29 августа "болотному узнику" Дмитрию Рукавишникову исполняется 36 лет. Дмитрий был арестован 2 июня. Так же, как оператор Леонид Ковязин, он обвиняется в том, что двигал туалетные кабинки, пытаясь защитить людей от избиений полицией. Рукавишников - ветеран левого движения. Публикуем отрывки из его писем-размышлений.

Никогда не предполагавший такой судьбы для себя, тем не менее, не могу сказать, что я обескуражен. В сущности, единственное, что действительно мешает абсолютному спокойствию, - это осознание того факта, что там, за решеткой, находится моя любимая жена, женщина всей моей жизни. Ей сейчас плохо - и причиной тому являюсь, что прекрасно осознаю. Если бы не она, мое солнце, - мне было бы безразлично мое нынешнее положение.

Не могу сказать, что чувствую себя комфортно, но это не столь важно. Значительно большей неприятностью является осознание уплывающей, подобно песку из-под пальцев, жизни. Но это, если угодно, издержки; даже если мое пребывание не ограничится тюрьмой и я буду отправлен дальше, в лагерь - даже это, в сущности, и есть цена моей свободы. И я готов заплатить ее.

Парадоксально, не правда ли, платить за свободу - несвободою; но, увы, таковы реалии жизни в России. В отличие от многих из тех, кого я здесь встретил и, без сомнения, встречу еще - я, несмотря на искреннее и глубокое ощущение собственной правоты и невиновности, знаю, за что сижу. Мое заключение, как и моих "подельников", - действительно плата за свободу. Я никогда не кидался на амбразуру, никогда не стремился стать героем. Думаю, мои "подельники" также не стремились к славе, которую дает громкое имя "политзаключенного". Однако мы платим эту цену.

Бессмысленность и беспощадность режима лишает героизм осознанного порыва; героем может стать любой, даже тот, кто вовсе не стремился избрать себе такую судьбу. Судьба сама избирает тех, кто служит ей. Как говорят англичане, случайность - частный случай закономерности. И показательна реакция тех, с кем мне пришлось пересечься в тюрьме: за первым удивлением, что за это, оказывается, сажают; как правило, следует логическое "а чего вы хотели?". Неразборчивая жестокость режима удивляет только поначалу; даже весьма далекие от политики люди заранее готовы встретить его звериный оскал и считают подобное отношение к нам закономерным, хоть и несправедливым. И в этом - массовом осознании закономерности творящейся в стране несправедливости - на мой взгляд, состоит главный приговор режиму.

Кажется, в стране не осталось никого, кто полагал бы, что одним из атрибутов нынешней российской власти является справедливость. А между тем именно справедливость делает легитимной любую власть, даже если она завоевана не вполне легально; и точно так же отсутствие справедливости лишает легитимности любую, пусть даже совершенно законную власть.

Тщательно вбиваемый в сознание людей постмодернистский взгляд на справедливость как условную и изменяемую категорию разрушает государство и общество, возможно, даже больше, чем коррупция. Естественная тяга людей к справедливости не просто способна разрушить стены взаимного недоверия - но, что гораздо опаснее, она может бросить людей в объятия любого обольстителя, какого бы цвета флаг он ни поднял - если на этом флаге будет начертан призыв к справедливости. И в этом случае никакие "силы правопорядка", никакая судебная и пенитенциарная система не смогут остановить преисполненных гневом и мечтающих о лучший жизни людей, не смогут защитить от них потерявший всякий стыд кровососов.

Хочу заметить, что в этой ситуации не будет иметь абсолютно никакого значения, насколько искренними будут люди, которые возьмут на себя роль народных вождей. Возможно - и даже более чем вероятно - что это будут проходимцы, желающие только заработать денег, или славы, или просто получить власть. Это, повторюсь, будет абсолютно не важно.

Ответственность за кровь, которая прольется, за обманутых людей всецело ляжет на тех, кто допустил это; на тех, кто отказал людям в праве на справедливость; на тех, кто в своей алчности позволил себе пренебречь честью и совестью; и на тех, кто из трусости служил им, оправдывая себя отсутствием "нормальной" работы, необходимостью зарабатывать деньги для своих детей и невозможностью борьбы с системой. И пусть даже кому-то из них удастся уйти от ответственности в правовом понимании этого слова. Им не уйти от вечности и от гнева тех богов, в которых они верят или думают, что верят.

Да, я знаю, что справедливость восторжествует, Это осознание дает мне силы. Но оно не может освободить меня от горечи за тех, кто страдает сейчас и, возможно, будет страдать еще. А значит, мы должны сделать всё, чтобы торжество справедливости настало как можно раньше.

Герман Литвинов, молодой омоновец, который сегодня, 28 августа, допрашивался в суде по Болотному делу в качестве потерпевшего. Потерпел его большой палец - его поранил осколок бутылки, который кто-то бросил и попал в металлическую рамку. Это было в самый горячий момент, запечатленный на всех фотографиях: когда демонстранты и полиция теснили друг друга, вцепившись в эти рамки. Бутылка разбилась, и осколок порезал Герману палец. Палец забинтовали, на другой день молодому человеку в поликлинике сделали укол от столбняка. Всё. Когда именно Герману Литвинову дали подписать документ о том, что он признан потерпевшим, он не помнит.

Первая половина заседания проходила как обычно. Адвокаты засыпали потерпевшего вопросами, он отвечал, как мог. Впечатление было такое, что не врал. Многого не знал, не помнил, добрую половину вопросов судья снимала - «не имеет отношения к делу», «повторный», «некорректно сформулирован»…

В ходе допроса выяснилось, что Герман видел людей, которые призывали людей на штурм Кремля и тех, кто бил полицейских пластмассовыми древками от знамен. Этих людей задерживали, но… где же они? Почему их не судят? Это, разумеется, был вопрос не к нему. Но Герман Литвинов не производит впечатления человека, который не может сделать выводы сам.

После перерыва адвокат Макаров задал Литвинову едва ли не сотню вопросов. Я не буду их пересказывать. Были смешные моменты, были драматические...

Не возьмусь строить предположения, что происходило в душе Германа Литвинова, когда его настойчиво спрашивали, понимает ли он, что в процессе задержания людей нарушал закон о полиции, знает ли, что пространство от угла Малого Каменного до угла Болотного сквера было, по утвержденной московским УВД схеме, отведено для согласованной с властями демонстрации... Он не знал. Но, кажется, понял это в процессе заседания.

Герману Литвинову пришлось нелегко. Его допрашивали чуть не два десятка профессиональных адвокатов и защитников (а что за люди защищают обвиняемых, нельзя было не понять, глядя, например, на Мохнаткина или Шарова-Делоне), из-за стекла «аквариума» глухим голосом задавал вопросы подсудимый Кривов, спину ему сверлили неприязненные взгляды полусотни зрителей, и он имел неприятную возможность сравнить поведение, тон, выражение лиц тех, кто представлял защиту и обвинение. О судье Никишиной и прокуроршах писать не буду - всем всё о них давно известно.

И настал момент, когда, увы, не помню, кто именно из адвокатов спросил:

- Что, по вашему мнению, помешало участникам шествия пройти на Болотную площадь, где должен был проходить митинг?

До сих пор не могу поверить, что не ослышалась... - Я думаю, - тихо, но твердо сказал Герман Литвинов, - то, что цепь полиции преградила им проход.

Может быть, он не понял, что сказал? Я так и подумала…

Но спустя несколько минут, после вопроса Шарова-Делоне, не стыдно ли Литвинову, что из-за его порезанного пальца вот этих людей, которые лично ему ничего дурного не сделали, могут посадить на десяток лет, - вопроса, который, конечно, был снят судьей, - адвокат Макаров спросил, имеет ли он претензии к сидящим здесь обвиняемым.

- Нет, - ответил Литвинов.

- В таком случае, не будете ли вы возражать против того, чтобы сменить статус потерпевшего на статус свидетеля?

Герман Литвинов молчал. Зал тоже молчал.

- Не буду возражать...

Он пояснил, что сам не стал бы подавать в суд из-за пальца, что не считает это физическим ущербом, а моральный ущерб (представьте-ка себе, что вас матерят и костерят сотни людей, когда вы просто выполняете приказ), да, был, но он не может утверждать, что именно ЭТИ люди его наносили.
(Цитирую не дословно, но смысл таков.)

Понимал ли он, что сказал и какое значения имеют его слова? Он стоял затылком к залу, его лицо я увидела, только когда он сел. Оно было темно-кирпичного цвета. Какое-то время он сидел, обхватив лицо руками. Все он понимал. Просто Герман Литвинов - честный человек.

Адвокаты предъявили ходатайство о том, чтобы этого потерпевшего, а заодно и тех, кто выступал в этом качестве раньше, перевели в статус свидетелей... Из этого много-много важных юридических вещей могло бы воспоследовать.

Обвиняемые поддержали. Судья снова обратилась к Герману: поддерживает ли он. Он сказал:

- Да... - как-то неуверенно... и прибавил: - хотя я не силен в юридических тонкостях.

Прокурор, естественно, была против:

- Подсудимые обвиняются по статье такой-то за участие в массовых беспорядках, это можно толковать широко, а Литвинов пострадал во время этих беспорядков.

Судья Никишина ходатайство отклонила.

На этом заседание прервалось до завтра.

Я выбежала первой, и мне повезло - я столкнулась с Германом в лифте. Я счастлива, что это случилось, что я смогла пожать ему руку, сказать, что он молодец, честный человек, что ему никогда не будет стыдно перед детьми.

Я очень боюсь за Германа Литвинова. Боюсь даже тут написать и сболтнуть что-нибудь такое, что ему повредит. Я не совсем поняла, будет ли продолжаться его допрос завтра... Каково ему будет прийти и снова отвечать? Теперь, когда первый порыв прошел и он очень хорошо представил себе, какую награду за честность он может получить.

У него еще есть возможность перестроиться и заговорить иначе.

Я не знаю, как мы все, кого его начальство считает своими врагами, должны и можем поддержать его. Ольга Романова, может, вы знаете лучше?

Два дня назад я видела на экране другого Литвинова, Павла, того, кто вместе со своими друзьями спас честь страны в 1968 году. Не сочтите за пафос, но я подумала, что его однофамилец сегодня, возможно, спас честь нашей полиции. Другой вопрос, как она его за это поблагодарит.

Не знаю, каким придет (если придет) Герман Михайлович Литвинов на завтрашнее заседание. Но обращаюсь к сегодняшнему Герману: я горжусь, что пожала вам сегодня руку.

Полицейские - свидетели и потерпевшие - пошли косяком. Они очень разные, как и все люди. Есть, конечно, и общее, "профессиональное". Похоже, все искренне верят, что 6 мая на Болотной были массовые беспорядки. Ну а как же? Люди выкрикивали антиправительственные лозунги и не хотели расходиться. Законность согласованного митинга не очень укладывается в милицейское сознание: ведь ясно дали понять - уходите. И уж совсем безобразие - некоторые сопротивлялись! В общем - бардак. Много народу - значит, бардак массовый.

В деле к показаниям каждого приложена должностная инструкция, предписывающая строгое следование законам и Кодексу профессиональной этики. И слушаться начальство. Что важнее?

За прошедшие дни допросили двоих по эпизоду Степана Зимина. Как я не раз писал, следствие в этом деле "плясало" от видеозаписей. Но на Зимина (как и на Акименкова, и на Савелова) в деле нет ни одного хоть сколько-нибудь уличающего видео. Только кадры задержанного Степана возле автозака. Все строится на показаниях полицейских.

Боец ОМОНа Денис Куватов - потерпевший. Утверждают, что брошенный Степаном кусок асфальта сломал ему палец. Боец Куватов заметно "тормозил". Отвечая на вопросы адвокатов, упорно смотрел вниз, на полочку для бумаг, с которой явственно светился экран телефона. Прокурор Костюк в это время набирала что-то на своем гаджете. После предложения адвоката Бадамшина прекратить пользоваться подсказками боец телефон убрал и стал поживее.


Потерпевший Куватов и прокурор Стрекалова. Фото Александра Барошина

Еще на следствии он менял показания: по горячим следам сказал, что не видел, кто бросил камень. Потом "вспомнил" Зимина. На суде он вдруг еще дополнил свои показания: Зимин "затаскивал" его коллег в толпу. Зачем? Он не знает. Видимо, с недобрыми намерениями. Еще оказалось, что Зимин не один раз камень бросил, а "многократно". При этом Зимин находился "в глубине плотной толпы", даже "в давке". Но как-то умудрялся постоянно "быть в разных местах - левее, правее, по центру". "Он в разное время кидал камни и мог находиться в разных местах". И это - в течение 3-5 минут. Попытки выяснить, как же это удавалось двухметровому плотному парню, ни к чему не привели.

Адвокат Степана Максим Пашков поднажал, и от многократного кидания остались два броска, на которых боец настаивал твердо. Отбиваться ему было трудно. Если видел моменты всех бросков, то почему не увернулся? Как узнал, что это асфальт? Увидел его только при ударе об руку. Может, и момент броска не видел, и кто бросал? Ответы были невнятны.

Затем судья (что бывает нечасто) позволила адвокатам огласить медэкспертизу Куватова. А там - черным по белому: "характер травмы... полностью исключает возможность ее возникновения в результате удара твердым тупым предметом, в том числе куском асфальта". Механизм образования травмы - кручение, а не удар. Зачем они кладут в дело экспертизу, полностью дискредитирующую версию обвинения? По тупости или из уверенности, что прокатит любое?

Но и это было не все. Выяснилось, что следователь показывал на допросе Куватову фото и видео событий, в том числе кадры задержанного Зимина. Было это как раз перед тем, как Куватов его "вспомнил". И перед процедурой опознания! В протоколе допросов этого, конечно же, нет. Все. Если судить по закону, боец с треском теряет всякое право давать показания против Степана. Если по закону...

После Куватова "к барьеру" вышел его командир - лейтенант Кирилл Кувшинников. Как свидетель его "страданий" от Зимина. Степана они задерживали вместе. Лейтенант, как и положено по званию, оказался более рассудительным и уверенным в себе. Многие детали эпизода, описанные во время следствия, он вообще опустил. Правильно, лучше не вдаваться. Он явно старался решать две задачи - не подвести начальство и остаться честным. Я не знаю, как к этому относиться. Во всяком случае, Зимину его показания пошли скорее в плюс. Он видел, как Зимин что-то бросил, но не видел, как и от кого получил Куватов свою травму. А Зимин никого никуда не "затаскивал", просто пытался вырваться из рук. Кроме Степана, в толпе было человек 10 в масках. К Зимину и ко всем сидящим личных претензий не имеет и от них не пострадал. Хотя пострадал от "неизвестных" - получил несколько синяков.


Потерпевший Кирилл Кувшинников и прокурор Костюк. Фото Александра Барошина

Зачем люди брали барьеры (это было уже после задержания Степана)? Обвинение говорит - чтобы таранить ими полицию. Кувшинников снова "на двух стульях". С одной стороны - врет, что барьеры люди отнимали у полицейских (их принесли совсем с другой стороны набережной). С другой - "таким образом они ограждали себя от полицейских" (это правда). Зачем? Это один из важных моментов для понимания событий. Барьеры пытались поставить в месте, где полиция впервые врезалась в толпу, избивая и задерживая всех подряд. Кувшинников считает, что лишь для того, "чтобы помешать задержаниям особо активных граждан".

Затем он стал веселить народ довольно хлесткими ответами. "Как опознали себя на видео?" - "Я всегда себя опознаю, даже в зеркале". - "Но вы были в шлеме?" - "Я и в шлеме красивый".

Иногда им задают совсем не юридические, "человеческие" вопросы. Владимир Акименков - Кувшинникову: "Вы не считаете, что вас использовали 6 мая?" Обычно такие вопросы судья отводит. Но адвокату Макарову позволила спросить по-простому: "Так кто же начал драться первым - полиция или демонстранты?" Лейтенант пытался отговориться как-то казенно, Макаров настаивал. "Да не знаю я, кто первым начал!" - в сердцах почти выкрикнул Кувшинников. Мне кажется, что на этом суде происходит какая-то гораздо большая драма, чем попытка осудить невиновных. И полицейские вовлечены в нее не меньше, чем те, кто сидит за стеклом.

Допросы долгие и тяжелые. Иногда вопросы повторяются. Адвокаты порой вынуждены пропускать бесконечные заседания - у них кассации, другие дела. И здесь еще одна очень серьезная проблема: невозможно оперативно получить протоколы прошлых заседаний. Да что вчерашние! Последние выданные судом протоколы - от 20-х чисел июля! Невозможно анализировать показания, готовиться.

Но что ждет нас в суде завтра - также тайна. Обвинение не сообщает нам о своих планах. Что будут зачитывать? Какого свидетеля приведут? Невозможно выучить наизусть 70 томов дела, и завтра мы снова будем лихорадочно листать бумаги и файлы в своих лэптопах, пока очередной полицейский не спеша идет к трибуне.

Сегодня в зале был отец Александра Марголина. Тот пока просто сидит в ожидании своей очереди. Гаскарову вон нашли второго "потерпевшего". Ему пока нет. И то хорошо.

Степан Зимин (в центре) и Алексей Полихович. Фото Александра Барошина

Посчитал: Болотный процесс идет больше 10 недель. По три заседания в неделю. Начинает сказываться усталость и у подсудимых, и у адвокатов, и у самой активной части группы поддержки. Стало заметно, что и у прокуроров есть нервы.


Два дня тягомотно, вязко и утомительно допрашивали очередного полицейского из числа признанных пострадавшими. Командир роты 2-го оперполка Денис Моисеев оказался упорнее простодушного прапорщика Архипова. Возможно, потому, что Архипову действительно "прилетел" в подбородок камень, а Моисеев пострадал довольно странным образом:



Это всё. За это Сергей Кривов обвиняется по двум статьям: 212 и 318, а Денис Моисеев признан потерпевшим. Медосвидетельствования Моисеев не проходил. В первый день допроса в суде он сказал, что вообще не заявлял о своей "обиде", - ее заметило находящееся на площади начальство. А сегодня - что при опросе после 6 мая "устно сообщил о полученном ударе". Так и неясно, на каких основаниях он признан потерпевшим. Но главные баталии развернулись вокруг другого.

В деле есть несколько протоколов допросов Моисеева на следствии.

19 мая 2012 года он поведал следователю, почему считает события на Болотной массовыми беспорядками: "кидались, нападали на полицию, прорывались". Про инцидент - ни слова.

26 сентября (видимо, посмотрев широко разошедшийся в те дни сюжет телекомпании NevexTV) он вспомнил, что некий мужчина в синей куртке схватил его за форменную одежду. При этом Моисеев "пытался объяснить ему, что мы выполняем свою работу, а его поведение уже содержит признаки административного правонарушения". Мужчина принялся оскорблять его нецензурной бранью, а когда Моисеев отошел в сторону, догнал его и ударил руками в грудь. Моисеев испытал физическую боль. После чего "мужчина отбежал в толпу и скрылся из видимости". Еще раз посмотрите ролик.

4 октября Моисеев вновь дает показания: они слово в слово повторяют предыдущие (включая грамматические ошибки). В тот же день Моисеев признан потерпевшим от Ступака Ю.В.

18 октября Моисеев опознает в "напавшем" на него Кривова, а следователь Курдюков пишет "Уточнение": вред Моисееву причинил не Ступак Ю.В., а Кривов С.В.

От кого же пострадал Моисеев? Говорит, что не опознал нападавшего в Ступаке. Но в деле нет протокола "неопознания". И почему же тогда он тогда подписал бумагу, признающую его пострадавшим от Ступака, если не опознал того? "От кого начальство скажет, от того и пострадаю"? Есть и другие нестыковки.

Защита, заходя с разных сторон, пыталась убедить судью зачитать все протоколы допросов Моисеева, чтобы потом выяснить у него правду. Ведь без оглашения нельзя упоминать их в допросе. Прокурор раз за разом возражала, а судья отказывала. Допрос заходил в тупик, защитники срывались и давали отвод то прокурору, то судье. Обстановка накалилась. Не выдержали в зале: после очередного отказа судьи там поднялся крик. Зрителей стали выводить, но тут подсудимые, встав, заявили, что отказываются участвовать в заседании. Некоторые повернулись к суду спиной. Так и простояли до конца заседания, не отвечая на вопросы.

Другая битва происходит регулярно вокруг попыток защиты уточнять время и место вменяемых подсудимым эпизодов. Не раз предлагали повесить увеличенную карту или демонстрировать на экране схему Болотной, находящуюся в деле. На предложение заставить Моисеева хотя бы ткнуть пальцем в мелкую схемку на листе дела судья Никишина парировала: "А зачем? В показаниях потерпевшего место преступления не указано с точностью до метра и сантиметра". Так как же выяснить обстоятельства преступления, не зная, когда и где оно произошло?! А просто: на Болотной 6 мая!

Адвокатам все же удалось показать Моисееву фото из дела, где он без жетона. Хотя говорил, что жетон надевали все. Объяснил он это неожиданно: "Наверное, перепутал. Это в другой раз был приказ всем надеть жетоны, а тогда не было у всего полка". То есть без приказа полицейский не одевает основной служебный знак? Или 6 мая был приказ НЕ НАДЕВАТЬ их? Диалог: "На каком основании можно было установить, что вы сотрудик полиции, если нет жетона и не предъявляли удостоверения?" - "Находился в форменном обмундировании". - "Если я надену форменное обмундирование, любой гражданин должен воспринимать меня сотрудником полиции?" - "Вопрос снимается". Сегодня судья побила все рекорды по снятым вопросам защиты...

Выступавшие в судах по Болотной полицейские - разные, как все люди. Общее пока одно: они категорически не хотят говорить о применявшемся ими в отношении демонстрантов насилии. О пострадавших демонстрантах. Не было таких, и все! Каждый старался подчеркнуть: "Я никого не бил!" Для них это важно. Возможно, пока это - самый значительный результат допросов. Если они не так уж уверены в своих безграничных правах, если для них мнение окружающих имеет значение, то мы не безнадежны.

А Саша Духанина-Наумова с мужем делают в своей квартире ремонт. "Стены штукатурить легче, чем тут сидеть!" - стонет во время заседания Александра. Да, тягостное это занятие - сидеть в таком суде.

До сих пор мы регулярно сталкиваемся с представлениями об узниках 6 мая как о каких-то "особых" людях, "активистах", убежденных "борцах" и "партийцах". А значит - не таких, как большинство. Мы решили еще раз задать "болотникам" вопрос: каковы были их личные мотивы участвовать в "Марше миллионов" 6 мая?

Николай Кавказский написал достаточно развернутый текст, который, на наш взгляд, достоин отдельной публикации. После изменения ему меры пресечения на домашний арест ему запрещено общаться с другими фигурантами дела, пользоваться интернетом, получать и отправлять посылки и письма. Этот текст передан в редакцию через адвоката Николая, на что запрет не распространяется.

Вспомним, что массовость демократических акций к весне 2012 года уже пошла на спад. Это было следствием многих причин. По моему мнению, одной из этих причин было отсутствие понятных для граждан механизмов формирования оргкомитетов акций. Ближе к проведению «Марша миллионов» ситуация с оргкомитетом стала критической, неясен был даже его состав. При этом изначально складывалось впечатление, что на мероприятие придет рекордно низкое количество манифестантов. Все это наводило на мысли о бессмысленности моего участия в «Марше миллионов» 6 мая 2012 года.

Однако дней за десять до марша из блогосферы и других интернет-ресурсов стало проясняться, что люди все-таки выйдут на акцию массово. А левые (к которым я себя отношу) не должны отрываться от народа, а должны идти вместе с ним, разъяснять народу свою программу. Смешная ситуация получилась в Беларуси. Когда тысячи людей шли протестовать против фальсификации выборов, местные леваки направились совершенно в другую сторону — на семинар по марксизму, объявив протест «буржуазным». Они поступили неправильно, по-сектантски.

Вот почему я вышел на демонстрацию вместе с социал-демократической группой «Левое социалистическое действие», членом которой я являюсь. На демонстрации у нас были следующие требования:

- доступное и бесплатное образование, здравоохранение;
- рабочий и профсоюзный контроль на предприятиях, 6-часовой рабочий день с сохранением размера заработной платы;
- свобода слова, собраний, объединений;
- борьба со всеми видами дискриминации, за равноправие всех людей;
- демонтаж авторитарного режима конституционными методами, переход управления обществом в руки трудового народа;
- пересмотр итогов парламентских и президентских выборов.

Про фальсификацию парламентских выборов 2011 года стоит сказать отдельно. Так, на моем избирательном участке, где обычно за «Яблоко» голосовало 50-100 человек и в этот раз точно за эту партию проголосовали я, мои родители и соседка, было обнаружено всего два(!) яблочных голоса. Кстати, как и на большинстве соседних участков. На другом участке - № 2347, - когда я обратил внимание на нарушения, меня с помощью полиции просто вышвырнули с участка. После Зюзинский районный суд своим решением признал мое удаление и действия избирательной комиссии незаконными.

Что произошло дальше, нам уже известно: тюремные репрессии против оппозиции, а также законодательное закрепление невежества и реакции.

Николай Кавказский

Июль 2013 г.

Мы ехали вслед затухающему розовым закату, а вокруг, приветствуя наше торжественное движение, зажигались фонари. Александра восторженно глазела по сторонам: "Я год мечтала прогуляться по вечерней Москве, даже не могу поверить! Чувствую себя провинциалкой - все как впервые вижу!" Я вез ее на новый адрес домашнего ареста - к мужу. "Ой, вот здесь я так мечтаю с Темой погулять! И тут тоже, и тут!"

Маршрут наш волшебным образом сложился так, что я мог периодически тыкать пальцем: "А вот это мой дом. А тут живет моя дочь. А здесь - другая дочь. А вот за тем особняком - брат". "У вас такая семья интересная и большая!" - продолжала восхищаться Сашка. За это время почти вся моя семья успела побывать в суде, и я педантично всех с ней перезнакомил. "Не могу поверить, - все твердила она. - Буду жить с мужем, в своей квартире!"

Когда смотришь на счастливого человека, все собственные проблемы и беды стремительно улетают прочь. "Я вообще-то готовлюсь, что меня закроют. Может, и ненадолго, но все равно. Надо нарадоваться впрок", - сообщает Александра хозяйственно и становится серьезнее. "Даже в тетиной квартире, где можно загорать на балконе, питаться нормально, книги читать любые, год - это очень много. Каково же ребятам там, в тюрьме, я даже представить не могу!"

Мы приезжаем на Нахимовский, к Теме и серой кошке. Восхищенная Александра, периодически покручивая свободной от браслета ногой (ставить новый придут только завтра, вместе с районом сменился надзирающий), принимается распаковывать немногочисленный скарб. Деловитая! Периодически прерываясь, чтобы поцеловаться с Артемом. Ну так они и в суде постоянно целовались в коридоре. Этого пока не запрещали.

Домой еду совсем вольготно по опустевшему летнему городу, в окно - теплый ветер, движок урчит ровно и мягко, парочки тенями плывут по тротуарам. А я продолжаю фиксировать маршрут: "Каширка, сейчас будет дом, где прожил жизнь до ареста Миша Косенко. Там осталась сестра. И мама - если ей не стало хуже и ее снова не увезли в больницу..."

И я постоянно думаю: зачем? Кому нужен был этот год, проведенный ребятами в неволе? Неужто кто-то впрямь питается их жизнями, счастьем, надеждами, верой в будущее? У этих ребят всего этого в достатке, подобрали полноценных доноров! И сколько еще крови из них высосут? Они - крепкие, я чувствую это ежедневно, сидя в паре метров от них, хоть и спиной, хоть и через стекло "аквариума". Но ведь не беспределен любой запас. Это не ошибка тупой машины, думаю я. Это осознанное поведение вампиров. Вурдалаков, питающихся чужими жизнями. Это преступление против жизни, молодости и счастья. И мои дочери в один прекрасный день могут оказаться такими жертвами. И я не могу, не должен позволить сделать этого с ними. И с Сашкой Духаниной, моей подзащитной на "Болотном процессе".

На суде над 12-ю "болотниками" сегодня был маленький праздник: прокуроры впервые за все время не стали возражать на ходатайство защиты, а судья разрешила (со второго раза) Александре Духаниной (ставшей после замужества Наумовой) переехать к мужу и отбывать свой домашний арест там.

Мы почти досмотрели все следственное видео и разобрались в хитросплетениях всех этих бесконечных дисков, файлов, номеров и описаний, зачастую пересекающихся, повторяющихся и перепутанных так, что черт ногу сломит. Мы поняли методику, с помощью которой следователь Гуркин (составлявший все эти описания) умудрился превратить упрямо сопротивляющийся видеоматериал в стройную концепцию следствия об организованных массовых беспорядках.

Развивается сюжет с таинственными понятыми. Адвокат Сергей Бадамшин насчитал 11 протоколов просмотра и описания видеофайлов, которые подписали двое понятых: Медведев Дмитрий Витальевич, проживающий по адресу: Московская область, г. Люберци, ....., и Мальцев Антов Олегович, проживающий по адресу: ......

По подсчетам Бадамшина, эти "профессиональные понятые" провели за изучением видео больше 4 рабочих дней. При этом - совершенно бескорыстно: нигде не упомянуто, что им было выплачено полагающееся в таких случаях по закону вознаграждение за отвлечение от работы и потраченное время.

Вряд ли стоит удивляться тому, что "понятые" не зафиксировали в протоколах ни одного из многочисленных несовпадений увиденного на видео написанному в "протоколе описания". Именно эти расхождения раз за разом педантично перечисляли адвокаты после просмотра каждого видео в зале суда. Чудеса на этом не кончаются. В протоколах отмечено время, потраченное на каждое "следственное действие" (изучение и описания видеосюжетов). Оно оказалось значительно меньше длительности самого видео. Видимо, следователь с понятыми "тщательно" изучали видео... в режиме ускоренной перемотки!

Усомнившись в том, что понятые присутствовали при просмотре, да и вообще - в самих протоколах "следственных мудрецов", Бадамшин в блестяще составленном ходатайстве призвал вызвать в суд "автора" протоколов - следователя Гуркина и обоих понятых. Судья, как обычно, отказала, сославшись на "несвоевременность" ходатайства.

Нескончаемый просмотр "кино с параллельными местами" из следственных протоколов доказал лишь одно: все обвинение существует лишь в воспаленном сознании обвиняющей стороны. И скорее всего, оно родилось там до самих событий. Я попробовал наложить выдержки из протокола, "описывающего" знаменитую трансляцию Сергея Минаева, на соответствующие им по времени места самого видео. Сравните их с комментариями Минаева. И с тем, что вы видите на картинке. Свои впечатления вы можете направлять судье Никишиной.

Уважаемый Имярек!

К Вам обращаются участники общественного движения "Союз активных москвичей" (САМ).

Мы объединились в 2012 году для того, чтобы работать на становление гражданского общества - пока в Москве. Мы придерживаемся разных политических взглядов, а некоторые из нас считают себя аполитичными, но мы сходимся в важном:

• Граждане, избиратели и налогоплательщики должны быть хозяевами в своем городе, в своей стране, а не бесправными подданными;
• Власть в стране должна сменяться законным путем и быть подотчетной;
• Закон должен быть один для всех;
• Суды должны быть независимыми;
• Пресса должна быть свободной;
• Политические репрессии под видом борьбы с экстремизмом неприемлемы.

Именно потому, что нам небезразлично будущее Москвы, мы внимательно следим за ходом предвыборной кампании в нашем городе, и нам очень важно знать, что думают по вопросам московской повестки дня все без исключения претенденты на пост мэра. Одна из важнейших, на наш взгляд, проблем, почти не звучит в избирательной кампании большинства кандидатов. Это проблема политических заключенных.

Показательным примером являются подсудимые и обвиняемые по т.н. Болотному делу, узники Болотной. Приходилось слышать мнение, что не московская, а федеральная проблема. Мы не согласны с этим. Митинг на Болотной площади 6 мая 2012 г. был согласован с мэрией Москвы, очень сомнительную, даже провокационную роль сыграла московская полиция, почти все подсудимые - москвичи. Этот процесс и узники, уже более года находящиеся в тяжелых, если не пяточных условиях в московских СИЗО, - позор Москвы. Этот процесс еще раз доказывает, что в Москве практически невозможно осуществление конституционного права граждан собираться мирно, без оружия, на ее площадях, Болотной или Триумфальной, что в Москве гражданские свободы гарантированы далеко не в полном объеме.

Кроме того, многие события, имеющие особое значение для всей страны, определяющие вектор ее развития, влияющие на общественное мнение и принятие государственных решений, происходят в Москве. Это делает мэра Москвы, тем более избранного, а не назначенного, влиятельным политиком федерального масштаба. Его позиция окажет влияние на всю страну, страна смотрит на Москву, многие перемены начинаются с Москвы.

Мы призываем Вас публично ответить на вопрос, каково Ваше отношение к политическим заключенным в Москве и собираетесь ли Вы изменить ситуацию с правами человека, в частности, с правами на свободу собраний, митингов, шествий и других массовых публичных мероприятий в Москве, если станете мэром. И еще: как вы относитесь к тому, чтобы уже сейчас, в рамках Вашей предвыборной кампании, призвать к освобождению узников Болотной и включить вопросы соблюдения прав человека в свою программу.

С уважением,
Союз активных москвичей.

Вот уже который день на суде над 12-ю «болотниками» мы смотрим кино. В наступивший век «тотальной съемки» фотографии и видеозаписи становятся мощным аргументом в суде. Право не поспевает разрабатывать принципы использования таких материалов. «Болотный процесс» - первый, в котором обвинение основывается на гигантском объеме видеоматериалов. Мы уже отсмотрели в суде более 20 часов записей, и это не конец.

Видеозаписи УПК относит к вещественным доказательствам. Если не брать во внимание обрывки плакатов, флаги и разрозненную обувь, обильно собранные следствием на Болотной площади вечером 6 мая, видео - основной вещдок. Именно с него начинали следователи поиски «преступников», именно оно лежит в основе всех обвинений. Есть еще свидетели и потерпевшие из числа полицейских. Но, скорее всего, они «появились» уже после обнаружения и опознания на видеозаписях конкретных обвиняемых.

Все правила сбора, изучения и принятия вещественных доказательств тщательно прописаны. Процедура - основа суда. Без нее суд превращается в демагогию.

Сперва вещдок должен быть в общем виде обследован и описан в присутствии понятых. Чтобы понять его происхождение и отношение к делу, на суде сперва зачитываются протоколы: появления вещдока (обнаружения в каком-то месте или изъятия у какого-то человека) и общего описания. Затем суд изучает сам предмет. В нашем случае - смотрит видео.

Чтобы понять многочисленные протесты защиты, посмотрим, как это происходит на «Болотном процессе».

Нам читают протокол описания видео. К примеру:

«В толпу митингующих входят группы сотрудников полиции для задержания наиболее агрессивно настроенных участников массовых беспорядков».

Что не так? Откуда бесстрастный зритель (а именно таким и должен быть следователь, описывающий вещдок) знает о намерениях полицейских? Как он определяет «наиболее агрессивных»? Наличие массовых беспорядков еще предстоит установить суду.

« ...На отрезке видеозаписи с 02 ч. 57 мин. по 02 ч. 58 мин. запечатлено, как на участке местности на повороте с Малого Каменного моста на Болотную набережную г. Москвы большая группа людей прорывает оцепление сотрудников полиции. В первых рядах... находится Савелов А.В. В момент прорыва оцепления Савелов А.В. вторым, толкая в спину мужчину, стоящего перед ним, на сотрудников полиции, стоящих в оцеплении, проходит через образовавшуюся брешь... После этого Савелов быстро встает и быстрым шагом направляется в сторону Большого Каменного моста».

Что не так? Выходит так, что Савелов - осознанный участник и едва ли не инициатор прорыва. В действительности он идет не спеша, растерянно озираясь. Куда он идет - также неясно из видеозаписи. Следователь описал свою историю, а не видеозапись. Сам Савелов утверждает, что в давке его просто засосало в щель прорыва.

«В кадре появляется боец... Насонов А.В., одетый в форменное обмундирование «Ночь 91», каску «Джетта» черного цвета, бронежилет черного цвета... и командир 2-го взвода Кувшинников К.Е., одетый в форменное обмундирование «Ночь 91», каску «Джетта» черного цвета, бронежилет черного цвета... Они ведут, с разных сторон взяв за руки, Зимина С.Ю., одетого в....»

Что не так? Откуда описывающий знает имена закованных в броню и закрытых касками полицейских? Откуда ему известно имя Зимина? В деле нет ни опознания этим следователем Зимина, ни тем более - экспертизы, устанавливающей идентичность людей на кадрах.

«В кадре СПИНОЙ К СНИМАЮЩЕМУ появляется Я. Белоусов с небольшой бородкой и усами светлого цвета».
Комментарии излишни.

В описаниях много и прямой фантазии. Ну не видим мы того, о чем подробно рассказывает следователь! Силовые действия полиции при этом не отмечаются ни разу.

Основной предмет для рассмотрения судом - сам вещдок. То есть видеозапись. Но обвинение называет ее лишь «приложением к Протоколу осмотра». Главным аргументом становится Протокол - банальная техническая опись, превратившаяся в вольную фантазию следователя Гуркина С.А. И фактически пересказывающая текст обвинения.

Естественно, после каждого такого опуса защита требует исключить это «доказательство».
Адвокат Вадим Клювгант: «Вместо одного следственного действия (описи вещдока) в протоколах объединены сразу три: опись, опознание и свидетельские показания». Причем свидетельские показания дает следователь Гуркин... самому себе! Ведь именно так можно назвать то, что он делает: посмотрев видео, пересказывает своими словами собственные впечатления от увиденного, дает интерпретацию. УПК запрещает человеку, давшему показания, участвовать в следствии. А опознание не может смешиваться с другим действием, для него есть отдельная, очень строгая процедура.

Но это далеко не все. В «пакете» вещдоков по Саше Духаниной лежит 15 видеофрагментов. На них показаны то ли два, то ли три эпизода, но с разных точек. Более того, три файла абсолютно идентичны между собой. Возможно, это одно видео, скачанное с трех разных страниц интернета... Выходит, что Духанина обвиняется в том, что 15 раз бросала что-то в полицейских? Или нет? Обвинение не удосуживается пояснить.

Совсем смешное: большинство протоколов, составленных в разные дни, подписала одна и та же пара понятых: Медведев Дмитрий Витальевич и Мальцев Антов Олегович (орфография оригиналов). Кто эти два стоика, отсмотревшие вместе со следователем многие часы видеозаписей?

Про отсутствие оригиналов видео и говорить нечего. Приложенные к делу файлы - результат многих компиляций и перезаписей, причем "в отсутствие специалиста". Об исходных файлах история умалчивает. Точное время и место съемки сюжетов также не установлены.

Что мы смотрим и читаем? Читаем беллетристику, говорят адвокаты, смотрим художественное кино...

Напоследок - полный набор видео, "доказывающего" виновность Владимира Акименкова. Файлов всего два. Второй обвинение описывает так:
"На видеозаписи запечатлены массовые беспорядки в районе Болотной площади г. Москвы. С 12 мин. 03 сек. по 12 мин. 22 сек. зафиксирован участок местности на Болотной набережной, скопление граждан, группа сотрудников полиции в окружении граждан, Акименков В.Г., находящийся справа от указанной группы сотрудников полиции со стороны Водоотводного канала. Он выходит из скопления граждан и становится перед указанной группой сотрудников полиции, начинает подходить к ним, исчезает из кадра, снова появляется, два сотрудника полиции задерживают Акименкова В.Г. и отводят его в сторону Малого Каменного моста, во время задержания Акименков В.Г. замахивается на сотрудников полиции".
Судите сами.

Все выглядело вполне буднично: подходишь по бесконечному коридору Мосгорсуда к привычному уже залу заседаний, а у окна Коля Кавказский стоит, улыбается. С друзьями болтает о погоде. Только мама рядом на него как-то неотрывно смотрит. А он, хоть и улыбается постоянно, но при этом - важный такой! Я, говорит, все равно остался социалистом, хотя мы там все, конечно, общались и хорошо понимали друг друга. А в зале ребята встречают его шутками из клетки, и видно, что все за него рады. Теперь он будет сидеть по-человечески, рядом с адвокатом, за столом. А Людмила Алексеева, говорят, расплакалась от счастья.

Год бесконечных усилий. Кассаций, ходатайств, жалоб, заявлений, прошений, общественной кампании. И вот одного из десяти выпустили под домашний арест. Еще не совсем понятен объем налагаемых на него ограничений. Саше Духаниной, например, запрещено практически все: говорить по телефону, читать интернет и даже газеты. Моя жена говорит: "Но представь себе - вот он приехал из тюрьмы и оказался на чистых, белых простынях, в родной кровати!"

За остальных продолжается борьба. Сегодня по очереди адвокаты, опираясь на решение президиума Мосгорсуда по Николаю, ходатайствовали об освобождении своих подзащитных. Но судья Никишина брать на себя ответственность категорически не захотела. Даже за освобождение Владимира Акименкова. Который почти не видит показываемого нам день за днем видео. Решение то, говорит, - строго индивидуальное и касается одного только Коли. Хотя на самом деле сказано в нем больше о принципах правосудия, чем о конкретных Колиных обстоятельствах. Но ясное дело: начальство велит - отпустим, а самим зачем подставляться? Так что остальные девять будут завтра продолжать смотреть следственное видео из-за стекла "аквариума". Но мы не остановимся. Нужно будет решение высших инстанций - добьемся его.

А пока посмотрим "кино". С ним, как со всем в этом деле, продолжается полная путаница. В новых предлагаемых протоколах повторяются уже виденные файлы и еще много всякой ерунды. Будем отклонять и протестовать. А пока - праздник: Коля вышел из тюрьмы!