Однажды вы забудете достать из продуктовой тележки масло. Необязательно, что вам будет при этом 80 лет. Вам может быть и 18, 32, сколько угодно. У меня такое было несколько лет назад. Не в "Магните", в каком-то другом супермаркете. Никто не соглашался выслушать, что мы случайно не выгрузили покупки из второй тележки, никто не позволял вернуться и заплатить. Объяснить ситуацию пытались сразу несколько человек, громко, внятно. Спасло чудо, в нашей компании была девушка из Финляндии. Ее звонкий изумленный английский так подействовал на нервы охранников, что они махнули рукой и приняли деньги.

У пожилой женщины, которую утащили в полицию, перепугав в буквальном смысле до смерти, возможности объясниться не то что на английском, а даже и на русском не было. А не надо было забывать про масло!

...А однажды вы будете работать кассиром в продуктовом супермаркете и случайно нажмете лишний ноль. Ваша недостача будет измеряться десятками тысяч, и хорошо, если директор поможет аннулировать спорный чек. Или вы заденете локтем ящик со стеклянной посудой.

Понятно, что слушать объяснения самого директора магазина по неправильно заполненным документам в налоговую тоже никто не будет, даже если никакой выгоды обнаруженные случайные ошибки ему не дают.

Или вы будете работать не в продуктовом магазине, а продавать, например, цифровую технику. Руководство в нарушение всех правил не даст вам напарника, а когда вор, маскировавшийся под покупателя, треснет вам по голове, отнимет телефон и убежит, у вас его вычтут из зарплаты. Не надо было показывать телефона без залога.

Или вы вообще не будете работать, а будете в поездке. Оставите случайно свое страховое свидетельство в одной сумке с ненужными вещами, а потом эту сумку уже не найдете. И когда вы захотите официально устроиться на работу... в общем, удовольствия будет мало. Потому что в этом регионе вы не зарегистрированы, а поехать домой за новым свидетельством вы не можете. А не надо было разбрасываться документами!

Или же вы сдадите паспорт на регистрацию, а в это время не сможете получить посылку с теплыми вещами, потому что сотрудник почты не имеет инструкций выдавать посылки по справке из полиции. Ждать почта тоже не будет. Не надо было зиме наступать, когда у вас паспорта при себе нет.

Или вам напишут в техосмотре не ту цифру, а остановят машину через пару тысяч километров. Или ребенок забудет взять сменку в школу, или невовремя захочет в туалет.

Вы можете этот список продолжать до бесконечности. И те покупатели, что стояли в очереди, когда бабулю сдавали ментам (а это действие явно было продолжительным), могут рассказать тысячу таких историй. Потому, наверное, они и не удивились, не вмешались.

Я старательно сейчас избегала слов о политическом режиме. Просто как он может быть другим, если вы с детского сада до могилы не имеете права даже на случайную ошибку? Хоть умрите.

Если статья УК принята, она должна выстрелить. Когда была введена уголовная ответственность для неоднократно задерживавшихся на акциях протеста (статья 212.1), было понятно, что сделано это не для красоты. И что пойдет по этой статье вполне определенная группа человек так из десяти, заранее всем известных поименно.

Оставалась интрига - когда. И остается интрига - будут ли сажать или шантажировать бесконечной подпиской-условкой.

Всю осень я смотрела на тех самых активистов, которые уже навинтились на статью, и мысленно прощалась с ними. И думала: вот обычно-то бывает, что человек только заподозрил, что ему грозит уголовное преследование, только получил слив из органов - и старается исчезнуть. А эти весело подсчитывают свой пятый или шестой протокол по 20.2 КоАП. И обсуждают, когда выйдут вновь.

Кстати, вышедшего из следственного отдела Владимира Ионова, которому только что объявили об уголовке, кое-как уговорили не ходить на следующий день на Манежку. Суббота же. Пикеты за смену власти. А товарищи в спецприемнике, некому больше - и как тогда власть менять?

Нет, они все не хотят сидеть (остроты на эту тему хороши лишь от друзей и в меру). И, может, кто-то и заляжет на дно, примет обоснованное решение уехать. Да, у некоторых из них в дефиците чувство юмора, реальности, самоирония. Одно точно: они не специально "копят административки", чтобы принести себя в жертву. Они просто идут туда, куда зовет их совесть, тогда, когда она их туда зовет, и с теми словами на плакате, которые они считают нужными в данный момент.

И эти уголовные дела будут неожиданно честными. Неожиданно для нашего подлого государства, привыкшего маскировать политические преследования под фальшивые уголовные дела. Впервые они сказали очень прямо: если вы будете на постоянной основе участвовать в акциях протеста, мы вас будем сажать - и даже для приличия других поводов придумывать не станем. Вам даже не надо угадывать, по каким признакам узнавать о грядущем задержании: чистая математика, считайте протоколы, отмечайте в календаре... Что? Там ничего непонятно - два, три или четыре, просто задержания или вступившие в силу постановления? В общем, друзья, чаще чем раз в полгода не винтитесь - или пеняйте на себя.

К счастью или к несчастью, дело "о многократных пикетах" будет совсем не таким, как "болотное". В нем не будет случайных людей. "Странные" будут, а случайные - нет.

Сюжет с первопроходцем Ионовым, который стучал из машины с тонированными стеклами, когда его насильно вывозили из ОВД в СК (зачем? пришлите деду домой повестку, куда он денется?) очень демонстративен и показателен. Это громкое и, видимо, последнее китайское предупреждение.

Это кастинг. В конце останутся самые последовательные. Считающие, что они в своем праве. Что это не они должны убегать, а те, кто их сажает.

Представим себе дальнейшее. Вокруг будут дискуссии, целые диспуты, по которым можно писать учебники о стокгольмском синдроме. Говорить будут понятно что. Во-первых, они (новые узники) сами же виноваты, так как их предупреждали. Во-вторых, они маргиналы. Может, и не все, но тем не менее. А значит, солидаризироваться с ними не нужно...

Сейчас из-за отвращения к Лимонову и его сторонникам трудно вспоминать тот феномен, который когда-то значил для меня очень много: Стратегию-31. Но не вспомнить нельзя - ведь это чистая идея осознанной борьбы за свободу собраний. Идея поставить право выше нормативных актов, выше страха наказаний. Идея, переросшая своего создателя ("когда б вы знали, из какого сора").

И те, кто пойдет в тюрьму за одиночные пикеты на Манежке, будут продолжателями настоящей Стратегии-31. И продолжателями дела диссидентов 60-х, с открытым забралом отстаивавших свои права на демонстрации и публикации. А может, даже и сатьяграхи в духе Махатмы Ганди, не нарывавшегося на репрессии, но и не боявшегося их.

Одиночный пикет в путинской России всегда был актом смирения демонстранта. Один в поле не воин. Что может быть беззащитнее человека, стоящего в отдалении от своих единомышленников и молча показывающего миру какую-то важную для него мысль? Даже руками он размахивать не может: обе руки заняты плакатом.

Нельзя собраться толпой без высочайшего соизволения, нельзя скандировать, нельзя эффектно ходить по улице, но можно встать одному или нескольким людям поодаль друг от друга и выражать позицию молча. Можно выйти без двухнедельной подготовки, что особенно важно, когда случилось из ряда вон выходящее событие и отреагировать необходимо сразу. Можно растянуться вдоль улицы, будто живые рекламные щиты.

В каком-то смысле это смирение было наименее унизительным. Не надо клянчить разрешения и получать тычки от хмыря из администрации, что, мол, в уведомлении написано мероприятие "о ситуации с правами человека", а на плакате "Путина в отставку", уберите плакат. Не надо прятаться, отказываясь от самой идеи демонстрации. Мол, плакаты нельзя, так мы откроем зонтики и все поймут, что мы хотели сказать. Или сейчас мы пойдем на народный сход, но только предварительно снимем белые ленточки, чтобы никто не догадался, что мы в оппозиции.

Смешно выглядят люди, которые, будучи побежденными, сыплют угрозами в отношении власти, а одиночный пикетчик и не стесняется своей слабости, на Кремль идти не рвется, временным правительством себя не объявляет - и оттого выглядит более достойно.

Так уж получилось, что я с добелоленточных времен не заглядывала в ФЗ-54 "О собраниях", а он с тех пор претерпел фатальные изменения. Вчера вечером, готовясь к "суду" по своему задержанию, я вдруг обнаружила, что одиночные пикеты теперь тоже запрещены.

Ну как запрещены... "Уведомление о пикетировании, осуществляемом одним участником, не требуется... Совокупность актов пикетирования, осуществляемого одним участником, объединенных единым замыслом и общей организацией, может быть признана решением суда по конкретному гражданскому, административному или уголовному делу одним публичным мероприятием".

Прочитав новую редакцию, я задумалась: а как мне строить свою защиту? Сказать, что я была единственной, кто держал плакат и вообще присутствовал на Манежной площади? У "судьи" на столе еще несколько "дел" от того же вечера. Знакома ли я со свидетелями? Конечно, знакома. Но что они там делали? Просто стояли? Тогда это митинг. По ФЗ-54 митинг - "это одновременное массовое присутствие граждан". Чем оно отличается от одновременного массового присутствия граждан в троллейбусе? Целью: "публичное выражение общественного мнения по поводу актуальных проблем преимущественно общественно-политического характера". Как понять, что у людей именно такая цель? А никак - нет обязательных признаков митинга: сцены, плакатов, скандирования. По выражению лиц, значит. Ну а собрание, по ФЗ-54, должно происходить в специально отведенном месте - значит, это не собрание. Сказать, что все-таки серия одиночных? Но это тоже подпадает... Откуда я взяла плакат? С собой принесла? Так могут и организацию пришить (организация, по ФЗ-54, это в том числе и изготовление средств наглядной агитации). Взяла у другого пикетчика? Действовали организованной группой по предварительному сговору.

Куда ни плюнь, везде виновата. Ну я и плюнула. Изложила правду. Пришла выразить мнение. Делала это мирным и законным способом. Так же делали и другие люди. Видела задержания и считала их незаконными. Хотела сменить пикетчика, когда он устанет, но он не успел устать: пришлось перехватить у него плакат после его задержания.

"Судья" Алеся Орехова вкатила мне за это 20 тысяч штрафа и написала в мотивировке, что я не отрицаю, что - о ужас - "пикетчики сменяли друг друга", добавив при этом, что учитывает "общественную опасность" правонарушения. А что может быть опаснее, чем коварно сменяющие друг друга одиночные пикетчики?

Получается, что серия одиночных пикетов - это даже не несколько плакатов одновременно, а один плакат, который периодически держат разные люди (не менее одного человека в течение часа, дня, года?). Также получается, что уведомлять об одиночных пикетах в принципе не нужно, но потом государство оставляет за собой право вас наказать. Или не наказывать. Но заранее знать об этом, даже если вы хотите быть законопослушным, нельзя.

Более того, если вы три раза так неудачно не угадаете, вы становитесь уголовником.

Если вкратце пересказать ФЗ "О собраниях" (или другие "законы" РФ), то будет примерно так: если вы дышите, то лучше не дышите. Никакого способа остаться в правовом поле у вас уже нет.

Придется с этими формулировками идти в ЕСПЧ, а заодно уже для развития темы в Конституционный и Верховный "суды".

Вот только если разницы между одиночным пикетом и уголовным преступлением нет...

Практика в последнее время такова, что Роскомнадзор сначала пишет маляву редакции сайта, который он хочет заблокировать, и предлагает удалить крамольную страничку в течение суток. "Грани", как и ЕЖ, Каспаров.ру и ЖЖ Навального, в марте были заблокированы без предупреждения, и ушло несколько месяцев на то, чтобы понять, какой контент стал поводом.

Шанса удалить одну страничку, чтобы отвязались, не было. "Анализ в целом всего информационного ресурса показал, что весь информационный ресурс направлен на призывы к проведению массовых публичных мероприятий, проводимых с нарушением закона, - говорила представитель прокуратуры в суде. - Вся информация является противоправной".

Уже потом выяснилось, что речь шла об... обыкновенном репортаже про винтаж на народном сходе.

Иногда я думаю: а что бы было, если бы "Грани" в свое время получили уведомление с предложением удалить эту статью в обмен на не-блокировку? И оказались бы как первооткрыватели (точнее, первозакрыванцы) закона Лугового среди СМИ перед нелегким выбором... Ведь неясно, что будет потом, насколько тяжелы последствия, - а есть соблазн потихонечку убрать одну-единственную запись (грозно обжаловав, конечно, в "суде" незаконные действия прокуратуры и РКН) и жить спокойно.

Но "Грани" были избавлены от раздумий. Может, потому что тогда, в марте, нужна была первая показательная крупная порка: мол, ты, ты и ты, шаг вперед, заблокированы навечно, объяснять ничего не будем. Все видели? Работаем без шуток, кто еще хочет?

Чтобы сказать чинушам спасибо за это мудрое и правильное решение, достаточно просто представить себе другой путь. Удалить репортаж о гражданском протесте, новые репортажи ставить через раз, а потом тоже удалять, когда придет очередной спам от РКН. Зачем журналистам делать репортажи? Не заикаться про федерализацию Сибири. Зачем освещать протестные тренды, пусть даже шуточные? Не называть Путина хуйлом или даже фашистом (что гораздо точнее и терминологичнее), присоединение Крыма - аннексией. Зачем называть вещи своими именами? Не цитировать тексты людей, привлеченных к ответственности за экстремизм: посадили и посадили, зачем читателю конкретика? Чтобы понравиться Роскомнадзору, надо еще постараться: не говорить о коррупции, чтобы ее не пропагандировать; не показывать антифашистов на фоне свастики (как вы понимаете, чтобы не пропагандировать свастику); не упоминать о ЛГБТ-проектах (ну, вы поняли...); а главное, не советовать сотрудникам славного ведомства выпить яду, потому что информация о способах самоубийства тоже запрещена. И куда им пойти, говорить нельзя, даже если заменить звездочками. Да и этого не хватит.

Приведем пример с многострадальным "Эхом", которое выполняет все требования Роскомнадзора, более похожие на "воспитание" духа дедами. Но почему-то от них не отвязываются. В июле редакция сайта "Эха" удалила видео "Граней" о разгоне акции солидарности с Украиной: РКН усмотрел "наличие признаков злоупотребления свободой массовой информации". 31 октября им пришлось снять расшифровку эфира о боях за Донецкий аэропорт. Уже на следующий день подключился центр "Э", припомнивший обращение покойной Валерии Новодворской к Дмитрию Ярошу (удалили, конечно, с сайта). Ну а потом многострадальный твит Плющева, история с которым обошлась без вмешательства чинуш, и новые доносы.

Неудачный способ сохранить СМИ.

В блокировке очень мало приятного. Я не располагаю статистикой посещаемости "Граней" и данными о динамике доходов от рекламы, но знаю, что многие из моих знакомых забивают и забывают, если не могут перейти по прямой ссылке на материал (а ссылки на зеркала блокируются порой за несколько часов), ну а на предложение "скачайте себе..." вытаращивают глаза и суеверно машут руками. Tor тормозит и глючит, как сволочь последняя, в turbo-режиме трафик настолько медленный, что видео не посмотришь... Yota, видимо, в порыве сервильности блокирует даже то, о чем ее пока не просили, в том числе будущие зеркала. При переносе большого массива контента на другие сайты ссылки на заблокированные страницы приходится переставлять вручную. И так далее, и так далее.

Но, повторюсь, от выбора "Грани" избавили, за что Роскомпозору большое спасибо. Потому что сейчас - после ста заблокированных зеркал - этот выбор очевиден.

По текстам Дмитрия Шипилова можно составлять энциклопедию оскорблений несчастного губернатора. Раньше речь шла о трех записях в ЖЖ: за "Повелителя мух" и "Говорит и показывает" Дмитрий уже осужден, а "Лучше поздно, чем никогда", по его собственной информации, должна была лечь в основу второго дела.

Однако, как выяснил посетивший Шипилова в кемеровском СИЗО 18 ноября друг Егор Пушкарев, силовики выкопали еще два текста (для них, наверное, это единственная возможность поржать про Тулеева - молча, конечно, не подавая виду - потому они так усердно ищут новые оскорбления). И именно эти статьи на "Новом Кузбассе" легли в основу нового преследования.

В прошлый раз мы выяснили, что не так важно: "Аман-Гельды просит пизды" или "Аман-Гельды не просит пизды" - все одно, все оскорбление. Теперь новые серии.

Вот, говорят, Шипилов сравнил Тулеева с жабой. Не факт, может быть, и с гадюкой! А оппонентов Тулеева в судебных спорах (в том числе Жириновского), соответственно, с жабой. Это не так уж и важно. Куда важнее, что Тулеев неоднократно назван гауляйтером, а его стремление к власти - признаком психического расстройства. В обоснование такого перехода на личности автор приводит заявления губернатора о "поддержке населения" на выборах (Кузбасс, как бы мягко сказали социологи, можно отнести к регионам с особой электоральной культурой - ниже 80% там обычно не опускается), о борьбе с коррупцией: "Или же он вовсе предлагает ввести смертную казнь за коррупционные преступления, видимо, не очень хорошо понимая, что если в Кузбассе будут ставить памятник коррупции, то лепить ее лик нужно с самого Аман-Гельды - большинство казнокрадов и мздоимцев в органах государственной власти приведено за руку в эту самую власть именно Тулеевым".

В статье "Трупные пятна истории" у меня не получилось рассмотреть ни малейшего намека на оскорбления. Ну "старый губернатор", ну так что, молодой, что ли? В статье обсуждается некогда прошедший в Кузбассе слух о смерти Тулеева. Шипилов отмечает, что никто не расстроился, услышав весть, а в конце заявляет, что желает недоумершему долгих лет жизни: ведь его еще предстоит судить за узурпацию власти.

Собственно, и "зомби"-то - это не лично про него, не про Тулеева: "Как умер, так и воскрес - делов-то. Зомби ведь пришли к власти в этой стране еще в 1917-м, и до сих пор ее не оставляют: ни молитвы, ни осиновые колья, ни чеснок, ни отрубленные головы, ни серебро их не берут — проходят годы, сменяются десятилетия, а они все работают с документами, не приходя в сознание".

И получается, главное и основное оскорбление для Тулеева - это прямое указание, что он одержим жаждой власти, вцепился в трон, как Горлум в свою прелесссть, и не видит берегов. Но это правда, и над этим даже не посмеешься. Приятно, однако, что правда глаза колет. Приятно, что эти заявления воспринимаются как оскорбление, а не как комплимент.

И было бы еще приятнее, если бы не знать, какую цену за это платит Шипилов. Надо, пожалуй, рассказать.

До ареста он много месяцев жил на полулегальном положении, уклоняясь от исправительных работ, к которым был приговорен по первому делу. Почему уклонялся? Думаю, вы и сами найдете ответ на вопрос: как поступить, если вас приговорили к 11 месяцам исправработ за то, что ваш губернатор мудак. Насколько мне известно, от эмиграции удерживал пустой кошелек. А вечно прятаться невозможно, даже если ты понимаешь, что находишься в розыске.

Затем задержание и СИЗО в Ногинске. Без особой жести. Просто месяц в душной камере, где приходится окна держать открытыми и жить на сквозняке. Семь человек на восемь квадратных метров. Шконок шесть. Бывает, конечно, хуже.

В Московской области отбывать наказание не оставили. На этап в 3 тысячи километров - с температурой 37,5. Нет, это не способ отмазаться от "турпоездки", это правда температура. Как выяснил посетивший его Егор, на этапе температура поднималась до 40, Дмитрий заболел пневмонией, порой не мог встать, лечится до сих пор.

Этап длился примерно месяц, и большую часть этого времени Шипилов провел в СИЗО Екатеринбурга. Сейчас он в кемеровском СИЗО и, судя по тому, что он вновь подследственный, до колонии он так и не доедет. Условия следственных изоляторов считаются куда более мучительными, чем даже в колониях общего режима, и уж, конечно, для приговоренного "всего лишь" к колонии-поселению провести в них весь срок означает лишь внесудебное ужесточение наказания.

Статья 319 не предполагает ареста, поэтому 30 декабря Шипилов все-таки должен выйти на волю, но уже скорее всего под подписку о невыезде из Кемеровской области. А там - новые серии.

Помните, были времена, когда для «защиты» жителей Абхазии и Южной Осетии приходилось выдавать им российские паспорта. Нельзя же просто так взять и начать интервенцию. Нужно основание - юридическое.

Давно в прошлом вся эта бюрократия. Следственный комитет возбудил уголовное дело о гибели подростков в донецкой школе в результате артобстрела. Как эта трагедия попала в сферу действия Уголовного кодекса РФ и Следственного комитета РФ? «ДНР» российские власти официально не признавали и к России не присоединяли. Погибшие и пострадавшие - граждане Украины. Может, они решили признать, что преступники - это граждане России? И вообще - что Россия развязала эту войну?
Хорошо бы, но вряд ли.

Статья 12 УК, часть 3: Иностранные граждане и лица без гражданства, не проживающие постоянно в Российской Федерации, совершившие преступление вне пределов Российской Федерации, подлежат уголовной ответственности по настоящему Кодексу в случаях, если преступление направлено против интересов Российской Федерации либо гражданина Российской Федерации или постоянно проживающего в Российской Федерации лица без гражданства, а также в случаях, предусмотренных международным договором Российской Федерации...

Объясниться прямо СК не считает нужным, но криво это все-таки делает: ссылается в релизе на Конвенцию о правах ребенка и протокол встречи в Минске, на которой была достигнута договоренность о мирном урегулировании. Вроде бы это и есть международные договоры. Однако «предусмотрено международным договором» - это значит, что договор должен не просто существовать в природе, а конкретно указывать на расширение территориальных полномочий СК РФ. В минских договоренностях ничего не сказано о том, что их соблюдение в компетенции СК, а уж Конвенция о правах ребенка тем более не посвятила этому правоохранительному органу ни строчки. Нет ни одного документа, который указывал бы, что СК может возомнить себя международным трибуналом.

Еще красивее формулировка «артиллерийский обстрел с целью уничтожения национальной группы русскоязычного населения». (Когда они так пишут, где-то плачут русские националисты: ведь они годами добивались признания русского этноса как субъекта права и политики. Но даже теперь, когда Россия провозгласила-таки принцип «защиты русских», этих русских именуют как-то совсем не по-русски, а на адовом советском канцелярите.) Юрисдикция СК не может определяться национальностью, языком или их странным «национально-язычным» гибридом - но это, видимо, уже не важно.

Будем говорить прямо. Суверенитет Украины российскими органами власти не признается. Не признается граница. Или признается, но через раз. Или признается, когда удобно. Или не признается, но с глупыми отмазками. Или не признается демонстративно.

В деле Савченко они соблюли хотя бы одну формальность: расследовали убийство российских граждан - журналистов ВГТРК. Однако потом плюнули на право и вытащили «подозреваемую» с территории чужого государства без всякой экстрадиции. Она, говорят, сама пришла.

Когда в Россию доставили «подельника» Савченко из батальона «Днепр» Сергея Литвинова, стало ясно, что они не пытаются сделать вранье правдоподобным, а наоборот, намеренно издеваются. Про него сказали, что он приехал в Ростов-на-Дону лечить зубы.

И судя по тому, что он подписал признательные показания, зубы ему-таки вылечили.

Нечеткая такая граница, как мираж в пустыне. То есть, то нет.

Иногда мне кажется, что я уже погрузилась в беспросветную теорию заговора. Но ведь тот нелепый случай, когда СКР возбудил дело об осквернении российского флага американским музыкантом в Одессе, был задолго до Майдана. Кажется, что в их головах, а то и компьютерах существуют разные виды политических карт мира и периодически включается то один, то другой вариант.

И на сладкое. Лидер «Правого сектора» Дмитрий Ярош включен Росфинмониторингом в список террористов и экстремистов, и фамилия его красуется в списке российских физлиц. Прекрасно понимаю сотрудника ведомства: увидел кириллицу и на автомате поставил в российские. Но кто ж их знает?

О чем конкретно говорили на онлайн-форуме "Политзеки 2.0", я так и не поняла. Возможно, целевой аудиторией форума были те, кто стоит в стороне от активизма, но готов послушать Михаила Ходорковского и других известных людей. Надеюсь, таким образом они ознакомились с темой и персоналиями. Практический смысл разговора пока не проглядывается.

Обсудили, конечно, вопрос, которому не один и далеко не десять лет и который почему-то считается ключевым. Кого признавать или не признавать политзаключенным? Человека, который не применял насилие или не пропагандировал? Или, может, применял, но его лишили права на справедливый суд? Или наказание несоразмерно содеянному?

Amnesty International пользуется понятием "узник совести", и означает оно, что человек не позволял себе насилия или призывов к нему. Свои критерии есть у "Мемориала", у "Союза солидарности с политзаключенными". "Русь сидящая" оперирует понятием "неправосудно осужденный", к которому можно отнести значительную часть обычных российских зеков. Михаил Ходорковский заявил, что для него политзаключенные - это люди, которых посадили, чтобы "отжать" собственность.

Каждый раз, когда по этому вопросу начинаются горячие и не очень дебаты, я вспоминаю, как Александр Скобов мне рассказывал историю своей второй отсидки. Когда в 1982 году взяли его коллегу по диссидентскому движению Льва Волохонского, он написал на стенах белой краской лозунги в его поддержку. Улик, что это сделал именно он, у КГБ не было. На этом месте голос Скобова становился очень радостным и гордым, как будто он добился невероятного успеха и произошло что-то очень хорошее: "И пришлось им меня сажать за статью в самиздате!" Ведь иначе было бы уголовное обвинение в вандализме.

Кто не понял, еще раз: человек готовится заехать в тюрьму и психушку на неопределенный срок, но главная его проблема - как сесть именно по 70-й статье, а не по какой-то другой. А то правозащитникам придется долго спорить и доказывать самим себе, что распространять клеветнические измышления, порочащие советский строй, можно не только на бумаге, но и на стенах домов. Или нельзя, конечно, но все же... Хотя здравый смысл шепчет: ну какая разница?

Опыт показывает, что составить абсолютно полный объективный список политзеков невозможно, как невозможно довести до совершенства критерии признания политзаключенным и узником совести. При определенных условиях политзаключенными можно назвать и террористов (у них ведь политические требования), а можно отказать в признании узницами совести Pussy Riot на том основании, что административное правонарушение они все же совершили и, скажем, выражали позицию в неподходящем месте.

Пытаясь устраивать конкуренцию списков, нужно понимать, что список - вещь для истории полезная, но мертвая. Одни и те же люди в одном и том же списке получают совершенно разное внимание и разную помощь, а за статус "узник совести" ни премию не выписывают, ни с вещами на выход не приглашают. Поддержка будет лишь в том случае, если сколь-нибудь широкие круги убедятся в том, что человека посадили по беспределу.

Тюремно-правозащитное поле не нуждается в унификации. Это лоскутное одеяло, которое можно делить на группы людей, на методы помощи, в котором разные кусочки пересекаются, частично накладываются друг на друга. Посадка чистых, как стеклышко, узников совести и бесчеловечные условия содержания обычных зеков - это разные ступени одной то же системной проблемы: беззащитности человека перед государственным насилием.

Глупо предъявлять одному общественнику претензии за то, что он занимается не всеми, кем надо, или не тем, кем надо. Хорошо, если Ходорковский профессионально займется посаженными по беспределу предпринимателями. Отлично, если кто-то будет специализироваться на беременных женщинах в тюрьме, кто-то на преследованиях свидетелей Иеговы, а кто-то попытается остановить распространение туберкулеза в колониях.

Если что и нужно, то это координация разного рода инициатив, обозначение лакун - а их много. Форум с обсуждением практических вопросов был бы намного интереснее.

Что общего между танцем на амвоне и попыткой сломать ворота овощебазы? Что общего между мужскими гениталиями, приколотыми к брусчатке Кремля, и распылением перцового газа в лицо Макаревичу? Между покраской звезды в цвета украинского флага и отстреливанием глаза ЛГБТ-активисту? Между демонстрацией немецкого флага у здания местного ФСБ, захватом судна и вымышленными обстоятельствами убийства...

Как говорится в детских развивающих играх: что на этом рисунке лишнее? На этом полотнище лишнее - все.

Лишняя статья 213 УК о хулиганстве. Все вышеперечисленные действия либо не являются преступлениями, либо квалифицируются по куда более конкретным статьям: повреждение имущества, нанесение телесных повреждений, покушение на убийство и т.д.

Что такое "нарушение общественного порядка" - и когда оно становится "грубым"? Что значит "нарушить общественный порядок с применением оружия"? Что именно нужно сделать оружием? Угрожать или воспользоваться? Воспользоваться удачно или неудачно? "По мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы" - гм. Как и в случае со статьей 282 ("возбуждение ненависти либо вражды"), все это, мягко говоря, слишком зыбко. Причем, если все эти неуловимые мотивы иметь, то для квалификации по статье будет достаточно и оружие не понадобится. Но, памятуя о том, что "нарушение общественного порядка" - это куда большее неизвестно что, чем "ненависть к социальной группе", можно даже и не увидеть различий между статьями 213 и 282. Разве разжигать ненависть — это порядок? Непорядок!

Хулиганство - это тот случай, когда надо читать не УК, а толковый словарь. Вполне возможно, что есть бытовое понятие и всякий русскоязычный человек без проблем понимает, что значит "фулюганы". Вот у меня первая ассоциация: шел некто пьяный ночью и разбил фонарь. Без всякой политической ненависти, просто так. Мне как носителю языка даже кажется, что квалифицирующим признаком хулиганства должно быть именно что отсутствие мотивов. Но когда кажется, креститься надо. Ассоциации и юриспруденция не одно и то же.

Хулиган - тот, кто грубо нарушает общественный порядок, проявляет неуважение к достоинству человека, бесчинствует, говорится в Толковом словаре иноязычных слов. Ладно. Толковому словарю можно, по нему не сажают.

Википедия пишет, что слово произошло либо от фамилии лондонского "вышибалы и вора" Хулигена, либо от hoolie ("необузданная алкогольная вечеринка"), либо от названия уличной банды Hooly gang... И не отпускает, конечно, вопрос: ну при чем здесь Pussy Riot?

Может быть, здесь разгадка: "Интересно отметить, что во французском толковом словаре Le Grand Robert утверждается, что во французский язык слово hooligan, вероятно, пришло в середине 1920-х из английского через русский язык, где оно согласно словарю означало "молодой оппозиционер советскому режиму", - сообщает Википедия.

Но вернемся к УК. УК не место для мифов, легенд, ассоциаций и лингвистических игр в бисер. В нормальном варианте, конечно. А в путинской России наоборот: чем больше написать туману, тем лучше. Статья 213 - самая удобная кнопочка для произвола: произвольно сажать и произвольно миловать. Статью эту по-хорошему нужно называть "Неизвестно что".

Есть час Х, вечер 3 декабря 2011 года. Есть националист в ресторане на проспекте Мира, празднующий день рождения собственной матери. Есть труп на улице Акдемика Янгеля. И есть параллельная вселенная Следственного комитета, в которой эти два человека - Константинов и погибший - связаны. Тогда как нормальным людям очевидно, что они не пересекались и именно поэтому обвинение в убийстве не обоснованы.

С первой попытки "суд" утверждает, что "вина" Константинова не доказана, но этого почему-то недостаточно, чтобы его оправдать. Ладно, убийства не было, говорит "суд" со второй попытки, но не потому что предполагаемый убийца и погибший находились на разных концах Москвы, а потому что было хулиганство.

И знаете, вот в этой точке наступает гармония. Пустота встречается с пустотой. То, чего не было, квалифицируется по статье "неизвестно что".

Недаром же по этой статье амнистию объявили: понимают, что не статья, а сливной бачок.

Украинская летчица Надежда Савченко находится сейчас в московском СИЗО-6. Следственный комитет России считает, что у нее те же привычки, что у российских десантников, - случайно заходить на территорию другого государства. Гуляла, грибы собирала - и бац, российские менты задержали. Но почему-то сомнения вызывает вменяемость не Следственного комитета, а Савченко. В Москву военнопленную, лицемерно названную уголовницей, привезли на психиатрическую экспертизу.

Однако есть и плюсы. В СИЗО-6 проще писать письма, чем в воронежский изолятор. Недели две назад я так и сделала. И вот Надежда Савченко мне ответила. Предлагаю вам лично ознакомиться с радикальными националистическими идеями.

Задумалась, а сталкивались ли русские внутри своей империи с таким же уважением, которое проявляют киевские каратели...

"Здравствуйте, Дарья!

Большое Вам спасибо за Вашу осознанную человеческую и гражданскую позицию.

Мне очень приятно знать, что в России есть люди, которые понимают, "в чем дело"!

Я не считаю, что наши народы враги друг другу. Ведь нет плохого народа, есть плохие люди...

Украинцы сейчас проходят нелегкий путь. Но я верю в свой народ! И знаю - у нас всё получится! Украина Победит!

Ведь мы боремся не столько против кого-то, сколько за что: за то чтобы иметь право быть украинцами на украинской земле, чтобы жить достойно, правдиво и по совести и дышать свободой!

И я от всей души желаю братскому русскому народу иметь право на своей земле чувствовать себя свободным человеком, а не крепостным.

Ведь нельзя терпеть обман и тиранию вечно.

У нас на Украине говорят: рабов в Рай не пускают!

Желаю всем русским свободы и внутренней силы, чтобы об этом заявить.

И тогда нам вместе будет по дороге без войн и ссор.

Я верю, так и будет!

С благодарностью и уважением,
Надежда

08.10.2014 г.

P.S. Простите за мой несовершенный русский".

Сколь бы массовым ни был Марш мира, говорят нам его противники, это все же не народ. Тонкая прослойка интеллигенции, бесконечно далекая от истинно народных чаяний, - пусть даже в масштабах Бульварного кольца она смотрится внушительно. Никогда либеральная повестка не выведет на улицу людей, много людей. Нужно подстраиваться под общие тренды, и тогда...

Поначалу нам и вовсе обещали, что Народ сорвет марш предателей, а при необходимости предателей и побьет. В результате "сторонники Новороссии" повеселили так, что, наверное, даже патриотические мыслители не станут акцентировать внимание на этом зоопарке.

Выстраивать позицию в соответствии с конъюнктурой и вообще-то некрасиво - этого принято стесняться. А при нынешнем раскладе сил конкурировать с властью, поднаторевшей в популизме, к тому же и бесперспективно.

Но и даже не в этом дело.

Давайте вспоминать, какие проблемы за последние три года выводили на митинги самые большие массы людей. Фальсификация выборов - раз. Антисиротский закон - два. Вторжение в Украину - три. Ну и общие «оппозиционные смотры» вроде митинга 6 мая на Болотной, который по сути собрал остатки движения за честные выборы.

Социальная проблематика, которой приписывают настоящий протестный потенциал (рост тарифов ЖКХ, увольнения, недоступная медицина, платное образование и даже коррупция), никогда не собирала десятки тысяч. Хотя левые постоянно говорят о том, что стоит только ее внести в повестку дня, как выйдет настоящий угнетенный народ. Что же мешает?

Даже санкции не вызвали никакого уличного протеста ни среди среднего класса, лишенного пармезана, ни среди людей поэкономнее, недосчитавшихся в магазине сельдерея, нескольких сортов яблок и сладкого перца, вкусных йогуртов. Хотя если следовать представлению, что протестуют желудком, а честные выборы - прихоть бесящихся с жиру, то тут и должны появиться зачатки бунта.

Национальный вопрос в плане конъюнктуры более перспективен. В 2010 году прогремело националистическое выступление на Манежке - на тот момент казавшееся сверхмассовым. Заметными были погромы в Бирюлеве в 2013 году. Но посмотрим дальше.

Националистические протесты, содержавшие в себе насилие, были подавлены ОМОНом, но даже жидкого «Оккупай Абая» за этим не последовало. Хотя, если следовать логике правых, эти акции должны были пользоваться широкой народной поддержкой, а значит, их разгон должен лишь провоцировать большее противостояние. В «манежном деле», как и в "болотном", ряд фигурантов применили неопасное насилие к полицейским, кто-то подвергся избирательному преследованию по политическим мотивам, кто-то не совершал тех действий, что ему вменили. И казалось бы, эти люди должны были стать народными героями, страдающими за правду русского большинства. Вся страна должна подняться на их защиту. Но фигурантам Манежки не снилась, пожалуй, и десятая часть той не самой убедительной поддержки, что есть у болотников. Честно говоря, на них вообще всем плевать.

Высказывая «антироссийскую» позицию (прекратить нападать на соседние страны), говорят нам, политики и общественники обречены быть маргиналами. Я все с трепетом наблюдаю, как происходит процесс «размаргинализации» у Удальцова. Все жду, когда к нему на суд придет много патриотов. Может, хоть письмо в его поддержку напишут: мол, ошибался парень, но он свой! То, что поддержка из микроскопической стала наноскопической, волновать не должно: это же отпали предатели. Вот-вот самые немаргинальные движения вроде ЕСМ и НОД станут его сторонниками, вот-вот простой слесарь скажет: «Серега-то Удальцов, он за народ! Не маргинал какой. Надо бы ему письмо написать». Да и средний класс, не чуждый в большинстве крымнашего, поймет, что именно этого-то политзека и надо поддержать. Жду, в общем.

А Удальцов пока пусть попривыкает, что раньше от его голодовок во время десятисуточных арестов на уши вставала вся пресса и активисты независимо от взглядов, а теперь уже как-то не то... Возможно, на таких примерах и нужно будет писать вредные советы: как перестать быть маргиналом и очень тихо сгнить в тюрьме стать настоящим вождем протеста.

Будем реалистами. В протесте сознание определяет бытие, гуманитарный нерв выводит на площадь. А у кого наоборот, тот не протестует. Всенародная Новороссия - это фейк, слепленный отчасти из равнодушия, отчасти из трусливого молчания и приправленный сверху вишенкой агрессии весьма узкой политизированной прослойки. Не гоняйтесь за воображаемым народом, толку не будет.

Стою у окошечка передач в изоляторе временного содержания г. Щелково. Помогаю забывшему очки мужчине заполнять заявление с описью вещей и продуктов. Мужчина расстроен: сын "подарок на день рождения сделал... года два теперь дадут".

- А вашего знакомого за что? Хотя можете, конечно, не говорить, я не настаиваю...

Мне не жалко сказать, я просто не знаю, как это сделать, не подавившись от смеха.

- Губернатора, - говорю, - обматерил в ЖЖ.

- Ой... Бывает же. И вот из-за такой ерунды... Ну надо же.

О деле Дмитрия Шипилова, блогера из Кемеровской области, стало известно в апреле 2012 года, когда его приговорили к 11 месяцам исправительных работ по статье 319 УК (оскорбление представителя власти). Оскорбился губернатор Кемеровской области Аман Тулеев. В посте "Повелители мух" Шипилов представил Тулеева так: "Это Аман-Гельды (который лет двадцать как просит пизды)". Далее критиковалось решение губернатора выдать премии молодоженам, брачующимся в "символическую" дату - 11.11.11. По мнению автора текста, тратить из областного бюджета 15 млн руб., чтобы только отметить числовое совпадение на календаре, неправильно.

Этот же пост оскорбил и другую чиновницу - начальника департамента культуры и национальной политики Ларису Зауэрвайн. Она и вовсе названа в посте "духовно богатой девой", а поэтому понять, что именно ее оскорбило, не представляется возможным. То ли ее задело утверждение о том, что она "бегала по Горной Шории в поисках самки йети для спаривания снежных людей", то ли что "вручила музыкантам группы «Машина времени» кучу всякого знаменательного говна"... А может, вот это: "Я не знаю, какие сужатели сознания употребляет главная ДБД Кемеровской области, и даже не хочу их пробовать". Хорошо хоть не принесла справку из наркодиспансера.

Тулеев же, по всей видимости, внимательно читал ЖЖ Шипилова, потому что нашел еще повод для оскорбления - пьесу "Говорит и показывает" об одном дне из жизни губернатора. Персонаж этого произведения засыпает в гробу, участвует в ежедневной телепрограмме "Я - живой", а детей, назвавших его Обманом Дуриловичем, скармливает питбультерьерам. Не рискну назвать Шипилова талантливым драматургом, но сатира есть сатира... Нечего, говорят, на зеркало пенять.

Тут надо дать несколько пояснений, потому что неземляки совсем не поймут. Полное имя Тулеева - Амангельды Молдагазыевич. На балалаечном языке он сам себя называет Аман Гумирович. Балалаечный язык - это, собственно, язык, на котором Тулеев разговаривает (хотела написать "с избирателями", но последние десять лет у него один избиратель), он сам придумал этот термин: смысл заключается в том, что стяжать народную любовь можно, если сделать устную речь максимально примитивной и демагогичной. Кстати, верное предположение. Именно балалаечному языку и обязан своим успехом в конце 90-х Аман Гумирович. Правит областью он уже четвертый срок, ходит, говорят, в сопровождении реаниматолога. Избирался Тулеев только на первые два, и ниже 93% голосов у него не было. В дальнейшем был лишен этой необходимости, вступил в "Единую Россию" и, по моему скромному мнению, поехал головой еще раньше, чем Путин.

Никого так не разрушает самовластье, как абсолютного властителя. Еще в 98-м Тулеев чуть ли не лично стучал с протестующими шахтерами касками на Горбатом мосту. И вот 2010-й, трагедия на "Распадской", унесшая десятки жизней. В Междуреченске шахтеры (в этом городке почти все шахтеры) собрались на стихийный митинг, требуя повысить безопасность труда. По старой памяти, они отправились перекрывать рельсы, но не тут-то было: начались столкновения с ОМОНом. Победил ОМОН, а Тулеев объяснил эту историю вот так: милиционеры задержали 13 машин, затаренных водкой, пивом и бутербродами, которые ехали к митингующим, это была запланированная акция, "на поминках вчера люди сначала напились, потом пошли на митинг".

Если власть несменяема, она невменяема, это аксиома.

Но вернемся к Шипилову. Наглец после первого приговора решил "извиниться":

"Аман-Гельды не просит пизды.
Аман-Гельды не просит пизды?
Аман-Гельды не просит пизды?! Ну извините".

И заработал себе второе дело.

Я же говорю, их не поймешь. Просит - оскорбление, не просит - тоже оскорбление...

Почему эти местечковые разборки должны интересовать тех, кто в Кузбассе не живет? Да очень просто: вариации этого дела мы обязательно увидим за "Путин - хуйло". Или за "Путин - не хуйло".

Долгое время Дмитрия Шипилова, не отбывшего приговор, никто не трогал, хотя он уехал всего-то лишь в Москву и не слишком конспирировался, работая журналистом в "Новом Кузбассе" и "Новом регионе". И вот бывают же совпадения. 10 сентября он опубликовал интервью с Артемом Лоскутовым "От монстрации к федерализации". Через несколько часов его взяли на железнодорожной станции. Федерализация - это ныне волшебное слово, еще хуже, чем то самое, на которое с особым энтузиазмом реагирует Тулеев. Оно вызывает демонов: Роскомнадзор, центр "Э", ФСБ.

Наверное, надо еще добавить, что в конце 90-х каждое утреннее выступление Тулеева по радио, произносимое по обыкновению на балалаечном языке, непременно содержало лоузнг "Хватит кормить Москву" в прямой или косвенной форме. Случись подобное сейчас, сотрудники Роскомнадзора ходили бы по домам и с проводами бы вырывали радиоприемники. Вот такие сложные историко-философские перипетии.

Дмитрию неотбытые исправительные работы заменили тремя месяцами колонии-поселения. В ближайшее время его переведут в ногинское СИЗО-1, где он будет ждать отправки в сторону Кемеровской области. Три месяца - не срок, проблема в том, что есть второе дело и слухи о третьем.

Больше всего Шипилов сейчас боится забвения, передал он через члена ОНК. Я же боюсь, что правозащитное сообщество погрузится в диспут: можно ли ругаться матом (или - о ужас! - можно ли убегать от правосудия), - вместо безоговорочного признания Шипилова политзаключенным.

Чем запомнится вторая волна "Болотного дела", так это ощущением полной безысходности. Если трагедия, повторенная дважды, превращается в фарс, то во что же превращается судебный фарс, когда воспроизводится во второй, а то и в четвертый раз? Вот ровно в это и превращается.

Зрители умещаются в маленький зал. Протестов со стороны защиты на нарушения закона стало значительно меньше, чем на "деле 12ти". Даже вполне либеральные СМИ о процессе не знают и думают, что "Болотное дело" окончилось в феврале. "Терпилы", не имеющие отношения к обвиняемым, не удивляют и не вызывают никакого интереса, а воспринимаются как источник перлов, но никак не ценных показаний. Свидетелей защиты оставили по минимуму: тянуть процесс никто не хочет. А доказывать - да что уж тут доказывать...

Все уже знают свой срок с погрешностью в несколько месяцев. Прокуроры не троллят леденящими душу цифрами, а называют сроки, близкие к реальности: торг почти неуместен. Разговоры не о падении режима, конечно. Разговоры о том, какая медсправка позволит скинуть еще два месяца и в какой области колонии лучше.

Хотя именно «дело 4-х» могло бы стать красивым показательным процессом. Здесь нет лоскутного одеяла обстоятельств: у кого туалет, у кого камни, у кого ничего, у кого рука, у кого маска, у кого голодовка. Напротив, эпизоды у всех четырех фигурантов, включая Елену «мы не допустим демократического государства» Кохтареву, похожи. Все они захотели вступиться за человека, который подвергся насилию со стороны ментов. Каждый вмешался совершенно неопасным, не имевшим никаких последствий для защищенных амуницией ментов способом: дернул, толкнул.

Здравый смысл говорит, что даже сильный удар ногой по бронежилету опасен разве что для ноги. Равно как и рукой по шлему. А человеку, открывшему способ причинения физической боли простым прикосновением к каске или к берцу, наверное, дадут Нобелевскую премию.

Процесс над Гущиным, Марголиным и Гаскаровым очень цельный, а ребята в клетке защищали себя последовательно, продуманно, детально. Никому кроме них уже и не интересно, на какой минуте видео полицейские применяют незаконный удушающий прием и слышно ли было объявление об отмене митинга через мегафоны.

Вопрос о допустимости самозащиты граждан от полиции всегда был ключевым в "Болотном деле", но раньше он рассыпался на очень разные аспекты. Часть людей (Косенко, Савелов, Зимин, Акименков) не совершали вообще никаких действий, и обсуждать в их отношении, что можно, а что нельзя, было неуместно. Но ставить знак равенства между невиновностью и пассивностью вредно: ведь тогда кидание лимона уже действие, а значит, уже вина? Как относиться к Лузянину, применявшему-таки насилие к нескольким сотрудникам полиции и даже лишавшего их защитного обмундирования? К Барабанову, замахнувшемуся на омоновца? Что такое самозащита? Можно ли драться с полицейским, если ты не видел, как лично он применял насилие? А если смотреть шире: если ты поддерживаешь киевский Майдан и допускаешь возможность настоящих, а не фейковых массовых беспорядков - до какой степени можно допустить самооборону общества от государства?

В итоге говорить о "Болотном деле" как о едином явлении не получалось, но не получалось и воспринимать судьбу каждого фигуранта отдельно от остальных.

Вторая же волна дала усредненный образ болотного узника и усредненный образ обвинения, выкристаллизовала конкретный вопрос: можно ли прикоснуться к менту неопасным способом, когда он откровенно (не вообще по жизни, не по факту своей принадлежности к преступной власти, а здесь и сейчас) неправ... или нужно отойти на почтительное расстояние и сделать «Ку!» три раза?

Мы не ответили на этот вопрос, хотя на нем стоит не только "Болотное дело" - тут вся суть взаимоотношений с государством. Мы его проигнорировали. Мы научились кое-как возмущаться пытками, длительным заключением, разлукой обвиняемых с семьями и отказом в медпомощи.

Ребятам из второй волны стало трудно настаивать на своей правоте: ведь поддержки, которая помогла бы в этой правоте убедиться, почти что и нет. Илья Гущин частично признал вину, согласившись с тем, что двухсекундное отдергивание полицейского за бронежилет есть преступление (символическое, никому не вредящее признание, которое на практике может подарить несколько месяцев свободы). Александр Марголин, толкавший сотрудника ногой, сказал, что не знает, виновен он или нет. И даже Алексей Гаскаров, изначально утверждавший, что сделал все правильно, попытавшись оттащить Ибатулина за ногу, выступая в прениях, засомневался и сказал, что формальные признаки преступления здесь, наверное, есть.

Впрочем, мы-то все сдались намного раньше.

Третья волна "Болотного дела" выглядит странно, что порождает у людей, следящих за процессом, массу конспирологических теорий. А почему сейчас? Наверное, из-за Украины. Точно, не хотят Майдана... А зачем брать и сразу отпускать? Задержание Олега Мельникова, воевавшего в Славянске на стороне пророссийских боевиков, вызвало много разговоров как среди сторонников "Новороссии", так и среди ее противников. "Власть избавляется от своих же приспешников", "в ДНР произошел настоящий подъем русских, поэтому начались репрессии", "узнали, что свой, и отпустили"... Люди искали связь между "Болотным делом" и событиями в Украине, подразумевая, что эта связь обязательно должна быть. Но ее нет.

Задержания возобновились спустя два года после событий 6 мая. Однако, например, последний фигурант "Манежного дела" Павел Важенин был задержан весной 2013 года, а сама акция на Манежной была в декабре 2010-го. Такие продолжительные "расследования" - это, похоже, обычная российская практика.

К тому же третья волна началась не в мае. Еще в декабре прошлого года стало известно о том, что в деле есть фигурант Дмитрий Алтайчинов, который полностью признал свою вину и в ближайшее время пойдет под суд. Никакой внятной информации об этом человеке не было, и это заставляло подозревать его в сделке со следствием. Но до сих пор нет информации о том, что Алтайчинов давал против кого-то показания: он пришел один раз в суд, получил постановление об амнистии и ушел.

Около месяца назад к делу привлекли троих обвиняемых, из которых двоих уже амнистировали, так и не посадив. Если проанализировать имеющуюся информацию, можно увидеть одну-единственную простейшую закономерность: следователи меняют амнистию на признание вины, причем изо всех сил стараются сделать так, чтобы фигурант выбрал именно этот вариант, а не героическую посадку.

Качество таких признаний их не интересует: не нужны ни слезы покаяния, ни страх в глазах. Выйдя с допроса, Полина Стронгина сказала: "Это они должны сидеть, а не я", а Олег Мельников написал в фейсбуке, что снова сделал бы все то же самое, если бы 6 мая повторилось. Более того, оба фигуранта не различали признание вины и признание своих действий, а "правоохранители" не спешили их просвещать. В признание обвиняемые вкладывали лишь то, что на видео запечатлены именно они, а не согласие с фактом массовых беспорядков.

Не они первые. Совсем недавно в суде по второй волне прокуроры зачитывали "чистосердечное признание" Ильи Гущина, от которого он впоследствии отказался. Бумага эта скорее напоминала заявление о преступлениях полиции, нежели признание собственной вины. На первом допросе неискушенный активист рассказал, что видел, как полицейские избивают женщин, и пытался этому помешать. Получив такой документ, СК рапортует о том, что фигурант признал вину и сам факт массовых беспорядков. На ту же разводку попадались и другие узники Болотной.

Если раньше такие признания не помогали избежать ареста и только ухудшали положение фигуранта, то теперь вырисовался четкий тренд: подписываете признание самым формальным образом - и идите на все четыре стороны. С одной стороны, задержанных шантажируют: не хотите по-хорошему - у вас тут же появится потерпевший, а с ним 318-я статья. А то и сразу два терпилы, как у Дмитрия Ишевского, отказавшегося подписывать признание и попавшего в СИЗО. С другой стороны, фигурантов не заставляют оговаривать других людей и вообще не мешают сохранить лицо. Цель СК сейчас - больше признаний и меньше возни. Но вот обратной силы это, к сожалению, не имеет. Кто сел, тот сел.

Нет там ни Славянска, ни Майдана - и даже Путина нет с его инаугурацией. Разгадка одна: халява. Меньше работать, больше «раскрывать». Не преступников же ловить, в самом деле.

А между тем в «Болотном деле» сегодня сразу два юбилея. Во-первых, ровно два года назад была задержана самая первая подозреваемая - Александра Духанина, которая даже и не задумывалась о том, чтобы скрываться от «правосудия», а активно участвовала в «оккупаях». С этого момента начался вал арестов.

Во-вторых, новый фигурант дела Дмитрий Ишевский, задержанный сегодня, стал тридцатым, если считать со всеми амнистированными, «анатомическими» и даже с теми, кто вообще не был на Болотной. Тоже ведь круглое число.

Следственный комитет утверждает, что он уже успел убежать за границу, а после вернулся.

Два года. 30 человек.

Где-то в конце июня 2012 года казалось, что следствие нахватало вдоволь жертв, но затем были арестованы Полихович и Кавказский, в сентябре из Вятки привезли Ковязина, а в октябре взяли Кривова. А уж казалось бы, зачем так долго искать Кривова, который постоянно стоял под дверями Следственного комитета с плакатами. По моим данным, он находился в разработке с самого начала. Оставили на потом: то ли невысока пропускная способность мясорубки, то ли чтобы не расслаблялись.

И тут же взялись за «организаторов» «массовых беспорядков» (всё приходится писать в кавычках) - Удальцова, Развозжаева, Лебедева. Снова перерыв.

Казалось, что на этот раз точно всё. Ноябрь, декабрь, январь. Обвинение «участникам» «массовых беспорядков» предъявлено в окончательной редакции, началось ознакомление с материалами дела... В начале февраля 2013 года взяли Гущина. «Вторая волна» была менее масоовой: 1-2 человека в месяц, аресты - более неожиданными. И казалось, что ну теперь-то уж точно всё: Гаскаров («крупная рыба») стал завершающим аккордом. На восемь месяцев машина Зингера остановилась.

В декабре 2013 года обухом по голове ударил релиз СКР о том, что новый фигурант дела Дмитрий Алтайчинов признал вину, а его дело передано в прокуратуру. Как долго продолжалось расследование, как складывались его отношения со следствием, так никто и не понял. Ждали, что он выступит в судах на стороне обвинения, но и этого не случилось: человек пришел один раз в суд, получил амнистию и исчез.

Прошли месяцы после этой странной истории, следствие по делу было в очередной раз продлено, но ничего не происходило. И снова стало звучать: «Да теперь-то всё уже...»

За время, прошедшее с мая 2012 года, утекло столько воды: сажали и выпускали Навального, участвовали вместе с ним в выборах мэра, Координационный совет оппозиции создался и распался, Ходорковского освободили, в Украине свергли Януковича, а Россия, отжав Крым, спровоцировала гражданскую войну в юго-восточных областях страны.

«Болотное дело» исчезло из сферы общественного внимания (а было ди оно там?), оно даже не стало резонансным. От 50-100 тысяч участников протестных маршей остались 5-10 тысяч человек, поддерживающих политзаключенных. О том, что происходит на болотных процессах, не знают даже многие политактивисты. Участники уличных пикетов жалуются, что прохожие частенько смотрят на них удивленно: «Болотников же амнистировали, чего вы стоите?»

Как получилось, что «Болотное дело» стало самым масштабным репрессивным процессом в последние годы в России? Возможно, оно оказалось слишком удобным крючком, который бесконечно высасывает силы и деньги из активистов, не позволяет вернуться политэмигрантам и отбивает всякое желание выйти на площадь. Можно креативить и придумывать более свежие обвинения, но удобнее взять по старым.

Два года и 30 человек. Конца никто не обещает. Судя по тому, что сегодня проводились обыски по делу «Анатомии протеста-2», а следствие в отношении Удальцова и Развозжаева давно окончено, подразумеваются другие обвиняемые и в «организации» «массовых беспорядков». Каждый «болотный» релиз СКР издевательски заканчивает словами: «Следствие намерено установить и привлечь к ответственности всех без исключения организаторов, участников массовых беспорядков и лиц, применявших насилие в отношении представителей власти 6 мая на Болотной площади Москвы».

А вот бы Болотного дела вовсе не было. Бывают исторические события, причастностью к которым гордишься. Здесь же, если не считать мужества самих политзаключенных и людей, которые месяцами их поддерживают, стыд сплошной. Одна треть иррациональности, две трети обреченности.

Периодически я разговаривала с активистами о том, чего они ждали от демонстрации 6 мая 2012 года. Многие из них делали большие глаза: мол, все знали, что что-то будет. Не все, конечно, - думаю, что процентов десять.

Постфактум я пыталась понять, что же такое они знали. Что планировали. Может, действительно были серьезные намерения? Одни говорили, что собирались пройти на Манежную площадь, соединиться там с несогласованным митингом. А почему, извините, через Болотную? Нельзя было приехать сразу на «Площадь Революции»? Ну-у, Манежка была закрыта, и метро могли закрыть, и вообще там не согласовано... А Большой Каменный мост не закрыт? Да мы же еще не знали. Ну а дальше-то, дальше, в чем суть плана? «А потом бы нас повинтили».

Другие говорили, что собирались оставаться на Болотной площади и никуда не уходить. Возможно, ставить палатки, если получится. И? «А потом бы нас повинтили».

Ставить палатки - занятие достаточно бестолковое, если ты не контролируешь площадь. Как бы вы, спрашиваю, препятствовали разгону? Ведь разговор мы начали с того, что акция должна была быть очень нетривиальной, значит, нужно пробыть на улице хоть одну ночь (побить часовой рекорд фонтана 5 марта). А за что нас разгонять, отвечают мне, граждане же имеют право...

На это хочется сказать не то «ми-ми-ми», не то «о, Господи».

И все, что я ни слышала о планах активистов, сводилось к набору шаблонных действий и предположений, которые повторяются из акцию в акцию. Поймите меня правильно, я не знаю, как сделать интереснее. Просто акция называлась «Не пустим вора в Кремль», а должна была называться «А потом нас повинтят».

Кстати, в последнее время мы достигли гармонии по этому параметру, так и говорим: завтра винтаж, вы пойдете? А вовсе не «вставай на последний бой». Толку столько же, а разочарований меньше.

Беда-то в том, что силовики за неимением серьезных проблем, разглядывая муху в митинге перед инаугурацией, видели добротного слона с хоботом. Ишь чего они там по телефонам своим шепчут загадочными голосами, мятеж готовят... «Граждане кричали, что они здесь власть» - так один омоновец в показаниях описывал массовые беспорядки, как он их понимает. Они не шутят, когда говорят на судах, что митингующие хотели встать вокруг Кремля, взявшись за руки. Они правда видят мир живописно.

Болотное дело - это история про то, что бунт виртуальный, а тюрьма настоящая. Про то, что суд виртуальный (на самом деле его нет), а сроки реальные. Про виртуальные обстоятельства, которые муссируют не только тролли, но и добропорядочная общественность: они знали, на что шли, в Америке за такое стреляют на месте и т.д., - и про реальную постраничную фальсификацию дела, которая мало кому интересна. Про виртуальное возмущение, про разговоры о виртуальных люстрациях и про фактическую удовлетворенность «мягким» приговором.

Но чтобы закончить за здравие, все-таки скажу, что идея сделать Болотное дело «судом над властью» оказалась ну очень уж виртуальной, зато выросшая вокруг него сеть взаимопомощи - небольшой, но реальной и крепкой. Может, в этом и есть исторический смысл.

А как все хорошо начиналось: болотники собирают вещи, выходят ко Дню Конституции, елка... На самом деле нет.

Начиналось все с того, что отдельные члены президентского Совета по правам человека, а также уполномоченный по правам человека Владимир Лукин и так пытались вмешаться в безобразную ситуацию с "Болотным делом", и эдак. Иногда даже успешно: Лукин помог перевести Николая Кавказского под домашний арест после года в СИЗО.

Одна из идей заключалась в том, чтобы предложить Путину амнистировать фигурантов дела. Удочку закидывали летом. Поскольку относиться к СПЧ нужно примерно как к коллективному коту Леопольду, а по степени влияния на решения власти этот орган Леопольду даже уступает, особых надежд не было. В начале сентября член Совета Ирина Хакамада просто и коротко, без соплей о "необходимости скорейшего диалога с гражданским обществом", пояснила ситуацию на "Эхе Москвы": "И ничего. Нас послали нахер".

У журналистов есть старая традиция, еще более скучная, чем даже сопли о диалоге власти с гражданским обществом: приставать к Путину с однообразными вопросами и превращать бессодержательные ответы в новость. В этот раз, правда, в фокусе на Валдайском форуме был не журналист, а политик Владимир Рыжков, который и спросил, не пора ли всех амнистировать.

Ответ Путина в расшифровке занимает 2057 знаков. Из них в пользу освобождения "болотников" говорит только одно дважды повторенное предложение: "Я этого не исключаю... я не исключаю". А, нет, извините, ошиблась. Это предложение ничего не говорит в пользу освобождения "болотников", оно вообще ничего не говорит. Еще шесть предложений о том, что если вы почему-либо подумали, что Путин может повлиять на суд, то это досадное недоразумение: нет, не может, все решают судебные инстанции и следственные органы. И еще целых два с половиной абзаца содержат нападки на "людей, которые ведут себя подобным образом", угрозы, что наступит хаос и сотрудникам полиции выколют глаза, и уверенность, что власть должна жестко такое пресекать. Коротко это описывается все той же фразой: "Нас послали". Ну мы же 13 лет за ним замужем, должны же понимать самые простые смыслы.

Благостные вы мои. Как же вы умудрились фразу "Я не исключаю" в этом словесном потоке заметить, да еще и услышать как "Я обещаю", а вот этого вот не заметить: "И не нужно шантажировать власть тем, что ей будет приклеен ярлык недемократичности. Власть должна реагировать соответствующим образом".

Путин вообще врать любит. Но здесь-то он был предельно честен.

В голову приходит и достопамятный случай с Шевчуком в 2010 году, когда Юра-музыкант спросил Владимира Владимировича прямо: вот выйдут люди 31-го числа, их будут разгонять? Путин тогда ответил, что граждане имеют право собираться, если соблюдают закон и не мешают дачникам. Ура, закричала почтенная публика, которая, судя по всему, обладает каким-то альтернативным пониманием русского языка, - граждане имеют право собираться, Путин ПООБЕЩАЛ не разгонять, посмотрим, как ОМОН выполнит его обещание. Но проблема в том, что участники Стратегии-31 именно что нарушали закон "О собраниях", осознанно и целенаправленно, потому что не считали его правовым. И сказал он вот что: этих - разгонят!

Когда СПЧ начал проектировать неполитическую амнистию за ненасильственные преступления, а почтенная публика захлопала в ладоши: "Это про нас, про нас!" - я уже не знала, смеяться или плакать. Ну с каких пор насилие в отношении представителя власти, вменяемое абсолютному большинству фигурантов, стало ненасильственным? Их фактическая невиновность здесь ни при чем: амнистия применяется к статье, а не к сути.

И главное, ладно бы поверили только сами заключенные да отчаявшиеся родственники. Но ведь это происходит с регулярностью гриппа. Каждый год у нас "Путин обещает отпустить Ходорковского, если тот покается". А он и вовсе ничего такого никогда не обещал, почтенная публика сама придумала... Как и обычно.

Однажды заехавшие в Питер белорусы предложили мне идею революции:

- А давайте Зимний штурмом возьмём!

- Зачем? - спросила я меланхолично. - Туда и так студентов бесплатно пускают.

Часто вспоминаю этот диалог, когда слышу, как на судах по "Болотному делу" омоновцы один за другим рассказывают о призывах идти на Кремль. Иногда даже кажется, что толпа только и делала 6 мая, что ревела в голос: "Идем на Кремль!" Во всяком случае, такую картину устами свидетелей методично рисуют прокуроры.

Кремль, сердце Родины моей... Наполеон занял Кремль, Гитлер не дошел до Кремля... Идти на Кремль, взять Кремль, отстоим Кремль - отстоим Россию... Вот тёмная толпа рвется взять Кремль, атаковать, погрузить страну в смуту революции...

Следаки, прокуроры, менты, вы грибов псилоцибиновых наелись? А ведь наверняка кто-то из них воспринимает весь этот ассоциативный ряд всерьез.

Успокойтесь, не будем мы брать Кремль, даже когда представится возможность. Зачем он нужен-то? Вы бы еще в храме Христа Спасителя предложили забаррикадироваться.

Тут есть еще один нюанс. Кремль - это вообще-то крепость. Он построен так, чтобы как минимум отразить нашествие Мамая, чтобы выстоять против стенобитных орудий. Демонстранты его пластиковыми флагштоками должны были охаживать? Или асфальт с собой с Болотной притащить, по куску на человека?

Единственный смысл фразы "идем на Кремль" в контексте 6 мая таков: ""Давайте проведем на Красной площади акцию протеста, не согласованную с мэрией". Исторически сложилось, что наше государство чрезмерно нервничает от любых акций на Красной площади. Годы лагерей и психушек диссидентам 68-го (8 человек с непопулярными плакатами, ужас какой!). Разгон демонстрации против войны в Чечне, созванной по требованию захватчиков "Норд-Оста" (а то террористы подумают, что мы выполняем их требования и кого-нибудь отпустят, ужас какой!). Фактический запрет на любые акции в этом месте после принятия закона "О собраниях" (придут, митинговать будут, ужас, ужас, ужас).

Самое смешное, что зачистить Красную площадь значительно легче, чем ту же Манежную.

На самом деле они на судах наперебой рассказывают о том, как две тысячи самых смелых демонстрантов пошли бы в сторону Красной площади (если бы Большой Каменный мост был чутка посвободнее), а их бы там свинтили.

...Набатом стучит в сердцах наших: "Идем на Кремль!" Черный ворон кружит над страной.

Я и впрямь не знаю: то ли Следственный комитет занимается лингвистическим моделированием, то ли искренне верит, что в XXI веке мятеж супротив государя должен воплотиться в походе на Кремль.

Вот со словом "массовые беспорядки" они играют более чем осознанно. Не может юрист в здравом уме применить термин "подготовка беспорядков" к планам разбить палатки - о ужас, без разрешения.

27 октября, 14:00 - шествие за свободу политзаключенных. Место сбора: Страстной бульвар.

Разумеется, никакого смысла в предварительно разрешенном протесте нет. Это шествие не станет для государства сколько-нибудь значимым требованием. Лучше бы тысяч 20 перекрыли Тверскую. Но где ж их взять? Даже на навальнинге из тысяч собравшихся вставали в сцепку против ментов в лучшем случае по 3-4 человека, остальные топтались с ноги на ногу и, скандируя "Мы не уйдем!", направлялись в метро.

А делать что-то надо. Людмила Петрановская как-то критиковала нас всех за виктимность, выражающуюся в повышенном внимании к НИМ (властям предержащим), в том, что мы целыми днями пытаемся вычислять и прогнозировать ИХ мотивы, что-то показывать ИМ, мстить тоже ИМ. Но я и в самом деле не знаю, о чем еще думать.

Надо полагать, что за первые полгода Болотного дела власть добилась наивысшей точки возможного страха, обескровила оппозицию (одна Рыбаченко стоит дюжины активистов). Дальше полезность этого дела для власти стремится к нулю, точка пройдена, с тех пор растут только злость и солидарность. Давить уже просто незачем, одна головная боль. Если Кривова отправят в лагерь, то ФСИН будет вспоминать Толоконникову с теплой ностальгией...

И возникает развилка: рассовать всех по тюрьмам по инерции и забыть или дать задний ход. Если к делу не будет приковано общественное внимание, вероятность наступления первого варианта близится к 100%. Чтобы появился благовидный повод дать задний ход, нужно говорить о Болотном деле из каждого утюга. Оно должно быть резонансным.

Вспомните, 5-тысячный митинг в 2010 году привел к тому, что вырубку Химкинского леса отложили на полгода, а всех обвиняемых по делу о погроме Химкинской администрации отпустили.

Приходите в воскресенье. Вам нетрудно, а им - резонанс.

Здравствуйте, дорогая Дарья!

Большое спасибо за Ваше письмо. Спасибо за поддержку в эти трудные для меня дни, мне это очень дорого. Судебный процесс растянулся длительно, все фигуранты "Болотного дела" сидят так долго, что жизненные утраты приходятся на этот срок.

Пусть счастье всегда будет с вами, когда-нибудь оно дойдет и до нас.

До свидания!

Михаил

Надомное голосование — старая головная боль оппозиции. Во-первых, это почва для фальсификаций. Во-вторых, безо всяких фальсификаций пожилые люди, редко выходящие из дома, обычно голосуют «за Путина».

Сейчас в блогосфере говорят, что именно 5% проголосовавших на дому исказили результат выборов мэра Москвы и что массовые фальсификации вне помещения для голосования стали ноу-хау этих выборов. Ни с тем, ни с другим я позволю себе не согласиться.

На УИК №1219, где я была наблюдателем, на дому проголосовали 28 человек, что составляет 4,3% от действительных бюллетеней. Это были живые и настоящие 28 человек, «свой» член комиссии с правом решающего голоса (от «Гражданина наблюдателя») ходил по квартирам. Более того, у меня плохие новости для г-на Собянина: в одной из переносных урн голоса поровну разделились между ним, Навальным, Мельниковым и Митрохиным.

В целом по Москве, по данным МГИК, надомников 4,7%. Массовых фальсификаций я здесь не вижу. По опыту наблюдений за выборами могу сказать, что 20-30 проголосовавших на дому по одному УИК — это боле чем естественно. Искажает ли это результат? С чего вдруг? Люди, которым сложно выйти из дома, имеют полное право проголосовать, в том числе проголосовать за Собянина.

Расскажу о том, какие в целом возможности предоставляет надомное голосование для манипуляции.

Фальсификация реестра и вброс. Это может произойти, если совсем никто не наблюдает. Полностью заменить надомное голосование вбросом не получится в любом случае: настоящие пенсионеры будут звонить и убедительно просить к ним зайти. Приход избирательной комиссии часто становится большим праздником для пожилых людей, они стараются его не пропускать. Так что всё равно придётся ходить. Можно также сделать частичный вброс: например +10 бюллетеней к 20 проголосовавшим. Вброс больше 20 бюллетеней будет весьма и весьма заметен, и делать его гораздо «приятнее» в стационарные урны.

Массовый обход. В нормальном варианте человек, желающий проголосовать на дому, должен выступить с такой инициативой сам, позвонив в комиссию или прислав гонца. В реальности бывает так, что представители комиссии до или в течение дня голосования обзванивают и обходят пенсионеров с предложениями: «Ну Марья Ивановна, ну зачем вы будете ходить? Напишите заявление».
В 2009 году на выборах мэра Сочи я стала свидетелем того, как участковая комиссия пыталась стучаться в каждую дверь, чтобы спросить, а нет ли здесь желающих проголосовать. Таким образом достигается участие в выборах тех пенсионеров, которые забыли или не хотели голосовать: «А давайте, черт с вами, пристали тоже, вот вам крестик!». Председатель того сочинского УИК отнекивалась, но неопытные подчинённые выдали её с головой: «Но вы же сами нам сказали...».

Соцработник.В строгом смысле это никакая не фальсификация, а манипуляция на грани фола. Судя по выборам мэра Москвы, 90% реестров надомного голосования сейчас абсолютно официально составляют соцработники. С одной стороны, ничего страшного в этом нет. Соцработник знает, где на его участке живут инвалиды, и заботится об их избирательных правах, напоминая о выборах и предлагая свою помощь в оформлении заявки. С другой стороны, когда к нам с утра пришел своими ногами третий пенсионер, включенный в надомный список, стало понятно, в каком стиле общался соцработник со своими подшефными. Сделать полувнятное дружелюбное предложение, на которое человек пожмет плечами и скажет: «Ну ладно», - несложно.
Зачем? Честно говоря, я даже не думаю, что соцработники радеют за Собянина. Скорее всего у них контрольные показатели и премия за длину реестра.

Фиктивные фамилии. На думских выборах в 2011 году я столкнулась с совсем странной схемой. Половина людей из надомного списка не существовала, по указанным адресам жили семьи с совсем другими фамилиями и без инвалидов. Предъявлять претензии к комиссии не имело смысла: несмотря на общий умопомрачительный масштаб произведенных ею в тот день фальсификаций, в реестре было честно указано, что таких избирателей нет в списке. Но мало ли кого нет в списке, надо сходить и посмотреть. Так я ходила 4 часа, а участок в это время лихорадило каруселями. До сих пор не знаю, был ли реестр раздут, чтобы отвлечь наблюдателей, или все-таки соцработник добивался новогодних подарков.

Есть один рецепт против надомных фальсификаций: двое «своих» на участке (наблюдателей или членов УИК с правом решающего голоса). Если надежный наблюдатель один, он должен оставаться у стационарных урн, как бы ни пугал реестр с 50 надомниками. Если двое, один должен идти по квартирам. На выезды можно отряжать участников мобильных групп, не начавших работу наблюдателей ТИК. Нарушения вне помещения для голосования перекрываются на раз: представители даже самых мошеннических комиссий трусят и теряются, когда рядом нет председателя. Здесь, конечно, может произойти следующее: группу отправят на домашнее голосование тайно; наблюдателей не пустят («мест в машине нет»); ознакомиться с реестром не дадут («там персональные данные»). Но это уже стандартный список нарушений.