Уполномоченному по правам человека в РФ
Лукину В.П.

В Общественную Палату РФ
Члену Комиссии по проблемам безопасности граждан и
взаимодействию с системой судебно-правоохранительных органов
Галочкину Д.Е.

Уважаемые Владимир Петрович и Дмитрий Евгеньевич!

Мне как руководителю Интернет-проекта против пыток Gulagu.net стали известны следующие обстоятельства:

1) В марте 2012 года начальником ФКУ ИК-3 УФСИН по Курской области был назначен полковник внутренней службы Юрий Иванович Бушин. Лично я расцениваю это как провокацию со стороны УФСИН по Курской области, побуждающую содержащихся в самой ИК-3 осужденных к протесту. Почему? Да потому что Бушин и ранее был начальником этой самой колонии №3 и именно его заместители избивали заключенных и уничтожали все жалобы на незаконные действия администрации. Это установлено и прокурорской проверкой, и приговором суда (подчиненные Бушина - сотрудники администрации ИК-3 - были осуждены за превышение должностных полномочий, сам Бушин тогда избежал уголовной ответственности, дав показания о том, что не знал, что это происходило в его колонии, и взвалив всю вину на подчиненных). Более того, в самой ИК-3 до сих пор отбывают наказание осужденные, давшие прокуратуре и суду обвинительные показания против Бушина и его подчиненных. Бушин по итогам проверки тогда был отстранен от занимаемой должности.

2) В марте 2012 года осужденные ИК-3 уже объявляли голодовку в связи с назначением начальником ИК-3 Бушина. Они это мотивировали тем, что боятся мести и преследования с его стороны за ранее данные ими показания. Очевидно, что и у Бушина есть личные мотивы по отношению к отдельным заключенным ИК-3. Однако тогда заключенных заверили, что Бушин будет действовать по закону и нарушений прав заключенных не предполагается. Осужденные доверились местным членам ОНК и голодовку прекратили.

3) Однако несколько дней назад сотрудники ИК-3 и Курского УФСИН надели маски, скрывающие их лица, представляясь спецназом УФСИН, начали с необоснованным применением физической силы и спецсредств унижать и оскорблять осужденных, угрожать их жизням и здоровью, в отдельных случаях обещая прямое физическое изнасилование. Осужденные были доведены до массовой попытки суицида, и многие вскрыли себе вены, информация в СМИ колеблется от 200 (сайт прокуратуры) до 1000. Также более 900 заключенных объявили голодовку.

4) Что же с общественным контролем за ИК-3? Председатель местной ОНК приезжал в ИК-3, но по нашей информации занял позицию в защиту начальника ИК-3 и скрыл от общества и Общественной Палаты РФ весь масштаб ЧП.

5) Осознавая фактическое бездействие властей по данному ЧП, более 50 родственников осужденных объявили голодовку возле самой ИК-3 в Льгове.

6) В ИК-3 в ночь с 5 на 6 апреля 2012 года некие два человека в штатском представлялись руководителями СК России и вызывали на беседы к себе осужденных, проводя с ними якобы следственные действия в ночное время. Однако в реальности они НЕ принимали никаких жалоб, не опрашивали их под протокол, не предлагали подать заявления, а наоборот, запугивали их, дискредитируя СК России. Они обещали заключенным отправить их в Омкс и Иркутск в "пресс-зоны" и требовали от заключенных снять свои требования об отставке Бушина и прекратить голодовку. За отказ от снятия требований эти двое в штатском угрожали вводом спецназа и массовыми репрессиями и избиением.

7) С утра 6 апреля 2012 года некоторых заключенных вызывали в Штаб ИК-3, где с ними беседовал человек, представившийся заместителем Реймера, замом директора ФСИН России. Данный человек сказал им следующее: "я прошу пока по-хорошему прекратить голодовку, иначе уже через 2 месяца вы все у меня будете на коленях стоять и умолять простить".

Мне как руководителю Интернет-проекта против пыток и эксперту Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека очевидно, что налицо факты ненадлежащего общественного контроля и фактического бездействия компетентных органов, все идет к эскалации конфликта и может привести к жертвам. Считаю, что Общественной Палате РФ надлежит организовать общественные слушания на эту тему и незамедлительно взять ситуацию с ЧП в Львовской ИК-3 под свой контроль и обеспечить посещение на месте всех осужденных с возможностью заявить официальные жалобы и снять с них показания о последних днях в ИК-3 и незаконных действиях администрации ИК-3.

Дмитрий Евгеньевич, я прошу Вас ЛИЧНО взять данную ОСТРУЮ ситуацию под контроль в связи с общественным резонансом и создать рабочую группу с привлечением представителей центральных аппаратов СК России и ФСИН России, Генеральной прокуратуры РФ и Уполномоченного по правам человека в РФ, направить в соответствующие службы запросы и обращения для воспрепятствования незаконному и необоснованному применению физической силы и спецсредств к осужденным ФКУ ИК-3 УФСИН по Курской области.

С уважением,
Руководитель правозащитного Интернет-проекта против пыток Gulagu.net Владимир Осечкин

Вчера медицинские работники СИЗО Смоленска отказались принять для Таисии Осиповой таблетки глюкофажа, снижающие содержание сахара в крови. Таисия больна диабетом, и это лекарство - ее единственная защита. Фельдшер 5-го корпуса СИЗО, где содержится Таисия, заявила, что по ее мнению Таисия не нуждается в лечении.

В СИЗО ей уже вторую неделю не выдают таблетки, только поэтому ее свекровь и включила в список передаваемых лекарств глюкофаж, который не был принят медчастью Смоленского СИЗО.

Начальник пресс-службы ФСИН России Александр Кромин либо банально лжет, либо его самого ввели в заблуждение - он утверждает, что "данный препарат... выдается ей в достаточном количестве по предписанию врача".

Новое ЧП произошло в ФКУ ИК-1 УФСИН России по Рязанской области. В пятницу, 18 ноября, во время обыска у осужденного Гусейнова Рафаила Исы-оглы был обнаружен мобильный телефон. По предварительной версии сотрудников ФКУ ИК-1, Гусейнов якобы оказал им активное сопротивление, за что к нему было применено физическое воздействие.

Многим правозащитникам хорошо известно, к каким последствиям для осужденных приводят подобные инциденты. Удивляет звериная жестокость, которую проявляют сотрудники ИУ. Нам стало известно, что при избиении Гусейнова особо отличился "отрядник" 6-го отряда, который в этой должности не проработал и года. Правомерность действий сотрудников колонии оценивать пока рано, но о том, что у Гусейнова был поврежден позвоночник, говорит тот факт, что у него отнялись ноги и в медчасть его переносили на носилках.

События последних дней, происходящие в ИК-1, говорят о том, что жестокое обращение с осужденными для данного учреждения - обыденное явление, которое с молчаливого согласия руководства колонии является нормой, а вовсе не исключением.

Это не голословное заявление, это констатация фактов. К слову сказать, данное ЧП произошло в отсутствие Борискина В.А. - начальника ИК-1. Ведь и его здоровью тоже был причинен серьезный вред, хотя его никто пальцем не посмеет тронуть. Болезнь у начальника возникла сразу же после проведения проверки по факту жестокого избиения осужденного Балана, которое совершил его подчиненный майор Тополов. Конечно, забота о личном здоровье начальнику не повредит - это святое, вот только остается нерешенным один вопрос: а как быть со здоровьем Гусейнова и Балана, которых без предъявления обвинения и соответствующего решения суда сотрудники ИК-1 приговорили к инвалидности?

Кстати, по информации зам. директора ФСИН России Цатурова В.В., в отношении майора-садиста было заведено уголовное дело и его уже уволили из УИС РФ. Вот только будет ли нести ответственность другой сотрудник ИК-1, нам неизвестно. Ведь урок с майором Тополовым для руководства колонии не прошел бесследно, оно очень оперативно предприняло все необходимые меры для ухода от ответственности: уже на следующий день после ЧП под видеокамеру с Гусейнова было взято объяснение о том, что у него к сотрудникам ИУ нет претензий! Кто бы сомневался. Как говорится, комментарии излишни.

Положение тяжелобольного Зубайра Зубайраева в Минусинской тюрьме продолжает оставаться невыносимым. Лежачий больной, он не получает лечения и находится в полной изоляции. Уже более месяца с ним не может встретиться по просьбе родственников адвокат. Во время последнего посещения тюрьмы представители администрации в очередной раз объяснили адвокату Олегу Базуеву, что Зубайраев на предложение выйти к нему ничего не ответил и «лежал на кровати, закрыв глаза рукой».

Дело в том, что Зубайраев не может ходить сам, у него в результате побоев сломан позвоночник. В сентябре на встречу с правозащитниками его приносили на плечах другие заключенные. Однако сейчас, как сообщают представители Красноярской ОНК, в камере с Зубайраевым находятся два инвалида, которые сами еле ходят и поэтому не могут носить на себе Зубайраева. В такой ситуации предложения Зубайраеву встать и выйти к адвокату выглядят издевательством. Ни носилок, ни иной помощи для того, чтобы добраться до комнаты свидания с адвокатом, ему не предоставляют. А специальных указаний на то, что к тяжело больному осужденному адвокат может прийти в камеру, в законе нет, потому что лежачие больные должны по закону находиться в больнице, а не в тюрьме.

Зубайраев отказывается лечь на освидетельствование в Красноярскую тюремную больницу по двум причинам. Во-первых, ему не предлагают специальных условий для транспортировки, а ехать общим этапом он, лежачий больной, физически не может. Во-вторых (и это главное), он был уже минувшим летом в этой больнице, и его там зверски избили охранники "за русских солдатиков, погибших в Чечне", сломали позвоночник, сделали тяжелым инвалидом. Избивавшие, конечно, не знали о том, что Зубайраев никогда не был боевиком, ему и не вменяли участие в НВФ. Но их это и не интересовало, для них любой чеченец — объект для вымещения ненависти. И ехать туда, где служат такие садисты, Зубайраев по понятным причинам отказывается.

У Зубайраева есть все основания для того, чтобы быть освобожденным по состоянию здоровья. Однако администрация тюрьмы и Красноярский УФСИН создают ему такие условия, при которых медицинское освидетельствование, необходимое для такого освобождения, становится невозможным. До конца срока Зубайраеву осталось меньше года, но родственники уже теряют надежду дождаться его живым.

Система ФСИН была и остается тяжелейшей язвой нашего общества. Наследница сталинского ГУЛАГа, она остается аппаратом подавления и уничтожения человека. «Будешь жаловаться — живым отсюда не выйдешь». Эти слова Зубайр Зубайраев слышал от начальства в колониях Волгограда, которые славятся пыточными условиями содержания заключенных, как и другие колонии Поволжья, судя по отчаянным письмам заключенных в правозащитные организации оттуда. Жалуешься на произвол, не подавлен страхом, не реагируешь на угрозы, продолжаешь жаловаться — живым не выйдешь.

Зубайраев не побоялся рассказывать адвокатам и правозащитникам обо всех случаях избиений и истязаний, зная при этом, что каждая новая жалоба повлечет за собой новый виток мучений и пыток. Перевели в другой регион, в далекий Красноярский край, в условия более жесткие, в руки тех же истязателей, не знающих жалости и совести и привыкших к своей полной безнаказанности.

Вернется ли Зубайраев живым? Это во многом зависит и от нашей поддержки, от интереса общественности к его делу. Зубайраеву можно написать письмо, прислать слова поддержки, добрые пожелания. И это поможет. Адрес Зубайраева:

662606, Красноярский край, Минусинск, ул. Горького 14, учр 288/Т, Зубайраеву Зубайру Исаевичу

Минюст внес предложения по расширению полномочий членов Общественной наблюдательной комиссии (ОНК). Теперь общественникам будет дано право готовить заключения «о целесообразности условно-досрочного освобождения заключенных, замены им неотбытой части наказания более мягким видом наказания и изменения вида исправительного учреждения».

Это может стать знаменательным событием, потому что, как правило, в судах об условно-досрочном освобождении (УДО) и об изменении вида наказания участвуют прокуратура и администрация. Со стороны заключенного же может участвовать только адвокат. Если правозащитники смогут реально влиять на ход рассмотрения ходатайств об УДО, показать заключенного не только с плохой стороны, но и с хорошей, то, возможно, изменится статистика по осужденным, вышедшим по УДО.

Для некоторых заключенных, которые подают ходатайства об УДО, администрация учреждения придумывает всякие незначительные нарушения, которые имеют решающее значение в суде. И было бы хорошо, если бы та же ОНК могла обратить внимание суда на то, что нарушения эти мелкие и совсем не являются показателем того, что человек не осознал своей вины, не исправился. Как, например, было со мной: попил чаю в комнате, не предназначенной для приема пищи, или присел на кровать в неположенное время. Это стало основанием для отказа в УДО.

Тут стоит заметить, правда, что ОНК должна реально работать в своем регионе. Не секрет, что некоторые наблюдательные комиссии бутафорские и никакой работы фактически не проводят. Показательно наносят визиты в колонию, пьют чай с администрацией и уезжают. Реальных правозащитников, которые на самом деле трудятся в рамках ОНК, защищают права человека в конкретном учреждении, можно по пальцам пересчитать. Только такие – реальные, а не бутафорские – комиссии смогут плодотворно работать на то, чтобы каждый заключенный мог воспользоваться правом на УДО.

Вообще с условно-досрочным освобождением сейчас большие проблемы. ФСИН реализует нововведение – систему социальных лифтов. Если человек – злостный нарушитель режима содержания, поддерживает воровские традиции, отрицательно относится ко всем и всему, то для него одна тропинка – тюрьма, ПКТ, ЕПКТ, строгие условия содержания. Тому, кто не нарушает внутреннего распорядка, ведет законопослушный образ жизни, находясь в колонии, по этой новой программе будет предоставлено УДО, но только после того, как он выйдет на колонию-поселение, то есть получит "перережим". До этого момента администрация не будет поддерживать ходатайства об УДО, таков негласный указ во всех регионах.

У меня есть свежий пример из Красноярского края. Одному заключенному отказали в удовлетворении ходатайства об УДО на том основании, что в деле имелась отрицательная характеристика. В ней администрация учреждения указала, что данный осужденный имеет с родственниками «иждивенческо-потребительские отношения», которые выражаются в том, что родственники делают ему передачи. Полный абсурд. Но на этом основании человеку отказали в УДО, несмотря на все поощрения и отсутствие нарушений. Через месяц в суде слушалось его ходатайство о перережиме на колонию-поселение. Та же администрация на этот раз предоставила в суд исключительную характеристику: хороший бригадир, имеет 18 поощрений, неоднократно премировался. По решению суда заключенный был переведен в колонию-поселение.

Что же касается предложений Минюста, то подвох здесь может быть в следующем. С одной стороны, Минюст и ФСИН понимают, что в комиссиях не так много осталось активных правозащитников. Вполне возможно, что они думают со временем и вовсе от них избавиться и сформировать во всех регионах подконтрольные комиссии. И они будут штамповать бумаги о том, что «данному заключенному предлагаем не предоставлять УДО». То есть фактически это будут бумаги, вышедшие из ФСИН. Я предполагаю, что Минюст или ФСИН впоследствии планируют сделать ОНК чисто номинальной структурой.

С другой стороны, это все может забюрократить реально действующие ОНК, если заключение этой комиссии будет обязательным приложением к ходатайству об УДО. ОНК будет тогда только тем и заниматься, что сидеть и писать эти заключения, инспектировать она уже не будет успевать совершенно ничего.

Вот у нас, например, 49 колоний. Представляете, сколько это работы? Ведь каждого заключенного необходимо узнать, причем не только ознакомиться с характеристикой администрации, но и познакомиться с ним, пообщаться и на основании своего анализа принять решение: поддержать или не поддержать ходатайство об УДО данного заключенного.

На мой взгляд, имело бы смысл построить эту работу следующим образом. Суд должен основываться не только на характеристике администрации, но и на заключении ОНК, если оно прилагается к ходатайству об УДО. Это заключение должно рассматриваться и учитываться судом. Но оно не должно стать обязательным, иначе мы получим конвейер, который будет штамповать одно решение: «не поддерживать».

25 октября 2011 года в фонд "В защиту прав заключенных" поступила информация от Нины Федоровны Толстой, матери осужденного Василия Анатольевича Толстого, 1986 г.р., отбывающего наказание в ФКУ ИК-7 Саратовской области.

С ее слов нам стало известно, что в колонии на протяжении длительного времени при непосредственном участии начальника учреждения М. Данилова и подчиненных ему сотрудников происходят регулярные издевательства над осужденными в виде жестоких избиений, оскорблений и моральных унижений.

Хотя сыну Нины Федоровны осталось отбывать только 11 месяцев, она совершенно не уверена, что он сможет вернуться домой живым. Он заражен ВИЧ-инфекцией, а отсутствие надлежащей медицинской помощи и постоянные побои создают пыточные условия отбывания наказания.

У нас нет оснований не верить словам матери, поскольку информация об издевательствах в ИК-7 Саратовской области, как бы ее ни пытались скрыть заинтересованные должностные лица, доходит до общественности. О безобразиях, творимых в ИК-7, мы узнаем от бывших осужденных, от адвокатов и из других надежных источников.

Сейчас в помощи правозащитников и просто неравнодушных людей нуждается также заключенный Анатолий Анатольевич Грицкевич, 1979 г.р., которому, по словам заявителей, обратившихся в наш фонд, начальник колонии и начальник оперчасти при избиении сломали руку.

К сожалению, выявить всех избитых и покалеченных в ИК-7 мы не в состоянии, но то, что многие осужденные из-за преступного бездействия со стороны местных органов прокуратуры, надзирающих за деятельностью этой колонии, ежедневно подвергаются унижениям и пыткам, не подлежит сомнению.

Сотрудниками фонда направлены официальные обращения к генеральному прокурору Чайке и директору ФСИН Реймеру с требованием провести проверки и привлечь к ответственности лиц, причастных к совершению преступлений. О результатах проверок и принятых мерах мы сообщим на своем сайте.

В создании сайта "ГУЛАГу – нет" участвует несколько людей. Один из них – мой близкий друг Андрей, с которым в 2007 году мы сидели в одной камере. Он обвинялся в экономическом преступлении, но, слава богу, суд и следствие разобрались, и через год он освободился и уехал жить в Европу. Оттуда он мне сейчас и помогает. Также сам я активно занимаюсь контентом сайта, а несколько дружественных программистов из России и Европы выполняют техническую работу.

Ольга Романова с Алексеем Козловым серьезно мне помогают в развитии этого проекта. Помогает и мой отец – журналист Валерий Осечкин. Он редактирует некоторые статьи в разделах, подсказывает, что правильно, а что неправильно, – все-таки опыт журналистской деятельности у него очень большой, 40 лет.

Активно участвуют в проекте Александр Бажибин и Юлия Рощина, с которыми мы в свое время развивали проект "True Justice". Проект был посвящен в основном уголовному делу против Олега Рощина и Инны Бажибиной, возбужденному за контрабанду. Но там размещались и мои авторские статьи, а также пьеса «Корольки и капуста», которую написал мой отец по поводу моего уголовного дела. В этой пьесе речь идет о «корольках» – подмосковных князьках (мэре города Озеры и его заместителе, который сейчас осужден на семь лет строгого режима за вымогательство взяток у предпринимателей), которые меня сажали. Ну, а «капуста» - это деньги, которые вымогали с меня за освобождение.

В общем, проект «ГУЛАГу – нет» поддерживается в основном бывшими заключенными, обвиненными в экономических преступлениях, их родственниками и друзьями.

Сейчас запущена первоначальная версия сайта. В дальнейшем мы планируем сделать большую социальную сеть. Но так получилось, что до того момента, когда мы планировали запустить основной проект в Интернете, в Можайском СИЗО стали происходить страшные вещи. Этот изолятор мне не чужой, я просидел там больше трех лет: с августа 2007 года по февраль 2011 года за исключением вывоза в суд и на некоторые следственные действия.

Так вот, ко мне обратились с просьбой о помощи не только заключенные Можайского СИЗО и их родственники, но и несколько сотрудников этого изолятора. Последние рассказали, что, конечно, и раньше в СИЗО были нарушения, но с этим как-то можно было мириться. То, что начало твориться сейчас – настоящий концлагерь.

(Ужасы Можайского СИЗО)

Дорогие друзья!

Мы призываем вас выступить в защиту умирающего в тюрьме Красноярска чеченца Зубайра Зубайраева.

О его судьбе не раз писали журналисты и правозащитники. Крайне жестокое обращение с ним в колониях Волгограда ( сотрудники ЛИУ-15 прибивали ступни его ног к полу гвоздями ) получило огласку в феврале-марте 2009 года, а журналистка из Волгограда Елена Маглеванная была вынуждена покинуть страну в результате преследования властей за публикации о Зубайраеве.

Однако с тех пор положение Зубайраева ухудшилось. Его регулярно жестоко избивают в тюрьме Минусинска под Красноярском. У него сломан позвоночник, не действует рука и нога, он — лежачий больной, но его продолжают избивать даже в таком состоянии. Каждый раз, когда его кто-либо посещает, он рассказывает правду о том, как с ним обращаются, и за это его подвергают новым избиениям.

Как свидетельствует заявление общественной организации Екатеринбурга «Мастерская судебных тяжб» о Зубайраеве, Минусинская тюрьма славится как место убийства заключенных. Зубайраев рассказал правозащитникам правду о том, как подвергался пыткам на следствии, как был осужден по сфабрикованному обвинению, за что не раз получал угрозы, что он не выйдет на свободу, его убьют в тюрьме и представят это как самоубийство.

Ситуация с Зубайраевым имеет также национальную подоплеку. Так, например, в присутствии членов Общественной наблюдательной комиссии Красноярского края и адвоката Качанова Р. Е., начальник СИЗО № 1 Красноярского края во всеуслышание называл Зубайраева «ваххабитом» и обвинял в каких-то убийствах, в то время как в приговоре у Зубайраева таких обвинений нет. Штампы «террорист», «ваххабит», «боевик» определяют крайне жестокое отношение некоторых сотрудников ФСИН, включая начальников тюрем и колоний, к заключенным чеченцам, что способствует разжиганию межнациональной розни и преступлениям по отношению к ним на национальной почве.

На свидания с адвокатом Зубайраева приносят на плечах другие заключенные, он лежит во время свидания на полу, не имея возможности ни пошевелиться, ни перевернуться на бок или спину, испытывая при этом мучительные боли. Без посторонней помощи Зубайр Зубайраев не может ни помыться, ни отправить естественные человеческие потребности, так как из-за сломанного охранниками в тюремной больнице Красноярска (КТБ-1) позвоночника он закован в железный корсет. Факты чудовищных пыток и издевательств над тяжелобольным заключенным Зубайраевым администрацией скрываются, тюремные медицинские работники не фиксируют данные о состоянии его здоровья в медицинских документах.

Недавно Зубайраева посетил адвокат и еще раз воочию убедился в его тяжелом состоянии.

В связи с непосредственной угрозой жизни и невозможностью дальнейшего отбывания наказания Зубайраева З. И. мы настаиваем на его досрочном освобождении по состоянию здоровья.

Мы призываем журналистов, правозащитников и всех неравнодушных граждан включиться в кампанию по спасению жизни заключенному Зубайру Зубайраеву.

Освобождение Зубайра Зубайраева важно для изменения правового и нравственного климата в стране, где сотрудники тюрем, убежденные в собственной безнаказанности и вседозволенности, позволяют себе выступать в роли палачей.

Российское общество не должно допустить пополнения списка жертв системы, убившей Сергея Магнитского и Василия Алексаняна.

(Подписи правозащитников)

О том, что Василия Алексаняна убил сегодняшний ФСИН (ГУЛАГ), наша неправосудно-карательная система и бесчеловечность ее чиновников, прозвучало уже немало слов. Без малого три года назад, когда Алексанян был поставлен следователями и тюремщиками на край могилы, потребовались неимоверные усилия неравнодушных людей, чтобы вызволить смертельно больного человека из заключения и дать ему возможность умереть дома.

Сергея Магнитского вызволить не удалось - он умер в неволе. Грустно осознавать, что и его, может быть, удалось бы вырвать из клешней системы, если бы общественность узнала о его судьбе вовремя.

Другой контингент узников сегодняшнего ГУЛАГа — чеченцы, без вины обвиненные в пособничестве террористам и вынужденные к самооговору. Они отбывают наказание вдали от своей республики, и нередко их жизнь превращается в нескончаемую пытку.

О судьбе одного из них, Зубайра Зубайраева я уже писала в марте и июне 2009 года — о том, как несправедливо он получил свой приговор, как его пытали на следствии и каким чудовищным истязаниям он подвергался в колониях Волгограда. Позже Зубайраева перевели в тюрьму Красноярска.

Сейчас его близкие опять в тревоге. Хоть срок заканчивается скоро, они уже не надеются увидеть Зубайра живым. Посетившие его адвокаты и представители общественных организаций свидетельствуют: Зубайраев превращен в инвалида, у него сломан позвоночник, оно медицинская помощь ему по-прежнему не оказывается, а избиения лежачего продолжаются.

3 октября Зубайраева посетил адвокат Базуев. Подзащитный рассказал ему, что 28 сентября, после того как его посетили двое правозащитников, ему тут же стали угрожать расправой за жалобы вошедшие в кабинет сотрудники тюрьмы, а когда они из кабинета вышли, вошел офицер в звании капитана и начал избивать Зубайраева ногами. При этом капитан дал понять, что это наказание за жалобы.

Правозащитник Владимир Шаклеин свидетельствует: "На свидание Зубайраева фактически на своей спине приносил заключенный из другой камеры... Зубайра клали на пол у батареи, так как сидеть он из-за острой боли не в состоянии... Из-за невозможности сидеть и самостоятельно ходить Зубайраев не может выходить на прогулки, посещать туалет (без помощи других), а также принимать душ. На тюремной куртке у Зубайраева картонный трафарет с фотографией и надписью "Склонен к самоубийству". Как пояснил сам Зубайраев, это ложь с целью возможного списания смертельных пыток и истязаний на "самоубийство".

Шаклеин также передает слова Зубайраева о том, что начальник тюрьмы Минусинска Мисюра сам лично неоднократно принимал участие в его избиениях, имея соответствующий опыт, так как "служил в Чернокозове".

Тюремщики привыкли, что с помощью побоев можно добиться от заключенных полной покорности. Привыкли к своей безнаказанности. А Зубайраев отказывается замалчивать правду об избиениях, за что получает новые и новые побои. Если за Зубайраева не вступится общественность, его забьют до смерти.

Мать Зубайраева Залпа обратилась к секретарю Общественной палаты Евгению Велихову с просьбой спасти сына. Его сестра Малика просит у правозащитников посодействовать переводу Зубайраева в другой регион. Однако до окончания срока Зубайру Зубайраеву осталось меньше года, и есть смысл добиваться его освобождения по состоянию здоровья.

Я помню, что сказал из-за решетки Василий Алексанян 1 февраля 2008 года: "ГУЛАГ жив... Система таким образом сделана, что любой невиновный человек может быть схвачен и обвинен в любом преступлении... Вы знаете, осознание собственной правоты дает мне большую силу... Если мы будем жить по заповедям, которые Господь завещал, — вот всего этого не будет, понимаете... Я надеюсь, что прозрение придет когда-нибудь. Не должно такого происходить. Невозможно это терпеть. Если уж такая жертва приносится мною, вольно или невольно, она должна пробудить сознание у людей. Помочь увидеть им то, что происходит в стране..."

Сегодня, когда Алексаняна уже нет, надо еще острее прочувствовать эти его слова и помнить их, осознавая свою ответственность за творящийся беспредел власти и не уставая защищать попавших в жернова этой бесчеловечной системы.

Благодаря стойкости Василия Алексаняна, его отказу дать лживые показания в обмен на свободу и медицинскую помощь, многие осознали, что «именем Российской Федерации» - а значит, и их именем тоже – творится преступление, в котором они участвовать не хотят.

Уже и не вспомнить, как завертелась в 2008 году кампания солидарности с Василием Алексаняном. Мы списывались и созванивались – разные знакомые и незнакомые из десятков городов России и других стран. Делились информацией, планировали акции, подписывали обращения, проводили большие митинги и одиночные пикеты у ФСИН. Была голодовка, в которой приняли участие 13 человек.

Ярким воспоминанием стало для меня одно из судебных заседаний, на котором в очередной раз продлили содержание Василия под стражей. В этот день попасть в зал, как всегда, не удалось, и мы большой толпой стояли в коридоре. Ждали, когда конвой проведет Василия, потом планировали дожидаться решения суда.

Я присела на стуле рядом с троими мужчинами с борсетками. Сначала искренне отвечала на их вопросы о том, почему я здесь и кто такой Алексанян, не умела еще отличать сотрудников Центра «Э» (или они тогда еще были УБОПом?). А они, видимо, в виде ответной любезности со смехом рассказали мне, как у них на допросе обвиняемый выпрыгнул в окно и сломал позвоночник (это они о Борисе Стомахине, я сразу догадалась). Как ошпаренная я отбежала в другой конец коридора.

Тем временем появился конвой, и мы наконец увидели Василия. Он был в пуховике и шапке, явно мерз даже в жарком коридоре суда из-за постоянной собственной высокой температуры, шел, опустив голову. Мы расступились и всячески старались выразить поддержку Василию, но он не смотрел на нас. Лишь когда кто-то тронул его за плечо, он быстро накрыл эту руку своей и повернул лицо в том направлении, где находился человек. Увидев блуждающий взгляд, мы поняли, что Василий ничего не видит. Совсем. И тогда кто-то из наших ребят, кажется, это был Ваня Ниненко, закричал: «Свободу!» - и все подхватили. Василий вздрогнул и заулыбался – только тогда он понял, как много народу собралось поддержать его. «Спасибо», - сказал он нам негромко, но все его услышали.

Утром 7 февраля Василия перевели в больницу. Это была наша общая маленькая победа. Потом еще была долгая борьба за то, чтобы сняли цепь, приковывающую его к кровати, потом сбор залога. И свобода. Часто потом я думала о Василии и очень радовалась, что он на свободе, в кругу семьи. Очень хотела познакомиться с ним, но так и не решилась побеспокоить.

Тогда мы сделали, наверное, все что могли. Радовались, что он свободен, и надеялись, что жизнь на свободе будет долгой. И только теперь, когда Василия больше нет, я отчетливо поняла, что это было бы возможно, только если бы не было СИЗО в его жизни. Когда Василия арестовали, у него был ВИЧ в стадии 3а, с этим при нормальном лечении живут, и живут долго. Когда его освободили, это уже был СПИД. Плюс туберкулез, рак, слепота.

За сегодняшний день я прочитала много о Василии. «Герой», «непобедимый», «настоящий», «честный» – так пишут о нем блогеры. Он умер не в тюрьме, как Магнитский, но по той же причине. Из-за нехватки не героев, но просто настоящих честных людей в судах и системе исполнения наказаний.