Справка

Последнее слово Михаила Ходорковского в Хамовническом суде

Оглядываясь назад, вспоминаю октябрь 2003 г. Последний мой день на свободе. Через несколько недель после ареста мне сообщили, что президент Путин решил: я должен буду "хлебать баланду" 8 лет. Тогда в это было сложно поверить.
С тех пор прошло семь лет. Семь лет – достаточно большой срок, в тюрьме — особенно. У всех нас было время многое переоценить и переосмыслить.
Судя по смыслу выступления прокуроров: "дайте им 14 лет" и "наплюйте на прежние судебные решения", за эти годы меня опасаться стали больше, а закон уважать — еще меньше.
В первый раз они хоть озаботились предварительно отменить мешающие им судебные акты. Теперь — и так сойдет, тем более отменять потребовалось бы не два, а более 60 решений.
Я не хочу сейчас возвращаться к юридической стороне дела. Все, кто хотел что-то понять, – давно все поняли. Признания вины от меня никто всерьез не ждет. Вряд ли сегодня кто-нибудь поверит мне, если я скажу, что похитил всю нефть, добытую моей компанией.
Но также никто не верит, что в московском суде возможен оправдательный приговор по делу "ЮКОСа". Тем не менее, я хочу сказать о надежде. Надежда – главное в жизни.
Я помню конец 80-х годов прошлого века. Тогда мне было 25. Наша страна жила надеждой на свободу, на то, что мы сможем добиться счастья для себя и своих детей.
Отчасти надежда осуществилась, отчасти – нет. Наверное, за то, что надежда осуществилась не до конца и не для всех, несет ответственность все наше поколение, в том числе — и я.
Я помню и конец прошлого десятилетия. Тогда мне было 35. Мы строили лучшую в России нефтяную компанию. Мы возводили спорткомплексы и дома культуры, прокладывали дороги, доразведали и разработали десятки новых месторождений, начали освоение Восточно-Сибирских запасов, внедряли новые технологии, в общем, — делали то, чем сегодня гордится Роснефть, получившая "ЮКОС".
Благодаря значительному увеличению добычи нефти, в том числе, в результате наших успехов, стране удалось воспользоваться благоприятной нефтяной конъюнктурой. У нас появилась надежда, что период потрясений, смуты – позади, что в условиях достигнутой огромными трудами и жертвами стабильности мы сможем спокойно строить новую жизнь, великую страну.
Увы, и эта надежда пока не оправдалась. Стабильность стала похожа на застой. Общество замерло. Хотя надежда пока живет. Живет даже здесь, в зале Хамовнического суда, когда мне уже без малого 50 лет.
С приходом нового президента, а с того времени прошло уже больше двух лет, у многих моих сограждан тоже вновь появилась надежда. Надежда, что Россия все же станет современной страной с развитым гражданским обществом. Свободным от чиновничьего беспредела, от коррупции, от несправедливости и беззакония.
Ясно, что это не могло случиться само собой и за один день. Но и делать вид, что мы развиваемся, а на самом деле, — стоять на месте и пятиться назад, пусть и под личиной благородного консерватизма, — уже невозможно, и просто опасно для страны.
Невозможно мириться с тем, что люди, называющие себя патриотами, так отчаянно сопротивляются любому изменению, ограничивающему их кормушки или вседозволенность. Достаточно вспомнить ст.108 УПК РФ - арест предпринимателей или чиновничьи декларации о доходах. А ведь именно саботаж реформ лишает нашу страну перспектив. Это не патриотизм, а лицемерие.
Мне стыдно смотреть, как некоторые, в прошлом — уважаемые мной люди, пытаются оправдывать бюрократический произвол и беззаконие. Они обменивают свою репутацию на спокойную жизнь в рамках сложившейся системы, привилегии и подачки.
К счастью, такие — не все, и других все больше. Я горжусь тем, что среди тысяч сотрудников "ЮКОСа" за 7 лет гонений не нашлось тех, кто согласился бы стать лжесвидетелем, продать душу и совесть.
Десятки человек испытали на себе угрозы, были оторваны от родных и близких, брошены в застенки. Некоторых пытали. Но, теряя здоровье и годы жизни, люди сохранили то, что сочли главным, — человеческое достоинство. Те, кто начинал это позорное дело, — Бирюков, Каримов и другие, — презрительно называли нас "коммерсантами", считали быдлом, готовым на всё, чтобы защитить свое благополучие, избежать тюрьмы.
Прошли годы. Кто оказался быдлом? Кто ради денег и из трусости перед начальством врал, пытал, брал заложников? И это они называли "государевым делом"! Стыдно. За мое государство стыдно.
Я думаю, мы все прекрасно понимаем – значение нашего процесса выходит далеко за пределы наших с Платоном судеб, и даже судеб всех тех, кто безвинно пострадал в ходе масштабной расправы над "ЮКОСом", тех, кого я оказался не в состоянии защитить, но о ком я не забываю, помню каждый день.
Спросим себя: что сегодня думает предприниматель, высококлассный организатор производства, просто образованный, творческий человек, глядя на наш процесс и полагая абсолютно предсказуемым его результат?
Очевидный вывод думающего человека страшен своей простотой: силовая бюрократия может все. Права частной собственности нет. Прав у человека при столкновении с "системой" вообще нет.
Будучи даже закрепленными в законе, права не защищаются судом. Потому что суд либо тоже боится, либо является частью "системы". Стоит ли удивляться, что думающие люди не стремятся к самореализации здесь, в России?
Кто будет модернизировать экономику? Прокуроры? Милиционеры? Чекисты? Такую модернизацию уже пробовали — не получилось. Водородную бомбу, и даже ракету, сделать смогли, а вот свой хороший, современный телевизор, свой дешевый, конкурентный, современный автомобиль, свой современный мобильник и еще кучу современных товаров – до сих пор не можем.
Зато научились красиво демонстрировать производимые у нас чужие, устаревшие модели и редкие разработки российских изобретателей, которые если и найдут применение, то за границей.
Что случилось с прошлогодними президентскими инициативами в области промышленной политики? Похоронены? Ведь они — реальный шанс слезть с сырьевой иглы.
Почему похоронены? Потому, что для их реализации стране нужен не один Королев, и не один Сахаров под крылом всемогущего Берии и его миллионного войска, а сотни тысяч "королевых" и "сахаровых", защищенных справедливыми и понятными законами и независимыми судами, которые дадут этим законам жизнь, а не место на пыльной полке, как в свое время — Конституции 1937 года.
Где эти "королевы" и "сахаровы" сегодня? Уехали? Готовятся уехать? Опять ушли во внутреннюю эмиграцию? Спрятались среди серых бюрократов, чтобы не попасть под каток "системы"?
Мы, граждане России, патриоты своей страны, — можем и должны это изменить.
Как сможет Москва стать финансовым центром Евразии, если наши прокуроры в публичном процессе прямо и недвусмысленно, как 20 и 50 лет назад, призывают признать стремление к увеличению производства и капитализации частной компании — преступно-корыстной целью, за которую надо сажать на 14 лет?
Если по одному приговору компания, заплатив налогов больше всех в стране, кроме Газпрома, — оказывается, недоплатила налоги, а по второму — очевидно, что предмета для налогообложения вообще не было — его украли!
Страна, которая мирится с тем, что силовая бюрократия в своих интересах, а вовсе не в интересах страны, держит по тюрьмам, вместо и вместе с преступниками, десятки, если не сотни тысяч талантливых предпринимателей, управленцев, простых граждан, — это больная страна.
Государство, уничтожающее свои лучшие компании, готовые стать мировыми чемпионами, государство, презирающее своих граждан, доверяющее только бюрократии и спецслужбам — больное государство.
Надежда – главный движитель больших реформ и преобразований, залог их успеха. Если она угаснет, если сменится глухим разочарованием, — кто и что сможет вывести нашу Россию из нового застоя?
Я не преувеличу, если скажу, что за исходом этого процесса следят миллионы глаз по всей стране, по всему миру. Следят с надеждой, что Россия все-таки станет страной свободы и закона, где закон будет выше чиновника. Где поддержка оппозиционных партий перестанет быть поводом для репрессий. Где спецслужбы будут защищать народ и закон, а не бюрократию от народа и закона. Где права человека не станут больше зависеть от настроения царя. Доброго или злого. Где, наоборот, власть будет действительно зависеть от граждан, а суд — только от права и Бога. Хотите — называйте это совестью.
Я верю, так - будет.
Я совсем не идеальный человек, но я — человек идеи. Мне, как и любому, тяжело жить в тюрьме, и не хочется здесь умереть. Но если потребуется — у меня не будет колебаний. Моя Вера стоит моей жизни. Думаю, я это доказал.
А Ваша, господа оппоненты? Во что Вы верите? В правоту начальства? В деньги? В безнаказанность "системы"?
Ваша Честь!
В Ваших руках гораздо больше, чем две судьбы. Здесь и сейчас, решается судьба каждого гражданина нашей страны. Тех, кто на улицах Москвы и Читы, Питера и Томска, иных городов и поселков рассчитывает не стать жертвой милицейского беззакония, кто завел свой бизнес, построил дом, добился успеха и хочет, чтобы это досталось их детям, а не рейдерам в погонах, наконец, — тех, кто хочет честно исполнять свой долг за справедливую зарплату, не ожидая ежеминутно, что будет под любым предлогом уволен коррупмированным начальством.
Не в нас с Платоном дело, во всяком случае – не только в нас. Дело в надежде для многих наших сограждан. В надежде на то, что суд завтра сможет защитить их права, если каким-то очередным бюрократам-чиновникам придет в голову эти права нагло и демонстративно нарушать.
Я знаю, есть люди, я называл их в процессе, которые хотят оставить нас в тюрьме. Оставить навсегда! В общем, они это не скрывают, публично напоминая о существовании "вечного" дела "ЮКОСа".
Потому что хотят показать: они — выше закона, они всегда добьются того, "что задумали". Пока добились обратного: из нас — обычных людей сделали символ борьбы с произволом. Но им необходим обвинительный приговор, чтобы не стать "козлами отпущения".
Я хочу надеяться, что суд с честью выдержит их психологическое давление. Мы все знаем, как и через кого оно будет происходить. Я хочу, чтобы независимый суд стал реальностью и буднями моей страны, чтобы слова о "самом справедливом суде в мире", рожденные в "совке", перестали столь же иронично звучать сегодня. Чтобы мы не оставили в наследство нашим детям и внукам опасные символы тоталитарной системы.
Ваша Честь, я готов понять, что Вам очень непросто, может быть, даже страшно, и желаю Вам мужества.
Все понимают, что Ваш приговор по этому делу — каким бы он ни был — станет частью истории России. Более того, он ее будет формировать для будущего поколения. Все имена останутся в истории — и обвинителей, и судей — так же, как они остались в истории после печально известных советских процессов.

Пресс-центр Михаила Ходорковского и Платона Лебедева