Среди нас, свободных граждан России, есть сторонники различных идеологических течений и политических платформ. Мы по-разному оцениваем различные события, имеем разные представления о способах решения конкретных проблем и о путях развития нашей страны. Но мы едины в главном – неприятии нынешнего режима и несогласии жить в атмосфере тотальной лжи и бутафории, грубо подменяющей реальность во всех сферах: от политики и экономики - до культуры и быта.

Не всем из нас хватит решимости идти до конца в отстаивании прав на достойную жизнь для себя, своих близких, своей страны. Не все из нас смогут проявить гражданское мужество, выйдя в нужный момент на Площадь Свободы и удерживая ее до победы над бесчеловечным режимом. Но можете не сомневаться: мы уже никогда не выступим на стороне зла и лжи, мы не станем поддерживать их ни словом, ни поступком, ни даже молчаливым согласием с произволом и беззаконием.

Важнейшим, знаковым испытанием гражданского мужества и честности являются организуемые режимом "выборы без выбора". Антидемократическое законодательство, захват всех общенациональных каналов, тотальная зачистка политических конкурентов, судебная система, полностью подконтрольная администрации, бессовестное использование административного, экономического и всех иных ресурсов для воздействия на зависимый электорат, вплоть до прямого массового подлога результатов "выборов" – все это превращает их в фарс, в инструмент имитационной демократии.

Многие из нас считают абсолютно бессмысленными любые формы участия в "выборах", организуемых и полностью контролируемых администрацией антидемократического режима. Но есть и те, кто сохраняет слабые надежды на то, что можно хотя бы в малой степени с помощью электоральных процедур повлиять на изменение политического режима в стране. В обществе, в целом, и даже среди гражданского актива не удалось достичь консенсуса о консолидированном выборе наиболее действенных форм отношения к "выборам без выбора". В этой ситуации важнейшим политическим действием должно стать массовое гражданское неповиновение узурпаторам – как минимум, в форме открытого заявления об отказе признавать легитимность власти в России.

Поэтому мы все и каждый, подписавший эту декларацию, ответственно заявляем:

* Я не согласен признать "выборы без выбора", проводимые администрацией российского режима, независимо от их формального результата.

* Я не согласен признавать легитимность любых органов власти, сформированных по результатам заведомо нелегитимных и недемократичных выборов.

* Я не согласен безропотно терпеть унижение, произвол и беззаконие, творимые от имени народов России кремлевской кликой, узурпировавшей всю власть в стране.

---

Примечание координаторов: мы понимаем всю важность консолидированного сбора подписей и предпримем все меры для его организации, но следует ясно понимать, что гражданскую, политическую и юридическую значимость имеет каждое сделанное свободным гражданином заявление о поддержке Декларации, независимо от выбранной им формы.

Для придания целостности компании "Я не согласен!" рекомендуем сопровождать свои заявления единым логотипом-баннером:


Поставить подпись и взять код логотипа-баннера для размещения на любых интернет-площадках можно на сайте "Новая Россия".

Вчера в Тверском суде Москвы гособвинитель запросил сроки обвиняемым по "манежному делу" сторонникам «Другой России». Игорю Березюку – 8, Руслану Хубаеву – 6, а Кириллу Унчуку – 5 лет лишения свободы. Двух других подсудимых, признавших, кстати, свою вину, прокурор тоже не пощадил, попросив суд приговорить их к 4,5 и 4 годам соответственно. Судя по тому, как судья Ковалевская вела весь процесс, можно уверенно утверждать, что примерно такие сроки ребятам и назначат.

Справедливости в этом деле не больше, чем в любом другом деле против нацболов. Приведу лишь несколько примеров. Так, прокурор призвал суд не обращать внимания на показания ключевого свидетеля – 14-летнего Ильи Кубракова, который, как выяснилось в суде, подписал чистый протокол в первые часы ареста под давлением оперов и в отсутствие взрослых, связав таким образом Манежную с «Другой Россией». При этом Кубраков – единственный свидетель обвинения, не являющийся сотрудником правоохранительных органов.

Последнее очень важно, так как все остальные свидетели обвинения напрямую контролировались в процессе... своим командиром – замначальника ОМОНа по работе с личным составом. Он приводил своих подчиненных в суд, инструктировал в коридоре, отбирал на время дачи показаний служебные удостоверения, присутствовал в зале суда, обрывая на полуслове, когда те давали «неправильные» показания и только после этого возвращал им их «корочки». Судья Ковалевская наглое поведение суфлера попросту игнорировала.

Впрочем, был один потенциальный свидетель в погонах, который мог бы пролить свет на обстоятельства этого уголовного дела. Это министр внутренних дел Рашид Нургалиев. Именно он заявил вечером 11 декабря 2010 года, что беспорядки на Манежной «организовали леворадикалы». Тогда над ним посмеялись, решив, что доблестный служака путает правое и левое. Однако именно сторонников «Другой России» следствие и сделало в итоге ответственными за эти события.

Защита пыталась допросить Нургалиева, заявляла ходатайство о его вызове в суд, однако оно было отклонено. Не захотел идти в суд и сам глава МВД. Пойманный нацболами врасплох на выставке полицейской техники «Интерполитех-2011», он на призыв повести себя как «мужчина и офицер» - прийти в суд и ответить за свои слова – технично съехал с темы, предложив почему-то ловить себя в регионах, по которым он часто ездит.

Помимо показаний свидетелей в погонах на суде исследовалось множество видеозаписей. И не 10-секундные фрагменты из YouTube, а многочасовые записи оперативной съемки. Из них стало ясно, что 11 декабря на Манежной площади происходило массовое избиение людей ОМОНом. Столкновения, которые мы все наблюдали, начались не сами по себе, а в результате атаки ОМОНа на собравшихся. Вместо того чтобы разговаривать с людьми (позже так и сделали), их предпочли тупо избить и разогнать. В этом смысле Манежная, как сказал Владислав Сурков, действительно происходит от Триумфальной – сначала милицейское насилие было применено против мирных граждан, и только потом граждане перестали быть совсем уж мирными.

Однако я догадываюсь, что приведенные мной детали не для всех убедительны. В конце концов, чтобы составить верное мнение об уголовном деле, необходимо лично присутствовать на суде, изучить доказательства и проч. Понимая это, я предлагаю читателю обратить внимание на внешние обстоятельства и самому ответить на вопрос о степени справедливости этого процесса. Вот эти обстоятельства:

1) Обвинение в суде поддерживал прокурор Алексей Смирнов. Тот самый, который был гособвинителем по делу об акции в администрации президента в 2005 году. Тогда власти с перепугу после украинских событий предъявили 40 нацболам обвинение аж в "захвате власти". Однако затем, с подачи, как говорят, Андрея Илларионова, работавшего советником Путина, переквалифицировали обвинение на массовые беспорядки. Подробнее я писал о том деле по другому поводу.

2) Вести процесс была назначена судья Александра Ковалевская. Редкая, что называется, с...ка, осудившая в свое время Сергея Мохнаткина. По единодушному мнению знакомых с ее деятельностью людей, она восходящая звезда Тверского суда, вторая Сташина. То есть судья, которой поручаются политически мотивированные дела с заранее заданным результатом. Не верите? Спросите у Льва Пономарева. Здесь я с ним согласен.

3) И главное. Все присутствовавшие на процессе заметили, как ближе к его окончанию стала торопиться судья. Мало того что заседания стали проходить до позднего вечера, так еще и ходатайства защиты отклонялись одно за другим. Причем судья, вопреки закону, не утруждала себя даже мотивировкой.

Причина такого поведения выяснилась накануне - судья торопилась закончить процесс в точно установленный срок. Как все помнят, причиной событий на Манежной стало возмущение убийством спартаковского фаната Егора Свиридова. Так вот, судебный процесс по этому делу также вступил в финальную стадию. Более того, приговор по нему будет оглашен в ближайшую пятницу, 28 октября, в 12.00. Догадываетесь ли вы, когда будет оглашен приговор по "манежному делу"? Правильно! В ту же пятницу, и тоже в 12.00!

Власть таким образом желает демонстративно покарать обе стороны-участницы этой трагической истории и показать, кто в доме хозяин. Я прям вижу репортаж на Первом канале, в котором обывателю расскажут про «торжество закона». Но о каком законе можно говорить, если судебные процессы, как спектакли, режиссируются и синхронизируются из соображений политической целесообразности? При чем здесь правосудие?

Отечественная дипломатия действует в соответствии с поэтическим описанием русского национального характера у Алексея Константиновича Толстого: "Коль грозить, так не на шутку,// Коль ругнуть, так сгоряча,// Коль рубнуть, так уж сплеча!". Министр иностранных дел Сергей Лавров сообщил, что визовые ограничения по отношению к гражданам США, вводимые Москвой в ответ на известный "список Магнитского", превосходят по охвату американские. "Наш список пошире будет", - не без патриотической гордости объявил глава российского внешнеполитического ведомства.

А ведь на днях Сергей Викторович, комментируя этот вопрос в пространном интервью, ссылался на общепринятый в межгосударственных отношениях принцип взаимности ограничительных мер: "К сожалению, есть законы жанра, и они... действуют безотказно: все пользуются принципом "око за око, зуб за зуб". Но, по-видимому, та самая национальная удаль заставила забыть о правилах поведения на международной арене. Не станем же мы мелочно пересчитывать глаза и зубы, когда за державу обидно. Наш список пошире - знай наших!

В чем же суть обиды? Г-н Лавров признает, что гибель Сергея Магнитского в московском СИЗО - это "наша собственная трагедия" (иной прибавил бы, что не только трагедия, но и позор, но не будем придираться к словам). Однако, считает он, запрет на въезд в США для подозреваемых в причастности к смерти Магнитского, предложенный сенатором Кардином, неправомерен и недопустим: "Никто из зарубежных партнеров не правомочен решать за нашу судебную систему или навязывать нам решения, на которые компетентны только наши судебные органы. Не доказана вина никого из тех, кто присутствует в этих списках… Попытка сенатора является прямым грубейшим нарушением святого для любого американца принципа презумпции невиновности".

Между тем апелляция к "святому для любого американца принципу" в данном случае есть не более чем демагогическая уловка. Презумпция невиновности действует в сфере уголовного права, тогда как недопущение нежелательного иностранца на территорию государства уголовным наказанием не является. Это прерогатива соответствующих государственных органов, причем они, строго говоря, даже не обязаны объяснять мотивы запрета. Странно, что министр начисто забыл об этих элементарных правовых нормах, хотя не так давно его собственное ведомство ловко ими оперировало в связи с казусом российской журналистки Натальи Морарь. Можно вспомнить и о том, как несколько лет назад "невъездным" в Россию был сделан Уильям Браудер, глава фонда Hermitage Capital, в котором работал Сергей Магнитский. А ведь никакой суд Браудера не судил и тем более не признавал виновным - однако по его поводу никто о презумпции невиновности не вспоминал, да и ответных визовых ограничений американцы вроде бы не вводили.

Но бог с ними с американцами - как подмечено у того же Алексея Толстого, "Америка отстала:// В ней собственность царит и капитал". А вот о российских министрах в поэме "Сон Попова" говорится со всем уважением: "Я допущу: успехи наши быстры,// Но где ж у нас министер-демагог?". Приходится допустить, что со времени написания этих строк (1873 год) наши успехи стали еще быстрее.

Вчера я встречался с одной своей очень хорошей приятельницей. Таких честных, мудрых и искренних людей, как она, я знаю очень немного. У нее есть один недостаток: она не интересуется «политикой». Нет, она много читает, еще больше наблюдает жизнь вокруг себя, и ее очень волнуют обстоятельства нашего жизнеустройства. Я бы назвал ее патриотом (хотя у нас принято этим словом обозначать другое).

На днях она вернулась из поездки в одну очень пристойную европейскую страну. Кстати, просил бы не упускать слова «вернулась». За границей она не впервые, но на лице ее я обнаружил выражение, которое, помню, сам «привез» когда-то из своего первого путешествия. Это выражение отчаянной боли. Не зубной - душевной...

Так вот, она совершенно не интересуется политикой: не в курсе последних слов Немцова или Лимонова, количества участников митинга на Болотной, взаимоотношений каких-нибудь ПНС, РОД и РНДС. Не читает ежедневно Каспаров.Ру и даже «Эхо Москвы» не слушает (разве что по случаю).

И вот вчера говорит она мне: «Знаешь, я 15 лет не ходила на выборы. Но теперь они от меня не отвертятся: пойду и такого им понапишу в бюллетене! Пусть это ничего не даст или этим кто-то воспользуется. Я просто не могу не пойти - они меня достали!»

Я говорю: «О, ты сторонница Немцова, а знаешь, есть еще разные предложения, даже дискуссии острые пылают...» А она смотрит на меня удивленно: зачем ты это все говоришь?

И я ее понял. Потому что я согласен со всеми участниками споров о выборах. Все планы хороши. Мне ближе всех лимоновский - с исключением себя из списков избирателей. Настоящий «тренинг на гражданственность». Но каждый ли согласятся «высунуться», даже всего лишь перед избирательной комиссией? И Немцов прав: юмор - сильнейшее оружие. Жаль только, что ЭТИ (в избиркомах) напрочь изжили в себе чувство юмора, а больше никто не увидит наших бюллетеней со всеми художествами. И Каспаров прав - уйти от них подальше, не участвовать, жить своей жизнью.

Но что делать с такими, как моя знакомая? Сильными, самостоятельными, ответственными прежде всего перед самими собой? Может быть, наши политики считают, что в стране таких нет, а осталось так, одно быдло, толпа, электорат? Уверяю вас, чем больше я живу и чем шире смотрю вокруг, тем чаще я таких людей встречаю. Не на митингах и в политических чатах. В самых разных местах. Некоторые ученые считают даже, что таких не менее 1/5 населения. Мы (потому что я тоже никогда никого не спрашивал, за кого мне голосовать или во что верить) поступим так, как подскажут совесть и чувство. Вне зависимости от того, знают о нашем существовании политики или нет.

Например, я, если бы не был журналистом (хочу побегать во время выборов по разным местам), изо всех сил постарался бы записаться в наблюдатели. От кого угодно. Главное — получить права. Потому что вряд ли сегодня что-то сможет помешать ИМ утвердить свою власть через выборы, к которым ОНИ подготовились гораздо лучше НАС. Но МЫ способны смотреть, говорить и запоминать. Собирать информацию о всяких безобразиях, которых, уверен, будет масса. Включить всю свою наблюдательность, разум, жизненный опыт.

Даже не будучи официальным наблюдателем или членом комиссии, можно что-то понять и увидеть. Можно поговорить с людьми на участке, с соседями-избирателями. А потом, спокойно осмыслив полученную информацию, обнародовать ее как можно шире. Наверняка будут сайты и форумы, собирающие такие сведения. Есть партийные сайты, есть ассоциация «Голос». Но есть и личные блоги, страницы, соцсети.

И неважно, кто как поступит со своим бюллетенем. Если КАЖДЫЙ поступит по совести (даже, если он проголосует за ЕдРо), то результаты всех таких поступков СУММИРУЮТСЯ! Не в итоговой цифири Чурова — в истории и сознании народа. Если современным политикам зачем-то непременно нужно доказать свою правоту, то нам всем нужно поверить в свое право выбирать и что-то делать. Если не выйти на митинг, то донести до соседа то, что ты знаешь и видел. Даже если этот сосед проголосовал за «Единую Россию». Может быть, он просто еще не знает чего-то или не верит своим глазам?

- И вы думаете, вас будут слушать?
- Если нет, придется снова ждать. Мы передадим книги из уст в уста нашим детям, а наши дети в свою очередь передадут другим. Многое, конечно, будет потеряно. Но людей нельзя силком заставить слушать. Они должны сами понять, сами должны задуматься над тем, почему так вышло, почему мир взорвался у них под ногами. Вечно так продолжаться не может.

Вселенский опыт говорит,
что погибают царства
не оттого, что тяжек быт
или страшны мытарства.
А погибают оттого
(и тем больней, чем дольше),
что люди царства своего
не уважают больше.

Недавно меня судили за «сопротивление законным требованиям полиции». Здесь я убедился, что судьи Питера отличаются от московских умением себя вести, подтверждая статус жителей культурной столицы. Это я заметил еще на судах по «Войне», где слушавшие обвинение и защиту с серьезным глубокомысленным вниманием судьи роли свои играли отменно. Когда глядишь на них, создается ощущение такое, будто действительно они занимаются поиском истины и будто с трудом выносят свои приговоры – оставить под стражей Олега и Леню. Мол, ничего не поделаешь: Вор должен сидеть в тюрьме, а Еб..тому нечего делать на воле, таков процессуальный кодекс.

Был момент, когда я вдруг на секунду усомнился в своей правоте и поверил им. Такого у меня не было со времен Башлага, когда все вокруг говорили, что черное – это белое, а белое – это черное. Гособвинители Питера так же умно и корректно бубнят свои доводы, поглядывая поверх очков своими умными глазами, будто действительно они творят правосудие, по которому мы все так истосковались. Неудивительно, какими ошарашенными выходят от туда обыватели, побывавшие там в первый раз.

В Москве же судьи вообще безразличны и пренебрежительны к происходящему, и у меня на процессе гособвинитель Циркун читал газету «Советский спорт», когда я и мои товарищи выступали с последним словом.

Приговоры те же, и я даже не знаю, что честнее у этих господ: вести себя по-московски, не прикрывая своего гадкого нутра, или стлать мягко, по-питерски. В любом случае вера гражданина в то, что закон в стране есть и именно от него отталкиваются судьи, если даже гибриды ментов-полицейских-прокуроров на них по привычке забили большие и толстые, уже умерла. И сериалы судебных разбирательств с «глухарями», «мухоморами» и другими «зверями» и братками-операми не реанимируют эту веру.

В этот раз судья Елена Мирошникова долго опрашивала меня и двух капитанов (точнее, капитана и капитаншу) обо всем, что нам известно по происшедшему 2 августа в 64-м отделении. Капитанша, например, сообщила судье, что они уже знали, кто я, так как на меня сразу пришла ориентировка. Но вот чего-то не хватало им. Нужно было, видимо, меня расколоть, чтобы все сам на блюдечке принес, или сделать так, чтобы мне неповадно было впредь перечить и строить из себя умного.

Вот и судья Мирошникова, проявив солидарность с капитанами, показала, что положить ей на Конституцию и на все федеральные законы. Показала, что Закон о полиции превыше всего: и федеральных законов, и Конституции РФ, и Всеобщей декларации прав человека. Пословица «я начальник, ты дурак!» - основной девиз чиновничьей России с момента появления чиновников как класса, и этот девиз теперь победил окончательно. А еще «после нас хоть потоп».

«А я вот так решила», - улыбаясь, прокомментировала дама в мантии свой приговор после суда. Ну, решила и решила, ей перед Богом за этот приговор отвечать, как и за многие другие: ведь я не первый и почему-то не сомневаюсь, что не последний.

На днях я был в другом судебном участке - №206 по Петербургу, у судьи Кузнецова. Там мне сообщили еще одну новость: оказывается, туда пришел материал за 31 августа. Тогда с Гостинки меня доставили в отделение на Чехова. Там я так же не стал сообщать своих данных, меня долго выспрашивали, водили к папилону, чтобы снять отпечатки пальцев, но я ответил: «Соблюдайте ваш закон». Один прапор сказал, смеясь: «Где сейчас найдешь тех, кто тебя задерживал?» Я в ответ так же засмеялся и развел руками: «Если таких нет, то отпускайте. В ваших подлогах я участвовать не стану».

Они от меня отстали, поместили в камеру. Под утро включили вентиляцию, выводили в туалет почти сразу, в общем, были обходительнее обычного. Вечером следующего дня у меня начались боли в области печени. Утром я перетерпел их, но вечером терпеть не стал и через час-другой попросил врача.

Бригада скорой меня госпитализировала. Все это, наверное, благодаря Вдовину, который, придя 31-го в отделение забрать Курносову, вдруг узнал меня и акцентировал на мне внимание сотрудников. Более ничем не могу объяснить такое галантное отношение ко мне (в отличие от отношения к другим задержанным той ночью гражданам). Крик арестанта из соседней камеры: «Начальник! У меня полный х.. воды, выведите в туалет!» - звучал часов с одиннадцати вечера и до пяти утра.

Так вот, за все время в отделении ко мне после первого отказа не подходили и не спрашивали более, кто я, не предлагали что-то подписать, не приглашали свидетелей или понятых зафиксировать мои отказы от подписей, как это было в августе в больнице. То есть я добился особого отношения к себе со стороны администрации нашего лагеря, одного из многих лагерей, на которые теперь поделена страна и в которых мы теперь живем. Мой: СПб – 78/1. Меня теперь здесь оформляют независимо от того, назвался я в отделении или нет, был ли доставлен в отделение и вообще присутствовал ли я на Гостином 31-го числа, как обычно. В лучшем случае я получу повестку в суд, в худшем – меня затолкают в машину у подъезда или заберут из квартиры, чтобы доставить на Захарьевскую, 6 отбывать выписанные сутки.

В другом лагере УЕ - 394/9 города Уфы - на меня так же оформляли рапорта и протоколы «за пыль» или за «нарушение формы одежды». Было, не было - никого не волновало. «Громов, за одну твою фамилию можно составить 50 рапортов вперед на год!» - сказал один надзиратель мне за полгода до выхода. Да, не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы оказаться пророком.

Меня не покидает чувство, что скоро для меня и моих сограждан даже троек не будут собирать, а будут штамповать приговоры, как тот же Кузнецов, по восемь с половиной дел в час. А может, их будет оформлять и штамповать контора на Литейном. А нас будут гнать в РосЛАГ без суда и следствия, которые уже давно становятся формальным делом и все больше уходят в Лету. Вон суд по Манежке - яркий тому пример. Государству мешают судебно-правовые формальности, оставшиеся в наследство от цивилизованного мира. С затруднением им приходиться уже между прениями сторон втискивать очередного стукача из проверенного Румола.

Сейчас поражает, с каким цинизмом работают тысячи палачей в судейских мантиях, полицейских и прокурорских мундирах, разделывают на своих рабочих столах, подобно мясникам, живых людей. Вычеркивают перьями этим людям годы жизни, выбивают зубы, опускают почки, отбивают печень. Судьи приходят после обеда, и, как в гениальном фильме Митты «Сказка странствий», пока подсудимый говорит о том, что честен, любит жизнь и свободу, они делают заказ на ужин.

«Язык на отдельном блюде, под шафранным соусом, нашпигуй заячьим салом. Утку тушите в красном вине, а бекасов в белом, смотри не перепутай, и передай трактирщику, чтобы наливал вино из бочки, что помечена двумя крестами, мы скоро придем... Кончили свою болтовню?»

Таких маньяков в лице Ежова и Ягоды даже Сталин не выдержал и отправил под пресс. А чудовище Берия устроил после этой сладкой парочки такие чистки в НКВД, каких, наверное, не знала история ни одной спецслужбы мира, даже в средневековье.

Но нынешнюю власть все устраивает, и боюсь, не чисткой рядов кончится этот хаос на местах, а кое-чем другим. А раз не начнется чистка сверху, ее рано или поздно начнут снизу, и чем эта чистка окончится, одному Богу известно.

Президенту факультета журналистики
МГУ имени М.В. Ломоносова
профессору Я.Н. Засурскому
от студентки 4 курса 419 группы
В.А. Кичановой

ОБЪЯСНИТЕЛЬНАЯ ЗАПИСКА

Ясен Николаевич, на первом курсе в программе зарубежной литературы были «Приключения Гулливера» Свифта, и был там чудесный народ гуигнгнмов. У этих созданий отсутствовало понятие «ложь». Этот распространенный у людей феномен они обозначали словами: «Вы говорите то, чего нет». Вот этой формулировкой я буду обходиться. Потому что Вы, Ясен Николаевич, вчера в эфире «Дождя» говорили то, чего нет.

В прошлую пятницу мы с Вами разговаривали на журфаке. Я почему-то не услышала от Вас ни одного из тех упреков, которыми Вы в эфире осыпали меня и двух других девушек, задержанных вместе со мной за попытку достучаться до президента. Помнится, Вы даже назвали меня героиней. Это, конечно, могла быть ирония, но я ее почему-то не заметила.

Вы, Ясен Николаевич, заявили, что наш протест ни к чему не привел: «Если б они добились, чтоб Медведев им хоть слово сказал...» Но он дал обещание прийти еще раз. Вы упрекнули нас в непрофессионализме за то, что мы так и не задали свои вопросы в лицо президенту. «Можно было к нему подойти», – сказали Вы. Нет, тут вы снова говорите то, чего нет. Я рассказала Вам, как нас и многих других студентов на факультет не пускала ФСО. И Вы очень возмутились. «Их и не приглашали. Я понимал сразу, что эта встреча не для нас, а для других целей» – тоже Ваши слова. Но нет же, Ясен Николаевич: в пятницу Вы мне сказали, что до последнего дня были не в курсе, каким будет пропускной режим. А больше всего Вы возмущались, что на факультете побывал Василий Якеменко. Вам показался неоригинальным вопрос моей однокурсницы о Кашине: «Что с Кашиным? Кашин был давно», – сказали вы в эфире «Дождя». И Политковская была давно! И Щекочихин был давно! А Домников был так давно, что и вспоминать незачем, так?

Про «Голос Америки» Вы тоже зачем-то говорите то, чего нет. Я не приходила к ним в эфир – мне позвонили оттуда. Собственноручно я написала лишь один текст об этой истории – для «Новой газеты», в которой публикуюсь уже третий год. В тот день многие СМИ предлагали мне написать для них про нашу «акцию», но я им вежливо отказала. Все остальные мои слова, опубликованные в СМИ, были только комментариями, и инициатива исходила от их журналистов. Я никому не звонила и не предлагала написать про то, как мы красиво попиарились на приезде Медведева.

Про самопиар надо сказать отдельно. Исходя из множества обвинений в наш адрес, самопиар – это поступок, после которого много хороших людей начнут тебя уважать. Год назад мы вывесили из окна журфака баннер «Кто бил Кашина?», и было ошибкой делать это анонимно. Тогда я думала, что только так можно избежать обвинений в самопиаре, – на деле же наши имена стали известны в тот же день, зато от обвинений, что мы делаем провокации исподтишка и не готовы брать ответственность за свои действия, мы отмывались еще месяц. Готовность человека от собственного имени комментировать свои действия – показатель того, что он уверен в своей правоте.

Вы назвали нас «умелыми пиарщицами». Очень странно слышать это как обвинение из уст президента факультета, который каждый год выпускает не так уж мало специалистов по public relations. Если пиар – непременное зло, выходит, что журфак готовит злодеев? С помощью порой манипулятивных технологий пиара благотворители собирают деньги и спасают больных детей, экологи приучают прохожих не бросать мусор мимо урны, а гражданские активисты хоть и редко, но добиваются правосудия. Проблема в том, что когда человек наконец научится профессионально доносить свою идею, его тут же обвинят в неискренности. Как будто для того, чтобы доказать, что мы по-настоящему недовольны ситуацией в стране, мы должны были нарисовать плакаты от руки и косноязычно говорить, когда к нам обращались за комментариями. Но вот это уже как раз было бы лицемерием.

Вас, Ясен Николаевич, огорчило, что мы не явились на «субботник». Поймите нас правильно: задавать вопросы – то, чем мы должны заниматься, а уборка – это уже другая профессия. Вы говорили, что мы требовали провести субботник, – нет, это была затея других людей. Мне она изначально не нравилась (по вышеназванной причине). Что удивило, в начале эфира вы упрекаете нас троих, что мы не пришли на уборку, а в конце признаете, что субботник тоже был всего лишь ненужной пиар-акцией, потому что факультет отмыли и без нас.

«Не лучшие студенты», – сказали Вы про нас. Скажите, пожалуйста, как учатся лучшие? Последняя сессия у меня сдана на «отлично». Вы говорили, что настоящие журналисты – те, кто пишет статьи. Спросите моих преподавателей, как у меня успехи с практикой. В прошлом году на «Дне практики» я была номинантом на премию имени Анны Политковской – моя фамилия исчезла из списков в последний вечер. Спросите у Елены Леонидовны, почему так вышло. Спросите у Дмитрия Андреевича Муратова, почему он все равно наградил меня: вероятно, за то, что я не умею писать статьи, а только машу плакатами.

В провокации per se, по-моему, ничего негативного нет: всегда полезно спровоцировать реакцию, чтобы понять кое-что о людях вокруг. Во всей этой истории я жалею лишь о том, что дала интервью "МК" и сфотографировалась по их просьбе с этой ужасной шваброй. Мой папа 30 лет читает эту газету, и я хотела его порадовать – он и так за меня переживает. Они переврали половину моих слов, а я должна была это предвидеть.

Когда мы только мечтали поступить, мы верили мифу о журфаке как о прекрасном островке либерализма, где свободомыслие не только позволяется, но и находит заступников. Мы думали, что эта репутация держится на Вашей, Ясен Николаевич, личности, и сокрушались, когда Вы покинули пост декана. Это было за год до моего поступления. Нашему курсу казалось, что журфак, на который мы пришли, это уже не тот журфак. Но, вероятно, мы зря верили в золотой век (античная литература, первый семестр): возможно, этого либерального островка, как Атлантиды, никогда и не было.

Насколько я понимаю Навального, он пытается взять на себя функцию просвещения вот этих примитивно-пассионарных масс - националистов. Я всегда говорил, что фа и антифа на молодежном уровне вполне могли бы сесть за стол переговоров и в результате дискуссии определить, кто их общий враг. Поэтому попытка Навального поговорить о проблемах, которые действительно существуют, мне кажется конструктивной сама по себе. Другое дело, что радикальный национализм, неонацизм мне глубоко противен.

У нас есть песня «Газпромбайтер», которая давно нас всех зачисляет в газпромбайтеры вне зависимости от национальности, вероисповедания. Давно уже, наверное, ясно, что Кремлю нужны чужие рабы, чтобы держать в страхе своих. Это такой кремлевский шантаж: не хочешь унижаться - мы заменим тебя на более покладистых и бесправных.

Я считаю, что лозунг «Хватит кормить Кавказ» довольно плоский, и я бы с удовольствием его заменил на «Хватит кормить бандитов». Но при этом отказ от попытки диалога с разумными националистами мне кажется довольно близорукой идеей. Потому что в обществе не так много пассионарных сил и они настолько разобщены, что объединение на каких-то очевидных гуманистических ценностях должно быть понятно и тем, и другим.

Я думаю, есть масса разумных людей, которые по тем или иным причинам примкнули к националистическому лагерю на этом этапе. Просто если учитывать, что человек способен меняться с течением времени, договариваться, обсуждать какие-то вещи, признавать чью-то правоту, то, наверное, изначально открещиваться от всего национального контекста - это играть на руку Кремлю.

Бесконечные распри среди демократов, либералов и националистов сводят на нет все протестное движение в России. Подливать масло в этот костер различий мне бы не хотелось. Идея восстания против зажравшихся национальных и федеральных элит, с которой Навальный пошел в это объединение и которую он высказывал на митинге на Болотной, абсолютно правильная, и ее надо доводить до некоторых неокрепших умов националистов. Среди моих коллег есть такие люди, и я, в свою очередь, пытаюсь как-то разговаривать с ними. Я думаю, что какие-то вещи можно, хоть и не сразу, объяснять людям. Когда и те и другие поймут, что ими пользуются и подогревают, тогда, наверное, и состоится народное негодование, тогда и произойдет объединение. Это один из этапчиков маленьких.

В чем-то прав и Милов, который говорит, что без национального самосознания не было бы свободы прибалтийских республик и массы арабских революций. Речь идет не о том, как определять национальность. Судя по тому, что говорит Навальный, это вовсе не генетическая принадлежность, а ощущение собственной страны. Мне кажется, он просто пытается заниматься просвещением, и если это так, то я за. А если он просто пытается захватить власть любой ценой, тогда я против.

Национальная проблема есть, и она многоярусная. Нельзя прятать голову в песок, уходить от обсуждения этого вопроса. Это еще более преступно, чем пытаться обсуждать этот вопрос с отморозками.

Открытое заявление

Восемь лет назад, 25 октября 2003 года, был арестован Михаил Ходорковский.

За прошедшие годы в отношении его и Платона Лебедева было вынесено два приговора, объединенных общими признаками: они неправосудны, несправедливы и незаконны.

Два этих приговора, как и позорное нежелание президента Дмитрия Медведева помиловать двух самых известных политических заключенных в России, не просто поставили несмываемое клеймо на отечественное «правосудие» и «правоохранительную систему».

Они стали примером открытой расправы Владимира Путина со своими политическими противниками.

Они наглядно показали, что никто в сегодняшней России не может быть уверен в своей свободе, безопасности и правах собственности.

Они перечеркнули надежды миллионов граждан на законность и правосудие в нашей стране.

Мы не питаем иллюзий - уже озвученных для общественности, - о том, что, вернувшись в президентское кресло, Владимир Путин сжалится над своими жертвами и решит продемонстрировать милосердие.

Мы уверены, что Михаил Ходорковский и Платон Лебедев будут свободны лишь тогда, когда народ России законным путем лишит власти Владимира Путина. Освобождение Ходорковского и Лебедева и уход Путина и его команды – одна из главных перемен, в которых нуждается наша страна.

Мы призываем граждан нашей страны поддержать это обращение.

25.10.2011

Нина Катерли, писатель, правозащитник, член партии «Яблоко»
Борис Вишневский, обозреватель «Новой газеты», член партии «Яблоко»
Сергей Белецкий, доктор исторических наук, профессор
Нателла Болтянская, журналист
Леонид Романков, член Правозащитного совета Санкт-Петербурга
Наталья Фатеева, народная артистка России
Наталия Евдокимова, ответственный секретарь Правозащитного совета Санкт-Петербурга, член партии «Яблоко»
Максим Резник, председатель петербургского отделения партии «Яблоко»
Лариса Дмитриева, заслуженная артистка России
Борис Фирсов, почетный ректор Европейского университета в Санкт-Петербурге
Андрей Алексеев, социолог
Вадим Белоцерковский, писатель, журналист
Александр Кобринский, доктор филологических наук, профессор, юрист, член партии «Яблоко»
Юрий Лесман, кандидат исторических наук
Андрей Пионтковский, публицист
Владимир Костюшев, профессор Высшей школы экономики в Санкт-Петербурге
Юрий Вдовин, член Правозащитного совета Санкт-Петербурга
Виктор Шейнис, профессор, член Политкомитета партии "Яблоко"
Алла Назимова, социолог
Леонид Кессельман, социолог
Валерий Нечай, журналист «Эха Москвы в Санкт-Петербурге»
Андрей Чернов, литератор, член Санкт-Петербургского ПЕН-клуба
Григорий Пасько, журналист
Елена Мохова, литературный редактор
Елена Чижова, писатель
Марина Мирлина, галерист
Юлия Лабатурина, исполнительный директор РОО «Ассоциация профессиональных акушерок»
Ольга Курносова, лидер Петербургского отделения ОГФ
Елена Ходорковская, художник
Павел Ходорковский, менеджер, президент "Института современной России"
Борис Фрезинский, литератор, член Санкт-Петербургского ПЕН-клуба
Алексей Симонов, президент Фонда защиты гласности
Алексей Девотченко, заслуженный артист России
Александр Подрабинек, журналист

(Все подписи)

В Музее и общественном центре имени Сахарова состоялась презентация книги "Дневник Жеребцовой Полины", недавно выпущенной в свет издательством "Детектив-Пресс". Книга рассказывает о событиях 1999-2002 годов в Грозном, во время второй чеченской войны, увиденных глазами раненного подростка.

"Ее словно вбросило к нам из другой вселенной. Взрывной волной на излете протащило в новый миллениум из законченного очага хаоса", говорится в эпиграфе.

В презентации приняли участие сама Полина Жеребцова, правозащитники Светлана Ганнушкина и Елена Санникова, а также автор предисловия к изданию Станислав Божко.

"Среда обитания Полины - ее семья, где все увлечены искусством, поэзией, историей, журналистикой и живописью. Изучают Восток. Одна из ее бабушек - актриса. Другая обучалась у Плятта, но впоследствии стала художницей, разрисовывала вручную покрывала и платки. Дед Полины - грозненский кинодокументалист", - рассказывает Станислав Божко.

Весь этот мир в одно мгновение был расколот ракетным ударом 21 октября 1999 года по центру Грозного. Тогда наибольшее число жертв было в трех местах: на центральном продовольственном и вещевом рынке, в республиканском родильном доме и в мечети. По разным данным погибли от 100 до 120 человек. Еще около 400 были ранены, многие из них впоследствии также умерли.

(Подробности и фото)

В разгар Перестройки у партийных пропагандистов, неуклюже пытавшихся затормозить нарастающую "первую волну" демократического движения в СССР, была в ходу формула "наркоманы, неформалы, тунеядцы, проститутки". Таким нехитрым способом они думали дискредитировать в глазах обывателей деятельность многочисленных гражданских движений, которые тогда называли "неформальными", поскольку большинство их успешно создавались и действовали без официального статуса и регистрации.

Сейчас методы сотрудников Министерства правды ничуть не изменились. Только теперь они пытаются плотно увязать гражданско-демократическое движение с другими ярлыками - фашистами, экстремистами и даже террористами.

Причем такие формулы не просто приобретают вполне официальный статус, но и внедряются на передовую линию общероссийского народного фронта борьбы режима с несогласными. Вот реальная история о проведении в Оренбурге т.н. "контртеррористических учений" в преддверии "выборов без выборов":

Вчитались? Обратили внимание на четкую формулу "террористы требуют честных выборов"? Остался последний штрих: назвать террористом всякого, кто требует честных выборов. Впрочем, подобные операции специалисты ведомства Суркова проделывали уже не раз, достаточно вспомнить знаменитые судебные процессы над гражданами, протестующими против престолонаследия в России.

То ли еще будет, если свободные граждане не консолидируются и не дадут решительный отпор бесноватым запутинцам.

Я к Алексею Навальному отношусь с симпатией, но его стремление вписаться в поле русского национализма, во все эти «русские марши», движение «Хватит кормить Кавказ», мне кажется очень опасной штукой. Есть такой роман «Опасные связи», вот я бы назвала происходящее «Опасные связи Алексея Навального».

Еще Герцен в свое время хорошо заметил в письме к Бакунину: «Великие перевороты не делаются разнуздыванием дурных страстей». Мне кажется, все эти «русские марши» и стремление разжечь вместо социального негодования негодование на национальной почве – явления, которые опасны и для нас всех, и для Навального тоже.

Строго говоря, то, что он говорит на эту тему, вообще антиконституционно. Он же как юрист должен знать, что первые слова российской Конституции: «Мы, многонациональный народ Российской Федерации...». Нельзя делить многонациональный народ на Кавказ, Среднюю Волгу, Карелию и что-то еще. Я абсолютно согласна со всеми - Сергеем Алексашенко и многими другими, - кто ему до этого говорил, что гораздо важнее лозунг «Хватит кормить жуликов и воров». Под этим и я подпишусь.

А на Кавказе действительно по-разному люди живут. Можно вспомнить, как Анна Политковская эвакуировала дом престарелых на Кавказе. Что, этого не нужно было делать? На это не нужны были деньги?

Опасный путь, опасные связи человека, который лично мне симпатичен как политик. Но вот эта сторона его деятельности для меня совершенно неприемлема. Я вспомнила замечательное стихотворение Александра Городницкого, написанное не так давно, лет 10 назад, оно называется «Родство по крови»:

Неторопливо истина простая
В реке времен нащупывает брод:
Родство по крови образует стаю,
Родство по слову создает народ.

Не для того ли, смертных поражая
Непостижимой мудростью своей,
Бог Моисею передал скрижали,
Людей отъединяя от зверей?

А стае не нужны законы Бога -
Она живет заветам вопреки.
Здесь ценятся в сознании убогом
Лишь цепкий нюх да острые клыки.

Своим происхождением, не скрою,
Горжусь и я, родителей любя,
Но если слово разойдется с кровью,
Я слово выбираю для себя.

И не отыщешь выхода иного,
Как самому себе ни прекословь.
Родство по слову порождает слово,
Родство по крови порождает кровь.

Вот там, где начинается акцентирование на крови, русской или какой-то еще, мне кажется, цивилизованному человеку делать нечего. И напрасно Навальный пытается сыграть на этом поле, ни к чему хорошему это не приведет.

Думаю, все задавались вопросом: почему у нас такой терпеливый народ? Почему так долго готов находиться в униженном состоянии, позволяя себя обирать, грабить, и верноподданически благодарить тех, кто это делает? Неужели люди у нас не заслуживают никого и ничего лучше Путина и возглавляемой им партии жуликов и воров?

В данный момент я нахожусь в Воронежской области, в небольшом провинциальном городке. И тут мой друг рассказал мне такую показательную историю. Однажды у них в училище объявили общий сбор, и всем студентам сообщили, что город решил почтить своим присутствием сам г-н Гордеев, губернатор Воронежской области и, как водится, он же лидер местного отделения «Единой России» (иначе не был бы губернатором). Преподаватель объяснила, что задача студентов, когда он приедет, расстелить перед губернатором красную дорожку. Попросила всех тех, кто готов выразить таким образом свои верноподданические чувства местному сатрапу от партии жуликов и воров, подходить и записываться в список. Кроме моего друга и еще двух человек, записались все.

После этого у троих ребят потребовали объяснений: по какой причине они отказываются принимать участие в таком сакральном действе, как встреча едросовского сатрапа? Двое отговорились домашними делами, а мой друг открыто заявил, что он не сторонник действующей власти, а потому не считает себя обязанным его встречать ни дорожками, ни хлебом с солью. Преподаватель заявила прямым текстом, что те, кто отказался встречать губернатора, - враги и им нелегко будет сдавать экзамены. После она наедине пыталась переубедить парней, приводя железный аргумент: «Я сама ненавижу эту партию, ну что поделаешь - жизнь такая».

После этого не приходится удивляться, почему у нашего народа такой менталитет. Когда молодых рабов воспитывает поколение старших холопов в покорности и лицемерии, откуда взяться стремлению к свободе?

(Об отношении к убитому Муамару Каддафи)

Уважения к павшему врагу больше нет, причем этого не стыдятся, это не извиняют ожесточением смертной борьбы... Остается лишь вековечная старая месть да борьба с новыми врагами, которая тоже будет вековечной... Без уважения к противнику, причем для начала хотя бы к мертвому противнику, невозможна не то что имеющая когда-то наступить любовь. Невозможен простейший мир, ибо зачем вообще нужно мирное сожительство с нечеловеком?.. Подождем, что будет в веке XXII. Если, конечно, при таких темпах прогресса он вообще настанет.

Максим Соколов, публицист, 2011 год

(Об отношении к жертвам чеченской войны)

О том же, что на войне убивают, о том, что ратный труд - грязное, тяжкое и кровавое дело, о том, что война ожесточает, о том, что после сражения на поле боя остаются трупы, - мы что, не знали этого прежде и так?.. Пресса излила по этому поводу все, что можно, за исключением ответа на простой вопрос: "А что прикажете с этой падалью делать?"... Весь шум показателен тем, что подняли его люди, сроду не задумывавшиеся о том, что на войне убивают и тем самым получаются людские трупы, которые материальны и с которыми что-то надо делать.

Максим Соколов, публицист, 2000 год

От правых взглядов Навальный никогда не отказывался. Все, кто интересовался им когда-нибудь, должны помнить и движение «Народ», и прочее. Просто какое-то время это было неактуально. А сейчас не то чтобы для него лично это актуализировалось - просто тема стала более популярной, и он не мог мимо пройти. То есть он ведет себя в этом смысле совершенно естественно для себя. В «Русских маршах» он и раньше участвовал, разве что не был до этого членом оргкомитета.

Понятно, что Навальный явно отличается, грубо говоря, от Демушкина. Но и до Навального в движении русских националистов были и будут люди разных взглядов, в том числе разной степени радикализма. Да, конечно, Навальный и Милов представляют собой очень умеренный вариант, который сейчас консолидируется вокруг РОДа и РГС.

Вообще говоря, в разговорах о цивилизованном национализме всегда есть демагогический элемент. Несомненно, в националистическом движении есть более цивилизованные люди, есть более радикальные, придерживающиеся разных представлений о том, что такое нация. Различия есть, и они большие, их игнорировать не стоит. Другой вопрос, во что это на практике выльется.

Опасения на этот счет, наверное, наиболее правильно сформулировал Сергей Алексашенко в своем обращении к Милову. В несколько грубой форме он выразил мысль, что люди могут быть с умеренными воззрениями, но они провоцируют совершенно неумеренную стихию, которую потом обратно не загонишь. Это всегда проблема - для любого движения.

Да, умеренные националисты существуют, никто их не выдумал. Но какова их объективная роль? Становится ли благодаря им националистическое движение более умеренным или нет? Это неизвестно, однозначного ответа нет.

Есть вопрос границ взаимодействия и сотрудничества с кем бы то ни было, и каждый проводит эти границы по-своему. На мой взгляд, опасность заключается в том, что когда политические группы, которые собираются заниматься политикой, а не революцией, пытаются включать в свой состав радикальные группы, ориентированные на дестабилизацию, это всегда порождает проблемы.

Я не вижу, например, большой проблемы в том, что на митинге, предположим, ПАРНАСа выступит Милов, поскольку он часть ПАРНАСа. Является ли Милов умеренным националистом? Является. Надо ли его за это из ПАРНАСа выгнать? Не знаю, им виднее, зависит от того, чего они хотят. Но в принципе это не трагедия.

Ну а если, скажем, люди на этом митинге сочтут нужным дать слово Белову, это будет странно, потому что он представляет движение, связанное с насильственными действиями, явно направленными на дестабилизацию. И по идее ему место на каком-то другом митинге. Я так себе представляю это разграничение на допустимое и недопустимое.

Но можно понять, что все представляют себе это разграничение по-разному, потому что все понимают, что игнорировать национальную тему невозможно, и реагируют на нее по-своему. И делают это в основном методом проб и ошибок.

В субботу мне позвонил правозащитник Валентин Богдан из Фонда "В защиту прав заключенных" и сообщил, что есть предварительная информация от бывшего заключенного колонии общего режима ФБУ ИК № 1 УФСИН по Рязанской области о том, что с одним из заключенных этого учреждения случилась беда. Пьяный майор, сотрудник отдела безопасности Александр Топалов нанес увечье Виталию Балану в ходе внепланового обыска.

Топалов пытался поставить Балана на шпагат и со спины нанес ему удар ногой в берцовом ботинке в область паха. От удара осужденный упал и потерял сознание. Его отнесли в санчасть колонии, где медик и осужденные, которые там работают, осмотрели его и установили, что одно из двух яичек у него полностью разбито. По предварительным данным, у Балана необратимо нарушена репродуктивная функция.

Когда Виталий пришел в себя и осознал, что с ним произошло, он нашел какое-то лезвие и вскрыл себе живот, вывалив кишки. Он прекрасно понимал, что находится в той колонии, где ни прокуратура, ни СМИ не имеют доступа к заключенным, к тому же нет надлежащего общественного контроля. Попытка самоубийства была предпринята для того, чтобы его вывезли на свободу, в центральную районную клиническую больницу. Там врачи по закону обязаны сообщать в прокуратуру о том, что к ним доставили осужденного.

Но вместо того чтобы вывезти Балана в больницу, где его зашили бы, восстановили бы внутренние органы и оказали срочную медицинскую помощь, его оставили в лечебнице колонии. Кое-как наскоро заштопали и решили скрыть происшедшее. Если бы не заключенный Игорь Адамов, который буквально на днях освободился и сообщил правозащитникам о случившемся, мы могли бы об этом так и не узнать.

Виталий Балан 1979 года рождения, его посадили за какую-то драку, то есть не за тяжкое преступление. Срок у него - 3,5 года общего режима, большую часть он уже отбыл. Сейчас он уже имеет право подавать документы на условно-досрочное освобождение, то есть он фактически без пяти минут на свободе. Но вместо того, что его освободить из него сделали инвалида.

Правозащитники обратились ко мне, зная, что я плотно занимаюсь темой репрессий, избиений, убийств в системе исполнения наказаний. У нас есть штат юристов, адвокатов, мы активно сотрудничаем с журналистами. Мы сразу вывесили информацию о Балане на «ГУЛАГу – нет», чтобы как можно больше людей об этом узнало. Там уже пошли комментарии блогеров из России, Канады, США.

Дальше я начал обращаться в компетентные органы. В ночь с субботы на воскресенье я направил заявления в интернет-приемные ФСИН, прокуратуры, Следственного комитета, уполномоченного по правам человека, администрации президента. В заявлениях я описывал происшедшее и требовал провести проверку по этому инциденту, возбудить уголовное дело против майора Топалова, обеспечить личную безопасность Виталия Балана, а также провести комплексную проверку колонии, так как, судя по тому, что начальник этой колонии полковник Борисов старался скрыть преступление майора, заключенные там вообще в бесправном положении. Кроме того, хотелось бы понять, насколько профессионально в колонии работает оперативный отдел. Оперативники должны были все это зафиксировать и отправить материалы в отдел собственной безопасности ФСИН, а также в прокуратуру.

Сегодня в Рязань выезжают представители Движения «За права человека», в том числе Лев Пономарев, а также Ольга Романова. Они будут разбираться на месте, предавать огласке факты издевательства над заключенным, выступать в защиту Балана и добиваться возбуждения уголовного дела против пьяного майора.

Я связался в сестрой Виталия Ириной, рассказал ей по телефону все, что знаю о случившемся. Она, конечно, не выдержала, зарыдала в трубку, это было очень тяжело. Я попытался ее успокоить, обещал, что мы сделаем все возможное. Сегодня мы будем с нею встречаться, мы предоставим ей адвоката, который будет защищать интересы ее и брата. Ну, и все, что возможно сделать для защиты прав и здоровья заключенного Виталия Балана, мы, конечно, будем делать.

Московская хартия журналистов выражает возмущение событиями, происходившими на факультете журналистики МГУ 20 октября 2011 года. Задержания сотрудниками ФСО и полиции студентов факультета журналистики, попытавшихся задать президенту России Дмитрию Медведеву «неудобные» вопросы, нанесли огромный ущерб репутации как самого факультета, так и Московского университета в целом.

Мы по-разному оцениваем сам факт проведения в стенах факультета встречи Дмитрия Медведева с поддерживающими его студентами и сотрудниками различных вузов, из-за которой деятельность факультета была фактически приостановлена. Некоторые из нас считают это допустимым, некоторые — нет. Но мы едины в том, что задержания студентов, действовавших в полном соответствии с принципом свободы слова, закрепленным в Конституции Российской Федерации, являются позорным актом беззакония.

Мы убеждены, что факультету журналистики следовало бы гордиться тем, что в его стенах еще учатся студенты, которых действительно интересуют сложные общественные вопросы и судьба страны.

Мы считаем, что любые репрессии в отношении студентов, готовых вести себя как граждане и журналисты, недопустимы.

Сергей Бунтман, Ольга Бычкова, Алексей Венедиктов, Анатолий Вербин, Дмитрий Волков, Матвей Ганапольский, Наталия Геворкян, Александр Гольц, Аркадий Дубнов, Виталий Дымарский, Алексей Зуйченко, Ирина Иновели, Анна Качкаева, Сергей Корзун, Владимир Корсунский, Вероника Куцылло, Ашот Насибов, Михаил Соколов, Мария Слоним, Светлана Сорокина, Сергей Пархоменко, Кирилл Рогов, Елена Трегубова, Виктор Шендерович

Законопроект об охране здоровья противоречит Конституции

25 октября 1990 года Комитет конституционного надзора СССР (предшественник Конституционного Суда) признал не соответствующим советской Конституции административное и уголовное наказания за употребление наркотиков, а также любое принуждение к лечению алкоголизма и наркомании. В заключении Комитета говорится, что положение Основ законодательства о здравоохранении, согласно которому "граждане СССР должны бережно относиться к своему здоровью", неконституционно. Такая обязанность «не предусмотрена ни Конституцией СССР, ни международными актами о правах человека и не может обеспечиваться мерами принудительного характера».

В этом Конституция России ничем от Конституции СССР не отличается. Обязанности быть здоровым в ней также нет.

В действующих Основах законодательства об охране здоровья граждан, принятых Верховным Советом в 1993 году, есть нормы, обязывающие к заботе о здоровье государство и медицинских работников. Обязанности индивида заботиться о себе Основами не установлено.

21 октября 2011 года Госдума приняла в решающем втором чтении проект федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации», долженствующего заменить старые Основы. В статье 27 проекта, посвященной обязанностям граждан в сфере охраны здоровья, названа первая из них: «граждане обязаны заботиться о сохранении своего здоровья». Советское отношение к человеку, его телу как собственности государства возвращается. Слово сказано. Достаточно сказать «обязанность», как будет введена и ответственность.

Думается, что это чуть ли не основной маркер тоталитаризма: принудительное встраивание частного в общее – то, что Мишель Фуко назвал «властью нормализации», опирающейся на тюрьмы и медицинские службы.

Помимо общей нормы, к обязанностям граждан законопроект относит прохождение медицинских осмотров и диспансеризации «в случаях, предусмотренных законодательством Российской Федерации», т.е. не только законом, но и другими федеральными нормативными актами. А порядок проведения медицинских осмотров, диспансеризации, диспансерного наблюдения и перечень включаемых в них исследований будет утверждаться Минздравом. Решит министерство включить в диспансеризацию тестирование на наркотики – будь добр, писай в баночку.

Кроме того, закрепляется обязанность граждан, находящихся на лечении (как стационарном, так и амбулаторном), «соблюдать режим лечения, в том числе определенный на период временной нетрудоспособности». Т.е. больные обязаны будут выполнять все, и самые бредовые, предписания медиков. Назначат сто прививок - делай. Пропишут антибиотики – пей.

Принцип добровольного мотивированного согласия на медицинское вмешательство в проекте сохранен, но с примечательным исключением, которого нет в действующих Основах. Обращаясь в конкретную поликлинику, граждане по самому факту обращения будут считаться согласившимися на все, что будет им там предоставлено. При этом предполагается, что граждане выбирают поликлинику, где они предпочитают наблюдаться, лечащего терапевта и т.п. Это, конечно, весьма актуально в какой-нибудь Ивановской области, где пенсионеры по три часа добираются до единственной поликлиники на два района к единственному на район участковому. Конечно, в Москве или Петербурге выбор (или его видимость) есть. Но так как свобода выбора не должна быть безграничной, авторы проекта разрешают выбирать поликлинику не чаще, чем раз в год, и подписывать «на срок их выбора информированное добровольное согласие на медицинские вмешательства, которые включены в перечень, устанавливаемый уполномоченным федеральным органом исполнительной власти».

Похоже, принудительное лечение вводится не только для наркоманов и педофилов, но и для всех больных.

В аудиториях, выделенных под встречу с президентом, от самого журфака мало что осталось. В одну организаторы принесли свои собственные декорации и инвентарь, из другой, наоборот, все вынесли, сделав «ресторан». Между фуршетными столами, накрытыми для участников встречи с Медведевым, ходили «очень подозрительные» официанты в белых рубашках.
...В это время уже начали разбирать декорации в аудитории. Собрали трибуну, убрали плазменные экраны, стоявшие за спиной президента, со сцены отклеили голубую обивку, скатали и унесли голубые ковры.

Ольга Кузьменкова. "Как Медведев на журфак ходил"

Немые от ужаса и восторга, арестанты в строю парами были проведены вновь в свою 72-ю камеру. Но, Боже, как она преобразилась! Еще в коридоре ноги их ступили на ворсистую ковровую дорожку, заманчиво ведущую в уборную. А при входе в камеру их овенули струи свежего воздуха, и бессмертное солнце сверкнуло прямо в их глаза (за хлопотами прошла ночь, и воссияло уже утро). Оказалось, что за ночь решетки покрашены в голубой цвет, намордники с окон сняты, а на бывшей бутырской церкви, стоящей внутри двора, укреплено поворотное отражательное зеркало, и специально приставленный к нему надзиратель регулирует его так, чтоб отраженный солнечный поток все время бы падал в окна 72-й камеры. Стены камеры, еще вечером оливково-темные, теперь были обрызганы светлой масляной краской, по которой живописцы во многих местах вывели голубей и ленточки с надписью: «Мы – за мир!» и «Миру – мир!».
...Понуро вернулись они в 72-ю камеру, где снова на клопяных щитах лежали пятьдесят их товарищей, сгорая от любопытства узнать о происшедшем. Окна вновь были забиты намордниками, голубки закрашены темно-оливковой краской, а в углу стояла четырехведерная параша.

Александр Солженицын. "В круге первом"

Ректору МГУ им М.В. Ломоносова
Садовничему В.А.

Декану Факультета журналистики МГУ
Вартановой Е.Л.

Мы, студенты, выпускники и сотрудники Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова, глубоко возмущены событиями, которые произошли на территории Университета 20 октября 2011 года. Во время приезда президента РФ Дмитрия Медведева в здание Факультета журналистики на Моховой улице были грубо нарушены права студентов и сотрудников МГУ. Многие из них были не допущены в здание факультета, было ограничено передвижение в здании, многие занятия сорваны.

Факультет журналистики был использован как площадка для предвыборной встречи лидера одной из партий с "подсадными утками", что нарушает принцип независимости Университета.

Но самое главное - сотрудниками спецслужб были задержаны несколько студентов журфака, которые, как и подобает настоящим журналистам, не побоялись задать Медведеву Д.А. волнующие граждан России вопросы.

Мы считаем, что руководство Факультета журналистики и МГУ в целом должно однозначно выразить свою позицию по поводу случившегося, потребовать извинений от Дмитрия Медведева и гарантировать, что подобная ситуация не повторится в будущем.

ПОДПИСАТЬ

Я неплохо знаком с американскими медиками. Отличные специалисты, умело владеют сложными технологиями. И тем не менее... Отношение хорошего американского доктора к пациенту хуже, чем отношение хорошего российского врача... В нашей истории болезни первая графа – "жалобы". В американских историях болезни "жалоб" нет. Не раз был на обходах в местных госпиталях:
– Как вы себя чувствуете?
– Fine! Хорошо!..
Со своими пациентами американские врачи разговаривают меньше и обычно более сухо, чем наши.

Ссылка