Надомное голосование — старая головная боль оппозиции. Во-первых, это почва для фальсификаций. Во-вторых, безо всяких фальсификаций пожилые люди, редко выходящие из дома, обычно голосуют «за Путина».

Сейчас в блогосфере говорят, что именно 5% проголосовавших на дому исказили результат выборов мэра Москвы и что массовые фальсификации вне помещения для голосования стали ноу-хау этих выборов. Ни с тем, ни с другим я позволю себе не согласиться.

На УИК №1219, где я была наблюдателем, на дому проголосовали 28 человек, что составляет 4,3% от действительных бюллетеней. Это были живые и настоящие 28 человек, «свой» член комиссии с правом решающего голоса (от «Гражданина наблюдателя») ходил по квартирам. Более того, у меня плохие новости для г-на Собянина: в одной из переносных урн голоса поровну разделились между ним, Навальным, Мельниковым и Митрохиным.

В целом по Москве, по данным МГИК, надомников 4,7%. Массовых фальсификаций я здесь не вижу. По опыту наблюдений за выборами могу сказать, что 20-30 проголосовавших на дому по одному УИК — это боле чем естественно. Искажает ли это результат? С чего вдруг? Люди, которым сложно выйти из дома, имеют полное право проголосовать, в том числе проголосовать за Собянина.

Расскажу о том, какие в целом возможности предоставляет надомное голосование для манипуляции.

Фальсификация реестра и вброс. Это может произойти, если совсем никто не наблюдает. Полностью заменить надомное голосование вбросом не получится в любом случае: настоящие пенсионеры будут звонить и убедительно просить к ним зайти. Приход избирательной комиссии часто становится большим праздником для пожилых людей, они стараются его не пропускать. Так что всё равно придётся ходить. Можно также сделать частичный вброс: например +10 бюллетеней к 20 проголосовавшим. Вброс больше 20 бюллетеней будет весьма и весьма заметен, и делать его гораздо «приятнее» в стационарные урны.

Массовый обход. В нормальном варианте человек, желающий проголосовать на дому, должен выступить с такой инициативой сам, позвонив в комиссию или прислав гонца. В реальности бывает так, что представители комиссии до или в течение дня голосования обзванивают и обходят пенсионеров с предложениями: «Ну Марья Ивановна, ну зачем вы будете ходить? Напишите заявление».
В 2009 году на выборах мэра Сочи я стала свидетелем того, как участковая комиссия пыталась стучаться в каждую дверь, чтобы спросить, а нет ли здесь желающих проголосовать. Таким образом достигается участие в выборах тех пенсионеров, которые забыли или не хотели голосовать: «А давайте, черт с вами, пристали тоже, вот вам крестик!». Председатель того сочинского УИК отнекивалась, но неопытные подчинённые выдали её с головой: «Но вы же сами нам сказали...».

Соцработник.В строгом смысле это никакая не фальсификация, а манипуляция на грани фола. Судя по выборам мэра Москвы, 90% реестров надомного голосования сейчас абсолютно официально составляют соцработники. С одной стороны, ничего страшного в этом нет. Соцработник знает, где на его участке живут инвалиды, и заботится об их избирательных правах, напоминая о выборах и предлагая свою помощь в оформлении заявки. С другой стороны, когда к нам с утра пришел своими ногами третий пенсионер, включенный в надомный список, стало понятно, в каком стиле общался соцработник со своими подшефными. Сделать полувнятное дружелюбное предложение, на которое человек пожмет плечами и скажет: «Ну ладно», - несложно.
Зачем? Честно говоря, я даже не думаю, что соцработники радеют за Собянина. Скорее всего у них контрольные показатели и премия за длину реестра.

Фиктивные фамилии. На думских выборах в 2011 году я столкнулась с совсем странной схемой. Половина людей из надомного списка не существовала, по указанным адресам жили семьи с совсем другими фамилиями и без инвалидов. Предъявлять претензии к комиссии не имело смысла: несмотря на общий умопомрачительный масштаб произведенных ею в тот день фальсификаций, в реестре было честно указано, что таких избирателей нет в списке. Но мало ли кого нет в списке, надо сходить и посмотреть. Так я ходила 4 часа, а участок в это время лихорадило каруселями. До сих пор не знаю, был ли реестр раздут, чтобы отвлечь наблюдателей, или все-таки соцработник добивался новогодних подарков.

Есть один рецепт против надомных фальсификаций: двое «своих» на участке (наблюдателей или членов УИК с правом решающего голоса). Если надежный наблюдатель один, он должен оставаться у стационарных урн, как бы ни пугал реестр с 50 надомниками. Если двое, один должен идти по квартирам. На выезды можно отряжать участников мобильных групп, не начавших работу наблюдателей ТИК. Нарушения вне помещения для голосования перекрываются на раз: представители даже самых мошеннических комиссий трусят и теряются, когда рядом нет председателя. Здесь, конечно, может произойти следующее: группу отправят на домашнее голосование тайно; наблюдателей не пустят («мест в машине нет»); ознакомиться с реестром не дадут («там персональные данные»). Но это уже стандартный список нарушений.