Из ящика нам с удовольствием показывают новости с этого хваленого демократического Запада: их ОМОН со щитами и в касках, который разгоняет и крутит демонстрантов; их автозаки, в которые демонстрантов заталкивают, и даже иногда упирающихся по земле волокут; и задержаниям счет на десятки, а то и на сотни... Все как у нас. И как мы можем после этого предъявлять какие-то особенные претензии к нашим властям и к нашей доблестной полиции?

А вот кто-то сравнил размеры штрафов и других наказаний за «административные нарушения» на уличных политических акциях в нескольких западных странах и в России; «у них», как выясняется, они намного выше. Еще кто-то составил подробное перечисление установленных законом ограничений на уличные акции - опять же там, «у них»: и тут нельзя, и там запрещается, и того нельзя, и этого не разрешается... Получается, что наши власти просто вегетарианцы по сравнению с этими свирепыми властями западных стран.

В общем, картинка бунтующего и подавляемого западного общества нас смущает. Уж лучше бы они там сидели спокойно, тогда и в глазах всего мира и в наших глазах наш собственный протест был бы более уникальным, а действия властей по его подавлению – более вопиющими.

Мы смущаемся, мы пытаемся оправдываться, но получается это неуклюже и неубедительно, как например вот в этой дискуссии. Сколько раз за прошедшие месяцы мы пытались объяснять даже самым близким и в целом политически солидарным с нами людям, почему наш протест оправдан не только по содержанию, но и по форме, а ответные действия властей неадекватны и преступны... В ответ нам вспоминают эти картинки из ящика.

А я вот хочу задать простой вопрос: а нужно ли нам смущаться и оправдываться? Можно ли вообще сравнивать нашу ситуацию с западной? И пользуются ли люди с Запада «двойными стандартами», когда осуждают разгон нашей демонстрации после того как разогнали свою?

То, что написано ниже, можно, конечно, воспринимать как банальные и всем известные истины. Но может быть полезно повторить их еще раз, для пересказа нашим бабушкам, соседям, сослуживцам, френдам в социальных сетях...

***

Политические протесты в западных странах имеют одну общую характеристику. Западные демонстранты выдвигают различные конкретные или даже очень общие требования к своему правительству, президенту и парламенту: ограничить глобализацию экономики, поставить под контроль крупные банки, вернуть бесплатное высшее образование и т.д. Но при этом они никогда не требуют смещения президента и роспуска парламента. Ну, на худой конец, сменить правительство, но правительство – дело наживное, это назначенцы. А вот парламент и президент – выборные, и на них никто не покушается.

Не покушается потому, что никому не приходит в голову усомниться в законности избрания этих президентов и парламентов. Были выборы, по установленным в каждой стране законам и правилам, и выборы проходили, упаси Боже, без подтасовок и без давления на избирателей – кого выбрали, того и выбрали. На этих выборах были и радикальные кандидаты, и умеренные – и в каждом случае радикальные оставались на обочине, а большинство выбирало один раз кого-то немного справа от центра, другой раз кого-то немного слева. По этой сглаженной синусоиде – не от минус 1 до плюс 1, а всего лишь от минус 0,1 до плюс 0,1 – и течет вперед спокойная западная жизнь.

Ну а что же все эти бурные демонстрации, оккупай-чего-то-там, у них на Западе? Они же ведь не за печеньки от Суркова или Якеменко, это какой-то искренний, повсеместный и широкий протест. Почему же на него не реагируют эти хваленые демократически избранные западные власти?

Не реагируют, по крайней мере немедленно, именно потому что демократически избранные и поэтому выражающие мнения, предпочтения и ценности большинства. Немного справа от центра, немного слева, но не сильно. Требования меньшинства принимаются к сведению, но совсем не обязательно выполняются, в особенности когда эти требования касаются не только самого этого меньшинства, но и всего общества.

Ну а если требования какого-то меньшинства, как например требования, формулируемые сегодняшним молодежным протестным движением, выстраиваемая этим меньшинством новая система ценностей, станут через несколько лет требованиями и ценностями большинства или хотя бы представленного в парламенте сильного меньшинства – вот тогда они и начнут претворяться в жизнь и изменять мировую политическую и экономическую систему. (Так, например, «зеленое» движение на наших глазах из маргинального выросло в одно из главенствующих в Европе.)

А пока что все остается по-старому, и эти западные протесты в лучшем случае идут в какую-то копилку для будущего. Да эти демонстранты и не надеются на быстрые изменения, их громкие акции сегодня имеют целью скорее расшевелить общество, а не добиться институциональных результатов. Демократия работает, она всеми признается, никто не пытается ее свергнуть; и даже ее постепенное изменение, включение в нее элементов прямого участия граждан, методов прямой демократии – все это происходит мирно и в рамках установленных демократических процедур.

Короче, всюду на Западе мы имеем ЛЕГИТИМНОСТЬ власти, никем не оспариваемую и для всех очевидную. Даже в Латинской Америке хунты и конституционные перевороты, похоже, уходят в прошлое и наступает стабильная легитимность, допускающая даже такие смелые эксперименты, как прямое участие граждан в распределении городского бюджета, уже много лет практикуемое в нескольких бразильских городах...

***

У нас все не так. Ничего похожего. У нас потемкинская деревня, муляж демократии, и ВСЕ это видят и знают. Но одно дело знать о воровстве, так сказать, теоретически – да, мол, случается воровство, а другое – когда у всех на глазах лезут к вам или к соседу в карман, нагло ухмыляясь при этом вам прямо в лицо. Нас ЛИЧНО оскорбили, и это было первопричиной нашего декабрьского массового возмущения. Фальсификации на выборах в декабре и в марте были, возможно, сравнимыми по масштабу с предыдущими годами; но они были во много раз наглее, потому что на этот раз они происходили у нас на глазах, фиксировались наблюдателями, снимались на камеры сотовых телефонов, и эти свидетельства широко распространялись затем в Интернете.

Тогда, в декабре, мы требовали отмены результатов воровских выборов и назначения новых. Требовали ВОССТАНОВЛЕНИЯ ЛЕГИТИМНОСТИ. Требовали этого от тогдашнего президента и тогдашней уходящей Думы, негодуя на них, но еще соглашаясь считать их легитимными. Это давало возможность властям найти более или менее легитимный выход. Они этой возможности в декабре не использовали; а в марте, после повторения того же омерзительного спектакля, все стало кристально ясно и просто.

Теперь мы все едины в непризнании за нынешней властью какой бы то ни было легитимности – а другой, предыдущей, уже нет. Сейчас у нас нет ни парламента (Думы), ни президента. Те, кто там сидит, – узурпаторы и самозванцы; а те, кого они назначают, законным образом не назначены. У нас нет больше министров с их министерствами, и я даже подозреваю, что у нас нет законной армии, потому что та, что ходит строем по плацу и учится разбирать и собирать автоматы или что-то там еще, подчиняется самозванцу. По той же причине у нас нет ни законной полиции, ни всякой там прокуратуры и прочих «силовиков». Они все частная охрана, нанятая мафией, распоряжающейся государственным бюджетом как общаком.

***

Но позвольте, возразит наша бабушка или сослуживец, если на декабрьских выборах, понятное дело, большинство в Думе не должно было достаться едросам, то уж в марте-то Путин и без всех подтасовок получил бы около 50%, ну пусть даже только 45%, но во втором туре он остался бы на пару с Зюгановым и, конечно, выиграл бы. Так что – противно, конечно, но что поделаешь с нашим народом, не понимают они ничего...

Простите, а откуда у вас такие сведения - про 50%? Экспертные оценки? Опросы общественного мнения? А выборы тогда зачем были? Ах, да, ведь они были сфальсифицированы! Ну тогда, значит, не было выборов; нельзя же, в конце концов, довольствоваться приблизительными оценками возможных результатов, которые были бы, если бы не было фальсификаций. Ведь не на сослагательном наклонении некто Путин въезжал очередной раз в Кремль, а на совершенно реальном лимузине, эскортируемом вышколенной охраной, по пустой Москве, зачищенной до последней вороны от всего что движется или прячется где-то в придорожных кустах; въезжал на деньги из бюджета, плюс может быть еще и из нефтегазовой черной кассы – в любом случае на наши деньги.

Сфальсифицированные выборы – это не выборы, это преступление против всего общества, а значит, и против государства, образованного этим обществом. Короче, государственное преступление. А кто его совершил? Некто Чуров со своим ведомством? Только ли он и по своей ли личной инициативе, на свой страх и риск? А некто Путин тихо, значит, сидел в стороне и иногда смущенно бормотал – ну не надо так, это уж слишком, ребята, не Москва ль за нами? Не только Москва, вся Россия за нами, все прекрасно понимают, что заказчиком преступления был его выгодоприобретатель, то есть тот, кто в результате был объявлен президентом, некто Путин; прямых улик против него предостаточно.

Ну а если так, то как может государственный преступник считаться президентом? Да пусть это было не пятнадцать или двадцать процентов фальшивых голосов, а всего лишь полпроцента, все равно это государственное преступление. Некто Медведев потом награждает этого Чурова, а некто Путин обещает этому Медведеву премьерское кресло и – поди ж ты – выполняет обещание, чем и доказывает, что все трое – подельники. Вор не должен сидеть в Кремле. У нас нет президента.

(Между прочим, если бы некто Путин после декабрьского народного возмущения решил рискнуть в марте сыграть в честные выборы, то, вполне возможно, он и стал бы президентом, притом законно избранным, ну пусть не в первом, а во втором туре. А если бы он затем распустил нелегитимную декабрьскую Думу и назначил новые, опять же честные, выборы, то вполне бы мог рассчитывать на мирное и всеми признанное президентство. Но он, видимо, сильно трусоват и не способен ни на какое сколько-нибудь рискованное решение. И в результате проиграл легитимность, и теперь он не президент, а узурпатор.)

***

Поэтому сегодня никакие протестные действия не могут считаться «противозаконными». Власть в стране полностью потеряла легитимность, и законы, которые она принимает, изначально недействительны, так же как и все ее конкретные распоряжения решения и действия. Единственные законы, остающиеся для нас действительными, – это общечеловеческие законы, по которым живет любое здоровое общество при любой власти, даже самой преступной.

По этим естественным законам мы не должны совершать насилия, ни физического ни морального, или призывать к насилию. Мы этого и не делаем: наши митинги и демонстрации на удивление мирные и организованные. Беспорядки 6 мая – результат прямой провокации, спланированной и осуществленной властями. И если нам покажут две совсем похожие картинки, на которых разгоняют демонстрантов и волокут людей в автозаки, в одном случае где-то, скажем, в Ванкувере, Нью-Йорке или Франкфурте, а в другом – в Москве или Нижнем Новгороде, то мы можем с чистой совестью заявить: ничего похожего!

Там – легитимная власть защищает ценности сегодняшнего большинства от чересчур настойчивых действий меньшинства. Заметим, кстати, что многие протестные акции на Западе сопровождаются битьем витрин, переворачиванием и поджогом автомобилей, баррикадами и другими насильственными действиями. При этом, тем не менее, власть старается ограничить применение силы необходимым минимумом. Она и не может иначе: родители нынешнего протестующего меньшинства сами пока составляют спокойное большинство, но и они вольются в волну протеста, если их детям ни с того ни с сего будут дубинкой отбивать почки.

Здесь же нелегитимная власть пытается удержаться, разгоняя СОВЕРШЕННО МИРНЫЕ протестные акции. И пусть даже какие-то наши нынешние законы мягче, чем где-то там на Западе, – зато действия властей намного свирепее, чем там, и поэтому противозаконны. Понимая это, власть сегодня хочет «поднять планку» в ограничительных законах; но даже эта новая планка всё равно не дотянется до реально практикуемого уровня насилия, потому что узаконить этот реальный уровень будет уж совсем непристойно.

При этом власть изо всех сил старается спровоцировать протестующих на силовой отпор. Она нагнетает напряжение, старается еще больше расколоть общество, запугать одних и вызвать в других такой накал возмущения, что отпор возникает сам собой, не подготовленный и не спланированный заранее.

И даже этот наш спонтанный отпор – он пока еще почти игрушечный: сорвать каску с омоновца, схватить его за руку с дубинкой, когда он бьет женщину или лежащего – на большее никто не идет, и я думаю – не из страха, а из самоограничения. Мы благоразумны, сдержаны и предусмотрительны. Мы следуем путем Махатмы Ганди. Он победил, и с тех пор любое массовое ненасильственное движение рано или поздно побеждает; несомненно победит и наше.

***

Остается вопрос – а следует ли вообще как-то взаимодействовать с представителями и конторами этой полностью нелегитимной власти – получать так называемые «согласования» для наших акций, подавать иски на их действия в их же суды, и т.д.?

Я думаю – следует, когда это практически оправдано; но всегда помня при этом и по возможности не скрывая, что мы взаимодействуем с оккупантами. Оправдано, в частности, потому, что, в отличие от нацистских оккупантов, у этих связаны руки, они могут сделать не все, что хотели бы, они не иноземцы, выстроенная ими пирамида власти состоит из наших земляков и даже соседей, и поэтому она не может безотказно работать на оккупантов. Эта пирамида на самом деле айсберг, она будет таять снизу.