Неделю назад написала Мише письмо:

"Привет, Миш, только сегодня получила твое письмо. За тот месяц, в течение которого шел твой ответ, произошло много разных событий. И прежде всего хочу плохую новость сообщить. Короче: мама сейчас в Москве, лежит в седьмой больнице. Вчера беседовала с врачом, она сказала, что прогноз неблагоприятный. У нее отказали почки, ей каждый день делают диализ (прочищают кровь), клапан в сердце тоже уже не работает. Она сильно ослабла и даже повернуться на кровати без посторонней помощи она не может. Задыхается, и поэтому постоянно ей дают кислород. Легочные сосуды не справляются, дышать ей крайне тяжело... и вот уже пару дней у нее кашель с кровью.

Я хожу к ней каждый день, у меня даже постоянный пропуск в больницу есть. Поддерживаю ее как могу, подбадриваю, покупаю все, что нужно из ухаживающих средств. При мне ее осматривали врачи: и тот доктор, который ей делал последнюю операцию на сердце больше 15 лет назад, и реаниматолог, и другие. В больнице уход за ней хороший, я вижу, что врачи реально делают все, что только могут, но ничего ей не помогает. Вот такая вот фигня. Сколько ей осталось - я не знаю. Но, уж извини, сейчас внимания тебе буду уделять значительно меньше, у меня задача приоритетная сейчас другая, сам понимаешь.

Она иногда надеется, что встанет, а иногда впадает в уныние... А я ее подбадриваю, говорю, что мы с ней еще на выборы за Навального голосовать пойдем... Надо было ей хоть на наш домашний адрес тебе писать, а я бы ей пересылала письма в деревню. Она каждый раз спрашивает о тебе, а мне приходится говорить ей, что ты часто пишешь и у тебя все хорошо и ты приветы ей передаешь".

...А сегодня пришел ответ: "Администрация СИЗО-2 "Бутырка" извещает вас, что письмо 233897 не прошло цензуру".

Я вот не понимаю, ПОЧЕМУ мой брат не имеет права знать о состоянии здоровья его мамы?

Вчера на "Болотном процессе" был день поздравлений. Поздравляли молодоженов - Артема и Сашу Духанину, которая теперь Наумова. С прошедшим Днем ВМФ - Алексея Полиховича и Дениса Луцкевича. С днем рождения - Ярослава Белоусова. И даже "показательная порка", устроенная судьей Никишиной (она выгнала за "плохое поведение" два задних ряда зала целиком), не сломала настроения. Не так много поводов для праздничности на этом процессе. И не так много возможностей выразить чувства: махнуть рукой сидящим в "аквариуме", улыбнуться, крикнуть что-то, выходя по окончании. Раньше нельзя: выведут, и, может быть, не одного тебя.

А затем продолжили смотреть следственное видео. Его еще очень много. Тем, кто не особенно разбирался в событиях 6 мая, это может быть интересно. У адвокатов же оно вызывает лишь недоумение: случайный навал самых разнообразных сюжетов неизвестного происхождения, без опознавательных знаков, времени и места съемки, зачастую без авторства... Единственное, над чем поработали следователи, - постарались вырезать из записей сцены жестокостей полиции. Ну ничего, у нас тоже есть свое видео.

"Болотный" суд сегодня переехал в новое помещение. Обращение к председателю Мосгорсуда Егоровой дало результат: нам отвели большой зал в "Апелляционном корпусе". Правда, непонятно, надолго ли: пока переезд оправдан тем, что новый зал оборудован экранами для просмотра видео.

В зале две гораздо большие стеклянные "клетки", но подсудимые все сидят в одной. Я пока не спросил их, как они сами на это смотрят: может быть, совсем уж разделяться им будет невесело?

Судья начала заседание с почти школьного наставления: "Мы здесь гости. Пожалуйста, не ломайте оборудование, аккуратнее обращайтесь с микрофонами и прочей техникой". Да, Петенька, не елозь стулом...

После зачтения видеопротоколов перешли к просмотру. О "ценности" протокола я уже писал. Похоже, просмотр следственных видеосюжетов окажется столь же абсурдным.

Дело не в том, что обвинение начало с показа 5-часовой записи трансляции МинаевLive. Сама по себе эта запись, сделанная сверху, с "Ударника", очень важна. Не только следствие, но и Комиссия общественного расследования, и я сам опирались на нее при составлении общей картины событий. Она идет без купюр, значит, выстраивается время, а верхняя точка позволяет уточнить места разных эпизодов. Правда, половину времени Минаев с Гельманом вместо картинки Болотной нарциссически демонстрируют нам себя, сопровождая все весьма спорными и банальными комментариями. Но все же. Потом приступим к изучению более детальных и локальных эпизодов.

Нелепо - КАК обвинение приступило к показу. Сперва не хотел работать плеер в судебном ноутбуке. Потом стал икать и тормозить. Тогда сотрудник суда запустил другую программу и диск заиграл. Вот только это была иная программа, чем та, которой пользовался следователь при составлении описания видео. А это уже (с точки зрения юридического буквализма) ставит под сомнение чистоту просмотра. Мало того, на экран не вывели даже шкалу времени на плеере. И суд не может сверяться с обвинением: "На 11 мин. 46 сек. в кадре появляется Духанина и ..." Как, спрашивается, мы заметим этот эпизод, если на экране не "бежит" время?

Смотреть будем долго. Только первый протокол описывает видео на 23 часа. И это было бы неплохо - подробно разобраться в том, что же произошло 6 мая на Болотной. Не только отсмотрев 5-секундные эпизоды, из которых следствие высасывало вину подсудимых. А увидав, в какой ситуации они действовали. Что было до и после, в каком порядке. Нормальному суду это пошло бы только на пользу. Но...

Исходных файлов следствие не предоставляет - только какие-то компиляции, "сборки" на дисках, включающие совершенно разные сюжеты. Я просматривал эти подборки и сразу заметил, что во многих сюжетах, к примеру, вырезаны сцены особо жестоких действий полицейских. Кем? По какому праву?

Составляя описание, следователи не потрудились "привязать" файлы к реальному времени. Что можно было грубо сделать, хотя бы просмотрев "свойства файлов". Теперь нам покажут кино без "бегущего времени", без привязки к местности, без объяснения купюр и монтажа. Художественное кино. К судебному материалу оно не имеет никакого отношения.

Ребята в "аквариуме" смотрели внимательно. Акименков пытался жаловаться на плохое зрение, судья не прислушалась. Главный экран, обращенный к адвокатам и подсудимым не слишком большой. Но все же более-менее видно. Два монитора, повернутых к залу - гораздо мельче и расположены далеко от зрителей. К тому же они периодически окрашиваются то в синие, то в зеленые тона. Не знаю, можно ли что-то понять из зала.

За просмотром нам предстоит провести не меньше недели. Что это даст - увидим.

Пока что хитом дня стал вопль Сергея Минаева: "Прорвали оцепление и идут на Кремль!" Люди в кадре при этом растерянно озираются и никуда не идут. Так "интерпретировано" все Болотное дело.

Сегодня на суде над "выделенным болотником" Михаилом Косенко состоялась сенсация. Только странная она была и оставила в задумчивости.

Сперва мы два часа ждали начала суда. Это не редкость, но обычно быстро становится известна причина. Чаще всего - проблемы с "доставкой" подсудимых. Реже - судья не успел освободиться с другого дела. Сегодня все было слишком таинственно. Сперва ждали в коридоре, потом пустили в зал. Пристав сказал: "Ждем прокурора". На середине второго часа наконец ввели Михаила. Встали, похлопали ему. Он показался растерянным. Не успели снять наручники в клетке, как секретарша крикнула, появляясь в дверях: "Рано!". Снова надели наручники, увели. Минут через 15 ввели снова, появились прокуроры и судья. "Освободите место в первом ряду для свидетеля!" - приказал пристав. На это место сел высокий молодой мужчина весьма непривычного для суда вида: небритый, в тренировочных штанах, майке и вьетнамках на босых, не очень чистых ногах.

Его мы ждали давно. Главный пострадавший в деле Михаила - омоновец Александр Казьмин. По версии обвинения, Михаил избил его вместе с Максимом Лузяниным и "неустановленными лицами". Судья уже намекала, что теперь он серьезно лечится от последствий тех травм. По виду Казьмина и впрямь можно было предположить, что он прибыл прямо из больничной палаты. Привез его прокурор или он добирался сам, так и осталось загадкой. Он кратко повторил свои показания на следствии. Сперва стоял в отдаленной цепи у Большого Каменного моста. В 17:00 на площади появились люди в масках и стали призывать к прорыву и кидать камни. Его направили в толпу с группой задержания. Его товарищи Лукьянов и Пузиков задержали "метателя камней", он прикрывал их "отход" с задержанным, оказавшись между нарядом и толпой. Люди кинулись на него, сорвали амуницию, он опустил голову вниз, упал и никого больше не видел. До того увидел перед собой человека в черной куртке и красной рубахе (так был одет 6 мая Михаил). Но опознать в том человеке Михаила не может. И не знает, бил ли тот его.

Михаил Косенко - "человек в красной рубашке"

Казьмин говорит тихо и немного замедленно, упорно глядя в пол. И вообще он как-то сгорблен и неловок.

Неожиданно ясным и молодым голосом вступает в допрос Косенко. Признанный психически больным, он кажется гораздо бодрее и здоровее пострадавшего. "Вы видели видеозаписи этого эпизода в итернете?" - "Да". - "Я вам наносил удары?" - "Не знаю". - "А почему вы меня упомянули?" - "Я вас не называл, я просто запомнил человека в красной рубашке". - "Человек в красной рубашке наносит вам удары на видеозаписи?" - "Нет".

По ходатайству адвокатов зачитывают первые показания, которые Казьмин давал следствию. Тогда он не говорил о человеке в красной рубашке. Почему, выяснить так и не удается.

Адвокат Айвазян: "Каким образом вы пострадали?" - "Помню два очень сильных удара по голове и несколько по ребрам. Наверное, их было больше. Осталась большая шишка и синяки на ребрах". - "От чего вы лечитесь сейчас?" - "Паралич лицевого нерва. Поэтому мне немного трудно говорить". - "Когда он появился?" - "В феврале".

Ксения, сестра и представитель Михаила: "В результате действий вашей группы удалось задержать человека?" - "Нет". Михаил неожиданно комментирует: "Его не дали задержать люди, оказавшиеся рядом!"

Адвокат: "Там, на площади, вас сперва стали бить или сначала сорвали шлем и жилет?" - "Сперва сорвали, потом стали бить". - "Вы теряли сознание?" - "Не помню". - "А с памятью теперь как?" - "Неплохо вроде". - "В каком госпитале вы лежали?" - "МВД. Не помню названия". - "Вы говорили, что на следующий день уже были в порядке?" - "Да". - "А почему тогда легли в госпиталь?" - "Так положено: сотрясение мозга" - "Выписались здоровым?" - "Да. Но потом с моим здоровьем стали происходить странные вещи. Появились головные боли, аллергии. Я не хочу сказать, что это следствие 6 мая..."

Казалось бы, все. И тут Казьмин начинает говорить сам. "Я зла никакого не желаю товарищу Косенко. Я никому зла не желаю, я желаю ему здоровья. Не хочу, чтобы он сидел там, за решеткой, даже если это он мне наносил травму, я зла не держу".

Вопросов больше нет. Но Казьмин продолжает: "Можно я еще скажу? В интернете есть много блогов всяких, рассказов. Что я нагло вру. Что я - заслуженный отброс России. И что я избивал сограждан". Его голос звучит уже совсем по-иному - увереннее, громче, даже агрессивнее. Видно, что это для него очень важно. "Так вот, я хочу сказать - тут много журналистов - что я НИКОГО НЕ ТРОНУЛ ПАЛЬЦЕМ в этот день. Я пытался как-то это все минимизировать, объяснить морально, что не надо это все делать. Никого я не бил, говорю от чистой души, чтобы все знали. В согласии с законом о полиции разрешается применять силу. Но даже в этих эпизодах я старался минимизировать".

Присутствовавший в зале человек с медицинским образованием допустил, что у Александра могла развиться легкая энцефалопатия в результате удара по голове. Он выглядит нездоровым. Только Косенко здесь ни при чем, я уверен. И у защиты есть достаточно доказательств этому. Что до Казьмина, то мне интереснее, что происходит с его душой.

Думаю, что начальство или следователь "убедили" Александра Казьмина вспомнить о "красной рубашке". Да и свои первые показания он, похоже, просто подписал - слишком много там механической чуши, столь необходимой следствию. С другой стороны, он так и не стал врать, показывая на Михаила Косенко. А мог бы - ведь это так просто! И для него очень важно, чтобы люди ему верили: он сограждан не избивал. Бывает, что болезнь приводит человека к каким-то открытиям. В таком случае его страдания были не напрасны. Я не могу сказать, что Александр Казьмин вызывает во мне безусловное уважение. Но во всяком случае - гораздо больше надежды, чем судья Москаленко!

В начале заседания Косенко с адвокатами вновь восстали против манеры конвойных читать документы, передаваемые адвокатом подсудимому и обратно. Судья, как всегда, заявила, что вопрос не в компетенции суда. "Почему-то во всех судебных заседаниях никаких проблем с этим нет - только у вас. Вечно вы с этим! Все почему-то общаются, одни вы не можете! Не знаю, почему. От лиц это все зависит!" Свои замечания она привычно отпускает таким тоном, на какой не все торговки семечками способны. Почему-то мне кажется, что ее мало заботит мнение сограждан...

Протоколы допросов Казьмина А.В. на следствии

Сегодня для того, чтобы стать героем, достаточно просто быть честным. Не быть предателем. Я хорошо знаю это чувство, когда до глубины души поражаешься, что люди, которые тебя даже в глаза не видели, на процессе отказываются клеветать и идут в тюрьму.

«Оболгав кого-то, ты попадаешь в пожизненное заключение. Сделки с совестью всегда неэквивалентны. Есть вещи, через которые нельзя переступать», - сказал на суде по «Кировлесу» простой предприниматель Петр Офицеров, «случайный человек», как назвал его Алексей Навальный.

По делу "ЮКОСа" сидят в тюрьме или находятся в вынужденной эмиграции десятки случайных людей. И это намного страшнее, чем заказные «политические» или «рейдерские» дела.

Сегодня репрессивная машина власти направлена именно на случайных людей. Почти три десятка человек, выхвачены из толпы и посажены на скамью подсудимых по «Болотному делу» не просто так. В этом циничный и жесткий посыл власти: неважно, кто ты - белоленточник, инженер, студент, пенсионер, оппозиционер, физик-теоретик, менеджер, математик, коммерческий директор, ученый или бомж. Вышел на санкционированный митинг - сиди. Пытался честно работать, не давать откаты, не входить в систему - сиди. Разоблачал чиновников, выводящих за рубеж бюджетные миллиарды, - умри в СИЗО, и уже мертвого тебя признают виновным во всех смертных грехах!

Обвинительный приговор 18 июля был предсказуем и неизбежен. Для России нет ничего необычного в осуждении политических оппонентов власти по уголовным статьям – и во времена сталинского террора, и в хрущевско-брежневские годы наша судебно-правоохранительная система исправно выставляла оппонентов режима обычными уголовниками, позволяя руководителям страны лицемерно заявлять про отсутствие политзаключенных. Таких заключенных в России бывало и больше, чем сейчас, и меньше. Сроки давали и побольше (во времена вождя народов), и поменьше.

А вот последствия всегда оказывались одинаковыми: наиболее активная часть общества в своей массе уезжала или уходила во внутреннюю эмиграцию. Страна начинала саморазрушаться, расцветали коррупция, бюджетное воровство и безумные мегапроекты.

Здесь уже самый оптимистичный оптимист задумается: чего же добивается власть? Нужно ли так рисковать, занимаясь здесь бизнесом? И уж, во всяком случае, нужно ли строить долгосрочные планы на жизнь в нашей стране?

Боюсь, ответ очевиден: там, где власть позволяет себе разрушать право, разбираясь со своими оппонентами, ее адептам трудно удержаться, чтобы не использовать тот же механизм для личного преуспевания и обогащения. А значит, политическая лояльность ничего не гарантирует, кроме самоунижения. И защититься невозможно: ответ на требование честных выборов - «Болотное дело». Один оправдательный приговор из 700 в судах районного уровня показывает возможность отстоять свои права в ходе «состязательного» процесса.

До тех пор пока мы не поймем, что уже стучатся в дверь ко всем и каждому, пока не почувствуем, что дела Навального, Болотной и еще сотни тысяч невинно осужденных - это наши дела, нас так и будут сажать поодиночке. Или группами, сварганив дело о массовых беспорядках или о преступной группировке, задумавшей продать всю нефть, лес или почту.

Невозможно идти против хода истории. Кончается эпоха неверия и равнодушия. Каждый, кто отказывается клеветать ради своего благополучия, каждый, кто не боится встать в одиночный пикет, каждый, кто не дает забыть о сидящих к клетке двенадцати случайных ребятах, - делает нашу страну лучше. Это и есть патриотизм.

Сегодня, 17 июля, обвинение нам читало видео. Как это уже было на процессе Косенко. Да-да, не показывали, а именно ЧИТАЛИ. Адвокаты спорили. Что обещали сперва показать кино. Что бессмысленно слушать непонятные описания неизвестно чего. Что в результате сложится впечатление, которое помешает потом непредвзятому просмотру. Что резоннее всего идти тем путем, которым шло следствие: смотрели видео, опознавали людей, формулировали обвинение...

Наконец договорились, что будем работать в режиме "один протокол - затем показ сюжета". Но нас перехитрили: они умудрились запихать описания ВСЕХ видео из дела в один протокол. В итоге 5 часов мы слушали бормотание и завтра продолжим. А покажут ли после этого само видео - неизвестно.

Сам протокол описания следственного видео - поэма! В нем нет технических характеристик - формата исходных видеофайлов, времени съемки и т.п. Да и не может быть: ведь все видео многократно перезаписано, как-то и кем-то смонтировано в представленные диски. Я не раз предоставлял свои съемки защите на разных судах над активистами. И всегда требовались исходные файлы или кассеты. Так диктует закон. Следователи "Болотного дела" не заморачивались такими мелочами.

Но не это главное. Протокол - всего лишь опись предлагаемых суду для просмотра сюжетов. Исследовать их, изучать, делать выводы должен суд. Но то, что нам читают, - уже готовое обвинение. Техническая опись превращается в полноценное толкование. "Группа полицейских входит в толпу с целью задержания наиболее активных участников массовых беспорядков". Откуда известно о намерениях полиции? Почему неизвестные люди на картинке - "наиболее активные участники"? Наконец, наличие "массовых беспорядков" только предстоит доказывать в суде! Но следователю Гуркину, составлявшему протокол, уже все известно заранее. Мало того: он откуда-то знает, что мелькнувший в кадре человек - Ярослав Белоусов. Хотя никаких опознаний Белоусова не было. Он называет всех фигурантов поименно, хотя на момент появления у следствия видео о них ничего не было известно. В протоколе названы даже имена полицейских, хотя на кадрах они все одеты в пресловутые шлемы "Джетта" и не имеют жетонов!

Мария Баронова: "Я - единственная, кто знаком с этим следователем. Мы познакомились через 2 месяца после составления этого протокола. Мне он сказал, что жалеет, что протестующих на Болотной не поубивали".

Долгое нудное чтение прерывалось взрывами смеха. Когда мы слышали "ноги пострадавшего Яструбинецкого лежат на боку". Или "Кривов лежит на земле, полицейские пытаются его задерживать". Или "выбегает Духанина с темными волосами на голове". Или "на 14-й минуте Кривов исчезает из кадра, но появляется его голова"... Это было бы смешно. Но сквозь дурацкие слова этого протокола явственно проступают другие: "ДО ВОСЬМИ ЛЕТ ТЮРЬМЫ".

Еще один день "Болотного" суда. Наконец закончился изнурительный четырехдневный допрос ключевого свидетеля - полковника Дейниченко, "командовавшего парадом" на Болотной. Сегодня главным достижением было полное оглашение засекреченного полицейского "Оперативного плана". Именно в нем было "закопано" решение начальства ГУВД перекрыть площадь. Из сотен вопросов решающими оказались несколько: Дейниченко признал, что решение полиции не было доведено до организаторов, а значит, до всех демонстрантов. Что реальных погромов, поджогов и вооруженного сопротивления полиции на Болотной не происходило. Остальное - частности. Например, та самая "отсекающая" цепочка даже по "Оперативному плану" должна была не перегораживать путь колонне, а проходить ВДОЛЬ улицы, заворачивая у Большого Каменного моста.

Это юридическое. Но в суде всегда происходит масса "малых" событий. Они составляют реальную жизнь "болотников". Евгения, жена Леонида Ковязина, стала его защитником. Теперь они смогут встречаться в СИЗО. Так же, как сводный брат Степы Зимина. Они больше других были обделены свиданиями все это время. А Саша Духанина готовится к свадьбе.

На суд приходит все больше народа. Сегодня был заполнен весь холл, где ведется трансляция из зала. Утром перед зданием Мосгорсуда прошла первая за все время акция - три девушки в костюмах плачущей кровавыми слезами Фемиды и Правосудия высказались вполне внятно. Их не задерживали.

Уставшие ребята в стеклянной клетке успели поспать, пока зачитывался длинный Оперплан. Они его и так читали в деле. Вчера адвокат Аграновский рассказал, что Ярослав Белоусов не был в душе с 30 июня. Как и Володя Акименков. Сидя в метре от них, я вижу, что они постоянно шутят. Но и в процесс включены, работают. Их вопросы свидетелям иногда бывают наивны или излишне декларативны. Но адвокаты не решаются лишать их участия в собственной защите. И правильно: биться должны все вместе.

На заседании суда по "Болотному делу" 11 июля разгорелся скандал. Думаю, он не только не утихнет, но будет иметь неизвестное еще продолжение. На судах часто вскрываются неожиданные обстоятельства. Тем более на столь значимых. Ведь в "Болотном деле" сплелись судьбы, интересы и действия огромного количества очень разных людей и групп.

Меня в этом деле в первую очередь заботит судьба обвиняемых. Поэтому менее всего хотелось бы вносить разброд и ссору в их ряды и в команду их адвокатов. Но история эта будет обсуждаться еще долго и прежде всего нуждается в точном воспроизведении фактов. Поэтому считаю важным привести дословную расшифровку вполне качественной аудиозаписи, имеющейся у меня.

Надо заметить, что полковник Дейниченко за три дня допроса несколько раз театрально указывал на сидящего в зале Петра Царькова, как бы ища подтверждения своему рассказу о процедуре согласования (тот присутствовал на совещании в мэрии). Но официально имя Царькова до этого звучит лишь дважды - при зачтении протокола допроса Дейниченко на предварительном следствии. Он описывает совещание в мэрии:
«...в совещании по проведению мероприятия 6 мая. Присутствовали Майоров, Ткачев, Колыменко, представители заявителей Удальцов, Давидис, Митюшкина, Царьков».
Затем перечисляет, кто из организаторов чем занимался при подготовке митинга:
«По поводу технического оснащения. Царьков отвечал за координацию деятельности по установке сцены, Митюшкина - организатор по общим вопросам, подобные задачи и у Удальцова».

Затем защита настаивает на оглашении некоторых документов, и допрос продолжается. В процессе допроса имя Царькова всплывает совершенно необъяснимо.

Адвокат Бадамшин: Видите ли вы в этих документах какие-либо изъятия в части территории Болотной площади?
Дейниченко: Нет.
Б: Подтверждаете ли вы, что правительством Москвы была согласована именно Болотная площадь, а не какая-то ее часть для проведения митинга?
Д: Да.
Б: Подтверждаете ли вы, что вам - ГУ МВД России по Москве - было поручено обеспечить общественный порядок при проведении митинга на Болотной площади в соответствии с выданным согласованием мэрии?
Д: Частично.
Б: В какой части?
Д: В части участия в рабочей группе по согласованию места, размещения сцены и пр.
Б: Из чего это следует?
Д: Из того, что я получил устные указания прибыть на совещание рабочей группы. На данном совещании с организаторами конкретно проводилось согласование деталей.
Б: Как был исполнен пункт 1 письма Горбенко (о назначении представителей)?
Д: Не могу ответить.
Б: Вам известна упомянутая схема на сайте ГУ МВД?
Д: Я видел ее уже после событий 6 мая. Мне ее показывали следователи.
Б: Эта схема отличается от картографического решения Плана по обеспечению общественного порядка (ООП)?
Д: Да.
Б: Похожа ли эта схема с официального сайту ГУ МВД на схему митинга 4 февраля?
Д: Частично. Там не было указано, где там проход, где сцена, просто обозначен квадрат.
Б: (Ходатайствует об осмотре схемы с сайта ГУ МВД, находящейся в Деле - в показаниях Бароновой.)
Судья: (Отказывает.) Вы можете ссылаться на другую схему, которая уже была рассмотрена (это - совершенно другая схема, не имевшая публичного хождения. - Д.Б.)
Б: Соответствовала ли реальному расположению схема с сайта ГУ МВД, с которой могли ознакомиться организаторы, рядовые участники, сотрудники полиции и все люди?
Д: Та схема, которую все обсуждают, - не соответствовала.
Б: Скажите, в каких отношениях вы находитесь с организатором митинга Петром Царьковым? Можно ли их назвать товарищескими?
Д: Неприязни к нему не испытываю.
Б: Вы улыбаетесь, это хорошо. Скажите, передавал ли вам Царьков какую-либо доверительную информацию о планах организаторов и иных участников митинга?
Д: Теоретически, что если кто-то и будет заниматься палатками, то это не мы.
Б: То есть он вас информировал? О палатках он говорил?
Д: Что мы на себя это брать не будем, проверяйте, досматривайте, смотрите.
Б: То есть о палатках он говорил?
Д: Да. Что и было сделано, при досмотре контейнеров были найдены палатки.
Б: Все, спасибо, у меня больше нет вопросов.

(Несколько вопросов задает адвокат Клювгант.)

Адвокат Чанидзе: Отвечая Бадамшину, вы сказали, что у вас перед началом митинга была доверительная беседа с Царьковым. Имелось ли в виду, что только организатор Царьков «ни при чем» или все остальные тоже? Как вы это поняли?
Д: Я так понял, что товарищ проинформировал меня, что возможны провокации с использованием палаток. И он уполномочен передать эту информацию мне, чтобы прореагировать. Он находился в месте проведения митинга. Там были Митюшкина и он. За Манежную, за Якиманку, как я понимаю, товарищ не мог отвечать. Он сказал «Вот здесь смотрите». Здесь - это Болотная. Он не сказал «Смотрите там» (т.е. на Якиманке). Я так понимаю, информация относилась к Митюшкиной и тем, кто у сцены работал.
Ч: Т.е. вы так понимаете?
Д: Да.

Адвокат Макаров: Разве Царьков сообщил вам, что организаторами будут пронесены палатки? Может быть, это он сказал в ответ на ваше предупреждение или в другом контексте? Или прямо предупредил: смотрите, вот палатки!
Д: Царьков, как добросовестный гражданин в доверительных отношениях, доверил информацию, что, возможно, будут провокации - попытка устанавливать палатки.
М: А когда и где это происходило?
Д: На пересечении Болотной улицы и Болотной набережной. В момент монтажа сцены. Около 16 часов, я не могу помнить точно.
М: Т.е. в это время вы находились в районе сцены?
Д: Да.
М: С другими организаторами общались?
Д: Только с Митюшкиной. С Удальцовым, Пономаревым, Немцовым не общался.

(Судья снимает вопросы защитника Шарова.)

Защитник Лиханова: Накануне вы знали о готовящихся провокациях?
Д: У нас есть звезда - Собчак. Я знал только то, что было в прессе размещено.
Л: Но она потом вывесила это, 7 мая!

(Айвазян задает вопросы о пострадавших полицейских.)

Адвокат Макаров: Ранее вы не упоминали в показаниях о факте общения с Царьковым. Почему...
Судья: Снимается.
М: Поскольку тут присутствует сам Царьков, я бы у него спросил.
Судья: Оснований не имеется. Задавайте вопросы Дейниченко.
М: Говоря так, вы действуете с какой целью: сказать правду или исказить что-то, вбить клин между организаторами?
Судья: Снимаю вопрос.

(В зале шум и крики.)
Судья: Тишина в зале!!!
Царьков (кричит из зала): Он будет сидеть!
Судья: Защита, сядьте, выведите его.
Макаров: (сквозь шум): Вы вчера заявили...
(Крики в зале)
Судья: Я сказала, удалите его из зала! (Царькова выводят.)
Царьков: Ты сядешь, урод!
Д: Оскорбление!
Судья: Составьте соответствующий документ.

(Заседание продолжается)

Мы, организаторы демонстрации и митинга 6 мая 2012 года, относительно показаний данных полковником полиции Дейниченко Д.Ю. в суде по «Болотному делу» 9-11 июля 2013 года считаем необходимым заявить следующее.

В показаниях Дейниченко содержится ряд абсолютно ложных утверждений.

Так, полковник Дейниченко сообщил, что организаторы указанного публичного мероприятия были извещены о планировавшемся закрытии сквера Болотной площади для участников митинга и о том, что якобы такое закрытие обсуждалось на совещании в Мэрии Москвы 4 мая 2012 г. Он также заявил, что митинг не являлся конечной целью мероприятия, обосновывая это тем, что сцена была мобильной, а не стационарной.

Мы ответственно заявляем, что на совещании в Мэрии 4 мая с участием самого г-на Дейниченко была достигнута договоренность о том, что в связи с недостатком времени для рекогносцировки на местности и составления карты-плана организация ограждений, оцеплений и прочих аспектов, мероприятие 6 мая будет полностью, за исключением небольшого изменения в расположении сцены, повторять организацию публичного мероприятия 4 февраля 2012 г., проходившего по тому же маршруту.

Как известно, на мероприятии 4 февраля сквер Болотной площади был открыт для участников публичного мероприятия, а рамки металлоискателей для досмотра участников митинга были установлены по всей ширине Болотной площади, включая Болотную набережную и сквер.

Мы утверждаем, что организаторы до начала монтажа сцены в 13.00 6 мая ничего не знали об изменении властями в одностороннем порядке плана мероприятия и установке ограждения вокруг сквера Болотной площади.

Полковнику Дейниченко прекрасно известно о том, что необходимость установки мобильной сцены 6 мая 2012 года, а не стационарной, как обычно практиковалось на крупных митингах, была обусловлена тем, что на монтаж сцены в этот раз организаторам было выделено 3 часа вместо обычных 12-15 часов.

Отдельно мы считаем необходимым отметить провокационное утверждение полковника Дейниченко о том, что участвовавший в организации митинга Петр Царьков якобы сообщил ему о готовящемся проносе палаток и просил принять меры для предотвращения подобных «провокаций».

Это заявление является особо наглой ложью, так как никто из организаторов не встречался с г-ном Дейниченко ни 5-го, ни 6-го мая. Более того, нам не удалось установить связь на Болотной площади ни с кем из ответственных сотрудников полиции, включая самого Дейниченко.

Разумеется, никто из нас не обращался ни к г-ну Дейниченко, ни к другим сотрудникам полиции для предотвращения проноса палаток, поскольку их пронос на митинг не запрещен законом. Наоборот, еще до начала митинга мы обращались к сотрудникам полиции с требованием немедленного освобождения двух граждан, незаконно задержанных за попытку проноса палаток.

Мы, организаторы демонстрации и митинга 6 мая 2012 г., уже сообщали информацию о вышеуказанных обстоятельствах на допросах при проведении следствия и рассчитываем сообщить ее в судебном заседании.

Мы полагаем, что ложные показания в суде полковника Дейниченко являются осознанной провокацией обвинения, направленной на снятие ответственности с истинных виновников столкновений 6 мая 2012 года – сотрудников полиции и лично г-на Дейниченко. Поскольку ложь г-на Дейниченко является осознанной, мы полагаем, что он совершил преступление, предусмотренное ст.307 УК РФ («Заведомо ложные показания») и требуем привлечения его к уголовной ответственности.

С. Давидис
Н. Митюшкина
П. Царьков

Появление этого свидетеля обвинения стало полной неожиданностью. Большинство документов еще не рассмотрено, защита не готовилась к его допросу. Но обвинение продавливает, а судья отводит протесты адвокатов.

На процессе 12-ти по "Болотному делу" начинается редкостный марафон. Три дня подряд допрашивают одного свидетеля. И продолжат в следующий вторник. Свидетель - один из ключевых: полковник Дмитрий Дейниченко был заместителем начальника Управления охраны общественного порядка ГУ МВД России по Москве и вторым человеком в оперативном штабе по мероприятиям 6 мая. Руководил всеми силами полиции, получая команды от генерала Козлова, начальника штаба.

Версия событий по Дейниченко не стала неожиданностью. Но выглядела еще жестче, чем текст обвинения. Все было согласовано с организаторами митинга на совещании в мэрии 4 мая: и закрытый сквер, и цепочка поперек движения колонны, и вторые рамки на Болотной набережной. Полиция не занималась самодеятельностью, а лишь отвечала на провокации участников массовых беспорядков. Активных участников было 300-400 человек, еще 1500 поддержали их, препятствуя задержаниям нарушителей и нажимая на полицейскую цепь. То есть по Дейниченко выходит, что 656 задержанных даже мало. Полиция не применяла массовых спецсредств (водометов, газа) только потому, что вблизи от парапета набережной это могло привести к человеческим жертвам. И вообще - действовала предельно корректно: дубинками пользовались лишь в крайних случаях, по голове не били, женщин, пожилых и нездоровых под ручки провожали через полицейские цепи домой (стоит посмотреть видео).

Организаторы же, напротив, совершенно не заботились о проведении митинга: вместо строительства стационарной сцены пригнали грузовик, звук не монтировали, прессу к сцене не привлекали (организаторы говорят, что телекамер у сцены хватало, а большую часть машин телеканалов не пропустили сами же полицейские и те вынуждены были расположиться на противоположном берегу канала; "грузовик" же был специальным огромным трейлером-трансформером). Полковник прозрачно намекал, что организаторы заранее знали: основные события будут не на сцене.

Особое внимание свидетель уделил провокационным выкрикам "Пропускай!" и призывам идти в сторону Кремля. Охрану осуществляли всего 1500 полицейских, остальные же экстренно перебрасывались с других мероприятий, которых в тот день было много (из документов Дела известно, что силы правопорядка в Москве насчитывали 12 759 человек). Выход с площади был постоянно открыт, а по окончании мероприятия (так и не удалось выяснить, что он понимает под "окончанием") на набережной оставалось много людей, которые "свободно гуляли и общались" (в сети легко найти кадры пустынного пространства, окруженного полицией и усеянного обувью, сумками и обрывками плакатов). И вообще "никакой зачистки набережной не проводилось".

Удальцов, по словам Дейниченко, сперва провоцировал массовые беспорядки, призывая идти на Кремль, и он сам это слышал (широко известны видеозаписи, где Удальцов сперва призывает сидеть перед полицейской цепью, а затем изо всех сил пытается остановить давку перед прорывом). А потом продолжил их организовывать, призвав со сцены не расходиться.

Адвокаты заходили и так, и этак. Дейниченко играл туповатого служаку, не отвечавшего ни за что. Он либо ничего не помнил за давностью, либо вопросы не входили в его компетенцию, либо ссылался на секретные служебные документы. В общем - выполнял приказы начальства. Упоминал он и важные документы из Дела. Но в суде нельзя обсуждать те материалы, которые еще не были рассмотрены. А большинство из них обвинение еще не зачитало. Выходило, что свидетель на документ ссылается, а защита не имеет права задавать про него вопросы.

Правда, на вопросы, видел ли он погромы магазинов и автобусов, поджоги автомобилей, нападение на граждан, вооруженное сопротивление полиции (признаки массовых беспорядков), полковник отвечал "нет". Но на следующий день заявил, что демонстранты использовали оружие - пластиковые флагштоки, камни и... туалетные кабинки, которыми "они таранили полицейских"! Упомянул он и кастеты. Но на вопрос, откуда это ему известно, где подтверждающие медицинские документы, видел ли сам - отвечать отказался.

Хуже всего обстояло дело с выяснением имен ответственных чиновников: он их не помнил ни одного. С трудом удалось выудить имя полковника Здоренко и генерала Козлова. Те же трудности возникали с выяснением численности и дислокации разных полицейских частей. Казалось, он неуязвим...

Адвокаты, как становится видно, используют разную стратегию. Пашков делает акцент на несоответствии происходившего юридическому определению массовых беспорядков. Клювгант и Бадамшин выжидают момент, чтобы двумя-тремя кинжальными вопросами бить наверняка. Макаров устраивает часовой штурм, уже прозванный "ковровой бомбардировкой" и вызывающий нервную зевоту у зала. В сотнях его хаотических вопросов о снаряжении разных групп полицейских, их действиях в разных ситуациях, распорядке дня, служебных инструкциях, словах команд и пр. многие не усматривают смысла. Но мне кажется, он пытается плести паутину для доказательства изначальной нацеленности полиции на силовой разгон. Посмотрим, насколько возможна тонкая игра в условиях нашего правосудия, привыкшего действовать топором. Судья, похоже, не слишком опасается таких действий, терпеливо снося эту осаду свидетеля. Но если чувствует опасность - решительно снимает вопросы. Предыдущий свидетель Архипов на вопрос "в каком смысле вы используете термин "массовые беспорядки - юридическом или житейском" простодушно ответил: "В житейском". Задать точно такой же вопрос Дейниченко она уже не позволила без объяснения причин. И так - регулярно.


И все же на третий день защите удалось настоять на зачтении нескольких важных бумаг. Протокола допроса Дейниченко следователем. Составленной им "Справки по результатам обеспечения общественного порядка в Москве 6 мая" (в котором он отчитывается, что чрезвычайных ситуаций удалось избежать). И главное - поручения заммэра Горбенко. Это - самый первый и базовый документ согласования митинга. И тут началось.

Документ гласит:

...Соответственно уведомлению... группой граждан 6 мая проводятся публичные мероприятия: с 16:00 демонстрация от Калужской до Болотной площади и митинг до 19:30 на Болотной площади.
...Поручается:
1. Префектуре ЦАО совместно с ГУ МВД по Москве для оказания содействия организаторам публичных мероприятий назначить своих уполномоченных представителей, письменное распоряжение заблаговременно направить организаторам...

Интересный процесс надо слушать, а не пересказывать. Это дуэль. Поэтому приведу стенограмму.

Адвокат Бадамшин: Видите ли вы в этих документах какие-либо изъятия в части территории Болотной площади?
Дейниченко: Нет.
Б: Подтверждаете ли вы, что правительством Москвы была согласована именно Болотная площадь, а не какая-то ее часть для проведения митинга?
Д: Да.
Б: Подтверждаете ли вы, что вам - ГУ МВД России по Москве было поручено обеспечить общественный порядок при проведении митинга на Болотной площади в соответствии с выданным согласованием мэрии?
Д: Частично.
Б: В какой части?
Д: В части участия в рабочей группе по согласованию места, времени, размещения сцены и пр.
Б: Из чего это следует?
Д: Из того, что я получил устные указания прибыть на совещание рабочей группы, которое проводилось 4 мая. На данном совещании с организаторами конкретно проводилось согласование деталей.
Б: Как был исполнен пункт 1 письма Горбенко?
Д: Там не написано, кому это указание.
Б: ГУ МВД!
Д: В лице кого?
Б: Там указано: ГУ МВД России по Москве. Мы можем еще раз прочитать.
Д: Лучше еще раз.
Б: (Показывает документ) Вот. Вам знакомо содержание документа?
Д: Да.
Б: Напомнить мой вопрос?
Д: Да, пожалуйста.
Б: Как исполнен пункт 1 письма Горбенко о назначении уполномоченных представителей и письменном и заблаговременном оповещении организаторов?
Д: ...Не могу ответить.
Б: Вам известна упомянутая схема на сайте ГУ МВД?
Д: Я видел ее уже после событий 6 мая. На следующий день. Мне ее показывали следователи. Говорят: "Что это такое?"
Б: Эта схема отличается от картографического решения Плана по обеспечению общественного порядка (ООП)?
Д: Да.
Б: Похожа ли эта схема с официального сайту ГУ МВД на схему митинга 4 февраля?
Д: Частично. Там не было указано, где проход, где сцена, просто обозначен квадрат.
Б: (Ходатайствует об осмотре схемы с сайта ГУ МВД, находящейся в Деле - в показаниях Бароновой.)
Судья: (Отказывает.) Вы можете ссылаться на другую схему, которая уже была рассмотрена (это совершенно другая схема, не имевшая публичного хождения. - Д.Б.)
Б: Соответствовала ли реальному расположению схема с сайта ГУ МВД, с которой могли ознакомиться организаторы, рядовые участники, сотрудники полиции и все люди?
Д: Та схема, которую все обсуждают, - не соответствовала.

Затем в бой вступает адвокат Клювгант.

Клювгант: Вы согласны, что ни в протоколе вашего допроса, ни в справке о результатах мероприятия, подписанной вами, нет сведений о призывах "Прорывай!", "Пропускай!" с целью следования в сторону Боровицкой площади, о которых вы неоднократно говорили здесь?
Д: Конечно.
К: Тогда почему в суде вы говорите об этом, а в документах, составленных по горячим следам, этого нет?
Д: На допросе я отвечал только на вопросы следователя. А справка составлена в свободной форме. Что казалось важным, то я и писал.
К: То есть тогда эти призывы не казалось вам значимыми?
Д: Мероприятия прошли, цифра была утверждена, взрывов не допущено, диверсий не допущено, здания не разрушены, это было главным. Что там еще было - неважно.
К: Сведения об этих призывах, о которых вы тут говорили, отсутствуют в справке потому, что были вам неизвестны, или потому что вы не считали их на тот момент существенно значимыми?
Д: Как меня спрашивали, так я и отвечал.
К: Вы считаете эти сведения существенными для анализа ситуации на Болотной?
Д: В рамках рассматриваемого сейчас вопроса - да. Это призыв к...
К: Не надо юридических квалификаций, вы лишь свидетель! Последний вопрос. Ваша справка названа "Об охране общественного порядка в Москве". Ею охвачено два события: шествие и митинг на Болотной. Еще там есть один абзац о событиях на пл. Революции. Никаких иных мероприятий в Москве в тот день не описано. Но вы постоянно ссылаетесь, что таких мероприятий в Москве было много. Почему?
Д: В справке описаны только события, прошедшие несогласованно.
К: А шествие разве было несогласованным?
Д: На нем были некоторые нарушения.
К: Да там шествию посвящено несколько страниц!
Д: ....(Затрудняется объяснить.)

Дальше могло стать еще интереснее. Но тут адвокат Бадамшин неожиданно для всех задает полковнику вопрос: "Скажите, в каких отношениях вы находитесь с организатором митинга Петром Царьковым? Можно ли их назвать товарищескими?". Разгорается скандал. Кто и зачем его запустил, еще предстоит разобраться. Но предчувствия с ним связаны самые неприятные. И, похоже, к заботе о судьбе 12 человек в стеклянной клетке это не имеет никакого отношения.