Наша организация в целом против переселения заключенных. Хотя вообще идея разделения впервые осужденных и лиц, неоднократно осужденных к лишению свободы, правильная. Неоднократно говорили и правозащитники, и все критики этой реформы о том, что необходимо производить разделение на том этапе, когда лицо только было осуждено, именно в этот момент первоходы должны идти в одну колонию, рецидивисты – в другую.

А сейчас получается, что всех этих лиц с насиженных мест раскидывают. И что получается? Например, человек, осужденнный на 15 или 20 лет лишения свободы, но впервые, направляется в колонию. И затем к нему придут первоходы. То есть этот человек для ФСИН является криминальным авторитетом, который может научить каким-то традициям, законам. Естественно, ФСИН обещает, что будет соблюдаться закон и так далее, но как-то слабо в это верится.

Теперь о ликвидации исправительных колоний. Здесь следует пояснить, что колония-поселение – самый мягкий вид лишения свободы, там заключенные живут в поселке. Жестче – исправительная колония, там люди живут в отрядах по 150-200 человек. Но там нет камер, просто большие помещения, как в пионерлагерях, с двухэтажными кроватями. А тюрьмы – это камерное содержание: по 2-6 человек в камере, все очень изолированно. В колониях, если нарушение какое-то происходит – человека избивают, – то как-то кто-то передает эту информацию, а в тюрьме закрытость абсолютная.

В принципе вся Европа на камерной, тюремной системе. Но там люди, которые отбывают наказание, весь день ходят в общем помещении, общаются, камеры все открыты.

Теоретически возможна тенденция к переводу заключенных из исправительных колоний в колонии-поселения, то есть к смягчению наказания. Но принимая во внимание реалии нашей российской жизни, кажется, что положение осужденных все-таки ухудшится. Очень много недоговорено, неизвестно, как долго человек будет содержаться в камере, может ли он выходить в общую зону. Все очень непонятно.

Сейчас 800 000 человек отбывают наказание, и в то, что большая часть уйдет в колонии-поселения, верится с трудом. Скорее всего большая часть будет сидеть в камерной системе.

В то же время нельзя просто так перевести человека из исправительной колонии в тюрьму. В данном случае, похоже, перевод идет с нарушением закона. Потому что перевод осужденного из одного исправительного учреждения в другое четко прописан: в законе сказано, что человек должен отбывать наказание в одном исправительном учреждении весь срок, и есть лишь исключительные случаи, когда он может быть переведен в другое учреждение. Например, человек тяжело заболел, либо его безопасности что-то угрожает, либо происходит реорганизация исправительного учреждения. То есть это массовое переселение незаконно – реорганизация всей системы ФСИН не предусмотрена законом.

Кроме того, Реймер утверждает, что во время переселения первых 150 тысяч заключенных никаких бунтов не было. Это полная ложь. Потому что в нашу организацию количество жалоб увеличилось именно в этот период, когда происходили переводы. Нам пишут, что сотрудники говорят об установке сверху – ломать первоходов. Жалобы нам приходят из Челябинской области, Кемеровской, Кировской, Ульяновской.

В Ульяновске, например, вообще был убит человек: он только прибыл, его избили, переломали всего, в результате побоев он умер. Сначала ФСИН утверждал, что этот человек поскользнулся и упал. Но, когда представили фотографии, где видно, что человек был сильно избит (все пальцы на руках сломаны и тело черно-красного цвета), было возбуждено уголовное дело. И так «тепло» встречают все новые этапы.

Я однозначно заявлю, что эти перемещения заключенных происходили с грубейшими нарушениями, люди подвергались физическому насилию, жестоким избиениям.