ей переданы, когда она только приехала в колонию. Еще на свидании 30 декабря она сказала мне, что врачи не отдали ей лекарства, в том числе обезболивающие. Тогда мы решили, что это может быть связано с праздниками и отсутствием ответственных лиц, принимающих решения. Но оказалось, что все сложнее. Даже витамины, которые я ей передал, Таисии не выдают под предлогом, что на них «нужен рецепт». Никакого полноценного медобследования ей также не назначают.

Еще к записке. Таисии нужен адвокат, который смог бы посещать ее в колонии и продолжил бы заниматься ее делом. Из "РосУзника" мне не подтвердили обещания помощи Таисии.
Кто может помочь - свяжитесь со мной:
[email protected]
+79857710443

P.S. Таисии отказано в отсрочке отбывания наказания в связи с уходом за ребенком, что предусмотрено статьей 82 УК РФ, по формальным основаниям - отсутствие копии приговора, которую ей так и не выслали из Смоленского областного суда на момент подачи заявления.

В колонию к Таисии нас повез мужчина по имени Алексей, который отозвался на мой призыв помочь с поездкой. Отправились мы с дочерью из Москвы 30 декабря в 2 часа ночи. С нами поехал еще Александр Аронов, мой старый товарищ и подельник по тюремной отсидке за политическую акцию в Севастополе. Выехали мы в этот день, потому что хотели успеть сделать передачу Таисии к Новому году.

Так как этапа из Смоленского СИЗО в Тверскую область не было уже полтора года, то я с самого начала боялся подвоха со стороны оперов. Опасался, что они постараются во время пути сделать какую-нибудь гадость Таисии или просто решили устроить ей «профилактику», прогнав тяжелым этапом. Осужденных женщин из Смоленска, как правило, отправляют отсиживать срок в Калужскую область или Нижний Новгород, куда они доезжают очень быстро и без проблем. А тут вдруг Тверская область, где единственная женская колония в Вышнем Волочке, еще на 140 километров дальше Твери.

Когда же через три недели после отъезда Таисии стало известно, что в Смоленский СИЗО не пришло подтверждение о доставке ее в колонию, я забил тревогу и объявил о ее пропаже. Потому что на этапе заключенный не имеет связи с волей и с ним могут произойти любые неприятности, о которых он не сможет сообщить.

Как выяснилось, беспокоился я за нее не зря. Ехали они этапом через Тулу, оттуда на Тверь и потом в Вышний Волочок. На этапе понасмотрелись всякого. В Тульском СИЗО Таисии запомнились громадные крысы, которых она издалека приняла за кошек. Везде по дороге было очень холодно, спасал ее только плед, который удалось выкупить у других зеков еще в Смоленском СИЗО, хотя это был «запрет» - то есть вещь, которую нельзя иметь при себе. Этим пледом она укрывалась, его же с другими женщинами стелили на сиденья автозаков и скамейки «столыпиных», иначе невозможно было перенести холод в них.

Но самые серьезные испытания Таисию ожидали в Тверском СИЗО. Отбой в камерах, где разместили этапируемых, был ровно в 22 часа, и ложиться на нары до этого времени было строго запрещено. В один из дней Таисия просто присела на нары за пятнадцать минут до отбоя. После чего в камеру ворвался надзиратель и принялся на нее орать. На что она ему возразила, что она даже не ложилась, а просто присела, начав готовиться ко сну. Надзиратель опешил, что с ним посмели спорить - он не привык к этому и написал на Таисию рапорт, после чего ей выписали 7 суток карцера. Сразу после помещения в карцер Таисия в знак протеста объявила голодовку, направив соответствующее заявление на имя начальника тюрьмы. Переносила голодовку она очень тяжело по причине своих болезней. В первый же день ее «тряхануло»: случился приступ гипогликемии - состояние близкое к сахарной коме. Продолжала голодать она пять дней, пока к ней не явился чин из прокуратуры, после чего с нее было снято взыскание как наложенное незаконно, и ее отпустили из карцера, признав неправоту надзирателя.

Интересный момент - день начала голодовки выпал на пятницу. В этот же день она написала заявление на имя начальника СИЗО. В понедельник же ее попросили написать заявление повторно, после чего во вторник явился прокурор, и ее отпустили. Предполагаю, что в понедельник начальник СИЗО явился на работу, понял, что происходит, и решил прикрыть себя - вроде как он во всем быстро разобрался, и голодовка была всего два дня, а не пять.

На карцере Таисии удалось пообщаться с заключенными мужчинами, сидящими в соседней камере. Те возвращались в свою колонию после «больнички», где им зашивали брюшную полость, которую каждый из них вскрыл во время бунта в одной из колоний против бесчеловечных условий содержания. Эти зеки очень удивились, что женщина, к тому же «первоход» (отбывающая срок первый раз), держит голодовку на карцере. Сказали ей, чтоб была осторожнее в лагере. Чтобы с ее характером не попасть под статью УК «Дестабилизация деятельности в исправительных учреждениях».

Таисия очень жалеет, что на этапе оставила свои книги в Тульском СИЗО. Очень тяжело было таскать на себе коробку со всеми документами по своему уголовному делу, личные вещи и книги. Но, с другой стороны, рада, что зеки в Тульской тюрьме смогут найти в библиотеке приличные книги.

Запомнилось ей еще на этапе, как в Твери им выдали сырое постельное белье - это при том, что в камерах было очень холодно. Единственный положительный момент (если это можно считать положительным моментом) - в Тверском СИЗО начальник медицинской части после взятия анализов подтвердил ей тот диагноз, на котором мы настаивали изначально. А именно, что у Таисии более серьезный тип диабета - I тип - и что толку от таблеток для снижения сахара, которыми ее пичкают в заключении, нет и ее надо переводить на инсулин. Мы более двух лет добивались медицинского обследования Таисии, чтоб это доказать. Но и судья, и начальник Смоленской тюрьмы отказывались это сделать. Так как в этом случае Таисию надо было отпускать, заменив ей наказание более мягким. А на это им пойти не позволили.

Из Тверского СИЗО женский этап долго не вывозили в Вышний Волочек еще и по причине того, что замело снегом дороги. По крайней мере, на это ссылалось начальство СИЗО. Хотя к моменту отправки Таисии трассу на Питер давно расчистили, я даже склонен отчасти этому верить, потому что последний отрезок пути - от Торжка до Вышнего Волочка - мы одолели с трудом. Вся дорога от Москвы заняла у нас пять часов.

В самом городе на удивление большое количество частных домов как минимум довоенной, а то еще и дореволюционной постройки, а также много развалин разных строений. Общее впечатление очень унылое.

В городе мы быстро нашли здание зоны. Успели к 7 часам утра, как и предполагали.

Сама колония оказалось очень маленькой по площади. Прямоугольник примерно 100 на 300 метров. Выглядит как небольшая старая фабрика. Только две вышки с часовыми по краям и колючая проволока над очень древним бетонным забором. С двух сторон она окружена плотно примыкающими практически к самому забору улицами, по которым спокойно ездят машины и идут пешеходы. Мы останавливаемся возле проходной. Выходит офицер в сером камуфляже и разъясняет нам, что прием передач с противоположной стороны, а также просит нас оставлять автомобиль в 15 метрах от колонии со стороны любой из вышек. Объезжаем вокруг и останавливаемся за вышкой.

Официально прием передач и запись на свидание начинается здесь в 8 часов утра. На всякий мы с Сашей Ароновым позвонили в дверь, где принимают передачи. Оказывается, нас ждали. Дежурные ночной смены были предупреждены о нашем визите. Дневная смена приходит к 8 часам. Нам сразу объяснили правила приема передач в лагере, и мы, составив список, передаем все привезенное с собой. Комната для приема передач небольшая, и уже к 8 утра в нее набивается много родственников осужденных.

Отношение персонала СИЗО очень удивило. Крайне вежливые. Делали все быстро и четко. Уже к 9 часам мы с Катриной попали на свидание с Таисией. Видно было, что для них наличие в лагере столь известной политзаключенной - очень большое событие, и они делали все, чтобы к ним не было никаких претензий. Единственное, было неприятно, что сразу после вхождения в помещения, где запускают на свидания, и вплоть до момента начала свидания нас с дочерью непрерывно снимал на видеокамеру опер, сопровождая нас по всем помещениям.

Комната для коротких свиданий - это ряд стульев для родственников осужденных, а перед ними сплошное стекло, за которым сидят собственно заключенные и сопровождающие их работники ФСИН. Обычно запускают в комнату для свиданий сразу несколько осужденных и их родственников, и тогда разговаривать практически невозможно - только перекрикивая друг друга. Но нам, видимо, в этот раз решили сделать поблажку - почти все время свидания мы общались одни.

Перед тем как попасть в комнату свиданий, мы сдали дежурному свои телефоны и он удостоверился в наших личностях. Выглядело это примерно так. Взяв мой паспорт и сурово глядя на меня, он спросил: «Фамилия, имя отчество?». Я ответил. Потом он, то ли решив пошутить, то ли всерьез, повернулся к Катрине и спросил, умеет ли она говорить, а получив от нее утвердительный кивок, спросил и у нее фамилию, имя и отчество. Катрина, немного растерявшись ответила: «Катрина Фомченкова Сергеевна». После чего нас повели на само свидание.

Таисия встретила нас спокойно. За спиной у нее сидела женщина, майор ФСИН. Таисия рассказала мне про свои злоключения на этапе. Про здоровье. Чувствует себя сейчас она неважно. Постоянно болит поджелудочная железа. Держится она только на обезболивающих. Плюс к этому проблемы с почками - отекают руки и ноги. С регулированием сахара в крови стало чуть лучше, так как теперь ей отдали на руки глюкометр (прибор для самостоятельного измерения сахара в крови) и она впервые за два с лишним года может теперь сама несколько раз в день делать замеры. Хотя это не решает самой проблемы. Из плюсов - в лагерь можно передавать диетические продукты и домашнюю пищу. Без всяких ограничений.

Чтобы мы могли лучше друг друга слышать, женщина-майор приоткрывает нам дверь, которой заканчивается стена со стеклом. Она также разрешает Таисии вырвать из тюремной тетради лист и передать Катрине. Катрина рисует на нем своими фломастерами женщину и подписывает «МАМА». Катрина рисовать еще почти не умеет, рисунок получается по-детски наивным и потому особенно трогательным.

Пока дочь рисует, мы обсуждаем, что делать дальше по юридической линии. Самый последний прокол судебной системы в отношении Таисии был в том, что в кассационной инстанции - в Смоленском областном суде - были грубо нарушены даже элементарные юридические нормы правосудия. Коллегия из трех судей, удалилась в совещательную комнату для вынесения решения, забыв дать прокурору выступить. Та, возмутившись, попросила судебного пристава войти в совещательную комнату и напомнить про это судьям. Что он и сделал. Судьи вышли оттуда, нарушив тем самым тайну совещательной комнаты, и так и не дав слова прокурору, разрешили ему лишь реплику, после чего вновь удалились для вынесения решения. По всем канонам права, и даже современного российского, это 100-процентный повод для отмены их решения, которое позволило вступить в силу приговору Таисии.

Так вот, чтобы прикрыть свой прокол, Таисии в областном суде просто отказали в выдаче протокола судебного заседания, тем самым лишая ее возможности доказать, что данные факты имели место. На ее запрос о выдаче протокола из областного суда ей прислали отписку, сообщив, что все протоколы судебных заседаний находятся в Заднепровском районном суде, имея при этом в виду протоколы судебного процесса в районной инстанции и сделав вид, что не понимают, что она от них просит. А на ранее поданную ею жалобу на само решение облсуда она так и не получила до сих пор даже ответа, что жалоба хотя бы получена или принята к рассмотрению. Непонятна также судьба ноутбука, смартфона и другого имущества, изъятого у Таисии во время обыска. Еще в тюрьме Таисия написала бумагу, чтобы все это передали моей матери. Но районный судья Кожевников, к которому моя мать пришла на прием, заявил, что Таисия никаких бумаг не писала. Складывается впечатление, что все вещдоки из дела Таисии куда-то уже делись. Поговорили также насчет жалобы в ЕСПЧ. Таисия очень на ней настаивает.

На зоне в Вышнем Волочке все женщины работают - шьют робы для других заключенных. Таисия пытается договориться, чтобы ей разрешили во время рабочей смены делать несколько перерывов на прием пищи, так как при панкреатите надо есть есть 5-6 раз в день через равные промежутки времени.

Сидят здесь в основном молодые женщины. Срока дикие - есть 13 и 16 лет. Таисия отказалась от психолога, на беседу к которому отправляют всех приезжающих в зону. Мотивирует это она тем, что не совершала никаких преступлений, а лагерный психолог занимается именно тем, что «работает» с осужденными, чтобы они в дальнейшем не совершали преступлений.

Короткие свидания здесь разрешены раз в два месяца. Длинные - раз в три. Остальное время общаться можно по телефону, имея оплаченную карточку. Либо через специальный сайт ФСИН по электронной почте. Одно письмо с ответом обходится примерно в 150 рублей.

Наше обсуждение серьезных вещей постоянно прерывает Катрина, которая хочет общаться с мамой. Слышу, как она ей говорит: «Я по тебе соскучилась. Я дома только тебя рисую». Майор из ФСИН разрешает Катрине зайти за дверь и обняться с Таисией. Море слез. У Таисии потекла тушь. Катрина возвращается вся в слезах. Майорша, по-моему, тоже готова расплакаться. Свидание закончено. Таисию уводят конвоиры. Мы возвращаемся к дежурному, забираем свои документы, садимся в «минивэн» и едем обратно. Добрый и молчаливый Алексей везет нас в Москву.

P.S. На рождество Катрина загадала желание, чтобы мама в этом году вернулась домой.

P.P.S. От Таисии только после праздников пришел ответ по электронной почте ФСИН на наши новогодние поздравления. В выходные дни эта служба не работала. Таисия в письме поздравляет в ответ, просит поцеловать Катрину за нее.

Адрес для писем Таисии: 171161, Тверская область, г. Вышний Волочек, Ржевский тракт, д. 7, ФКУ ИК № 5 УФСИН России по Тверской области, отряд № 6, Осиповой Таисии Витальевне, 1984 г.р.

Помощь для Таисии: Яндекс.Деньги: 41001975668819

Не стоит город без праведника, это известно всем. Но как же часто осознаем мы незаменимость праведника, оцениваем в полной мере чудо присутствия его среди нас только в момент горькой утраты.

30 декабря в Екатеринбурге друзья и соратники простились с Владимиром Шаклеиным. Он ушел из жизни внезапно, как будто на полуслове. Вчера еще говорили по телефону, прощались до следующего его приезда в Москву. И вдруг - инсульт, клиническая смерть, реанимация, крайне тяжелое состояние... 24 декабря «скорая» увезла его из дома в больницу. Через четыре дня Владимира Андреевича не стало.

Владимир Шаклеин - бывший политзаключенный, узник Лефортовский тюрьмы начала 70-х. Он выходец из рабочей среды, с юных лет работавший подручным сталевара, затем токарем, кровельщиком. Окончил школу рабочей молодежи с медалью, учился в Московском институте стали (отчислен за студенческую активность), окончил затем заочно Пермский политехнический институт, стал инженером. И всюду, где бы ни учился, ни работал - занимал активную гражданскую позицию, заступался за жертв произвола, несправедливости. Такой склад характера с неизбежностью привел Владимира Шаклеина к диссидентству. В конце 60-х годов он стал активным участником «Просветительского общества» - подпольной организации по распространению самиздата. Закономерно последовал арест, следственная тюрьма КГБ. Однако же срок не дали, выпустили, помытарив в застенках более года. Чтобы избежать повторного ареста, Владимиру Андреевичу пришлось долгое время жить в Эстонии.

В самом начале перестройки, при первых едва уловимых дуновениях ветерка перемен, Владимир Андреевич вернулся в Россию, поселился в Свердловске (Екатеринбурге) и с первых же этапов пробуждения общества включился в активную деятельность: Уральский народный фронт, «Мемориал», «Демократическая Россия»… В 1990-м Владимир Шаклеин был избран депутатом горсовета, в 1991-м стал инициатором создания независимого общественно-политического объединения «Возрождение», в 1994-м - координатором Уральского центра прав человека. В 1996-м Владимир Андреевич создал Межрегиональный центр прав человека, в 1997-м был избран председателем Координационного совета Союза правозащитных организаций области и в том же году возглавил региональное отделение Общероссийского движения «За права человека».

Когда я познакомилась с Владимиром Андреевичем в середине 90-х, у меня создалось впечатление, будто он испытывает чувство неловкости перед своими товарищами, которые тогда, в начале 70-х, получили-таки сроки заключения, и теперь всеми силами стремится как будто наверстать что-то, непосильным и бескорыстным трудом на износ оправдать перед ними то, что тогда ему досталось меньше страданий и испытаний. Впрочем, он в любом случае занимался бы активной гражданской и общественной деятельностью, таков был склад его души. Но ощущение, что не досидел тогда, не получил, как другие, срок, заставляло его брать на себя избыточную нагрузку.

Это был человек обнаженной, императивной совести.

Он слишком близко к сердцу принимал чужую боль, глубоко переживал творящееся вокруг беззаконие, несправедливость, незамедлительно приходил на помощь жертвам произвола. В 90-е годы много ездил по деревням, отстаивая права обездоленного, нищего крестьянства. Очень близко к сердцу принял трагедию войны в Чечне, ездил в лагеря беженцев в Ингушетии, принял участие в Марше мира Александра Любославского. 16 августа 2002 года Любославский и Шаклеин завершили эту уникальную миротворческую акцию на Красной площади. Шаклеин сетовал, что Любославский не позвал его разделить этот трудоемкий путь с самого начала, от Северного Кавказа, а Любославский писал в своем «Кавказском дневнике» о том, какую неоценимую помощь оказал ему Шаклеин, присоединившись к нему, очень уже уставшему, в Тульской области.

Мне кажется, что не было в Екатеринбурге такого правозащитного митинга или пикета, в котором бы не принимал участие Владимир Шаклеин. Одиночный пикет, Шаклеин с плакатом, Шаклеина задерживают - постоянный видеоряд новостей из Екатеринбурга.

День политзаключенного в Екатеринбурге? Организатор - Шаклеин. В 2005 году его инициативой было отметить в рамках Дня политзаключенного и 40-летие диссидентства на Урале, устроить в городской библиотеке выставку документов, самиздата, фотографий. Тогда же Шаклеин провел в Екатеринбурге презентацию «Кавказского дневника» Любославского. Следует отдельно сказать о дружбе и сотрудничестве этих двух удивительных правозащитников. Александр Любославский умер в ноябре 2005 года от инфаркта так же внезапно и неожиданно для всех, на взлете активной правозащитной деятельности, как и сегодня - Владимир Шаклеин.

Он очень много ездил по стране. И когда бывал в Москве, непременно увидишь его или на каком-нибудь правозащитном пикете, или в суде, где судят гражданского активиста.

Владимира Андреевича отличала абсолютная доброта и отзывчивость. Он был готов ехать на край света в любую непогоду, как только узнавал, что где-то нужна его помощь. Особенно близко к сердцу принимал он страдания узников, без вины осужденных.

Этапирован Михаил Трепашкин на Урал - Шаклеин его защитник. Он добивается наряду с адвокатом условно-досрочного освобождения для Трепашкина в суде, ездит к нему в колонию, регулярно посещает его в тюрьме, когда тот оказывается в СИЗО Екатеринбурга.

Доходит до Шаклеина весть о страданиях в тюрьме чеченца Зубайра Зубайраева - Шаклеин его защитник, он рядом с ним на этапе, когда того везут через Екатеринбург из Волгограда в тюрьму Красноярска, он регулярно ездит к нему в Красноярск, в Минусинск, поддерживает его в самые тяжелые минуты, озвучивает страшную правду о положении Зубайраева, об избиениях и пытках. Судят в Волгограде Елену Маглеванную за статьи о Зубайраеве - Шаклеин ее защитник.

Рассказала я ему как-то о тяжелых условиях Бориса Стомахина в лагере - он тут же активно включился в дело, связался с Борисом, взял у него доверенность на защиту его прав и интересов. Мне хорошо запомнилась поездка с Владимиром Андреевичем в Буреполом Нижегородской области в начале февраля 2008 года, когда мы пытались добиться условно-досрочного освобождения для Стомахина. Встретились в Нижнем Новгороде у стен кремля и потом чуть ли не весь день ехали с адвокатом в этот самый отдаленный уголок Нижегородской области. Уже в темноте мы зашли в кабинет начальника колонии - и как же Владимир Андреевич твердо и решительно с ним говорил! Мне показалось, что нет такой стены, которую не смог бы пробить этот человек. Стомахину на следующий день в условно-досрочном освобождении, как водится, отказали, но встречи с ним в кабинке для адвокатов Владимир Андреевич добился. Помню, как в ожидании в том холодном помещении мы заговорили с Владимиром Андреевичем о диких взглядах Стомахина, и он посмотрел на меня как на наивного человека, когда я сказала, что надеюсь на внутреннюю эволюцию и «потепление» радикализма нашего подзащитного. Владимир Андреевич дал мне понять, что человека нужно защищать без всяких надежд на его изменение к лучшему, а за взгляды человек безусловно не должен сидеть, какими бы эти взгляды ни были.

Но далеко не только политзаключенных и без вины осужденных защищал Владимир Шаклеин. Главным императивом защиты прав заключенных было для него неприятие жестокости и беззакония, столь прочно утвердившихся в наших местах лишения свободы. Несколько лет подряд Владимир Андреевич защищал заключенного Юрия Журилова, попавшего в тюрьму из полуголодного детства и неблагополучной семьи и почти всю жизнь проведшего в тюрьмах и лагерях за мелкие бытовые преступления. Администрация нещадно придиралась к нему, уже 50-летнему, больному туберкулезом: «нарушение формы одежды», или - «спал в неположенное время на скамейке» (в камере, где не было скамейки) - штрафной изолятор, помещение камерного типа, затем - тюремный режим… И все это - за жалобы, обращения к правозащитникам, попытки отстоять права заключенных. Владимир Шаклеин решительнее всех остальных отозвался на эти жалобы. Он регулярно ездил к Журилову в колонию, добивался участия в его судебных процессах, много писал о нем и о тех беззакониях, о которых свидетельствовал Журилов.

Как только Владимир Шаклеин стал членом ОНК по Свердловской области, регулярное посещение мест заключения стало его образом жизни.

В последнем телефонном разговоре со мной Владимир Андреевич попросил меня вникнуть в положение политзаключенного Игоря Матвеева, отбывающего срок в ИК-13 Нижнего Тагила. Это было 20 декабря. На следующий день он выехал из Москвы, а 23 декабря Владимир Андреевич был уже в Нижнем Тагиле, где посетил ИК-13 в составе комиссии ОНК. Надо сказать, что дорога из Екатеринбурга в Нижний Тагил изнурительна, посещение мест заключения - это всегда нервное и психологическое напряжение. А каково же все это в преклонном возрасте, и сразу же после напряженной поездки в Москву, которой предшествовала не менее насыщенная деловая поездка в Хабаровск…

Вернувшись из Нижнего Тагила, Владимир Шаклеин позвонил коллеге по правозащитной деятельности Глебу Эделеву и запланировал с ним следующую поездку к Матвееву на 27 декабря, уже в качестве защитников. Он успел даже собрать сумку для этой поездки. А несколько часов спустя случилось непоправимое - инсульт, потеря сознания и через несколько дней - смерть в реанимационном отделении больницы.

Бывают потери, в которые очень трудно поверить, с которыми почти невозможно смириться. К сожалению, та нагрузка, которую взял а себя 75-летний Владимир Андреевич, не могла совместить силу бодрого и непримиримого духа с реальными силами организма. Он работал как здоровый и полный сил человек несмотря на возраст, болезни, высокое давление, глухоту. Он отворачивался от своих болезней, не желал считаться с ними, не желал вообще обращать на них внимания. Не желал ни помнить, ни заботиться о себе - и это привело в конце концов к непоправимому.

Надо сказать, что за всю свою деятельность, за весь этот тяжелый и изнурительный труд Владимир Андреевич не получал денег. Он делал абсолютно бесплатно ту работу, за которую профессиональные адвокаты срывают огромные барыши, и нередко тратил средства из собственной пенсии на оплату дороги, иной раз с готовностью даже не доедать в пути - лишь бы добраться до цели, доехать до своих подзащитных.

В начале осени в Сахаровском центре состоялась презентация сборника Владимира Шаклеина «За права и достоинство человека в России», в котором собраны документы и свидетельства его самоотверженной деятельности, его очерки и правозащитные заявления. Можно было бы рекомендовать эту книгу как пособие для тех, кто хочет стать правозащитником.

Нам же, друзьям и коллегам Владимира Шаклеина, лучшим действием в его память будет, наверное, защита тех, о ком болела его душа. Нужно пристальнее обратить внимание общественности на положение Игоря Матвеева и добиться его освобождения. Нужно не забывать любимого лозунга Владимира Андреевича - «За права и достоинство человека в России» - и не терять надежды, что это осуществимо, не опускать руки, не прекращать усилий к человеколюбию, добру и свободе.

Катрина, наша дочь

В ближайшие дни Таисию Осипову должны перевести из карантина в отряд в женской колонии в Вышнем Волочке, Тверская область.

После этого ей будут разрешены свидания. Я планирую вместе с дочерью Катриной поехать к ней 30 декабря. Для Катрины это будет второе свидание за два года заключения Таисии. Для меня первое, так как все это время я не мог появляться в Смоленске.

Ищу того, кто мог бы отвезти нас с дочерью туда на автомобиле.

Если кто-то из журналистов или блогеров захочет принять в предстоящей поездке участие - было бы хорошо.

Свяжитесь со мной: +79857710443, [email protected]

Помощь Таисии:

Яндекс.Деньги: 41001975668819

Webmoney: R102772465070

В течение последней недели администрация ИК-28 оказывала и продолжает оказывать на Марию Алехину сильное психологическое давление, систематически унижая ее честь и достоинство.

Вот какую информацию сообщила нам Машина мама, Наталья Сергеевна Алехина:

- Администрация колонии угрожает возбудить против Марии уголовное дело по обвинению в клевете (ст. 128.1 УК РФ);

- Неподъем в 5.30 рассматривался на особом заседании дисциплинарной комиссии ИК-28 (20 декабря), которая объявила выговор, после того как:

- Марии Алехиной было отказано в ходатайстве о вызове на заседание ее адвоката;

- Маша была принуждаема свидетельствовать против себя самой, а ее упоминания права, гарантированного ст. 51 Конституции, сотрудники колонии назвали несостоятельными;

- На Машу был наложен отдельный выговор за поведение на данной комиссии в связи с тем, что она сказала о нарушении ее прав.

Адвокат опроверг информацию о том, что у Маши был нервный срыв и она принимала транквилизаторы, назначенные медчастью. Маша хорошо держится, несмотря на давление! Транквилизаторы она не принимает.

Друзья Марии Алехиной и сторонники заключенных участниц феминистской панк-группы Pussy Riot организуют международный день действий в поддержку Марии Алехиной и призывают всех присоединяться.

Международный день действий в защиту Марии Алехиной намечен на 16 января 2013 года, когда судом будет рассматриваться ходатайство об отсрочке приговора Марии в связи с наличием пятилетнего сына Филиппа.

Сначала власть фабрикует уголовные дела на основе мелкого административного правонарушения. Затем российская репрессивная тюремная машина пытается психологически сломать заключенных активисток. Поэтому мы призываем всех присоединяться к дням действий в защиту Маши 16 января!

Проводите акции, распространяйте информацию, пишите Маше письма поддержки! (адрес: 618426, Пермский край, город Березники, ул. Загородная, д.1, ИК-28, Алехиной Марии Владимировне)

Напоминаю, что с самого начала Маша была поставлена в колонии ИК-28 в очень жесткие условия. Ей в первые же дни угрожали физической расправой. Очевидно, что это была провокация начальства колонии, поскольку в женских тюрьмах в России очень сильный контроль администрации. ИК-28 известна как одна из худших женских колоний в России.

Только публичная активность и широкое распространение информации могут защитить Марию, а возможно, и заставить Путина наконец выпустить их с Надеждой на свободу.

У Маши и Нади малолетние дети, которые страдают в разлуке с матерям. Бесчеловечно сажать людей в тюрьму за выражение их гражданской позиции, а потом еще и ломать их в тюрьме, подвергая психологическим пыткам!

Пожалуйста, пишите Маше письма, проводите акции поддержки, распространяйте информацию!

выделила администрация колонии ИК-13. Именно столько времени длилось наше с адвокатом Романом Качановым свидание с политзаключенным Игорем Матвеевым, которого мы добивались несколько дней.

Наши приключения начались 4 декабря. Мы, сразу после обеда появились в известной колонии ИК № 13, где в свое время содержался политзаключенный Михаил Иванович Трепашкин. В этом учреждении я не был пять лет. За это время сменился начальник колонии, в помещении для посетителей появился аппарат для питьевой воды с одноразовыми стаканчиками, но пренебрежительное отношение администрации колонии к посетителям, за пять лет ничуть не изменилось.

В колонии, где содержатся бывшие сотрудники правоохранительных органов, судьи, адвокаты и офицеры войск МВД, весьма своеобразное представление о правах адвокатов и других лиц, имеющих право оказывать осужденным юридическую помощь. Договорится о свидании с заключенным невозможно. Войдя в здание администрации ИК, оказываешься перед закрытыми бронированными дверьми. Разговаривать просто не с кем. Надо звонить по внутреннему телефону. Но, для того чтобы звонить по телефону, надо знать внутренний телефонный номер ИК-13. А узнать его не у кого. Круг замкнулся. Только после скандала, нами устроенного, дама из канцелярии вышла из-за бронированных дверей и вывесила, наконец, бумажку со столь ценными телефонами.

На этом, мытарства посещающих колонию адвокатов и правозащитников не заканчиваются. С этого, они только начинаются. Надо звонить, договариваться о свидании. Комната для свиданий с осужденными всего лишь одна на всю колонию и постоянно занята. Даже зарегистрировать заявление на на свидание с осужденным - целая проблема. Для начала, надо уговорить канцелярскую даму выйти к посетителю, забрать у него заявление и зарегистрировать его в журнале. Потом, долго добиваться от чиновницы отметки о принятии заявления на его копии.

И постоянно звонить, узнавать когда господин начальник ИК-13 завизирует заявление на свидание. Все общение проходит не лично, а по телефону. А по нему так легко отказывать! Общение проходит не всегда с хорошей связью и не гарантирует от "бросания трубки" с другой стороны провода. Вот и нам 4 декабря не повезло. Мы прождали до вечера, но начальник колонии так и не появился.

Пришлось записаться на 7 декабря. Нам сообщили, что свидание назначено с 12 до 15 часов. Впрочем, как оказалось, предварительная запись тоже ничего не гарантирует. 7 декабря, за полчаса до назначенного времени, мы уже были у КПП в ожидании долгожданной встречи с известным политзаключенным. Пропуска на наше имя были выписаны, но к Матвееву нас не допустили. Дескать комната для свиданий занята, приходите после 14 часов. С вооруженной до зубов охраной не поспоришь!

Мы дождались двух часов дня, надеясь на разум администрации ИК: раз у нас свидание 3 часа (а по закону мы имеем право на четыре), то ничего страшного. Позднее зайдем, позднее выйдем. Не тут то было! Матвеева к нам вывели только в 14.25. И общались мы не в комнате, специально предназначенной для свиданий, а в помещении для краткосрочных свиданий, где родственники общаются с осужденными через стекло. Между нами стекла не было, но общение через барьер, в присутствии других людей, приватным назвать нельзя. Я, будучи гражданским представителем Игоря Матвеева едва успел передать ему пакет подготовленных для него документов, как нас попросили к выходу. Дескать, пропуск выписан у нас до 15 часов и наше время кончилось.

Продлить пропуск у нас не получилось. Когда адвокат Роман Качанов попытался договорится об этом с чиновниками ИК-13, ему сообщили, что их рабочий день уже заканчивается, а потом просто перестали брать трубку. Такие действия администрации ИК-13 грубо нарушают наше право на свидание с осужденными Игорем Матвеевым и нарушают право Матвеева на защиту и на оказание ему юридической помощи. Нами уже подана жалоба в порядке прокурорского надзора, не за горами и обращение в суд. Мы сделаем все возможное в рамках закона для того, чтобы пресечь незаконные действия руководства ИК-13, которые я иначе как произволом назвать не могу.

Напомню, что бывший майор внутренний войск Игорь Матвеев 12 мая прошлого года разместил в интернете обращение к руководству страны, в котором рассказал о многочисленных нарушениях в своей воинской части. Именно от него общественность узнала о том, что солдат части кормили собачьими консервами, наклеивая на них этикетки с надписью "Говядина в собственном соку". Кроме того, Матвеев сообщил, что на территории части проживали гастарбайтеры из Китая. Поведал он и о других нарушениях закона.

9 сентября 2011 года Владивостокский гарнизонный военный суд приговорил Игоря Матвеева к 4 годам лишения свободы с отбыванием наказания в колонии общего режима. Суд посчитал доказанным, что Игорь Матвеев виновен в превышении должностных полномочий с применением насилия. По версии следствия, феврале 2011 года, Матвеев в воспитательных целях избил одного из прапорщиков и дежурного на КПП части. Многие представители общественности и правозащитники считают, что дело против Матвеева было сфабриковано. Игорь Матвеев попал в список политзаключенных, представленный в свое время Президенту РФ.

Жалоба на действия должностных лиц ИК-13

Что касается условий содержания, то, приехав в ИК-6 в первый раз, я был приятно удивлен. Это учреждение было больше похоже на пионерский лагерь, чем на колонию строгого режима. У них там все условия – и спортзал, и хоккейная площадка, и тренажеры, и клуб, да и кормят там отлично. Вид у осужденных цветущий, я думаю, что многие из них на свободе вряд ли пребывали в таком здравии. Причины выступления заключенных мне вообще непонятны.

Ссылка

События в колонии №6 города Копейска всколыхнули российское общество. Некоторые даже заговорили о том, не станет ли противостояние зэков пыточной системе российских лагерей катализатором изменений. Напоминают о сентябрьских событиях в Грузии, когда сразу в нескольких городах начались акции протеста против жестокого обращения в тюрьмах страны, а глава службы исполнения наказаний ушла в отставку. Не сомневаюсь в том, что это иллюзии. Никто в отставку не будет отправлен. Тем более сам не уйдет.

Российские власти уже начали "операцию прикрытия", заявив, что "беспорядки около стен колонии устроили подвыпившие молодые люди". Им вторит господин Севастьянов, местный обмудсмен, который ту же лапшу вешает на уши своего начальника из Москвы Владимира Лукина. В том числе о том, что в схватке с пьяными хулиганами пострадал бравый ОМОН, а зэков никто не бил, денег и диваны не вымогал...

Конечно, каждый волен верить в то, что велит начальство. Бог с ними... Ибо уже давно никто не тешится иллюзиями по поводу российских омбудсменов. Тем более сам Лукин признает, что тревожная информация из колоний Копейска у них была еще весной, что материалы по многочисленным фактам вымогательства и коррупции были переданы прокурору области Войтовичу, но никакой реакции не последовало.

Единственный способ проверить или опровергнуть информацию о том, что в колонии номер 6 как минимум 12 трупов, - заставить власти пустить на территорию колонии независимую комиссию.

Вопрос в том, что мы можем сделать, чтобы облегчить участь российских зэков. Ведь ситуация в колонии Копейска - не исключение.

Я приведу всего лишь несколько примеров, которые получила в течение последних трех месяцев от одного из своих друзей - бывшего политзека.

Жалобы поступают из ИК-29 Кемеровской области, где людей содержат в пыточных условиях. Пишут, что "отнимают матрасы в дневное время в строгом бараке, с крыши течет ручьем вода".

Два дела из медчасти ИК-7, расположенной в городе Валуйки Белгородской области.

Александр Филатов, полностью парализованный инвалид 1 группы, 1955 года рождения. Отбыл свыше 2/3 назначенного судом наказания. Несмотря на то что российским законодательством предусмотрено освобождение парализованных больных, Филатова не выпускают. Естественно, в исправительных колониях на территории России нет никаких условий для содержания таких больных. И никаких сомнений нет в том, что условия, в которых находится Филатов, можно считать пыточными. Сейчас Филатова "закрыли" в его палате, так как он считается "жалобщиком".

Именно благодаря Александру Филатову я узнала о заключенном из соседней палаты. Он написал: "Сейчас здесь появился еще один парализованный человек. Молодой парень, чеченец. Плюс к этому у него обнаружили сепсис, а его можно занести только через кровь. Он не наркоман, уколы делали здесь. Почти два месяца держали в бараке с температурой от 38 до 41 без помощи. Когда поднял шум, положили в больницу и опять почти 1,5 месяца без перерыва кололи антибиотики, после чего отнялась вся левая половина туловища. Его фамилия - Эльхаджиев Данилхан Сулейманович. Ему нет 28 лет. сидит почти 9 лет. Осталось немного больше 3 лет. Читал его огромный приговор. Дело явно сфабрикованное. Нет обвинений ни в убийствах, ни в терроризме. Вина,что с 15 лет по лесам ходил. Обвинение основано на бреде. Кто поверит,что у 15-летнего мальчишки "нашли" три установки ПЗРК, две противотанковые установки - ФОГОТ. Это какие мозги надо иметь, чтобы подобное написать".

Стало известно, что в колонии побывали правозащитники из Екатеринбурга. И.о. начальника колонии майор Шатохин заявил Ларисе Захаровой, что лечить чеченца они не будут, "пусть умирает".

Также есть информация из ИК-5 той же Белгородской области. По свидетельствам заключенных этой колонии, в палате №1 санчасти долгое время прячут от комиссий заключенного по имени Сергей. Согласно информации, которую смогли передать зэки, у Сергея "во время нахождении в этой колонии развился сахарный диабет". "С 2009 года у него страшно распухли ноги. Они покрылись трофическими язвами. Он еле ходит. Чтобы создать видимость улучшения, его периодически выписывали и через несколько дней оформляли снова. Лекарств никаких не было, их растащили и продали друг начальника местного ГУЛАГа полковника Дмитракова зам.начальника колонии по лечебно-профилактической работе подполковник Черкашин Олег Иванович, у которого почти все подчиненные попались на торговле наркотиками в лагере. Что странно - через КПП они проходили без наркотиков, а когда выходили из кабинета Черкашина О. И., наркотики появлялись. Его родственник работает в наркоконтроле, и его при пересечении КПП НЕ ДОСМАТРИВАЮТ. ОФИЦЕРЫ ОХРАНЫ ЕГО ДРУЗЬЯ И ПОЧТИ КАЖДЫЙ ДЕНЬ С НИМ ПЬЮТ. Информация точная. Ее даже прокуратура подтверждает". Источник утверждает, что у него на руках есть ответы, на которых стоят подписи старшего советника юстиции прокурора по надзору за соблюдением законов в ИУ области Лысова А. В.и старшего советника юстиции прокурора Белгородской областной прокуратуры Кичигина Юрия Ивановича.

Известно, что Сергея держат в первой палате, которая не сообщается с другими больничными палатами санчасти. Ему осталось сидеть меньше полугода, зэки пишут, что он вряд ли он доживет до освобождения.

При этом стало известно, что сам полковник Юрий Васильевич Дмитраков этой осенью отправился подлечить свое здоровье в Германии. Дело в том, что он тоже страдает от сахарного диабета и, по словам зэков, жить ему очень хочется: "Ожирел так, что аж верхнюю пуговицу на рубашке застегнуть не может и за свою жизнь цепляется как клещ".

Каждый из этих переданных из-за стен ГУЛАГа фактов должен стать предметом отдельного расследования. Проблемы российский пенитенциарной системы уже не раз становились поводом для рассмотрения дел в Страсбурге. Наиболее важными были решения по жалобам Ананьева против России и Баширова против России, принятые в январе 2012 года. Суд признал ответственность государства за пыточные условия содержания обоих заключенных в СИЗО Смоленска и Астрахани. Однако он не ограничился признанием факта нарушения прав заявителей. Россия обязана не просто выплатить им компенсацию. Суд по правам человека по этим делам применил пилотную процедуру. Она заключается в том, чтобы на примере конкретной ситуации выявить и описать системную проблему в правопорядке страны. Исполнение пилотного решения требует от государства не только выплаты компенсации, но решения системной проблемы.