(Поясняя, кто будет подлежать ответственности по предлагаемому закону о запрете пропаганды секса среди несовершеннолетних)

Кто навязывает точку зрения о том, что секс значительно лучше, чем... Чем умственное развитие, физическое развитие. И все остальное.

Сергей Кузин, депутат Госдумы от "Единой России"

У Джулии все неизменно сводилось к ее сексуальности... В отличие от Уинстона она поняла смысл пуританства, насаждаемого партией. Дело не только в том, что половой инстинкт творит свой собственный мир, который неподвластен партии, а значит, должен быть по возможности уничтожен. Еще важнее то, что половой голод вызывает истерию, а она желательна, ибо ее можно преобразовать в военное неистовство и в поклонение вождю. Джулия выразила это так:
- Когда спишь с человеком, тратишь энергию; а потом тебе хорошо и на все наплевать. Им это - поперек горла. Они хотят, чтобы энергия в тебе бурлила постоянно. Вся эта маршировка, крики, махание флагами - просто секс протухший. Если ты сам по себе счастлив, зачем тебе возбуждаться из-за Старшего Брата, трехлетних планов, двухминуток ненависти и прочей гнусной ахинеи?

Джордж Оруэлл. "1984"

Журналист «Эха Москвы» Марина Королева совершенно справедливо пишет: «Коллеги с "Дождя", дорогие, не знаю, зачем и за что тут было извиняться». К ее вопросам «зачем» и «за что» я бы добавил еще один: перед кем? Перед фашиствующими хунвейбинами из прокремлевских молодежек, которые грозятся: «не позволим никому переосмыслить и переоценивать итоги Великой Отечественной войны, не дадим хода инакомыслиям всех тех, кто считает, что Великая Победа могла быть достигнута какой-либо другой ценой»?

Они заявляют, что вопрос об оправданности сдачи Ленинграда оскорбляет их чувства и память погибших. Они лгут. Не могут сопереживать жертвам те, кто отметает сам вопрос о том, что «победа могла быть достигнута какой-либо другой ценой». Любой нормальный человек хоть раз задавался таким вопросом. Те, кто способен сострадать, могут приходить к разным ответам. Но те, для кого нет самого этого вопроса – у них просто нет чувств. Так же, как у оккупантов нет родины. И все их негодование – не более чем управляемая блатная истерика.

Они защищают не память о погибших, а право государства жертвовать любым количеством человеческих жизней. Ради каких-то высших целей, произвольно определяемых самим государством, или просто по дури. По ошибке. Потому что ведь каждый может ошибиться на пару миллионов жизней. Но такое право власти может признаваться обществом лишь в том случае, если полностью исключается право на сомнение в ее правоте. Власть должна быть сакральна, а начальнику подчиняются просто потому, что он начальник. Как говаривает виднейший идеолог путинского режима Ульяна Скойбеда. Я называю ее так без тени иронии, потому что вся высокодуховная идеология путинизма со всеми его скрепами - это не более чем Ульяна Скойбеда.

В редакционной статье Газета.Ру пишет, что современные российские «патриоты» готовы с пафосом рассуждать о подвигах народа, но категорически не желают видеть гибели и страданий миллионов людей за величием государственных свершений. От строительного материала люди для них отличаются лишь тем, что не всегда бывают согласны быть строительным материалом. Тогда они - досадная и вредоносная помеха. Вот и Ульяна Скойбеда называет нас насекомыми, которым неведомо понятие общего: общего дела, общего блага, родины, долга, дома. Что ж, поговорим о насекомых.

В нашем доме действительно из всех щелей лезут насекомые, которые хотят всех нас превратить в себе подобных. В существ, лишенных чувств и рефлексии, с которыми можно делать все, что угодно, и которые сами готовы делать с другими все, что угодно. Они ненавидят свободу и придумывают все новые законы, запрещающие нам чувствовать и мыслить. Запрещающие задавать вопросы.

Вы и правда думали, что их запретительные законы против всевозможных оправданий и оскорблений будут применяться ими как-то иначе? Вы до сих пор так думаете, даже после того, как они сами вам сказали и показали? Вы и правда думаете, что по поводу истолкования и применения их законов с ними можно будет спорить в их правовом поле, в их судах?

Они тащат нас в прошлое тоталитаризма с сакрализованной властью, табуированной историей, идеологическими запретами, ненавистью к инакомыслящим. Они хотят лишить нас будущего. Потому что будущее есть только у того народа, который не боится задавать любые вопросы. Духовно здоров только тот народ, который не боится вопросов. Иначе он перестает быть народом и превращается в биомассу. В расходный материал. Люди, враг в доме. И ради общего блага, общего дома мы должны его остановить.

Тот муравейник, в который они хотят нас превратить, - это и есть фашизм. Они фашисты. Не лучше тех, которые устраивали костры из книг, а потом бомбили Ленинград во имя их «общего дела». Нельзя сдаваться фашистам. Не надо пасовать перед фашистами. Не надо извиняться перед фашистами. Не надо оправдываться и заискивать перед ними. Не надо искать с ними мира, говоря, что вопрос о сдаче Ленинграда был не вполне удачен. Вопрос был абсолютно правомерен.

Наше право задавать любые вопросы к нашей истории не подлежит обсуждению. Оно священно и неприкосновенно. Это они святотатцы, если посягают на это право. Можно разговаривать с теми, кто отвечает на наши вопросы не так, как мы. С теми, кто отрицает наше право задавать вопросы, разговаривать не о чем. И это не они не позволят нам переосмысливать и переоценивать. Это мы не позволим им заставить людей перестать обсуждать, спрашивать, спорить. Сколько бы запретительных законов они еще ни придумали. Мы не позволим им превратить нашу страну в фашистский концлагерь. Потому что это наша страна и мы в ней хозяева, а не они.

Я на Майдан не собиралась. Думала: зачем я там? Мое дело - здесь. Тем более на акции поддержки у посольства была, какую-то солидарность выразила.

Но вот со мной произошла очень странная вещь: как только в очередной раз узнала, что туда едут, собралась буквально за полчаса и пулей вылетела на вокзал. Поезд стучит колесами, а я сплю так крепко, как давно уже не спала... Два раза нас будит таможня, но я снова засыпаю. Нет забот, все ушло в прошлое, а впереди - неизвестность.

Мы приехали вчетвером. Алекса в страну не пустили и оставили ждать обратного поезда под конвоем (у него, оказывается, запрет на въезд). Но вроде беспокоиться нечего, пограничники ведут себя хорошо. Мы, остальные, отправились дальше. Первые впечатления: город живет обычной жизнью, люди спешат туда-сюда с авоськами, так же работают магазины и учреждения... Но человек, встретивший нас, уже рассказывает, как вести себя, когда рядом разрывается шумовая граната (к которой, возможно, привязаны гвозди или что-то в этом роде).

На самом деле пороху мы понюхали немного. Только вначале слышали выстрелы и шумовые гранаты и в самом конце, перед отъездом, неожиданно стали свидетелями начала штурма "Украинского дома". Срочников, молодых ребят из внутренних войск, которых с непонятной целью власти заслали в это здание вместе с бойцами "Беркута", повстанцы замуровали ледяными баррикадами, а потом дали им возможность беспрепятственно покинуть здание. Мы случайно оказались там и застали ситуацию ожидания – солдаты боялись выходить. Во время стояния у здания внутри блеснула вспышка, хлопок – видимо, шумовая граната. Поразила выдержка народа, привыкшего к провокациям и готового часами ждать на морозе, чтобы выйти из ситуации мирным путем.

В общем, вот главные впечатления: украинцы - народ, который знает чего хочет (или чего не хочет) и ради этого способен объединяться. Это люди, которые умеют работать вместе: не только на баррикадах, но и на кухне. Они любят свой город и даже в предвоенных условиях стараются соблюдать максимальную чистоту, а полы в Доме профсоюзов, где находится штаб, постоянно свежевымытые. Предусмотрено все до мелочей. Каждый знает свою функцию, если кто-то хочет помочь, он без дела не останется. Мы (я, Лена Г., Николай К.) разносили еду и горячий чай на баррикады. Узнав, что мы из Москвы, некоторые выражали удивление и восхищение. Но были и вопросы: зачем вы приехали? Кто-то говорил нам, что именно русские силовики похищают здесь людей - в этом у них стопроцентная уверенность. Мы, конечно, попали в относительное затишье, но я не увидела ни агрессии, ни напряжения в лицах. Вообще мне показалось, что они гораздо мягче отзываются о своих врагах, о стоящем в оцеплении "Беркуте", говоря о них все-таки как о таких же людях. Нет того озлобления, которое на самом деле рождается бессилием. Какое-то воодушевление и подъем, немного как бы торжественность. Ощущение готовности. Вечером в субботу мы слышали со сцены молитву "Отче наш", выступал священник, монахини пели молитвы. Люди понимают, что все серьезно, и готовы стоят до конца. Очень хочется, чтобы все у них было хорошо, они заслужили свою свободу, они готовы за нее бороться и умереть.

Все время поездки сопровождало ощущение, что ты прикоснулся к чужой войне, чужой беде, но все-таки идешь мимо. У нас дома своя беда – "Болотное дело" и масса другого беззакония, творящегося у всех на виду... В общем, я не надеялась помочь, я ехала посмотреть на близкую нам страну, где народ – это реальность и сила... Конечно, хотелось выразить солидарность – это тоже было, и без этого бы не поехала. Но только теперь, когда об участии российских силовиков в похищениях людей я услышала от украинцев, обращавшихся прямо к нам, я начинаю осознавать, до какой степени их война и наша тоже.

Сегодня от Алексея Пичугина пришло письмо - ответ на многочисленные поздравления и письма поддержки, которые он получил к Новому году, Рождеству и в связи с освобождением Михаила Ходорковского.

Алексей, как он написал, сильно переживает из-за того, что не может ответить каждому лично - не все корреспонденты указывают свой адрес. По этой причине Алексей просит опубликовать его слова благодарности. А тех, кого он не упомянул в своих строках, - простить его за это. Алексей помнит обо всех, кто не оставляет его в беде, и очень высоко ценит эту поддержку.

Кроме того, Алексей поздравляет Михаила Ходорковского с освобождением (на момент написания письма Платон Лебедев еще оставался в заключении).

Только что пришли поздравления от Геннадия Перечнева, Владимира Ведрашко и его семьи, правозащитников... Очень прошу передавать всем мою сердечную благодарность! Спасибо всем - за тепло и поддержку! Так светло на душе... Всем счастья, здоровья, долголетия! Дай Бог!

Нахожусь под впечатлением событий 19 -20 декабря. Слава Богу! Я так счастлив всему произошедшему...

Алексей Пичугин

Открытки для Алексея Пичугина

Понимаете, если я вам сейчас скажу, что не хотела, не собиралась, - это будет правда, конечно, но будет выглядеть как непростительное кокетство. У меня только в последние годы появилась возможность больше читать, слушать музыку, которую люблю, больше уделять внимания близким и дорогим мне людям. В конце концов, на полноценную личную жизнь! Но давайте напишем, что я ничего не боюсь, ни о чем не жалею, благодарю, постараюсь оправдать и т.д.

Элла Памфилова, президентский кандидат на должность уполномоченного по правам человека

...Но иногда по первому выпавшему снегу,
Стоя в пролетке и держась за плечо возницы,
К нему в деревню приезжал фельдъегерь
И привозил письмо от матушки-императрицы.

"Государь мой, - читал он, - Александр
Васильич!
Сколь прискорбно мне Ваш мирный покой
тревожить,
Вы, как древний Цинциннат, в деревню свою
удалились,
Чтоб мудрым трудом и науками свои
владения множить..."

Он долго смотрел на надушенную бумагу -
Казалось, слова на тонкую нитку нижет;
Затем подходил к шкафу, вынимал ордена
и шпагу
И становился Суворовым учебников
и книжек.

Эдуард Багрицкий. "Суворов"

Да, вопрос "Дождя", вызвавший столь неадекватную бурю, и мне кажется несколько глуповатым. И исторически некорректным. Исторически, повторяю, а не морально. Потому что аморально - прежде всего - считать кощунством любую общественную дискуссию по поводу тех или иных страниц отечественной истории, даже самых болезненных.

Да, этот вопрос сформулирован неловко. Но речь в нем, насколько я понимаю, шла лишь о том, существовал ли способ, была ли возможность спасти от голодной смерти миллионы людей - своих, между прочим, сограждан. Если это кощунство, то что тогда не кощунство?

Почему извиняться? Перед кем извиняться? Перед уцелевшими к сегодняшнему дню блокадниками? Или перед погибшими, чье мнение мы сегодня знать не можем? Но речь в этом вопросе (повторяю, глуповатом) все-таки не о том, как было бы половчее их загубить, а о том, был ли все-таки какой-нибудь способ спасти их жизни. А если некоторые считают, что есть вещи более важные, чем конкретные жизни конкретных людей, то это их проблемы. Да и не слышал я ничего такого, что бы свидетельствовало о возмущении самих блокадников. А ведь, насколько я понимаю, речь идет именно о них.

Или нет?

Или о ком идет речь? О чем? Возмущаются не блокадники, а как раз совсем другие, думающие ни о каких не о блокадниках, выживших или погибших, а о престиже и репутации сталинско-путинской "державы".

Так перед кем предложено извиниться? Перед Сталиным и Ждановым? Или перед обильно расплодившимися в наши дни вечно оскорбленными кликушами, ежедневно смазывающими скипидаром свои задницы, чтобы не снижать градус своей священной возбужденности по любому поводу?

Если так, то не пошли бы они все густым лесом по самому популярному русскому адресу, куда не зарастает народная тропа.

Вроде бы все хорошо известно, известно даже количество жертв. Только за четыре месяца конца 1941-го - начала 1942 года: декабрь, январь, февраль, март - у нас среди гражданского мирного населения в Ленинграде умерло 360 тысяч человек. Почти столько Великобритания потеряла за всю Вторую мировую войну. Представляете, разница какая между жертвами, которые на алтарь общей Победы положил советский народ и другие страны мира?

Владимир Путин, президент России

- Да-а, - вздохнула Зоя. - Сколько погибло в блокаду! Проклятый Гитлер!
Костоглотов усмехнулся:
- Что Гитлер - проклятый, это не требует повторных доказательств. Но всё же ленинградскую блокаду я на него одного не списываю.
- Как?! Почему?
- Ну, как! Гитлер и шёл нас уничтожать. Неужели ждали, что он приотворит калиточку и предложит блокадным: выходите по одному, не толпитесь? Он воевал, он враг. А в блокаде виноват некто другой... Ну, скажем, тот или те, кто были готовы к войне, даже если бы с Гитлером объединились Англия, Франция и Америка. Кто получал зарплату десятки лет и предусмотрел угловое положение Ленинграда и его оборону. Кто оценил степень будущих бомбардировок и догадался спрятать продовольственные склады под землю. Они-то и задушили мою мать - вместе с Гитлером.

Александр Солженицын. "Раковый корпус"

Сегодня, 27 января, в суде по Болотному делу.

На крыльце Замоскворецкого суда радостно улыбался круглоголовый Акименков:
- Человек полтораста и всё идут! Никогда столько не было.
- В Никулинском бывало… - возразил ему товарищ.
- Да нет! Я же проходил мимо группы поддержки…
- На приговоре Косенко еще больше было, - вспоминали бывалые.

Небольшой холл на первом этаже суда, куда выведена телетрансляция, набит битком. Что уж говорить о самом зале! «Жена Кривова не смогла пройти…» - зачитывает кто-то из твиттера.
Пока не включили монитор, молодые активисты тягались, кого чаще винтили.
- Меня только с лета пять раз забирали!
- Это что! Меня с пресс-картой два раза!

12:30. Твиттер доносит, что подсудимых завели в зал. Монитор еще не работает.
- Транс-ля-ци-ю! – требует слаженный хор. И легко переходит на: - Сво-бо-ду! Сво-бо-ду!
Сверху спускается пристав с пультом – трансляция пошла.

Судья Никишина предоставляет слово в прениях обвиняемым. Первыми высказываются Луцкевич и Барабанов. Ребята подготовились, сличают слова прокуроров и свидетелей с видеозаписями, доказывают, что показания полицейских ложные. Барабанов объясняет, куда были направлены движения его руки и ноги. «Я испытывал страх перед ударом по голове».
Господи, почему человек должен оправдываться за то, что он сопротивлялся, когда его хотели избить ни за что ни про что? Ну, это просто я тут давно не была и забыла: нормальную логику нужно оставлять за порогом суда, здесь «почему» - слово лишнее.

Сергей Кривов говорил часа три. До и после перерыва. Когда-нибудь эта и другие его речи станут таким же документом истории, как стенограмма процесса Бродского. Кривов, как всегда, был совершенно спокоен, говорил внятно и доходчиво, ни дать ни взять опытный лектор в академической аудитории. Все по полочкам и исключительно на материалах дела. Истинными организаторами беспорядков (в конечном счете, несостоявшихся) он назвал «Путина и его воровскую шайку». Провокация в полном объеме не получилась, хотя, похоже, все, от сообщений в эфире Минаева, на несколько минут опережавшего в своих комментариях события, до бланков с показаниями лжесвидетелей, было заготовлено заранее.

«В числе вещественных доказательств – поднятая со дна реки форменная фуражка. Чья? Сколько времени она там пролежала? И кто сказал, что она имеет отношение к событиям 6 мая?... Почему заявлено о пропаже множества шлемов, а нашли только пять? Где остальные? Их что, унесли разбегающиеся люди? Или своровали сами полицейские?»

Кривов напомнил о запечатленных на видео людях, избитых полицией, окровавленных, явно пострадавших больше, чем лжесвидетель Алгунов. Ну, и, конечно, доказал (еще раз), что обвинение против него построено исключительно на словах не достойного доверия «пострадавшего», которые противоречат и показаниям свидетелей, и видеоматериалам.

До конца заседания успел еще выступить Полихович. Говорил несколько минут, но сказать успел многое. «Обвинения абсурдны. Одна бутылка горючей смеси приравнивается к поджога, несколько опрокинутых туалетных кабин – к погромам, а хамство полиции – к законным действиям по пресечению беспорядков». В заключение он отметил «наглость и ложь прокурора Стрекаловой и безразличие обвинителей к истине, как будто они не слышали ничего, что говорилось на процессе».

Зрители трансляции бурно зааплодировали. А в зале захлопала одна женщина, которую немедленно вывели. «Держитесь, ребята, - сказала она, проходя мимо клетки, - вас поддерживают десятки тысяч людей».

Продолжение прений завтра. Будут говорить адвокаты.

В Киеве ударили морозы. Прекрасная погода для того, чтобы кататься на саночках и наблюдать падающий снег в свете фонарей, но отвратительная для того, чтобы протестовать на улице.

Утром понедельника я написала предыдущую колонку и побежала в центр смотреть на происходящее. На передовой три десятка ребят вяло бросали коктейлями Молотова и отпрыгивали от светошумовых гранат. Чуть поодаль у горящих костров (холодно, очень холодно) за этим наблюдала толпа самого разного пола, возраста и уровня доходов.

В среду с утра на улице Грушевского активистов начали расстреливать, и пока оппозиция ходила к власти на переговоры, мои знакомые бросали все свои дела со словами «будь что будет» и ехали. Кто посмелее - строить несколько рядов баррикад, кто попроще - постоять массовкой на Майдане и подвезти лекарства, продукты, теплые вещи. И когда в половине седьмого вечера я вышла на Майдан из метро, пройти больше пяти метров от выхода я не смогла - люди стояли стеной, совсем стеной. Напугать их - можно. Запугать - пока не вышло. Оппозиция призвала пытаться брать власть на местах, и не доехавшие до Киева жители областных центров в следующие несколько дней пошли штурмовать обладминистрации.

Фотографы ходят на Грушевского за красивыми картинками с огнем, дымом и покрышками, но собственно Евромайдан - это не только дерущиеся на передовой. Это очень большое количество восставших доселе аполитичных людей и огромная инфраструктура на самом Майдане Независимости. На баррикаду на Грушевского постоянно подвозят шины. В медпункты постоянно подвозят лекарства. Грелки для рук и ног, лыжные маски и теплые носки раскупаются оптом. Показательная для оценки масштабов активности ситуация: когда для одного из раненых понадобилось сдать кровь, население собрало ему двести литров.

Применение для себя нашли и активисты левых взглядов, не желающие драться и брезгующие кричалкой националистического происхождения «Героям слава»: они организовали дежурство в больницах, чтобы раненых не похищала милиция. Вообще нельзя сказать, что в протесте принимают участие исключительно радикальные националисты и «оболваненный» ими народ. Нет, здесь действительно есть и кельтские кресты, и красно-черные флаги, и кто-то действительно попал в кадр с надписью «1488» на щите. Но в целом народ здесь занят делом, а лидера националистов Тягнибока разок даже освистал. Когда выходят люди разных взглядов - будет и разная атрибутика. Красных флагов нет, они ассоциируются с предательством местной компартии, но плакат про Кронштадт местные анархисты все же на баррикаду приволокли.

Так и живет город - пока действия власти нельзя назвать иначе как слетом с катушек, а оппозиции не удается с ней ни договориться, ни конфронтировать, народ аккуратно, тщательно и даже с некоторым комфортом самоорганизуется. Рядом с местом событий работают кофейни. Айтишники создали интерактивную карту потребностей для оперативной координации между нуждающимися и подвозящими. На баррикаде на Грушевского сделали точку чекина. В понедельник несколько ребят сосредоточенно строили требушет, чтобы стрелять из него по беркутовцам, завели даже шуточный твиттер «Голос катапульты». Работал требушет плохо и недолго, но зато хотя бы немного снял нервное напряжение.

Здесь очень хотят мира, но очень тщательно готовятся к войне. Два месяца мирного противостояния не дали ничего, поэтому украинцы вынуждены драться. Драться страшно и холодно. Очень жаль погибших. Счет раненым идет на сотни. Ходят слухи о предстоящем введении чрезвычайного положения. В соцсетях посты не на тему революции маркируются словом «оффтоп». Но общий настрой - совершенно точно на победу. Для нее здесь сделано уже все.

Я помню времена, когда в семь утра вся страна выходила работать на завод. Тогда была индустриальная держава. У нас у страны громадное неосвоенное пространство, кто же его будет осваивать?

Виктор Садовничий, ректор МГУ, академик РАН

В пять часов утра дневальные стали будить заключенных...Тысячи людей, харкая, кашляя, подтягивали ватные штаны, наворачивали на ноги портянки, чесали бока, животы, шеи...
А сирены все выли, дальние и близкие, - северный сводный оркестр. Он звучал над морозной красноярской землей, над автономной республикой Коми, над Магаданом, над Советской Гаванью, над снегами колымского края, над чукотской тундрой, над лагерями мурманского севера и северного Казахстана...
Под голоса сирен, под удары ломика по подвешенной к дереву рельсе шли добытчики соликамского калия, ридеровской и балхашской меди, колымского никеля и свинца, кузнецкого и сахалинского угля, шли строители железной дороги, идущей поверх вечной мерзлоты вдоль берега Ледовитого океана, колымских бархатных трасс, рабочие лесоповала Сибири и Северного Урала, мурманского и архангельского края...
В этот снежный ночной час начинался день на таежных лагпунктах и командировках великой лагерной громады Дальстроя.

Василий Гроссман. "Жизнь и судьба"

В последние дни несколько раз приходилось возражать своим друзьям по поводу событий на Украине. Решила собрать возражения.

1. На Украине нет (и очень надеюсь, не будет) гражданской войны. Ни в Киеве, ни в Ровно, ни в Черкассах, ни во Львове, нигде нет противостояния между гражданскими людьми. Везде противостояние гражданских с милицией, "Беркутом", армией - государственными силовыми структурами. Никто из гражданских не вышел защищать здания областных администраций. Наемные "титушки" в Киеве не в счет. Это не гражданская война, это восстание против неправедной власти.

2. Восставшие не борются за евроинтеграцию, это было поводом для Майдана в ноябре-декабре, сейчас этот вопрос снят с повестки дня. Вопрос сейчас решается другой: превратится ли Украина в концлагерь или останется свободной страной (а отнюдь не о том, будет ли она интегрирована в ЕС или ТС).

3. Восставшие не вышли из правового поля. Из правового поля вывел страну Янукович, подписав антиконституционные законы и совершив государственный переворот. Мирных средств для восстановления правового порядка не осталось. Народ имеет право на восстание, если все мирные средства использованы и не дали результата.

4. Восставшие не являются объектом манипулирования неких темных сил. Так называемые лидеры не могут ими манипулировать, по крайней мере в Киеве (за событиями в других местах слежу не так внимательно). Киевский Майдан имеет собственную волю.

5. Не всякое солидарное действие больших масс людей порождает непременно всякие гнусности, связанные с образами массы, толпы и пр. Такая опасность есть, но пока этого не произошло.

6. Если восстание победит, возможно, будет не так, как хотелось бы тем, кто сейчас борется, - кто-то может воспользоваться победой в своих целях и т.п. Что будет и кто возьмет власть, неизвестно. Это правда. Зато хорошо известно, что будет, если восстание будет подавлено. Будет концлагерь.

7. Худой мир не всегда лучше доброй ссоры. В Северной Корее мир.

Лично у меня в Год культуры есть одно упование. Связано оно с перечнем президентских поручений по итогам заседания Совета по культуре. Точнее, с пунктом первым этого перечня: "Администрации Президента Российской Федерации совместно с Советом при Президенте Российской Федерации по культуре и искусству обеспечить разработку проекта Основ государственной культурной политики… Ответственный: Иванов С.Б."... Кому как не культуре заниматься единением общества, воспитанием личности, поисками героя? Песни, от которых легче на душе, фильмы, после которых жить хочется... Случайно, что ли, президент наигрывает, а целый зал физиков подтягивает "Московских окон негасимый свет", творение Хренникова и Матусовского 1956 года выпуска?.. Где сегодня массовая - в лучшем смысле слова - культура, равно удовлетворявшая и дворника, и академика? Нет ее... Искусство кукиша в кармане. "Фи" государству - за государственный же счет, как это было совсем недавно в МХТ имени Чехова, где творил режиссер Богомолов.

Елена Ямпольская, главный редактор газеты "Культура"

Превосходный зал! Все в нем торжественно, все для праздников государственных обустроено, все правильно. Одно плохо - не всегда на сцене зала этого могучего правильные дела творятся. Просачивается крамола и сюда. Ну, да на то и мы, чтобы за порядком следить да крамолу изводить.
Сидим в пустом зале. Справа от меня - постановщик. Слева - смотрящий из Тайного Приказа. Спереди - князь Собакин из Внутреннего Круга. Сзади - столоначальник из Культурной Палаты.
Серьезные люди, государственные. Смотрим концерт праздничный, предстоящий. Мощно начинается он, раскатисто: песня о Государе сотрясает полутемный зал. Хорошо поет хор Кремлевский. Умеют у нас на Руси петь. Особенно если песня - от души...
Еще два номера: "Летающие балалайки" и "Девушка спешит на свидание". Ну, это уже классика - все отточено, выверено, обкатано. Не номера - загляденье... Смотрящий аплодирует. Мы тоже. Молодцы артисты Государевы!

Владимир Сорокин. "День опричника"

Две атаки Беркута и гибель пятерых человек вызвали мобилизацию на Майдане. Сегодня я встретил несколько групп, только что приехавших из разных регионов страны, - ни в коем случае не активистов, а простых граждан, которые не следуют советам российских прокуроров сидеть дома. Те, кто не поехал на Майдан из Львовской области, нашли себе занятие и дома.

Пятеро приехавших из Тернопольской области попросили снять их "для газеты", я предложил им закрыть лица повязками, рассказав о "Болотном деле", заложников для которого разыскивали по фотографиям и видео в интернете. Они мне ответили: "Мы не позволим им себя посадить".

Страха на Майдане точно нет. Большинство участников никак не защищены и не вооружены. Героев большинства агентских фотографий, которые в касках и с фанерными щитами, их экипировка спасет разве что от летящего камня. И думаю, молодой человек на этом фото, конечно, понимал, что ему одному не справиться с целым отделением. Но дело в том, что это было не нападение на представителей власти, а акция неповиновения, такая же, как на площади Тяньаньмэнь, когда "неизвестный бунтарь" полчаса сдерживал колонну танков.

Весь день на Майдане люди всех возрастов работают лопатами, весь день в мешки собирается снег и лед, из мешков уже строятся баррикады. Баррикады крепки и высоки как никогда, но понятно, что если не с первого, то со второго раза БТР снесет их. Мало того, сам Майдан окружен баррикадами со всех сторон, а улица Грушевского заблокирована только с одной. "Беркут" может спокойно атаковать с тыла и взять находящихся у стадиона "Динамо" в кольцо. Не надо заканчивать военную академию, чтобы понимать, что "Беркуту" при поддержке внутренних войск и имеющейся у них бронетехники (даже не надо привлекать армию) для силового разгона всего Майдана понадобится всего несколько часов. И это если не все, то подавляющее большинство понимает. Но баррикады - это не фортификационные сооружения; рогатки, петарды, доски и бейсбольные биты - это не оружие, это символ силы возмущения, символ серьезности протеста, символ решимости идти до конца. Дальше мне писать уже нет смысла, лучше Льва Семеныча не скажешь.

Всю первую половину 2012 года... протестное движение покушалось организовать свой майдан в центре столицы... Нарыв ликвидирован - и этого достаточно... Различие между российскими и украинскими властями в том, что российские считали возникновение такого плацдарма недопустимым и предпочитали нарекания отечественной и мировой прогрессивной общественности - даже и весьма жесткие - возникновению неконтролируемого ими лагеря неприятельской политической пехоты в непосредственной близости от центров управления... Как выясняется задним числом, российская тактика уничтожение неконтролируемого плацдарма в зародыше обходится дешевле - и даже много дешевле, - чем попустительство.

Максим Соколов, публицист. "От чего Россия была избавлена"

Все те процессы, чистки, расстрелы, которые выглядели такими жестокими в то время (в 1936-1938 годах. - Ред.) и которые потрясли мир, теперь ясно выглядят как часть решительной попытки советского правительства защитить себя не только от революции изнутри, но и от нападений снаружи. Они вычистили вдоль и поперек все подозрительные элементы в стране. Все сомнения решались в пользу государства. Никакой "пятой колонны" в России в 1941 году не было - они уничтожили ее.

Джозеф Дэвис, посол США в СССР в 1936-1938 годах. "Пятая колонна в России. Ретроспективный взгляд".

Я мало задумывалась об этом, пока не провела длительное время (декабрь 2011-го - июль 2012-го) в Москве. В Бурятии этого слова почти не знают. У нас говорят «общественный деятель» или более неформально - «общественник». Применительно к себе мне приходилось слышать именно эти обозначения - помимо уважительного «правозащитник» и враждебного «экстремист». Да и в литературе ранней путинской эпохи, будь то научный журнал или правозащитный бюллетень, это слово распространено не было.

Однако долгое пребывание в самом центре столичных событий открыло мне глаза на определенные лингвистические процессы, от которых я на тот момент уже успела отстать. Речь идет о том, что за последние несколько лет понятие независимого оппозиционера исчезло и заменилось на понятие «гражданский активист», понятие вульгарное в научном смысле и вредное по последствиям, что я и постараюсь доказать.

Идеологию гражданского активизма как систему ценностей «рядовых бойцов» создали не на пустом месте. Понятие «активист» недаром взято из того исторического периода, когда под этим словом понималась молодежь, не достигшая партийного возраста, молодые пешки из числа комсомольцев. Уже к закату советского времени данное понятие приобрело иронический характер: активист - тот, кто выслуживается лояльной активностью и продвигается тем самым по карьерной лестнице, выполняя до поры до времени всю черную работу.

И в наше нулевое десятилетие под словом "активисты" продолжали подразумевать активных лиц из числа официозных движений (политических, как «Молодая гвардия», или функционально-аппаратных, как активист студенческого профкома), - активных, но не достигших статуса лидера или формального руководителя. В общем, так назывались рабочие лошадки любой идеологической или псевдодемократической организации. В обозначенные эпохи они неизменно занимались обслуживающим, низкоквалифицированным общественно-полезным трудом: рисовали стенгазеты фломастерами, раздавали прохожим листовки, написанные кем-то вышестоящим, создавали публичную массовку, связанную с ношением определенной атрибутики на футболках. За термином «активист» устойчиво закрепился образ общественно-политической обслуги.

Далее со словом «активист» начали происходить интересные явления. Во-первых, оно исподволь заменило собой привычное понятие «член» (лицо, состоящее в организации, без обозначения конкретного статуса в ней), а также понятие «участник движения» (незарегистрированного). Видимо, государственные политтехнологи, оказывавшие воздействие на протестную культуру через социологическую науку и прессу, решили, что слово «член» является слишком нейтральным и независимым, не имеет обслуживающего оттенка, а это непорядок!

С этих пор любое (бес)партийное лицо - «участника» движения или «члена» партии - стали называть активистом, даже если он фактически не был активным в своей организации, либо независимо выступал со своим особым мнением, либо, наконец, имел в своей организации фактическое положение лидера. Если, разумеется, речь не шла о тех лидерах, чью вышестоящую роль требовалось как раз подчеркнуть, чтобы иметь в их лице лояльных, «договороспособных» переговорщиков с властью.

А вот на каком, собственно, основании решились называть активистами лиц, не привязанных к подобным структурам, вообще ни в чём не состоящих? Это было уже делом техники. Поскольку грамматически существовавшую конструкцию «активист чего-либо» необходимо было восполнить при отсутствии этого чего-либо, ее заменили на прилагательное «гражданский». Так начали называть уже не только активных в политике лиц, но и лиц, совершивших единичный поступок в независимом качестве (личный выход на площадь, однократное распространение листовки собственного авторства). Все эти люди, которые имели свой неповторимый жизненный опыт, биографию, которая привела их к личному вступлению на оппозиционный путь, которые имели профессию, часто дававшую им собственный материал для размышлений, - все они были подведены под унизительную гребенку чужих пешек, исполнителей воли руководства и коллективных структур, к которым они не имели отношения.

При этом подспудно сложилось еще одно ложное представление: гражданский активист - это профессиональный безработный, несоциализированный элемент, маргинал. Это значительно облегчило работу официозной прессе. Например, раньше при описании какого-либо радикального акта или уголовного дела политического толка пресса была обязана указывать: обвиняемый - студент, интеллигент, рабочий. Ведь надо же было как-то обозначать его статус, тут ничего не поделаешь! А теперь эту информацию можно и выгодно замалчивать, поскольку простое объяснение «обвиняемый - гражданский активист» всегда готово!

Но как быть, например, с правозащитниками? Очевидно, что на практике проводится статусное разграничение между активистом и правозащитником (этаким опекуном, исповедником всех репрессированных активистов и крайне редко - защитником простого населения). Под словом "правозащитник" необоснованно понимаются, как правило, только сотрудники зарегистрированных НКО, а также члены ОНК. О поэзия созвучий!

Таким образом, термин «правозащитник» употребляется в том же иерархическом смысле, что и термин «лидер», то есть применительно к лояльным и официозным фигурам. А как же поступить с нелояльными персонами, защищающими права человека вне всяческих НКО, самостоятельно, на свой страх и риск? Выход найден: в последнее время все чаще стало мелькать длинное выражение «активист правозащитного движения». Вот если такого репрессируют, то к нему на помощь поспешит батька-правозащитник!

Теперь немного о том, каким образом это затрагивает мою собственную деятельность. Начать с того, что первый же мой акт участия в московской Стратегии-31 немедленно привел к тому, что меня в прессе назвали активистом «Другой России». Такое название чуть не стало недоброй традицией, но вскоре от этого пришлось отказаться, когда выяснилось, что участники нашей группы «крушителей автозаков» и «голодающих отказников» практически сплошь беспартийные. Ну что ж, тогда меня быстро перевели в число «гражданских» активистов, над которыми принято издеваться путем назначения им адвокатов.

Но конфликт «активист - адвокат» заслуживает детального анализа, и моя позиция по этому вопросу известна. Ограничусь одним пояснением: так как сегодня выражение «гражданский активист» стало восприниматься как обозначение некой маргинальной профессии, то другой профессии за подобными лицами автоматически не признается. Так и было в моем случае. Таким путем меня, практикующего юриста, имеющего к тому же опыт самозащиты в собственном уголовном процессе, поставили в подчиненное положение не только перед насильно предложенными адвокатами, но и перед членами ОНК, не являющимися юристами.

Торжествующее попрание процессуальной самостоятельности задержанных и подсудимых-оппозиционеров стало возможным в первую очередь именно благодаря распространению идеологии активизма. То есть идеологии рядовых исполнителей, которые не могут иметь собственной линии защиты.

С точки зрения профессии я правозащитник, с точки зрения карательных органов - экстремист, с точки зрения классической социологии - радикал, по отношению к организациям, в которые я когда-либо вступала, коалициям, в создании которых участвовала, - член, сопредседатель, учредитель. Но мои шаги давно не были продиктованы какими-либо партийными соображениями и, как правило, противоречили им (что выливалось, в частности, в публичные заявления лиц из федерального руководства «Солидарности» с резким осуждением меня за позицию в отношении ОНК). Я рассматриваю свою деятельность как реализацию своих личных политических и культурных задач, а тем самым отвергаю намек на подчинение иерархии «лидер - активист», навязанный нашей оппозиции не с добрыми намерениями. Более того, я намерена добиваться постепенного изменения этой неравноправной ситуации, развивать далее тему унизительного распространения термина «активист» на самостоятельных людей. Я выступаю против религии активизма, против опиума для массовки. И если меня смертельно заплюют и закопают в фекалии за это маленькое исследование вопроса, то прошу считать меня антиактивистом.

Следующее заседание совета [по межнациональным отношениям при президенте] планово должно состояться не ранее весны. Между тем... уже полным ходом идет подготовка к нему и прорабатываются темы, которые могут быть вынесены на обсуждение с участием президента. Один из предложенных докладов - "Русский народ в системе межнациональных отношений". В докладе предполагается уделить внимание сохранению идентичности русского народа... прорабатываются программы поддержки культурных традиций, национальные образовательные программы и т.д. "Мы должны понимать, какое практическое применение получит эта тема, если ее вынести на такой высокий уровень обсуждения", - заявил "Ъ" один из собеседников в совете.
Заместитель главы думского комитета по национальной политике единорос Ирина Белых сказала "Ъ", что... комитет уже обсуждал необходимость разговора "о роли и значении русского народа в общей семье народов и национальностей нашей страны". "На государственном уровне обязательно надо говорить о влиянии русской культуры, исторических традиций, русского языка на гармонизацию межнациональных отношений", - полагает она.

"Национальная политика задалась "русским вопросом"

Сталин осторожно стряхнул пепел с сигары в аметистовую пепельницу:
- Вознесенский действительно был вредителем и работал на англичан. А насчет ярмарок для народа у Политбюро мнение изменилось.
- Вот как? - притворно поднял брови граф. - Значит, ждановские ярмарки - не реставрация лапотной Руси?
- В них было много действительно лапотного, архаического... эти показательные казни на Сенной, четвертования, битье батогами... массовые совокупления на льду... Но. Сама идея устройства зимних ярмарок не была антисоветской.
- Гениально! - Хрущев ударил своими костистыми ладонями по столу, и длинный, черного дерева стол угрожающе загудел... - Ленин и Сталин освободили забитого русского человека, сделали внутренне и внешне свободным! Но счастье ему обеспечат не медикаментозные разработки наших химиков, а коллективные пляски, свальный хлыстовский грех и поклонение Перуну на Сенатской площади! "Припадем к корням и напьемся древней радости предков!" Эту бухаринскую крамолу раньше протаскивали Жданов и Постышев. А теперь кто? Маленков?

Владимир Сорокин. "Голубое сало"

Сегодня обвинение потребовало не просто реальных сроков для "болотников", а от 5 до 6 лет заключения. Описывать, как реагировали на это родственники и друзья, как они со слезами на глазах обнимались в отчаянии на ступенях суда, у меня не хватает слов. Адвокаты, по привычке демонстрирующие свою компетентность (это не порок, а всего лишь невинная профессиональная привычка), говорили: "Мы и не ожидали ничего иного". Но я видел, как у многих из них дрожали руки.

Пока ничего не кончено, а потому посмотрим, чем мотивировало обвинение свои требования.

1. Главным посылом (прокуроры недаром с этого и начали) было следующее: "нормальные" люди, поняв свою нежелательность для власти в этом месте в это время, спокойно ушли домой. Те же, кто остался, уже продемонстрировали умысел на участие в массовых беспорядках. А свидетели защиты, рассказавшие, что выхода из сложившейся давки у них не было, "выражают субъективное мнение".

В доказательство этого обвинение ссылается на трансляцию МинаевLive: "На 2-м часе 21-й минуте записи видно, что проход к сцене был свободен".

Правда, на 2:21:00 мы видим ведущих в студии. А вот в 2:21:33 действительно видно, как небольшие струйки людей идут к сцене вдоль набережной.



Только при этом камера отвернута от места подхода основных колонн. А место затора она показывает чуть раньше - в 2:17:31.



Вот те, кто с самого правого края, и просачиваются понемногу к сцене. Где и так уже достаточно много людей и явно вся застрявшая масса там не поместится (как и предрекал один из свидетелей - полковник Дейниченко).

2. В ответ на неоднократные утверждения защиты, что 212-я статья должна поглощать входящую в нее 318-ю (насилие против представителей власти - один из признаков массовых беспорядков), обвинение привлекло на помощь понятие "идеальной совокупности преступлений". Тот факт, что понятие это не распространяется на случаи, когда одно из преступлений является признаком другого (как в нашем случае), обвинение пытается обойти:
"Многие признаки этих преступлений ("насилие над представителем власти" и "массовые беспорядки") совпадают. Начавшись одним и тем же действием, они затем как бы расщепляются. Одно действие приводит к двум разным результатам. Страдают две группы общественных отношений, два объекта". Понимайте как хотите! "Сознание у них расщепляется", - прокомментировал этот пассаж один из адвокатов.

3. "Общественная опасность этих преступлений в том, что они могли закончиться многочисленными жертвами, парализацией работы предприятий, транспорта, органов власти". Прокуроры явно насмотрелись трансляций из Киева. Хотя и там жертвами пока что оказались сами "майданники".

4. В отличие от первоначального обвинительного заключения, прокуроры чаще ссылались на видеозаписи. Вполне естественно: полицейские свидетели, на показания которых сперва делался упор, "посыпались" во время суда. Ничего не остается, как возвращаться к видео. Только "прочитывают" его обвинители совершенно произвольно. Как сказала одна из прокуроров недавно, "это защита видит так, а мы видим по-другому".

5. По той же причине (рассыпавшиеся доказательства конкретных эпизодов) акцент тихонько смещен на менее значимые детали. Так, Ярослав Белоусов был не студентом-исследователем, а "осознанным участником массовых беспорядков" потому, что в первую очередь "выкрикивал на видео антиправительственные лозунги и сопротивлялся при задержании". И лишь в конце фразы - "и бросил неизвестный круглый предмет в полицейского".

Другой способ - подвергнуть сомнению показания обвиняемых. "Артем Савелов подробно описал свои многочисленные действия на Болотной (прошел, завязал ботинок, присел, пропустил полицейского, поговорил с кем-то, взял кого-то за руку и т.д.) - и все это произошло за какие-то пару минут!". Значит - врет. И т.д.

6. Много передергиваний и неправомочных ссылок. Привели текст из дневника Степана Зимина, который не оглашался в суде. Сослались на некоторые видео, которые в суде просто не запустились по техническим причинам. Якобы свидетель Киселев подтвердил побои, полученные омоновцем Кругловым от Барабанова (на самом деле он назвал совсем другого якобы пострадавшего полицейского - Маркова). Наумовой (Духаниной) вменяется аж целых восемь бросков асфальтом в полицию! Но эта цифра совершенно ничем не подтверждена и откуда взялась - неизвестно. Луцкевич, оказывается, еще и толкался, и дважды камень бросил - откуда взяли? В общем, переписали все из обвинительного заключения, еще и добавили. А судебного следствия будто и не было.

И в заключение - перл, закрепляющий главную идею обвинения: "Белоусов мог беспрепятственно покинуть площадь и провести остаток дня со своим ребенком". В общем, дома сидеть надо!

Если кто-то за рубежом пытается смотреть на весь мир через жопу, то это его личная точка зрения... Это про зацикленность на гейской тематике. Вопрос не в том, есть проблемы для геев в России или нет. Меня в принципе проблемы российских геев мало интересуют. Равно как и проблемы зарубежных геев. Меня, еще раз повторю, проблемы задниц людей не интересуют. Каждый из них может распоряжаться ими по своему усмотрению, пускай только не рекламируют... Социализм и коммунизм в значительной степени воспроизведены в зарубежных странах, с их непримиримостью к иному мнению, с их стремлением свести всех под одну гребенку и выстроить в ровную и гладкую шеренгу... В Европе, Америке. Попробуйте сказать, что педерастов куда-то пускать не надо, чтобы они кричали на каждом углу, - сразу же орать начнут. Есть единая точка зрения, которой придерживаются. Она навязана. Такая средняя серость. А Россия в этом отношении более индивидуальна. У нас более независимые от бюрократии лидеры. И ярче, и интереснее.

Ссылка

Ленин вызывает гордость, благодаря ему государство сделало то, чего не делало ни до, ни после. Моя... мама стала актрисой в государственном театре, хотя она из деревни.

Ссылка

Справка

Михаил Семенович Щепкин - русский актер, один из основоположников русской актерской школы... родился 6 ноября 1788 года в селе Красном Обоянского уезда Курской губернии в семье крепостных графа Г.С. Волькенштейна...
Нимфодора Семеновна Семенова (1788-1876) - артистка оперной труппы Императорских театров... Родилась в крепостной семье, мать - крепостная помещика Путяты...

Википедия

Президент России на сегодня у консервативных кругов разных совершенно стран является примером национального лидера, для того чтобы показать своим национальным лидерам, какими бы они хотели их видеть... мы видим это и в разных странах Европы, в том числе и во Франции, в Великобритании, в Германии. Мы видим это и в Соединенных Штатах. Например, когда консервативные американские общественные организации пишут письмо российскому президенту и говорят: "Спасибо за то, что вы отстаиваете традиционные ценности".

Сергей Железняк, вице-спикер Госдумы, секретарь генсовета "Единой России"

Я приехал как-то в заполярный шведский городок Кируну... Меня повели в дом, и на стене я увидел фотографию: Сталин шагал в своей шинели. Я улыбнулся, и улыбнулся суровый хозяин дома, секретарь союза горняков, он ласково сказал: "Сталин"... На берегу ярко-рыжей реки Миссисипи, где хлопок, негры и беда, я зашел в лачугу... на стенах ни картинок, ни зеркальца, только одна маленькая фотография. Негр показал мне на нее: "Это Сталин"... "Хотел бы я вырезать для Сталина замечательную трубку", - говорил старый норвежец в Лилиангамере. Виноделы-бургундцы, вчерашние партизаны, мне сказали: "Мы откладываем для Сталина самые хорошие бутылки - может быть, когда-нибудь он попробует наше вино"... В Риме молодой восторженный паренек сказал мне: "Ты обязательно передай привет товарищу Сталину от каменщиков". Другой цыкнул: "Разве можно его беспокоить! Один он на всех".

Илья Эренбург. "Большие чувства" (1949 год)