Сегодня вместе с Сашей Авериным и Василием Авченко был в Приморском краевом суде на предварительном слушании по делу "приморских партизан". Заседание закрытое, но удалось перед началом пройти в зал на 2-3 минуты. Постояли рядом с клеткой, вспомнили Сухораду. Мы с Сашей плюс Тимур Олевский с "Дождя". Больше никого. Местная пресса блистательно отсутствует.

Пацаны злы на НТВ. Те вроде накануне снимали и сделали херовый репортаж, выставив их наркоманами и бандитами. Адвокаты все, кроме одного, по назначению. Молчат, не комментируют ничего. Даже отказываются говорить, кто кого защищает. Судить почти наверняка будет суд присяжных. Ходатайство об этом заявили. Оснований для отказа нет. То есть процесс по существу начнется через несколько месяцев.

Ковтун бородат, похож на "молящегося". Общее впечатление - матерые русские парни, честные, искренние и никак не хипстеры.

Жизнь в Москве начинает приобретать неприятный металлический привкус безумия. Каждый день задержания. Каждый день кого-то сгоняют с улицы в воронки. По семь-десять задержаний в день. Вчера от Госдумы - сразу семьдесят. Задержанному Виталию Краеву сломали руку, сразу после больницы его снова отвезли в Басманное ОВД.

В Госдуме принимается безумный закон, который ломает, как спички, не только статьи Конституции - к этому Путин нас уже приучил, - но и еще добрый десяток существующих кодексов и законов. Безумие, когда административное наказание становится жестче уголовного. Безумие, когда вводится принудительный труд «в качестве меры наказания за наличие или выражение политических взглядов или идеологических убеждений» – что в точности запрещается Трудовым кодексом (ст.4).

Рождаясь в головах, безумие описывает круг в пространстве и возвращается снова в головы. Оттуда выплескивается в Интернет и прессу. Все смешалось. Еще два месяца назад по тональности, в которой упоминаются ключевые слова «путин» и «удальцов-навальный», можно было безошибочно определить, состоит автор в едросах или в ПАРНАСе. Сегодня едрос может щекотать Путина за мягкость, а оппозиционер с пеной у рта убеждать, что корень всех зол – как раз тот самый Навальный Удальцов. Одни оппозиционеры, говоря «оппозиция», подразумевают «Акунин» - другие, говоря «враги», подразумевают того же Акунина или Собчак.

«Камера воет, бурлит. Седовласый учитель русского языка встаёт на нарах, босой, и как новоявленный Христос простирает руки: "Дети мои, помиримся!.. Дети мои!" ("Архипелаг ГУЛАГ").

Именно так и хочется, хоть босым, подняться и призвать: «Вернитесь в реальность!». Вчера молодому парню полицай сломал руку – и мы точно знаем, что с полицая никто за это не спросит. Это сделал не Удальцов-Навальный, и у меня к нему нет претензий. Молодец он или мерзавец, мы разберемся позднее – но только после того как найдем мерзавца, который сломал руку, и разберемся сначала с ним. А еще лучше – после того как разберемся с его величеством Ботоксом I.

Я призываю к этому не только из въевшихся в мозжечок рефлексов зека и советского диссидента. Нужно напрочь потерять инстинкт самосохранения, чтобы не понимать, что тот же полицай завтра одинаково легко сломает руку и тебе. И тогда тебе будет больно и станет вмиг наплевать на то, что говорил Удальцов-Навальный на Левом русском марше в 1917 году.

Через воронки и ломаные конечности, но закон о митингах принят. На следующей неделе мы будем жить уже при фашизме. Нас катастрофически мало на огромную страну – как мало было и диссидентов 30 лет назад. И если мы хотим выжить, не оказаться на нарах и в эмиграции, то у нас просто нет иного выхода, как сделать то, что делали диссиденты. Просто забыть, кто здесь левый, кто правый, кто «системный», а кто без кавычек либерал. И вместо этого вспомнить поименно тех, кто хочет посмотреть на нашу печень, размазанную по асфальту.

Есть только один прием в борьбе с фашизмом – сцепиться в широкой коалиции. В истории так происходило не раз. И с той же неизбежностью, с какой бодания в оппозиции превращают ее в готового на заклание барана, объединение усилий и взаимная поддержка ломают фашизм. Теперь выбирайте.

Вписана еще одна черная дата в российский календарь.

Можем считать, что 5 июня ближе к полуночи Россия благополучно вплыла в тоталитаризм. Новый закон о митингах принят. И весьма качественное шоу "итальянской забастовки" не помогло. Не помогли и рекомендации Михаила Федотова Нарышкину. Надо отдать должное М.А.: это письмо свидетельствует о том, что даже он - очень пужливый человек - понял, что эти поправки - полный "атас" (слово употреблено Геннадием Гудковым при обсуждении закона в Думе).

Нарышкин с Плигиным вели себя абсолютно по лекалу кота Васьки из басни Крылова.

Раньше российский тоталитаризм действовал только на той части РФ, где балом правит Кадыров. Но мы же знаем, что Чечня - полигон. Так или иначе, чуть раньше или чуть позже, но политическая "Чечня" уже давно покрыла своим крылом Россию. Вот и Ваха Абдурахманов, который как Нарышкин, восседает в главном кресле чеченской Думы, и поставил вопрос ребром: "А почему у глав регионов полномочия ограничены двумя сроками?" Он даже ввел в политологию якобы уже принятый термин "национальный лидер". Вы понимаете, о чем идет речь. Конечно, для Абдурахманова важно елею подлить своему отцу народа, но все знают - и не только в Чечне, - что Кадыров успешно молится на Путина В.В.

Зря акцент при обсуждении нового закона делают на диких штрафах. Такое ощущение, что их размер сознательно взвинтили до феерического, чтобы под этой дымовой завесой скрыть не менее дикие вещи.

Например, норму о принудительном труде в качестве административного наказания. Как я поняла из вчерашней прямой трансляции из Думы, нам нужно справедливороссов благодарить, что они уточнили, что данный вид наказания не будет распространяться на беременных и инвалидов первой и второй групп. А еще на полицаев, которых Плигин умолял "любить и никому не противопоставлять, потому что они - наши дети". В общем, готовимся к созданию зоны особого режима.

Не менее чудесны ограничения по организаторам публичных мероприятий, не говоря уже о возлагаемой на них административной ответственности. Они, бедолаги, будут отвечать за все, что может произойти между отдельными двумя участниками акции. Представьте, какой простор для авторов протоколов и судейских. Плигин уподобился Абдурахманову и по введению в лексикон новых терминов. Мне очень понравились "добросовестные участники массового пребывания граждан в одном месте", а также новое определение организатора, согласно которому им является "любое лицо, фактически выполняющее функции организатора".

Да и норма о безоговорочном заключении под стражу лиц без гражданства, мигрантов и граждан иных государств в случае их нахождения среди иных участников "массового пребывания граждан в одном месте" просто блестяща.

Справедливороссам и прочим присоединившимся к "итальянской забастовке" депутатам удалось одно: устроить прекрасное представление нового закона. Боле ничего: закон принят. Возмущенные сто пятьдесят храбрых покинули Думу в знак протеста. До следующего заседания, надо полагать.

Корифеи правозащитного движения - Алексеева и Пономарев - в очередной раз говорят, что "гражданское общество" будет апеллировать к ВВП, чтобы тот наложил вето. Вообще-то на грабли одних и тех же ошибок можно наступать, когда речь идет о вашей собственной жизни, господа. Какая апелляция? К кому? Окститесь...

"Есть два варианта дальнейшего развития событий. Первый - в Госдуме одобрят этот закон, а Путин не станет его подписывать. То есть Путин станет более либеральным. Понятно, что в этом есть определенный политический расчет", - заявил Лев Пономарев Интерфаксу . По его словам, также возможен и второй вариант - закон все-таки вступит в силу, но приведет к уменьшению количества протестующих.

Комментировать эту цитату не могу, потому что боюсь сорваться на грубость, а Лев Александрович все-таки старше меня. Надо уважать...

Я, пожалуй, в ответ на это присоединюсь к мнению одной журналистки, которая у себя в фейсбуке так прокомментировала вчерашнюю реакцию едроса Костунова на задержания протестующих у Думы: "Задержанные у Госдумы "успели в сезон скидок", искрометно шутит едрос Костунов. Чтоб ты, сука, заплатил полную цену".

Инициированная правозащитниками реформа Следственного комитета, якобы призванная покончить с полицейским произволом, закончилась едва слышным пшиком. Коллега Каляпин - идеолог и мотор концепции - кажется, искренне недоумевает, что «гора родила мышь». Игорь Александрович, а ты чего ожидал? Что Бастрыкин и взаправду создаст эффективную структуру, заточенную под расследование ментовских преступлений? Но это означало бы, что глава Следственного комитета либо внезапно стал оппозиционером хуже Лимонова, либо подвинулся рассудком на почве излишнего служебного рвения. Однако ни в преданности Александра Ивановича правящей клике, ни в его психическом здравии сомневаться, увы, не приходится. Посему линия его поведения предсказуема до зевоты.

Безнаказанность, предоставляемая в обмен на лояльность, - основа и универсальный принцип выстроенной Путиным вертикали власти. Любое звено этой вертикали, в соответствии с занимаемым положением и в установленных рамках, наделяется возможностью нарушать закон, не опасаясь последствий. Участковый стрижет купоны с брюнетов и проституток. Губернатор и полпред окучивают подведомственный бизнес, пилят госзаказ. Региональные и федеральные министры жиреют на откатах. Прокуроры и генералы крышуют оргпреступность. Кремлевскому спецпроекту «Кадыров» можно содержать за счет федеральных средств частную армию, устанавливать в отдельном субъекте РФ шариат и направлять к недовольным эскадроны смерти. Каждый имеет сообразную долю пирога - если сохраняет преданность «национальному лидеру», знает свое место и не переходит очерченных границ. Скажем, если для чеченских ментов убить подозреваемого после пыток в порядке вещей, то для казанских это уже явный перебор. Однако до тех пор, пока ты не пытаешься сесть не в свои сани, система будет тебя защищать.

Что касается полицейских, то непременной частью этого неписаного кодекса понятий всегда являлось их «право» на незаконное насилие в отношении податного населения. Учитывая, что путинское государство вступает в зону турбулентности, роль этого «права» в жизнеспособности всей конструкции становится решающей. Откормленная на казенных харчах толпа держиморд должна быть способна не задумываясь исполнить любой приказ - если надо, «размазать печень по асфальту», если надо — стрелять в безоружных людей. В этих условиях создание властью эффективного механизма расследования ментовского произвола означало бы расторжение сложившегося между верхушкой и правоохранителями «общественного договора». Но нельзя одновременно натаскивать собаку на дичь и бить палкой за успешную охоту - в конце концов верный Руслан может покусать и самого хозяина.

Разумеется, Бастрыкин - путинский однокурсник, плоть от плоти созданной им системы - вовсе не похож на человека, способного пилить под собою сук. Но перед лицом казанского скандала с убийством подозреваемого, который развивался на фоне невиданной за последние годы общественной активности, глава Следственного комитета оказался перед очень непростой задачей: создать убедительную видимость коренных изменений в политике ведомства, ничего при этом по существу не меняя. Надо сказать, что справился он с ней блестяще, в лучших традициях многоопытной аппаратной крысы советской партийно-комсомольской закалки. Да еще и использовав при этом интеллектуальный потенциал «шакалящего у посольств» противника.

Первой частью мерлезонского балета было неожиданно благосклонное принятие детально проработанного предложения правозащитников о создании «спецотделов». Второй - чреда алавастровых сосудов с благоуханным елеем, щедро изливаемым правозащитным сообществом на почтенную плешь «прогрессивного» генерал-полковника. Третий - появление на свет той самой мыши, о которой рассказал в своей заметке Игорь Каляпин. И теперь, будьте уверены, Следственный комитет не преминет везде твердить, что мышь сия была плодом правозащитной селекции. И если она не может прижучить свору шкодливых подвальных котов — это исключительная вина Каляпина и его коллег.

Отсюда мораль: правозащитникам давно пора закончить попытки «улучшить» институты существующего нелегитимного режима. Во-первых, потому что это бесполезно. С таким же успехом в годы Второй мировой войны можно было просить гестапо создать специальные отделы по расследованию преступлений СС на оккупированных территориях. Во-вторых, потому что на это тратится огромное количество времени, энергии, интеллектуальных ресурсов, которым можно найти более эффективное применение.

Очевидно, что падение путинского режима - вопрос времени. И, как учит нас недавняя история, момент этого падения может наступить неожиданно - вспомним 1991 год. Очевидно, далее, что за последние годы деградация государственных институтов России прошла точку невозврата: полицию, прокуратуру, следствие, судебную систему в том виде, в котором они существуют сейчас, по сути невозможно «улучшить» или «исправить» - их надо строить заново. Тем не менее, как и в 1991 году, у оппозиции и гражданского общества в целом нет ни одного внятного проекта реформы суда, полиции, армии, концепции люстрации, о которой, между тем, не говорит только ленивый. Отсутствие стратегического видения реформ после падения коммунистического режима привело к тому, что авторитаризм возродился, лишь сменив ветхие идеологические одежды. Мы не должны допустить повторения этой истории. О новой, свободной и демократической России поздно будет рассуждать в переломный момент, когда неуклюжая путинская вертикаль повалится нам на голову: вырабатывать контуры устройства правового государства нужно уже сейчас, на берегу.

У российского правозащитного сообщества за последние десять лет накопился огромный экспертный потенциал. Такого потенциала нет сегодня ни у одной политической партии. Оно способно проанализировать опыт международного сообщества, опыт стран, вынужденных восстанавливать свои органы правопорядка и правосудия после длительных периодов гражданских войн, диктатур и авторитарных режимов: молодых демократий Восточной Европы, ЮАР, Аргентины, Чили, Руанды, Сьерра-Леоне, Грузии... Способно уже сейчас подготовить законопроекты, которые несомненно понадобятся будущей свободной России.

Возможно именно в этом историческая задача и исторический шанс российского правозащитного движения на современно этапе. Не пытаться выторговать послабление у временщиков и оккупантов, а закладывать фундамент будущего - без оглядок на скоромимопреходящую «политическую конъюнктуру» сегодняшнего дня. Время еще есть. И пока оно работает на идеалистов.

P.S. Пока писал этот текст, увидел верноподданническую «петицию», направленную некоторыми коллегами-правозащитниками в адрес главжулика. Главжулик именуется в ней не иначе как «уважаемым Владимиром Владимировичем» и «президентом Российской Федерации», а вина за драконовские поправки в КоАП, ликвидирующие свободу собраний, возлагается на отдельных бояр ("ряд депутатов Государственной думы"). Подписанты предлагают главжулику наложить на инициативу думских жуликов вето. Интересно, что люди, очень любящие порассуждать о патерналистском менталитете большинства Россиян, сами оказались носителями патерналистского сознания в гораздо большей мере, чем десятки тысяч москвичей, давно уже именующие адресата их челобитной не иначе как вором и Царь-жопою. Думаю, что такие «петиции» дискредитируют правозащитное сообщество гораздо больше, чем все мамонтовские фильмы вместе взятые.

Полемика между властью и оппозицией, а также внутри оппозиции внешне выглядит как напряженная дискуссию о соотношении между методами законными (то есть записанными в нормативно-правовых актах) и правовыми (то есть гарантированными конституцией, международными актами и общим пониманием людьми западной цивилизации "естественных прав человека") средствами. Последнее очень важно. Все цивилизации, ведущие свою философскую традицию от Эллады, знают, что люди обладают набором неотъемлемых прав. К их числу относятся: право на национальную независимость; право свержения тирании; право объединяться для защиты своих публичных интересов и право иметь своих представителей во власти для обсуждения законов.

Эти права и древнее, и фундаментальнее, чем даже такие краеугольные либеральные права, как свобода совести или свобода интеллектуальной дискуссии. Например, эллины могли согласиться с необходимостью казнить "святотатца" Сократа, но "не понимали" разгона народного собрания. В Испании среди костров инквизиции разгон кортесов был непредставим.

Скажем, современные правители очень любят говорить о неприкосновенности границ. Однако в мире, где за 67 лет число членов ООН увеличилось в четыре раза, причем именно за счет территорий государств-учредителей, территориальная цельность совершенно не выглядит сакральной. Столь же относительны претензии правителей-деспотов править, поскольку они-де находятся у власти "законно" - с точки зрения их понимания законов. Национально-освободительная борьба и тираноборчество полностью соответствуют западной традиции права, хотя их реализация неминуемо нарушает массу писаных норм. Почти все современные режимы - включая, разумеется, нынешний Российский - приведены к власти революциями. Даже консервативные аравийские монархии - плод восстания против османского ига.

К сожалению, в нашей стране очень плохо осознанно одно из ключевых понятий в политических решениях Европейского суда по правам человека – "баланс интересов в демократическом обществе". Иногда властям приходится за день согласовывать миллионную манифестацию в центре столичного мегаполиса. Но ни одна самая демократическая власть не готова согласовать и крошечный пикет вдоль «зебры» центральной улицы в час пик. Путинский правоконсервативный режим притворяется, что главная его забота – защита права зевак слоняться по тротуарам без риска столкнуться с демонстрантами. На этом понимании и основаны все судебные решения по спорам о согласовании пикет и митингов. Власти притворяются этакими законниками-абсолютистами и называют неповиновение себе "правовым нигилизмом", хотя на самом деле это "циркулярный нигилизм". "Правовой нигилизм" как раз присущ властям с их запретами и разгонами.

"Циркулярный абсолютизм" власти обеспечивается административными и судебными решениями, которые – в смысле разрешений и запретов - постоянно противоречат друг другу. Можно освободить от согласований 30-тысячное мероприятие во славу власти, но запретить пикет на 20 человек, как создающий "опасную для жизни давку". Поскольку в России нет гражданского общества, то нет и гражданской репутации, испортив которую, человек сталкивается не только с нападками в прессе, но и с потерей неформального статуса в профессиональной корпорации.

Вызывающий цинизм власти, ее лукавое крючкотворство, достойное адвокатских ухищрений на бракоразводном процессе, закономерно вызывает реакцию в виде "конституционного абсолютизма" радикальной оппозиции, когда раздаются призывы вообще игнорировать любые проблемы мегаполиса при проведении демонстраций или отрицается голосование по партийным спискам на том основании, что в Конституции ничего не говорится о таком голосовании. В зазор между двумя этими "абсолютизмами" и попала знаменитая Стратегия-31, ставшая генеральной репетицией нынешнего протестного движения.

Подъем Стратегии-31 был вызван издевательством московских и питерских властей, готовых на любые политические и репутационные издержки, чтобы не пускать демонстрантов на Триумфальную площадь и к Гостиному двору. Общество разъярилось, столкнувшись с издевательской дискриминацией. В результате "конституционный абсолютизм" стал неофициальной программой движения. Однако, когда осенью 2010 года стало ясно, что Стратегия-31 - это эксперимент по приучению либералов к автозакам, начался острый кризис. Это кризис был снят в тот момент, когда стало ясно, что Стратегия-31 - это не движение под священным лозунгом 60-х "соблюдайте вашу конституцию", а "дни гнева и отваги", демонстрация презрения к путинскому режиму.

Если попытаться встать на объективную позицию (что в условиях революционного кризиса невозможно), то процесс согласования интересов возможен именно путем поиска "демократического баланса". Между метрополией и национальной провинцией, между стабильностью городской жизни и потребности выразить публичный протест, между стремлением к демократии и естественным правом обывателя на порядок. В России еще нет понимания, что никакое право не абсолютно. Например, демократия – это не "неограниченный абсолютизм" народовластия. А иногда люди имеют право даже перегораживать улицы и драться с полицией, и любимая либералами формула о государственной монополии на легитимное насилие не всегда правомерна. Сравним вечный позор Германии - "парламентария" Третьего рейха, строго по регламенту принимающего "расовые законы", - и вечную славу Германии - полковника фон Штауффенберга, который, говоря языком отечественной юстиции, совершил попытку убийства общественно опасным способом по мотивам политической и идеологической вражды. И вспомним, что последними Героями Советского Союза стали боевики, напавшие на патруль Советской Армии, выполнявший задание по обеспечению режима комендантского часа.

Власти обожают тыкать нам в нос суровость западных законов о беспорядках. Но каждый закон создан для применения права в конкретной социально-исторической обстановке. У нас нет традиции погромных действий тысяч радикальных демонстрантов, против которых и приняты новые западные законы о запрете масок, драконовские кары за беспорядки. У нас маски носят преимущественно левые активисты, и не для того, чтобы инкогнито бить витрины банков и магазинов, а чтобы не стать жертвой неонацистов, зачастую поощряемых спецслужбами. Реально для наших протестующих предел желаний - это возможность иногда занимать улицы и площади в пропорции 1/20, много 1/10, от тех помех, которые создают горожанам нескончаемые велопробеги, казенные празднества или величественные проезды кортежей. На Западе есть суды, одергивающие ретивость полиции, и есть гражданское общество, буквально убивающее презрением политиков, чиновников или судей, нарушающих правовые принципы во имя «закона и порядка»

После эпического 6 мая в либеральных кругах идет латентная дискуссия о праве на силовое сопротивление. Речь не идет о праве на личную самозащиту, здесь каждый понимает правоту тех, кто отбивается от садистов или спасает избиваемых пожилых людей, женщин, подростков. Проблема в праве на коллективную самозащиту. И здесь очень важен "страсбургский баланс" между защитой законности и традиционным правом на восстание. Например, я полагаю недопустимым четыре вида действий: проявлять инициативу в насилии (то есть идти на акцию, заранее рассматривая ее как предлог для нападения); применять непропорциональную силу (убивающее и калечащее оружие, зажигательные смеси), терзать беспомощных противников (топтать упавших, пускать им газ в глаза и проч.) и использовать не участвующих в схватке людей в виде живого щита. Мировая правовая традиция не отрицает гражданского конфликта, но мировая гуманитарная традиция и тут вводит свои запреты на "военные" преступления.

Из ящика нам с удовольствием показывают новости с этого хваленого демократического Запада: их ОМОН со щитами и в касках, который разгоняет и крутит демонстрантов; их автозаки, в которые демонстрантов заталкивают, и даже иногда упирающихся по земле волокут; и задержаниям счет на десятки, а то и на сотни... Все как у нас. И как мы можем после этого предъявлять какие-то особенные претензии к нашим властям и к нашей доблестной полиции?

А вот кто-то сравнил размеры штрафов и других наказаний за «административные нарушения» на уличных политических акциях в нескольких западных странах и в России; «у них», как выясняется, они намного выше. Еще кто-то составил подробное перечисление установленных законом ограничений на уличные акции - опять же там, «у них»: и тут нельзя, и там запрещается, и того нельзя, и этого не разрешается... Получается, что наши власти просто вегетарианцы по сравнению с этими свирепыми властями западных стран.

В общем, картинка бунтующего и подавляемого западного общества нас смущает. Уж лучше бы они там сидели спокойно, тогда и в глазах всего мира и в наших глазах наш собственный протест был бы более уникальным, а действия властей по его подавлению – более вопиющими.

Мы смущаемся, мы пытаемся оправдываться, но получается это неуклюже и неубедительно, как например вот в этой дискуссии. Сколько раз за прошедшие месяцы мы пытались объяснять даже самым близким и в целом политически солидарным с нами людям, почему наш протест оправдан не только по содержанию, но и по форме, а ответные действия властей неадекватны и преступны... В ответ нам вспоминают эти картинки из ящика.

А я вот хочу задать простой вопрос: а нужно ли нам смущаться и оправдываться? Можно ли вообще сравнивать нашу ситуацию с западной? И пользуются ли люди с Запада «двойными стандартами», когда осуждают разгон нашей демонстрации после того как разогнали свою?

То, что написано ниже, можно, конечно, воспринимать как банальные и всем известные истины. Но может быть полезно повторить их еще раз, для пересказа нашим бабушкам, соседям, сослуживцам, френдам в социальных сетях...

***

Политические протесты в западных странах имеют одну общую характеристику. Западные демонстранты выдвигают различные конкретные или даже очень общие требования к своему правительству, президенту и парламенту: ограничить глобализацию экономики, поставить под контроль крупные банки, вернуть бесплатное высшее образование и т.д. Но при этом они никогда не требуют смещения президента и роспуска парламента. Ну, на худой конец, сменить правительство, но правительство – дело наживное, это назначенцы. А вот парламент и президент – выборные, и на них никто не покушается.

Не покушается потому, что никому не приходит в голову усомниться в законности избрания этих президентов и парламентов. Были выборы, по установленным в каждой стране законам и правилам, и выборы проходили, упаси Боже, без подтасовок и без давления на избирателей – кого выбрали, того и выбрали. На этих выборах были и радикальные кандидаты, и умеренные – и в каждом случае радикальные оставались на обочине, а большинство выбирало один раз кого-то немного справа от центра, другой раз кого-то немного слева. По этой сглаженной синусоиде – не от минус 1 до плюс 1, а всего лишь от минус 0,1 до плюс 0,1 – и течет вперед спокойная западная жизнь.

Ну а что же все эти бурные демонстрации, оккупай-чего-то-там, у них на Западе? Они же ведь не за печеньки от Суркова или Якеменко, это какой-то искренний, повсеместный и широкий протест. Почему же на него не реагируют эти хваленые демократически избранные западные власти?

Не реагируют, по крайней мере немедленно, именно потому что демократически избранные и поэтому выражающие мнения, предпочтения и ценности большинства. Немного справа от центра, немного слева, но не сильно. Требования меньшинства принимаются к сведению, но совсем не обязательно выполняются, в особенности когда эти требования касаются не только самого этого меньшинства, но и всего общества.

Ну а если требования какого-то меньшинства, как например требования, формулируемые сегодняшним молодежным протестным движением, выстраиваемая этим меньшинством новая система ценностей, станут через несколько лет требованиями и ценностями большинства или хотя бы представленного в парламенте сильного меньшинства – вот тогда они и начнут претворяться в жизнь и изменять мировую политическую и экономическую систему. (Так, например, «зеленое» движение на наших глазах из маргинального выросло в одно из главенствующих в Европе.)

А пока что все остается по-старому, и эти западные протесты в лучшем случае идут в какую-то копилку для будущего. Да эти демонстранты и не надеются на быстрые изменения, их громкие акции сегодня имеют целью скорее расшевелить общество, а не добиться институциональных результатов. Демократия работает, она всеми признается, никто не пытается ее свергнуть; и даже ее постепенное изменение, включение в нее элементов прямого участия граждан, методов прямой демократии – все это происходит мирно и в рамках установленных демократических процедур.

Короче, всюду на Западе мы имеем ЛЕГИТИМНОСТЬ власти, никем не оспариваемую и для всех очевидную. Даже в Латинской Америке хунты и конституционные перевороты, похоже, уходят в прошлое и наступает стабильная легитимность, допускающая даже такие смелые эксперименты, как прямое участие граждан в распределении городского бюджета, уже много лет практикуемое в нескольких бразильских городах...

***

У нас все не так. Ничего похожего. У нас потемкинская деревня, муляж демократии, и ВСЕ это видят и знают. Но одно дело знать о воровстве, так сказать, теоретически – да, мол, случается воровство, а другое – когда у всех на глазах лезут к вам или к соседу в карман, нагло ухмыляясь при этом вам прямо в лицо. Нас ЛИЧНО оскорбили, и это было первопричиной нашего декабрьского массового возмущения. Фальсификации на выборах в декабре и в марте были, возможно, сравнимыми по масштабу с предыдущими годами; но они были во много раз наглее, потому что на этот раз они происходили у нас на глазах, фиксировались наблюдателями, снимались на камеры сотовых телефонов, и эти свидетельства широко распространялись затем в Интернете.

Тогда, в декабре, мы требовали отмены результатов воровских выборов и назначения новых. Требовали ВОССТАНОВЛЕНИЯ ЛЕГИТИМНОСТИ. Требовали этого от тогдашнего президента и тогдашней уходящей Думы, негодуя на них, но еще соглашаясь считать их легитимными. Это давало возможность властям найти более или менее легитимный выход. Они этой возможности в декабре не использовали; а в марте, после повторения того же омерзительного спектакля, все стало кристально ясно и просто.

Теперь мы все едины в непризнании за нынешней властью какой бы то ни было легитимности – а другой, предыдущей, уже нет. Сейчас у нас нет ни парламента (Думы), ни президента. Те, кто там сидит, – узурпаторы и самозванцы; а те, кого они назначают, законным образом не назначены. У нас нет больше министров с их министерствами, и я даже подозреваю, что у нас нет законной армии, потому что та, что ходит строем по плацу и учится разбирать и собирать автоматы или что-то там еще, подчиняется самозванцу. По той же причине у нас нет ни законной полиции, ни всякой там прокуратуры и прочих «силовиков». Они все частная охрана, нанятая мафией, распоряжающейся государственным бюджетом как общаком.

***

Но позвольте, возразит наша бабушка или сослуживец, если на декабрьских выборах, понятное дело, большинство в Думе не должно было достаться едросам, то уж в марте-то Путин и без всех подтасовок получил бы около 50%, ну пусть даже только 45%, но во втором туре он остался бы на пару с Зюгановым и, конечно, выиграл бы. Так что – противно, конечно, но что поделаешь с нашим народом, не понимают они ничего...

Простите, а откуда у вас такие сведения - про 50%? Экспертные оценки? Опросы общественного мнения? А выборы тогда зачем были? Ах, да, ведь они были сфальсифицированы! Ну тогда, значит, не было выборов; нельзя же, в конце концов, довольствоваться приблизительными оценками возможных результатов, которые были бы, если бы не было фальсификаций. Ведь не на сослагательном наклонении некто Путин въезжал очередной раз в Кремль, а на совершенно реальном лимузине, эскортируемом вышколенной охраной, по пустой Москве, зачищенной до последней вороны от всего что движется или прячется где-то в придорожных кустах; въезжал на деньги из бюджета, плюс может быть еще и из нефтегазовой черной кассы – в любом случае на наши деньги.

Сфальсифицированные выборы – это не выборы, это преступление против всего общества, а значит, и против государства, образованного этим обществом. Короче, государственное преступление. А кто его совершил? Некто Чуров со своим ведомством? Только ли он и по своей ли личной инициативе, на свой страх и риск? А некто Путин тихо, значит, сидел в стороне и иногда смущенно бормотал – ну не надо так, это уж слишком, ребята, не Москва ль за нами? Не только Москва, вся Россия за нами, все прекрасно понимают, что заказчиком преступления был его выгодоприобретатель, то есть тот, кто в результате был объявлен президентом, некто Путин; прямых улик против него предостаточно.

Ну а если так, то как может государственный преступник считаться президентом? Да пусть это было не пятнадцать или двадцать процентов фальшивых голосов, а всего лишь полпроцента, все равно это государственное преступление. Некто Медведев потом награждает этого Чурова, а некто Путин обещает этому Медведеву премьерское кресло и – поди ж ты – выполняет обещание, чем и доказывает, что все трое – подельники. Вор не должен сидеть в Кремле. У нас нет президента.

(Между прочим, если бы некто Путин после декабрьского народного возмущения решил рискнуть в марте сыграть в честные выборы, то, вполне возможно, он и стал бы президентом, притом законно избранным, ну пусть не в первом, а во втором туре. А если бы он затем распустил нелегитимную декабрьскую Думу и назначил новые, опять же честные, выборы, то вполне бы мог рассчитывать на мирное и всеми признанное президентство. Но он, видимо, сильно трусоват и не способен ни на какое сколько-нибудь рискованное решение. И в результате проиграл легитимность, и теперь он не президент, а узурпатор.)

***

Поэтому сегодня никакие протестные действия не могут считаться «противозаконными». Власть в стране полностью потеряла легитимность, и законы, которые она принимает, изначально недействительны, так же как и все ее конкретные распоряжения решения и действия. Единственные законы, остающиеся для нас действительными, – это общечеловеческие законы, по которым живет любое здоровое общество при любой власти, даже самой преступной.

По этим естественным законам мы не должны совершать насилия, ни физического ни морального, или призывать к насилию. Мы этого и не делаем: наши митинги и демонстрации на удивление мирные и организованные. Беспорядки 6 мая – результат прямой провокации, спланированной и осуществленной властями. И если нам покажут две совсем похожие картинки, на которых разгоняют демонстрантов и волокут людей в автозаки, в одном случае где-то, скажем, в Ванкувере, Нью-Йорке или Франкфурте, а в другом – в Москве или Нижнем Новгороде, то мы можем с чистой совестью заявить: ничего похожего!

Там – легитимная власть защищает ценности сегодняшнего большинства от чересчур настойчивых действий меньшинства. Заметим, кстати, что многие протестные акции на Западе сопровождаются битьем витрин, переворачиванием и поджогом автомобилей, баррикадами и другими насильственными действиями. При этом, тем не менее, власть старается ограничить применение силы необходимым минимумом. Она и не может иначе: родители нынешнего протестующего меньшинства сами пока составляют спокойное большинство, но и они вольются в волну протеста, если их детям ни с того ни с сего будут дубинкой отбивать почки.

Здесь же нелегитимная власть пытается удержаться, разгоняя СОВЕРШЕННО МИРНЫЕ протестные акции. И пусть даже какие-то наши нынешние законы мягче, чем где-то там на Западе, – зато действия властей намного свирепее, чем там, и поэтому противозаконны. Понимая это, власть сегодня хочет «поднять планку» в ограничительных законах; но даже эта новая планка всё равно не дотянется до реально практикуемого уровня насилия, потому что узаконить этот реальный уровень будет уж совсем непристойно.

При этом власть изо всех сил старается спровоцировать протестующих на силовой отпор. Она нагнетает напряжение, старается еще больше расколоть общество, запугать одних и вызвать в других такой накал возмущения, что отпор возникает сам собой, не подготовленный и не спланированный заранее.

И даже этот наш спонтанный отпор – он пока еще почти игрушечный: сорвать каску с омоновца, схватить его за руку с дубинкой, когда он бьет женщину или лежащего – на большее никто не идет, и я думаю – не из страха, а из самоограничения. Мы благоразумны, сдержаны и предусмотрительны. Мы следуем путем Махатмы Ганди. Он победил, и с тех пор любое массовое ненасильственное движение рано или поздно побеждает; несомненно победит и наше.

***

Остается вопрос – а следует ли вообще как-то взаимодействовать с представителями и конторами этой полностью нелегитимной власти – получать так называемые «согласования» для наших акций, подавать иски на их действия в их же суды, и т.д.?

Я думаю – следует, когда это практически оправдано; но всегда помня при этом и по возможности не скрывая, что мы взаимодействуем с оккупантами. Оправдано, в частности, потому, что, в отличие от нацистских оккупантов, у этих связаны руки, они могут сделать не все, что хотели бы, они не иноземцы, выстроенная ими пирамида власти состоит из наших земляков и даже соседей, и поэтому она не может безотказно работать на оккупантов. Эта пирамида на самом деле айсберг, она будет таять снизу.

Обращение к гражданам России и других стран, представителям СМИ в связи со слушаниями Общественного расследования преступлений власти при разгоне массовой демонстрации и митинга на Болотной площади в Москве 6 мая 2012 г.

Мы, подписавшие данное Обращение граждане, приглашаем всех, кому дорого будущее нашей Родины, принять участие в слушаниях.

Сегодня власть беспардонно лжет, отказывается даже пытаться расследовать преступления полицейских, безапелляционно возлагая вину за насилие 6 мая на организаторов и участников мирной согласованной акции протеста.

Абсурд ситуации наглядно демонстрирует тот факт, что начавшиеся репрессии направлены не на закованных в доспехи омоновцев, запустивших маховик насилия, избивавших ногами и беззащитных граждан, бивших их по головам, применявших к ним газ и электрошок, а на безоружных участников протестной акции. Начались аресты, и первой жертвой уголовного преследования оказалась хрупкая 18-летняя девушка. Незаконно задержаны и привлечены к административной ответственности на основании шаблонных лжесвидетельств сотрудников полиции были более 550 граждан. Однако к ответу не призван ни один преступник в полицейской форме, ни один приведенный полицией провокатор.

Мы призываем всех, кто стал жертвой или свидетелем преступлений власти, принять участие в слушаниях и Общественном расследовании в целом, предоставить свидетельские показания лично, в письменном виде или на видеоносителях. Эти материалы будут необходимы не только сегодня, но и завтра, когда они станут доказательной базой для уголовного преследования тех, кто отдавал и исполнял преступные приказы.

Приходите!

Слушания будут проходить 8 июня 2012 г в Сахаровском центре с 18 часов. Адрес - ул. Земляной Вал, 57, стр. 6, ст. м. Курская, Чкаловская или Таганская.

Павел Шелков ("Белый автозак"); Сергей Давидис ("Солидарность"), Андрей Пионтковский, политолог; Владимир Томсинов, профессор, заведующий кафедрой истории государства и права юридического факультета МГУ; Сергей Удальцов (Левый фронт); Гарри Каспаров ("Солидарность", ОГФ); Надежда Митюшкина ("Солидарность"); Лев Пономарев (Движение "За права человека"); Данила Линдэле, блогер; Владимир Тор (Русское общественное движение); Наталья Чернышева ("Народный контроль").

Борьба за Химкинский лес вступила в новую фазу. Ситуация на данный момент следующая. Рабочие, которые вчера избили защитников Химкинского леса, - из компании "Трансстроймеханизация". Действия их полностью незаконны, потому что защитники леса действовали в рамках Закона об охране окружающей среды (ст. 68), согласно которому они имеют право требовать документы. В прошлом году нам удалось выяснить, что разрешение на строительство было подделано замминистра транспорта.

Естественно, мы хотим выяснить, есть ли документы в этом году. Кроме того, на месте работ проходит газопровод высокого давления, и работа тяжелой техники над газопроводом смертельно опасна для всех окружающих. То есть работы над газопроводом высокого давления идут, судя по всему, вообще без документов! Кому же все это выгодно? Нам удалось выяснить, что компания "Трансстроймеханизация" принадлежит Аркадию Ротенбергу, близкому к Путину человеку и его тренеру по дзюдо.

Мы знаем Ротенберга еще с прошлого года, когда нам удалось выяснить, что французская компания Vinci выстроила оффшорную схему, в соответствии с которой деньги по этому проекту должны пойти в оффшорные зоны: на Британские Виргинские острова, в Ливан и на Кипр. Причем один из кипрских оффшоров принадлежит лично Ротенбергу, владельцы же остальных оффшорок (на Виргинских островах) вообще неизвестны. Все подробности можно увидеть в этом докладе.

С этой оффшорной схемой мы ходили в ФСБ – в результате ни ответа ни привета. Итак, мы видим, что федеральный проект делается в угоду олигархам, приближенным лично к Путину. И здесь для борьбы с активистами все средства хороши – можно фальсифицировать, избивать, калечить. Химкинский лес сейчас остро нуждается в людях. Приходите в Химкинский лес, защищая который, мы боремся непосредственно против коррумпированной путинской системы.

Новый приказ Минобрнауки лишает тысячи детей доступа к обучению

7 мая, в день инаугурации бывшего и нового президента Владимира Путина, Министерство образования и науки сделало нам подарок. Вступил в действие приказ № 107 от 15 февраля 2012 года "Об утверждении Порядка приема граждан в общеобразовательные учреждения", который касается поступления детей в школу. Он вызывает очень большие опасения, так как вводит жесткие ограничения по приему в школы по всей России. Ограничения эти коснутся как иностранцев, так и россиян и повлекут за собой, как мы считаем, без преувеличения катастрофические последствия для культуры нашей страны.

У нас есть подробное правовое заключение, здесь же хотелось бы обратить внимание на те пункты, которые при беглом чтении не сразу обращают на себя внимание. Прежде всего это пункт 12, где сказано, что родители или законные представители ребенка вместе с заявлением о приеме ребенка в школу должны предоставить оригинал свидетельства о регистрации ребенка по месту жительства на закрепленной за школой территории, а также копию этого свидетельства. В следующем абзаце этого же пункта говорится о том, что иностранным гражданам и лицам без гражданства дополнительно к этому свидетельству нужно предоставить документ, доказывающий легальность их пребывания на территории России.

В пункте 16 приказа говорится, что после того как в школу будут приняты все дети, проживающие и зарегистрированные по месту жительства на закрепленной территории, возможен набор детей зарегистрированных по месту жительства в этом же муниципальном образовании, но за пределами территории, закрепленной за этой школой. Больше ни о каких детях, которые могут прийти в школу, и о правилах приема таких детей ничего не говорится. Из чего мы делаем вывод, что никакие другие дети не могут быть приняты в школу. В этом нас убеждают две вещи: во-первых, значительный опыт нашей организации, во-вторых, уже имеющаяся практика применения приказа. У нас уже есть жалобы на отказ детям, не имеющим регистрации по месту жительства на закрепленной за школой территории.

Как соотносится этот приказ с законодательством России и международными правовыми актами, участником которых является Россия? Во-первых, он противоречит статье 43 Конституции России, которая дает право на образование каждому и в которой подчеркивается общедоступность и бесплатность образования. Эта же статья воспроизводится в законе «Об образовании». Во-вторых, есть противоречие со статьей 3 федерального закона «О праве граждан РФ на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства в пределах РФ». В-третьих, нарушены международные правовые акты: Конвенция о правах ребенка, которая гарантирует право каждого ребенка на образование, статья 2 протокола 1 к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, которая запрещает отказ в праве на образование.

Кого касается этот приказ, кому теперь будет закрыт доступ в школу? Во-первых, это касается граждан России, у которых нет регистрации по месту жительства на закрепленной за школой территории или в данном населенном пункте. Он также коснется огромного числа легально проживающих в России иностранных граждан, потому что регистрацию по месту жительства из иностранных граждан у нас имеют только те, кто имеет вид на жительство (на сегодняшний день это 167 772 человека). При этом, например, есть еще такая форма легального пребывания в РФ, как разрешение на временное проживание. Таких людей 384 тысячи, но они регистрируются по месту пребывания, так что их дети также подпадают под приказ. Кроме того, есть люди, проживающие по визам или прибывшие в безвизовом режиме, – это более трех миллионов человек, и их дети также лишены доступа в государственные школы. И, конечно, не смогут отправить своих детей в школы признанные беженцы – их сейчас 812 человек на всю страну.

И о последствиях. Если этот приказ не удастся отменить, у нас образуется значительное количество групп неграмотной молодежи, что приведет к усилению социального напряжения, создаст угрозу безопасности населения и прогрессу нашей страны. И все это происходит на фоне принятия указа Путина о национальной политике, который предлагает ужесточить меры, наказывающие за нарушение миграционного законодательства, которое и так у нас достаточно строгое и недостаточно детализированное.

Введены беспрецедентные ограничения для поступления в школу. Мы имеем опыт борьбы против похожих, но все же не столь жестких запрещающих документов, которые удавалось отменять. Впервые с этой проблемой мы столкнулись, когда пошли беженцы из Азербайджана. От приехавших людей требовали регистрацию либо отметку о том, что они поставлены на учет как беженцы или вынужденные переселенцы. Вероятно, были какие-то инструкции на этот счет, но мы не могли их обнаружить. Нам удавалось договариваться с директорами школ, они говорили нам: «Дайте нам какую-нибудь бумажку, и мы детей в школу возьмем, мы все понимаем». Мы давали свое сопроводительное письмо, и детей брали, потому что, естественно, педагоги понимали, что дети должны учиться. Где-то в сентябре 1995 года в школу брать перестали даже с нашими письмами. Директора с сожалением сказали нам, что больше ничего не могут сделать, так как их проверяют каждый день.

Такого не было даже в советское время, это новая российская практика. В советское время каждый дом, каждая квартира, каждый ребенок были прикреплены к какому-то детскому саду, школе, поликлинике. Дважды в год – весной и под конец лета – в каждую квартиру приходило официальное лицо и переписывало всех детей. И никто не спрашивал, прописаны ли эти дети. Они могли жить у бабушки, у знакомых, это просто были советские дети, и они должны были пойти в школу.

В 1995 году мы попробовали выяснить, кто же и почему проверяет директоров и запрещает им брать в школу детей, - и тогда самый смелый директор дал нам текст запрещающего документа. Это было письмо начальника паспортного управления ГУВД Москвы Серова заместителю начальника московского Департамента образования Кузнецову. Начиналось оно так: «Уважаемый Генрих Дмитриевич! Ваше письмо о приеме в школу учащихся из Чечни паспортным управлением ГУВД города Москвы рассмотрено». Что происходит с менталитетом тех, кто должен заниматься образованием, если заместитель начальника Департамента образования пишет в милицию вопрос: «А я должен детей в школу брать или не должен?» - и тот ему отвечает в духе своего репрессивного менталитета: «Прием на учебу в общеобразовательные школы иногородних учащихся без наличия у них прописки или регистрации является нарушением действующей паспортной системы. Что же касается прибывших в город значительного количества беженцев и вынужденных переселенцев, в том числе из Чечни, то вопрос их приема в школы следует решать при наличии у них или их родителей удостоверений, выдаваемых миграционной службой правительства Москвы».

В это время миграционная служба правительства Москвы издает распоряжение, по которому беженцев и вынужденных переселенцев Москве на учет ставить нельзя, потому что «Москва не предназначена для беженцев». Как будто есть специальные территории, предназначенные для беженцев, а Москва не предназначена. Теперь ни беженцы, ни просто люди без регистрации поступать в школы не могли. Это было прямым нарушением статьи 3 федерального закона «О праве граждан РФ на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства в пределах РФ», где было сказано, что наличие или отсутствие регистрации не может быть основанием для приобретения какого бы то ни было права и не может стать основанием для невозможности его реализации.

В конце концов мы получили протокол, которым было оформлено это решение, а потом в 1999 году это было внесено в «Правила регистрации правительства Москвы и правительства Московской области об утверждении правил регистрации и снятии граждан РФ с регистрационного учета по месту пребывания и месту жительства». Согласно пункту 5 этих правил, «органы образования административных округов Москвы и муниципальных образований Московской области осуществляют прием в детские дошкольные учреждения, а также общеобразовательные школы детей, родители которых проживают в Москве и Московской области и зарегистрированы по месту жительства или по месту пребывания».

Началась наша долгая борьба. Мы обратились в суд. 25 декабря 2000 года судебная коллегия по гражданским делам Мосгорсуда удовлетворила нашу жалобу в части признания этого пункта 5 правил незаконным. В мае 2001 года было принято решение Верховного суда. Изменения в правила были внесены 5 февраля 2002 года.

С тех пор Москва отдельных документов не выпускает, действуют единые правила по всей России. Но теперь то же самое мы получаем от федеральной власти. А значит, мы снова будем обращаться в суд и вести эту бесконечную борьбу.

Светлана Ганнушкина, Елена Буртина

Президенту Российской Федерации Путину В.В.

Уважаемый Владимир Владимирович!

Мы крайне озабочены попытками ряда депутатов Государственной думы под видом ужесточения наказания за нарушение организации и порядка проведения мирных акций ограничить реализацию конституционного права на свободу мирных собраний путем принятия законопроекта № 70631-6 «О внесении изменений в Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях и Федеральный закон «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях» (далее – законопроект).

Мы обращаемся к вам с предложением:

1. Наложить вето на законопроект № 70631-6 «О внесении изменений в Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях и Федеральный закон «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях».

2. Провести всестороннее общественное обсуждение изменений и дополнений в профильный Федеральный закон ФЗ-54 и в Кодекс РФ об административных правонарушениях и антикоррупционную экспертизу указанных законопроектов, в том числе, с помощью общественных слушаний и обсуждения в сети Интернет, (подобно тому, как это было сделано с законом «О полиции»), установив для этого срок не менее 60 дней.

Почему предлагаемые законодательные изменения могут быть опасны?

Право «собираться мирно и без оружия для защиты своих прав» – не просто конституционное и охраняемое во всем мире право. Это способ донести до власти мнение граждан по важным общественно-политическим вопросам, а также возможность избежать насильственных и революционных проявлений.

Законопроект устанавливает беспрецедентно высокие штрафы. Несмотря на то, что «нарушения в ходе митингов» остаются административным правонарушением, размер штрафа до 300 тысяч рублей (для граждан) – по сути является уголовным наказанием. Сейчас только Уголовный кодекс РФ предусматривает штрафы в таком крупном размере (штраф до 300 тысяч рублей – за фальсификацию итогов голосования или воспрепятствование проведению митинга с использованием должностного положения, либо применением насилия). Максимальный же административный штраф сейчас составляет 5 тысяч рублей.

Авторы законопроекта говорят о существовании серьезного наказания для организаторов и участников мирных акций в странах Европы. Устанавливая «европейские» штрафы, депутаты не учитывают, что доходы жителей России далеки от доходов европейцев. Наиболее суровые наказания за ненасильственные нарушения законодательства о проведении митингов и шествий установлены в Великобритании – штраф до тысячи фунтов (пятидесяти тысяч рублей по текущему курсу). Между тем законодательство многих европейских стран вообще не требует подачи уведомления о проведении публичного мероприятия, если в акции участвует не более 20 человек, в то время как российское требует уведомлять уже о 2 участниках. Закон об охране общественного порядка Великобритании упоминает подачу уведомления только в контексте шествия. В Германии уведомление можно подать в момент проведения мероприятия. Во Франции организаторы не обязаны указывать количество участников демонстрации.

В предложенном законопроекте понятие нарушения толкуется максимально широко – например: «организация не имеющего признаки публичного мероприятия массового одновременного пребывания граждан в общественных местах». Подобные «нарушения» тысячи российских граждан совершают ежедневно (очереди, свадьбы, возложение цветов, выпускные, день ВДВ, просто встречи друзей на свежем воздухе и многое другое) и согласно законопроекту должны быть оштрафованы. Законопроект предлагает наказывать даже за публичные призывы участвовать в таких «пребываниях».

Благодаря нечетким формулировкам в законопроект заложена избирательность его применения, при этом он был внесен в Государственную Думу без проведения антикоррупционной экспертизы.
Наложение столь высоких штрафов именно в рамках административного процесса не будет гарантировать справедливого судебного разбирательства, так как согласно действующему сейчас Кодексу об административных правонарушениях, протокол судебного заседания в таких процессах не ведется, а человек, который не может позволить себе защитника, не имеет право на его бесплатное предоставление за счет государства.

Законопроект фактически меняет основы права, позволяет наказывать за деяние, в котором человек не виноват – за превышение численности участников публичного мероприятия или ущерб, нанесенный другим лицом.

Действующее российское законодательство содержит достаточное количество возможностей для законного преследования лиц, использующих насилие на публичных мероприятиях (например, уголовное преследование за массовые беспорядки, за причинение вреда имуществу или здоровью человека).

Крайняя поспешность в принятии упомянутого закона напрямую противоречит Вашей позиции, что: «Гражданское общество, безусловно, должно стать настоящим соавтором всех проводимых властью преобразований. Мы начали уже внедрять, по сути дела, в нашу практику такие формы работы, и некоторые законопроекты … проходили такую общественную экспертизу, достаточно глубокую и полезную».

Отсутствие обсуждения между обществом и властью, анализа этого обсуждения и учета его результатов может привести к принятию несбалансированного и опасного законодательного акта, который, приведет к усилению напряженности в российском обществе, дальнейшим репутационным потерям как правоохранительных органов, так и органов исполнительной власти. Законопроект открывает крайне широкий простор, как для произвола, так и для коррупции.

Алексей Козлов, Портал Article20.org, Фонд ЭКОСОЦИС
Ольга Гнездилова, Межрегиональная правозащитная группа
Виктория Громова, Молодежное правозащитное движение
Наталия Таубина, Фонд «Общественный вердикт»
Валентин Гефтер, Институт прав человека
Юрий Джибладзе Центр развития демократии и прав человека

Подписать петицию можно здесь