В Конституции РФ оказалось положение о безусловном приоритете норм международного права над национальным законодательством (этот принцип также включен и в Уголовно-процессуальный кодекс РФ), тогда как в других государствах действуют более гибкие механизмы. И практика показывает (особенно международные события последнего времени), что указанное положение работает против интересов России, умело используется западными оппонентами... Представляется, что устранение в нашем законодательстве этих, образно говоря, диверсий правового регулирования укрепит независимость РФ в правовой сфере, вернет его к лучшим традициям отечественного судопроизводства.

Александр Бастрыкин, председатель Следственного комитета

Дело в том, что полковник... упрямо добивался от японцев следования параграфам "Сборника законов о ведении войны", куда входили Женевская и Гаагская конвенции. Эту книжицу он спокойно совал под нос японцам всякий раз, когда те допускали отступления от международных правил... Комендант побагровел. Он полагал, что покончил с этой историей, но этот полковник упрямо твердил свое! Сайто вновь наливался гневом. Полковник Никольсон вполголоса читал что-то, водя пальцем по строчкам... Коротким взмахом Сайто выбил из рук полковника книгу и закатил ему пощечину. Клонясь вперед и выпучив глаза, он замахал руками, выкрикивая вперемежку английские и японские ругательства.
Полковник Никольсон изумился: право, он ожидал всего, но не этого.

Пьер Буль. "Мост через реку Квай"

Ну, я вообще, как повелось на Руси, сочувствую людям, в тюрьме сидящим. Конечно, вопрос в степени ее (Надежды Савченко. - Ред.) вины и в доказательствах. Там погибли российские журналисты - это мы знаем. Ее подозревают в том, что она была корректировщицей огня. Действительно ли она была причастна или нет, хотелось бы знать правду... я не могу сказать, что я сторонник каких-то кровожадных сценариев в отношении Савченко... возникает вопрос - что интересует? Интересует действительно гуманизм и судьбы людей - или нам нравится Савченко, потому что она с той стороны, которая против России, против русских, значит, ее надо поддерживать... Естественно, по-человечески голодающему нельзя не выразить сочувствие... В данном случае надеюсь, что она будет цела, невредима и здорова...

Кстати, я вспомнил историю, как один священник Украинской православной церкви, попавший в плен по подозрению в том, что он сепаратист, и, кстати говоря, другой плененный, поэт Юрий Юрченко, они оба рассказывали, что опознают Надежду Савченко, что она издевалась над пленными, била, угрожала всячески. Я здесь ничего не говорю, я продолжаю сочувствовать голодающему человеку... Психологический портрет - она же в Ираке еще воевала...

Вот уж кого-кого, но не меня обвинять в том, что я не заступаюсь за заключенных... Я просто об этом не рапортую. И как говорил Пушкин, "милость к падшим призывал", поэтому часто те, за кого я заступаюсь, могут мне быть совсем не близки и не нравиться, из-за этого случаются разного рода информационные скандальные казусы, но я стараюсь призывать к милосердию.

Ссылка

Для меня российский суд не является органом правосудия. Я воспринимаю российский суд как исключительно репрессивный орган, который осуществляет расправу над противниками правящего режима, используя разнообразные репрессивные методы, включая политические статьи УК (280, 282) и чистые фальсификации. В моем случае была чистая фальсификация, поддержанная всей системой государственной власти: Следственным комитетом, прокуратурой, центром "Э", ФСБ и судами. В этих условиях нелепо надеяться на отмену решения суда первой инстанции и оправдательный приговор в апелляции.

Как известно, не стоит садиться играть в карты с шулером. То же относится и к нашей судебной системе. Мы никак не можем понять, что в лице российских спецслужб и судов имеем дело с открытым врагом. Отсюда и все неудачные попытки честной игры со стороны оппозиционеров и гражданских активистов. Мы все пытаемся им что-то доказать, привести какие-то доводы, но это им неинтересно. Их цель - подавление противника любой ценой. И в выборе средств они не стесняются.

Поэтому у нас нет никакой надежды на завтрашнее судебное заседание в апелляции. Мы прекрасно понимаем, что Мосгорсуд будет придерживаться принципа круговой поруки и прикрывать все предыдущие решения следственных и судебных органов. Тем не менее наша позиция - необходимость вынесения оправдательного приговора в связи с моей полной невиновностью - неизменна. Мы снова заявим об этом завтра в заседании. Оснований для отмены приговора Чертановского суда и вынесения оправдательного приговора более чем достаточно. Посмотрим, что они смогут этому противопоставить. Скорее всего, полностью проигнорируют наши доводы.

Если говорить не о судах, то за то время, что я на свободе, для меня ничего принципиально не изменилось. Но меня удивил раскол по украинскому вопросу, который я ощутил, выйдя из тюрьмы. Я бы сказал, что в обществе сформирована истерическая атмосфера. Сформирована, конечно, сознательно. Мне жаль, что наши люди так повелись на эту уловку и позволили расколоть общество в угоду власть имущим.

В дальнейшем я собираюсь заниматься тем же самым - общественной деятельностью. А вот в каких формах и где именно, я пока не знаю. Возможно, что я поживу некоторое время в Европе, а может быть, скоро вернусь в Россию. Время покажет.

Недавно, разбирая домашний архив, эколог Ольга Пицунова наткнулась на похвальную грамоту, которую когда-то ей вручил мэр Саратова за деятельность по правовому просвещению населения и повышению гражданской активности. Ирония в том, что именно за эту деятельность местные власти травят и преследуют Ольгу Николаевну уже более полугода. «Школа гражданского активизма» была последним проектом «Партнерства для развития» - экологической организации, которую Ольга Пицунова возглавляет уже более 20 лет. За ним последовали репрессии. Сегодня организация вынуждена готовить документы к самоликвидации, поскольку дальнейшая ее деятельность в таких условиях невозможна.

В наступившем году власти продолжили преследование Ольги Пицуновой с новой силой. Еще в августе прошлого года ей присудили 100 тысяч рублей штрафа за то, что не зарегистрировала свою организацию в качестве «иностранного агентства», а саму организацию оштрафовали на 300 тысяч рублей за то же самое. В сентябре суд Кировского района Саратова оставил оба решения в силе. В ноябре и декабре постоянные визиты приставов и людей из прокуратуры, сопровождавшиеся грубыми угрозами, поставили под удар здоровье и жизнь Ольги Пицуновой как инвалида-сердечницы.

Друзья и коллеги открыли счет для сбора средств на уплату 100-тысячного штрафа в надежде, что власти умерят свою прыть и оставят Ольгу Николаевну в покое. К концу декабря необходимая сумма была собрана. Однако власти не спешили сообщить Ольге Николаевне, куда и кому она должна уплатить штраф. В судебном постановлении никаких реквизитов не было. 30 декабря Ольга Пицунова по факсу и по электронной почте обратились в областную службу приставов с просьбой дать ей реквизиты. Ответа не последовало.

А 12 января, в первый рабочий день после новогодних выходных, около 11 часов утра в квартиру Ольги Пицуновой позвонили. Пришедшие представились почтальонами. Когда муж Ольги Николаевны приоткрыл дверь, в квартиру попытались вломиться неизвестные в штатском. Андрей Пинчук успел закрыть дверь, после чего в течение долгих изнурительных часов неизвестные долбили в дверь ногами, угрожали взломом, глазок закрывали пальцем, чтобы нельзя было их увидеть, а затем, наоборот, показывали через глазок какие-то удостоверения и говорили, будто пришли «просто вручить повестку». Но открывать было опасно: ведь уважающие себя должностные лица не лгут, будто они работники почты, не закрывают дверной глазок пальцем и по крайней мере представляются. Эти же просто ломились в дверь, как разбойники. Когда Ольге Пицуновой стало плохо с сердцем, домашние не могли вызвать скорую. «Ломятся к инвалиду-сердечнику нагло и беспардонно, без стыда и без совести...» - писал в эти часы Андрей Пинчук у себя в фейсбуке.

Ситуацией заинтересовалась пресса.

Пресс-секретарь регионального управления Федеральной службы судебных приставов Владимир Моисеенко сообщил журналистам, что к Пицуновой пришли приставы для вручения постановления «о возбуждении производства», для оценки имущества и, возможно, его ареста. Он также сказал, будто бы постановление отсылалось Ольге Пицуновой по почте. Учитывая, что подобные должностные письма отсылаются как заказные и судьбу их легко проследить, ложь пресс-секретаря службы приставов разоблачалась легко.

"Когда они уходить собираются, мы не знаем. Мы не можем пойти заплатить, потому что для этого нужно пойти в банк. А мы не можем выйти из дома, так как я опасаюсь, что они зайдут и начнут противоправные, с моей точки зрения, действия по описи имущества, которое мне не принадлежит. Я не знаю, как вести себя в таких ситуациях. Тут имущество мужа, его мамы, моей дочери... Они сами своими действиями препятствуют оплате штрафа… Думаю, они не хотят, чтобы мы заплатили», - сообщала в эти часы Ольга Пицунова звонившим ей корреспондентам.

Ушли непрошеные гости только в конце рабочего дня, оставив в почтовом ящике повестки.

На следующий день, 13 января, Ольга Пицунова пришла в службу приставов, где ей выдали наконец реквизиты для оплаты штрафа. В тот же день штраф в размере сто тысяч рублей был полностью оплачен. После этого все претензии лично к Пицуновой должны были отпасть. Однако пенсионный счет Ольги Николаевны по-прежнему оставался арестованным, из списка должников ее не вычеркивали.

А 23 января в квартиру снова позвонили. На этот раз представились: приставы и полиция. Сказали, что им нужно что-то уточнить по поводу ассоциации «Партнерство для развития». Ольга Николаевна вышла к ним на лестничную площадку для разговора, и те... стали ее задерживать.

«Вы поедете с нами!» - настаивали они. Говорили, будто у них есть постановление о приводе, но не показывали его. На вопрос, по какому делу привод, не отвечали, оснований для привода не объясняли. Блокировали дверь в квартиру, не давали войти обратно - одеться, выпить воды. Никакой повестки не вручили.

Ольгу Николаевну привезли в отдел службы приставов Кировского района Саратова, где составили и вручили ей постановление о принудительном приводе в суд. Затем отвезли в 8-й судебный участок Кировского района Саратова к мировому судье Наталье Седовой - той самой, что присудила в августе оба штрафа.

Ольга Пицунова заявила ходатайство об отводе судьи как заинтересованного лица и о присутствии защитника. Судья отклонила ходатайство об отводе и перенесла суд на 28 января. В тот день он и состоялся.

На этот раз Ольгу Пицунову судили за то, что не уплатила штраф в 60-дневный срок со дня вступления постановления в силу. Прибывший из Москвы защитник из «Общественного вердикта» Захар Журанов заявил в суде, что штраф не был уплачен в срок по вине судьи, которая не указала реквизиты. Он также заявил, что Ольга Пицунова не обязана была искать реквизиты сама.

Однако судья Наталья Седова присудила Ольге Пицуновой штраф в размере 200 тыс. рублей за неуплату в срок предыдущего штрафа. В новом решении реквизиты, однако, были уже указаны.

Помимо этого, 14 января в отсутствие Ольги Пицуновой состоялось еще одно заседание мирового суда с претензией к «Партнерству для развития». На этот раз судья Наталья Седова присудила ассоциации штраф в 100 тысяч рублей за то, что не был подан отчет за третий квартал 2014 года (ведь «иностранные агенты» обязаны подавать отчет ежеквартально). Но Минюст занес «Партнерство для развития» в реестр «иностранных агентов» 3 октября 2014 года, то есть в четвертом квартале.

Надо сказать, что об этом судебном заседании никто из членов ассоциации извещен не был. Ольга Пицунова узнала об этом решении, можно сказать, случайно и едва успела обжаловать его в срок.

Решение о "штрафе за неуплату штрафа" обжаловал защитник Захар Журанов.

Ольге Пицуновой предстоит еще обжаловать первые два штрафа в порядке надзора. На очереди и жалоба в ЕСПЧ. Однако серия новых репрессий не дает передышки, чтобы обжаловать старые.

15 января в Саратовском областном суде была рассмотрена апелляция на решение о "понуждении" ассоциации зарегистрироваться в качестве «иностранного агента». Это решение Кировского районного суда Саратова от 24 сентября 2014 года облсуд оставил в силе. Таким образом, вступило в силу решение, обязывающее Ольгу Пицунову самостоятельно внести свою организацию в список «иностранных агентов». Однако ассоциация уже в этом списке есть, ее внес туда Минюст. Выходит, что суд обязал Ольгу Пицунову выполнить абсурдное действие. А за невыполнение грозит уже уголовная статья, предусматривающая до пяти лет лишения свободы.

Между тем, согласно логике и здравому смыслу, Ольге Пицуновой следует не вносить «Партнерство для развития» в реестр «иностранных агентов», а оспаривать в судебном порядке внесение ее в реестр Минюстом, поскольку «Партнерство для развития» - организация экологическая и благотворительная и потому под действие закона «об иностранных агентах» не подпадает. Кроме того, грант из зарубежных источников был получен «Партнерством для развития» до вступления этого закона в силу.

Штрафы Ольге Николаевне и ее Ассоциации присуждались с вопиющими нарушениями административного законодательства, а поведение судебных приставов и прокуратуры после вступления решений в силу вышло уже далеко за пределы каких-либо правовых норм. Стоит вспомнить, что важнейшим принципом закона «Об исполнительном производстве» является «неприкосновенности минимума имущества». Таким минимумом была пенсия Ольги Николаевны - единственный источник ее дохода (ассоциация, которой она руководит, после осуществления проекта «Школа гражданского активизма» никаких грантов не получает). Арест пенсионного счета Ольги Пицуновой был, таким образом, явным должностным преступлением.

Счет был разблокирован только после вмешательства в ситуацию Михаила Федотова, председателя президентского Совета по развитию гражданского общества и правам человека. Однако именно в тот день, кода Федотов направил запрос прокурору Саратовской области по поводу законности действий судебных приставов в отношении Ольги Пицуновой, состоялся тот суд «за неуплату штрафа» (уже оплаченного!), который навесил на Ольгу Пицунову новый штраф в 200 тысяч рублей. Этот штраф - вызов системы и всем тем, кто пожертвовал Ольге Пицуновой свои деньги, чтобы помочь оплатить тот непосильный для нее штраф. Отзывчивость неравнодушных людей была тут же грубо и зло «наказана» материально: мол, зря жертвуете, зря поддерживаете, с кем мы решили расправиться, с тем и расправимся...

Ольга Пицунова заявляла на суде о невозможности выплаты еще одного штрафа и просила административного ареста в случае вынесения решения против нее. Однако решение вынесли максимально жесткое и заведомо невыполнимое. Как будто мстя за то, что первый штраф Ольга Пицунова все-таки выплатила.

Ведь в конечном счете дело не в штрафах, а в том, чтобы показательно расправиться с человеком, наказать гражданскую активность, парализовать деятельность экологической организации, досаждавшей требовательностью к соблюдению законов.

Преследование Ольги Пицуновой и ее семьи продолжается. Возбуждено ко всему прочему административное дело против Андрея Пинчкуа, мужа Ольги Николаевны и члена координационного совета «Партнерства для развития». Ему вменяют ст.17.8 КоАП о "воспрепятствовании законной деятельности судебного пристава" по эпизоду 12 января. То есть выламывать дверь в жилое помещение и закрывать пальцем глазок, представляясь работником почты, - это называется «законная деятельность пристава». А что человек не впускает в свою квартиру группу скандалистов, отказывающихся представиться, - это «правонарушение».

Суд состоится 18 февраля в 10 часов в судебном участке №8 Кировского района Саратова. Судить будет Наталья Седова, все та же судья...

Перед отъездом из РФ успел составить договор на продажу единственной квартиры в Ульяновске с риэлторской компанией, и вот недавно получаю от них по электронной почте сообщение: квартиру продать не смогут, возможен арест. Никаких кредитов, долговых обязательств у меня нет. Даже штраф по "приговору" 2010 года я платить не должен, поскольку все сроки исковой давности истекли. На мое уточняющее письмо от риэлторов пришел ответ, что у них есть сведения - в продаже квартиры будут чинить препятствия, но всех подробностей они сообщить не могут.

Недавно общался с матерью по скайпу: говорит, что звонили из ФСБ, но не Чернов, который вел в отношении меня дело, а кто-то другой. Заявили, что в назначенном на 18 февраля "судебном" заседании будет вынесен "приговор". При этом, согласно рос-гэбешному же "законодательству", судебное рассмотрение дела в отсутствие подсудимого, обвиняемого в преступлениях средней тяжести, не допускается, если подсудимым при этом не заявлено ходатайство о рассмотрении дела в его отсутствие. По телефону матери намекают, что предстоящим "приговором" в качестве наказания может быть назначен штраф. Из чего можно сделать вывод, что в этом случае могут наложить арест на жилье. Но, как известно, в соответствии со статьей 446 российского ГПК арест на единственное жилье наложен быть не может. Хотя для режима и его "судов" не существует цивилизованных норм общества и соблюдения чьих-либо прав, особенно если это права людей, оппозиционно настроенных к режиму чекистов.

В случае ареста квартиры я уже не смогу ее продать или подарить близким родственникам. В моей ситуации это равноценно отчуждению собственности. Не исключено, что ФСБ и ее подручные используют такие вот преступные схемы отъема жилья у оппозиции. Такие случаи наверняка не единичны в путинском болоте.

Что касается моего дела, то, наверное, многие знают его по публикациям "Граней". Я хочу поблагодарить издание за поддержку. Обо всех обстоятельствах дела я рассказал в интервью интернет-газете Каспаров.Ru.

Хотелось бы отдельно написать о допросе Бориса Стомахина по моему делу в Перми. На все вопросы чекистов он отказался отвечать, при этом им была сформулирована причина отказа: вменяемые мне статьи 205.2, 280, 282 являются нарушающими свободу слова.

Должен упомянуть еще об одном эпизоде, который был мною обнаружен при изучении материалов дела. Это касается показаний одного общественного деятеля из Ульяновска - Александра Брагина. Он проходил по моему делу в качестве свидетеля и дал в ФСБ лживые показания о том, что я на одном из пикетов вручил ему бумажные распечатки инкриминируемых мне публикаций. Такого никогда не было.

Также меня спрашивают, мой ли это псевдоним - "Людмила Иванова". Автором публикаций "Светлой памяти Шамиля Басаева", "Увидеть Кавказ свободным", "Светлой памяти Аслана Масхадова", "Взгляд на русских изнутри", "Русские оккупанты ненавидят угнетенные народы" я не являюсь, "Людмила Иванова" - это не мой псевдоним.

Меня также спрашивают о брошенном путинскими палачами в тюремные застенки политзаключенном Рафисе Кашапове. Я знаком с ним, поскольку он проходил в качестве свидетеля по первому моему делу в 2009 году, когда меня преследовали по 282-й статье. Я могу охарактеризовать Рафиса Кашапова как очень порядочного и доброго человека, искреннего и богобоязненного мусульманина, смелого и честного патриота своей родины - Татарстана. Я очень верю, что Рафис Кашапов и все остальные политузники преступного путинского режима будут свободны. Я надеюсь, что в скором будущем смогу написать ему письмо в застенки, одновременно надеюсь и прошу Всевышнего о его свободе.

В настоящее время у меня рассматривается дело о предоставлении статуса беженца в Украине. По статистике это сейчас трудно, фактически в 90 процентах случаев отказы. Но надеюсь на лучшее. Одновременно зарегистрировался в УВКБ ООН - если буду признан беженцем по критериям этой организации, то надеюсь на помощь в случае отказа со стороны властей Украины.

Все-таки удивительно, что присудили мне такой скромный срок, всего 10 суток, за наш довольно удачный поход с баннером на Лубянку - в поддержку Надежды Савченко и других пленников Путина, а также против войны с Украиной. Раньше всегда старались выдать по максимуму. Еще троим арестованным выдали по "пятнашке", а Александру Шелковенкову и вовсе 45 суток - у него были недавно задержания. Совсем с глузду сбились, охальники.

Мы, разумеется, заранее были готовы к арестам, причем даже более массовым. Ведь за акцию 9 мая 2013 года с перекрытием Тверской "Смерть кремлевским оккупантам" арестовали всех без исключения (14 человек, насколько помнится). А здесь тактику избирательного устрашения в ход пустили. С немыслимыми сроками, однако "уголовок" заводить пока не стали. Хотя пытались, о чем скажу ниже.

Нас, конечно в тот день ждала на Лубянке засада из мусоров и тружеников московского центра "Э". И автозаки у них уже пришпоренные стояли. Окопный, его неизменный представитель, посетил со своими соколами и Тверской ОП, и "Китай-город", куда нас раскидали после акции, отпускал свои дебильные шуточки. Он отлично знает и в лицо, и по именам большинство из нас. Вот "эшники" и выбрали кое-кого из нас для ареста. Не напрасно же за нами таскались.

Едва Окопный вымелся из "Тверского", где находились Ира Калмыкова, Катя Мальдон, Михаил Удимов, Константин Гудимов и я, как откуда-то вынырнул очень наглый "сотрудник угрозыска" (так он отрекомендовался), который начал пытаться поочередно то Удимова, то Мальдон, то меня силой вытаскивать из зала, чтобы "побеседовать". Знаем мы, чем эти "беседы" под протокол оборачиваются: уголовным сроком. Пришлось сражаться. Сдвинуть ряды стульев, забаррикадироваться у окна, сцепиться. А также поднять дикий крик и грохот, что тоже отпугивает нечистую силу. Только так и отбили атаку. Инициативный придурок поорал, попугал и ушел несолоно хлебавши.

По прошествии трех часов мы поднялись и пошли на выход, тем более что бумажки на нас полицаи уже составили (по статье 20.2, насколько мы поняли). Но у выхода на волю нас ждала очередная засада в виде пикета из мусоров, преградивших нам путь. Было заявлено, что у нас у всех статья 19.3 (неповиновение полиции) и что мы остаемся на ночь - до суда.

Общественный защитник Алла Фролова, которую с водой и едой не пускали к нам в течение трех часов, наблюдала, как грубо растаскивали нас, усевшихся в сцепку у входа, по камерам. Нам рвали одежду, унижали, хамили. Телефоны изымали с применением болевых приемов и угроз, причем шмонали нас всех, женщин тоже, исключительно мужские особи. Лезли лапами прямо в джинсы для изъятия средств связи.

После такого обхождения мы объявили им голодовку (все, кроме Миши Удимова), даже воду в сердцах в коридор выкинули с проклятьями. За буйство нас до утра не выпускали в сортир. Зря мы им в углу нужду не справили, сволочам. Надо было забыть о хорошем воспитании.

На следующий день в Тверском "суде" из нашей пятерки приговорили к суткам, к счастью, только меня. Судья Мустафина (я села к ней спиной и на вопросы не реагировала) очень обиделась на мое невнимание и велела приставам поднять меня, развернуть к ней лицом и держать так силой. Тут уже мне пришлось послать судью громогласно к черту, вместе с ее адовым судилищем, а также заявить о голодовке с момента задержания в Тверской мусарне. Друзья, находившиеся в зале, встали на мою защиту, и Мустафина отступила в свой кабинетик. Через 15 минут приговор был готов.

Вспоминается пушкинское: "В России нет закона, а столб, и на столбе - корона".

Конечно, этот ловкий закон (212.1 УК ), практически гарантирующий пикетчику, даже одиночному, посадку до пяти лет после второго-третьего винтилова, а также штраф размером в цену московской квартиры, создает ситуацию истребления последних протестных трепыханий. Ведь даже и на 45 суток, подобно Саше Шелковенкову, присесть в исправительный дом мало кто захочет. Выражать мирное несогласие стало уголовно опасным деянием. Удастся ли нам еще создать столь массовую несанкционуху, как 26 января, не знаю, не уверена... Но вот что получается: "санкционированно" ты выходишь или нет - неважно, результат одинаков: длительный арест, перспектива уголовного дела и огромный штраф вдогонку.

Была надежда, что рано или поздно к Минобороны или на Красную площадь выйдут матери и отцы тех новобранцев, которых в военкомате угрозами, шантажом и избиениями вынудили подписать контракты и отправили на убой на передовую, в луганско-донецком направлении. С перспективой оказаться вскоре зарытыми под порядковым номером, без имени (ведь у нас до сих пор никакой войны с Украиной нет). А ведь многие и могилы не удостаиваются : попросту валяются их тела подолгу где-то на дороге или в морге, обгоревшие, изуродованные, неопознанные и никому не нужные. Как отработанный материал. Их еще нередко сжигают в мобильных крематориях.

Однако ни одного родительского пикета у Минобороны замечено пока не было... Говорит им Тараканище: "А приведите-ка ко мне ваших детушек, я сегодня их за ужином скушаю". И ведут, покорно ведут, не пикнут даже. За свою родительскую лояльную шкурку, похоже, больше беспокоятся, чем за любимых чад. Другого вывода тут не сделаешь.

И рейтинг организатора всех наших ужасов и бедствий - войны с братским некогда народом, обвала рубля, обнищания, безработицы, умерщвления медицины, бизнеса, экономики - по-прежнему растет и крепнет. Даже если "Левада-центр" и привирает в своих оценках, очевидно одно: гражданам угодили подарком в виде аннексированного Крыма... Великоросский народ стопроцентно заслуживает вот такого же, как они сами, грандиозного фюрера Путина. Иначе сейчас на улицах случались бы не маленькие пикетики, а была бы уже большая нескончаемая стачка. Не знаю, что может спровоцировать такую стачку: голод ли, как в СССР, либо передислокация героев ЛНР и ДНР в Москву и ее окрестности - вместе с грабежами, стрельбой и переделом собственности и власти... Мирного финала у этого фашистского режима не будет. И все-таки поскорее бы этот финал настал.

В спецприемнике № 2 ("Мневники"), куда меня отправили отбывать наказание, я продолжила начатую нами 26 января голодовку. Когда я отказалась сходить на беседу к начальнику заведения товарищу Сухову, подполковнику, он явился лично, глубоко возмущенный моей забастовкой, и пригрозил отправить меня в изолятор. В ответ я немедленно написала ему бумагу, в которой потребовала перевести меня в изолятор, так как я на голодовке, а вокруг все едят и курят. И еще включают радио со смертоубийственными песнями. Я потребовала также освобождения Надежды Савченко, присвоения ей статуса военнопленной. И вообще освобождения политзаключенных, которые все являются пленниками, заложниками Путина и его банды.

Конечно, такие обороты речи разозлили в "Мневниках" многих патриотов. "Савченко - наводчица, из-за которой убили наших журналистов, а она тут из-за нее голодовки устраивает", - то и дело доносилось из коридора. В наказание все эти дни мне приносили горячие завтраки, обеды и ужины и с улыбкой ставили передо мной на стол. "У нас так положено", - отвечали они на мою реплику, что это пытка едой.

Вообще, не стану наговаривать - обращались со мной бережно. Мерили давление, справлялись о здоровье, предоставляли телефон и даже дали свидание с другом. И всего десять дней без еды, на воде - это скорее разгрузочная диета, а не смертельный бой, как у Надежды Савченко.

55 дней голодовки - вот это страшно. А всякие там Пушковы в ПАСЕ ставят на кон ее жизнь, торгуясь об ослаблении санкций. Фашисты и есть.

Не знаю, как именно получится действовать в таких опасных для жизни и свободы условиях, но политзаключенные были и остаются для нас приоритетом. Их надо поддерживать, защищать. Всеми возможными способами. Не давать кремляди зачистить площадку. Ни Красную, ни Лубянскую...

Россия будет свободной.
Лубянка должна быть разрушена.
Смерть фашистской империи Путина.
Слава Украине.

Принят федеральный закон «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» - так называемый «закон о спайсах».

По новому закону некие вещества могут быть временно, на срок до двух лет, включены в создаваемый реестр новых потенциально опасных психоактивных веществ, их свободный оборот запрещается. Решение о включении в реестр принимает ФСКН. Затем либо «потенциально опасные» переносятся правительством в перечень наркотиков, либо ФСКН исключает их из реестра.

Какие именно вещества подлежат внесению в реестр? Согласно дополнениям в закон «О наркотических средствах и психотропных веществах», в реестр «включаются вещества, вызывающие у человека состояние наркотического или иного токсического опьянения, опасное для его жизни и здоровья, в отношении которых уполномоченными органами государственной власти Российской Федерации не установлены санитарно-эпидемиологические требования либо меры контроля за их оборотом». При этом для включения в реестр должны иметься сведения о фактах потребления вещества, «которые должны быть подтверждены результатами медицинского освидетельствования лиц, находящихся под воздействием этого вещества». Условием попадания в реестр являются, таким образом, как минимум два медицинских случая.

За оборот новых психоактивных веществ, включенных в реестр, устанавливается ответственность, но менее строгая, чем за сбыт наркотиков. Уголовно наказуем только сбыт новых веществ и действия, совершаемые в целях сбыта. Приобретение, хранение, изготовление для собственного употребления не наказуемы ни уголовно, ни административно, независимо от количества вещества (хотя понятно, что большие партии рассматриваются как приобретаемые и хранимые в целях сбыта). За сбыт новых веществ предусмотрено уголовное наказание, не связанное с лишением свободы, если эти деяния совершены не в группе и не повлекли тяжкого вреда здоровью или смерти потребителя (это часть первая статьи 234.1 УК, санкции - штраф от 5 000 до 30 000 рублей либо ограничение свободы до 2 лет). Если распространение вещества осуществлялось группой лиц по предварительному сговору или нанесло тяжкий вред здоровью, наказание предусмотрено в виде штрафа, обязательных или принудительных работ либо лишения свободы от 2 месяцев до 6 лет (часть вторая). При организованной группе, а также при наступлении смерти человека наказание - лишение свободы до 8 лет (часть третья).

Хотя приобретение и хранение сами по себе не наказуемы, за потребление веществ, включенных в реестр, введена административная ответственность такая же, как за потребление наркотиков: штраф от 4 до 5 тысяч рублей либо административный арест до 15 суток. Как и в связи с потреблением наркотиков, человек освобождается от ответственности за потребление новых веществ при согласии пройти лечение и реабилитацию и также отвечает по статье 6.9.1 КоАП за уклонение от лечения.

Все это было бы относительно разумно - но при одном условии: если бы существовали хоть какие-то более или менее распространенные вещества, определенно подлежащие включению в реестр.

Как? А спайсы? Курительные смеси? Из-за них-то ведь и принимался в сверхсрочном режиме этот закон, и депутат Яровая, как Жанна д’Арк, призывала к спасению гибнущей нации.

И в самом деле, опасные курительные смеси получили широчайшее распространение и вышли в России на первое место по уровню потребления среди психоактивных веществ. Действительно, большая часть спайсов формально не была включена в перечень наркотиков и как бы не была запрещена (так как химическая формула таких спайсов не полностью совпадала с включенными и постепенно дополнительно включаемыми в перечень наркотиков). Такие смеси или «соли» преподносились изготовителями и продавцами как якобы легальные. В ненаказуемости оборота этих веществ активно убеждали как их производители и продавцы, так и руководство ФСКН, причем официально, в СМИ. Если первые, особенно на низовом уровне распространения, иногда искренне заблуждались насчет легальности своего товара, то чины наркополиции не могли не знать, что говорят неправду, так как уже несколько лет все такие вещества автоматом попадают в разряд «производных» или «аналогов» веществ, включенных в перечень наркотиков. Наказание за производные и аналоги такое же, как за наркотики. И сидит за производные добрая половина осужденных по «народным» статьям 228, 228.1, 229.1 УК, то есть не только за сбыт, но и за приобретение, хранение, контрабанду. Сроки при этом зверские, так как практически любое продаваемое и приобретаемое количество смеси тянет на крупный размер, который для синтетического каннабиноида JWH (наиболее распространенного компонента спайсов) составляет 0,25 г. При этом повсеместно существует поддерживаемая судами практика определения размера не по активному веществу, а по всему весу смеси, с учетом нейтральных наполнителей. А значит, приобретение пакетика спайса без цели сбыта - это часть вторая статьи 228 (от 3 до 10 лет лишения свободы).

Еще хуже с контрабандой. Вот классический сценарий: наивно заказывая через интернет «не запрещенные», снабженные какими-то сертификатами смеси, даже «на пробу» продаваемый минимум, и не зная при этом, что товар поступит из-за границы, человек задерживается на почте по части третьей статьи 229.1 (от 10 до 20 лет лишения свободы).

По сути общество и, будем считать, законодатель, были введены в заблуждение насчет отсутствия юридического механизма для уголовного преследования за любые спайсы. Другое дело, что механизм этот был негодным. Осужденные за производные пытались обжаловать правительственное постановление о производных в Верховном суде как незаконное - но проиграли.

Новый закон адекватнее и гуманнее. Будет ли он работать? Что делать с последствиями вранья?

Очевидно, что изначально, когда возникла проблема курительных смесей, надо было либо принимать такой закон, как сейчас, либо оставлять все как было, дополняя новыми модификациями перечень наркотиков. Теперь же правовой выход один. Необходимо исключить понятие «производные» из правительственных постановлений № 681 и 1002 и далее действовать в соответствии с новым законом, по его процедуре. Следствием этого будет - должен быть - пересмотр всех уголовных дел, связанных с веществами, не включенными на момент совершения вмененных деяний в перечень, - пересмотр в соответствии с новым законом.

Если оставить производные в перечне наркотиков, налицо сверхкоррупционная схема: для одних и тех же веществ одновременно будет существовать два юридических режима - мягкий и жесткий. Например, приобретение в крупном размере может оказаться либо наказуемым на срок до 10 лет лишения свободы (если вещество признают производным наркотика), либо вовсе не наказуемым (если то же самое вещество запишут в реестр новых потенциально опасных психоактивных). Тем более нетерпимым будет такое положение, когда осужденные за спайс вчера останутся на много лет в колонии строгого режима, а те, кого будут судить за такое же вещество с одной измененной молекулой завтра, получат год условно.

Предполагалось, что дорогостоящие экспедиции Н.И. Вавилова обогатят сельское хозяйство страны новыми ценными культурами, однако внедренными оказались лишь "несколько сортов бамбука, многие виды эвкалипта и хинное дерево"... трикстером рядом с героем без страха и упрека Н.И. Вавиловым помещен жулик Т.Д. Лысенко. Однако определение "жулик" следует отнести к советской мифологии, в которой Лысенко оболган, причем академик Сахаров в Академии наук открыто обвинил Лысенко в убийстве Вавилова, внеся важный вклад в травлю. Тем не менее традиционная селекция, которую поддерживал Лысенко, продолжает процветать, тогда как ГМО, генетически модифицированные объекты, вызывают опасения, особенно в питании детей... Теоретические разработки Лысенко также очень важны, и его можно считать основоположником "эпигенетики", изучающей влияние внешней среды на наследственность. Так кто же в паре Вавилов-Лысенко герой, кто трикстер?..

Н.И. Вавилов путешествовал, заводил знакомства на Западе (включая опасные с точки зрения НКВД), имел там счета в банках и, главное, растрачивал государственные средства без отдачи. Такое в 30-е годы квалифицировалось как "вредительство". После ареста в 1940 году он подписал все обвинения кроме обвинения в шпионаже. Если действительно подвергался пыткам, тогда непонятно - почему отверг "шпионаж"?

"Накормившие ложью"

Сегодня я и Алексей Соколов, эксперт Фонда защиты прав заключенных, приехали на заседание Стародубского районного суда, где рассматривались жалобы Сергея Кривова к руководству колонии. Кривов выдвигает порядка десяти требований, а основная его претензия в том, что его обращения и жалобы остаются без ответа.

То, что происходило в суде, нас удивило. Оказалось, что судья Геннадий Гарбуз сам несколько дней назад посетил Кривова в колонии, поговорил с ним, принял от него дополнительные требования, помог оформить доверенность на Соколова, дал указание начальнику колонии, чтобы тот эту доверенность и другие бумаги принял... Он также объяснил Кривову, что не может обеспечить его присутствие на заседании суда, потому что рассмотрение гражданских дел с участием заключенных не практикуется, а устроить видеоконференцию в Стародубе нет технической возможности: в суде стоят довоенные стулья, сам городок скорее напоминает село.

В моей практике никогда такого не было, чтобы судья сам ходил к осужденному. Возможно, причина в резонансе, или же, например, сотрудников суда впечатлило наличие в деле московского адвоката. Нас встретила секретарь, сразу же приняла документы, а затем и сам судья Гарбуз позвал, сказал, что рассмотрение сегодня не состоится, заседание будет 18 февраля - и как будто извинялся, что дело затягивается.

Извиняться, конечно, было не за что. Суд решил запросить дополнительные документы и даже допросить оперативного сотрудника колонии (мы пока не знаем, о чем) - а это в наших интересах. Сейчас в материалах есть журнал регистрации жалоб, в котором зарегистрировано только одно заявление от Кривова, тогда как он подавал десятки бумаг.

С того момента, как Сергей туда прибыл летом прошлого года, до ноября, когда я его навестила, ни одна его жалоба, ни одно письмо, ни одно ходатайство из колонии не уходили. Личные письма возвращались к нему без объяснения причин, а на заявления с просьбой указать причину цензурирования ответа не было. Ничего не ответили Кривову и на письменную просьбу перевести на облегченные условия содержания. С ним не был заключен трудовой договор, и ему до сих пор не выплатили деньги за работу. Все то время он был отрезан от внешнего мира.

Сейчас ситуация начала меняться. После ноября он получил более 200 писем и открыток, но мы до сих пор не знаем, уходят ли письма от него, а жалобы по-прежнему остаются без ответа.

Впрочем, после визита судьи новые требования попали в суд буквально за день. Мы навестили и самого Сергея. Выглядит он хорошо, передавал всем приветы... Чуть ранее он написал заявление, чтобы его перевели в безопасные условия. Сначала ему угрожали сотрудники колонии, затем начали поступать угрозы и от осужденных: мол, из-за тебя нас шмонают, жить не дают. Чтобы не усложнять жизнь другим зекам и чтобы к самому Кривову претензий не было, он попросил о переводе.

В настоящее время он в помещении один, постоянно находится под видеонаблюдением. Его условия фактически приравнены к ШИЗО. У него отобрали вещи и продукты, запретили пить кофе и чай, выдали робу ШИЗО. В камере, где он содержится, есть только скамейка и кровать, которая на день пристегивается к стене.

Соколов поговорил с замначальника, а потом и с начальником колонии, и нас уверили, что мы все не так поняли, пообещали вернуть вещи и продукты, заявили, что Кривов может пить чай и кофе, и обещали поставить тумбочку в камеру. Разве что заявили, что нет возможности предоставить телевизор.

В прошлый наш приезд с нами разговаривали рядовые сотрудники, теперь разговаривает руководство... Пожалуй, они поняли, что мы не отстанем, а Сергей не перестанет писать жалобы.

Многодетная мать Светлана Давыдова, обвиняемая в государственной измене (ст. 275 УК РФ), освобождена под подписку о невыезде. Эту новость восприняли как свою победу тысячи человек, которые подписывались под обращением к Владимиру Путину, организовывали работу команды защиты, передачу заключенной предметов первой необходимости, распространяли информацию об этой истории. Чтобы попавшей в беду помочь женщине, объединились люди самых разных убеждений и взглядов на взаимоотношения России и Украины.

Но не стоит забывать, что победа эта относительная и частная. Осталось само обвинение. Уже немало сказано о том, что ФСБ, возможно, хочет создать прецедент и опробовать на практике принятую в 2012 году новую редакцию 275-й статьи УК, расширенно трактующую понятие государственной измены. И не исключено, что появятся новые дела и "фигуранты".

Я же хочу сказать о мере пресечения в виде содержания под стражей, чрезвычайно популярной среди отечественных следователей и судей, несмотря на то что в современном законодательстве существует масса других вариантов, а множество российских следственных изоляторов, по данным правозащитников, переполнено.

Следователь ФСБ Михаил Свинолуп первоначально настаивал на заключении Светланы Давыдовой под стражу, указывая на тяжесть вмененного ей деяния, и Лефортовский районный суд Москвы ходатайство удовлетворил. При этом суд, видимо, не заметил, что перед ним мать семерых детей, да еще и кормящая. Получилось то, что получилось: крайне неприглядная история, которой, похоже, устыдились даже ее инициаторы.

Европейский суд по правам человека уже неоднократно указывал: для избрания или продления меры пресечения в виде содержания под стражей недостаточно одной только тяжести предъявленных обвинений. Об этом сказано, например, в постановлении по первому делу Алексея Пичугина, вынесенном еще в октябре 2012 года, которое, кстати, по мнению адвокатов Пичугина, не исполнено до сих пор.

Содержание под стражей не просто применяется повсеместно взамен альтернативных мер пресечения, предусмотренных российским УК. Оно, вопреки закону, используется как мера наказания и давления. И это в отношении людей, которые еще не осуждены и могут быть оправданы судом.

Свежий пример - дело физика из Обнинска Сергея Калякина. За решеткой его держат уже больше года, хотя обвиняется он в экономическом преступлении. По итогам заседания Мосгорсуда 22-23 января председательствующая Елена Гученкова в очередной раз продлила Калякину арест - до 25 марта 2015 года. К этому времени срок заключения ученого составит 16 месяцев, а между тем судебное разбирательство еще не начиналось - сейчас идет ознакомление обвиняемого с материалами дела.

На заседании следователь Ковальский неожиданно разоткровенничался. Ученый спросил: почему, приводя привычный набор аргументов (обвиняемый может скрыться от следствия, оказать давление на участников уголовного дела и т.д.), Ковальский ходатайствует о дальнейшем содержании в СИЗО Калякина и лишь о домашнем аресте двух других "фигурантов". Блюститель закона ничтоже сумняшеся объяснил: причина в том, что Калякин не признал свою вину, а двое других сделали это и активно сотрудничают со следствием (дали признательные показания, а также показания на Калякина). Суд на использование таких методов следствия никак не отреагировал.

Очевидно, пока людей будут помещать за решетку только потому, что им предъявлены некие обвинения, а они не признали своей вины, нас вновь и вновь будут появляться такие заключенные, как Светлана Давыдова.

Может быть, после грандиозного скандала правоохранители на какое-то время станут несколько осмотрительнее и остерегутся арестовывать кормящих матерей семерых детей. Может быть, это будут, скажем, одинокие слесари в полном расцвете сил. Но пока нам удалось победить лишь следствие, а не причину, имя которой - произвол в правоохранительной и судебной системах.