Допросы Германа Грефа и Виктора Христенко в Хамовническом суде города Москвы выявили любопытную тенденцию. Оказалось, что действующие высшие чиновники не в курсе некоторых ярких деталей, связанных с процессом по делу "ЮКОСа". В отличие от отставных, у которых, по-видимому, больше свободного времени для изучения разнообразных общественных проблем.

Это проявилось, например, в ответах на самый мучительный из вопросов текущего судопроизводства: мог или не мог Михаил Ходорковский украсть всю нефть?

"Это чушь собачья!" - комментировал обвинительное заключение бывший глава Центробанка Виктор Геращенко, и заметно было, с каким трудом он удерживается в границах нормативной лексики. "Этого быть не могло!" - убежденно говорил экс-премьер Михаил Касьянов. "Это абстрактный вопрос", - неожиданно отвечал руководитель Сбербанка Герман Греф, хотя уж, казалось бы, куда конкретней... Глава Министерства промышленности и торговли Виктор Христенко, который в свое время курировал ТЭК, оправдывался незнанием и со вздохом рассказывал о нерешенной до сих пор проблеме хищения нефти из трубопроводов. Однако в этом ужасном преступлении никого из подсудимых не обвинял даже прокурор Лахтин.

А в ходе судебных слушаний, после наводящих вопросов Ходорковского, выяснилось, что бывшие и настоящие члены правительства говорят одно и то же. Только разными словами. Так, Христенко снимал всякую ответственность с "ЮКОСа", если нефть пропала после ее сдачи в трубопроводы, и с большой похвалой отзывался о нелегком труде нефтетрейдеров. Греф же утверждал, что компания Ходорковского не нарушала никаких законов, когда покупала нефть у своих "дочек" по цене ниже европейской.

И тут, как бы сказать помягче, возникала правовая коллизия, уже известная нам по выступлениям Касьянова и Геращенко. То есть свидетели первого ряда говорили об абсолютной невиновности Ходорковского и Лебедева. Хуже того (для прокуроров). Вчера и позавчера в защиту подсудимых впервые выступили действующие госдеятели - верные слуги Вертикали, соратники Национального Лидера, лучшие люди страны. Высказывались они без огонька, весьма осторожно, строго по делу, но с той бронебойной отчетливостью, что не оставляла обвинению совсем никаких надежд.

В нормальном государстве после таких свидетельств суд мог бы и прекратиться. В нынешней России даже защита, явившаяся с политического Олимпа, не стоит ни гроша. Ибо эта Фемида не только слепа, но и глуха.

Поразительный все-таки процесс мы наблюдаем в Хамовническом суде города Москвы. Понятный с первого дня - в том смысле, что судят людей абсолютно невиновных. И столь же ясный в отношении приговора, если вспомнить Мещанский суд с его оглушительно предсказуемым вердиктом. И теперь даже думается иногда, что если бы свидетелем в этот процесс явился бы сам президент или даже страшно сказать кто, и все они вынужденно высказывались в пользу Ходорковского с Лебедевым, это никак не повлияло бы на исход дела. Поскольку остановить сей судебный каток практически невозможно, и "кафка" будет дочитана до конца, когда судья Данилкин приступит к оглашению приговора.

Однако слабая надежда на поводырей нашей слепой и глухой Фемиды все же сохраняется. Помнится, пять с лишним лет назад, когда выносился приговор по первому делу, анонимные сотрудники Мещанского суда вдруг вывесили на дверях цидульку, извещавшую о том, что оглашение вердикта перенесено на три недели. Как можно было тогда догадаться, судья Колесникова, вчитавшись в текст свежего президентского послания, в котором гарант сурово осудил "налоговый терроризм" правоохранительных органов, прониклась идеями свободы и обратилась в Кремль с просьбой уточнить, распространяется ли эта вольнолюбивая лирика Путина на Ходорковского и Лебедева. Разумеется, их посадили, но та пауза запомнилась.

Адвокатские выступления Грефа и Христенко тоже хочется рассматривать в этом ключе. В качестве сигнала, что ли, исходяшего из одной из кремлевских башен: мол, хватит издеваться над людьми, высокопоставленным зрителям это зрелище тоже надоело. Однако окончательное решение будет принимать все тот же нацлидер, который затеял процесс, и тут бабушка надвое сказала. То ли он опять прикажет "прекратить истерику", то ли сам, наконец, уймется. Первое, к сожалению, гораздо вероятней.