27 июня получил восьмое письмо от узника совести Бориса Стомахина:

"Ну, а так - все уже предопределено, обусловлено и известно заранее. Да, срок - не менее 10 лет, раз их "закон" им это позволяет, и ничего по сути сделать нельзя. Если коротко - то, что мне предстоит там, в лагере, по опыту прошлого раза, я считаю, по сути, пыткой - в основном моральной, но и физической тоже. В свете того, что никакой ценности я ни для кого не представляю, никаких заслуг у меня нет, внести свой вклад в борьбу за свободу на этой территории мне так и не удалось, и мне совершенно очевидно, что не удастся и в будущем, и ничего интересного и после этого срока меня не ждет, никаких возможностей и никакого общественного интереса, - я не понимаю, зачем мне надо 10 лет всё это терпеть, подвергаться этим пыткам, жертвовать своим человеческим достоинством (которое там ногами топчут), ради чего. Все равно моя жизнь уже не удалась, не сложилась, и за сроком этим, кроме пустоты, меня тоже ничего не ждет, - так зачем мучиться? Это - коротко - суть того, о чем мы спорили и с тобой, и с Мишей А. Но никто мне так и не ответил на эти вопросы. Будет ли там, в будущем, еще какая-то борьба, или нет, - мне в ней все равно уже не участвовать, все равно даже лучшие ее участники будут относиться так же, как Шехтман уже сейчас. Так что - выход-то у меня есть, он всегда со мной, и все, о чем я прошу - чтобы вы, мои дорогие друзья, просто отпустили меня и благословили им воспользоваться..."

Полностью скан и текст восьмого письма Бориса Стомахина Виктору Корбу см. по ссылке.

9 июля ответил своим развернутым восьмым письмом:

"Главное: я категорически не приемлю твой упаднический вывод о якобы безрезультатности и бессмысленности твоей жизни в первые сорок лет. Это может выглядеть парадоксом и цинизмом, но именно в значительности твоего вклада, а не наоборот, легче найти логические основания суицидальных рассуждений (по формуле "все важнейшее сделано - можно заканчивать” :-)). Но как я уже говорил, сам я считаю категорически неприемлемой суицидальную логику как таковую, если только речь не идет о разумной и обоснованной эвтаназии человека, находящегося в состоянии овоща.

Борис Стомахин своей жизнью уже создал ярчайший образ мужественной приверженности идеалам свободы, самого твердого следования нравственному императиву неприятия зла в любых проявлениях. По мощи художественно-публицистических образов и жестокости преследования за убеждения Борис Стомахин вполне может называться современным Чаадаевым, а по твердости в этих убеждениях и неприятии любых форм коллаборационизма далеко превзошел его, встав в один ряд с наиболее стойкими диссидентами разных стран и исторических периодов. Да, как политический деятель Стомахин "не дотягивает” до лидеров гражданского сопротивления уровня Ганди, Сахарова, Гавела или Манделы. Но это объясняется, скорее, не его недостатками, а общей ситуацией в России, в которой сейчас мало востребовано именно нравственное лидерство, ясность убеждений и решительность их отстаивания. Но история показывает, что ситуация может измениться достаточно резко, и морально-интеллектуальное лидерство станет неимоверно более значимым в сравнении с любым формальным политическим "весом”. Если и когда Россия вступит в очередной революционный этап, ей будет остро недоставать именно таких людей, как Борис Стомахин, на ключевых позициях, обеспечивающих необратимость преобразований..."

Полностью текст восьмого письма Виктора Корба Борису Стомахину см. по ссылке.

Минфин внес в правительство законопроект о возврате гражданам их сбережений, сгоревших в результате шоковой терапии, пишет свежий «Коммерсант». Возвращать будут один к четырем. На один советский рубль четыре российских. Не густо, конечно, но и не пусто. Провернуть всю операцию обещают к 2020 году.

Нацболам тема возврата сбережений близка как никому. В середине 2000-х партия провела, наверное, десятки акций в Москве и регионах с требованием компенсировать вклады. Без преувеличения это была настоящая компания. Апофеозом ее стал захват среди бела дня Министерства финансов. Акция прошла под лозунгом «Народу вклады верните, гады!»

[Впоследствии некреативный представитель «креативного» класса Илья Яшин коряво переделал этот лозунг для своей акции на выборную тему. «Верните народу выборы, гады!» - было начертано на его с Машей Гайдар банере. «Народу выборы верните, пидоры!» - надо было написать, Илья.]

А вот как описал акцию в Минфине тот же «Коммерсант»:

«Нацболы ворвались в здание Министерства финансов на Ильинке в 12.30. 38 человек, разделившись на две группы (одна прошла через главный вход, вторая через бюро пропусков), меньше чем за минуту поднялись на второй и третий этажи здания, заняв просторный холл с высокими окнами. Охрана успела только помешать подняться забежавшим вслед журналистам и выгнать их на улицу.

«Народу вклады отдайте, гады!», «Бог велел делиться!», «Деньги — народу, правительство — на хлеб и воду!» — заорали нацболы и вылезли на широкие карнизы Минфина. Они мгновенно приковались цепями, зажгли ярко-красные файеры и развернули флаги. Вниз на асфальт полетели листовки, в которых рассказывалось, о каких именно вкладах и деньгах идет речь.

«21 августа завершилась выплата российских долгов Парижскому клубу кредиторов. США и другие страны получили миллиарды долларов, а российские граждане получили шиш,— было написано на листовках.— У РФ есть внутренний долг. 70 миллионов граждан потеряли свои трудовые сбережения в 1991-1992 годах. Общая сумма потерянных вкладов — 216 млрд рублей».

Нацболы напомнили также, что после принятия 10 мая 1995 года закона «О восстановлении и защите сбережений граждан РФ» помещенные до 20 июня 1991 года в Сбербанк вклады были признаны государственным долгом».

Лягнули нацболы и Путина. «Россия без Путина!», «Путин, лыжи, Магадан!», «Путина в отставку!», «Путин — враг народа!» - скандировали они по утверждению газеты.

Дело прошлое и уже можно поведать миру, что информацию о внутреннем «устройстве» здания, распорядке работы и ньюансах охраны мы получили от нацбола, который в то время трудился в Минфине… разнорабочим. Так что бойтесь нас. «Бойцовский клуб» «отдыхает».

Власть это поняла мгновенно - большая часть тиража «Коммерсанта», который опубликовал репортаж об акции на первой полосе, была изъята из продажи. Видимо, тогда Путин и Ко посчитали поднятую нами тему слишком опасной. Теперь же, вот, готовы вернуть народу его кровные. Не без нашего, нацболов, давления. Чем и гордимся.

За три завершающих сессию июльских заседания Государственная дума приняла 94 закона (десятка два в первом чтении, остальные - чохом, во втором и третьем). Разбираться в этом ворохе мало кому охота, особенно когда значительная часть законов закамуфлирована под названием «О внесении изменений в некоторые (вариант: отдельные) законодательные акты».

Известно мнение, что законы в России не работают. Но это смотря какие. Про закон «Об актуарной деятельности», принятый в те же дни (на полста страниц про эту деятельность), сказать не могу, будет ли он работать и какой от него вред. На законы же правоохранительной тематики стоит обращать внимание. Тем более что законы эти, хотя хорошего в них мало, работают очень хорошо. Запреты множатся, полномочия органов расширяются. Органов много, все они большие и важные, и между ними идет безудержная гонка полномочий. Каждый набирает себе побольше разных «требовать», «предупреждать», «приостанавливать», «удалять», «не допускать», «запрещать», сжирать.

Вот и прокуратура приобрела право на беспрепятственное получение любых персональных данных, включая сведения о состоянии здоровья. Об этом 5 июля принят в окончательном виде закон «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с уточнением полномочий органов прокуратуры Российской Федерации по вопросам обработки персональных данных».

Появление закона объяснялось необходимостью приведения законодательства об охране здоровья и о персональных данных в соответствие с законом о прокуратуре. Поправки эти, дескать, технические, все права у прокуратуры и так есть. Но, как выяснилось, то, с чем приводится в соответствие, само введено в закон о прокуратуре этим же принятым 5 июля законом. Звучит оно так: «Органы прокуратуры в связи с осуществлением ими в соответствии с настоящим Федеральным законом прокурорского надзора вправе получать в установленных законодательством Российской Федерации случаях доступ к необходимой им для осуществления прокурорского надзора информации, доступ к которой ограничен в соответствии с федеральными законами, в том числе осуществлять обработку персональных данных».

А вот что было (и остается) в законе о прокуратуре и чего ей показалось мало: «Статистическая и иная информация, справки, документы и их копии, необходимые при осуществлении возложенных на органы прокуратуры функций, представляются по требованию прокурора безвозмездно».

Почувствуйте разницу. «При осуществлении» запрашивается информация, нужная для принятия мер прокурорского реагирования по уже существующему поводу. «В связи с осуществлением» такая привязка отсутствует. Информацию о гражданах намерены использовать для изыскания поводов их преследования.

Прокуратура тем самым приобретает черты сыскного агентства. Понятно, что лишившись следственных функций, она переживает не лучшие времена. И теперь она всячески укрепляет и надстраивает свои надзорные полномочия. Но в случае нового закона арифметически понимаемый ведомственный интерес превращает так называемый общий надзор (надзор за соблюдением законов) в контроль над частной жизнью. «Око государево» подглядывает в замочную скважину.

Даже смешно писать, но, похоже, тяжесть прокурорской длани обрушится на все тех же наркоманов (в кавычках и без), которым придется, помимо полиции и наркополиции, кормить еще и не столь многочисленную, но знающую себе цену гвардию прокурорских работников, выстраивающихся в очередь за списками наркоучета.

Из процесса возбуждения уголовного дела — а это в РФ средство решения всех проблем — прокурор фактически исключен. На поле УПК орудует Следственный комитет. Но у прокуроров осталось по недосмотру право возбуждения производства по делу о любом административном правонарушении. Естественно, возбуждать они могут только там, где сами что-нибудь обнаружат. Поэтому и понадобились им списки наркоманов.

Не пройдут они и мимо ВИЧ-инфицированных, особенно иностранцев. Случаев выявления и выдворения таковых становится все больше. Иностранный гражданин или лицо без гражданства при диагностировании у него ВИЧ-инфекции подлежит по закону безоговорочному выдворению. Правда, Конституционный суд признал по сути неконституционной императивность этой нормы, обязав применять ее с исключениями — исходя из соображений гуманности, интересов детей, состояния здоровья человека, подпадающего под выдворение. Но об этом решении КС не говорят ни в СПИД-центрах, ни в миграционной службе, ни в полиции.

С принятием этого небольшого закона вновь встает тема полномочий прокуратуры. Должна ли она быть, как и была, «всем в одном»? Либо — противоположная позиция — прокурор должен поддерживать государственное обвинение в уголовном процессе, а прокурорский надзор полностью заменен судебным контролем?

Я не сторонник отмены общего надзора. Суд не только исторически в России не приспособлен к такой роли, но и не может по природе своей инициировать проверки соблюдения законности. Надзор нужен, но он должен быть направлен на деятельность государственных и муниципальных органов, выявляя нарушения ими прав человека. Прокурорский надзор не должен распространяться на коммерческие и негосударственные некоммерческие организации, и тем более не должен вторгаться на территорию частной жизни.

На входе в Мосгорсуд приставы первым делом спрашивают: "Фотовидеотехника есть?" В российские суды нельзя входить с оружием, взрывчаткой, фото- и видеокамерами.

Сегодня на заседание по "делу 12-ти" приехал Навальный. От машины до здания суда его провожает охранник. Навальный заходит в суд, но остается в коридоре. В зал ему нельзя - он свидетель по этому делу.

Сначала в зал пускают участников процесса - адвокатов, общественных защитников, Духанину, которая находится под домашним арестом. Потом родственников, потом прессу. Затем места в зале заканчиваются. Владимир Рыжков и Лев Пономарев проходят по пресс-картам. Вначале перекличка. Судья отмечает присутствующих. Как в школе: "Адвоката Аграновского вижу. Где Баронова?" Баронова опаздывает. Чтобы ее дождаться, объявляют перерыв. Баронова приходит, говорит, что опоздала из-за того, что у нее протекла крыша: "В прямом смысле крыша".

В перерыве группа поддержки встает перед клеткой-"аквариумом" и машет узникам. Заключенные улыбаются, машут знакомым. Кривов сидит в "аквариуме" в футболке "Ходорковский GO HOME!". Узники выглядят весело. Перешучиваются.

Приход Бароновой всех оживил. Начали обсуждать, куда убежит Путин. Кавказский утверждает: "Путин получит политическое убежище во Франции". "Вы слышали, Берлускони дали семь лет!" - говорит Баронова.

Из публики в зале умещается около 40 человек. Оставшиеся в коридоре скандируют "Свободу!" и хлопают, когда двери открываются. Через час после начала суда скандировать перестают. Может, приставы отогнали активистов от двери, может, люди сами разошлись.

По рядам передают и подписывают бумагу с обращением Комитета 6 мая к международным правозащитным организациям. Комитет протестует против бесчеловечных условий содержания и ограничения права на защиту подсудимых. Приставы зорко следят, чтобы публика не снимала на телефоны и планшеты.

Обвинение ходатайствует о приобщении медицинской экспертизы Архипова - омоновца, получившего камнем по лицу на Болотной. Защита считает, что Архипов не потерпевший: ведь на прошлом заседании он сказал, что подсудимых не знает, на площади их не видел и претензий к ним не имеет. Поэтому защита возражает против приобщения экспертизы. Судья отметает возражения и приобщает экспертизу. В зале смех. Судья: "Мужчина с бородой в третьем ряду - выйдите!" Приставы выводят одного из смеявшихся.

Обвинение зачитывает медицинскую экспертизу Архипова. "Ушибленная рана в области подбородка", "повреждения в области нижней губы". Защита спрашивает, почему приобщается копия экспертизы, а не оригинал. Представитель обвинения говорит, что сейчас не прения и на вопросы защиты он отвечать не собирается. Кривов из аквариума заявляет ходатайство против приобщения экспертизы. Судья, ухмыляясь: "Мы рассмотрим это ходатайство". Сразу становится понятно, каков будет результат рассмотрения. Заслушивают адвокатов, обвинение, затем судья Никишина с той же ухмылкой отклоняет ходатайство.

Приходит свидетель Дейниченко, представитель ГУВД Москвы. 6 мая 2012 года он был заместителем руководителя оперативного штаба ГУВД и руководил действиями полиции на Болотной. Дейниченко говорит тихо, изредка сверяясь с конспектом. Люди в зале возмущаются: "Ничего не слышно". Одного из недовольных выводят. Полицейский утверждает, что "урезанный" вариант митинга, без захода в сквер, был заранее согласован с организаторами акции. Водометы и слезоточивый газ не применялись из-за боязни того, что демонстранты упадут в реку. По словам полицейского, в "массовых беспорядках" активно участвовали 300-400 человек. Еще 1500 человек участвовали пассивно - "давили на цепочку сотрудников". Перед началом митинга полиция изъяла несколько палаток. Это, по словам свидетеля, является доказательством того, что "беспорядки" готовились заранее. Удальцов (полицейский называет его "товарищ Удальцов") призвал сесть на асфальт. После этого - свидетель утверждает, что слышал это собственными ушами, - Удальцов в мегафон призвал идти на прорыв. Ни одного из подсудимых свидетель не узнал. Он стоял за оцеплением.

Адвокат Аграновский долго пытается выяснить, кто приказал выставить цепочку ОМОНа за Малым Каменным мостом. Дейниченко не помнит, чье это было распоряжение.

Из зала удаляют еще одного человека. Он пересаживался с места на место, чем, без сомнения, нарушал порядок судебного заседания.

Баронова спрашивает полицейского свидетеля: "Вы говорите правду?" Судья снимает этот вопрос.

Заключенные могут быть не извещены о дате и времени суда. В этом случае на суд утром поднимают неожиданно - не успеваешь толком собрать документы, позавтракать, даже попить чаю. Далее обыск, препровождение в "стаканы" - узкие камеры, где трудно поместиться одному, а помещают по двое, так что одному уж точно не присесть, вентиляция слабая.

Отстой (стояние) может занять от нескольких минут до часа, далее сборка - большое помещение, где помещаются все, кого вывозят. Там ожидание может занять от часу до трех часов. При выводе из камеры обыск может быть полный - раздевание догола и приседание. После сборки - перекличка и посадка в автозаки. Там узкое помещение с двумя скамьями, приходится ставить коленки в шахматном порядке, чтобы уместиться.

В боксах внутри здания такие же узкие стаканы с каждой стороны (1х2м), также по двое, сидеть невозможно, грязно, тускло, плохая вентиляция, очки заставляют оставлять у входа, при досмотре документов их могут расшить (скрепки запрещены) и перепутать - как хочешь, так потом и собирай. Есть чуть получше стаканы, но туда помещают за деньги. Там до суда и после приходится проводить по 1-3 часа, а то и больше. Иногда после суда сажают в автозаки, но это еще хуже, так как там слишком тесно, а потом сортируют по прибывшим машинам. В них также могут держать часами.

Условия содержания в суде известны - стеклянные клетки, куда едва помещаются по 6 человек. Из-за скученности начинает болеть спина, невозможно слышать и видеть, что происходит, особенно в задних рядах. Если кто-то с кем-то разговаривает, то даже через щель не слышно, что говорит адвокат. Если в заседании не делают перерывов, в течение которых заключенных спускают обратно вниз, то они по 4-7 часов не могут ни сходить в туалет, ни покурить, ни попить воды. Доставка одновременно идет в несколько судов, и если ваш суд не первый, приходится трястись и стоять в пробках по много часов. То же и с развозом из судов.

К сухпайку дают кипяток, 1-2 раза, по обстоятельствам. Другая вода запрещена.

Такие пытки могут начинаться в 6:00 и продолжаться до полуночи, причем день за днем, так как заседаний много. Понятно, что в таких условиях заключенный совершенно не в состоянии нормально защищаться или участвовать в процессе.

О МКП (место компактного поселения) в г. Карабулак Республики Ингушетии бывшей «Промжилбазе» и ее обитателях дискуссия идет уже не первый год. Туда были заселены внутриперемещенные лица из Чеченской Республики и из Северной Осетии, часть помещений была занята людьми самовольно. Часть жильцов имеют статус вынужденных переселенцев, другие утратили его по разным причинам. Одна из женщин не пришла на перерегистрацию, потому что лежала в больнице на операции, а теперь не может добиться, чтобы ей продлили удостоверение. Некоторые жильцы статуса вынужденного переселенца так и не получили, хотя имели к этому все основания.

1 июля несколько женщин МКП «Промжилбаза» начали голодовку, требуя от руководства Ингушетии решить их жилищную проблему. Только после этого они готовы покинуть помещения, в которых живут уже много лет.

Условия в «Промжилбазе» малопригодные для нормального проживания, поэтому едва ли кто-то стал бы там оставаться, если бы имел где-то полноценное жилье. Если и есть такие, выделить их не так уж трудно. Необходимо внимательно и скрупулезно изучить историю каждого человека.

Как жителей Чечни возвращали из Ингушетии домой

Мы много писали о том, что чеченских ВПЛ начали принудительно отправлять из Ингушетии чуть ли не в самом начале второй чеченской войны. Уже в декабре 1999 г. из лагеря «Северный» ночью несколько вагончиков с людьми было перевезено в Чечню.

В мае 2002 г. новым президентом Ингушетии М.М. Зязиковым и главой администрации Чечни А.А. Кадыровым был принят «План мероприятий по завершению работы по возвращению в Чеченскую Республику внутриперемещенных лиц с территории Республики Ингушетия». Предполагалось, что беженцы возвратятся в Чечню до конца октября 2002 г.

В ноябре у меня на глазах во время ранних для этих мест холодов был разобран лагерь «Иман» в Аки-Юрте. Людей погрузили и вывезли в Чечню, мало заботясь о том, как они там станут устраиваться. Растянуть переселение удалось только потому, что 10 декабря о недопустимой ситуации мы сообщили Владимиру Путину, первый раз собравшему Комиссию по правам человека в новом тогда составе.

За полтора–два года лагеря в Ингушетии были полностью ликвидированы. При этом именно чеченские власти в жесткой форме требовали, чтобы жители Чечни вернулись на ее территорию. Ингушетия, приютившая в начале первой чеченской войны почти 300 тысяч ВПЛ из Чечни, сохраняла традиции гостеприимства. К середине нулевых в Ингушетии осталось всего лишь несколько МКП, проблему расселения которых никак не удается решить до сих пор.

В Чечне часть людей расселяли в ПВР (пункты временного размещения), где места для всех нуждающихся не хватало. C мая 2006 года во исполнение поручения президента Чеченской республики Рамзана Кадырова людей стали побуждать покинуть ПВР. Главным аргументом чеченских властей в пользу закрытия ПВР была объявлена беженская среда, оказывающая «деградирующее влияние на чеченскую культуру».

В соответствии с распоряжением правительства ЧР от 17.10.2007 г №387-р ПВР были упразднены, преобразованы в общежития и переданы по территориальной принадлежности в ведение администраций районов. Жителям бывших ПВР предлагалось покинуть их и отправляться по месту прежнего проживания независимо от того, есть там жилье или его нет. Упор делался на чеченские традиции, апеллируя к которым, власти старались переложить ответственность за обеспечение жильем одиноких матерей с детьми, стариков и прочих социально незащищенных категорий граждан на их близких и дальних родственников. Процесс резко активизировался в 2008 году и перешел в прямую конфронтацию между жителями выселяемых общежитий и представителями администраций. Даже те, кому было выделено жилье, часто не могли в него вселиться, потому что оно оказывалось занятым, и часто тоже на законном основании. Руководство Чечни не желало слышать об этом, доходило до угроз. «Тебе выделили жилье, так борись за него, а не докучай людям» - сказали одной из выселенных из общежития женщин в мэрии Грозного.

Новые злоключения ВПЛ в Чечне начались в 2011 году, когда власти в порыве гигантомании начали сносить уже восстановленное жилье и устроили цепное переселение: жителей сносимых домов – в квартиры, уже отданные ВПЛ, тех – в общежития, а жителей общежитий – на улицу.

Стойкие жители «Промжилбазы» хотят обосноваться в Ингушетии

Рассказанное выше – не просто история вопроса. Это объяснение, почему жители Чечни, живущие на «Промжилбазе», не обращаются к властям Чеченской Республики, а некоторые вовсе не хотят сейчас туда возвращаться. В сентябре 2012 года обитатели «Промжилбазы» уже объявляли голодовку с требованием решить их жилищный вопрос. Тогда их основной лозунг был таким: "Рамзан Кадыров - верни нас домой!" Голодовка продлилась два дня и была прекращена: местные власти пошли обитателям «Промжилбазы» навстречу и обещали обеспечить их жильем.

Сегодня требования к руководству Чеченской Республики уже не выдвигаются вовсе, обитатели «Промжилбазы» хотят остаться в Ингушетии. Закрывать МКП необходимо - это понимают все, включая их обитателей. Об этом же говорит и глава Республики, помещения признаны аварийными. Но мы до сих пор не можем получить четкой и ясной информации, в каком положении находится каждый жилец «Промжилбазы» и какие у него перспективы получения жилья. Представители власти утверждают, что многие обитатели имеют полноценное жилье в Чечне. Однако получить доказательства этого невозможно: руководство соседних братских народов находится в напряженных отношениях.

Новое обострение началось весной 2013 года: 11 апреля Карабулакский районный суд удовлетворил иск администрации города о выселении жильцов «Промжилбазы» без предоставления им иного жилья. Сначала иск подавался на 77 семей (более 200 человек). Однако суд удовлетворил иск только в отношении 33 человек. В МКП возобновились волнения, дважды представители ВПЛ приезжали к нам в Москву. Мы направили запросы о положении дел с расселением «Промжилбазы», я не раз говорила с Юнус-Беком Евкуровым. Взаимопонимание возникло не сразу, основной вопрос: почему требования предъявляются к руководству Ингушетии, а не Чечни, куда направлены средства, и немалые, на жилищное обеспечение возвращающихся ВПЛ. Возможно, это и справедливо, только людям не легче от этой справедливости.

Голодовка женщин на "Промжилбазе". Нервные действия власти

Днем 1 июля мы с Ахметом Барахоевым встречались в Назрани с Юнус-Беком Евкуровым. О «Промжилбазе» он заговорил сам, сказал, что насилия не будет, никто не будет выселен на улицу, что Ингушетия решит проблему всех, но чеченцы должны рано или поздно уехать в Чечню. Евкуров убежден, что у многих есть в Чечне жилье, но люди хотят получить еще и жилищные сертификаты в Ингушетии. При этом выехавшие получат в месяц по 5 тыс. рублей для съема жилья впредь до окончательного обустройства.

В тот же вечер мы с Ахметом Барахоевым поехали на «Промжилбазу» и застали там голодающих, полицию и чиновников, разъяренных и готовых выкинуть людей из их жилья. Стоял страшный шум, женский многоголосный и разноязычный хор, начиналась драка. Отчаявшись успокоить обе стороны, я позвонила Евкурову - похоже, он не знал о происходящем. Полиция и агрессивные представители власти, возглавляемые секретарем Совбеза Ингушетии Ахмедом Котиевым, были немедленно отозваны. Справедливости ради надо сказать, что не все представители власти были настроены против обитателей МКП, один из них и дал мне совет довести происходящее до сведения главы республики.

Только женщины начали несколько успокаиваться и мы собирались уехать, как им позвонил какой-то провокатор и сообщил, что после разговора со мной Евкуров отдал приказ, чтобы ОМОН снес ночью помещения «Промжилбазы». Мне сказали, что этот информатор очень хорошо осведомлен и никогда не ошибается. Мы уехали, оставив обитателей МКП в ожидании ОМОНа.

Вечером во вторник 2 июля мы снова приехали на «Промжилбазу». Женщины продолжали голодать, но были гораздо спокойнее. ОМОНа ночью не было, «осведомленный» информатор ошибся. Вслед за нами приехали сотрудники администрации и молодой карабулакский прокурор Тагир Даскиев, настроенный разобраться в происходящем. Мы снова получили заверения в том, что насилия не будет, по каждой семье будет принято решение в зависимости от ее реального положения. Договорились, что наши сотрудники проведут опрос каждой семьи и прокуратура нам в этом поможет.

Перед тем как уехать, мы опросили нескольких молодых женщин, худых до истощения, с издерганными нервами, не знавших никакой иной жизни, кроме скитаний по временным приютам, успевших обзавестись семьей и оставшихся с детьми без не выдержавших скитаний мужей. Их возбуждению и отчаянию не приходится удивляться.

Однако мне пришлось сказать им, что может настать день, когда ОМОН придет к ним, связаться с главой республики не удастся, мы не сможем помочь и случится то, чего мы все хотим избежать. Поэтому им тоже надо подумать о том, как сотрудничать с администрацией и не увеличивать напряжение.

Мы еще раз поговорили с главой Ингушетии и получили твердое обещание, что если и будет выселение тех, кто уже где-то имеет жилье, то оно будет происходить по решению суда плюс решение об исполнительном производстве, и исключительно судебными исполнителями. Это же мы постарались донести и до самих жителей.

В среду 3 июля я улетела в Москву тем же самолетом, что и Юнусбек Евкуров. А утром в четверг, 4 июля, мне позвонили голодающие и сказали, что у них ломают двери, выкидывают вещи и выбрасывают их на улицу. И снова я звонила Евкурову, а он в Ингушетию, а потом мне. Оказалось, что было распоряжение снести пустые помещения, но не трогать людей. По словам Евкурова, до Рамадана освободить «Промжилбазу» едва ли удастся. Таким образом, к этой проблеме вернутся в августе.

Сотрудники ПЦ «Мемориал» в Ингушетии немедленно выехали в Карабулак, чтобы посмотреть, что там происходит, и попробовать успокоить людей.

Рассказ Тимура Акиева о поездке на «Промжилбазу» 4 июля

Сразу после звонка Светланы Алексеевны в 11:30 Абабукар Цечоев и я выехали в г. Карабулак на «Промжилбазу». К этому времени на территории МКП находились сотрудники городской администрации, несколько сотрудников милиции, в том числе и замглавы МВД РИ Амир Султыгов. В конце двора стояли трактор и автокран. Один из подъездов к «Промжилбазе» был перекрыт бронированной «газелью», возле которой стояло несколько вооруженных сотрудников в камуфляжной форме (предположительно федеральной силовой структуры). Мы смогли беспрепятственно подъехать к МКП с другой стороны и пройти во двор. Переговорив с главой администрации Карабулака Магомедом Бариевым и его заместителем Абу Мержоевым, мы выяснили, что в МКП идет расселение одного из корпусов, признанного аварийным. Несколько семей, проживавших на втором этаже, добровольно покинули помещение и переехали в другой корпус. Одна из женщин, переносившая вещи, сказала, что у нее нет жалоб, что ей предоставили другое помещение.

На первом этаже аварийного корпуса по-прежнему продолжали акцию голодовки 7 жительниц «Промжилбазы». Сотрудники городской администрации заверили нас, что этих людей пока никто выселять не собирается. Они особо подчеркнули, что сегодня в «Промжилбазе» происходило не выселение, а расселение (уплотнение) жильцов.

Затем я общался с голодающими. Они сказали, что утром люди, приехавшие в лагерь в сопровождении сотрудников милиции, заявили им, что будут выселять всех, но после расселили только второй этаж.

Позже ко мне присоединился сотрудник аппарата уполномоченного по правам человека в РИ Иса Даурбеков. Мы вместе с ним попытались разобраться в требованиях голодающих и тех проблемах, на решении которых они настаивают. Как оказалось, никто из них не обращался письменно в офис уполномоченного, и тут же на месте Иса Даурбеков взял у всех письменные заявления. Он предложил голодающим женщинам прекратить акцию голодовки хотя бы до тех пор, пока уполномоченный будет пытаться решить их проблемы. Я поддержал его просьбу и особо обратил внимание на то, что среди голодающих две беременные женщины, которые наносят вред не только своему здоровью, но и здоровью формирующегося организма.

Все голодающие были ослаблены, но труднее всего акцию голодовки переносят Аза Ахкильгова и еще одна молодая беременная женщина. Во дворе «Промжилбазы» несколько часов дежурила карета скорой помощи. При нас врачи осматривали Азу Ахкильгову. Около 15:00 скорая помощь уехала, но когда Хадисова попросила позвать врача, по вызову приехали две машины.

Около 12:00 на «Промжилбазу» приехал секретарь Совета безопасности РИ Ахмед Котиев. Примерно в это же время к голодающим пришли сотрудники прокуратуры и участковый инспектор, которые записали их жалобы. Мы вместе с Котиевым осмотрели второй этаж, который расселили. Когда мы спустились вниз, рабочие демонтировали лестницу на второй этаж. После этого никаких работ на территории «Промжилбазы» не производилось.

Иса Дарубеков и я попытались наладить диалог между представителями власти и голодающими, чтобы найти компромиссные варианты. Но получилось у нас плохо. Глава администрации Карабулака и его заместитель несколько раз повторили, что никто никого насильно выселять не будет. Будут предлагать переселиться в другие корпусы. На нашу с Даурбековым просьбу помочь некоторым жильцам с временной регистрацией, для того чтобы в дальнейшем иметь возможность восстановить статус ВП, они сказали, что не могут этого сделать, так как «Промжилбаза» решением суда признана непригодной для проживания. Они заведомо пойдут на нарушения, если предоставят людям регистрацию по месту пребывания в этом МКП. Их постоянно проверяют всякого рода комиссии и пожарные инспекции, они вынуждены выполнять их указания. А по всем вопросам, касающимся предоставления временного жилья, предлагают обращаться в ФМС или брать денежную помощь на оплату временного жилья.

(Такой подход неправомерен, хотя и распространен. Отсутствие регистрации не может быть препятствием в получении или продлении статуса вынужденного переселенца. Если положение гражданина РФ соответствует определению вынужденного переселенца, то представители власти сами должны позаботиться о предоставлении ему жилого помещения и регистрации. - С. Ганнушкина)

После 15:00 представители власти покинули территорию «Промжилбазы», около 16:00 уехали и мы.

Теперь несколько слов о требованиях голодающих. У них разные ситуации. Самая непримиримая, Асет Хадисова, настаивает на том, чтобы ей выделили жилищный сертификат и пока вопрос с ее благоустройством не решится, оставили жить на территории «Промжилбазы». Я и Иса Дауребков как могли ей объяснили, что занимаемое ею помещение не является ее собственностью и в случае, если ей предложат переехать, она должна согласиться. Мы просили заместителя главы администрации Карабулака рассмотреть возможность переселение жильцов из аварийных корпусов в коттеджи, которые расположены ниже, за ангарами. Оттуда в ближайшие дни должны будут выселены семьи, которые сертификаты уже получили, и их место могли бы занять другие. Думаю, что такой временный вариант устроил бы всех жильцов аварийных корпусов.

Аналогичная ситуация у инвалида Айзы Дикаевой. Она имеет статус, включена в списки на получение сертификата (номер ее очереди превышает 1000). Она настаивает на том, чтобы ей дали возможность дождаться своей очереди на территории «Промжилбазы».

Людей возмутило положение с выдачей жилищных сертификатов на жильцов «Промжилбазы», которое было объявлено СМИ, в частности местным ТВ. Согласно сообщенной информации, на «Промжилбазу» было выделено 33 сертификата, но жильцы заявляют, что непосредственно в их МКП сертификаты получили всего 14 человек. Куда ушли остальные, они не знают. В случае, если бы сертификаты распределялись справедливо, этой конфликтной ситуации не было бы.

У Азы Ахкильговой из Пригородного района РСО-Алании проблемы с временной пропиской, из-за отсутствия которой она не может подать заявление в суд на восстановление статуса вынужденного переселенца, который она утратила, когда лежала в больнице на операции. Тут как вариант мы предложили ей взять деньги, которые выделяют на съемное жилье, сделать регистрацию там и потом получить через суд статус. В противном случае, если она будет держаться за свою комнату в «Промжилбазе», она может потерять всё и без статуса ни на что претендовать не сможет. Если она не хочет брать деньги, то ей надо искать знакомых или родственников, которые сделают ей регистрацию у себя в доме.

Еще две молодые девушки, одна из которых беременная, говорят, что у них есть статус вынужденного переселенца, но в списки на получение сертификатов их не включили. Правда, они не обращались в Миннац за разъяснением, и им предложили для начала обратиться туда. А в случае отказа прийти к нам в «Мемориал» или к уполномоченному.

В субботу ожидается приезд главы республики Eвкурова в «Промжилбазу».

Посещение Жилпромбазы Юнус-Беком Евкуровым

В субботу, 6 июля, Юнус-Бек Евкуров, в настоящее время и.о. главы Ингушетии, сразу по прибытии из Москвы вместе с сопровождающими его лицами направился в Карабулак на «Промжилбазу» к ВПЛ, объявившим голодовку.

Не менее получаса прибывшие разговаривали в помещении с голодающими. Потом Евкуров вышел на улицу к остальным жителям «Промжилбазы» и передал им коротко суть беседы с голодающими.

По его словам, в понедельник, 8 июля, на «Промжилбазу» приедут представители УФМС Чеченской Республики, чтобы совестно с ингушским УФМС изучить ситуацию жителей этого МКП. Цель такой встречи в том, чтобы распределить ответственность между обеими республиками за жилищное обеспечение обитателей «Промжилбазы».

Кроме того, Евкуров предложил создать общественный совет, в который войдут сотрудники аппарата уполномоченного по правам человека в РИ, представители общественных организаций и сами ВПЛ. Совет должен будет изучить положение каждой семьи и определить, каким образом может решиться ее проблема.

Затем Евкуров ответил на вопросы жителей МКП. В каких-то моментах он был категоричен. Так, например, в беседе с женщиной, которая всю жизнь проживает в Ингушетии и никак не относится к категории ВПЛ, он сказал, что ничем ей помочь не может, так как социально необустроенных жителей Ингушетии очень много и средств для немедленного оказания помощи всем нуждающимся у него нет. Тем, кто задавал ему вопросы по продлению статуса, он предлагал обращаться к уполномоченному и в правозащитные организации. Молодые ребята, живущие на «Промжилбазе», пожаловались Евкурову на то, что не могут устроиться на работу, и он дал указание главе администрации г. Карабулак Магомеду Бариеву трудоустроить всех желающих с заработной платой не менее 20 тысяч рублей. Списки нуждающихся в работе он поручил составить коменданту МКП.

Евкуров также порекомендовал ВПЛ воспользоваться денежной помощью для аренды временного жилья в размере 5 тысяч в месяц на семью. При этом, как разъяснил он, люди, имеющие статус вынужденных переселенцев, будут получать денежную помощь в течение 12 месяцев с возможностью продления договора в будущем. Те же, кто не имеет никакого статуса, могут рассчитывать только на денежную помощь до конца 2013 года.

Евкуров также подчеркнул, что в Карабулаке строится государственное арендное жилье, где цены будут гораздо ниже рыночных, ориентировочно 4-5 тыс. рублей за квартиру в месяц.

Голодающие остались не совсем удовлетворены тем, что жителям Чечни (видимо, этническим чеченцам) придется обращаться за помощью к властям Чеченской Республики. Евкуров отметил, что, получив поддержку, они смогут вернуться и жить в Ингушетии, если пожелают.

Тем не менее голодающие приостановили свою акцию, хотя твердо об этом заявили не все.

Наша дальнейшая задача: опросить каждую семью и попробовать помочь решить ее жилищную проблему в сотрудничестве с администрацией и прокуратурой, в соответствии с законом и реальными возможностями. Наши сотрудники уже начали проводить опрос. Когда он будет готов, мы попробуем выработать действия по жилищному обеспечению обитателей «Промжилбазы» и оказать им правовую поддержку.

Начнем издалека - с того, что я атеист. То есть совсем-совсем атеист. Я из атеистической семьи: мои родители - ученые, математики. А наука и религия в общем-то скорее несовместимы (особенно так было в Советском Союзе). Меня никогда не водили в церковь, у нас в доме не было Библии и икон. Слово "бог" я по привычке пишу с маленькой буквы, и употребляю его практически только в тех случаях, когда речь идет тоже о науке - религиоведении: мол, монотеизм - это когда люди верят в одного бога, а политеизм - в нескольких. Я ни в какого не верю.

Около месяца назад я стояла на партийном пикете - распространяла газету "Тотальная мобилизация". Ко мне подошел мужчина средних лет, из тех, что интересуются политикой и любят поговорить "за жизнь". В ходе разговора оказалось, что он верующий, вероятно, православный. Он между делом спросил: "Против храмов вы ничего не имеете?". "Нет, - говорю, - не имею". Мне нравятся храмы. Еще нравятся монастыри, соборы. И мечети некоторые тоже нравятся, и синагоги. Я люблю здания с интересной архитектурой, здания, представляющие историческую ценность. Икону вблизи я впервые увидела в семнадцать лет, в музее - это была икона работы Андрея Рублева. Многие иконы я считаю произведениями искусства. Некоторые мне нравятся. Не все - как нравятся мне далеко не все картины.

Я не осуждаю акцию Pussy Riot. Не восхищаюсь и не осуждаю. Просто художественная акция (переросшая в уголовное дело, но здесь не о том), о ее ценности и качестве пусть судят искусствоведы, а я плохо разбираюсь в современном искусстве. Я понимаю, что эта акция могла, вероятно, кого-то оскорбить. Но не меня.

А вот то, что сделал нижегородский левофронтовец Дмитрий Капелюш, я осуждаю. В том, что сделал, - не сомневаюсь. Он дал признательные показания. Его не пытали (я пока могу отличить человека, который сломлен, от человека, который абсолютно спокоен). Я смотрела видео, где он мирно пьет чай в здании ЦПЭ, а потом говорит на камеру что-то про "я признаю... я раскаиваюсь...". Он пытался поджечь церковь - видимо, хотел поиграть в героя. А потом за чаепитием дает признательные показания. Не уверена в том, что ТОЛЬКО на себя. В этих показаниях он мог оболгать кого угодно, и потому там могут быть чьи угодно фамилии - его же товарищей по Левому фронту, моих товарищей по "Другой России", кого угодно, кто участвует в протестной деятельности в Нижнем Новгороде.

Что бы там ни было в показаниях, своим поступком Капелюш уже подставил и свою организацию, и все нижегородское протестное движение, да и, возможно, не только нижегородское. Некоторые из жителей нашего города, посмотревших новости по региональным каналам, скажут: "Оппозиция? Это те, что церкви поджигают?". По тем же причинам Капелюш создал отвратительнейший фон для начинающегося на днях судебного рассмотрения дела Юрия Староверова, которое нагло сфальсифицировано Следственным комитетом и ЦПЭ.

А про церкви - да, я считаю, что жечь церкви плохо. Для меня - настолько же плохо, как когда уничтожают картины или скульптуры или по незаконному, наспех сляпанному судебному решению сносят историческое здание. Градозащитники меня поймут. РПЦ я считаю отвратительной продажной структурой. Но ведь нет же вины памятников архитектуры в том, какие люди в них заседают, так?

После истории с Капелюшем мне написал один знакомый, верующий: мол, молиться надо об этом человеке, чтобы господь его вразумил. Молиться я не буду - я атеист. А вот осуждать - буду.

Изнурительно долго, недоступно пониманию, до слез обидно, безнадежно... Кажется, что Болотный процесс 12-ти стоит на месте. Зачем все эти нескончаемые мелочные препирательства, ходатайства, заявления? Кажется, что адвокаты, вместо того чтобы грамотно разбить в пух бредовые доводы обвинения, занимаются ерундой, препирательствами, скрывая свою лень и некомпетентность. Кажется, что все процессуальные тонкости УПК специально придуманы "против нас"...

Но это оттого, что мы вообще не привыкли судиться. Судить - да, а к суду как процессу - нет. Хочется быстрее и чтобы "за наших"! Но если суд, а не революция (к которой склонны даже те, кто формально от нее отказывается), то только так - нудно и не спеша. Разбираясь в процедуре, думая над словами. Тогда становится интереснее и понятнее.

Понятнее, что да, процедурой этой обвиняющая сторона вертит как хочет. Именно поэтому нам нужно ее понимать и неукоснительно следовать ей. Если хотим в итоге оказаться правыми.

В четверг дело 12-ти снова буксовало до 4-х часов дня. А что делать? По очереди подсудимые выдавали жалобы на скотское содержание. Вчера, когда в суд "забыли" доставить Кривова, остальным пришлось сидеть 8 часов в "стакане" - временной камере в здании Мосгорсуда.

Белоусов: "Я, как и другие, находился на "сборке" 8 часов в невыносимых условиях: вдвоем в камере 1х1,5 метра с очень грязным полом и стенами".
Кавказский: "После вчерашнего дня у меня очень сильно болит позвоночник".

По двое в камере 1х1,5! Это очень сильно располневший Коля Кавказский. Это Степа Зимин ростом 2,05!

Так обходятся со всеми, но эти не желают мириться. Судья пытается продолжать, но Акименков кричит: "Ваша честь, у меня тоже заявление!". "Мы уже слышали об этом", - отбивается судья, но Володя не отступает: "МЕНЯ не выслушали! Я хочу воспользоваться своим правом, занесите в протокол мое заявление". И в десятый раз рассказывает о пыточных условиях: "Там почти нет света, люди теряют зрение! Я третьи сутки не ел горячего. Вчера меня забрали из СИЗО в 6:20. Сегодня позже, в 8:00, но перед тем не включили в камере свет и я не смог даже подготовить себя к выходу". Они не желают подчиняться тому, что уже давно и для всех "так принято".

Адвокаты тоже не желают.
Обычно невозмутимый Клювгант почти кипит: "Я пытался передать своему подзащитному постановление ЕСПЧ о пыточных условиях содержания в российских СИЗО и постановления Верховного суда. Но пристав отобрал у меня большую стопку бумаг и начал читать каждое слово. К началу заседания он так и не передал в "аквариум" бумаги".

Тот же Клювгант терпеливо объясняет в бесконечных перерывах журналистам: "Поймите, это только кажется, что решение процедурных вопросов мешает начать слушания по существу. Ибо грань между формальностями и слушанием "по существу" очень гибкая. Например, как можно "по существу" защищаться от обвинения, которое по форме составлено столь неграмотно, что его фактически нет?!"

К четырем часам вечера начинается допрос первого свидетеля из числа более 300 полицейских. Следствие начиналось с поиска "виновных" на видеозаписях. И адвокаты настаивали на предварительном просмотре следственного набора видео. Иначе непонятно, о чем говорить. Но судья вызывает первого "пострадавшего" - прапорщика Архипова. Адвокатам приходится опираться только на его устные показания. Но это их не смущает и допрос продолжается больше трех часов. Адвокат Макаров выстраивает тонкую и сложную игру в череду вопросов минут на 45. Наблюдать за процессом становится интереснее.

Защите повезло: прапорщик оказался честным малым. Что не помнит - не сочиняет. А не помнит почти ничего. Задержал одного, затем "словил" камень в челюсть. От кого камень - не видел. Никого из 12-ти подсудимых не помнит, ущерба от них не понес, претензий не имеет. Массовыми беспорядками считает выкрикивание лозунгов и "недостойное поведение". Но признает, что использует это словосочетание не в юридическом, а в чисто житейском смысле. Поджогов, погромов и применения оружия от демонстрантов не видел, не слышал и призывов к ним. Только к "неподчинению полиции".

Считал своим долгом не разгонять, а защищать людей. От кого? "От самих себя!" - говорит. Ну что ж, вполне искренняя позиция. Просто он так видит мир. Полицейский.

В деле этих конкретных людей он никакой не пострадавший. Если по закону. Но обвинение, похоже, исходит не из закона, а из такого же "полицейского" взгляда на мир. Для которого любой протест - "массовые беспорядки", а прилетевший в омоновца от кого-то конкретного и неизвестного камень - повод для массовых репрессий. Для показательного наказания всех подряд.

И не только для следствия, но и для суда. Поэтому дружного предложения защиты перевести Архипова в статус свидетеля судья не принимает. На следующем заседании ждем еще более интересного свидетеля: по конкретному эпизоду Сергея Кривова. Будем выяснять, кто, у кого и зачем отобрал дубинку.

Год назад, в ночь с 6 на 7 июля 2012 г., в Крымске произошло наводнение высотой до 7 метров, позднее в чуть меньших масштабах повторившееся в Туапсинском районе: поселки Новомихайловское, Пляхо, Лермонтово, Джубга. Про это известно всем. Но каково положение было не то что в городе - во всем Краснодарском крае на протяжении 8 месяцев, пока мне пришлось там находиться, про это не знает никто. В том числе и десятки энтузиастов по имени волонтеры, которые находились там лишь до сентября и остатки времени тратили уже на молодежный отдых, на помощь бабушкам в чистке картошки и на получение справок МЧС о работе в зоне затопления... Их картина уцелевшего мира осталась неполной. Потому что подлинные унижения народа начались позже, когда люди начали осознавать себя уже не на потопе, а на судебной войне. Нахлынула "вторая волна" - теперь не вода, а всего лишь бумаги.

Итак, оставшись там независимым юристом после разъезда всех волонтерских лагерей, проведя на этих югах все затяжное и страшное лето, отсутствующую осень, встретив мрачный новый год, выехав со станции Крымская 12 марта 2013 г. под конвоем "транспортной полиции" и уголовного розыска, вернувшись на родину, я наконец могу обнародовать некоторые выводы из вывезенных оттуда тетрадей.

Кубань и Кавказ

Тех, кого мы защищали на этой земле, можно было бы назвать репрессированным народом, но на ней живет столько народов, что это просто репрессированная земля. Не раз и не два. Власти открывают шлюзы в Крымске, но они и увеличивают естественные последствия ливней в Туапсинском районе, создают техногенные наводнения под шумок настоящих ливней. Все это совершается в одинаковое ночное время - как нападение без объявления войны. Однако главное преступление совершается уже потом, когда вода уходит и слезы высыхают.

Мне уже приходилось писать о том, как проходили заседания в Крымском районном суде и чего стоило просто зарегистрировать иск, просто прорваться в двери. Народ стоял смирно, зато приставы бесчинствовали. В суде находились действительно всем миром, и органы правопорядка шли на них войной. Однако вот новые сведения. На готовых бланках для исковых заявлений, предлагаемых населению бесплатно, были два варианта обмана: 1) графа "судебное заседание прошу провести в мое отсутствие" и 2) графа "судебное заседание прошу провести в отсутствие нашего представителя". Обе эти графы были напечатаны заранее и являлись безальтернативными! То есть чтобы в суд уже точно никто не попал. Заодно в качестве "желаемых" представителей людям предлагали подписать доверенности... на представителей администрации города, на сотрудников отдела по имуществу, на заместителя начальника отдела правового обеспечения в сфере земельных отношений, а то и на советника отдела правового обеспечения администрации края. Заставляли истцов доверять ягненка волку - свое дело поручать процессуальному противнику!

Почему-то, стоило мне и Татьяне Стецуре прибыть на совсем другой суд в Забайкалье, а потом включить телевизор, как дверь Крымского суда вновь оказалась перед нашими глазами, такая до боли знакомая и недавно покинутая дверь... Ее показали по ящику! Наконец-то (в марте) судят руководителей города! Мы пришли к заключению, что нашего отъезда просто дождались. Впрочем, как стало известно позже, с волнением местного населения они все-таки не сладили и перенесли дело бывшего мэра в Краснодар.

Краснодар стал сосредоточением всех истцов из Крымского и Туапсинского судов. Крымский и Туапсинский район - это по сути разные государства. В Крымске подсолнуховые поля, а в Туапсе - кавказские горы, шакалы, змеи и другие радости. В Крымске живут казаки и частично украинцы, в Туапсе - армяне. В Крымске говорят "муляка", в Туапсе просто "ил", зато все остальные слова не по-русски...

Расстояние между Крымском и Туапсе около 250 км, электрички нет (зачем оно богатым туристам и владельцам гостиниц?), по серпантинной дороге часов пять. Летом на этой дороге нас вез на судебное заседание водитель от волонтеров, и мы попали в аварию. Столкновение с другим авто на светофоре и хладнокровный возглас водителя: "Всё!" Оставшиеся полпути наши крымские клиенты проехали уже сами и довезли нас до своего дома. Два дня - и снова надо возвращаться в Новомихайловское, где в то время еще приходилось ночевать в палатке.

В одном суде уже суды, в другом - зеркальная картинка из прошлого: битва за прием заявлений и только ожидание суда. В Крымске уже газончики, а в Туапсинских селах еще качают муляку.

Но все дороги рано или поздно приводят в Краснодар, который находится столь же далеко от обоих очагов наводнения. Если видишь в краевом суде большую группу людей, говорящих по-армянски, значит, это потопленцы из Туапсинского района. Если русские - значит, крымчане.

Национальные обычаи порой вскрывают семейные раздоры, злоупотребления в отношении своих же родственников. Историю одной армянской девушки в Крымске мне рассказала ее свекровь (девушка присутствовала тут же, но скромно молчала, как подобает). Ее родители были против того, что она вышла замуж, пытались ее похитить, волоча ее за волосы и избивая ее молоденького мужа. Потом они абсолютно не общались с дочерью, раздельно жили. Но когда пришло наводнение, а вслед за ним и время получать компенсацию по 10 тысяч, родители получили законные деньги своей отвергнутой совершеннолетней дочери, да и присвоили их себе. А ведь эти маленькие компенсации выдавались лично в руки, но... лицо, выдававшее деньги, в силу обычая отдало их родителям, даже не задумываясь. После этого отец девушки позвонил ей, но только затем, чтобы потребовать принести свой паспорт для увеличения квадратуры жилья, откуда она ушла. Уже для следующей, крупной компенсации за капремонт, в которой родители также решили присвоить себе долю дочери.

Мошенники и иностранцы

Народ приезжал на суды целыми семьями. И это немудрено: большинство исков сводилось к тому, что одна половина семьи получила компенсацию, а вторая половина не получила, а семьи большие. При этом в актах обследования, составленных ДО принятия решения о распределении компенсаций, заведомо ставились значки "плюс" и "минус" напротив фамилий. Соответственно, именно те члены семьи, напротив которых стоял минус, затем и не получали компенсаций по решению администрации!

Подчеркну, что компенсации под названием "материальная помощь" в 10 тыс. руб. были обязательны к выплате всем жителям пострадавших районов, а компенсации под названием "финансовая помощь" в 150 тыс. руб. полагалась каждому официально или фактически живущему в доме члену семьи с формулировкой "за утерю имущества первой необходимости". При этом подтверждать, кому именно в семье принадлежал затонувший диван или холодильник, законом не требовалось, а суды требовали еще как! Один представитель администрации пришел к оригинальному юридическому выводу о том, что дети не могут иметь имущества и на них компенсация распространяться не должна, так как они не имели ничего, что могли бы утратить!

Но это еще полбеды. Администрация начала направлять встречные иски о возврате "незаконно выплаченных компенсаций". А ведь жители уже потратили эти деньги на ремонт домов... Вчерашние истцы, проявившие активность, превратились в ответчиков, как это было, например, в деле семьи Абидонян. В ранее написанных статьях мною уже сообщалось, что власти Крымска решили возбуждать уголовные дела "по факту мошенничества" жителей, якобы незаконно получивших компенсации. Так вот, туапсинские власти пошли по слегка другому, но аналогичному пути. Наша линия защиты была очевидна: компенсации выплачивались по итогам проведения комиссий "по обследованию домовладений", о которых составлялись акт обследования частного жилого помещения и акт обследования утраченного имущества. На этих актах всеми правдами и неправдами рисовались подписи пострадавших и членов комиссии. Ну пусть обманом, пусть и не всегда эти подписи были, но ведь администрация-то их рассматривала и по ним решала вопрос о выплате компенсаций! Где она была раньше, когда выплачивала деньги "незаконным обогащенцам"?

В Крымске другие проблемы и другие нации. Семья ассирийцев Петросовых являлась частично семьей неграждан.

Другая семья - Бортник, то есть коренные кубанцы. Они решились на неслыханную дерзость: добиваться разрешения на постройку нового дома на старом месте с компенсацией расходов на строительство. На это не осмеливался никто. Проблемы других пострадавших были опять-таки в рамках нормативной базы: не дали квартиру взамен хорошего дома с землей, дают двум совладельцам двухквартирного дома, не родственникам одну квартиру на двоих, ничего не дают, кроме капремонта аварийного дома, не дают даже капремонта. То есть проблемы, которые при должном прокурорском контроле должны были разрешаться безо всякой помощи независимых правозащитников, поскольку в этих массовых делах не нужно спорить с законом. А здесь другое дело: мать с сыном решили, что отнимать у них исконное право проживания в центре города с огородом несправедливо, что за полсезона построенная квартира - неравнозначная замена утраченному крупному подсобному хозяйству. Крымская администрация же имеет свои аргументы: затонувший дом находился в зоне затопления, а в ней строить запрещено до особого распоряжения. Опасно для проживания. Но в таком случае почему соседним домам в аварийном состоянии выплачены компенсации за "капремонт" в этой же самой зоне затопления, и кто поручится за их жизни? Дело движется к Европейскому суду. До тех пор с той самой ночи наводнения Бортники живут в уцелевшей подсобке разрушенного двора. Сносить остатки дома они не позволяют до завершения процесса, опасаясь отъема земли. По неофициальной информации, с осени прошлого года ожидаются рейдерские захваты лакомых участков на этой самой зоне затопления.

Под хребтом: новые факты

Тем временем мы продолжали свое расследование обстоятельств обоих наводнений. К ранее сообщенному могу прибавить следующие сведения от жителей по поводу Туапсинского района. Во-первых, точное неофициальное число погибших в Новомихайловском - 795 человек. Погибших никак не может быть четверо. Только у моря затонуло три переполненных автобуса. Отдыхающие выскакивали из отелей и забивались в автобусы, чтобы спастись, но автобусы уплыли в море. Очевидцы помнят машину МЧС, которая останавливалась и спрашивала: как тут проехать к морю? Кроме того, на следующий день после наводнения в лагере "Орленок" заболели 700 эвакуированных детей. Детям, кстати, данное мероприятие назвали не эвакуацией, а экскурсией...

Во-вторых, удалось установить название полностью затонувшей деревни в 10 км от Новомихайловского, это деревня Подхребтовая, в ней было около 30 дворов. Лет сто назад, говорят, она была районным центром, но в наши дни до нее было сложно добираться - дорога одна, зимой не было пути. Ее смыло полностью, но ее не было на карте, поэтому жители, очевидно, пополнили копилку смерти в полном составе. По здешним масштабам Новомихайловское - это все равно что Крымск: оно заслоняет собой еще худшие трагедии в малонаселенных пунктах. Это при том, что по официальной(!) версии, туапсинский штаб по предупреждению наводнения был создан еще в 16:30, а наводнение началось в час ночи! Вот так предупредили, население в большинстве ничего не слышало, а кто слышал, так уж за 15 минут до начала потопа.

Вскоре после местного наводнения стало известно, что все кипы заявлений, поданных в новомихайловский поссовет, стекались в 31-й кабинет, что на третьем этаже этого поссовета. Однако уже на тот момент всех уверяли, что они собраны и отправлены в Краснодар! Видимо, для того чтобы оправдать сильное затягивание их рассмотрения: если бумажки идут в Краснодар, то придется подождать! А Краснодар-то находится на третьем этаже, так смеялись потопленцы.

Добавим, что активным жителям не позволяют чистить русло реки, извлекать оттуда сухое дерево или мусор, аргумент властей таков: если почистить реку, могут упасть столбы. То есть столбы придерживаются... исключительно мусором!

И, наконец, главное. Причиной наводнения в Туапсинском районе стала сочинская Олимпиада. Окрестности Сочи посыпают веществом, которое защищает город № 1 от любых незначительных дождичков, но зато все тучи сгоняются в соседние районы, каковым является как раз Туапсе. Так будет до 2014 г. - тонуть им не перетонуть. Во всяком случае, новомихайловцы каждый раз с ужасом выезжали на трассу, спасаясь в район Сочи, при каждом ливне.

Между прочим, 28 сентября 2012 г. ожидалось новое наводнение в Туапсинском районе. Однако оно так и не состоялось. Очевидно, дело в том, что оно ожидалось, а задача состояла в том, чтобы потопить жителей во сне и неведении.

В целом к ужасам Краснодарского края можно добавить, что помимо геноцида людей местный губернатор Ткачёв занимается также геноцидом свиней... своих конкурентов. Все фермерские хозяйства ликвидированы под предлогом свиной чумы, но собственная ткачевская ферма почему-то ею так и не заразилась. Ну и к ментовскому вопросу: пользуясь памятью о наводнении, полиция использует свои автомобильные сирены для извлечения дохода. Богатые жители платят им за включение сирены и едут вслед за ними, по перевалам, без пробок. А население слышит сирены и принимает их за сигнал наводнения. Что касается казаков, заменивших собою силы правопорядка, то крымское казачество ни с того ни с сего сменило своего атамана сразу после наводнения. Намекают, что он был нерусским.

Юридическая оборона

"Нам надо холеру выгребать, а не бегать с бумажками!" - заявила одна новомихайловская женщина в поссовете. А ей в ответ чиновница: "А ну, скажите вашу фамилию! Вы поднимаете панику за холеру! Так вы клевещете на свою семью, что у вас в доме холера?" Вот и расставили приоритеты: жители за холеру, а власти за угрозы.

Так что же можно сказать, поднявшись над ситуацией? То, что нужно бить в колокол и писать диссертацию одновременно. Пока будешь писать, в результате "разгула стихии" будет окончательно развязываться судейский беспредел, а население ничего не сможет этому противопоставить. 7-метровое наводнение с 10 тысячами жертв - это рукотворный геноцид, но ведь каждый год на весенние паводки топит Сибирь, а летние штормы из Турции топят юг. Вся Россия со всеми ее нерусскими краями и республиками является перманентной зоной затопления. Около 64 запертых таджиков утонуло в подвале винного завода в Крымске - их заблокировало. Юг обслуживают таджикские, а восток - китайские рабочие. Сколько работодателей запирает их каждую ночь в подвалах, убоясь этнического воровства? А ведь наводнения, по крайней мере умышленные, бывают именно по ночам в одно и то же время. Сколько мигрантов потом отыщут родственники из бедных стран? Сколько их, неучтенных и не подлежащих компенсациям - и если это не обжаловать, то так оно и будет. А если обжаловать безрезультатно, то необходимо по крайней мере извлечь научные выводы из происходящего, изменить представление о целой отрасли права - праве чрезвычайных ситуаций, придать ей настоящую актуальность.

Есть много вопросов, не отторгнутых наукой за неудобностью, они изучаются и процветают. Есть гуманитарное право, посвященное защите военнопленных и жертв войны, но речь в нем не идет о войне с собственным народом путем открывания шлюзов. Есть понятие о гражданской обороне в природных ЧС, но речи не идет о юридической обороне в условиях массового обмана при проведении комиссий, об обороне в условиях массового недопуска пострадавших в суды. Есть наука о биоэтических вопросах оказания медицинской помощи при ЧС - медицина ЧС. Но нет правозащиты ЧС, адвокатуры ЧС, агитации ЧС, нет понятия об экстренном правовом оповещении населения по главным вопросам административного обмана.

Все эти науки замалчивают один неудобный момент: стихия может быть войной, а насилие властей может быть страшнее стихии. Исходя из этого необходимо работать над детальными рекомендациями насчет обхода домов с разъяснением: под какими актами нельзя ставить подписи не отмытыми от муляки руками; к каким юристам нельзя обращаться - это юристы-госслужащие, работники администрации, то есть противная сторона в будущем процессе; что вообще надо больше внимания уделить этим вопросам в самом начале, потому что чиновники стремятся застать людей именно в процессе выгребания муляки, когда все озабочены потерей имущества и обрадованы сохранением жизни. Им не до бумаг - но ведь и официальной науке не до вопросов необъявленной войны.

В самом деле, справедливо ли право войны отграничено от нашего круга вопросов? Нарушения прав человека в условиях ЧС отличаются внезапностью и массовостью, экстренными ограничениями наряду с отсутствием первичных потребностей, чрезвычайщиной в прямом политическом смысле. Уже по окончании ЧС остается шлейф массовых правовых проблем, объем и суть которых население не может себе заранее представить. В результате все население осуществляет ряд юридически невозвратимых действий, причем действий пассивных, подписывают акты, которые им подают где-то во дворе, еле отрываясь от грязной работы, никем не предупрежденные о значимости своих действий. Сами они никаких активных юридических действий не совершают, поэтому и не относятся к своим подписям как к опасным действиям. Они вообще не предупреждаются, что эти подписи - сбор информации для распределения компенсаций, а не просто для статистики или оказания помощи.

По этим характеристикам право ЧС должно выделяться в отдельную отрасль и быть отмежеванным как от "права безопасности ЧС", так и от права в период войны, поскольку в ЧС речь формально не идет о враждующих сторонах и вообще о врагах. Государство выступает в роли спасителя - в первые дни, а впоследствии начинает вскрываться повальный юридический обман, люди утрачивают собственность, фактически и землю. При этом пострадавшая территория уже перестает считаться зоной ЧС, однако судебные и правоохранительные органы работают в чрезвычайном режиме по целому году, изобретая собственные порядки в целях недопущения волнений или якобы для ускорения работы.

Таким образом, право ЧС должно распространяться на какую-либо территорию на все время разбирательства судебных дел, сколько бы они ни длились. А как правозащитная отрасль эти отношения образуют особую сферу защиты прав человека в на территории ЧС, где эта защита должна состоять не столько в обеспечении первичных потребностей населения (вода, еда, спальный мешок, пункт временного размещения), сколько в предупреждении обмана со стороны государственных органов и в контроле за судебной системой со стороны независимых лиц. Характер этой работы в первые дни должен состоять в экстренном предупреждении широкого круга лиц с одновременным сбором информации о причинах ЧС и о поведении властей. В дальнейшем, в спокойный период, задачей должно быть медленное достижение результатов в борьбе за права отдельных лиц, в первую очередь права процессуальные.

Я беру на себя личное обязательство разработать вопросы защиты прав человека в условиях ЧС - нет, не защиты, а обороны от врага. Материалов для изучения этой темы все еще предостаточно. И первой моей задачей после окончания теоретической работы станет подготовка популярных юридических инструкций для населения. Обыватели должны быть готовы как самостоятельно дать грамотный отпор властям, так и объединиться на сход или в коалицию для решения проблемы всем миром. В общем, проводить сходы, не бояться разгона и спокойно оппонировать представителям власти тоже необходимо обучать народ, и это не должно выпадать из нашей будущей отрасли.

Послесловие

12 марта 2013 г. на выезде из Крымска я и Татьяна Стецура были остановлены полицией неустановленного подразделения: их начальник в штатском одновременно называл себя как представителем угрозыска, так и представителем службы по предупреждению правонарушений на транспорте. В местном линейном отделе они пытались допрашивать нас о работе в Крымске и сообщили, что мы объявлены в розыск, не показав постановления об этом. Чтобы иметь возможность выехать из Крымска, мы были вынуждены пойти на серьезную уступку своим принципам — подписать обязательство о явке по первому требованию в полицию. В дальнейшем лица в форме каждую ночь заходили в поезд, будя пассажиров, и требовали все тех же показаний и явок. Но Бурятия - наша родина, а Россия - эмиграция. Добраться до Бурятии, вернуться на свою землю, благополучно довезя собранные крымские материалы, раз в жизни стало нашей приоритетной задачей. Официально заявляю, что после таких ночных допросов они больше не дождутся подобных уступок с нашей стороны и добровольной явки куда-либо. Прошу считать мое обязательство нарушенным, чтобы выполнить другое обязательство перед обществом и перед родиной, перед чужой крымской землей и родной землей бурятской. Чтобы подняться на вершину, нужно сложить крылья. Но только раз в жизни можно на это пойти.

Сегодня, 4 июля, Александру Павловичу Лавуту исполнилось бы 84 года. К сожалению, родные и близкие отмечают этот день уже без него.

Об этом удивительном человеке было сказано много теплых и добрых слов, многие с горечью оценили в эти дни весомость и тяжесть утраты. Хотелось бы добавить ко всему сказанному еще немного.

Правозащитное движение у своих истоков сплотило очень хороших людей, которых отличали не только кристальная честность, бесстрашие и прямота наряду с изысканной образованностью и интеллигентностью, но еще и какая-то редкостная внутренняя теплота, какой-то свет души, которым могли эти люди согревать свое окружение, свою среду обитания. Такими качествами обладали единицы. Но они создавали тот климат, в котором можно было работать, выполняя тот скрупулезный, требующий времени, сил и профессиональной точности труд, результатом которого становились заявления Инициативной группы защиты прав человека, «Хроника текущих событий», позже – документы Московской Хельсинкской группы и других правозащитных групп.

Очень не хватает сейчас таких людей. Давно уже не с нами Андрей Димтриевич Сахаров, Петр Григорьевич Григоренко, Софья Васильевна Каллистратова, Татьяна Михайловна Великанова, Леонард Терновский. Сейчас вот ушел и Александр Лавут.

На поминках друзья и коллеги много говорили о скромности Александра Павловича. Казалось бы, что особенного для интеллигента в скромности? Увы, беда в том, что нередко причастным к истокам того движения, а более тем, кто около, свойственны были и амбициозность, и чувство собственной исключительности, и высокомерие. Это не красило людей и немного вредило делу. Но у таких, как Александр Лавут, ничего подобного и в помине не было. В том и была его исключительность, что он никогда своей исключительности не чувствовал и не осознавал, ни с кем не говорил ни высокомерно, ни снисходительно. Излучал доброту, обладал искрометным юмором, и при этом пунктуально выполнял ту нелегкую работу, награда за которую ожидалась единственная: слежка КГБ, обыски, арест, годы лишения свободы. Многие номера «Хроники текущих событий» были отредактированы и выпущены им.

Александр Черкасов вспомнил на поминках, как уже далеко не молодой Александр Лавут, у которого годы заключения и ссылки были давно позади, оказался под бомбами в Грозном в составе правозащитной миссии. Его задержали и увезли на вертолете в Моздок, друзья опасались за его жизнь. Однако же, едва оказавшись на свободе, сел на автобус, вернулся в Грозный и продолжил как ни в чем ни бывало опасную для жизни работу. Это был героический поступок, о котором он между тем никому не рассказывал.

Маргарита Калистратова, дочь адвоката Софьи Васильевны Калистратовой, рассказала на панихиде о том, как шла однажды в больницу к маме вместе с Александром Лавутом и как-то невпопад, не вполне деликатно его спросила, зачем он занимается этой деятельностью, такой безнадежной, бесперспективной, тогда как есть ведь у него любимая специальность, любимое дело – математика. Он помолчал и очень просто ответил: «Ну а как же иначе? Как жить, если этого не делать?»

Вот в таких словах и проявляется нравственный, отнюдь не прагматичный императив того противостояния тоталитарному режиму, к которому был причастен Александр Лавут.

Очень хотелось бы, чтобы на таких людей ориентировались сегодня. Собственно, будь таких людей больше – и страна будет другая.

Кого-то арестовали по политическим мотивам – нужно помочь. Судят неправедным судом кого-то, прессуют в лагере – нельзя молчать, надо что-то делать, писать об этом, говорить. Нет смысла? А все равно надо идти.

А как же иначе?..

Дорогие друзья-читатели, на днях в издательстве «Альпина» вышла в свет книга про Юлию Тимошенко, которую мы написали в соавторстве с Дмитрием Поповым.

На вид она вот такая:

Требуйте ее в книжных магазинах России, ближнего и дальнего зарубежья!

Впрочем, тираж невелик, и если биография леди Ю, сметенная с прилавков, вам не достанется, не огорчайтесь.

На свете есть еще много хороших книг, да и эту, не исключено, «Альпина» будет переиздавать и допечатывать.

Публикуется на правах саморекламы.

Друзья!

В нашей помощи нуждается Игорь Матвеев, бывший майор внутренних войск, – редкий офицер, решившийся защитить солдат от воровства и коррупции. Майор Матвеев разместил в сети Интернет видеоролик о том, как солдат в воинской части кормят собачьими консервами. Этот ролик моментально стал популярным. Он настойчиво разоблачал и другие случаи воровства командиров, включая больших генералов, и те, кто ворует и лжет, не простили Матвееву его разоблачений.

Он был осужден 9 сентября 2011 года по сфальсифицированному обвинению в «превышении должностных полномочий, совершенном с применением насилия или с угрозой его применения» (п. «а» ч. 3 ст. 286 УК) к 3 годам 6 месяцам лишения свободы с лишением воинского звания. Приговор основан исключительно на показаниях лиц, «неожиданно» после выступления Матвеева вспомнивших о событиях многомесячной давности. Многие из них сами находились под следствием, в том числе в связи с разоблачениями Матвеева. Свидетели же, давшие на суде показания в пользу Матвеева, подверглись давлению и сами были привлечены к уголовной ответственности за «лжесвидетельство». По оценке рабочей группы Совета при президенте по развитию гражданского общества и правам человека, следствие и суд по делу Матвеева шли с грубыми процессуальными нарушениями.

Однако этого жуликам и коррупционерам показалось недостаточно. Весной 2013 года Матвеев был переведен из колонии в Красноярском крае вновь в СИЗО Владивостока для нового суда. На этот раз Матвеев обвиняется в «мошенничестве, совершенном лицом с использованием своего служебного положения» ( ч. 3 ст. 159) и «превышении полномочий» (ст.286 УК). Эти обвинения тоже строятся на данных спустя год после событий показаниях привлеченного к уголовной ответственности заинтересованного свидетеля. Матвеев свою вину полностью отрицает. На явную противоречивость обвинения следствию указывал даже прокурор Тихоокеанского флота. Тем не менее скоро начнется новый судебный процесс над Игорем Матвеевым.

Союз солидарности с политзаключенными и Правозащитный центр «Мемориал» признают Матвеева политзаключенным, его имя было в резолюциях московских митингов 2012 года об освобождении политзаключенных.

За Игорем Матвеевым не стоит организация единомышленников, он не был членом партии или общественной организации.

Его бой за справедливость и правду сегодня идет далеко от больших митингов и офисов правозащитников, но мы можем ему помочь. На оплату работы адвокатов в ходе второго судебного процесса Игорю Матвееву нужно 300 000 рублей. Слишком большие деньги для честного осужденного майора. И очень небольшие для всех нас вместе, если мы решим ему помочь.

Любой вклад будет ценен. Вы можете внести его, переведя свое пожертвование на Яндекс-кошелек 410011923372078.

Подробности о преследовании майора Матвеева

25 июля бывшему сотруднику "ЮКОСа" Алексею Пичугину исполняется 51 год. Десять из них он провел за решеткой по неправосудному приговору, как теперь установил Европейский суд по правам человека.

Каково это – не дано понять в полной мере никому из нас. Но нам дано поддерживать этого человека, который не пошел на лжесвидетельство, даже зная, что ему грозит за это пожизненное заключение.

Поздравьте Алексея Пичугина с днем рождения, напишите ему слова поддержки!

Поздравления можно оставлять в комментариях к этой записи или присылать по электронной почте на адрес: [email protected]. Все они обязательно будут переданы Алексею Пичугину.

***

Напомню, что мнение о неправосудности уголовного преследования Алексея неоднократно высказывали известные правозащитники, журналисты, международные эксперты, деятели культуры. Вот лишь некоторые из этих высказываний.

Людмила Алексеева, председатель Московской Хельсинкской группы:

"Пичугин и Лебедев были арестованы до Ходорковского, и по тому, как шли их дела, было очевидно, что эти два человека арестованы в надежде следователей, что они дадут показания, компрометирующие главу "ЮКОСа".

Нателла Болтянская, поэтесса, ведущая радиостанции "Эхо Москвы":

"Я безусловно считаю Алексея Пичугина политзаключенным. Все фигуранты дела "ЮКОСа" так или иначе стали политзаключенными. Насколько я понимаю, из Пичугина пытались "вынуть" показания, обличающие первых лиц "ЮКОСа". Этого сделать не удалось, несмотря на самые жесткие меры. Человек получает пожизненное заключение за убийства, по некоторым из которых нет трупов. Вероятно, многие на его месте дали бы показания на кого угодно".

Борис Стругацкий, писатель:

"Это демонстрация того, что может случиться завтра с любым из нас. История обыкновенной трагедии. Давайте знать, сострадать и не забывать".

Сабина Лойтхойзер-Шнарренбергер, бывший специальный представитель Совета Европы, автор доклада "Политически мотивированные судебные процессы в странах Европы" за 2009 год:

"Вышеизложенное заставляет меня опасаться, что г-н Пичугин также, возможно, стал жертвой непрекращающейся кампании, которая ведется против всех лиц, связанных с "ЮКОСом" и его руководителями".

Справка о деле Алексея Пичугина

Катастрофа ракеты «Протон» - красочное, конечно, зрелище - привлекает внимание прессы и людей в первую очередь. Однако вчера случилось еще кое-что эпохальное. «Бывшим экстремистам запретят общественную деятельность», верно сформулировал суть события «Коммерсант». Заголовок «Ленты» расшифровывает детали: «Руководителям экстремистских объединений запретят учреждать новые». Соответствующий закон 1 июля внесен в Госдуму. То, что он будет принят, и мгновенно, сомнений не вызывает.

Поняли, да, что случилось?

Нацболов поразили в правах пожизненно. Теперь никакой легальной общественной и тем более политической деятельности мы вести не сможем. Во всяком случае, те, кто состоял в НБП до ее запрета в 2007 году. Создавать организационные структуры запретит новый закон. А старый, ранее принятый, не позволяет это делать в личном качестве, например, баллотироваться на выборах. Дело в том, что большинство лидеров партии имеет судимости по «экстремистским» и другим «тяжким» статьям. А с таким бэкграундом в российскую политику нельзя.

Впрочем, у НИХ всегда были причины, объясняющие почему НАС нельзя пускать в легальное поле. Как выразился представитель Минюста в Таганском суде после первого отказа в регистрации НБП, году этак в 1999-м, «их пять тысяч, они все молодые, мы не знаем, чего от них ожидать». Эту фразу он произнес судье, в зале суда, в качестве последнего аргумента. Аргумент, как видите, работает до сих пор.

Нацболы, правда, были не первыми, кого запретили в России. Первой была организация "Хизб ут-Тахрир аль-Ислами". Им теперь тоже будет нельзя. Запрещенные люди. Объединиться, с ними что ли? Мощный получился бы альянс...

Последние события в Египте - напоминание о том, к чему может привести политика урезания демократии и поощрения фундаментализма: к отчуждению массы людей, в частности молодежи, и к мощному непредвиденному взрыву.

В Египте был явно нарушен баланс сил. Россия, несмотря на очевидный крен в ту же сторону, все еще пытается балансировать, хотя удается это плохо. Власть понимает, что открытие общества скорее всего приведет к ее коллапсу, но при этом не может и закрыть Россию, не производящую ничего кроме сырья, целиком зависящую от мирового рынка, причем ее элита уже глубоко интегрирована в структуры этого рынка. Закрыть Россию означало бы привести власть к краху иным путем. Поэтому, с одной стороны, казаки и иностранные агенты, а с другой - экономические форумы, восьмерки и двадцатки. С модернизацией, впрочем, покончено. Сколково приказало долго жить. Под молоток, наверное, пойдет и Академия наук, имущество которой разворуют и на этом закончат ее реформу. В принципе власти не нужна модернизированная страна, хотя и хочется побряцать современным оружием.

Элита богатеет за счет природных ресурсов, трубы. В таком контексте население, особенно образованное, "модернизированное", - только лишняя забота. Главная цель властей с самого начала 2000-х - нейтрализовать население, максимально уменьшить эффект его присутствия. Такая ситуация неизбежно ведет к полной блокировке всякого видения будущего. Дороги вперед нет, и никому в голову не приходит думать о стратегии развития. Советский союз был целиком повернут в будущее, нынешняя Россия не имеет никакой цели кроме сохранения status quo. Она все больше поворачивается к мифологизированному прошлому, которое возводится в государственный фетиш, посягательство на который приравнивается к преступлению.

В отличие от национальных государств прошлого или СССР, Россия сегодня совершенно не озабочена сохранением национального единства, сплачиванием населения в некую функционирующую общность. Власти до удивления спокойно натравливают одну часть общества на другую - верующих на атеистов, гетеросексуалов на геев, русских - на кавказцев или выходцев из Cредней Азии. Такая политика хорошо вписывается в сознание с блокированным будущим и в установку на "нейтрализацию населения" любым путем (пусть режут друг друга!). Возникает ощущение, что создание всеобщего раздрая и культивирование взаимной ненависти сегодня кажется властям лучшим способом удержаться у руля.

Но главное - это связывание ущербной легитимности режима с упорным утверждением отсутствия всякой альтернативы. Вколачивание в головы людей представления о том, что в мире нет ни малейшей альтернативы той реальности, которую предлагает власть, что политического поля и выбора быть не может ни при каких обстоятельствах, что опытный вор-бюрократ предпочтительней любого иного варианта - это краеугольный камень режима, не ведающего ни будущего, ни идеологии, ни стратегии. И именно это патетическое утверждение отсутствия альтернативы, свободы выбора, иного будущего характеризует политику конца истории, стремящейся балансировать между открытостью и закрытостью, современностью и фундаментализмом, при том, что пятачок, на котором балансирует эквилибрист, все сужается и сужается.

Вечером 28 июня в Москве очередной «антимигрантский рейд» перерос в массовую драку, в результате которой сотрудниками полиции были задержаны 60 человек. Активисты движения «Щит Москвы» ворвались в здание по улице Фабрициуса, дом 36, корпус 1, угрожая травматическим оружием и нецензурно выражаясь, выгнали находившихся в доме приезжих из Центральной Азии на улицу.

Подобные мероприятия проходят в Москве уже не первый год. Рейды по местам проживания трудовых мигрантов занимаются сразу несколько ультраправых организаций: «Тихий центр» (Елена и Роман Ткач), «Светлая Русь» (Игорь Мангушев и Иван Крылов), «Лига обороны Москвы» (Даниил Константинов), активисты объединения «Русские» (бывшее ДПНИ). Журналисты и общественные организации уже отмечали недопустимость подобных акций, как незаконных, унижающих человеческое достоинство. Но серьезным конфликтом закончилась только рейд, проведенный образованным в конце 2012 года движением «Щит Москвы», руководителем которого является Алексей Худяков.

Сам Худяков – ультраправый фанат футбольного клуба «Локомотив», активист движения «Россия молодая», участник «антинаркотических» рейдов «Молодежного антинаркотического спецназа» (МАС).

Последняя организация иногда занималась «мирной» деятельностью в виде выставок и семинаров за здоровый образ жизни, но более известна многочисленными погромами со стрельбой из травматического оружия, разбиванием машин и взломом дверей точек, торговавших курительными смесями («спайсом»). При этом руководители МАС не скрывали своей принадлежности к прокремлевскому движению «Россия молодая», а организация пользовалась поддержкой со стороны ФСКН и других государственных структур.

12 июня этого года было заявлено о прекращении деятельности «Молодежного антинаркотического спецназа», но уже 17 июня ему на смену пришло движение «М.А.С. 2.0», среди активистов которой снова фигурирует Алексей Худяков.

Несмотря на то что на странице «Щита Москвы» нет прямых указания на принадлежность к «России молодой», равно как и на странице «Румола» нет ссылок на «Щит Москвы», необходимо отметить, что Худяков не последний человек в прокремлевском движении. Он вместе с действующим руководителем Антоном Демидовым, а также бывшим руководителем движения «Россия молодая» и бывшим депутатом Госдумы Максимом Мищенко возглавлял избирательную комиссию по выборам председателя студсовета МГТУ им. Баумана в 2009 году. Вместе с Демидовым и Валерием Заборовским (руководитель «МАС», один из лидеров «Румола») в 2010 году обучался «профилактике наркомании». Оба списка содержат около 20 имен, то есть это не «люди с улицы». А в группе «Щита» снова фигурируют Демидов и Заборовский.

Непонятно, что стало причиной массовой драки в общежитии трудовых мигрантов: ультраправые фанатские привычки, насильственный опыт «антинаркотического спецназа» или закончившееся терпение приезжих из Центральной Азии. Но нельзя исключать, что Худяков и его команда рассчитывают на прикрытие ассоциированных с властями «друзей».

Почти 300 лет назад (28 января 1724 года) по указу Петра I была учреждена Петербургская (позже Императорская, затем Российская) академия наук. Достижения ученых этой академии принесли славу России как государству знаний, образования и прогресса. На прошлой неделе правители России постановили разрушить этот центр науки, слить ее с не соответствующими ей по уровню медицинской и сельскохозяйственной академиями, захватить все земли, здания, всё имущество РАН, поставить над учеными надсмотрщиков и владельцев национального достояния страны.

Эти решения идут вразрез с устремлениями армии ученых. Когда директора-ученые и ученые советы открыто, перед лицом всех научных сотрудников определяют векторы развития исследований в их институтах, они действуют коллегиально и в рамках научных парадигм. Они сохраняют свободу научного творчества. Исторический опыт показал, что как только тоталитарные правители начинают диктовать ученым, над какими задачами им надлежит работать, наука хиреет и умирает. Это было в гитлеровской Германии, это происходило и в СССР, когда Сталин командовал в науке и запрещал кибернетику, генетику, философию, физиологию высшей нервной деятельности и математические основы экономики. Сейчас же российские властители вознамерились поставить над учеными «менеджеров», лишить ученых права распоряжаться выделенными на их работу бюджетами, упразднить всякую независимость от недреманного ока правителей.

Властители забыли, что ничто в истории не исчезает по приказу властей предержащих, что Пимены и Солженицыны были, есть и будут и воскресят в мировой истории все сколько-нибудь значащие события, вспомнят о создателях и гонителях, расскажут о подвигах столыпиных и преступлениях сталиных.

Досужие разговорчики о том, что РАН - это всего лишь клуб старцев, не более чем чем демагогическая уловка: ведь в пятистах научных учреждениях РАН работает более 55 тысяч сотрудников, большая часть которых отнюдь не старцы. Ссылки на слова одного молодого нобелевского лауреата не прибавляют мудрости этой болтовне. Да и разве уважение к старцам с их жизненным опытом и знаниями не признак душевного здоровья нации? Куда испарилось это душевное здоровье из мозгов нынешних властителей? Способны ли они действенно и разумно управлять Россией?

Когда после падения коммунистического режима в России ученые оказались на грани нищеты и прозябания, правительства разных государств и богатейшие люди (прежде всего Джордж Сорос) выделили огромные средства для поддержки фундаментальной науки и образования в России. Они делали это потому, что понимали, как это важно для прогресса всего человечества (один Сорос потратил на эти цели четверть миллиарда долларов из собственных средств, не претендуя ни на что). А сейчас российские правители собственными руками удушают науку в своей же стране. Позорнее этого сделать ничего нельзя.

Разрушение принципа самоуправления ученых РАН приведет к падению уровня исследований. Это означает отбрасывание страны к мракобесию и расцвету клерикализма и гегемонии тоталитарных устремлений правителей. Трудно отделаться от мысли, что такая цель и движет их действиями. Ведь среди ученых всегда были и остаются критики режима, наиболее грамотные и понимающие суть того пути, на который сегодня вступила страна. Не в том ли, что власти боятся этих критиков, коренятся причины сегодняшнего решения разрушить систему РАН? И только ли желанием захватить богатства РАН, распродать их и неправомочно завладеть новыми источниками для набивания своих карманов, объясняется «реформа РАН»?

Без теоретической науки, развивавшейся в России триста лет учеными Академии наук, без свободного и вдохновенного творчества лобачевских, менделеевых, ландау и капиц Россия обречена на еще большую зависимость от западного мира. Без достижений в науке невозможен прогресс промышленности, медицины, сельского хозяйства, не говоря уже о развитии армии, космоса, компьютерных и других технологий. Не существует ни одного исключения из этого правила. Надежды на то, что теоретическую науку можно будет укоренить в университетах, призрачны, потому что для этого власти СССР и России были обязаны десятилетиями развивать базу научных исследований в университетах, а для этого нужны были миллиарды и миллиарды долларов.

Переименованием вузов, открытием новых университетов (часто на пустом месте и с целью личного обогащения дельцов в сфере образования и управления, обзаводившихся липовыми дипломами кандидата и доктора наук) эту задачу решить нельзя.

Наносить своей же стране непоправимый вред, который будет углубляться год от года, могут лишь люди, думающие только о том, как сохранить свою власть над страной и обладание ее материальными ресурсами. Российская академия наук должна сохранить свою структуру и организационную независимость.

Где-то когда-то я прочитал мемуарный кусок про Льва Николаевича.

В этом мемуаре, и по фактуре, и даже по слогу очень напоминавшем хармсовские "Анекдоты про Пушкина", мне запомнилась такая сцена.

Приехали как-то в Ясную Поляну некие посетители, среди которых был, собственно, и автор воспоминаний.

И вот входит компания визитеров в дом, в доме их встречает кто-то из домочадцев и препровождает в гостиную. И вот они сидят в креслах, пьют чай, ждут, молчат, поглядывают на часы. А графа все нет и нет.

В какой-то момент дверь открылась и на пороге появился Л.Н. - босой, в какой-то мужицкой кацавейке и с двумя ведрами в руках.

Ведра были открыты, а потому и недвусмысленный дух, исходивший от них, не оставлял никаких сомнений относительно их содержимого. Ни с кем не поздоровавшись и ни на кого не глядя, он прошествовал со своими ведрами через всю гостиную, ворчливо бормоча себе под нос: "Всё сам, всё сам". И вышел через другую дверь. Чем там закончилось дело, я не запомнил.

Это я к чему?

А это я к тому, что "с повестки заседания Парламентской ассамблеи ОБСЕ снят проект резолюции о правах человека в России, который подготовила делегация Нидерландов. Об этом Интерфаксу рассказал глава российской делегации, депутат Госдумы от "Единой России" Николай Ковалев. По его словам, российской стороне удалось убедить коллег не включать в повестку проект резолюции, в которой содержались "необъективные оценки состояния дел с правами человека в России", и назвал снятие документа с рассмотрения "успехом российской делегации".

Насчет "успеха российской делегации", каковым успехом у них там считается удачно провернутый лохотрон, рассуждать неинтересно. Рассуждать про славные традиции "Мюнхена" - тоже.

Интересно то, что нам с вами лишний раз предложено понять, что наши права и свободы, наше достоинство - это не дело доброго и справедливого дяди Степы, которого тут ждут не дождутся, чтобы он навел наконец порядок в нашем беспокойном доме и надавал дидактических поджопников зарвавшимся хулиганам.

Это дело наше и только наше. Почему наши права должны кого-то волновать и беспокоить больше, чем нас самих? Не должны.

Думать - самим. Действовать - самим. Сопротивляться - самим. Это наше дело в той же мере, в какой и украденные права – наши и больше ничьи.

"Всё сам, всё сам". А если не сам, то никто.

Pussy Riot test, или Битва Богов

Уже больше года я пишу письма на Запад христианам и ученым, занимающимся религией и искусством, с просьбой поднять свой голос в защиту Pussy Riot. В ответ редко встречаю поддержку, чаще получаю молчаливый или вежливый отказ, как например, «в нашем уставе записано, что институт не может принимать участие в кампаниях» или «архиепископ Йоркский будет молиться о разрешении конфликта», либо наталкиваюсь на сопротивление.

Но все по порядку. Шесть лет назад я сделала доклад в Даремском университете (Великобритания) о мертворожденном синтезе православия и марксистско-ленинской идеологии на материале современных антиутопий (Войнович, Сорокин, Пелевин и др.). В аудитории был английский православный священник, который, красный от негодования, пулей вылетел из аудитории, как только я закончила свою речь. Для него, в прошлом англиканина, православие было возвышенной мистической традицией, не имеющей никакого отношения к грязной политике, для него иконы были окнами, открытыми в вечность, но наглухо закрытыми от сквозняков времени. Он не понял моей критики в отношении идеологической мутации христианства, или не захотел посмотреть в лицо печальной реальности. Конечно, и писем о Pussy Riot я ему не писала.

До сих пор мне известны только два протестантских пастора, поднявших голос в защиту панк-молитвенниц: основатель Кестонского института Майкл Бурдо, неоднократно выступавший в западных СМИ, несмотря на отказ самого Кестона вступиться за гонимых, и новозеландский пастор Глинн Карди. Майкл Бурдо протянул нить от панк-молебна к письму соловецких епископов, осудивших в 1927 году Декларацию митрополита Сергия (Страгородского), после которой союз церкви с антихристианским государством стали называть сергианством; и далее – к Открытому письму (1965 год) священников Глеба Якунина и Николая Эшлимана, выступивших против соработничества священноначалия с компартией в массовых хрущевских гонениях на церковь. Пастор Глинн Карди (проповедь «Сила молитвы: Pussy Riot испытывает церковь») увидел в истории Pussy Riot «столкновение Богов» (clash of Gods) - бога-марионетки в руках власть имущих, которые используют его для сохранения власти и манипуляции общественным сознанием, и Бога справедливости, взаимной ответственности людей друг перед другом, и их равного достоинства перед Создателем. Именно этого Бога, мне кажется, с презрением отвергает Всеволод Чаплин, когда неуклюже говорит о своих оппонентах как неких еретиках, верующих в «Бога в душе хороших людей».

За последний год я потеряла способность общаться с несколькими друзьями в России и на Западе, не прошедшими, на мой взгляд, Pussy Riot test. Как преподаватель я всегда завышала студентам оценки на экзаменах, но за этот единый общечеловеческий экзамен, который пришлось сдавать всему миру после панк-молебна, я поставила много двоек, онемев от невежества и бесчеловечности «двоечников». До этого теста я не представляла, сколько в людях живет равнодушия, лицемерия, ханжества и жестокости. Время охоты на ведьм, Освенцима и ГУЛАГа казалось прошлым, которое мы худо-бедно преодолели, хотя последние десять лет я все больше чувствовала себя в обществе немецких бюргеров начала 1930-х, которые своим равнодушием допустили нацистов к власти. Но только в истории Pussy Riot я увидела, что жестокое насилие не просто допускается пассивными и равнодушными - оно, это насилие, уютно располагается внутри них, заботливо прикрытое одеялом из разноцветных оправданий: «здесь всегда так было», «ничего не могу сделать», «они сами виноваты», «так им и надо», «важны алтарь и трон», «Христос все равно в церкви», «не нужно драматизировать/политизировать», «простые люди не понимают», «мое дело важнее» и т.д. и т.п. Я говорю сейчас только о равнодушных, не касаясь крайних живодерских настроений.

Всемирный балаклавинг на этом фоне кажется ярким пламенем протеста, пылающим за колючей проволокой российского лагеря. Но и за балаклавингом можно увидеть «битву Богов», которая разделяет религиозные сообщества и академическую среду на Западе. Конечно, не в столь репрессивной церковно-государственной форме, как в России, но разделяет. На конференции в Веймаре в октябре 2012 года, посвященной московским процессам над художниками («Осторожно, религия!», «Запретное искусство–2006» и Pussy Riot») ко мне подошли христиане из Виттенберга, которые хотели, чтобы Надежда, Мария и Екатерина получили премию Мартина Лютера (их выдвинул городской совет), но столкнулись, в частности, с сопротивлением лютеранского теолога Фридриха Шорлеммера, углядевшего в панк-молебне не смелую и заслуженную критику пороков церкви, а кощунство. И вдруг (о радость!) весной 2013-го я получила замечательное письмо от голландского пастора и доктора теологии Хелеен Зоргдрагер, которая организовала первый на Западе международный междисциплинарный семинар по Pussy Riot, собрав историков, богословов, социологов, искусствоведов. Последняя встреча семинара в июне 2013 г. была посвящена проблеме кощунства в деле Pussy Riot. Я сделала доклад «Панк-молебен Pussy Riot обличает кощунство» (The anti-blasphemy message of Pussy Riot’s punk-prayer), перечислив ряд ересей и кощунств (сергианство, идолопоклонство, манипуляция святынями в политических целях, хула на Духа Святого, симония), которые стоят за теми пороками, на которые указали емкие строки панк-молебна. Затем послушала интересные доклады: «Юродство: благой союз кощунства и религии» Кароли ван Остенде, «Религия анархизма: провокации панков» Эрнста ван ден Гемела о тех панк-группах, на которые Pussy Riot ссылались в своих интервью, «Между свободой выражения и кощунством: напряжение, проявившееся в деле Pussy Riot» Альфонса Брюнинга о законодательстве разных стран в вопросах религии и свободы слова.

На следующий день я должна была читать открытую лекцию в Амстердамском свободном университете, на которую не пришел ни один человек. Организаторы стушевались, ссылались на массу событий в конце учебного года, на которых заняты студенты и преподаватели, на ливень, но потом, оглянувшись, заметили, что некоторые объявления о лекции (с моей фотографией в балаклаве и с иконой Pussy Riot в руках) исчезли со стен. На том же этаже в тот же день собирались западные православные священники и светила богословия - там проходила презентация книги того самого православного священника из Англии, который шесть лет назад в гневе покинул аудиторию после доклада о новой государственной идеологии - советском волке в православной шкуре.

Сегодня, в международный день поддержки жертв пыток "Нижегородское гражданское движение" на общем собрании приняло знаковое заявление.

Вот оно -

Заявление «Нижегородского гражданского движения»
по поводу избиения Александра Зайцева


Вечером 14 июня в Нижнем Новгороде было совершено нападение на активиста «Другой России» Александра Зайцева. В связи с этим Нижегородское Гражданское Движение заявляет следующее:

В последние два года нижегородские властные и силовые структуры окончательно сбросили маску принадлежности к цивилизованному обществу.

Политически активные граждане в Нижнем Новгороде подвергаются силовым репрессиям.

Если в прошлом давление на гражданских активистов ограничивалось антиконституционными запретами на митинги, силовыми разгонами демонстраций, сфабрикованными обвинениями и приговорами, то последнее время практикуется похищение и избиение политически активных нижегородцев.

4 февраля 2012 г. прямо в центре города оперативниками ЦПЭ был похищен и избит один из организаторов мирного шествия Николай Николаев. Похитители остались безнаказанными.

19 февраля 2012 г., перед автопробегом «Белые улицы», был избит нижегородский активист Алексей Садомовский. Тогда удалось установить личность нападавшего, но нижегородские «правоохранительные органы» не дали делу ход.

30 мая 2013 г. в центре города был сильно избит известный нижегородский активист Алексей Поднебесный. Избиение произошло сразу после нескольких гражданских акций, проведенных Поднебесным против незаконной уплотнительной застройки в Нижнем Новгороде. Нападавшие не найдены. Но полицейские намекнули активисту, что он «перешёл дорогу большим людям».

14 июня совершено нападение на активиста «Другой России» Александра Зайцева, похищенного на глазах его жены Екатерины. Нападавшие в масках затолкали активиста в машину, связали и начали методично избивать. Его вывезли в лес и там продолжили избиение. Связанным его бросили около муравейника, после чего Александр сумел выбраться на трассу. Ему диагностируют переломы рёбер, сотрясение мозга и многочисленные повреждения мягких тканей.

Причина нападения очевидна: 12 июня возле здания ФСБ появился баннер - «С днём предательства Родины!». Полиция заподозрила участие Зайцева и разыскивала его «для дачи объяснений». На второй день активиста выследили и похитили…

Можно констатировать, что полиция или другие «правоохранители» предпочитают действовать бандитскими методами. Политический террор становится реальностью наших дней. Государство превращается из полицейского в террористическое.

Мы заявляем решительный протест против подобных действий силовых структур и их криминальной агентуры.

Мы обращаемся ко всем порядочным людям в России и за её пределами, с призывом возвысить голос в защиту самых основ цивилизованного общежития.

Мы призываем бороться против превращения российского государства в уголовную банду.

НЕТ – ПОЛИТИЧЕСКОМУ ТЕРРОРУ!