Вечером 3 апреля в Питере из ИВС на Захарьевской улице освободятся после трехсуточного ареста активисты «Другой России» Максим Громов, Игорь Щука, Сергей Чепига и Николай Кузнецов. А также один футбольный фанат, имя которого мне неизвестно. Все они были арестованы 31 марта у Смольного после того, как в составе группы из трех десятков человек дошли-таки до конечной точки, заявленной организаторами питерской Стратегии-31.

Передовой отряд несогласных, я выяснил, состоял из разных людей. Кроме сторонников «Другой России», в нем были оборонцы, футбольные фанаты, яблочники и «просто граждане». Вполне полноценный срез коалиции, организовавшей в этот раз марш на Смольный.

Так вот о коалиции. Любая коалиция предполагает определенные моральные обязательства ее участников друг перед другом. Считается, что если вы вступаете в отношения, в союз с некой политической силой, вы принимаете ее такой, какая она есть. Естественно, только на том поле, на котором вы договорились сотрудничать. Делать что-то на этом же поле втихаря, игнорируя позицию партнеров, непорядочно.

Вот почему, например, в эпоху первых Маршей несогласных нацболы были поражены таким обстоятельством: на фотографиях с маршей, которые использовались затем в агитматериалах, наши флаги без нашего на то согласия перекрашивались на фотошопе в российские триколоры. А так, утверждали партнеры, не моргнув глазом, придет больше людей... Стоит ли говорить, что подобное недопустимо. Take it or put it - так, кажется, говорят американцы.

А теперь ближе к делу. Оказалось, что 31 марта в тот самый момент, когда колонна питерцев, возглавляемая лидерами местных либералов и другороссов, а также примкнувшим к ним столичным тандемом Немцов-Яшин, прорывала полицейские оцепления на Невском проспекте, на другом боку глобуса, в Вашингтоне, Гарри Каспаров демонстрировал все это в прямом эфире американским конгрессменам. Вот как пишет об этом сайт Каспаров.Ru:

«Оппозиционер выступил на слушаниях Академии прав человека при Конгрессе, проходивших 31 марта под председательством конгрессмена Дэвида Ву. Во время выступления Каспарова на экране, установленном в зале, шла прямая интернет-трансляция из Петербурга, где в это время проходили задержания участников «Марша несогласных», в том числе одного из лидеров "Солидарности" Бориса Немцова. «Режим стремится подавить любой публичный протест, поскольку боится, что на улицы российских городов в скором времени выйдут не сотни и тысячи, а десятки и сотни тысяч человек», - заявил Каспаров».

Мне эта ситуация видится предельно просто. Есть три группы действующих в рамках Стратегии-31 известных лиц. Первая - те, кто инициировал борьбу, развил уличный протест до масштаба, который власть уже не может игнорировать, всякий раз лично участвует в акциях и несет личную ответственность за последствия. Вторая - те, кто примкнул позднее и при этом участвует лично, но только в той мере, в какой это приносит персональную политическую выгоду. И третья - те, кто и лично не участвует, и от политической выгоды не отказывается.

То есть ребятам буквально разбивали бошки на Невском, Каспера, сына Воротникова из группы «Война», мент отрывал от отца, а в это время в Вашингтоне Каспаров (с указкой в руках?) смаковал избиения, апеллируя к американскому Конгрессу. Так, что ли?

Мы вообще-то согласия быть актерами для чьей-то массовки не давали. Да и не к Конгрессу мы апеллируем, а к народу российскому. И скажите, что я не прав?

31 марта Белый дом - тот самый - выдал небольшое коммюнике по итогам прошедших в России акций "Стратегии-31". Заявления этой конторы часто пробуждают архетипические поиски биполярных смыслов. Увы, администрация США комментирует многие события. Поэтому считать абзацы текста, раз в месяц посвящаемые американцами нашим широтам, особенным вниманием - провинциальный комплекс. Но, на удивление, в этом скромном послании кое-какие смыслы есть.

Оказалось, что и без правозащитной команды стариков-разбойников под предводительством Алексеевой Белый дом следит за "Стратегией-31". И будет следить, поскольку ему важны не "священные" имена, а реальная оппозиция, создающая реальный конфликт с нынешним правительством. Европейской Комиссии, дающей нынешней МХГ несколько миллионов евро в год, может быть, и важны "мониторинги нарушений прав человека" для торгов по газу, но не Европа подтверждает политическую легитимность режимов.

Два смысла коммюнике в двух последних предложениях. Первое, оно же предпоследнее, предложение рассказывает о жизненной необходимости свободы собраний для экономической модернизации и благополучия. Известно, что "модернизация" - одна из фишек постколониального дискурса, более полувека определяющего "смысл жизни" для элит развивающихся стран. Для Штатов словечко не из актуальных и ориентированно "на экспорт". Т.е. привет нашему президенту и его команде: соблюдайте внешние приличия - и мы поверим той ерунде, которую вы бубните.

Последнее предложение, если следовать концепции Станислава Белковского, - жирный намек нашему руководству. По Белковскому, задача медведевского президентства состоит в легитимации на Западе достижений российских элит: банковских счетов, дворцов, детей, любовниц, яхт, футбольных клубов. Кроме рассуждений о модернизации, для внешней легитимности нашим деятелям нужны "выборы", которые хоть и пройдут с отдельными нарушениями, но в целом отразят любовь народа к партии и президенту. И вот тут американцы намекают, что без свободы слова и свободы собраний сложно будет обеспечить подлинную конкурентность на грядущих "выборах". Подвох поняли? Ну вот...

Анализировать "сигналы" - дело пожилых малоподвижных парней, а не молодых оппозиционеров, так что вывода у меня два: один жанровый, второй активистский.
Первый: президентом будет Медведев.
Второй: даже несколько сотен человек на Триумфальной площади - это ого-го какая сила. Это понимают в Кремле, понимают в Белом доме (том самом), можете понять и вы.

В 1986 году в большом программном интервью французской коммунистической газете «Юманите», отвечая на вопрос о советских политзаключенных, Михаил Горбачев заявил: во-первых, их нет вообще, во-вторых, их всего-то 200 человек. В том же интервью он утверждал, что, во-первых, никакого сталинизма никогда не было - это выдумка буржуазной пропаганды, а во-вторых, мы с ним давно покончили.

Много позже, когда стали доступны документы Политбюро, мы узнали, в какие формы облекала высшая номенклатура так тяжело пробивавшуюся в их сознании мысль о том, что политзеков вообще-то следует освободить. Чтобы выбить почву из-под ног империалистической пропаганды, клеветнически утверждающей, что у нас якобы есть политзаключенные. А потом в пермские лагеря устремились спецпосланцы Лубянки уговаривать политзеков написать прошение о помиловании. Ну напишите, что не будете больше нарушать советские законы. Напишите, что не будете их нарушать так же, как не нарушали раньше. В той мере, в какой они не противоречат международным пактам о правах человека. Напишите, что хотите домой к больной маме. Напишите хоть что-нибудь.

Гнусный, чисто советский фарс... И все же насколько ничтожное значение имеет это мелкое конъюнктурное лицедейство по сравнению с другим, вечным. Блаженны освободившие узников. И это искупает многое.

За время своего руководства Михаил Горбачев наверняка наделал немало политических гадостей. Но он их делал «до первой крови». Когда его действия (или подозрительное бездействие) вплотную подводили к черте, на которой кровь начинала литься, что-то заставляло его останавливаться, а не пытаться одержать решительную кровавую победу над своими противниками. И вряд ли это «что-то» — трусость. Те, кто пришел ему на смену, комплексовали гораздо меньше. А Михаил Сергеевич — слабый, нерешительный, непоследовательный, бестолковый, без четкой концепции и программы — войдет в историю прежде всего как «тот парень, который не стрелял».

Я тоже скандировал на площади «Горбачева под суд!» в январе 91-го. И, может быть, внес этим свои пять копеек в то, что он тогда тоже остановился. А сейчас я очень сожалею о поступке Владимира Буковского.

Степан Шпякин и Дмитрий Борко выложили ролик с акции «Стратегии-31» на Триумфальной и с акции общественного совета при ГУВД Москвы с Пушкинской. Я назвал бы этот ролик «Живое и мертвое».

Хотя ролик оставляет гнетущее впечатление, есть и определенная радость - она есть у меня и у ряда моих товарищей, которые выходят на Триумфальную. Мы рады, что так произошло. Подобное развитие в ситуации, когда речь идет о выборе позиции – либо соглашательство с властью, либо жесткое неприятие любых форм сговора, - лучший из вариантов. «Стратегия-31» остается на Триумфальной. Группа Людмилы Алексеевой и Льва Пономарева ушла, удачи им. С ними ушли некоторые люди, мы уверены, что ненадолго. Ушли и, как принято выражаться у них в среде, випы (V.I.P.) - с удовольствием будем наблюдать и за их триумфальным возвращением.

Неужели непонятно, что, куда ты ни уходи, в какой песок ни прячь голову, все равно вернешься к проблеме Триумфальной. Эта площадь, борьба за нее - тот канат, который тянет с одной стороны гражданское общество, а с другой - власть. Канат перетягивается с переменным успехом, но явной победы нет ни у тех, ни у других. На кону наша свобода.

(Читать полностью)

Напрасно госпожа Калужская беспокоится. Никакие комья грязи за подачу в суд на Горбачева во Владимира Буковского не полетят. К Горбачеву с благодарностью и уважением в России относятся немногие и, по преимуществу, не имеющие трибуны, даже интернетной.

Грязь могла бы лететь в Буковского скорей за поддержку блестящей идеи Лимонова: регулярно проводить практическое испытание Конституции. 31-я статья для этого удобнее всех: она говорит о праве на собрания, вот и собираемся публично семь раз в году. И все видят, что пользоваться правом на собрания не дают. Буковский, насколько известно, отнюдь не став национал-большевиком, поддержал этот конкретный шаг, вызвав недовольство не только власти, но и коллег-правозащитников. Но тут он прав кругом, и грязь не страшна.

Невозможно отрицать и правоту его конкретных обвинений Горбачева. Даже если тот не давал распоряжений бить саперными лопатками в Тбилиси или стрелять в Баку (где войска отвечали на силовые действия) и в Вильнюсе, даже если он узнал про такие распоряжения с опозданием, как президент, верховный главнокомандующий и генсек ЦК КПСС, он несет ответственность за них и за их последствия, за гибель десятков людей. Это неоспоримо, и, значит, можно обращаться в суд.

(Читать дальше)

Доказательства стороны обвинения

На этой неделе сторона обвинения закончила представлять свои доказательства. За это время участники процесса и зрители заслушали свидетелей, содержание протоколов, ознакомились с видеосъемкой и материалами прослушки (экспертизами и аудиозаписями), изъятым оружием, в том числе «браунингом», из которого было совершено убийство, и экспертизами по нему, изъятой одеждой и списками литературы, пулями, которыми были убиты Стас и Настя.

Последний день представления доказательств стороны обвинения был посвящен прослушиванию аудиозаписей, сделанных в квартире Тихонова и Хасис в период с 23 октября по 3 ноября 2009 года. Накануне оглашались материалы экспертиз этих записей и выдержки из них. Теперь же у участников процесса была возможность услышать все своими ушами.

Качество записи было очень низкое, разобрать удалось далеко не все. Коснусь того, что было слышно отчетливо. Это многочисленные разговоры об имеющемся оружии, «движении», «бригаде», «мусорах», статье Михаила Маркелова. Также упоминаются некие Опер и Эд. Обо всем этом уточняющие вопросы задавали адвокаты обеих сторон, прокуроры, судья и присяжные.

На все вопросы о «движении» и «бригаде» Тихонов отвечал: «Чьи это реплики?» Чаще всего это были реплики Хасис, поэтому Тихонов говорил: «Спросите у нее, когда придет время». Из контекста очевидно, что «движение» - это среда общения Тихонова и Хасис: «Если нас вычислили, то это слил кто-то из сук в движении, кто-то ссучился». Кстати, эта фраза сама по себе довольно красноречива. Если нас вычислили.

Большой интерес у Тихонова и Хасис вызвала статья Михаила Маркелова (брата Стаса) о том, что он провел собственное расследование и выяснил, что преступник был не один и что убийцы не в России. Тихонов и Хасис обсуждали, для чего была опубликована эта статья. Они однозначно восприняли ее как направленную на них. «Они охуенно нас знают, раз устроили такую провокацию. Они знают, куда мы будем валить», - взволнованно говорит Хасис. «Что ты будешь делать, если нас арестуют?» - спрашивает Тихонов. «Я буду всех убивать», - решительно и почти весело отвечает Хасис.

Когда речь зашла про статью, снова всплыли вопросы о том, когда подсудимый узнал про Маркелова и о том, что по его инцитиаве Тихонов был объявлен в розыск. Тут Тихонов начинает путаться, в том числе противореча прежним показаниям, данным в суде. Отвечает он уверенно, но каждый раз разное.

Время от времени упоминаются два человека: одного называют Эдом, другого – Опером. Отвечая на вопросы, Тихонов пояснил, что Эд – это его знакомый сотрудник правоохранительных органов, сообщать о котором он ничего не намерен. Тихонов весьма категоричен - не верится, что он способен так рьяно защищать человека, которого должен бы согласно собственной шкале причислять к «мусорам».

Опер же, напротив, как будто малоинтересен Тихонову. Называя его радикальным националистом, Тихонов отмечает, что общение с ним происходило только через Интернет и только в целях «списывания» с него героя политического детектива. «Был националистический форум, который я часто посещал, привычно общался», - рассказывает Тихонов о месте «встреч» с Опером. Кроме того, Тихонов говорит, что «умеренный националист» Илья Горячев зря слишком много общался с Опером и что этим объясняется тихоновская фраза на прослушке: «Мне нет дела, что будет с Ильей».

Опера называют лидером какой-то бригады. Что за «бригада» - позднее нам пояснит Хасис, на которую, к слову, уже очень много «переведено стрелок». Тихонов на львиную долю вопросов касательно материалов с ноутбука и прослушки отвечал: «Спросите у Хасис». Расчет на то, что судья забудет об этих вопросах, был бы наивен. Он складывает в стопочку вопросы присяжных, а также кропотливо записывает в свой блокнот вопросы остальных участников процесса.

Ждать осталось недолго, так как 31 марта Хасис начала давать показания. Она сказала, что хочет ответить на вопросы своего адвоката, и судья пояснил ей, что, начиная отвечать, фактически она начинает дачу показаний. И теперь у нее нет возможности молчать, придется отвечать на вопросы других участников процесса. Хасис впала в дикое раздражение, но была вынуждена продолжать говорить, иначе разрушилась бы намеченная линия защиты.

Опять несколько удивил адвокат Тихонова Васильев. Он спрашивал, собирался ли Тихонов при задержании отстреливаться от милиционеров и планировал ли в реальной жизни ходить по улицам и убивать людей. Судья снял вопросы, поскольку они могут ухудшить положение подсудимого.

Доказательства стороны защиты

В первый день представления доказательств стороны защиты были исследованы телефонные переговоры с нескольких сим-карт, изъятых у подсудимых при обыске. Выяснилось, что никаких звонков в момент убийства или около него ни на одной сим-карте не обнаружено. Доказательство слабое, так как понятно, что сим-карту можно оформить без паспорта и выкинуть в любой момент.

Кроме того, адвокаты продолжили давить на тот факт, что не были найдены гильзы. Для этого был зачитан протокол осмотра карьера, куда свозили снег с Пречистенки, плавили его там в поисках гильз. Отсутствие гильз, в общем-то, не является ключевым моментом, хотя, вероятно, отметить его стоило. Насечки на пуле также уникальны, и их легко сопоставить с оружием. Наличие гильз могло бы стать лишь дополнительным доказательством, а их отсутствие не умаляет наличия пуль.

Ключевым моментом в этот день было выступление отца Тихонова в качестве свидетеля. (Что рассказал Александр Тихонов)

На Триумфальной собрались несколько сот человек, разбросанных по периметру площади. Накопить критическую массу из 300 человек и сорганизоваться удалось на стороне площади, примыкающей к Тверской-Ямской. Помогло наличие нескольких путей подхода. Что интересно - среди протестующих были как националисты в черных беретах, так и таджики в оранжевых робах.

Продержались мы там минут 25, с 18.20 до 18.45, затем были оттеснены через подземный переход к "Ростиксу". Настало время для шествия. Скоординировавшись по телефону, мы несколькими группами пришли к Пушкинской, дождались прессы и двинулись по Большой Дмитровке прямо мимо Тверского ОВД (стоит отметить, что несколько групп потерялись по дороге). Затем свернули на Тверскую, где сначала двинулись по тротуару, а затем все же перекрыли половину улицу. Возле Госдумы нас встретил ОМОН, но задержали всего человек 5 из полутора сотен.

Общее число задержанных в Москве – более полусотни. Ну а 31-го мая, когда не будет второй акции (Алексеева и Пономарев, слава богу, не будут ее проводить), народу на Триумфальной будет еще больше. Кризис мы преодолели.

Слежку мы заметили около здания Госдумы. Я поначалу особого значения этому не придал. Два опера шли за нами, периодически отзваниваясь. И только уже когда мы вышли на Театральную площадь и двинулись в сторону Лубянки, стало понятно, что нас будут задерживать. Я выбежал на дорогу и остановил такси, но в нашу сторону уже бежали менты и опера, водитель это тоже заметил: «Я вас не повезу, выходите из машины».

Я молча вернулся на тротуар. Я знал, что сзади бегут, и был готов. Слева появляется мужчина, на вид лет 45, кожаная куртка, смуглый: «Сигаретой не угостишь»? - «Я не курю». Возможно, впервые я произнес это с гордостью. Удар в лицо, меня откидывает назад, сзади чьи-то руки меня подхватывают и заваливают на асфальт. Несколько ударов ногой, и в эту же секунду я замечаю подъезжающий милицейский автобус. Уже не вижу оперов и человека, который меня ударил. «Уберите руки, я нормально иду, не сопротивляюсь», - менты не доверяют мне, но все же отпускают. На всякий случай идут рядом, очень близко.

Подводят к автобусу: «Руки за голову, ноги на ширине плеч». Мент бьет по ногам так, что я еле стою. Уперся головой в автобус и пытаюсь держать равновесие. Шмон: «Что в сумке?» Пауза. «Сартр!». Далее нас принимает в свои объятия зарешеченный автобус с выключенным светом. Мы сидим в полной темноте.

(Полный текст, фото и видео)

Так уж получилось, что мы два года писали книжку о Горбачеве и погрузились в его жизнь и судьбу даже глубже, чем нам хотелось бы. Хотите – назовите это стокгольмским синдромом: мы практически в любой ситуации выступаем адвокатами нашего героя. И делаем стойку на любую новость. А тут... Известный диссидент Владимир Буковский требует арестовать бывшего президента СССР Михаила Горбачева.

Сперва мы решили, что Владимир Буковский начал загодя отмечать первое апреля. Потом поняли: нет, все всерьез. Потекли подробности: отец советского диссидентского движения обвинил британский суд, отказавший в аресте Горбачева, в следовании худшим традициям "телефонного права" в СССР. А Елена Калужская назвала инициативу Буковского крайне целебной: "она привлекает внимание общества к важному вопросу: может ли лидер государства покушаться на жизнь и свободу граждан во имя «целостности страны» или любых других великих целей?"

Исправлять нравы в Соединенном Королевстве – намерение, конечно, похвальное. И с Калужской тоже не поспоришь: привлекать внимание к важным вопросам взаимоотношения человека и государства и к правам лидера страны не только можно, но и крайне необходимо. Но отчего решили начать с этой – по анекдоту – парикмахерской, самой приличной в нашей стране за многие века? Только оттого, что Горбачев – к удаче Буковского и в отличие от Хрущева, Брежнева и Ельцина – жив? Так нам навскидку известен как минимум еще один персонаж, к которому могут быть вопросы. И это если не отвлекаться на остальные 200 с лишним стран в мире. Самый травоядный правитель страны должен ответить за всю ее кровавую историю – не странно ли? И только из принципа и ради примера будущим поколениям?

(Читать дальше)

Институт проблем правоприменения выпустил новую аналитическую записку: «От милиции к полиции: реформа системы оценки деятельности органов внутренних дел». Записка посвящена проблеме «палочной системы» в применении к деятельности криминальной милиции.

Предыдущие аналитические записки вы можете найти на сайте института.

Система оценки деятельности подразделений и отдельных сотрудников милиции (теперь полиции) на основе статистических показателей, отражающих количество выполненной работы того или иного рода («палочная система»), является одной из наиболее тяжелых проблем для реформы МВД. Стремление сотрудников всех уровней подогнать свою деятельность под «хорошие» показатели приводит к нескольким видам негативных последствий: припискам в отчетности, погоне за «хорошими» показателями в ущерб смыслу работы, уклонению от регистрации одних правонарушений и, наоборот, фабрикации доказательств по другим, формальному подходу к одним обязанностям, и пренебрежению другими, не влияющими на отчетность.

Особенно тяжело «палочный» вопрос стоит в случае криминальной милиции, где соответствующими показателями являются количество зарегистрированных уголовных преступлений, раскрытых дел, выявленных преступников. (Подробнее)

Слово «демонстрация» в советское время обозначало в основном шествие, марш - например, «первомайская демонстрация». Первичное значение этого слова - «продемонстрировать» что-то, показать, обозначить позицию - отошло на задний план.

Между тем то, чем мы занимаемся по 31-м числам, и есть демонстрация. Каждый раз, выходя на площади наших городов, мы демонстрируем обществу нашу ВОЛЮ к сопротивлению. Показываем, что в стране есть те, кто не смирился, кого нельзя «нагнуть».

Полки полиции, все эти автозаки, «космонавты» и прочие декорации лишь подчеркивают нашу решимость. Мы не просто выходим, но еще и преодолеваем сопротивление полицейской силы, а значит, и сами сильны. Морально сильны.

Весть о немногих, но решительных людях, разнесенная СМИ, Интернетом, достигает каждый раз миллионов и вселяет в них надежду. «Да, мы сами пока не готовы к такому, но хорошо, что есть кто-то, кто представляет нас, называет вещи своими именами, демонстрирует власти наше несогласие», - думают они.

Вот ради этого, ради надежды, в которой нуждаются наши сограждане, мы и продолжим наше дело.

Встретимся на Триумфальной, 31 мая, в 18 часов.

Несмотря ни на какие попытки режима сломить сопротивление, Стратегия-31 выжила и доказала, что является единственным инструментом реального давления. И пусть в результате действий "правозащитного" оргкомитета она оказалась откинута назад - это, к счастью, не сломило сам дух акций по 31-м числам.

Как я и писал ранее, центром внимания сегодня стал Питер. И связано это не только с участием в питерской акции Немцова, Яшина, Рыклина и других видных оппозиционных лидеров. Связано это в первую очередь с форматом мероприятия - возрождающимся в новой ипостаси Маршем несогласных.

На мой взгляд, сформирован новый формат, при котором люди собираются для проведения митинга в соответствии с действующей Конституцией, но за неимением возможности проведения митинга идут маршем к административным и правительственным зданиям, чтобы попытаться там заявить свои требования о соблюдении Конституции.

Это происходило вчера в Питере, и примерно то же происходило вчера в Москве. Разница лишь в числе участников. Сформировать полноценную колонну в Москве не удалось, но около 50 активистов "Солидарности", "Другой России" и "Обороны" прошли маршем от здания мэрии до гостиницы "Националь", перекрыв движение по Тверской улице в сторону Кремля.

То, что происходит в рамках Стратегии-31, видится мне сейчас следующим образом. Режиму не удалось загасить протест. Вместо этого он лишь усилил агрессию в свой адрес со стороны большинства активистов. И эта агрессия непременно находит выход во все большей радикализации акций по 31-м числам. Я совершенно не удивлюсь, если 31 мая радикализация достигнет тех пределов, которые позволят участникам пойти по любому европейскому сценарию и, например, начать жечь полицейские автомобили. Градус ненависти к режиму стремительно возрастает.

И здесь важно отметить еще одну деталь. Откровенно маргинальная часть участников акций по 31-м числам сместилась сегодня на митинг правозащитников, проходивший на Пушкинской площади. Благодаря этому качественный состав Стратегии-31 значительно улучшился. Считаю, что заданный вектор сохранится в ближайшей перспективе, а с учетом все возрастающей радикализации придаст акциям Стратегии новые, до сих пор не использовавшиеся в России формы.

Я доволен вчерашшним днем. Самое важное, что мы увидели, - это страх режима, то, как у него дрожат коленки при виде даже небольшой группы оппозиционеров. Заградотряды полицаев, выставленные в каждом закоулке вокруг Триумфальной и цепью протянувшиеся до самой Пушкинской, есть не что иное, как холодный пот до смерти испугавшегося скорого возмездия душегуба. Это поджатый хвост шакала, застигнутого за поеданием падали. Это визг помоечной шавки, которой наступили на лапу в ответ на ее "грозный" лай. Этот визг мы слышали сегодня и, я уверен, услышим еще не раз. Вопрос лишь в том, успеет эта шавка укусить в ответ или издохнет от болевого шока, так и не дотянувшись до своего "обидчика".

В связи со смертью Людмилы Гурченко, в которую я был по-черному влюблен в детстве, а потом все годы обожал, и вспоминая не очень лестные отзывы о ней мужей, которых у нее было пять, появилась мысль, что в жизни можно быть либо человеком, либо актером. Хорошим или плохим. Гурченко была, есть и остается великой во всех отношениях актрисой, а великие, как известно, себе принадлежать не могут, не говоря уж о мужьях.

В понедельник в ГЦСИ открылась выставка номинантов конкурса-премии "Инновация", основной и почти единственной интригой которой последние полтора месяца оставалось участие или неучастие произведения группы "Война" в шорт-листе. "Хуй в плену у ФСБ" в нем то появлялся (еще во время нахождения участников "Войны" Воротникова и Николаева в питерском СИЗО), то исключался по не вполне убедительным причинам; представители группы то заранее отказывались от "позорной подачки", то, извиняясь перед уважаемым жюри, просили вернуть их в число претендентов на победу, то и вовсе объявлялись никакими не членами, а лишь друзьями группы.

Телевизор с фото- и видеодокументацией "Войны" на открытии выставки висел, в списке номинантов группу оставили, загадка теперь в том, как ГЦСИ будет выкручиваться, если победителями жюри объявит "Войну" (мало кто в этом сомневается) и нужно будет персонально какому-то конкретному автору (авторам), которого (которых) группа отказывается обозначать, выдать премию - таков предварительный итог троллинга властной институции "Войной", например.

Чего жду от "Инновации" я? "Монстрация 2010" также в шорт-листе, но с "Войной" не конкурирует - разные номинации, разные риторики, разные социальные механики. Через две недели мне, экстремисту, наркоману и уголовнику, идти в мэрию, уведомлять о "Монстрации 2011". Премия Минкульта в моих маргинальных анархических кругах - бонус сомнительный, зато перспектива столкнуть лбами провинциальных чиновничков с федеральными шишками открывается хорошая и с одним даже шорт-листом, такое мнение.

Посмотрев бегло фотографии с налета мародеров, прошедших практику в Грозном, я сразу увидел до боли знакомую картину.

Бутырка, камера для осужденных № 607. Кум начал интриговать против меня, когда я отказался стучать на сокамерников. Тогда я ответил ему, что стучать не приучен, тем более на тех, кто со мной иногда делит свой последний кусок. И от этих, как вы изволили выразиться, наркоманов и убийц я вижу за один день столько добра, сколько не видел от ментов за последние лет десять.

Через несколько дней кум вызвал смотрящего и начал ему наговаривать на меня всяких пакостей. Адекватный Макс Север послушал и ушел. Он ему не поверил, потому что тот мусор. Я продолжил свое спокойное существование, и дружеское отношение ко мне карточных шулеров, воров и наркоманов, с которыми я ел каждый божий день сечку с "вискасом" (соей) или перловку с килькой в томатном соусе, именуемой "анчоусами", заметно возросло.

Один блатной сказал мне тогда: если мусора кого ругают, это явный признак, что с ним можно разговаривать. Так, между прочим, мне сказал, дав урок на многие годы, благодаря чему я быстро сориентировался в лагере. Спросить там не у кого было, так менты мне быстро все обрисовали с точностью до наоборот.

Куму, видимо, сказали оглушить меня серьезно. Он опять вызвал Севера и сказал ему, что я даю из камеры интервью по телефону разным газетам и что нужно найти телефон - для отчета его генералам. Не знаю, что ему сказал Север, но на следующий день после завтрака распахнулись тормоза (дверь с решеткой) и мусор заорал растерявшемуся шнифтовому (парень стоящий у входа в камере, "на стреме"): "ПОЖАР!!!" "Пожар!" - так зэки предупреждают о начинающемся шмоне. Здесь закричал сам надзиратель, резким голосом, не предвещавшим ничего хорошего.

В камеру ввалилась толпа в форме с дубинками и начали всех гнать к выходу, подгоняя и подмолаживая дубинками. На продоле стояла еще одна команда, которая проводила тщательный обыск. Нас всех выгнали в нежилую камеру, метрах в десяти от нашей хаты, на противоположную сторону корпуса. Камера была вся в известке, без одной половины окна. Январь был холодный, и в камере находиться было совсем, как говорится, "не комильфо". Прислониться и присесть было негде и некуда. В параше не работал смыв, и все, чем ходили когда-то ремонтировавшие камеру таджики, превратилось в что-то наподобие черного гнезда. Один вид сразу вызывал рвотные спазмы, впоследствии одно воспоминание об этом "гнезде", уже вызывало спазмы.

Под смешки все там потихоньку разместились в камере и стали коротать время. Часа через три нас погнали обратно. Старушка-камера, помнящая, наверное, еще пугачевцев, встретила нас уставшей, избитой и разбитой. На столе и полу валялись груды матрасов и постельного белья с соседних шконок. Под матрасами валялись перевернутые баулы, которые все до единого были вывернуты и вытрясены. Продукты, конфеты, чай и белье лежали в самом низу, вперемешку.

Макс Север, достаточно молодой смотрящий, твердый и принципиальный парень, увидев это все, воскликнул: "А знаете, почему они нас не убили? Потому что мы Банда!"

Посмуревшие было зэки заржали и, как после бомбежки в фильме "Они сражались за родину", стали потихоньку разгребать завалы, собирать то немногое уцелевшее, что было в раздавленных пакетах, случайно зацепившееся и оставшееся в баулах.

Я тогда оказался самым хитрым и сразу замочил в тазу простыни и одежду… Серега "Угрюмый", тут же шутливо выругался: "Опять Революция стираться! Революция, признавайся, ты сюда на тюрьму стираться заехал?" Все тоже сопровождалось смехом.

На протяжении многих лет подобные обыски - шмоны, или, как зэки их точно называют, "пожары", - как и применение дубинок против любого протестного сборища, государство позволяло себе только по отношению к осужденным. Теперь вот они вылили это уже за стены тюрем, а точнее, полномочия тюремных жителей получили теперь все граждане. Нацболы, всеми проклятые и не преданные только ленивыми, как всегда, оказались первыми, кто принимает на себя очередной удар репрессивной, полицейской машины. Под нацболов принимался закон об экстремизме, закон о полиции и все, что можно еще вспомнить. На нацболах откатывали машину массовых тюремных заключений.

Тогда мы выстояли, и Кремль понял, что пока рано устраивать массовые репрессии. Но скоро будет в самый раз, когда добьют и посадят последнего нацбола, вот тогда мы спросим со всех и все за все ответят... как пел давно уже классик, музыкант Юрий Шевчук.

Как вам, господа правозащитники, договорились с Сурковым? Кесарю - кесарево? Ваши офисы будут следующими или последними в репрессиях, но и туда придут с автоматами молодчики в масках и форме. И те, кто почище из вас, будут, наверное, завидовать погибшим стоя нацболам. Те, кто вне критики, будут до конца не верить, что это происходит с ними и пришли в этот раз действительно за ними. А прозрев, закричат, но услышать их будет уже некому.

Представляю, какие комья грязи полетят сейчас во Владимира Буковского, который прямо на фоне юбилея первого (и последнего) президента СССР публично обвинил его в кровавых преступлениях - да еще и в Англии, где русофоб на русофобе и ужасного Березовского крышуют, а смелого героя Лугового, наоборот, преследуют. Заранее понятно, что как эти комья земли русской не долетят до цели, так и английская Фемида скорее всего не проявит никакого внимания к Михаилу Горбачёву.

Между тем инициатива Владимира Буковского крайне целебная. Она привлекает внимание общества к важному вопросу: может ли лидер государства покушаться на жизнь и свободу граждан во имя «целостности страны» или любых других великих целей? Последний раз на моей памяти публично ответ на него давал депутат Госдумы Геннадий Гудков, в связи с захватом школы в Беслане. Когда парламентское расследование установило, что штурм школы был начат по инициативе силовиков (кто именно приказал его начать суд так и не выяснил), Гудков сказал, что есть вещи поважнее жизни детей – это государственные интересы. Гудков – человек искренний, он действительно так считает. И не только он.

Казалось бы, при чем тут историческая память? А вот при том, что невозможна нормальная жизнь общества, которое не отрефлексировало национальные травмы и не осознало, что быть изнасилованным и помалкивать – это что угодно, только не героизм. Безнаказанно изнасилованное общество и без Гудкова знает, что его изнасилуют еще неоднократно, если понадобится, и внутренне согласно с таким положением дел. Никакая экономическая свобода не помогает стать благополучной стране, народ которой категорически отказывается знать правду о себе – двадцать лет подряд мы убеждаемся в этом. Двадцать лет мы тупо бубним про великую победу великой страны и не отвечаем четко на вопрос: преступен ли режим, закопавший в землю несколько миллионов мирных граждан? Было ли это ЦЕЛЕСООБРАЗНО? Семьдесят лет мы сами себе не верим, что тысячи пленных поляков расстреляны под Смоленском советскими спецслужбами, – нам приятнее думать, что это не факт. А чтобы факты не загнали нас в угол, мы ставим на дело гриф «секретно», а потом закрываем его в связи со смертью фигурантов. «А ручки-то – вот они», что называется.

Казалось бы, дело прошлое, почему бы его, действительно, не похоронить? Зачем дотошная организация «Мемориал» много лет добивается в судах подтверждения невиновности расстрелянных в Катынском лесу, собирает справки о невиновности похороненных на Коммунарке, в Бутове, на Донском кладбище, на тысячах кладбищ страны? Затем на самом деле, что юридическая оценка преступлений против человечности – единственный путь спасения нашего общества от окончательной социальной и нравственной деградации.

Владимир Буковский всегда говорил о необходимости люстрации и официального осуждения преступлений коммунистического режима. Для поддержки его инициатив России не хватало мелочи – психологического здоровья. И сейчас не хватает. Я не знаю, что грозит Михаилу Горбачёву, если его вдруг действительно призовут к ответу за то, что он санкционировал в Тбилиси, Вильнюсе и Баку. Учитывая нашу общую ментальность двадцатилетней давности, почтенный возраст и множество реальных заслуг, было бы гуманно ограничиться официальной юридической оценкой этих событий и его роли в них. Было бы полезно назвать преступления преступлениями. Для начала.

Сегодня, 30 марта, у нас был очередной допрос - мы явились к Следопыту Петрову (старший следователь по особо важным делам) в СЧ ГСУ (следственная часть Главного следственного управления при ГУВД по СПб и Ленобласти на Захарьевской, д. 6 - здание, соседнее с Большим Домом) и расклеили там стикеры к 31-му - в кабинете, в коридоре, на лестнице.

На фото: Леня налепил стикер на дверь кабинета Петрова в конце допроса.

Все на Гостинку!

Последние два известия с «Фукусимы» наводят на грустные размышления. Во-первых, я говорю об ошибке на несколько порядков в уровне радиационного загрязнения воды, что потом было опровергнуто с извинениями. Во-вторых, речь о переоблучении и радиационных ожогах у аварийной смены.

Дело в том, что переоблучился там народ, потому что работал в радиоактивной воде по щиколотку. Ясно, что эта вода смыла все радиоактивные осадки на поверхностях помещений, которые там были. Ясно, что это просто радиоактивная вода из контуров реактора. Ясно, что раз использовали морскую воду, а не дистиллированную, то шло активное выщелачивание, в частности, радиоактивных элементов.

Я был знаком с людьми, проводившими радиационные разведки под чернобыльским четвертым блоком в первые дни после аварии. Они получили трехзначное число рентген, но в дальнейшем нормально жили и работали, потому что они были там в защитных костюмах. В частности, в бахилах от комплекта ОЗК – общевойскового защитного комплекта, который всегда используется в таких условиях. Ведь ясно же, что если есть хоть немного воды, то она может попасть на кожу. Если вода с бета-излучателями попадает на кожу, возникает лучевой ожог. Бета-излучение не обладает большой проникающей силой и не может проникнуть глубоко, но может обжечь.

Соответственно, если там есть вода, то в ней не нужно работать, как на рисовых полях, в японских сандалиях гэта и не нужно использовать бахилы вроде тех, что дают на входе в поликлинику. Это должно быть то, что теперь народ использует для зимней рыбалки, то есть тот самый ОЗК. Как, собственно, работали на разных авариях в Советском Союзе.

То, что аварийную бригаду допустили к работе, не снарядив должным образом, показывает, что тамошний менеджмент имеет очень слабое представление о том, что такое атомная станция и что такое авария в этой отрасли. Ошибка на несколько порядков в уровне радиационного загрязнения, вранье начальства в первые дни после аварии - это заставляет вспомнить о социализме, о партийных начальниках, которые в первые дни после чернобыльской аварии стремились не сообщать о последствиях - сами, впрочем, не понимая этих последствий. Оказывается, менеджеры с дипломами МВА могут быть столь же некомпетентными и последствия их действий могут быть столь же тяжелыми.

Сообщение о том, что первый взрыв водорода на одном из блоков был связан с утечкой водорода, охлаждающего турбогенератор, сразу вызвало сомнения. Потому что если бы мы посмотрели на сам блок после взрыва, мы бы увидели, что сорвало все конструкции верхнего строения над защитной оболочкой. Взрыв был внутри, а не в машинном зале, куда мог утечь водород из турбин. Потом появились космические снимки станции, и было видно, что крыша машинного зала и сам машинный зал в порядке. То есть там взрыва не было. Вранье было очевидное и легко раскрываемое.

Это, конечно, не идет в сравнение с тем, что украинское начальство докладывало – что, мол, что четвертый блок в порядке и работает. Это чуть меньшее лукавство, потому что выход радиации существенно меньше. Но это какое-то бессмысленное вранье, которое вскрывается за несколько часов в условиях нынешней буквальной прозрачности: когда облаков нет, видно, что творится над "Фукусимой".

До нас это не дошло, но в Японии, когда стало ясно, что водород вышел из контура ядерного ректора, распространяли слух, что это на каких-то заглушках, выполненных из платины, пошло разложение воды на водород и кислород. Но никаких клапанов с таким количеством платины и так разогретых, чтобы воду разлагать на водород и кислород, на станции не было. То есть еще одна ложь, непонятно кем запущенная, наивная, потому что также разоблачается в течение нескольких часов.

Ясно, что все это не есть ложь персонала. Управляющая компания, которая рассматривала ядерный реактор как некий паровой котел, из которого идет пар, крутящий турбину, думала, что с ним ничего не случится. Но по выходу водорода можно было сделать точное заключение о начальном этапе аварии, такая ложь была не только ложью, но и признанием в собственной некомпетентности.

В фильме Анджея Вайды "Катынь" есть очень важое место - вдова расстрелянного в Катыни польского генерала отказывается подписать подготовленное чиновниками нацистcкого агитпропа заявление. осуждающее Советский Союз. Ей показывают документальные кадры эксгумации тел расстрелянных, но она понимает: любое выражение своих чувств - моральное оправдание немецкого порабощения Польши.

Очень важно, что правозащитники разработали детальную программу дебольшевизации страны. Низкий поклон целеустремленности и скрупулезности "Мемориала". Но нельзя проводить десталинизацию руками репрессивного режима. За решеткой томятся сотни политзаключенных. Кроме "узников "ЮКОСа" и жертв шпиономании, это множество тех, кто имел несчастье проявить гражданскую активность или чей бизнес или пост приглянулись верным сынам "партии власти".

Маневр Кремля понятен - дополнительно легализовать себя и нейтрализовать "левопатриотическую оппозицию" антибольшевизмом. Хороший козырь в предвыборный год, когда единственным соперником на выборах "партия власти" оставит КПРФ и единоросам придется развернуть антикоммунистическую и антисталинскую пропаганду.

Десталинизация и дебольшевизация - дело свободной страны. Не надо просить авторитарный режим поборотьс с тоталитаризмом. Пусть сначала освободят своих узников. После выборов, если они пройдут честно, можно будет ставить вопрос о преодолении ленинско-сталинского наследия перед ЗАКОННЫМ правительством России. Не надо брать "десталинизацию" из рук фашистов.

День накануне 31-го, как обычно, оказался богатым на события. Утром группа неизвестных сломала часть забора, незаконно возведенного на Триумфальной площади.

«Мы сломали забор для всех вас, чтобы в Москве 31 марта вы вышли на Триумфальную площадь, в Питере — к Гостиному двору, в других городах — на свои условленные места. Выплюньте жвачку, раскройте глаза и испытайте наконец отчаянье. Отчаянье — лучший советчик протестующего и лучшее средство от страха. Помните: так жить нельзя. Не дорожите такой жизнью. И не бойтесь радикальных шагов. Будьте активнее, выводите на площадь родных, друзей, коллег — и вы глазам не поверите, увидев, как скоро десятки протестующих обернутся сотнями, сотни — тысячами, тысячи — миллионами. И диктатура Путина — рухнет». Так говорится в заявлении анонимов, распространенном в Интернете.

Что ж, все правильно. Действительно, не надо бояться радикальных шагов. И тем более не стоит бояться трескучих заявлений новых полицаев. Все переменчиво. Виктор Бирюков, говорящая голова ГУВД, в который уже раз пообещавший «пресечь» и «не допустить», всего лишь продолжает тем самым усугублять свою вину. «А что я? Я просто исполнял приказ», - скажет он однажды на судебном процессе, на котором ВЫ будете свидетелями.

Другим элементом того большого процесса, возможно, станет вечерняя атака сводной бригады правоохранителей на офис Стратегии-31. Беспокоящий огонь - вот как я объясняю этот эпизод. Эпизод в ИХ уголовном деле.

Но все это было вчера. А сегодня ВАШ день. 31 марта, 18.00, Триумфальная площадь. Торопитесь причаститься Истории.